Близнецы и "звезда" в подземелье

Глава XXVI НОЧНОЙ БАРМЕН СТАС

Трюк Висюлькина был теперь понятен Ольге: взял деньги У этих, которые называются «брателлы», купил где-то по дешевке наркотики... Вернее, не где-то, а просто в Туапсе... Перевез их сюда.

Потом собирался переправить в Москву — таким же образом, при помощи ребят из «школы». И там продать, что получилось бы дороже во много раз!

То есть он просто собирался подзаработать. И никакой школы, никаких Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова... Это печально было признать, но это было именно так!

Ольга вышла к мальчишкам, ждавшим ее в крохотном палисадничке, на скамейке, которую буквально, как фаны знаменитых артистов, обступили высокие цветы на тонких ножках. И тут Ольга снова вспомнила про то, что никакой школы нет, никаких выступлений... И все ее мечты, и все На-дины мечты, и других ребят... того же Шальнева... Но, подумав это, она почему-то сказала:

В общем, так. Его надо немедленно спасать! А наркотики уничтожить... Пускай бежит, куда хочет!

Да за что же его спасать? — сердито буркнул Генка.

Спасают, чтоб ты знал, ни за что, а просто так!

И Ольга пристально посмотрела на Генку: мол, странствующие рыцари могли бы понимать такие вещи! И тут же она надорвала конверт и протянула брату один из пакетиков с коричневым, видимо, липким веществом внутри.

— Точно, гашиш! — бормотнул Генка угрюмо. — С такими делами вообще-то надо в милицию идти.

Они переглянулись... «В милицию» — это, между прочим, только легко говорится/Потому что вот представьте себе: вы приходите туда, показываете пакетик... И вас тут же начинают трясти: где взял, откуда, сколько еще есть и кто с этим связан. А вы говорите, что у вас больше нет, потому что скажешь: есть, в подвале, где один человек сидит и тэ дэ, то уже и «человека» к этому делу подошьют, и тебя самого, потому что правильно ли это — людей в подвалы сажать?

Ну и так далее. А главное, когда до Висюлькина дело дойдет, уже некого будет спасать!

Нет, конечно, возможно, что милиция станет действовать и по-другому — как показывают в художественных фильмах: «Наша служба и опасна, и трудна...» Но, возможно, что она будет действовать, как в кинофильмах не показывают.

В таком случае, стоит ли рисковать?

И первым, кажется, все это просчитал «странствующий Генка», который во время своих странствий много всякого повидал и, похоже, со многими «дядями милиционерами» имел дело.

— Ладно, — сказал он сурово, — как хочешь!

Но предупреждаю: очень может получиться, что его отпустят, а тебя там оставят!

Почему?

Потому... Чтоб заложницей была!

— Подожди пугать! Тебе же нравился мой план! Чего ж ты теперь?.. Сказано — замазано!

Генка посмотрел на Олега: дескать, мне что, больше всех надо? Твоя сеструха, а не моя!

— Кончайте вы трусить! — сказала Ольга. — Смельчаки!

Мальчишки хотели ответить ей, что не за себя же они трясутся-то... ну и тому подобное. Однако это выглядело бы как-то неубедительно, потому что каждому из них предстояла довольно-таки трудная работа. Хотя, конечно, первой надо было рисковать Ольге. И от ее везения зависело очень много. .. Если не все!

Ладно, хорош болты болтать! — сказал Генка. — Решили — делаем! — словно бы это не он только что разводил сомнения. — Вы сидите здесь еще пятнадцать минут, а я за мопедом... Металл?

Заметано.

Странствующий рыцарь пропал в уже густых сумерках, чтобы не сказать темноте, а близнецы остались сидеть на скамейке в чужом садике, среди каких-то южных цветов. Странный это был момент в их жизни. Сейчас от действий Ольги и Олега зависела судьба двух человек — Висюльки-на и Виталия Ромашкина!

Они сидели, тесно прижавшись друг к дружке, как любили сидеть в самом раннем детстве, как сидели когда-то, непредставимо давно, в животе у мамы Марины, да и сейчас они любили вот так же сидеть.

Только теперь они как бы уже взрослыми стали, и телячьи нежности... ну, в общем, как-то не того, сами понимаете.

Но здесь выдалась такая минута — перед опасным делом, да еще и на краю огромного, самого большого в Европе кладбища, — что можно было и прижаться друг к дружке. Наконец Олег посветил фонариком, глянул на часы. Да, пора: Генка успел сгонять за оставленным мопедом и теперь мчится к месту их встречи.

Они вышли на уже знакомый им перекресток... Странное дело — возле этого кладбища практически в любое время суток машины ловились с ходу. Или, может, близнецам просто везло?

Они сказали, что им нужно на Змеевку, улица Найденова, послушали, что им рассказали про деньги и про их возраст. Но деньги-то у них все были да были. А возраст?.. С возрастом у них действительно начинались сложности, потому что именно сейчас родители, в смысле взрослые Сильверы, должны были вернуться из цирка. И увидеть вместо детей своих клок бумаги с какими-то невнятными словами.

Но тут уж ничего не поделаешь. Взялся, так делай до конца, вынул саблю из ножен, руби!

Они договорились со «странствующим Генкой» встретиться у дома номер три по той самой улице Найденова. Почему у третьего? Да потому только, что не бывает улиц короче трех домов. И вот шофер аккуратно притормозил возле какого-то глухого забора:

— Сейчас посмотрим, что за номер...

Но смотреть не потребовалось, потому что с противоположной стороны им мигнула фара мопеда. И вот они уже стояли, трое заговорщиков, в густой тени каких-то почти невидимых сейчас деревьев. Да еще кусты обступали их со всех сторон. Ольге было жутковато от этой обстановочки. Но ведь именно темнота и заросли были им сейчас на руку, так зачем же бояться друзей.

Ольга, когда придумывала свой план, не знала, как выглядит улица Найденова. Теперь же она решила использовать именно кусты. И сказала мальчишкам, что, дескать, кое-какие детали...

— Это если мы Боброна найдем! — сказал странствующий. — Ты не забывай, что никакого Боброна мы пока не нашли!

Словно бы он надеялся его не найти!

К сожалению, в темноте Ольга не могла на него «выразительно посмотреть». Пришлось выразительно хмыкнуть! Этого оказалось достаточно, потому что Генка вовсе не был трусом. Ему не очень-то хотелось участвовать в этом мероприятии, но что поделаешь? Они должны были это сделать. Должны.

— Я знаю тут одно заведеньице, там, думаю, могут что-то сказать про Боброна...

Только не таким, как мы, подумала Ольга. Однако промолчала, конечно. И так, в молчании, они двинулись к тому заведению. По улице Найденова, которая представляла собой сплошной ряд заборов — то высоких, то не очень, а то и вовсе никаких, а то даже похожих на крепостные стены.

И наконец увидели свет за деревьями. Чего бы там светиться могло? А это был... даже непонятно, как и сказать. Нечто, окруженное низенькой деревянной оградкой, а внутри, магазин, несколько столиков «стоячих» —для любителей дешевой выпивки и отдельно несколько столиков «сидячих» — для любителей выпить подороже, с нормальной закуской.

Ты здесь кого-нибудь знаешь? — спросила Ольга у Гены.

Были времена, знал...

Как их звали?

Лариса... — Генка был явно смущен. — Просто это была сестра одного моего товарища... Она тут официанткой... такая рыжая, крашеная... тетка лет двадцати. Вот здесь, на левой щеке, шрам.

Все?

В ответ странствующий рыцарь пожал плечами... А ведь у Нади, когда Маргарита Владимировна ушла, он выглядел куда солидней. Как будто у него пол Змеевки знакомых!

— Ладно, я пошла... Пока!

Беда Олега состояла в том, что он вынужден был остаться в кустах. Никто здесь о его существовании знать не должен! И о Генкином тоже. Им потом предстояло выполнять самую, быть может, опасную часть Ольгиного плана. Но это потом, а пока... С тоской смотрел Олег из темноты, как его сестренка идет по освещенной, уже вражеской территории, а он тут... эх!

— Да ничего не будет, — прошептал Генка. — Ее пошлют, и все. Какое-то имя, какая-то Лариса. Да ее и слушать не станут. Так что не волнуйся.

Ольга довольно уверенно подошла к стойке, за которой стоял парень лет семнадцати в грязноватой белой куртке, надетой прямо на голую грудь, и с физиономией... ну, словом, с такой, какие бывают у барменов заведений, которые открыты всю ночь.

— Э, пацан, — подчеркнуто тихо сказала Ольга. — Ты мне можешь сказать, где Лариса?

Тому бармену не очень-то понравилось, что его какая-то малолетка назвала пацаном. Однако люди, работающие по ночам, так много всего навидались за свою жизнь, что главное их правило — осторожность. А тем более ему было шестнадцать, а не семнадцать, а тем более он попал сюда случайно, по счастью, на это довольно-таки хлебное, хотя и тяжелое местечко. Его мать тут пахала посудомойкой, она и подсуетилась. Так что надо было держаться с любым клиентом в рамках. Вдруг это детка какого-нибудь крутого... А потом разбирайся с ними да проси прощения!

Но как ни приглядывался наш бармен, малолетка она и есть малолетка. И рубашка с джинсами у нее такие, в каких богатые не ходят.

— Какая тебе еще Лариса? — ответил он вопросом на вопрос.

И как бы позабыл про Ольгу. Но на всякий случай контролировал ее краем глаза. Народу было три человека. И он делал вид, что перетирает стаканы, а на самом деле просто ленился.

— Да в прошлом году она тут работала, на твоем месте... — продолжала свою песню Ольга. — Рыжая такая Лариска, вот здесь со шрамом на щеке...

Конец, она выдала всю информацию. Дальше должно было идти чистое везение и чистое вранье.

— Нету Лариски, я вместо нее! — и бармен окатил Ольгу презрительным взглядом. — Ты чего, стакан кефира пришла выпить на ночь?

Ольга чувствовала, что пора менять разговор, а то она только тянет резину и все портит...

Нет, — сказала она веско. — Я не кефир сюда пришла пить! Я пришла повидаться с одним человеком, срочно! Но Ларисы нету, а ты его тоже не знаешь!

Тебе заведующую детского сада?

Ну, просто обалденное остроумие! Ольга окинула бармена презрительным взглядом:

Вижу, я с тобой только зря время теряю.

Может, и зря...

Если ты заработать не хочешь, так точно, что зря! — Увидела заинтересованность на его лице. — Тебя как зовут?

Ну, Станислав...

Потому что, по правде говоря, он не был никаким барменом, он собирал со столов грязную посуду. И еще в его обязанности входило аккуратно сливать недопитые водку и вино. Чтобы потом их можно было продавать снова.

— Я вижу, ты пацан-то конкретный, — продолжала Ольга тихой скороговоркой. — Поможешь мне, получишь триста!

Стае хотел спросить, триста чего... Но не успел. Ольга опередила его:

Мне Боброн нужен. Меня к Боброну послали... Ты про Олега Сильвера слыхал? — и прямо впилась в Стаса взглядом.

Слыхал! Конечно!

На полсекунды Ольга испугалась, что, может, он каким-нибудь образом прочитал их афишу. Но тут же сообразила, что Стае просто врет: ему неловко, что какая-то «божья коровка» знает Олега Сильвера, наверное, крутого авторитета, судя по кликухе, а он про него ни ухом, ни рылом!

— Давай триста, — сказал Стае. — Вон он сидит.

И указал на единственный занятый столик, за которым сидел дяхон необыкновенной высоты, ширины в плечах и с таким пузом, что делалось просто жутко. Он сидел сразу на двух стульях, потому что на одном ему было не уместиться. Брюхо его, загорелое, величиною со средних размеров воздушный шар, вылезало из распахнутой рубашки. Из-за этого брюха столик отстоял от Боброна метра на полтора! Могучими руками жирный гигант брал сразу две кружки и пил из них пиво — одновременно из двух!

Ужас! Неужели с этим людоедом ей придется разговаривать?!

Боброн поставил пустые кружки на стол. В его лапах они казались величиною с небольшие рюмочки. И невольно Ольге захотелось крикнуть себе: «Беги отсюда!» Поэтому она, чтобы не дать трусости одержать верх, быстро пошла к Боброну.

— Эй, краса детсада! А фанера? Стае имел в виду, конечно, деньги.

Она бросила через плечо с едва заметной усмешкой:

— Успокойся, Стасик. Ты даже не представляешь, какие нас ждут барыши... через некоторое время.

Затем она подошла к Боброну и сказала... Нет! Она ничего не смогла сказать, потому что рядом с таким человеком-горой она просто онемела на несколько секунд!