Глава 29

Активные военные действия прекратились, и на Нарвском фронте стало тихо. Немецкое командование, удивленное и напуганное успешными действиями красногвардейских отрядов, отказалось от мысли о захвате Петрограда и согласилось на переговоры о перемирии. Немцы удерживали город, а рабочие отряды отводились за реку Лугу. Между враждующими сторонами создавалась нейтральная полоса.

Прахов решил использовать спокойный день для проведения открытого партсобрания и приема новых членов в партию. Собрались в просторном сарае мызы. За большим столом расположились Прахов и Лебедева. В передних рядах на скамьях разместились члены партии, дальше все места заняли беспартийные.

Открывая собрание, комиссар Стального отряда прежде всего предложил почтить память погибших.

В сарае наступила тишина. Молча, с опущенными головами стояли мартеновцы и пушкари, слесари и транспортники. Каждый думал о тех, кто никогда уже больше не войдет в цехи родного Стального завода…

— Товарищи! — негромко заговорил Прахов. — Велики наши потери. Много лучших наших товарищей погибло в боях. Но не для слез и причитаний собрались мы сюда, а для того, чтобы памятью павших поклясться в вечной верности нашей социалистической Родине и великой партии большевиков. Наша победа будет лучшим памятником павшим товарищам, которые геройски погибли за рабочее дело, за свободу и независимость первой в мире пролетарской республики. В минувших боях из наших рядов выбыло тридцать членов партии, из них половина убита. Во всех боях, всегда и везде большевики были впереди, показывая остальным пример мужества и стойкости. И сейчас на смену павшим в ряды партии хотят вступить новые товарищи, Я получил уже свыше пятидесяти заявлений. Сейчас мы рассмотрим эти заявления…

Первыми к столу подошли Самохин и Демин. Прахов зачитал их заявления. Затем молодые красногвардейцы рассказали свои краткие биографии.

Смущенно переминаясь с ноги на ногу, парни передали простую историю своей жизни. Оба они из одной деревни. Спасаясь от голода, ушли в Петроград и поступили чернорабочими на Стальной завод. Последние полтора года были подручными у Онуприенко, вместе с ним ушли на фронт…

— Геройски погиб наш друг Андрей Онуприенко, — сдерживая волнение, проговорил Самохин. — Партия потеряла в нем верного сына и крепкого большевика. И мы с Деминым решили вступить в партию, чтобы продолжать бороться за то дело, за которое погиб наш друг. Клянемся, что не посрамим его памяти и с честью будем носить почетное звание большевика!

Прахов продолжал задавать вопросы, но из разных концов сарая закричали:

— Подходящие ребята! Ни в чем плохом не замечены! Воевали храбро! Хорошие большевики будут!

— Кто за прием, поднимите руки! Сейчас голосуют только партийные, — предупредил Прахов.

Обоих приняли в партию единогласно.

К столу вышла разрумянившаяся Рая Семенова. Запинаясь от волнения, она рассказала свою несложную биографию. Родилась на Стальном заводе, там же росла, училась в заводской школе. С четырнадцати лет помогала отцу в амбулатории, затем поступила в медицинский институт. Во время каникул работала в заводской амбулатории. С отрядом ушла на фронт.

— Как только окончу учебу, вернусь на свой завод. Я хочу стать детским врачом. Не раз видела, сколько слез проливают жены рабочих над своими безвременно погибшими от разных болезней ребятами. Даю слово, что, пока жива, не изменю рабочему классу и нашему заводу, буду верной дочерью большевистской партии, — закончила Рая и закрыла лицо руками, чтобы скрыть выступившие от волнения слезы.

— Надеемся на тебя, Раиса! Знаем, что ты нашего, рабочего корня, и верим тебе. Вопрос, по-моему, ясен! Принять! — проговорил Прахов.

Собрание единодушно поддержало это предложение.

Дошла очередь до Повалихина.

— Больно ты тихий да скромный для большевика, Матвей Степанович, — покачал головой Прахов. — Партийные побойчее должны быть!

— Тихий, тихий, а дома страсть даже какой упрямый, особенно со мной! Что в голову взял, того колом не вышибишь, — подала реплику Повалихина.

В сарае прокатился смешок.

— Такая жинка хоть кого смирит! У тебя и Соловей-Разбойник ягненком станет, — крикнул Орехов.

За прием Повалихина в партию высказался Фесин:

— Тихий, но надежный товарищ, на него можно положиться, не подведет…

Повалишин тоже стал большевиком.

Затем к столу подошла Повалихина. Сразу присмиревшая, она необычно тихим и робким для нее голосом стала рассказывать о своей жизни:

— Роду-племени своего не знаю. Мать умерла, когда мне было восемь лет. С тех пор я пошла работать по людям. Тумаков и побоев видела куда боле, чем хлеба. Оттого и характер у меня испортился… Девушкой пришла на завод, поступила в столовую судомойкой. Тут и познакомилась со своим муженьком… Большевикам сначала не очень верила, когда они говорили, что мы, женщины, во всем равны мужчинам. А теперь, когда я повидала товарища Лебедеву и узнала настоящую большевистскую правду, решила записаться в партию и всячески помогать в ее делах. Правда, не очень я еще грамотная, но постараюсь выучиться, стать верным членом большевистской партии. Все!

— Скандалить-то с мужем перестанешь? — строго спросил Прахов.

— От темноты от нашей и скандалы у нас… Муж мой меня дурой считает, — вздохнула Повалихина. — А я вижу, что он дурнее меня. Чуть заспорим, я его по лбу, а он меня в ухо — и пошел скандал. Теперь мы с ним по-другому жить начнем… Очень я надеюсь на партию. Она меня направит на верный путь.

— Правильно делаете, товарищ Повалихина, что на партию надеетесь! — поддержала ее Лебедева. — Партия всем трудящимся женщинам открывает широкий путь в жизни. Слыхали, верно, что товарищ Ленин сказал: «Всякая кухарка должна уметь управлять государством». Эти слова никогда нельзя забывать.

Кто-то спросил Повалихину шутливо:

— Раньше ты своего мужика кулаком била, а теперь чем будешь?

Повалихина вздохнула и с суровой сдержанностью ответила:

— Не до шуток мне сейчас! В партию вступаю, как под венец иду: и боязно, и радостно… Кто знает, как моя теперя жизнь пойдет! Но знаю, что лучше, правильнее, чем раньше.

Приняли и Повалихину, хотя несколько человек и высказались против ее вступления в партию:

— Больно скандальная! Не человек, а гром и молния! Только срамить партию будет…

— Сумейте перевоспитать ее, на то вы и партийцы! — ответила Лебедева.

Когда собрание закончилось, Рая и Петров вместе вышли из сарая. Взявшись за руки, они медленно шли по тихой заснеженной улице.

— Товарищ Петров! — вдруг окликнул женский голос.

Инженер и девушка обернулись. Их догоняла на своих легких санках Лебедева. Точно испуганные ребятишки, влюбленные поспешно разомкнули руки.

Лебедева чуть заметно улыбнулась.

— Идите-ка сюда на минутку! — сказала она, останавливая сани. — Как, товарищ Петров, вы не думаете подавать в партию?

— Я?! — Жаркий румянец вспыхнул на щеках инженера. — Я бы всей душой… Но я не знаю, примут ли меня… Я ведь бывший офицер…

— Примут! — уверенно и тепло проговорила Лебедева. — Вы на деле доказали, что достойны быть членом нашей партии… Я сама дам вам рекомендацию. И Прахов, я уверена, не откажет…

— Спасибо, товарищ Лебедева! — горячо и радостно воскликнул инженер.

— Пишите заявление!

Лебедева шевельнула поводья, и легкие санки умчались, осыпав молодых людей мелкой снежной пылью. Рая снова взяла Петрова за руку.

— Знаешь, Аркаша, я ощущаю в себе необыкновенную радость, как будто я добилась чего-то очень хорошего, значительного. Просто не верится, что я стану членом партии. Ведь большевики — стойкие, мужественные бойцы. И вдруг я, скромная девушка, тоже вошла в их богатырскую семью! Аркаша, ты понимаешь меня? — прижалась девушка плечом к Петрову.

— Понимаю, — взволнованно ответил он. — Для тебя это очень серьезный шаг в жизни. Я даже немножко робею: смогу ли сохранить твою любовь?..

— Мы вместе станем большевиками! — убежденно сказала Рая. — Вместе будем учиться у Ленина, у партии, как строить новое человеческое общество!

Дойдя до околицы, они повернули назад и незаметно дошли до флигеля, где размещалась продовольственная часть. Около кухонь возилась неутомимая Повалихина.

— Теперь у тебя жена член партии, — поучала она супруга. — И должен ты ко мне относиться с полным уважением. Теперь мы поравнялись: оба партийные. Понял, богом данный мне муженек? И заживем мы с тобой душа в душу. Я буду говорить, а ты меня слушать…

— Я и раньше тебе попусту не перечил, — отозвался мастер.

— Помни, что партия сказала: кухарка может управлять государством, а не только вы, мужики. Значит, и в нашем доме я всем могу управлять и все должно быть по-моему! — категорическим тоном заключила Повалихина.

— А у нас кто будет командовать, Аркаша? — прошептала Рая, взглянув на Петрова смеющимися серыми глазами.

— По очереди: то ты, то я, не правда ли? — шутливо ответил Петров.

Загрузка...