7

О, мифов толкователи, зачем вам утверждать, что в них сокрыт лишь ход небесных звезд с законами природы вещественной и бренной?

Какое соответствие тогда меж образом и отраженной вещью? Не бесполезно ли искусство аллегорий там, где видим превосходство мы его над собственным предметом?

И в случае таком, не перестанет ли аллегория сама собой являться? Увы, тогда она пребудет свойством, что действует прямолинейно.

И если бы возвысились вы вдруг к природы действенным началам, то все равно их знание и примененье останется неведомым профану!

Но новая превратность возникает: и мифология, и физика извечно пребывали в споре.

Чтоб быть доступной, мифология должна, по крайней мере, покоиться на действенных началах естества.

Однако физика никак не жаждет постигать начала, желая все создать посредством агрегатов.

Но разве есть единство, к которому возможно стало б приобщенье?

О, физика и мифология, способны вы взаимно примириться, отбросив всяк свою систему, возвысившись к ступени совершенной: вы обе там смогли найти бы ключ от собственной храмины.

Когда же завладеете ключом, используйте его благоразумно. Все искажения восходят к бренному истоку.

Все исправленья к чистому источнику ведут. Как без надзора высшего вам применять свои начала?

Что делаете вы, ученые невежды, когда живописуете законы нам начал образованья?

Из смерти вы составить жизнь стремитесь; и физику вы всю свою берете на погостах.

И чем заполнены все ваши кабинеты? Скелеты, трупы, коим тщитесь вы сберечь и форму, и расцветку, хотя животворящее начало оставило их навсегда.

И ваша мысль, не говорит она ли, что лучшая та физика, которая начала изучает, оставившие мертвые тела?

Но нет, по-прежнему вы бдите разрушительным и мертвым взглядом над каждым из предметов ваших умозаключений.

Его вы переносите на равнобедренный прямоугольник, который вы познать искали, поскольку нашли материальные соотношенья между своими результатами и результатами его сторон.

Хотя число, соотношенье верное с основой этой мы не получим никогда: когда бы мы познали их, смогли бы духов создавать.

И не достаточно ли счесть в двух средоточиях основу, которая бы попыталась соотношенье отразить, что отверзает неиссякаемый источник для ваших слез, для разуменья вашего и удивленья?

Но вы свой мертвый взгляд переносили на предмет, располагавшийся пред вами: и взглядом этим вы объяли даже слово.

О, высшее и отличительное свойство, для них ты только плод умноженья знаков ощутимых.

И языки для них – приспособление простое, вместо того, чтобы экспрессией являться, итогом бытия.

И разве они не ищут их происхождение в обычных наших отношеньях?

Хоть некогда вещалось этим господам: для сотворенья слова необходимо было слово.

Хоть видят способом каким все дети изучают языки, что существует лишь один закон, который задан и отмерен для всяких нужд и возрастных разрядов.

Материя, материя, какую пагубную пелену над истиной ты распростерла!

Как возрождением вошло в мiр дольний слово, сначала сделавшись доступнее для нас.

От семени оно могло лишь возродиться, как всякое растение; необходимым стало, чтобы оно свой собственный зародыш напитало, а тот бы произвел плоды средь человеческого рода.

Разрушьтесь, эшафоты ложных знаний, и обратитесь в прах: не сможете сопротивляться вы малейшему началу световому.

Загрузка...