Целитель

Глава 5

Парень, который пригласил к себе переночевать, общаться не спешил. Понимаю его позицию, но требовалось прояснить ситуацию, да и контакт наладить.

— А тебе на работу не надо? — спросил я.

— Сегодня выходной, — ответил он, подумал, покосился на меня и пояснил: — От лечебницы ближе к ресторану, поэтому там твою котомку оставил.

— Получается, я тебе выходной испортил.

— Если ты про своё громкое появление на мосту, — хмыкнул он, — получение по лицу и нокаут с первого же удара, то и так можно сказать.

А вот и обычные человеческие эмоции. Петр посмотрел на меня так, как обычно более крупные парни смотрят на дрыщей — с превосходством. Но в его взгляде больше иронии было, чем высокомерия, поэтому меня это не напрягло.

— А куда идем? — спросил я.

— У меня остановишься.

— Пустишь к себе незнакомого человека? А родители против не будут?

Возраст я его определить так с ходу не мог. Как раз из-за щекастости. Могло и шестнадцать быть, и все двадцать. Вроде бы угловатый ещё, как и все подростки, несуразный, но и что-то взрослое в образе есть. В любом случае молодой, наверняка с родителями живет и пацана с улицы приводить — как бы меня с лестницы не спустили.

— Не будут, — ответил он коротко, заметно помрачнев. — У тебя же блох нет? — покосился он с подозрением.

— Давай без оскорблений, — возмутился я.

Уж гигиену я поддерживал всеми силами. Но справедливости ради скажу, что среди кочевников разный люд встречается. И не все из них уважают чистоту так же, как я.

— Без обид, — ответил он.

От ресторана двинулись в сторону реки. Нужный дом находился прямо на берегу, через дорогу. Ещё и этаж последний — пятый.

— Разувайся, — скомандовал Петр, когда мы оказались в прихожей. — Туалет здесь, — указал он. — Ванна по соседству. Запаса одежды, как понимаю, у тебя нет… — он не то чтобы спрашивал, скорее вслух говорил. — Иди отмывайся. Я тебе халат дам и мыло. Одежду сам постираешь. Справишься? — посмотрел он на меня с сомнением, будто я умственно отсталый.

— Ого, у тебя туалет прямо в квартире, не на улице, — выпучил я глаза.

— Ты ведь сейчас шутишь? — с подозрением спросил он.

— Да. Совсем уж диким меня не считай. Я не только в своей жизни бродил. И родители были, и жилье нормальное.

— Хорошо, если так, — без юмора ответил он.

Какой серьезный и мрачный тип. Надеюсь, он меня во сне не придушит.

Неплохо парень жил. Весьма неплохо. Что я в полной мере оценил, когда уже помылся и по квартире прошёлся. Квартира у него большая оказалась. Трехкомнатная, не считая просторной гостиной и кухни. Точнее, три комнаты были закрыты, что там, я не знал, но предположил, что отдельные комнаты. В гостиной стоял диван, пара кресел, но больше всего внимания привлекли книги — два шкафа, заставленные под завязку. Мебель резная, ковры красивые, посуда на стеллажах на кухне стояла расписная. Я не знаток роскоши этого мира, но оценил, что родители Олега жили куда скромнее. А больше и сравнивать не с кем. Не с приютом же. Там на детях экономили по полной.

Осмотревшись, на кухню зашёл. Там Петр что-то прекрасное творил. Что под крышкой, не видно, но запахи стояли божественные.

Странно это. Молодой парень без проблем приглашает беспризорника к себе. При этом в квартире нет следов пребывания других людей. Ни курток у входа, ни обуви в обувнице. Зубная щётка в ванной тоже одна стояла.

— Садись, — скомандовал Петр, указав на стол. — Картошка, сало, мясо, лук, зелень, — перечислил он. — Ешь такое?

— Спрашиваешь, — улыбнулся я.

И, надо же, Петр тоже улыбнулся. Увидел мой интерес к еде и воспрянул духом? Или просто внутри него живет радушный хозяин?

Пока он еду раскладывал, внимательнее осмотрел кухню. Интересно тут всё. Многое вижу впервые. Всякие баночки, специи. На крючках штук пять сковородок висит. Справа от них — набор ножей примагниченных, тоже висят. Кажется, кое-кто любит готовить и умеет это делать.

Догадка подтвердилась. Вкусно было — до безумия. Петр был настолько добр, что с горкой наложил. Теперь понятно, почему он такой щекастый. С таким-то рационом.

— Зачем в драку полез? — спросил он, съев где-то половину.

До этого — ни слова. Я тоже священное таинство вкусного обеда не нарушал.

— А чего они? Пятеро на одного — как-то нечестно.

Это и правда был мой главный мотив. Помогай тем, кто нуждается, старые принципы, хоть я и не давал клятвы заново, так легко уходить из моего мировоззрения не хотели. Несмотря на весь приобретенный цинизм. Впрочем, циничный взгляд тоже дал добро. Помочь в драке, заобщаться с парнем и получить если не помощь, то совет. Это было вторым мотивом.

Совместил приятное с полезным.

Петр на мой ответ брови приподнял, на меня скептически посмотрел и взгляд отвел, на картошку уставился. Лук ещё взял зеленый и захрустел, быстро его смолов.

Согласен, это необычно, когда парень моей комплекции лезет в драку против пятерых.

— Ты и правда кочевник? — спросил Петр.

— Был им почти год.

Снова изучающий взгляд на меня и обратно, на еду.

У кочевников был свой набор правил выживания. Один из основных пунктов — не лезть в чужие разборки. Если Петр в курсе, что далеко не факт, то сейчас должен видеть хитрый или злой умысел в моих действиях.

— А до этого? — отмер он.

— В приюте жил. Родители погибли, — пояснил я.

— Вот как… — и снова на его лицо тень набежала.

Родители — больная тема? Неужели он тоже сирота? Это объясняет отсутствие чужих вещей в столь просторной квартире и то, что меня так свободно пригласили, не спрашивая ничьего мнения.

— Чем же тебе приют не угодил? — спросил он, не глядя. — Крыша над головой есть, кормят.

— Кормят там не так вкусно, как ты, — ответил я шутливо. — А в качестве добавки — регулярные побои со стороны старших мальчишек.

Я не жаловался, просто обозначил свою позицию.

— То есть… — Петр откинулся на спинку стула и на меня посмотрел, про картошечку забыв. — Ты сбежал от побоев, чтобы приехать в столицу и… Влезть в драку?

— Да, сам в шоке, — покивал я с серьезным видом. — Обидно стало. Ты с продуктами шёл, а на тебя напали. Вдруг потоптали бы?

Это тоже была шутка, но Петр оценил, улыбнулся ещё разок.

— Меня или продукты? — улыбнулся он.

— Да тебя-то что. Парень вон какой крепкий. Ещё сковородку с собой таскаешь, — ответил я, надеясь, что он заметит иронию в моих словах и не обидится.

Не обиделся. Как-то даже расслабился, ушло напряжение из нашего общения.

— Дурак ты, Олег, — выдал он мне добродушно.

— Чего это?

— То, что в драку влез. Меня ведь не просто так били. Теперь и у тебя проблемы будут.

— Только не говори, что ты что-то натворил и били за дело.

— Это как посмотреть, — хмыкнул он.

Его внешность всё больше с поведением и тем, как он говорил, контрастировала. Я мог этого щекастого легко представить, как он с бабушкой пирожки печёт. Но этот серьезный взгляд, подозрительность, настороженность… выбивались из образа.

— Так в чем причина? — спросил я, чтобы прояснить, во что влип.

— У нас тут любят подраться. Постоянно выясняют, кто, с кем и за кого. Меня тоже втянуть хотят. А я их — шлю. Вот и бьют. Чтобы образумить.

— Так ты нейтрал? — сделал я вывод.

— Получается, что так. Ещё и за мост шляюсь. Как будто виноват в том, что там самый лучший продуктовый рынок.

Рынок — это да, аргумент.

— Часто тебя так впятером бьют?

— Нечасто. Я ведь тоже бью, — улыбнулся он.

Я покосился на его сбитые костяшки, пудовые кулаки и поверил. Да, тоже бьет. Не только сковородкой.

— Что-то неэффективно, — хмыкнул я. — Не иначе, из-за любви к картошечке.

— Ты не хочешь добавки? — мигом перестал он улыбаться.

— Очень хочу! — честно ответил я. — Тем более врач прописал много и вкусно кушать! Только это… — сдулся я. — Давай я тебе за ночлег и еду заплачу?

— Утомляешь, — закатил он глаза. — Считай, ты мой гость. А где ты видел, чтобы гости платили? Если тему не закроешь, — прищурился он. — Так я и тебя сковородой огрею. Горячей.

Прозвучало это впечатляюще.

— Сдаюсь, — выставил я перед собой руки. — Тогда, если такой добрый, может, подскажешь, где такому, как я, подработку найти да ночлег?

— А зачем ты вообще в город пришёл? Кочевники же по стране катаются.

— Надоело кататься. В лечебнице хочу работать. Но не взяли.

— Ещё бы взяли, — хмыкнул Петр. — Знаешь, какой там отбор? Сам князь покровительствует Аристарху Павловичу!

— Так тем более там работать хочу, значит, — пожал я плечами.

— Точно дурак, — осуждающе покачал он головой. — Ты в школе на врача учился? Подготовку проходил? Гимназию, может, закончил?

Я войну прошёл. И в целительстве понимаю побольше многих. Но вместо честно ответа — покачал головой.

— О чем и речь, — кивнул Петр сам себе. — Подумаю насчёт работы. А ночевать у меня пока можешь. Там видно будет.

Спорить и бить себя в грудь, что не хочу обременять, я не стал. Не в моем положении щеки надувать.

Утром Петр, выйдя из своей спальни, застал меня за отжиманиями.

— Ты чего это? — с подозрением спросил он.

— Так понятно что, — ответил я, тяжело дыша.

Всего сто раз отжался, за несколько подходов, а сердце колотит, вспотел весь, руки дрожат. Но ничего. Было бы время, силу ещё наберу.

— Хм… — выдал многозначительно Петр и пошёл на кухню. — Через сорок минут выйти надо.

— Я сполоснусь?

— Где ванна, знаешь.

Знать-то знаю, но мало ли, вдруг он за коммунальные много платит, и я его бюджет подорву.

Вчера вечером никто из взрослых так и не пришёл. Моя догадка подтвердилась. Либо родители Петра в дальней и долгой командировке, либо умерли. Фотографий я тоже никаких не нашёл. Точнее, я и не искал. Просто на видном месте их нигде не было. При этом Петр выделил мне место на диване в гостиной. Логично предположить, что остальные две комнаты кем-то заняты. Впрочем, там и кладовки могли быть, или он просто не хотел мне комнату выделять, поэтому факт, не то чтобы доказывающий версию с родителями. Но если они живы, то где вещи? А если живут в другом месте, то что Петр за человек такой, чей сын, что у него недалеко от центра такие хоромы в личном распоряжении?

В общем, поняв, что это острая для парня тема, раз он так мрачнеет при упоминании родителей, решил её не касаться. Ну и собирался постараться сильно не обременять. Потому что, если он сирота, сомневаюсь, что много зарабатывает.

Завтрак Петр сам приготовил. От души. Остатки картошки вчерашней, яиц шесть штук, с неразбитым желтком, ещё овощей туда накидал, перца. Зеленью сверху засыпал.

Сытный завтрак с разнообразными ингредиентами и питательными элементами — чтоб я так всегда питался. Пять раз в день. Тогда и массу наберу.

— Так что, есть мысли насчёт работы? — спросил я, когда уже обувались, чтобы выйти.

— Есть. За мной иди, на месте решим.

Я довольно любопытный человек, но все последние годы моей жизни, как в армию записался, после того как лечебницу уничтожили, всё любопытство сводилось к тому, чему бы новому научиться. Новому, полезному, да побыстрее. Потому что война дело такое. Шансы выжить напрямую зависят от подготовки.

Праздным же любопытством я не страдал, поэтому легко переносил формат общения с Петром. Сказал идти — хорошо, сходим. Всё равно у меня конкретных наводок нет, за любой шанс готов ухватиться.

Когда в сторону ресторана пошли, ничуть не удивился. По идее, в этом месте может быть спрос на работников.

У Петра дома на стене часы висели, поэтому я точно знал, что вышли мы полвосьмого. Шли ещё минут пятнадцать. Оживленно здесь. Прошли мимо станции метро — так там такая толкучка была, что просто ужас. Одним словом — столица.

Как и подумал, пришли в ресторан. Только Петр заранее в переулок свернул и внутрь зашёл через запасной вход. Я — за ним.

— Дядь Борь! — сходу позвал кого-то Петр.

Оказались мы… Да так сразу и не скажу, что это за помещение. Не главный зал ресторана со столиками уж точно. Какое-то подсобное помещение, с холодильниками и шкафами. Петр мимо них прошёл, а там дальше — кухня. Столы металлические, блестят, отполированные. Ещё стеллажи. И один мужчина, лет тридцати, сидел на стуле, зевая. На нас с ленцой посмотрел и ничего не сказал.

— Здесь он? — спросил Петр у мужчины.

— Сам знаешь, что он раньше всех приходит.

С другой стороны кухни открылась дверь, и внутрь вошёл ещё один мужчина.

В белом фартуке и в таком же белом, торчащем колпаке. У него выпирал живот, но больше всего внимание привлекали две вещи. Роскошные, завитые усы, и тесак в чехле, что болтался на поясе.

— Чего звал? — спросил он, глянув на Петра, и тут меня заметил: — Кого привёл?

— Олег это. Работу ищет.

— Тот, что драться с тобой полез?

— Ага, — кивнул Петр. — Ну, я пойду.

— Скинул на меня обузу и сбежал, — неодобрительно покачал головой дядя Боря. — Ладно, Олежек, кто будешь и какую работу ищешь?

— Любую.

— Прямо-таки любую, — хмыкнул мужчина, подкрутил правый ус и ощупал меня цепким взглядом. — А зачем ищешь?

— Так нет особых причин. Деньги нужны. Кушать-то всем надо.

— То, что кушать надо, — это ты верно подметил, — подкрутил он и левый ус. — Только мне-то что с того? Чем полезен быть можешь? Готовить умеешь? Клиентов обслуживать? Возраст у тебя такой, что и не работал, поди, никогда.

— Сирота я. Кочевником был с год. Работал в таких местах, что вы меня уже ничем не удивите. Готов делать что угодно. За еду и копейку какую. А если спать есть где, то я ваш с потрохами.

Наверное, не надо было так прямо. Кочевников никто не любит. Но и скрывать это какой смысл? Выгляжу я соответствующе, а дядя Боря что-то не похож на дурака.

— Посуду руки мыть всегда нужны, — задумчиво сказал он. — Мусор выносить. Разгружать. Залы мыть. С Петром на рынок ходить, продукты таскать. Устроит?

— Устроит.

— Тогда кормежка два раза в день здесь. Жить, извиняй, негде. В ресторане не оставлю. По деньгам — неделю отработаешь, там видно будет. Но сразу скажу — увижу, что халтуришь, не посмотрю, что Петр просил, — вмиг выгоню. Согласен?

— Да, — по-простому ответил я.

— Тогда пусть Петр тебе и объясняет, что как, — покосился он на парня.

Я не знал, кем Петр работает, но, оставив меня, он ушёл куда-то, видимо, в раздевалку и вернулся уже в белом фартуке и колпаке. Подойдя к одной из плит, где и остановился, дослушав конец разговора.

Что же. Кажется, ещё один вопрос решен.

Как я вскоре выяснил, ресторан открывал свои двери в девять утра, ориентируясь явно не на обычных работяг. Те дома ели. Сюда же приходили те, кому не надо спешить на работу и у кого деньги водятся.

Для поваров это означало, что они приходили к восьми, окончательно просыпались и начинали заниматься заготовками. Готовились к рабочему дню. Для меня это означало, что прямо утром работы не было. Уборка делалась вечером, потому в этом плане ресторан был чист и готов. Первое моё задание появлялось где-то в восемь пятнадцать, когда приезжала фура и привозила продукты. Нужно было помочь разгрузить. Что то ещё издевательство для моих тоненьких ручек, которое я воспринимал как дополнительную тренировку.

А уж если наполнить Источник Кровью, черпать оттуда по чуть-чуть, да в руки и спину направлять, тренировка становилась двойной.

После разгрузки у меня снова появилось свободное время. В которое, не отвлекаясь от своих дел, Петр мне рассказывал о порядках, обязанностях и прочих важных моментах. Когда он ножи достал и камень, чтобы заточить, я стойку сделал и чуть не облизнулся.

Признаюсь, за эти шестнадцать лет мои руки истосковались по мечу. Пусть ножи — это совсем не то же самое, но этот металл, острое лезвие, рукоять… Сам не ожидал. Как звук заточки услышал, так щелкнуло что-то внутри.

— Может, помочь? — не удержался я от вопроса.

— С ножами? — откровенно опешил Петр. — А ты что, точить их умеешь?

Какой вид заточки тебя интересует, братец? Под какую технику? Против какой нежити?

— А ты дай тот, что не жалко, покажу.

Ох сейчас как опозорюсь.

Петра моё предложение настолько развеселило, что он откуда-то из дальнего ящика достал небольшой старый нож. Считай, сломанный. Рукоять у него деревянная была, разбитая.

— Этот не жалко, — сказал он мне.

— Эй, бездельник! — рявкнул дядя Боря, который как раз зашёл на кухню. — Раз не жалко, почему не выкинул?!

— А это память, — ответил Петр, покраснев.

— Память! — фыркнул дядя Боря. — Давай, парень, пусти в ход его память. Памятливый оладь… — последние слова он раздраженно прошипел.

Петр выдал мне нож. Я взял его. Покрутил. Постарался расслабиться. И принялся затачивать.

— Какой угол нужен? — спросил я.

— Сойдет, — ответил Петр, внимательно смотря на меня.

Дядя Боря постоял, посмотрел и дальше своими делами заниматься ушёл.

— Давай этот, — протянул мне второй нож Петр.

Заточка его моя устроила. Дело-то нехитрое. Главное, руку поставить. Остальные ножи Петр мне не отдал. Как мне показалось, они для него — святое. Я и не настаивал.

Там дальше первые гости появились. А вместе с ними — и грязная посуда. В первый день меня больше ничем и не нагружали. Петр показал, где мыть — в большой раковине, чем — специальным жидким мылом и жесткой губкой, где перчатки взять, чтобы кожа от воды не страдала. Убедился, что я нормально с задачей справляюсь и отстал.

Ничего сложного, в общем. Треть дня я скучал. Старался не мешаться, работать быстро и не косячить. Судя по тому, что меня не ругали — справлялся.

Петр закончил работать минут на двадцать раньше меня, но дождался, не ушёл. Сам ресторан работал до десяти вечера, а ушли мы оттуда пол-одиннадцатого.

— Идем, — сказал мне Петр. — Или ты нашёл место получше? — окинул он меня взглядом.

— Шутить изволишь?

Снова шли молча. Пусть работа и не самая тяжелая, но почти весь день на ногах — это вымотает кого угодно. Но кое-какие моменты я прояснить хотел, поэтому сам завёл разговор.

— Так ты, значит, повар?

— Зачем спрашиваешь, если сам видел.

— Просто удивлен. Ты вроде молод.

— Как и ты.

— А тебе сколько?

— Семнадцать. И да, я начинающий повар.

— Ну, талант точно есть. Уж это я оценить успел, — отвесил парню комплимент, на что он устало улыбнулся.

Замечу, что Петр самостоятельно работал, над душой у него никто не стоял. То есть даже не ученик, а уже полноценный повар.

Я это воспринял как ещё одно доказательство, парень — сирота. Остался один, вот и пришлось шевелиться, чтобы профессию освоить. Достойно уважения, что тут скажешь.

На кухне он был совсем другим человеком. Действовал четко, точно знал, что и в какой последовательности готовить. Это не значит, что он за всю кухню отвечал. Только за свой участок. Как я понял, обязанности они делили. Петр отвечал за жарку. Остальные — кто за супы, кто за салаты, кто за выпечку и десерты. Дядя Боря же был кем-то вроде надсмотрщика. Сам не готовил, но следил, чтобы порядок был. Помимо четверых поваров, включая Петра, ещё семеро официанток было. Все молоденькие девушки. Которые посмотрели на меня с интересом, когда увидели, быстро взвесили и так же быстро потеряли интерес.

— А что там с теми парнями? — задал я ещё один вопрос.

— Дома поговорим.

Петр и на работе молчаливым был. Больше всего слов он мне сказал, когда объяснял порядки и обязанности. С Борисом Дмитриевичем, а дядь Борей его только парень называл, он говорил исключительно по делу. Как и с остальными поварами.

— Я понять хочу, попытается нам кто голову проломить или той гадостью опять приложить.

— Гадостью? — покосился он на меня.

— Маслом.

— Откуда знаешь про него?

Вопрос удивил.

— А разве есть те, кто не знает? — приподнял я бровь.

— Да полно таких, — взъерошил он себе волосы.

— Даже кочевники в курсе. Не знаю, про кого такого несведущего ты говоришь.

Петр ничего не сказал, дальше молча топал, по сторонам головой крутил.

— Петр, а Петр, — снова позвал я его. — Спрашиваю не просто так ведь. Нас сзади ведут двое, и впереди сколько-то ждут.

— Откуда знаешь? — бросил он на меня острый взгляд.

— Так не слепой.

— Впереди никого нет.

— Так ты заметил тех, кто за нами идет?

Тот дернул подбородком, мол, спрашиваешь.

— Но вот то, что их заметил ты, интересно, — подумав, сказал он. — А впереди как засек? Не вижу никого.

— Логика, Петр, логика. Или ты сынок князя, что за тобой слежку организовали? Так не серьезные люди, а дураки какие-то, совсем не скрываются.

— Не князя, — улыбнулся он чему-то.

Но планов своих рассказывать не стал. Как и мыслей. Как и то, что происходит и чего опасаться. Спокойно дальше пошёл.

Как же мне нравится столица. Прямо с ходу — что ни день, то приключение.

Ещё бы по голове не били и Маслом не прикладывали. Может, и проникся бы симпатией к этому городу.