Глава вторая Нежданные гости

Эмма, принцесса рода Гентлиц, уже давно смирилась со своим положением в имении Маяк. Даже нашла в ситуации массу положительного и перспективного. Первый месяц, ну еще второй она порывалась что-то изменить и даже покончить жизнь самоубийством. Слишком уж неприемлемым казалось ее нежданное замужество с простым парнем, вчерашним юнгой и жалким начинающим художником. Да и тот факт, что именно он оказался отцом растущего в ее утробе ребенка, чуть не лишил разума.

Ведь когда она с судебными приставами явилась к интенсивно обживаемой башне, она ни капельки не сомневалась, что носит плод от Чингачгука из рода Атлантов, экселенса, обладателя Трех Щитов, победителя стаи харезбеков, убийцы целого стада зроаков и кречи. Плюс ко всему – очень таинственной личности, с которой водила близкое знакомство сама императрица. Явилась. Устроила скандал. И уже почти поверила, что станет жить в Маяке, полноправно, на законных основаниях.

Да только Трехщитный эксперт определил, что ребенок не от Чингачгука. Такое положение дел показалось принцессе концом света, от шока она свалилась в обморок. И собралась умирать. Но тут наружу подворья вышел тот самый парень Феофан и заявил, что отец – он. И после подтверждения экспертов пообещал любить Эмму больше всех на свете и обеспечивать тем необходимым, что полагается желанной супруге.

И что оставалось делать почти уже умершей изгнаннице?

Когда она очнулась, то оказалась под пристальной и постоянной опекой не только Феофана, но и всего семейства Атлантов. Первый месяц практически постоянно кто-нибудь находился рядом с Эммой и не давал ей совершить отчаянное безумство. А потом она, неожиданно для самой себя, привыкла. Втянулась. Успокоилась. Душевность людей, принявших ее в род, оказалась невероятно глубокой и сумела растопить лед отчаяния в душе и развеять тоску безысходности.

Вдобавок ей здесь стало жутко интересно. И пусть она даже сама себе не хотела в этом признаваться, но к концу четвертого месяца она полюбила всех обитателей имения. Смирилась с тем, что ее страстно ласкает каждую ночь Феофан, и даже стала получать от этого огромное удовольствие.

Иначе говоря, в самом деле поверила в то, что она жена, будущая мать и что ее жизнь складывается очень даже удачно. Ибо ее муж оказался очень и очень уважаемой и перспективной личностью. Должность главного управляющего Маяка и всех запускающихся цехов вокруг него делала Феофана чуть ли не самым популярным, интересным и авторитетным человеком в столичных новостях. Его восхваляли. Им гордились. Ему завидовали.

Еще один факт весьма тешил самолюбие принцессы. Она еще только пыталась осмыслить произошедшие с ней перемены, когда в Маяк прибыла первая дама империи со всей своей свитой. Оставшись с представителями рода наедине, Ваташа Дивная долго извинялась перед родственниками Чингачгука, а потом и торжественно клялась, что с экселенсом ничего не случилось. Просто он прямиком из ее дворца, используя некие, известные только ему переходы в иные миры, отправился куда-то по своим срочным делам. Это тоже оказалось своеобразным шоком: извиняющаяся императрица! Уже тогда Эмма подумала: «В этом месте не соскучишься! Та еще семейка! И пусть моим мужем оказался не Чи, а вероломно меня обманувший Феофан, жить здесь все равно интереснее, чем в нашем родовом замке в Гайшерских горах».

При той же беседе удивили и родители Чингачгука. Пусть и с большим скрипом и внешним недовольством, но они косвенно признали за своим сыном такие умения. Потому что не стали выдвигать сразу же обвинения императрице в похищении или в ином каком коварном замысле. Да и финальная договоренность тогдашней беседы впечатлила.

– Так что мы не начинаем следствие по вопросу «Кто вы такие и откуда прибыли?», а вы не выдвигаете нам никаких претензий, – стала подводить итоги императрица. – Мы чинно и благородно ждем возвращения вашего родственника.

– Ждем. Но не более полугода! – довольно жестко заявил Назар Аверьянович, законник рода. – Если этот срок истечет, а наш Чи так и не вернется, то мы тут же подадим на вас иск в обе высшие судебные инстанции: Совет Хранителей и Высшее Жюри Трехщитных. Потому что, как ни крути, а экселенс исчез именно из вашего дома. Пусть это и дворец, о каждом уголке которого вы знать просто не можете, но такое обстоятельство не освобождает вас от уголовной ответственности. Тогда как в отношении нас в положениях и законах Моррейди имеется масса пунктов и параграфов, защищающих нас на любом суде, при любых обвинениях и при любых раскладах.

Тогда Ваташа лишь снисходительно улыбнулась и молчанием вроде бы выразила согласие. Но в ее взгляде отчетливо читалось: «Наивный дедушка! Плохо же ты знаешь наши возможности и наши законы!» Да и как могла Дивная сомневаться в себе и в возможностях своих тайных служб?

Прощаясь, она небрежно бросила Атлантам завуалированную угрозу:

– Представляете, до чего додумались некоторые глупцы? Утверждают, что вы здесь решили построить страшный механизм, который снесет вскоре с лица земли весь Рушатрон. Дескать, этот стальной монстр и плавать умеет, и дома рушить, и даже твердь Сияющего Пантеона перед ним не устоит.

– И вы такому поверили? – вежливо поинтересовалась Наталья Ивановна, мать Чи.

– Нет, конечно! – беззаботно рассмеялась императрица и тут же скорбно пожаловалась: – Только в любом случае придется к вам постоянно наведываться судебным приставам и присматривать за теми механизмами, которые вы начали строить. Мы просто обязаны реагировать на беспокойство народа и его самых заинтересованных представителей.

И тут Назар Аверьянович разразился сухой канцелярской речью, в которой перечислил десятки законов, сводов и положений. Поразив тем самым всех присутствующих парадоксальностью ситуации. Получалось, что на некую проверку собираемых механизмов представители империи в самом деле имеют право. Но! Не чаще раза в месяц и чином не ниже тех, кто уже посещал имение. А посещала имение – императрица. И по древним укладам построения империи Моррейди сама императорская семья – вся без исключения! – приравнивалась именно к чиновникам. То есть в буквальном смысле этого слова к слугам народа.

– Так что, ваше императорское величество, – завершал свою речь законник, – мы имеем право никого не пускать на нашу территорию, кроме вас. Все остальные попытки подглядывания наших производственных тайн будут встречаться во всеоружии, с применением магических сил и сил всего рода Атлантов.

Удивительно было видеть растерянность Ваташи Дивной. Она, видимо, и не подозревала о существовании подобных законов. Да и кто бы, будучи на ее месте, поверил в подобное?!

Так что покидала первая дама имение сильно озадаченная. А то и напуганная. Потому что глаза ее заволакивал страх, лишь только она натыкалась на фигуру деда Назара. Словно тот демон во плоти и как только откроет рот, так сразу изречет нечто страшное, крамольное, опасное и неудобоваримое. А от таких всезнаек любые чиновники всегда стараются инстинктивно держаться подальше. И видимо, неспроста вдруг проявилась такая досадная формулировка: императрица – чиновник. Поневоле испугаешься.

Последствия данного визита некоторое время были непредсказуемыми. А уж споры какие начались на Маяке, о-о! Половина семейства Атлантов ругала деда Назара за непомерную наглость и неуважение к власти, вторая половина стояла за него стеной. Ругались Павел Сергеевич – отец Чингачгука, Иван Круглов – глава безопасности и Феофан – управляющий имением. Тогда как всецело поддерживали Наталья Ивановна – мать Чи, Федор Кварцев – руководитель снабжения и овчарка Блачи – удивительная собака, поражавшая своим умом всех без исключения. Например, когда оппоненты начинали повышать голос на законника, Блачи садилась с ним рядом и начинала рычать. Если шум увеличивался – громко и возмущенно лаяла. Чем вводила окружающих либо в ступор, либо в неуемное веселье.

Что характерно, лающая защитница выбирала объект для поддержки, пользуясь своими, никому не доступными понятиями. Чем руководствовалась собака при выборе правой стороны, никто понять не мог. Но подметили: чаще всего та сторона и оказывалась правой. Вот и получалось, что животное считалось полноправным членом семьи. И вело себя очень, ну очень самостоятельно. Никому так и не удалось понять, кого конкретно Блачи считает своим хозяином. Вроде она и слушалась всех, но порой отказывалась исполнять команды, кто бы ей ни приказывал. В этом вопросе Эмма так и не смогла разобраться, хотя подспудно догадывалась: только после приказа экселенса отказа не последует.

Поэтому с овчаркой скучать не приходилось. А уж когда она родила восьмерых щенков, это событие приобрело чуть ли не всемирное значение. Та же принцесса, сама уже смирившаяся с участью стать матерью и не имевшая до того прямых обязанностей в Маяке, в одночасье стала главным опекуном многочисленного собачьего семейства. Кормила щенков из соски, лелеяла и холила, оберегала от гипотетических случайностей гораздо лучше, чем сама Блачи. Различала каждого щенка по имени с первого дня, замечала их малейшие недомогания или несварение желудочка, укладывала, носила, мыла. И даже убирала за ними. Наверное, эта искренняя заботливость, кроме прочего, тоже помогла отверженной женщине прижиться среди Атлантов.

Между тем рождение щенков стало формальной причиной для очередного визита императрицы в имение. Она прибыла после предварительного оповещения и сразу от ворот потребовала после приветствий:

– Раз щенков так много, трех я заберу во дворец! – И даже растерялась, когда на ней скрестились взгляды всех обитателей имения. И какие это были многозначительные взгляды! Так что высокопоставленная гостья попыталась сразу оправдать свое требование: – Мне Чингачгук обещал еще во время нашей с ним первой беседы.

Павел Сергеевич улыбнулся и понимающе закивал:

– Ну, раз мой сын обещал, тогда другое дело. Наверняка когда вернется, свое обещание выполнит.

После такого ответа императрица гневно поджала губы и уже готовилась сказать нечто резкое. Но сумела сдержаться и даже улыбнуться:

– Не сомневаюсь! Только я сюда заглянула по делу и буквально на несколько минут. Раз наши законы такие, то придется мне лично присмотреться к сооружаемым вами механическим монстрам. Ведите к ним! А если останется минутка, то и щенков посмотрю… Если не осмелитесь их от меня спрятать!

Семейство не осмелилось. Хотя вначале Павел Сергеевич провел гостью по всем цехам и довольно обстоятельно объяснил, что именно и как здесь будет твориться в дальнейшем. Судя по ее прищуру, Ваташа Дивная не поверила в такие сказки. Да и вслух усомнилась:

– Делать из молока сухой порошок? Какой в этом смысл?

Пришлось ей зачитывать краткую лекцию о многогранной пользе получаемого продукта. Но ухватилась она вначале за самое главное, по ее мнению: возможность провоза легкого, высококалорийного порошка в какие угодно дали и простота потребления практически в любых условиях. И понятно почему: ведь полное обеспечение армии и полков вольных наемников, воюющих со зроаками и кречи, ложилось тяжким грузом именно на плечи императорской администрации.

– Хм! Теперь я поняла все ваши прежние намеки, что данные механизмы выгодны в первую очередь Моррейди.

– Именно! – подтвердил главный разработчик и создатель сложных устройств. – Государство и будет покупать у нас большую долю нашего продукта и требовать прироста производства.

– Требовать? К чему бы это? Империя обладает невероятными техническими производственными ресурсами, а значит, мы и сами сумеем сделать этого молочного порошка сколько угодно.

– Раньше, чем у нас, у вас все равно ничего не получится, – последовал вежливый ответ. – Да и сейчас мы уже оформили все патентные права на наши устройства, изобретения и будущие поделки. Зато в будущем, на основе моих новых разработок, мы построим совместные мануфактуры, где прибыли будут делиться соотносительно вкладов каждой из сторон.

Императрица на это хмыкнула и собралась возразить, но наткнулась взглядом на законника рода, готового вступить в дискуссию, и благоразумно сменила тему разговора:

– Жизнь покажет, как оно дальше будет. Главное, что я несколько успокоилась, механические чудища вами строятся не для разрушения столицы. И у меня уже почти не осталось времени. Поэтому давайте я быстренько взгляну на ваших щенков и…

Выделенная для осмотра минутка растянулась на час! Да и после него умилившаяся, растроганная Ваташа покидала помещение, где находилось собачье семейство, с большой неохотой и сожалением. Желание заполучить такое милое и забавное существо возросло у нее троекратно. Так что, выходя с подворья имения под ревнивым взглядом главной опекунши щенков, гостья бормотала с нескрываемым раздражением:

– Ну и куда этот ваш экселенс запропастился? Почему домой не возвращается? Сами ведь утверждаете, что собачек надо воспитывать с самого раннего возраста, а тут!.. Если Чи слишком задержится, придется срочно новый указ выдвигать на обсуждение. Мол, в связи с государственной необходимостью крайне желательно «срочно реквизировать…» и так далее.

Тут ее и нагнал в воротах голос законника, обладающего великолепным слухом:

– Не советую, ваше императорское величество! Ибо нежелательный прецедент незамедлительно сломает всю стройность уникальных законов «Подстати судилища».

По напрягшейся спине первой дамы нетрудно было догадаться, как ее достал уже Назар Аверьянович. Но ушла, так и не повернувшись и слова не сказав.

Зато через месяц вновь наведалась с проверкой. И вновь больше часа провела с подросшими щенками. Но теперь уже не требовала, а чисто по-человечески просила:

– Ну хоть одного щеночка подарите! Жалко вам, что ли?

– Не жалко, – ответствовала Наталья Ивановна с максимально возможным для себя упорством. – И как только наш сын вернется, он лично вручит вам самого крепкого и здоровенького щенка.

Хотя после ухода императрицы мать пропавшего экселенса признавалась мужу:

– Своими просьбами она мне душу перевернула. Так мне ее жалко стало… и нас… и Бореньку.

Чем еще любила заниматься Эмма в краткие перерывы между часами кропотливого ухода за собачьим семейством, так это три вещи: засматриваться на сооружаемых и уже начинавших дышать механических монстров; просто замереть в неприметном уголке и ко всему прислушиваться; а также заглядывать в те места, куда проход был категорически воспрещен. То есть банальное женское любопытство ей было присуще, как и всем представительницам прекрасного пола.

Глядя на создаваемые устройства, принцесса ничего в них не понимала. Она просто любовалась. Видимо, восторг перед блестящей сталью и крепким железом у нее остался в крови навсегда после службы в полку наемников.

Умение стоять тихо, словно предмет мебели, давало иные плоды. А именно: постепенно открывались некоторые тайны рода Атлантов. Одна из них, что родители Чингачгука частенько проговаривались и между собой называли его Борисом. Порой звучали странные названия населенных пунктов, таких как Лаповка или Черкассы. Да и много чего другого, казавшегося Эмме загадочным и романтически непонятным.

Тогда как запрет посещения относился к средней комнате на втором этаже башни. Дверь туда не закрывалась, но войти внутрь не представлялось возможным: почти все пространство внутри было испещрено в разных направлениях тонкими нитями. Как говаривал глава безопасности Иван Круглов:

– Это особая, магическая сигнализация! Если ее коснуться, не только тревога взыграет на все поместье, но и нарушителя может запросто сжечь. Только пепел останется да подметки от обуви! – И хмурился при этом грозно, как гроза на летний день.

Подобное казалось до одури страшным, волнующим. А незапертая на замки дверь вызывала еще большее недоумение вкупе с болезненным любопытством: что же там такое может находиться? А ничего особенного, на первый взгляд. Несколько предметов античной, дряхлой и запыленной мебели, стоящей по разным углам. Да здоровенный ящик из толстого стекла, поставленный на попа довольно близко от стены. Пустой ящик, совершенно. Сколько ни присматривалась Эмма к нему с порога, так ничего и не рассмотрела внутри.

И вот спрашивается, что в этой комнате прячут? Не иначе, как что-то ценное или древнее находится в ящиках комодов. Но как в них заглянуть, не коснувшись часто расположенных нитей?

Ну и, наверное, чисто из спортивного интереса, когда рядом никого не было, принцесса замирала на пороге и мысленно прокладывала путь среди лучей из нитей:

«Вот здесь надо перешагнуть, прогнувшись назад… А там перешагнуть лучше всего получится на четвереньках… И если вон там аккуратно проползти на спине, то до крайнего комода все-таки можно добраться…»

Вот так и шло время. Созданные Павлом Сергеевичем машины стали двигаться, плеваться паром и дали первый порошок, называемый сухое молоко. Количество работников в имении утроилось. Подвоз молока превратился по количеству в полноводный ручей. Щенки уже солидно подросли. Если вырывались на подворье, своими действиями напоминали стихийное бедствие. С часу на час ожидался очередной инспекторский визит императрицы, которой возжелалось посмотреть на производство, заработавшее почти в полную силу.

Тогда как Эмма перемены в своей жизни воспринимала как должное и окончательно смирилась со своей судьбой. Ну разве что, в силу уже некоторой привычки, раскрывала запретную дверь, застывала на пороге и с упоением отдавалась своим мечтам: «Выдвигаю вон тот ящик комода, а там!..»

Фантазии каждый раз подсовывали воображению нечто разное. Начиная от диадемы невиданной красоты или ожерелья и заканчивая сказочным зеркальцем, через которое можно заглядывать в иные миры и наблюдать за кем угодно.

Вот и в тот памятный день принцесса замерла возле запретного места и с воодушевлением принялась мечтать о чудесной находке. Этакий ритуал-поблажка своим маленьким слабостям и никому не мешающим капризам. И не слишком-то озадачивалась шумом на подворье, беготней между цехами и нервными командами остальных членов семейства. Видимо, императрица вот-вот прибудет, а то и уже прибыла да осматривает новую пристань.

Надо тоже бежать во двор, все-таки интересно. Осталось лишь отступить назад и закрыть дверь, но…

Глаза вдруг увидели нечто жуткое. Руки-ноги окаменели, отказавшись повиноваться. Спазмы перехватили горло, мешая втянуть в легкие нужную для крика порцию воздуха. И только подсознание попыталось разобраться, что же вдруг возникло внутри постоянно пустующего стеклянного ящика?

Монстр! Однозначно: жуткий монстр. Безобразный, круглое, неровное тело на двух ножках и несуразно торчащие в сторону конечности. И две головы! И все это плотно залеплено кровавой кашицей, которая при соприкосновении со стеклом тут же устремилась вниз грязными потоками.

Причем попавший в ящик монстр не собирался там умирать или оставаться навсегда. Он вдруг стал мощно бить изнутри чем-то тяжелым, и толстенное стекло не выдержало, поползло трещинками разлома.

Зато Эмма все-таки успела набрать достаточно воздуха в грудь, и ее визг, сравнимый с гудком солидного парохода, разнесся не только внутри башни, но и далеко за ее пределами. Потом нежное состояние психики будущей матери не выдержало, и принцесса свалилась в обморок. Только и мелькнула последняя мысль:

«Тревогу я подняла… Может, монстр меня и не успеет съесть…»

Загрузка...