Глава 5 Бездна смеётся

Голос Бездны — скоро Лира научилась слышать его постоянно и разбирать, что он шепчет. Голос Бездны — шёпот Бездны… Теперь она замечала Её в мире. Сначала девушку пугало то, какое большое место Она занимает, но скоро Лира привыкла. Она даже полюбила вслушиваться и всматриваться в Неё, спрятанную от глаз смертных за мерцающей, призрачной, зыбкой картинкой материального мира. Она полюбила всё удлиняющиеся паузы между ударами своего сердца, говорящие о том, что юная Низшая приближается к Госпоже. Паузы между словами рассказывали Лире о собеседниках больше, чем хаос звуков, зачем-то исторгающийся из их уст. Она возненавидела тесный и суетливый дневной мир и добровольно отказалась от солнца, хотя ещё могла выносить его свет.

Владыка был хорошим учителем. После его слов о Бездне Лире открылась суть carere morte. Охотница поняла истинную причину их голода — в их телах пустоты было больше, чем в телах смертных, а связи между частицами, составляющими их, были гораздо слабее, пустота разрывала их изнутри. Поэтому вампирам необходимо было постоянно восполнять недостаток материи. Лире открылось и суть страшного действия ритуала охотников: серебро и вода из Источника пробуждали их частицу Бездны, и она пожирала тело carere morte, оставляя лишь пригоршню пыли. Охотница вновь жалела вампиров, но уже по-другому — им, бессмертным, суждено видеть медленную гибель мира в Бездне! Лира даже полюбила свою новую, странную семью…

Минул год. Девушка по-прежнему употребляла мало крови и пила только стабилизированную. Она почти не замечала признаков вампиризма у себя. Новые клыки оказались совсем небольшими, а кожа Лиры и прежде была бледной. За год она подросла и похорошела, как и полагается смертной девушке семнадцати лет, хотя бессмертным были несвойственны подобные изменения внешнего облика. Деньги, украденные у Адоры, Лира потратила на ткани и долгими зимними вечерами шила себе странные наряды. Самым странным из них был маскарадный костюм Арлекина. Чередование чёрных и тёмно-фиолетовых ромбов… Он облегал фигуру почти непристойно, лицо пряталось в тени большого капюшона. К сожалению, повода надеть его за год не случилось.

Лира по-прежнему гостила в замке Владыки, носящем название "Тень Стража". Возвратившись, Дэви редко покидал свои владения. Он был неизменно любезен с гостьей, но его жилище не стало Лире домом. Девушка скучала… Лире было разрешено гулять, она уходила, часто на несколько дней, и для долгих прогулок Владыка подарил ей лошадь. Охотница назвала её Миртой. Почему Лира невзлюбила её? Высокая и тонконогая, нервная, с огромными глазами и смешными мягкими губами… — может быть, до обращения девушка была бы рада такому подарку. Сейчас же животные вызывали у Лиры брезгливость и раздражение, впрочем, как и люди. Они были слишком живыми. Лира не видела ясно их пустоту.

Она любила бродить по развалинам старого города, который Владыка указал как место рождения Первого вампира. Время почти стёрло следы старой части Карды. На прежний центр древней столицы указывали только фундаменты, оставшиеся от храма и нескольких богатых домов, да остатки крепостной стены, за которую, встав на цыпочки, девушка могла заглянуть. Всё это были вылизанные и отполированные ветром, стерильно чистые камни.


Наступила вторая весна её бессмертной жизни. Камни старого города скрылись в траве, над пустошью, когда-то бывшей дворцом Макты Вастуса, поплыли белые облачка яблонь. В эту поездку в старый город Лира была неспокойна. Пытаясь скрыться от неясной тревоги, она бродила по яблоневому саду, но земная суета преследовала охотницу и в этом тихом месте, давно забытом всеми. Раздражающий собачий лай доносился из-за холма, перед которым нерешительно остановились деревья. Лай был странным — какие-то механические звуки на одной ноте, без переливов. Пугливая Мирта вздрагивала от них.

Лира забралась на холм и нашла небольшую стаю в пять собак. Увидев девушку, открыто стоящую на вершине, какой-то человек вышел из тени крепостной стены. Высокий худощавый юноша. Едва его длинные волосы заблестели отражённым лунным серебром, Лира узнала его. Самого молодой из семьи Калькаров — Хиам, обращённый в carere morte пятнадцать лет назад. Он часто сопровождал Магнуса и Сесилию в их визитах к Владыке, но близко они не были знакомы.

Лира спустилась к нему. Они поздоровались и немедленно смутились, замолчали надолго. Собаки, завилявшие хвостами при приближении девушки, чинно сели в отдалении, повинуясь взгляду хозяина.

— Как они спокойны! — ещё тихо от стеснения удивилась Лира. — Обычно, животные начинают тревожиться в присутствии carere morte.

— Эти — моё продолжение от кончика носа до кончика хвоста, — улыбнулся вампир, и Лире понравилась его резковатая, но не похожая на оскал улыбка. — А леди Диос, я гляжу, опять гуляет в одиночестве?

Вместо "гуляет" он собирался сказать "скучает", но не решился. Лира согласилась лёгким кивком и вздохнула:

— Если бы Мирта так подчинялась мне!

— Мирта — та лошадка, что пасётся у старой церкви?

Снова лёгкий кивок. Лира разглядывала стаю. Здесь были две жёлтые собаки, две пятнистые, чёрные с белым, и одна демоническая, абсолютно чёрная. Все как на подбор довольно крупные и поджарые, с длинными лисьими мордами и ушами торчком.

— Я их хозяин, — гордо сообщил Хиам. — Хозяин — вы понимаете, что это значит?

Охотница нахмурилась. Хозяин? Он хочет сказать, кукловод, поднимающий мёртвые тела проклятием своей крови?! О!

Омерзение отразилось на лице девушки, и вампир засмеялся:

— Да, леди! Вы не знали, что мёртвых животных можно делать рабами точно также, как человеческих покойников?

— Прежде я только читала это… в страшных сказках Карды.

— У меня редкий талант, — послушная его взгляду крайняя жёлтая собака поднялась и медленно направилась к хозяину. — Хозяевам-вампирам обычно бывает слишком сложно управлять животными. К незнакомому человеческому телу привыкнуть непросто, а к телу животного, имеющему свои анатомические особенности, и вовсе почти невозможно.

— Остановите её! Не надо!

Собака немедленно послушалась. "Правильнее сказать, её хозяин меня послушался", — подумала Лира.

— Не бойтесь. Вы же видели рабов Сесилии. Она сопровождала Владыку, когда он встречался с Избранным.

— Но они были люди!

— О, да, — он помолчал. — Но, по-моему, человеческие покойники страшнее, чем эти чучела.

Настал черёд девушки молчать. Хиам, уловив её сомнение, продолжил:

— Управлять животными намного интереснее. Невозможно и представить, как обостряется обоняние! Собаки быстрее людей, и челюсти их сильнее.

— Покров способен пропустить их? — содрогаясь, спросила Лира. Неужели такие твари могли бродить в пределах Академии?

— Нет. Как и всех carere morte.

— И что же, легко ими управлять?

— Всеми одновременно — довольно сложно, но я учусь. Обычно на охоте я отдаю нескольких во владение другим carere morte, и тогда воспринимаю те свои отражения отстранённо, превращаюсь в наблюдателя.

— Их обращают точно также, как людей?

— Также, как будущих рабов. Я сначала убивал их, в потом воскрешал своей кровью.

— Вас научила Сесилия?

— Нет. Я сам открыл в себе этот талант. Тётя и дядя были рады.

Понемногу Лира развеселилась. Скоро она с улыбкой смотрела на маневры стаи. Теперь девушка замечала странности в поведении животных: их бока не вздымались от дыхания, даже после бега они не разевали пасть и не вываливали языки, чтобы охладиться. Эти звери были пустыми, лишёнными суеты жизни. Их созерцание дарило покой. Они начинали нравиться Лире. Вдалеке послышалось ржание Мирты, призывающей хозяйку. Девушка нехотя оглянулась на неё и, быстро повернувшись к Хиаму, неожиданно для самой себя спросила:

— Можно сделать то же самое с моей лошадкой?

Вампир удивился. Его взгляд тревожно забегал по лицу собеседницы:

— Разве она не дорога вам?

— Дорога. Именно поэтому я хочу забрать её с собой в вечность.

Он присматривался к её глазам, ища признаки сумасшествия:

— У вас не получится, пока вы Низшая. Да и я ещё слишком молодой вампир-хозяин… Впрочем, я готов попытаться помочь вам. Предупреждаю: при ранениях вам придётся давать ей кровь целыми вёдрами, — он опустил глаза. — И с вами на прогулках всегда будет частица меня.

— Я буду рада этому. Вы же можете отдать мне куклу Мирты во владение, и она будет слушаться моих команд лучше, чем сейчас?

Вампир улыбнулся:

— Да. Вы желаете сначала попробовать её крови?

— Нет, — Лира испугалась небрежному вопросу, такому… вампирскому и всё ещё чуждому охотнице. — Я пью только стабилизированную кровь.

Они поднялись на холм. Внизу белым ковром стелились кроны деревьев. Знакомый остророгий месяц выглядывал из-за быстро проносящихся туч.

— Добрая ночь! — похвалил вампир. — Я надеюсь, что ночь Большой Весенней Охоты через неделю будет такой же. Вы будете там с нами?

— Да.

— А как же: "Только стабилизированная кровь?"

Лира не ответила. Они прошли яблоневый сад, и собаки вереницей следовали за ними. Девушка указала Хиаму Мирту, но не стала смотреть, что он будет делать с ней.


Через пять дней вампир возвратил Мирту. Как и обещал Хиам, она слушалась Лиру лучше чем прежде и при этом почти не изменилась: по-прежнему шумно фыркала и шарила по ладони девушки мягкими губами. Присутствия вампира-хозяина Лира не замечала и не испытывала ни малейшей неловкости при общении с ней. Дэви, узнав о том, как гостья поступила с его подарком, расхохотался…

Владыка, как узнала Лира, редко останавливался в древней столице более чем на пару лет. Большая свита требовала многих жизней смертных. Когда число жертв по всей Термине переваливало за тысячу, по приказу Дэви, внимательно следящего за соблюдением всех законов ночной охоты, вампиры без сожаления должны были оставить свои земли, порой на несколько лет.

Большая Весенняя Охота была последним крупным празднеством перед тем, как покинуть Карду. В эту страшную ночь carere morte охотились открыто. Они выбирали только одну область северного края, но бесчинствовали там открыто. Они чистили улицы городов от случайных прохожих и не просачивались, как в другие ночи, — вламывались в дома, ввергая их обитателей в ужас. Это была настоящая оргия убийств. Обычные правила вампирской охоты переставали существовать. Цивилизованные carere morte Карды вели себя, как столичные дикари. Они насыщали свою частицу Бездны, разросшуюся за годы осторожного, тихого существования.

В этот раз бессмертные охотились на востоке Термины. Дэви возглавлял Большую Весеннюю Охоту, а Лира была его неотлучной спутницей. Вместе с бессмертными она входила в чужие дома, как хозяйка. В руках Владыки она скользила над городами и селениями в поисках добычи. Лира не пила кровь его жертв. Но, отрёкшись на эту ночь от всех моральных законов, девушка пожирала обреченных глазами, и её крохотная частица Бездны, с жадностью ловящая каждую картинку смертной муки, ликовала.

Владыка заметил её трепет. В коридоре незнакомого дома он поймал Лиру, задыхающуюся, с горящими глазами, и неожиданно и осторожно коснулся её губ своими, ещё не впитавшими чужую кровь. Девушка приглушенно вскрикнула от боли, которую оставила на её губах эта капля обжигающей жизни. А вампир увлёк спутницу на открытый балкон и, переступив ажурную решётку перил, они вновь окунулись в ночь.

Река чёрных теней скользила, то разделяясь на ручейки, то сливаясь в единый поток. Лира не различала в нём знакомых. Carere morte были безликим зеркалом, в котором образы убитых сменяли друг друга, проходя вереницей по коридору пустоты…

Бессмертные понемногу продвигались к Пустоши — восточной границе Карды. Впереди уже показался острый белый клык церкви святого Микаэля, отделяющий развалины старой Карды от жилых районов. По просьбе Лиры Владыка опустил её на землю, и девушка побежала, чувствуя за спиной огромную общую тень carere morte. Лире казалось, они следуют за ней, как детёныши за матерью.

Чу! Откуда этот по-зимнему холодный ветер, несущий крохотные льдинки, царапающие кожу? Что за туча зацепилась за крест над церковью? При её виде гигантская тень за спиной Лиры распалась. Кто-то, налетев сзади, сбил девушку с ног, вцепился в волосы. Царапнул когтями, скользнул по шее острыми клыками, оставив два ровных пореза. Они кубарем покатились по земле, сцепившись как две дерущиеся кошки. Очнувшаяся от иллюзии охотница узнала в напавшей Сесилию. Некрасивое лицо вампирши, искажённое от ярости, было просто страшно. Лира билась, извивалась, но у неё не хватало сил освободиться от нечеловечески цепкой хватки. Клыки Сесилии вновь проскользнули по шее, порвав кожу, и девушка закричала:

— Прочь, нежить!

Ей удалось изловчиться и отбросить вампиршу. Сесилия отлетела на два шага. Лира проворно вскочила. Было непривычно слышать своё тяжёлое дыхание. Что это с ней? Как ей удалось вырваться от старейшей? Неужели…

"Защита охотника!"

— А-ах, так! — выдохнула Сесилия. Она медленно и грациозно поднялась, злые чёрные глаза встретились с глазами Лиры, и охотница напряглась, готовясь вновь дать carere morte отпор. — Что ж, охотница, ты всё равно проиграешь!

Она кинулась на девушку, но на сей раз подоспевший Дэви остановил её и встал между ними.

— Господин! Это она указала Ему путь к нам! Её необходимо убить! — закричала Сесилия.

Лира вертела головой. Свита образовала кольцо вокруг них. Из толпы раздавались возгласы, поддерживающие вампиршу, но Владыка подошёл к охотнице, обнял за плечи.

— Лира Диос принадлежит нам. Не Ему, — кратко и уверенно сказал он.

— Господин! Вы же знаете! Она может не понимать этого, но она — нить, указывающая Ему путь! Обрежьте нить!

Лира вздрогнула при слове "нить", вспомнив: "Я объясню, почему тебя назвали погибелью и нитью…"

"Погибель мира", — так назвала её Кларисса!

— Я ничего не знаю, Господин! — взмолилась она. — Я не понимаю, о ком она говорит! Не оставляйте меня!

Тень окутала толпу. Лица вампиров скрылись за чудовищными масками. Лира замерла, вцепившись в руку Дэви. Вот по толпе пошло движение. Некто вихрем ринулся к девушке, попытался утащить с собой, и Дэви сцепился с ним. Они взмыли вверх, и следом рванулись многие. Новый чёрный вихрь пленил охотницу, унёс в небо. Лира чувствовала хватку множества рук, рвущих её на части. Она закричала… и задохнулась, внезапно лишившись всякой поддержки в воздухе. Девушка начала падать, но кто-то подхватил её. Её швыряли, как мячик, пока Лира не почувствовала, что правое запястье схватила рука Владыки. Лира вцепилась в неё, и Дэви выдернул девушку из лап взбунтовавшихся carere morte. Всхлипывая, охотница прильнула к груди огромного зверя. Тогда другой рукой Дэви схватил концы тени вьющихся перед ним тварей и одним сильным взмахом сдёрнул с них крылатые оболочки.

Они опустились на землю.

— Большая Весенняя Охота окончена, — медленно, монотонно сказал Владыка. — Сесилия. Магнус. Леонард. Осмунд. Мелисса. Хиам, — позвал он главных нападавших, теперь тушующихся в толпе. — Подниметесь сегодня для беседы со мной в Зеркальную галерею.

Лира спряталась за его плащ и дрожала от пережитого. Воздух потеплел, над крестом церкви Микаэля уже не было странной тучи.


— Я защищал вас, леди Лира, — потерянно сказал Хиам. — Жаль, Владыка не понял это.

— Господин всё поймёт, когда поговорит с вами, — улыбнулась девушка.

Они остановились побеседовать у лестницы, ведущей в Зеркальную галерею. Младший Калькар ожидал своей очереди, а Лира утешала его, как могла. Она знала: carere morte боятся зеркал.

— Дэви я не боюсь, — он гордо вздёрнул подбородок. — Меня больше тревожит, что скажет Сесилия. Это она меня обратила: в нашей семье принято обращать вампирами двоих из каждого поколения. Родоначальница возлагал на меня большие надежды…

Лира усмехнулась:

— Сесилия сама сейчас у Владыки. Просит прощения.

Хиам мило, чуть смущённо улыбнулся. Он по-прежнему соблюдал выбранную в день их первой встречи дистанцию. Все мужчины-carere morte чуждались Лиры, и это начинало тревожить девушку. На ней словно стояло клеймо Владыки, хотя сам Дэви оставался равнодушным к новой игрушке. Лира вздохнула. Его единственный поцелуй казался ей лживым сном…

Солнце встало и замок затих, спрятав ночную тень за крепкими дверями и тяжёлыми ставнями. Лира не легла спать. В одном халате, наброшенном на ночную сорочку, она бродила по площадке перед лестницей в Зеркальную галерею.

Она ожидала Владыку.

Лира злилась, писала свои вопросы на листочке и рвала бумагу в клочья. Почему при виде Владыки язык у неё приклеивается к гортани, а все вопросы, что есть, забываются?! Она шептала про себя: Кларисса, Погибель мира, Разрушитель мира… — пока эти слова не утратили всякий смысл.

Вот он идёт. Тёмные гладкие волосы аккуратно заплетены в косу, воротничок рубашки небрежно расстёгнут, левая рука скользит по витым перилам лестницы. Лира выступила из тени, и он остановился, чуть отстранился от её движения.

— Расскажите мне, Господин! Почему Сесилия хотела меня убить? И кому по её словам я указываю путь? — выпалила девушка, боясь, что Владыка уйдёт.

Вампир окинул её долгим задумчивым взглядом:

— Ты ещё не готова это услышать, Лира Диос. Впрочем, если желаешь… Пойдём.

Лира думала, что Дэви остановится в Зеркальной галерее, но Владыка потащил охотницу дальше, в разрушенную башню — в её единственный круглый зал без потолка, где стены и пол были простым камнем. Девушка вздрогнула, увидев в ярко освещённой солнцем половине зала поднятую откуда-то снизу крестовину. Она была нетуго опутана цепями, словно в них прежде был человек. Место казни!

— Кого тут казнили? Сесилию?

— Леонарда Претера.

— За что? Не он напал на меня, а госпожа Калькар!

Лира почувствовала, что начинает мелко дрожать. Зачем вампир привёл её сюда? Чтобы убить?

— В той суматохе он хотел меня убить. Я видел намерение, — Дэви усмехнулся, прочитав её панические мысли. — Не бойся. Леонард предал Низших и присоединился к моей свите в ночь гибели Избранного, как и ты, но от тебя я не жду повторного предательства, ты не такова… Просто эта башня — единственное место в замке, где нет чужих ушей.

Широкая полоса света медленно ползла к нему по полу, по стенам, а Владыка был как всегда спокойно-равнодушен.

— Разве солнце не опасно для вас, Господин? — осторожно спросила Лира.

Вампир шагнул в центр зала, вытянул левую руку, так что кисть оказалась в полосе света. Кожа мгновенно обуглилась, будто рука была не на нагретом весенним солнцем воздухе, а в доменной печи. Потрясённо вскрикнув, Лира бросилась к Дэви, но он уже сам отступил назад, в тень.

— Обычному carere morte этого было бы достаточно, чтобы рассыпаться пеплом, — заметил Дэви. — Вампира убивает не столько солнце или слова вашего ритуала, сколько страх. Серебро, святая вода, солнечные лучи уничтожают плоть сarere morte, и её место немедленно заполняется пустотой Бездны. Ощущение этой пустоты пробуждает страх. Страх рушит все барьеры, и Бездна расползается, уничтожая тело полностью. Circulus vitiosus. Если не бояться — ни ритуал Ордена, ни полуденное солнце не уничтожат тебя.

Он взмахнул покалеченной рукой, стряхивая крупицы чёрной пыли на пол. Под пеплом обнаружилась новая гладкая белая кожа.

— Сытый carere morte легко восстанавливает плоть, — улыбнулся Владыка. — Итак… Ты просила рассказать о твоей сути. Слышала ли ты когда-либо сочетание: "Голос Бездны"?

Лира вспомнила ночь поисков Тессы.

— Голос Бездны — так назвала меня Хелена, подруга Адама.

— Такие люди рождаются редко, не чаще раза в столетие. Это люди, способные слышать Бездну и говорить Её голосом. Их след в истории в разные эпохи легко проследить — они оставляли после себя коридор пустоты. Я скажу тебе лишь о тех, кто принял участие в недлинной истории carere morte. Их всего четверо. Первым был алхимик Атер. Он нашёл дверь, пускающую Бездну в наш мир, и отворил её. Он — создатель Первого вампира. Следующим, через сто лет после алхимика, был тот, кто известен тебе как Великий вампир. После него Бездна заговорила голосом дамы — Регины Вако, прабабки также известной тебе Миры Вако. Четвёртой стала ты.

Он замолчал. Лира заметила, что их разделяет меньше одного шага. Когда она успела так подвинуться к нему?

— Голос Бездны это что-то вроде Избранного? — робко спросила она. — Я тоже обладаю каким-то даром?

— Ты, как и твои предшественники, одним присутствием в мире создаёшь коридор пустоты. Ты ведёшь за собой Бездну, Лира Диос.

По светлой части пола проносились тени облаков, и Лира вздёрнула голову. Там, выше тёмных старых каменных стен, за неровным краем разрушенной башни, было по-весеннему ярко-голубое небо с маленькими клочьями ваты-облаков. Это небо, казалось, принадлежало какому-то другому миру.

— Это ещё не всё, — мрачно сказал Дэви. — Твоё рождение, как и рождение троих до тебя, знаменует приход Первого вампира.

— Он ищет меня?

— Макта вовсе не знает о твоём существовании. Хотя, возможно, вы связаны с ним. Макта каждый раз уходил в сон вскоре после кончины Голоса Бездны. Случайное ли это совпадение?

— Я не понимаю, Господин?

— Мы, Его дети, боимся Его и восхищаемся Им… А Макта не испытывает любви к нам. Он способен убить любого своего потомка одним взглядом, одним щёлчком пальцев. Но дело даже не в этом, — Владыка резко склонился к девушке, напугав. — Когда я вижу Его, я… и другие старейшие… — мы чувствуем Его силу, Его безграничную власть над нашими слабыми телами, цепляющимися за грань, отделяющую жизнь от не-жизни. Первый вампир — не только залог, но и угроза самому существованию carere morte. Он, Макта, страшен. И она непредсказуем, как Хаос!

Больше всего Лиру напугала ставшая почти бессвязной речь Владыки.

— Почему вы так говорите, Господин? В архиве охотников нет никаких упоминаний Макты со времени его ухода — Второго Бала Карды. Если он так страшен, почему в истории, которую ведёт Орден, нет никаких упоминаний о нём?

— Продолжение истории Макты интересно только вампирам. Макта одержим одной идеей — уничтожением нашего мира. Сто лет назад он едва не развязал гражданскую войну. Также и двести лет назад… — Дэви помолчал. — Ты любишь гулять на Пустоши… Двести лет назад я хотел сделать это место новым домом carere morte, и Макта воспротивился мне. Он убил многих старейших, сопровождавших меня, одним взглядом и лишь Великий вампир смог остановить его. И всё же нам пришлось оставить Пустошь Первому… Тогда главной резиденцией цитадели вампиров стала "Тень Стража".

— Разрушенная после знаменитого похода Гесси…

— Да. Но это — совсем другая история.

— Из страха перед Мактой Сесилия хочет меня убить? Она боится нашей связи, нашей нити… Так это Его тень была там, над церковью?!

Владыка отступил. Его руки висели безжизненно, как плети.

— Да, это был Он.

Лира долго вслушивалась в наступившую звонкую тишину. Дэви отвернулся, показывая, что странный разговор закончен, но девушка всё же решилась спросить:

— Тогда… почему вы не отдали меня госпоже Калькар, Владыка?

Её молодой голос оттолкнулся от стен, вопрос, зазвенев, унёсся ввысь без спутника-ответа. Вампир уже покинул башню.

Лира рванулась на бесцельную прогулку и возвратилась в замок только к вечеру. У себя в комнате девушка разделась, но не легла в постель — уселась перед зеркалом прихорашивать волосы. Она легкомысленно оставила дверь незапертой и даже чуть приотворённой. Лира ждала гостя.

Она всматривалась в зеркало, ища в его пустых глубинах знакомый тёмный взгляд. Она не думала о Макте, о своих недругах в свите Дэви — ни о чём из того, что следовало бы обдумать. Лира ждала.

Вот чёрные тени новой ночи легли в углах комнаты и по зеркалу пошла тонкая трещина, деля отражение девушки надвое. За спиной Лира почувствовала холодную тень… Он здесь!

Она встала, но не обернулась. Девушка была странно спокойна, почти равнодушна. Она будто отдавала долг: долг жизни — спасшему её.

Дэви подошёл и обнял её. Охотница лениво повернула голову, позволяя себя целовать. В зеркале краем глаза Лира увидела тень его рук, очень тёмную — на своей белой коже. Сама Тьма обнимала её.

Вдохновлённая этим, она отвернулась от зеркала и теперь горячо ответила партнёру на поцелуй.


В Ордене об этой стороне жизни carere morte говорили разное. Пожалуй, ни один другой вопрос не имел столько различных и подчас смешных трактовок. Неправы оказались те, кто придерживался мнения о половом бессилии бессмертных. Неправы оказались и те, кто обещал бессмертным любовникам неземное блаженство, которое не дано ощутить смертным. Было мгновение, подобное вспышке, когда она чувствовала себя единым целым с мужчиной и это единое словно снова было живым. Но миг ушёл и, как расплата за него, пришёл вечный вампирский голод: ощущение растущей пустоты внутри. Тогда Лира впервые подумала: "Мне нужна кровь — немедленно, сейчас!" — и ей было абсолютно всё равно где она её достанет, у кого отберёт вместе с жизнью.

Дэви отодвинулся на край постели, девушка же забилась вглубь, к спинке кровати. Она сидела, скрестив ноги, упираясь острыми локтями в коленки, и её чуть пошатывало — Лира всё ещё ощущала себя в объятиях Тьмы.

Она поймала взгляд вампира и первой отвела глаза, опустила голову, позволив тени волос опуститься на лицо. Лире не хотелось, чтобы Владыка прочитал сейчас её мысли. Сегодня девушка по-новому узнала его. Прежний образ, пришедший из древних легенд, со страниц учебника истории, рассыпался пылью. Охотница нашла человека в величайшем из бессмертных.

"Он всё ещё слишком немёртвый. Не пустой. Он не отдал меня Сесилии, потому что не хочет меня потерять. Он влюблён. Не в меня — это было бы смешно: шестнадцатилетняя девчонка, ученица… Он влюблён в Бездну, смотрящую из моих глаз — в свою погибель!"

Звонкий смех напугал обоих. Дэви вскочил с постели. Он глядел на девушку обречённо. Смех исторгался из уст Лиры, но принадлежал он не ей. Девушка не могла унять его никаким усилием воли. Смеялась Бездна.

Загрузка...