Глава 14

– Эми, тебя зовет наш дорогой Джермин. – Мисс Викторина поднялась из подвала на кухню, где за столом сидела Эми. Вид у нее был мрачный. – Ты хорошо себя чувствуешь? Можешь спуститься?

– Нет. – Слишком резко. Она попыталась улыбнуться. – Боюсь, я все еще не поправилась, и мне бы не хотелось его заразить.

Мисс Викторина удивленно посмотрела на Эми.

– Ты же сказала мне, что у тебя женские проблемы.

– Так оно и было. А теперь у меня начался кашель. – Эми немного закашлялась. – Наверное, провела слишком много времени в сыром погребе.

– Никакой сырости в моем погребе нет, – обиженно промолвила мисс Викторина. – А когда топится печка, там вообще очень тепло и уютно.

– Но там пыльно.

– Если ты действительно считаешь, что для твоего здоровья вредно спускаться вниз, тогда мы должны отпустить его светлость, иначе его смерть будет на нашей совести.

– Нет! – Эми вскочила. – Нет, мы пока не можем его освободить! – Если они его освободят, он может ее схватить и заставить ее делать больше, чем целовать. Заставит ее поддаться страсти, в которой она не желала признаваться.

Мисс Викторина тихо вздохнула. Она обняла Эми за плечи и прижала ее к себе.

– Эми, ты вовсе не больна. Ты избегаешь Джермина. Я тебя не осуждаю. Я знаю, как это неприятно – говорить ему, что мы его не отпустим…

– Неприятно? Это он неприятен!

– Его можно умаслить.

– Почему я должна его умасливать? – Эми ждала, что мисс Викторина в качестве аргумента упомянет благородное происхождение лорда Нортклифа.

Но вместо этого мисс Викторина сказала:

– Потому что мы его выкрали и посадили в мой сырой и пыльный погреб. – Она погладила Эми по голове. – А теперь ступай вниз и поговори с ним. Почитай ему что-нибудь вслух. Ты уже в первый день сказала, что он очень красивый. Так пофлиртуй с ним.

– Пофлиртовать? – Эми в ужасе глянула на мисс Викторину. – Нет, не могу. Он… не в моем вкусе.

– Да что ты говоришь? А судя по взглядам, которые ты то и дело искоса на него бросаешь, он очень даже в твоем вкусе.

– Вы… вы думаете, что он мне… что его светлость… мне понравился? – Неужели она невольно поощряла его?

– Понравился вопреки твоему желанию, – поправила ее мисс Викторина.

– Я не хочу, чтобы он мне нравился. – Эми считала себя злюкой, но что она знала о мужчинах? Может быть, им как раз такие нравятся?

– Нет, конечно же, нет. Но природа иногда распоряжается по-своему.

Стараясь говорить тоном своей высокомерной бабушки, Эми сказала:

– Мною природа не распоряжается.

Мисс Викторина не умела говорить так, как бабушка Эми, а потому заявила довольно благодушно:

– Еще как! А теперь иди вниз и узнай, чего он хочет. Тебе не обязательно там оставаться.

Эми глянула на черную дыру, которая вела в погреб, и схватила мисс Викторину за руку.

– Пойдемте со мной.

– Если ты настаиваешь. Но моя коленка… – Мисс Викторина сморщилась. – Она разболелась оттого, что мне все время приходится ходить то вниз, то вверх. Сегодня я носила ему и завтрак, и обед, и ужин.

– Тогда вам лучше больше не спускаться. Вы и так сделали слишком много. – Эми собралась с духом. Сейчас она сойдет вниз и встретится лицом к лицу с человеком, которого она вчера поцеловала.

Поцелуй! Какое простое слово, но им, оказывается, можно описать то наслаждение, которое она испытала благодаря Джермину.

И она ему позволила! Эта мысль преследовала ее весь день. Она отбивалась, но как девчонка, а не ткнула ему пальцем в глаз и не схватила за горло. Это, конечно, смешно, но она не хотела причинить ему боль. А он, не задумываясь, применил против нее силу. Но не сделал ей больно, а, наоборот, показал ей, какое можно испытывать наслаждение. И теперь она не знала, как смотреть ему в глаза.

Хуже того. Она не могла смотреть на себя в зеркало.

Впервые за тот год, что Эми жила у мисс Викторины, старая леди критически ее оглядела.

– Ты очень бледна, – сказала она и пощипала ее щеки.

Эми хотела было возмутиться, но сдержалась. Однако перед тем, как начать спускаться вниз, она оглянулась.

– Вы никогда не рассказывали мне о его матери.

– Как же не рассказывала? – обиделась мисс Викторина. – Я сказала, что мы ее потеряли.

– Она не потерялась. Она покинула свою семью. Так по крайней мере рассказал мне он.

– Так это и выглядело. Она уехала, и больше ее никто не видел. Но я никогда этому не верила. – Мисс Викторина задумалась. – Никогда не верила. Она была доброй и прелестной. Она была добра ко мне. Она любила своего мальчика и лорда Нортклифа. Леди Нортклиф никогда бы их не покинула.

– Я сказала то же самое, но он…

– Можешь себе представить, что чувствовал мальчик, когда люди говорили, будто его мать была легкомысленной и безнравственной. Он слышал все эти сплетни. Люди запрещали своим детям играть с ним, словно легкомыслие его матери могло перейти к нему. Дети его дразнили, говорили, что он такой плохой, что даже его мать от него сбежала.

– Я могла бы сказать о себе то же самое, – с болью в сердце призналась Эми.

– Ах, Эми! Я очень тебя люблю, но у тебя есть недостаток, который ты должна исправить. Ты всегда говоришь, не подумав и слишком откровенно.

– Откровенность – хорошая черта.

– Но не тогда, когда ею пользуются, чтобы ранить. А теперь покусай свои губы, а то они слишком бледные, и иди к моему дорогому Джермину.

Спускаясь, Эми последовала совету мисс Викторины и закусила губу. Она была в замешательстве, но ей хотелось, чтобы лорд Нортклиф посмотрел на нее и захотел сбросить с себя кандалы.

Однако в то же самое время она сама себя высмеивала, потому что еще никогда в жизни не была так… глупа. Будто его поцелуй лишил ее благоразумия, как глупую девчонку, которую интересует лишь одобрение мужчины.

Когда Эми вошла, Джермин заправлял свою постель. Это потрясло ее – она ни разу не заставала его за тем, чтобы он что-то делал в своем погребе. Ему, должно быть, просто стало скучно. Увидев Эми, он слегка поклонился.

– Мисс Эми, прошу вас сесть. Нам надо поговорить.

Он вдруг стал вежлив.

Почему?

– Поговорить о чем? – О поцелуе? Об этом она не хотела говорить.

– Прошу вас, садитесь, – повторил он.

Она села на свое обычное место у дальнего конца стола.

Он сел напротив – у своего.

– Мне нужна одежда.

Одежда. Он желал говорить о своей одежде. Как унизительно.

Не то чтобы ей хотелось говорить об их поцелуе, но она была уверена, что он думает только об этом. Но если он об этом не думает, то она точно не желает о нем думать.

– На мне та же одежда, что и шесть дней назад – или уже семь? При той скорости, с которой продвигается ваш план, мне придется носить ее, возможно, еще шесть дней.

– Я уверена, что на этот раз ваш дядя согласится заплатить выкуп. – Никакой уверенности у нее не было.

По тому, как лорд Нортклиф сжал губы, стало ясно, что и он сомневается в своем скором освобождении.

– Тем не менее мне нужна чистая одежда, а ее можно найти в моей спальне всего в пяти милях отсюда. Просто мне нужно, чтобы кто-то мне ее сюда доставил. – Он пристально на нее посмотрел. – Поскольку я не могу обсуждать предметы моего белья с мисс Викториной, я вынужден говорить с вами.

– Вы предлагаете мне пробраться в вашу спальню в Саммервинд-Эбби и выкрасть вашу одежду?

– Браво, леди Презрение. Вы меня поняли. – Он достал из кармана сложенный листок бумаги. – Я составил список того, что мне нужно.

Она была поражена его бесцеремонностью.

– Вы считаете, что я смогу пробраться в ваш дом незамеченной?

– Вы уже доказали, что у вас аналитический и криминальный ум и вы способны привести в исполнение свой план. Я совершенно уверен в том, что, если понадобится, вы сможете выкрасть серебро из-под носа моего дворецкого в то время, когда он будет его чистить.

– Вы мне льстите или хотите оскорбить?

– Оставляю это на ваше усмотрение. А теперь слушайте. Мое белье находится в комоде в спальне – не в гостиной, а в спальне, – комод стоит в ногах моей кровати. Мне нужны две чистые рубашки, две пары чистого белья, чистые носки…

Слушая его, она сглотнула. Она полагала, что вполне может проникнуть в Саммервинд-Эбби незамеченной. Если она будет вести себя так, будто там работает, ее вряд ли кто-то остановит, а если и спросит, что она здесь делает, то в таком огромном доме, где было три сотни слуг, всегда найдется какое-нибудь дело для одной служанки.

Однако предложение покопаться в его белье было для нее неприятно. Она ничего не знала о мужском белье, потому шансы, что она принесет именно то, что нужно, были весьма невелики. Она могла бы его расспросить, но его разъяснения наверняка приведут ее в смущение. Так что лучше просто кивнуть и сделать вид, что она выполнит его поручение.

– …и это все, – закончил он. – Я нарисовал план, как пройти в мою спальню, и пометил время, когда мой камердинер скорее всего будет где-то поблизости. Советую вам не попадаться ему на глаза. Если он застанет вас копающейся в моем белье, он наверняка не захочет выслушать то, что вы попытаетесь ему объяснить. Он очень умен и обожает меня…

Почему?

– …и я полагаю, что мое внезапное исчезновение очень его обеспокоило. – Нортклиф протянул ей бумагу.

– Положите ее на стол и пододвиньте ко мне.

– Я думал, что наши отношения стали несколько другими, – ответил он, но сделал так, как она просила.

Эми взяла листок, развернула его и притворилась, что изучает схему.

– Впрочем, это было до вчерашнего дня, до того, как мы поцеловались.

Она стиснула зубы и посмотрела на него.

– Не беспокойтесь, милорд. Я уже об этом позабыла.

– Вот как? Вам повезло. Что до меня, то жар этого поцелуя так обжег мою память, что я всегда буду помнить его, что бы ни случилось в моей жизни. – За какую-то секунду куда-то исчез аристократ, которому нужна чистая одежда, уступив место первобытному самцу, подкрадывающемуся к женщине, которой он вознамерился обладать.

И при этом ни на дюйм не сдвинулся с места.

Зачем мисс Викторина ущипнула ее за щеки? Они и так пылали. Она не смела поднять глаза на лорда Нортклифа.

– Прошу вас, милорд. Я не желаю…

– Чепуха! Конечно, желаете, Эми, и вы хотите быть со мной.

Она бросила на него взгляд, полный отвращения.

– Я знаю, что я вам не нравлюсь. Но посмотрите на все это с моей точки зрения. Вы сделали из меня дурака. Вы меня выкрали, заточили в погребе, заставили меня почувствовать свою вину, усомниться в моем дяде, управляющем моими делами. Все это, уверяю вас, мне крайне неприятно. – Нортклиф, видимо, был человеком с обостренным чувством осязания. Глядя на нее в упор, он поглаживал старое меховое одеяло, и она поймала себя на том, что не может отвести глаз от его длинных пальцев. Они все гладили и гладили мех, и все это время он ласкал взглядом волосы Эми, так что ей вдруг стало тепло, будто этот мех окутал ее тело. – Я должен был бы презирать вас, а я вместо этого желаю вас. Я больше ни о чем не могу думать, и меня утешает мысль, что и вы думаете только о том, чтобы быть со мной.

– Это неправда. – Однако она продолжала сидеть, загипнотизированная его взглядом и медленной речью.

– Возможно. Но здесь мне нечем больше заняться, и мне остается только думать. У вас есть чем занять свою голову. – Он подался вперед. – Но, Эми. Я знаю женщин. Я знаю, что в темноте ночи, когда неслышно и неотвратимо, как туман с моря, подкрадываются сны, вы думаете обо мне.

– Нет! – воскликнула она в ужасе оттого, что он проник в ее мысли.

– Вы ведете себя так, будто у вас есть выбор. Его нет. И у меня тоже нет. Некая странная особенность в наших характерах объединяет нас в нашем желании. – Он замер, словно лев, поджидающий, когда жертва окажется в пределах его досягаемости. – Знаете ли вы, что, когда вы утром встаете, я слышу над головой шум ваших шагов? Я воображаю, как вы снимаете старую, поношенную ночную рубашку и надеваете одно из своих ужасных платьев. А вечером, когда вы готовитесь ко сну и половицы скрипят под вашими ногами, а я воображаю, как вы раздеваетесь. И всю ночь я слышу, как вы ворочаетесь в своей девичьей постели. Вы посадили меня в тюрьму, но я слежу за вами.

Его слова обволакивали ее. Она не могла пошевелиться, едва дышала, отчаянное чувство стыда сменилось пьянящим предчувствием. Но остатки благоразумия, а возможно, это было естественной защитой девственницы, помогли ей рассуждать здраво.

– Я отпустила бы вас, если бы посмела, и мы покончили бы со всем этим.

Она удивилась, когда он рассмеялся.

– До чего же вы наивны. Мы никогда не покончим с этим, как вы выразились. Оно будет с нами всю нашу жизнь. Вы представляете себе, как отчаянно я вас хочу?

Она покачала головой.

– Если бы вы сняли с меня кандалы, я остался бы здесь в этом темном подвале, и мы смогли бы с вами отдаться друг другу.

– Мы не можем. Я не могу.

Он промолчал, но его взгляд был слишком красноречив.

– У нас с вами разный статус в обществе. Когда вы освободитесь, вы попытаетесь разыскать меня и наказать…

– Верно, – согласился он. – Но вы не умрете от моего наказания, моя дорогая. Вы будете просить еще и еще. Обещаю, что я заставлю вас умолять об этом.

Когда он смотрел на нее, его карие глаза загорались, когда говорил – его голос обволакивал каждый ее нерв, словно черный бархат, и ей хотелось толкнуть его на кровать, расстегнуть платье и проверить, сможет ли он выполнить свое обещание.

– Это невозможно.

Она сказала это больше себе, чем ему, но он все равно ответил:

– Возможно. Подумайте над этим, Эми. У вас никогда больше не будет такого шанса. Я прикован к кровати. Когда в доме все стихнет и даже кот уснет, вы могли бы спуститься сюда ко мне.

– Не смешите меня. Вы никогда не позволите мне.

– Ошибаетесь. Я позволю вам взять на себя инициативу. Изучить меня, показать, что доставляет вам удовольствие. Я буду целовать вас там, где вы мне прикажете, – в губы, в грудь, в…

– Милорд, прошу вас!

– …плечи. А вы о чем подумали, Эми? – Его глаза насмешливо сверкнули, и это показалось бы ей привлекательным… если бы ее интересовали бестактные, нечестные и легкомысленные аристократы. – Подумайте, Эми, как приятно будет знать, что я весь в ваших руках и что вы можете уйти, не оглянувшись, оставив меня неудовлетворенным и разочарованным.

– Если вы схватите меня так, как вы это сделали вчера, и прижмете меня к кровати, я не смогу вас контролировать.

– Я вчера не сдержался, потерял самообладание. Я не стану извиняться, потому что на самом деле я ни в чем не раскаиваюсь. Я уже говорил вам, что не могу забыть о вашем поцелуе. Но клянусь честью – и хотя вы в этом сомневаетесь, Эми, честь для меня не пустое слово, – я не стану снова вас принуждать. Во всяком случае, в этом подвале.

Она гладила ладонью поверхность стола. Он предлагал ей соблазнительную сделку, и она почти поддалась искушению.

Потому что все, что он говорил, было правдой. Мысли о нем даже днем вытесняли из головы обычные мысли. А ночью – и того хуже: он постоянно ей снился. Они то боролись, то ворковали, но он все время угрожал, требовал…

Как сейчас. Откуда он знает, что она говорила себе: «Если бы я могла его контролировать, возможно, я…» Как получилось, что она предала себя?

Она вдруг очнулась и столкнулась с насмешливым понимающим взглядом Нортклифа.

Неужели она себя выдала?

Конечно же. Он уже хорошо ее изучил или лучше было бы сказать, что он слишком хорошо знал женщин.

Она вскочила и направилась к лестнице.

– Эми, – позвал он.

– Что? – Она обернулась.

– Вы забыли список.

Эми вернулась и взяла бумагу.

– Кое-что я не включил в список.

– Это не имеет значения. Мне повезет, если я вообще доберусь до вашей спальни, заберу вещи и уйду незамеченной.

– Но это очень важно. – Какая-то особенная интонация в его голосе привлекла ее внимание. – Когда женщина оказывается в постели с мужчиной в первый раз, лучше, если она пользуется специальным маслом, чтобы было легче…

Эми замерла, не спуская с него глаз.

– Кроме того, важно, чтобы она защитила себя от нежелательной беременности.

– Господи! – Как же она не подумала об очевидном?

– В верхнем ящике столика рядом с кроватью лежит небольшая коробочка. В ней есть все необходимое для того, чтобы сделать нашу ночь приятной. Если вдруг случится так, что вам придется оставить мое белье, коробочку возьмите непременно.

Она фыркнула и снова направилась к лестнице.

– Эми.

– Что?

– Вы заметили, что я не попросил вас взять мою ночную рубашку?

Она глянула в список, удивившись его вопросу.

А потом поняла.

Он только что сказал ей, что спит голым.

Каждую ночь в этом подвале, прямо под ее спальней его голое тело готово встретить ее. Теперь, когда она это знала, ей уже не удастся отделаться от этого образа… и от искушения.

Загрузка...