Британский качок

12

Джорджия

— Эш?

Высовываю голову из-за двери, большинство ламп внизу выключены или приглушены.

Я потеряла счет времени, распаковывая свои вещи, для большинства из которых уже нашла место. Единственное, что осталось неразобранным — это канцелярские принадлежности, которые я беспорядочно побросала в коробку, фактически ничего не упорядочив.

Это еще аукнется, когда я буду искать ручку.

Я голодна и с удовольствием перекусила бы. Надеюсь, он не будет возражать, если пороюсь в холодильнике в поисках фруктов или чего-нибудь вкусненького.

Завтра я пойду за продуктами, но пока…

Поваляться перед телевизором звучит как рай.

Сегодня суббота, и я официально живу в доме.

Я могла бы покружиться в счастливом танце, чтобы отметить этом момент, но вместо этого лягу на диван, наемся вкусняшек и посмотрю фильм — может быть, мне даже удастся убедить моего соседа присоединиться ко мне.

— Эш? — снова зову я, спускаясь по лестнице, свет в его комнате выключен, но дверь широко открыта. Должно быть, парень спустился вниз, пока я была в душе.

— В логове, — доносится его голос из пустоты дома, и я следую за ним на кухню.

— Не возражаешь, если я что-нибудь съем?

Наступает долгая пауза.

— Нет, я не возражаю, и тебе необязательно спрашивать каждый раз, когда чего-то хочешь.

Я слышу раздражение в его голосе и делаю мысленную пометку: перестать казаться такой нуждающейся и перестать спрашивать обо всем.

У меня вертится на кончике языка сказать ему, что я сожалею.

Но не извиняюсь.

— Спасибо! — кричу я, рывком открывая холодильник и заглядывая внутрь, чтобы изучить свои варианты.

Хм.

Эти варианты не так велики, как думала. Я даже не могу найти яблоко. Есть пакетик молодой моркови, поэтому беру ее вместе с небольшим количеством сельдерея, а затем разыскиваю арахисовое масло в маленькой кладовке рядом с холодильником.

Бинго!

Не желая сидеть и размазывать арахисовое масло по лицу перед ним в мой первый вечер, я накладываю немного ложкой на тарелку. Вот так.

Идеальная закуска.

После того как заканчиваю собирать закуски, я направляюсь в логово. Телевизор на стене ярко светит, отбрасывая свечение на все стены и на…

Эшли.

Мне кажется, или парень действительно выглядит безумно… красивым?

Плюхнувшись на противоположную сторону дивана, я стараюсь не смотреть прямо на него, но он развалился здесь, как какой-то оживший греческий бог, и я совершенно…

Я наклоняю голову.

— Почему ты выглядишь по-другому?

Он пожимает плечами.

— Не знаю? — Он трет подбородок рукой. — Я побрился?

Почему?

Почему он взял и побрился?!

В блаженном неведении о том, что у меня внутри все перевернулось с ног на голову, Эшли улыбается, и на его правой щеке появляется ямочка.

Щель между зубами подмигивает.

Одна темная бровь дьявольски приподнялась.

«О боже мой, Джорджи, отвернись».

Нужно отвести взгляд.

Но я не могу.

Я смотрю на его ноги, закинутые на пуфик перед нами. Толстую выпуклость его атлетических бедер. Футболку, прилипшую к его твердой груди.

Его влажные волосы торчат в разные стороны, как будто парень просто провел по ним пальцами вместо расчески.

Черт.

Твою ж мать!

Вселенная сейчас издевается надо мной?!

Я откусываю морковку, которая застревает в пересохшем горле, моя способность глотать полностью пропала.

Морковка громко хрустит.

— Вкусно? — спрашивает он, посмеиваясь в темной комнате.

— Ага?

Еще один смешок.

— Похоже на то.

О, боже мой.

Пристрелите меня сейчас же.

Мне нечего на это сказать, потому что из уголка моего рта может потечь слюна, мысли разбегаются в миллиардах МИЛЛИАРДОВ разных направлений, и я задаюсь вопросом, как, черт возьми, мне провести остаток года рядом с этим… этим…

Секси-красавчиком.

Конечно, я заметила, что он симпатичный.

Это данность.

Может быть, дело в том, как парень пахнет — свежим лесом и каким-то средством для душа, которым он, должно быть, пользовался. Аромат доносится до меня через весь диван и попадает в ноздри, как скунсу Пепе Ле Пью^[13] из мультфильма, и если бы моя задница не была прижата к дивану, мои ноги оторвались бы от земли, чтобы последовать за запахом.

— Что смотришь? — Вот. Это прозвучало достаточно нормально, ровный тон, глаза устремлены в переднюю часть комнаты.

Мой голос даже не дрогнул. Отлично!

— Да ничего особенного, просто документальный фильм о вождении гоночного автомобиля.

Внутренне я стону.

— Хочешь посмотреть что-нибудь еще? Можем переключить, я не возражаю.

Я украдкой смотрю на него, пока Эшли передает мне пульт, глазами сканирую его предплечье: татуировки, покрывающие его кожу, бицепс, полный цвета.

Сглотнув, сжимаю пульт в руке и откидываюсь на подушки, стесняясь того факта, что на мне пижама без лифчика. Хотя парень не взглянул на мое тело.

Ни разу.

Тем не менее, я чувствую себя уязвимой, находясь одна в этом доме с ним, одетая в одежду, предназначенную для постели.

Прочищая горло, я приковываю взгляд к экрану телевизора; он практически ослепляет меня своими размерами, испуская так много света, что я щурюсь в его сторону. В комнате темно, но телевизор чертовски яркий.

Навожу пульт на телевизор, подняв руку в воздух.

Отдергиваю его назад, чтобы посмотреть на него сверху вниз, изучая кнопки. Это так отличается от моего, и я…

— Понятия не имею, как им пользоваться. На что мне нажать, если я хочу найти телегид?

— Нажимай «Телегид»?

Ясно.

Я просматриваю шоу, не находя ничего, что мне действительно нравится, затем нажимаю «Выход», возвращаясь к документальному фильму об автомобильных гонках, бросаю пульт на середину массивного дивана, между нами.

— Мы не обязаны это смотреть, — снова предлагает Эшли.

Я зеваю.

— Нет, правда, все в порядке. Я просто посижу здесь и отдохну. Я устала.

Устала, но не готова ко сну. Откидываю голову на подушки дивана и наблюдаю за историей, разворачивающейся на экране передо мной — документальный фильм, которым был так заинтересован Эшли, когда я ворвалась со своим дурацким пакетом моркови и дурацким арахисовым маслом, которые я больше не могу есть, потому что это слишком громко.

«Смирись с этим, Джорджия. Ему все равно».

Иначе он бы посмеялся надо мной за это.

Мне ненужно беспокоиться об этом парне, о том, как я выгляжу — он и так увидит, что по утрам я выгляжу хуже некуда.

Мне ненужно беспокоиться о походе в туалет — я могу какать в своей собственной ванной комнате, и ему не придется это нюхать.

Мне ненужно беспокоиться о том, что я слишком громко жую, или ем слишком много, или выгляжу не мило, потому что парень все равно не интересуется мной, а я им, и даже если бы заинтересовалась…

Соседи по комнате не встречаются с соседями по комнате.

Где-то должно быть такое правило…

Около одиннадцати часов звонит его телефон, и я почти ожидаю, что он проигнорирует, но вместо этого Эшли берет трубку, с улыбкой поднося телефон к уху.

— Привет, мама. Почему ты встала так рано?

Привет, мама.

Вау, этот акцент.

Я притворяюсь, что не подслушиваю, но это невозможно — парень в полутора метрах от меня.

— Что? Собираешься в тренировочный лагерь по фитнесу? — Он замолкает на несколько минут, медленно кивая головой. — Ты что, спятила? — Затем: — Прости, мам. Мне не следовало этого говорить. Я имел в виду, ты с ума сошла? — Еще одна пауза. — Тренировочный лагерь? С кем? — Его мать говорит на другом конце линии, а он слушает. — Угу. Да. — Снова тишина. — Помолвлен? Они вместе всего шесть месяцев. — Эшли замолкает. — Я знаю, но… шесть месяцев? Будь реалисткой.

Должно быть, она читает ему нотацию, потому что потом Эшли говорит:

— Я знаю, мам, когда ты знаешь, то знаешь, но ему двадцать четыре, черт возьми. В последний раз, когда я видел Альфи Лэнгли, он пьяный в стельку мочился с моста.

Наблюдать за ним забавно. Очевидно, Эшли изо всех сил старается контролировать свой тон и интонацию, когда болтает со своей матерью, и у него это фантастически получается; насколько могу судить, он выругался всего один раз и использовал термин «помочился», который кажется таким же оскорбительным, особенно если его мама такая чопорная, какой он ее изобразил.

Я ерзаю на диване и ставлю его шоу на паузу, чтобы он ничего не пропустил.

— Можешь продолжать смотреть, — шепчет он мне. — С кем я разговариваю? С соседом по комнате. — Пауза. — Да, теперь у меня есть постоялец. Я забыл тебе сказать?

Эшли оглядывается и игриво показывает мне язык, поддразнивая свою мать, корча гримасу и скосив глаза.

— Только сегодня. Мы смотрели телепрограмму, когда ты позвонила.

Телепрограмму.

«Господи, как же мне это нравится».

— Ее зовут Джорджия. — Пауза. — Да, она девушка. — Эшли закатывает глаза и смеется. — Нет, мы не будем делить спальню. В доме, который ты мне сняла, две спальни, помнишь? — Пауза. — Мы познакомились на вечеринке и оказались в одном классе. — Пауза. — Бизнес-класс. Да, я учусь. — Пауза. — Нет, я ни с кем не встречаюсь. — Он молчит, пока она говорит, поглядывая на меня, а я наблюдаю за ним. — Да, она такая.

Да, она такая…

Какая?

Сейчас он говорит обо мне, я ПРОСТО ЗНАЮ ЭТО. Что они ГОВОРЯТ?

Его мама только что спросила, симпатичная ли я?

Или милая?

Или забавная? О чем она могла его спросить?!

— Все не так, мам. Расслабься. — Он отводит телефон от уха и смотрит на экран. — Прошло пятнадцать минут, тебе разве не пора идти? Ты опоздаешь. — Пауза. — Я тоже тебя люблю, мама. Передавай привет папе и Джеку. — Он театрально закатывает глаза к потолку. — Да, и Кэролайн тоже. — Он прикрывает микрофон рукой и шепчет: — Но на самом деле нет. Кэролайн небольшого ума.

Сиська^[14]?

Что это, черт возьми, за оскорбление такое?

Если бы я сделала глоток чего-то — воды, например, — это был бы момент, когда я выплюнула бы все это на пол.

Эшли забавный, смешнее, чем я думала.

Они с мамой болтают еще несколько мгновений, на его лице все время улыбка, ямочка на подбородке подмигивает мне — на самом деле насмехается надо мной.

Как я раньше не заметила ее? Борода была не такой уж густой.

Когда парень завершает звонок и кладет телефон, то посмеивается.

— Мама проводит тренировочный лагерь по фитнесу.

Я поняла это из своего подслушивания.

— Сколько сейчас времени дома?

— Около пяти утра. Она рано встала, хотя обычно спит до обеда.

— О-ла-ла.

Эшли кивает.

— Она настоящая принцесса, да и гнездо опустело.

Похоже, у нее было пустое гнездо большую часть жизни, учитывая, что Эшли отправили в школу-интернат, но я держу рот на замке по этому поводу.

Кроме того, он кажется достаточно хорошо приспособленным, и похоже, у них с матерью прекрасные отношения. Не думаю, что это первый раз, когда они разговаривают за последние двенадцать часов, с момента как я переехала.

— Как часто вы разговариваете?

Он обдумывает это.

— Несколько раз в неделю. Думаю, ей одиноко. — Эшли наклоняется и достает из пакета несколько морковок, отправляя одну в рот. — Мой брат Джек живет в Лондоне и нечасто бывает дома, а папа много работает. Приятно, что она присоединилась к тренировочному лагерю, а непросто к благотворительному клубу, где они собирают средства и хвастаются у кого больше ботокса.

Его жевание и близко не такое громкое, как мое, или, может быть, я просто слишком стесняюсь этого. В любом случае, нет никаких шансов, что я снова засуну морковку в рот.

Не буду рисковать.

Спросите меня через неделю, и, возможно, я передумаю, но я не подписывалась на эту версию Эшли Драйден-Джонса. Я подписалась на волосатую, неряшливую версию.

— Мама славная, — добавляет он, и мое сердце смягчается.

Мама славная.

Не уверена, что такого в этом предложении, но если бы я была мороженым, то начала бы таять по бокам рожка и превращаться в лужицу.

— Сколько лет твоему брату? У тебя только один?

Он кивает.

— Джек младше меня, и уже работает на папу летом, пока я остаюсь здесь играть в регби. Не уверен, обижается ли он на меня прямо сейчас… Узнаю, когда вернусь. — Эшли жует еще одну морковку. — Ты близка со своей семьей?

— Да, я единственный ребенок в семье, так что мы близки, но мои родители не из тех, кто просто заскакивает ненадолго. Даже когда я была в том же штате, они все равно редко навещали меня. Они проводят много времени вместе.

— Ты сказала им, что съехала из общежития?

— Да.

— А что живешь с парнем?

— Да.

Он терпеливо ждет дополнительной информации, а когда таковой не поступает, подталкивает меня:

— И?

Он хуже, чем девчонка!

— И… они в порядке с этим. Им нечего было сказать по этому поводу.

— Нечего сказать по этому поводу?

Вот он продолжает, превращая заявления в вопросы.

— Нечего.

— Почему? — Внезапно Эшли встает с дивана и кружится по кругу. — Во мне сто восемьдесят семь сантиметров — рослый парень. Они не беспокоятся?

— А о чем им беспокоиться? — Я притворяюсь невежественной.

Хотя точно знаю, о чем он говорит; Эшли хочет, чтобы я рассказала ему, какой он большой и страшный и как, возможно, напуганы мои родители тем, что я живу с гигантским неуклюжим самцом.

— Об этом! — Он жестикулирует руками вверх и вниз по своему телу, как будто представляет себя в качестве главного приза.

— А что не так? — Я беру морковку и сую ее в рот, в основном для того, чтобы не расхохотаться. Он так старается быть крутым.

Эшли плюхается обратно.

— Какие родители не беспокоятся, что ты живешь одна с мужчиной?

Мужчина.

Я смеюсь, продолжая жевать.

Он хмурится.

— Они доверяют мне, и, следовательно, доверяют тебе. — Сделав паузу, я вспоминаю разговор, который он только что имел со своей мамой. — Что сказала твоя мама, когда ты сказал ей, что твой новый сосед по комнате — девушка?

Это ставит его в тупик.

— Ничего.

Лжец! Ей определенно было что сказать по этому поводу, потому что, если я правильно помню, он сказал ей, что мы познакомились на вечеринке и вместе ходим на занятия. Затем сказал, что ни с кем не встречается. А после посмотрел на меня и сказал: «Да, она такая».

Какая ТАКАЯ?

— Маме тоже нечего было сказать по этому поводу.

— Совсем ничего? — Я закатываю глаза. — Тогда о чем она спросила, когда ты ответил; «да, она такая»?

Эшли хихикает.

— Похоже у кого-то длинные уши.

Он прав. И что из этого?

Я пожимаю плечами, не собираясь оправдываться.

— Если хотел уединения, тебе следовало выйти из комнаты. — Я пожимаю плечами. — Так что она спросила?

Парень продолжает смотреть телевизор, уделяя этому все свое внимание, пытаясь игнорировать меня.

— Ну же, скажи мне! — Бросаю в него подушку, потому что я девочка, но в то же время веду себя как ребенок, устраиваю мини-истерику, чтобы получить то, что хочу.

— Что мешает мне солгать и просто что-то выдумать?

— Ты слишком честен для этого.

— Черт. Ты права.

Я поднимаю брови.

— Так что?

— Почему тебя это волнует? Разговор состоялся десять минут назад.

Потому что она спросила его кое-что обо мне, и он сказал: «Да, она такая», и я хочу знать, что это было.

Она одинокая? Да, она такая.

Она умная? Да, она такая.

Она трудолюбивая? Да, она такая.

Так много возможностей, но я хочу знать наверняка!

— Она спросила, привлекательная ли ты, и я сказал «да».

Кроме этого.

Этого я не предвидела.

— О.

Привлекательная.

Это по-британски значит «милая»? Или хорошенькая?

Или горячая?

Эшли хмыкает, не реагируя, скрестив руки на груди и уставившись в телевизор, морковка торчит у него изо рта как сигара.

Суть в том, что он считает меня привлекательной.

И признался мне в этом прямо в лицо.

«Успокойся, Джорджия. Он разговаривал со своей матерью; она задала ему простой вопрос, и тот ответил, что я вроде как не тролль».

Я симпатичная. Милая.

Привлекательная.

Так или иначе, это кажется маленькой победой.

Мы сидим в тишине еще несколько минут, пока я не теряю интерес и не встаю, зевая, и, извиняясь, отправляюсь спать. Проверяю кухонную дверь, чтобы убедиться, что она заперта, и убираю тарелку, которую использовала для перекуса, проверяю входную дверь, чтобы убедиться, что она тоже заперта.

— Никто не собирается вламываться, — кричит Эшли из логова.

Разве он никогда не слышал о студентах колледжа, которые напиваются и заходят не в тот дом?

Поверьте мне.

Это случалось.

В своей комнате я, наконец, готова лечь спать и плюхаюсь на матрас, уставившись в потолок с выключенным светом. Только мой телефон иногда загорается сообщениями от Наллы или Прии, которые весь день спрашивали о моем дне, как все прошло, как Эшли, чисто ли в доме и бла-бла-бла.

Сообщение от моей матери, которая проверяет меня и хочет, чтобы я позвонила ей утром.

Смотрю сквозь непроглядную тьму, поворачиваясь лицом к двери, телефон на тумбочке.

Он снова пищит, загораясь, и я тянусь к нему, ожидая увидеть еще одно сообщение от девчонок.

Это не от них

Оно от Эшли.

Эшли: Все еще не спишь?

Я: Нет. Что случилось?

Почему он пишет мне, когда его комната всего в нескольких шагах по коридору?

Эшли: Ты устала?

Я: Эм. Вроде того? Но я рада, что завтра смогу выспаться.

Никакой тренировки в воскресенье.

Эшли: Нам нужно чем-нибудь заняться.

Я: Э-э-э… например, чем?

Эшли: Я не знаю, возможно, мы могли бы отправиться в поход. Тропа ледникового периода в Данхейвене.

Он серьезно?

Пешие прогулки — мое любимое занятие.

Я: Звучит весело.

Эшли: Круто. Погода должна быть хорошей, нежарко, и нам ненужно спешить утром. Мы можем выпить кофе и позавтракать по дороге из города.

Я: Круто.

Боже, теперь я повторяю то, что он сказал.

Эшли: Поспи немного, увидимся утром.

Я: Спокойной ночи.

Вот только я не сплю. Лежу долгое время, гадая, во что я вляпалась. Жить с девочками — это одно, а с мальчиками — совсем другое, и я не знаю, смогу ли помешать своим мыслям блуждать, когда увижу его татуированные руки и буду вынуждена смотреть на щель между зубов, когда он улыбается.

У нас общие занятия.

Теперь мы живем вместе.

Слишком поздно признавать, что Эшли интересует меня так, как не должен сосед по комнате, а ведь не прошло еще и суток.

— Какой кофе ты хочешь?

Мы едем по дороге в кофейню рано утром. Я не могла заснуть, и, хотя старалась оставаться в постели подольше, все-таки вылезла и спустилась вниз, найдя своего соседа на кухне, уже сидящего за стойкой.

Без рубашки.

Весь в татуировках и накачанных мышцах, опустошал миску хлопьев, на его лице было удивление, когда он увидел меня стоящей в дверях так рано.

— Я думал, ты спишь, — сказал он, вытирая молоко со рта и выпрямляясь на месте. Он также убрал локти со стойки.

Если бы он не был наполовину голый, то шкала хороших манер резко взлетела бы вверх.

— Не смогла уснуть. — Я стояла там в одной майке и шортах, встав посреди ночи и переодевшись, потому что мне стало жарко, затем пошла проверить термостат в коридоре и обнаружила, что он установлен на семьдесят градусов.

Скрестив руки на груди, я стеснялась того, что не надела лифчик.

— Пойду переоденусь, а потом мы сможем ехать?

Эшли кивнул, и через несколько минут мы выехали с подъездной дорожки и направились за город.

Первая остановка: кофе.

Я не смогу проглотить обычную порцию, поэтому заказываю что-нибудь со льдом — по-видимому, слишком сладкое на вкус Эшли, потому что он фыркает, заказывая себе порцию эспрессо, который подается в таком милом и маленьком стаканчике.

— Боже мой, это восхитительно. — Не могу не сказать я, когда он передает мне наш заказ, в то время как бариста подает их в окно.

Я поднимаю крошечную чашечку и заглядываю внутрь.

— Там почти ничего нет.

Какая пустая трата денег.

— Всего на несколько глотков.

— И что ты с этим делаешь?

Он смеется.

— Пью?

— Пьешь. — Хм. — Это не займет много времени. Я люблю не торопиться и потягивать свой напиток. — Сжимаю руками стаканчик с латте, несмотря на то, что он холодный.

— Иногда, — размышляю я вслух, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж, — днем я выпиваю теплый латте с теплым печеньем, и это лучшее, что есть в мире.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как его брови взлетают вверх.

— Это не может быть лучшей вещью в мире.

— М-м-м. Говорю тебе, нет ничего лучше теплого печенья.

— Ничего? — бормочет он, снова фыркая. — Я мог бы придумать несколько вещей получше.

Вопрос «Например, что?» вертится у меня на кончике языка, но я останавливаю себя. Эшли ведь не говорит о сексе, верно?

Он мог бы говорить о выпуске новых лего «Звездные войны» или отдыхе на гамаке где-нибудь на пляже. О победе в последнем матче сезона или о расслаблении в горячей ванне или ванне со льдом в университетском тренировочном зале.

Да.

Вот что он имеет в виду.

Эшли Джонс далек от того, чтобы флиртовать со мной.

Мы друзья и соседи по комнате, и ничего больше.

Мои волосы собраны в конский хвост, бейсболка натянута на голову, чтобы мне не понадобились солнцезащитные очки. На мне спортивный бюстгальтер и майка, пара укороченных черных леггинсов и кроссовки.

Эшли несколько раз оглядывается — такое ощущение, что он бросает взгляды украдкой, но этого тоже не может быть.

Я в беспорядке, даже несмотря на то, что собрана воедино.

Свежее лицо.

Никакого макияжа.

Такая же, какой он видел меня прошлым вечером.

Наклонившись вперед, я включаю радио, не в настроении навязывать разговор, когда поездка такая спокойная. Нахожу станцию, которая воспроизводит новые песни, устанавливаю громкость на низком уровне, но достаточно громко, чтобы услышать.

Бросаю несколько взглядов украдкой в сторону Эшли, изучая его мужественный силуэт, точеную, четко очерченную линию подбородка. Ночная щетина на его щеках отбрасывает сексуальную тень. Полные губы.

У него растут бакенбарды по бокам лица, и это не отталкивает меня, наоборот, мне это нравится.

Это даже круто с оттенком «Мне пофиг на все». Парень здесь только ради образования и опыта, и его не волнует, что о нем думают другие люди.

Эшли классный парень.

Он мне нравится.