Чемодан с миллионом

2

– Привет, Громов! – услышал я хриплый голос Угрюмого. – Ты не будешь возражать, если в ближайшее время загляну в твою холостяцкую берлогу?

– Разве не знаешь, что я всегда рад тебя видеть! – стараясь казаться добродушным, ответил я. – Если приехал в Северодвинск и находишься где-нибудь в «Новом городе» – от Морского проспекта до бульвара Строителей, то немедленно поднимайся ко мне. Я снял хату на пересечении двух улиц: Ломоносова и Арктической. Пятый этаж. Если не трудно, захвати бутылочку коньяку. Посидим. Выпьем…

Я мельком посмотрел на Альбину. Ее лицо было белее мела. Она забралась на противоположное кресло и, поджав под себя ноги, с ужасом прислушивалась к моему разговору.

– У тебя заманчивая идея, – уныло проговорил Угрюмый, – но пока у меня иные планы.

– Ничего не случится, если мы немного поболтаем, – сказал я, непреднамеренно коверкая собственную речь. – Последнее время не могу избавиться от меланхолии. Нужно слегка развеяться…

– Разве ты вчера плохо погулял? Тебя видели на Беломорском проспекте возле ресторана «Тартуга».

– Верно! Я действительно слонялся в том районе. Весь вечер проторчал за стойкой бара. До сих пор шумит голова. И вообще, я заметил одну особенность…

– Какую? – отчужденно спросил Угрюмый.

– Когда пьешь, то на ум приходят гениальные мысли, но на следующее утро их невозможно вспомнить.

– С каких пор ты стал философом?

– Какая разница? Давай не будем трепаться по телефону. Я жду тебя в гости. Пусть Миллеров тоже приходит ко мне! Есть две пары отличных перчаток. Мы с ним немного побоксируем. Я в хорошей форме и уложу Стаса одной левой.

Я все еще находился в таком похмельном состоянии, что мне даже не пришлось прикидываться пьяным.

– Чувствую, тебе необходимо как следует отдохнуть, – прохрипел Угрюмый. – Пожалуй, мы вообще перенесем нашу встречу до лучших времен.

– Категорически против такого предложения! Лучше давай выпьем по сто пятьдесят…

– В другой раз.

– Ты же был у меня в гостях и должен помнить адрес.

– Я знаю, где ты живешь.

– Пятый этаж…

– Знаю. Иди спать.

– С кем?

– Я перезвоню чуть позже.

– Кому?

– Тебе, конечно! Кому же еще?

По интонации голоса я понял, что Угрюмый не станет искать Алю у меня в квартире. Однако рядом с ним, несомненно, был Стас Миллеров. Каждая незначительная мелочь, на которую Угрюмый не обратил бы внимания, для Стаса становилась отличной зацепкой. В недалеком прошлом он был весьма преуспевающим боксером, и ему даже пророчили светлое будущее в его спортивной карьере. Угрюмый оказался именно тем человеком, который в корне изменил его судьбу. Однажды теплым дождливым вечером, когда Миллеров посетил издательство «Северодвинский вестник», чтобы провести небольшую конференцию с фоторепортерами, к нему бесцеремонно подошел неповоротливый толстяк с крупным мясистым носом и маленькими хитрыми глазками. Никто не знает, о чем они разговаривали, но после той встречи Миллеров навсегда прекратил заниматься профессиональным спортом. Какое-то время он был всего лишь неприметным телохранителем, но благодаря не только физическим качествам, но и аналитическому складу ума сумел добиться от Угрюмого особого расположения и уже вскоре стал полноправным компаньоном.

Я даже не удивился, когда в мобильнике прозвучал его угрожающий голос:

– Тебе не кажется, что ты позволяешь себе излишнюю вольность? – прорычал Миллеров. – Мой шеф – уважаемый человек в нашем обществе. Ты не должен разговаривать с ним как с ровней!

– Угрюмый – мой самый лучший кореш! – ответил я, опасаясь допустить какую-нибудь оплошность.

– Заруби себе на носу. Для таких щеголей, как ты, – Степан Анатольевич! В крайнем случае господин Угрюмов!

– Уж прямо и господин? – переспросил я.

– Да!

– С чего такие перемены? Он что, баллотируется в губернаторы Архангельской области?

– Не умничай! Мой добродушный босс изредка делает вид, что не замечает твои коммерческие махинации, но это вовсе не означает, что он стал твоим другом.

– Прекрасно, Стасик! Впредь учту твои замечания.

– Станислав Егорович!

– Осторожнее на поворотах! Не чересчур ли сильно тебя заносит?

– Задавай меньше вопросов – и дольше проживешь!

У меня возникло дикое желание отключить телефон, но я справился с нахлынувшими эмоциями и постарался говорить более сдержанным голосом. В этот момент в моей душе кипела злость, была какая-то надежда обмануть Миллерова, и одновременно присутствовал апатичный фатализм.

– Вот что, Станислав Егорович! Если тебе нечем заняться, то читай нравоучения кому-нибудь другому. Есть желание почесать языком? Захвати бутылочку виски «Белая лошадь» и заваливай ко мне. Кстати, отличная вещь! Рекомендую…

Я снова посмотрел на Альбинку. У нее от страха в жилах застыла кровь. Возможно, она подумала, что я собирался ее выдать. Иначе не стала бы показывать ладонь с растопыренными пальцами, которые могли означать только одно: она согласна заключить сделку на моих условиях и готова выплатить пятьдесят процентов от всей суммы.

– Послушай, Громов! – гаркнул Миллеров. – Если мне не изменяет память, северодвинская подружка моего шефа оказала тебе неоценимую услугу?

– Ты имеешь в виду Алечку Назарову?

– Да.

– В недалеком прошлом она спасла меня от тюрьмы.

– Эта девушка тебе явно приглянулась?

– Я убежденный холостяк.

– И все-таки?

– Анабелла? Симпатичная крошка! Если бы не Угрюмый, которому я многим обязан, то с удовольствием бы за ней приударил.

– Когда ты видел ее в последний раз?

– Буквально на прошлой неделе. Я был в микрорайоне острова Ягры. Мы встретились на проспекте Бутомы, возле ювелирного магазина «Гудвилл». В тот день Угрюмый подарил ей перстень из белого золота с черным бриллиантом. Смею заметить, что не видел в ювелирных украшениях более гармоничное сочетание и более красноречивый контраст… Алька сияла от счастья…

– Больше ты ее не встречал?

– Нет.

– Держись от нее подальше!

– Мне ни к чему лишние неприятности. Угрюмый довольно-таки прекрасно ко мне относится.

– Степан Анатольевич…

– Да… Разумеется… У меня нет желания с ним ссориться.

– К тому же это небезопасно!

– Возможно, будешь весьма удивлен, но я все ж таки нахожусь в полной памяти и здравом рассудке!

– Что ты сейчас собираешься делать?

– Идиотский вопрос! Намерен выбросить в окно мобильник и забраться под одеяло! – грубо ответил я. – Хотя бы изредка посматривай на часы. Нормальные люди еще спят.

– Если что-нибудь узнаешь об Альбине Назаровой, немедленно сообщи!

– Что случилось?

– Не твое дело!

– Она еще та штучка! – произнес я, искоса поглядывая на ее соблазнительную ножку сквозь боковой разрез вечернего платья. – Смею заметить, что Угрюмый ее слишком избаловал. Это он приучил ее быть такой вертихвосткой. Ему льстило, что его очаровательная подружка нравилась мужчинам. Теперь, насколько я понимаю, эта забавная пташка упорхнула из гнездышка?

– Я же тебя предупреждал, – пробасил Миллеров, – чем меньше знаешь, тем дольше проживешь!

Меня так и подмывало бросить ему в ответ парочку колких реплик, но обезумевший взгляд Алечки мгновенно охладил мой пыл.

– Наверное, ты прав… – сказал я, подумав о том, что не стоит дразнить встревоженных аллигаторов. – Как только появятся какие-нибудь сведения насчет этой миловидной особы, немедленно перезвоню.

– Запомни! Я не советую тебе вести двойную игру. Не дай бог, вздумаешь хитрить…

– У меня с похмелья ужасно трещит голова, – грубо перебил я, – но это вовсе не означает, что вообще перестал соображать.

Когда Стас Миллеров закончил со мной разговаривать, Альбина стремительно поднялась с кресла. Она выхватила у меня телефон и небрежно бросила его в кейс на стодолларовые купюры.

– Ты зачем приглашал их в гости? – раздраженно спросила она, неоднократно ударив меня в грудь маленькими кулачками. – Решил поиграть на моих нервах?

– Совсем не обязательно швырять мобильник, – спокойно сказал я. – Лучше прими холодный душ и приведи себя в порядок. Для начала тебе необходимо успокоиться, умыть лицо и причесать волосы. Ходишь как лахудра. В таком виде ты вряд ли сможешь произвести на меня должное впечатление. Того и гляди распугаешь всех тараканов…

– Какой же ты вульгарный! – обиделась Аля. – Ничего лучшего от тебя не ожидала. Ты дерзкий, невоспитанный хам!

– Неужели похож на такого мерзкого типа? – делано возмутился я. – По моим меркам, я вполне добропорядочный человек.

– Ты-то добропорядочный?

– Почему бы и нет?

– Ты специально болтал с этим костоломом Миллеровым, чтобы выторговать у меня миллион сто тысяч долларов! Признайся, ведь я права?

– Послушай, Альбинушка! – рассудительно ответил я. – Во-первых, начнем с того, что его настоящая фамилия Милявкин. Миллеров – его спортивный псевдоним. Ни при каких обстоятельствах я не стану перед ним пресмыкаться! Во-вторых, мне от тебя ровным счетом ничего не нужно. Можешь оставить себе эти паршивые деньги. Я бескорыстно помогу тебе выбраться из города.

Альбина вдруг встрепенулась и с удвоенной энергией стала расхаживать по гостиной.

– Ты добровольно отказываешься от пятидесяти процентов? – удивилась она. – Это очередной подвох или нелепая шутка?

– Нет. Я не отказываюсь от причитающейся мне доли, но готов расторгнуть нашу сделку. Я помогу тебе покинуть пределы города совершенно бескорыстно.

– Ты насмехаешься надо мной?

– Нет.

Она посмотрела на меня исподлобья.

– Я приглашал Угрюмого и его цепного пса Миллерова только ради того, чтобы они не сомневались насчет моего одиночества, – пояснил я. – Если бы они заподозрили, что у меня в квартире кто-то присутствует, то их бритоголовые парни уже давно ломились бы в дверь. В тот раз, – продолжил я, нежно поцеловав ей руку, – когда ты обнаружила меня практически беспомощным, с простреленной ногой в сточной канаве, недалеко от обочины дороги, ты не думала о выгоде. Ты не испугалась возможных последствий и не побоялась испачкаться кровью…

Аля посмотрела на меня с некоторым недоверием.

– Я уже устала тебе объяснять, – сказала она, обдумывая каждое слово. – Дело в том, что ты мне сразу понравился. Меня очаровали твои красивые карие глаза. Я была без ума от твоих волнистых седых волос. Мне понравился твой ровный нос, твои тонкие губы…

Она попыталась меня поцеловать.

– Перестань, Альбинушка! – задумчиво произнес я. – Сейчас не то настроение, чтобы заниматься глупостями. К тому же мы ведь договорились, что можем оставаться только друзьями.

– После тех бессонных и страстных ночей, которые провели, неистово кувыркаясь в постели? – цинично поинтересовалась Аля.

– Одно другому не мешает.

– Отказываясь от моей любви, ты совершаешь непростительную ошибку. Очнись, Громов! У меня есть деньги. Много денег! Я могу сделать тебя по-настоящему счастливым человеком. Рядом со мной ты очень скоро позабудешь свою неблагодарную мурманчанку.

– И откуда у тебя такая неприязнь по отношению к женщине, которую ты никогда не видела и совершенно не знаешь?

– Она не отвечает на твои чувства.

– Это как раз характеризует ее с самой лучшей стороны.

– Нелепо страдать из-за школьной подруги, которая давно замужем.

Я хотел возразить, но внезапная мысль о том, что Альбина могла приехать на собственном автомобиле и оставить его у подъезда, обдала меня леденящим ознобом.

– Что случилось? – взволнованно спросила она. – У тебя такое выражение лица, словно босыми ногами наступил на болотную жабу.

– Ты где оставила свой «Бьюик»?

– Разумеется, внизу! Не могла же я вместе с ним подняться на пятый этаж.

Услышав ее ответ, я мгновенно протрезвел. В моих мыслях появилось некоторое просветление.

– У нас с тобой слишком мало времени! – возбужденно воскликнул я. – Любой уголовник или случайный прохожий может сообщить о твоей парковке Угрюмому.

Альбине показалось, что ей внезапно поднесли ватку, смоченную нашатырным спиртом.

– Если у тебя хватило ума запустить шаловливые ручонки в чужой карман, то могла бы сообразить, что намного безопаснее скрываться от возможных преследователей на общественном транспорте, – укоризненно продолжил я. – Неужели было так трудно остановить такси?

– Можно подумать, что у меня была такая возможность? Каждая доля секунды казалась вечностью! – попыталась оправдаться она.

– Пожалуй, ты права, – вынужденно согласился я. – Извини, не хотел тебя обидеть!

Я поспешно снял со шкафа спортивную сумку, покрывшуюся пылью, и вытряхнул ее содержимое на середину комнаты.

– Пока буду переодеваться, переложи деньги! – распорядился я, бесцеремонно сбросив халат.

– Ты больше ничего не хочешь? – лукаво поинтересовалась Альбина.

Я мельком взглянул в ее сторону.

– Чего смотришь? – пробурчал я, невольно перехватив ее завороженный взгляд. – Никогда не видела меня голым?

– У тебя фигура настоящего атлета… – прощебетала она, швыряя в сумку стодолларовые купюры с такой неприязнью, будто ее заставили перебирать гнилые овощи.

– Поговорим об этом в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах, – сказал я, запутавшись в джинсах.

Альбина стала смеяться над моими неуклюжими движениями, отчего я начал нервничать и, окончательно спеленав ноги, грохнулся на пол.

– Если ты не в состоянии справиться со штанами, то вряд ли поможешь мне скрыться от Угрюмого и его людей, – резонно подметила она. – Мне кажется, ты сегодня нетранспортабелен…

– Не волнуйся, все будет нормально! – произнес я твердым голосом. – Ты должна мне верить. Но учти, что это первый и последний раз, когда я помогаю тебе в твоих авантюрах.

Поспешно переодевшись, я внимательно посмотрел на Альбину и, глубоко вздохнув, нахмурил брови.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– У тебя шикарное платье, но оно чересчур приметное и слишком длинное.

– Ну и что? Оно мне очень нравится.

Без лишних объяснений я вынул из бокового кармана джинсовой куртки складной нож и почти мгновенно сделал ей относительно приличное мини-платьице.

– Громов! Пьяная скотина… Ты сошел с ума… – возмутилась Альбина. – Это мое любимое платье!

Я не обратил внимания на ее очередную грубость и поспешно накинул на ее худенькие плечи легкую ветровку.

Выйдя из квартиры, я предусмотрительно провел ее через чердак в крайний подъезд. Бесшумно ступая по ступенькам железобетонной лестницы и внимательно прислушиваясь к каждому шороху, мы осторожно спустились на первый этаж. Жестикулируя рукой, я велел ей остановиться, а сам аккуратно приоткрыл дверь и выглянул на улицу.

Я не успел как следует рассмотреть автомобиль насмерть перепуганной спутницы, потому что в эту минуту возле ее легковушки остановился темно-синий «Лексус».

– Мне не удалось одурачить Миллерова! – полушепотом сказал я.

– Что там? – в отчаянии спросила Альбина.

– Машина твоего благоверного. Двое парней. Они наверняка вооружены. Появился Стас, собственной персоной…

– Где Угрюмый?

– Не знаю. Возможно, внутри? Стекла затонированы. Мне пока ничего не видно.

– Он должен быть там… Я уверена…

Аля запнулась на полуслове. На ее лице отразилась растерянность.

– Ага… – буркнул я. – Кажется, этот хомяк начинает выбираться наружу. Стас посмотрел на мои окна. Угрюмый дает ему какие-то указания…

У себя за спиной я услышал учащенное дыхание Альбины.

– Мишенька! – трепетным голосом проговорила она. – Наверное, будет справедливо, если я все-таки отдам тебе пятьдесят процентов?

– По-моему, сейчас не самое подходящее время для решения подобных вопросов, – ответил я равнодушным тоном.

– Ты ведь тоже рискуешь…

Я не стал вступать в полемику.

– Какая же я глупая! Какая глупая… – запричитала Альбина. – Они нас убьют!

– Не бойся, – сказал я, – ничего с нами не случится.

– Ты уверен?

– Можешь не сомневаться.

– Мне все равно страшно! Господи, помоги нам…

– Прекращай канючить! – прошептал я. – Один из телохранителей зашел в мой подъезд. Второй направляется в нашу сторону. Этот парень не представляет особой опасности. Я смогу его вырубить. Если хочешь остаться в живых, то немного помолчи и постарайся на какое-то время затаить дыхание.

Я передал ей спортивную сумку и принял стойку для рукопашного боя.

Молодой человек, у которого был широкий пуленепробиваемый лоб и тупой бычий взгляд, оказался на редкость самонадеянным типом. Он громко хлопнул входной дверью и даже не принял элементарных мер предосторожности. Я ударил ребром левой ладони по его руке, в которой был пистолет, и тут же правым кулаком нанес сокрушительный удар в челюсть.

– Отличный нокаут! Делайте ставку, господа… – зачем-то проговорил я, поднимая с лестничной площадки оружие поверженного противника.

– Пистолет системы Макарова 1971 года выпуска, – восхищенно произнес я.

– Ты разбираешься в оружии? – с удивлением поинтересовалась Альбина.

– Я бывший офицер.

– Наверное, воевал в Афганистане?

– В то время, когда там проходили боевые действия, даже не служил в армии. Но зато в Чечне, при освобождении Грозного, уже был командиром роты. Впрочем, это все в прошлом. Сейчас мы с тобой начинаем играть по-крупному. Я иду ва-банк!

– Куда ты идешь? – не поняла Альбина.

– Отступать уже поздно! За нами сожжены все мосты. Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – продекламировал я.

– С тобой все в порядке? – настороженно спросила она.

– Ты меня не слушай. Когда нервничаю, то становлюсь чересчур болтливым. Особенно с похмелья.

Альбина с трудом изобразила жалкое подобие улыбки.

– Буквально через несколько минут здесь будет целая вереница машин, – предупредил я. – Или сейчас, или никогда! Иди со мной рядом и ни в коем случае не смей оборачиваться!

– Я боюсь…

– У меня нет времени тебя уговаривать. Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась! Возьми меня под руку и не вздумай хныкать! – предупредил я. – Вот теперь можешь молиться хоть самому Иисусу Христу, хоть Деве Марии…

– Я боюсь! Давай останемся здесь. Может, нас не найдут?

Она машинально посмотрела на поверженного телохранителя, который все еще лежал без сознания, и поняла абсурдность собственного предложения.

– Постарайся ни о чем не думать, – посоветовал я, забирая у нее тяжелую сумку. – Можешь считать, что ранним июльским утром мы решили прогуляться по городу. Площадь Корабелов весьма подходящее место. Заодно осмотрим композицию «Мир и труд». Местные жители утверждают, что несколько лет назад искатели легкой наживы обнаружили под черной краской сплав меди. В общей сложности они спилили почти шестьсот килограммов этого металла.

– Ты шутишь? – спросила Альбина.

– О том, что какие-то вандалы похитили более полтонны меди, или о том, что мы с тобой прогуляемся по городу?

– Сейчас не время для прогулок! Разве ты забыл, что там Угрюмый?

– И не он один. Миллеров не отходит от него ни на шаг. Своей нелепой болтовней я просто пытаюсь отвлечь тебя от мрачных мыслей.

– Бесполезное занятие! Как только мы выйдем отсюда, меня сразу узнают.

– В моей куртке? Вряд ли…

– Если нет другого выхода, то хотя бы держи револьвер наготове. С ним будет гораздо спокойнее.

– Это пистолет, а не револьвер!

– Какая разница?

– В принципе, никакой! Все равно холодное оружие. Так или иначе – прямая дорога на пожизненное заключение! Но если действительно придется отстреливаться, то мне понадобится доля секунды, чтобы выдернуть его из-за пояса.

– Ради меня, Мишенька! Я тебя умоляю…

– Ничего не бойся! – сказал я и решительно открыл дверь.

Выйдя из подъезда, мы сразу направились в противоположную сторону от своих преследователей. Я лишь мог догадываться, о чем в этот момент думала Альбина.

– Все будет хорошо! Не волнуйся, у нас все получится… – почти полушепотом произнес я, тщетно пытаясь ее успокоить. – Еще несколько метров… Как только свернем за угол моего дома, будем в безопасности…

Я уже сам начинал верить в то, о чем говорил, но прозвучавший как гром среди ясного неба голос Станислава Миллерова в одно мгновение омрачил мои радужные надежды.

– Эй, вы… двое! Немедленно остановитесь! – прокричал бывший мастер спорта по боксу.

– Не оборачивайся! – строго приказал я. – Нам нужно выиграть время.

– Стойте! Кому говорят… – еще громче воскликнул Миллеров.

– Какая же я глупая! Какая глупая… – снова запричитала Альбина. – Господи, помоги нам! Господи…

В ее голосе послышалось что-то похожее на откровенное, но запоздалое раскаяние.

Прежде чем взревел мотор темно-синего «Лексуса», любимой игрушки архангельского авторитета, я обратил внимание на впереди стоявший автомобиль. Это был «Роллс-Ройс» последней модели. Дверца его кабины была слегка приоткрыта. Я даже не успел определить возраст водителя, потому что этот донжуан слишком сильно увлекся рыжеволосой подружкой.

В одно мгновение пылкий, но неудачливый любовник был небрежно схвачен за шиворот и выброшен на проезжую часть дороги. Увидев перед собой пистолет, рыжеволосая сама выскочила из машины. Альбина моментально заняла ее место.

– Стой, Громов! – завопил Миллеров. – Стой, сучий потрох! Убью, сволочь…

Вслед за его бранью раздался оглушительный выстрел.

– К счастью, этот кретин – замечательный боксер, но паршивый стрелок! – позлорадствовал я. – Ему бы не помешало немного потренироваться в стрельбе по мишеням.

Я повернул ключ зажигания, запустил двигатель, включил передачу и резко нажал на педаль акселератора.

– Мишенька, ты молодчина! – заверещала Альбинка. – Ты крутой парень! Я люблю тебя…

– Лучше пригнись. Миллеров больше не осмелится палить в черте города, но ведь он безбашенный тип. От него можно ожидать неадекватных действий, – сказал я и тут же добавил: – Ты самая очаровательная девушка в Северодвинске, будет жаль, если этот неотесанный орангутанг окончательно испортит твою прическу.

– Рядом с тобой я ничего не боюсь! – возбужденно ответила она. – Пусть хоть сотня Миллеровых, хоть тысяча… Нам бы только выбраться из города…

– Попробую выскочить на Архангельское шоссе.

– Да, конечно… – согласилась Альбина. – Но скорее всего сейчас не самое подходящее время для поездки в аэропорт…

– Хочешь предложить другой вариант? – машинально поинтересовался я. – Можем развернуться и махануть в микрорайон Малой Кудьмы. У тебя будет возможность посетить храм Владимирской Иконы Божией Матери. Только боюсь, что Угрюмый не предоставит тебе достаточно времени для молитвы.

– Вези куда угодно, лишь бы подальше от этих бандитов.

– Ну и прекрасно…

Посмотрев в зеркало заднего обзора, я увидел, что темно-синий «Лексус» начинает нас нагонять.

– Держись, детка! – воскликнул я, значительно увеличивая скорость. – За миллион сто тысяч долларов ты имеешь право требовать от меня увеселительной прогулки.