Ботаник vs. Плохиш

28

— Знаешь, я даже не знаю, о чем с ним говорить. И, я знаю, что это не хорошо, когда он дома, хочу, чтобы он опять уехал в одну из своих командировок… — с каждым словом мой голос все больше и больше наполнялся обидой.

Не заметила, как Влад придвинулся ближе — его ладонь накрыла мою руку.

Я посмотрела на него, и время снова будто остановилось, а сердце застучало быстрее.

— Ты всегда можешь прийти к нам. Папа будет счастлив.

— Спа…

Снова вспыхнул свет: мы оба подслеповато сощурилась, будто вылезшие из своих нор кроты.

— Вы опять за свое? — Сергей Анатольевич, стоял в проходе, качая головой. На весу в такт его голове покачивался пакет с логотипом продуктового магазина. И как так быстро вернулся? Супермен что ли?

— Учти, Влад, — директор указал на него, потом погрозил ему пальцем. — С внуками я сидеть не буду.

— Папа! — возмутился Влад, а я спрятала горящее лицо в ладонях.

— Шучу-шучу. Если надо даже по поликлиникам водить буду и памперсы менять. Кто какое будет мороженое?

Больше Сергей Анатольевич над нами не подтрунивал. И мы провели хороший вечер: смотрели фильм, болтали о всякой всячине. Директор сыпал шутками и интересными фактами. Я улыбалась так часто, что даже скулы начали болеть.

До последнего ловила себя на мысли — волнующей и тревожной — что чувствую себя здесь как дома.

Когда засиживать дольше было уже неприлично — я поднялась с дивана.

— Я пойду. Уже восьмой час. А я еще не все уроки сделала…

— Хочешь оставайся, — Сергей Анатольевич забрал у меня из рук пустую баночку из-под мороженого. — Если переживаешь, я запру его, — он указал ложкой на своего сына, — на ключ в его комнате.

Влад в этот момент выглядел, как на знаменитом меме «Фейспалм».

— Я тебя провожу, — тут же вызвался он, стоило мне повесить рюкзак на плечо.

Директор махал нам ручкой с сияющим видом, пока мы не скрылись за поворотом.

— Он всегда так себя ведет, когда переживает. Первую неделю после… — Влад запнулся на слове, поддев носком кроссовки маленький камешек.

— Классно посидели, — перебила я, надеясь увести мысли парня в другое русло.

— Я бы тебя с удовольствием с себе пригласила. Как только папа в командировку уедет. Мама-то у меня адекватная. Хотя, скорее всего, будет вести себя точно так Сергей Анатольевич, — мы шли так близко, что кончики моих пальцев покалывало от желания взять его за руку.

Сунула руки в карманы, пока не поддалась непонятному импульсу.

Бросила быстрый взгляд на парня, пока он молча оглядывался по сторонам, будто ища что-то. Заметила, что надел ту самую черную куртку, что я видела на Чернышеве. Только вот Владу она совершенно не шла.

— Может, когда тебя снова дома все достанет… Тогда ты снова придешь ко мне? — он посмотрел на меня, сердце ухнуло словно с горки вниз, дыхание перехватило. Что-то было в его взгляде, подсвеченным постепенно загорающимися в сумерках неоновыми вывесками. Что-то такое, что давала надежду, потрескивавшую под кожей словно карамель на языке. — В смысле, к нам. Мой папа тоже будет счастлив, он почти никуда не выходит, сидит дома, как старая кошелка. Так что… Если будет еще нужна какая-нибудь помощь с Д/З или просто заскучаешь…

Рука Влада снова потянулась к волосам, а глаза стрельнули в сторону уходя с траектории моего взгляда.

Мы уже пересекли детскую площадку моего двора. И мне нужно было дать ответ.

— Я с радостью, — улыбнулась и даже дернулась, чтобы, минимум, обнять его (про максимум думать не хотелось). Но вовремя одернула себя и дружеским жестом припечатала свой кулак к его верхнему нагрудному карману. — Пока!

Побежала к подъезду, пока радость, раздувавшаяся изнутри, не вылилась из меня каким-нибудь постыдным образом — с меня станется начать прыгать и визжать, как шестилетка.

Энергия бурлила по вена, подпитываясь буквально ядерными выбросами гормона счастья в кровь. Я наконец-то нашла того, с кем не надо было притворяться. Тот, кому я и так нравилась. Я видела это. В его глазах. И не могла ошибиться. И Влад сама назвал меня другом! А разве это не первый шаг к чему-то большему?

Взлетела по лестничному пролету. И распахнула дверь.

— Я дома!

— Тц-ц! — мама, стоявшая в дверном проеме, ведущем в зал, цыкнула. Но не сердито. Улыбка пряталась в уголках ее губ. Хоть она и пыталась выглядеть серьезно. Может, для того чтобы отчитать меня.

— Прости, — понизила голос до телефона слышного шепота.

Мама подождала, когда я радуюсь и поманила меня на кухню. Я вымыла руки и уже села уплетать преступно-непозволительный эклер в шоколаде, который я точно знаю, был испеченный мамой, а не купленный в магазине — слишком кособокий и слишком много начинки. Как мама выдала то, от чего я подавилась бы, успей ч набить рот пирожным. Которое стоило 50, а то и все 60 приседаний.

— Рассказывай, как провела вечер? Как зовут его?

— Кого? — аппетит резко пропал, будто желудок сжал до крошечных размеров, стараясь не мешать мозгу лихорадочно думать.

— Парня твоего.

— Нет у меня никого парня, — врать не пришлось, и фраза вышла ровно, только голос все равно впитал унылые нотки. — Я у Насти была.

Вернулась в прихожую, достала из сумки телефон. И принялась искать отфотошопленную фотку, что Влад прислал мне на почту.

— Вот!

Мы с мамой почти одновременно показали друг другу экраны своих телефонах. На моем были я и Настя, в немного непропорциональном ракурсе. На мамином свежая фотка из Настиного аккаунта под тэгом «Роман_с_Ромой_Покоряем_игровые_автоматы». И конечно же на маминой фотке меня и в помине не было.

Вот, блин, Настя!

А как же «Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Кашернова меня убьет…»

Теперь мама подумает, что я занималась чем-то, что ни в коем случае нельзя снимать на видео и фотографировать.

Я, кажется, зажмурилась, чтобы не видеть маминого выражения лица.

Но когда решилась посмотреть на нее, удивлению не было предела.

— Ты не злишься? Не хочешь запереть меня в комнате? Или прочитать лекцию о том, как все пялились на твой живот на выпускном и шушукались на каждом углу? — мне жизненно необходимо знать, к чем морально готовиться.

— А смысл? — мама пожала плечами. Ее улыбка стала грустной. — Моя мама запрещала мне даже смотреть на парней, и сама знаешь, как все получилось… — мама встрепенулась, будто опомнившись: — Не подумай плохого, я очень тебя люблю. И поэтому, хоть и хочу лучше для тебя, позволю самой решать.