ГЛАВА 1

СУДЬБА КОРОЛЕВЫ, ИЛИ ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ БРОШЕННОЙ В ЗАПАЛЕ ФРАЗЫ

Глава 1

Мечтайте осторожно, некоторые мечты сбываются и вам придется иметь дело с последствиями

(Где-то на юге США. Наши дни)

На веранде, в уютной, явно дорогой и эксклюзивной качалке сидел, вполне еще крепкий старик. Легкий ветерок шевелил его седые волосы. При всей общей здоровости и определенной кряжистости, что-то в его взгляде выдавало смертельно уставшего человека. Перед верандой, слегка в стороне, вокруг большого бассейна шла старая служанка, собирая полотенца, оставшиеся от недавних гостей. Старик помнил её еще молодой девчушкой, жившей по соседству.

Его отец тогда был обычным торговцем канцелярскими товарами и, конечно, не мог позволить себе слуг. Но время шло, росло состояние семьи, особенно в этом преуспел сам старик. Появились дома побольше и слуги, что было немыслимо ранее. Девчушка, часто бегающая в гости к ним, продолжала жить в небольшом домике родителей по соседству, когда дела Джорджа резко пошли в гору. Желая помочь старой знакомой, он предложил ей работу в своем новом доме. И с тех пор не жалел об этом. Десятки лет она верой и правдой служила семье, став, практически, её частью.

Устало созерцая, ответственно трудящуюся служанку, Джордж невольно вернулся в прошлое. Тогда, когда он был еще сопливым юнцом, его мир претерпел кардинальные изменения. Правда, никто этого не заметил. Родина Джорджа имела свои особенности. В раннем возрасте он полюбил, хоть мало кому признавался в этом, направление литературы имевшее сильное распространение в родных США — графические романы. Ну, по простому, — комиксы. Часто он засыпал с мечтами о том, что завтра он подвергнется нужному воздействию, какой-нибудь особой мутации, что сделает его ОСОБЫМ. Какая-нибудь чудесная сила позволит обычному мальчику выделиться из массы таких же обалдуев.

Кто о таком среди мальцов не мечтает? Важно не это, а то, что это всегда остаётся мечтами. Причем подростковыми. Но в одну обычную, особо ни чем не примечательную ночь, всё изменилось. Судьба выкинула фортель. И сила о которой паренек мечтал, проявила себя. Правда, тогда Джордж этого не понял.

Сны видят все. Только не все их запоминают. Некоторые из них красочные, некоторые не очень. В одних ты можешь влиять на происходящее, в других же ты сторонний наблюдатель, который, как бы смотрит фильм. Любовь Джорджа к фантастике была притчей во языцах в семье. Поэтому он не удивился, когда в очередном сне мотивы оказались сильно фантастическими. Но проснувшись, странность подметил. Даже старенький телевизор отца, черно-белый, с маленьким кинескопом и линзой искажающей картинку, и так не блещущую четкостью, показывал лучше, чем выглядели картины неведомого, в просмотренном ранее сне.

До этого таких странных снов Джордж не видел. Они были, либо четкими и запоминающимися, либо туманными, выветриваясь, стоило только продрать утром глаза. Но этот сон был, с одной стороны — крайне четким в воспоминаниях и не выветрился даже к завтраку. А с другой — невероятно невнятным. Причем это касалось всего. Размытая черно-белая картинка, как будто пытаешься смотреть передачу по телевизору в гостиной, находясь на улице, через плохо помытое окно. Более того, сон был немым — беззвучным. Это вообще ни в какие рамки не лезло.

Джордж любил сны. Там он отдыхал от серых будней начальной школы. Они всегда были красочными и там всегда был звук. Странность нового сна зацепила его. Он с нетерпением дожидался ночи, чтобы проверить - будет ли новый сон таким же странным.

И… ничего. Нет, сны были, но по старой схеме. Он уже стал забывать странный сон, когда, спустя почти месяц, всё повторилось. А в последующем месяце пришли еще пяток странных снов. Ночные грёзы немного изменились. Вернее, чуть изменился их «прием». Они всё также напоминали мутный и черно-белый фантастический фильм, но зато появился звук. Это резко подняло градус странности. Язык был незнаком. Более того, по истечению года и просмотру нескольких десятков таких снов со звуком, Джордж стал подозревать, что языков на которых говорили чудные персонажи, явно было несколько. Уж слишком они разнились на слух. Причем звук — единственное, что действительно стало четким в снах. В остальном же явно нужен был кабельщик, чтобы настроить картинку.

К сожалению с кабельщиками по снам в США было плохо. Вернее — никак. Попытки прочесть в школьной библиотеке материалы по снам привели, лишь к нахождению странной брошюрки о медитациях. При попытке применить её на практике — толк получен не был. Хотя Джордж был упорным и старательным подростком. Тем более, в нем крепло всё более чёткое убеждение, что сны — вовсе не сны, а что-то явно большее. Но, увы, приходилось ограничиваться тем, что давали, кем бы не был этот дающий.

Открывающийся мир, вернее очень много кусочков миров — был невероятен. Он восхищал своим многообразием и размахом. Планеты, виды разумных, а они явно были разумны, и невиданные животные, не описанные в любимых книгах Джорджа. В школе Джордж резко скатился в отстающие, так, что дошло до вызова отца, который без затей сильно выпорол сына, чем вбил в него мысль — не забывать об обыденной реальности. Джордж был понятливым пареньком и уже к концу учебного года исправил многое в учебе. В дальнейшем он не забывал — жизнь не ограничивается снами. Как бы это ему не хотелось.

Понять что происходит в мирах снов было сложно. Слишком сумбурными были скачки по местам, слишком непонятны языки. Джордж специально записывал звучание незнакомых слов и относил к знакомому старику, бывшему ученым лингвистом. За упаковку пива, старик, большой любитель выпить, выслушивал звучание незнакомых языков, каждый раз недоуменно пожимая плечами. Интерес к жизни у старого алкоголика был давно утерян и лишь визиты мальца с пивом, слегка вносили разнообразие его тусклую жизнь. Поэтому он даже не спрашивал у мальца, откуда он берет эти странные фразы. Откровенно говоря, ему было плевать на всё, кроме пива. Именно он подсказал парню, что фразы из разных языковых групп. Более того, разных уровней развития общества.

Куцая помощь, в некотором смысле очевидная, но, хоть что-то. Главное, что Джордж узнал от сломленного алкоголика, знавшего более десятка языков, когда-то преподававшего в крупном университете — языки чужеродны земным. Не то, чтобы бывший профессор был в этом непререкаемым авторитетом, но специалистом он был сильным, когда-то в прошлом, что бросалось в глаза. Но явно много знающим и сейчас.

Чужие и реальные миры. Это было последним доказательством для Джорджа. Придумать много новых и чуждых земным языков — он конечно высоко оценивал свою фантазию, но здраво смотрел на себя. Всё это явно было не в его силах.

Годы шли, рос пласт знаний о чужих мирах. Да, он был отрывочным, понять, что говорят персонажи снов было трудно. Максимум, и то очень редко, — доходила общая смысловая нагрузка. Нюансы же ускользали прочь. Более того, по мелким деталям Джордж стал понимать, он видит не просто то, что происходит, где-то в глубинах вселенной — нет. Время — вот что постоянно и сильно менялось в видениях. Он понял это далеко не сразу, но всё более убеждался, что догадка точна.

В мире снов шли: бурная жизнь, войны, маленькие трагедии и радости. Но в тех мирах было, кроме прочего, что-то о чём он мечтал, когда-то для себя. СИЛА. Именно так, заглавными буквами. Что это такое понять было сложно. Сильно мешал языковой барьер. Но по окружающим и проявлениям этой Силы, Джордж узнал немало о ней самой. Возможности впечатляли. От банального телекинеза, до ментальных техник. Да и простой телекинез впечатлял. В некоторых видениях носители Силы, своей волей, подымали объекты размером с родной дом Джорджа.

А однажды он стал свидетелем, как в космосе сцепились две армады в рядах которых, по обе стороны, были одаренные этой Силой. Ту бурю, что их столкновение подняло в космосе, Джордж не забыл, даже став стариком. Гигантские корабли, больше великих американских авианосцев — сминались в гравитационном шторме, поднятом группами, ожесточённо сражающихся одаренных. Как картонные макеты, что висели в его комнате. В какой-то момент он даже, впервые за время видений, что-то почувствовал кроме эстетических эмоций — боль многих умирающих людей.

Физиологическая боль вышвырнула его из того сна, а на подушке остались капли крови из носа. Весь же день после этого, у него сильно болела голова.

Имена. Звучание их было проще всего понять. Правда были они часто непроизносимыми и просто непривычны носителю английского языка. Но это то немногое, что Джордж понимал более-менее из услышанных чужеродных языков. Правда у него было подозрение, что часто то, что он принимал за имена, было просто формой обращения далекой от имен.

Джордж взрослел, тайна снов береглась им пуще форта Нокс. Любые попытки углубить знакомство с тайным миром, ни к чему не приводили. Разве только жизнь получалась заметно более насыщенной, чем у сверстников. То, что проживал он за год, они не видели и за десять. Что положительно сказывалось и в повседневной жизни. Он взрослел не по годам. Явно выделяясь среди сверстников. Это помогло и в устройстве на работу. Да и по жизни стало проще, хоть окружающие стали выглядеть для Джорджа несколько провинциально, но даже это укрепляло его позиции в общении с ними.

Так бы всё и шло, по накатанному, но однажды случилась катастрофа. О нет, видения не пропали. Всё так же, по нескольку раз в месяц, от коротких — в несколько минут, до часа другого — видения приходили к нему. Абсолютное большинство их мало что говорило о мирах из снов. Хоть аморфная и приблизительная картина у него сформировалась. Что-то похожее на конфедерацию, охватывающую многие тысячи миров — вот, что видел он в видениях. О аморфности образования говорила масса локальных военных конфликтов в куче мест.

Как это образование продержалось тысячи лет, Джордж не понимал. А судя по скачкам во времени, оно существовало приблизительно в неизменном виде именно тысячи лет. Вернее, менялись масса деталей, но в целом — суть, оставалась неизменной. Неизменным оставалась и еще одна деталь. Джордж не мог влиять на то, что видел. Он был сторонним наблюдателем, которого никто не видит. И смирился с этим. Почти десяток лет было так. Пока однажды Джордж не попал в видение, ставшее первым из тех, что, в итоге, превратило великую радость и особость, в нарастающее страдание и проклятие.

Загрузка...