Через все испытания

Глава четвертая Гвардейцам салютует Родина

Закончилась Сталинградская битва. За успешные боевые действия, стойкость, мужество, отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками приказом Народного комиссара обороны № 104 1 марта 1943 года 204-я стрелковая дивизия была преобразована в 78-ю гвардейскую, а ее 700, 706 и 730-й стрелковые полки были награждены орденами Красного Знамени. Все полки и спецчасти дивизии были тоже преобразованы в гвардейские. Так, 700-й стрелковый стал 223-м, 706-й — 225-м, 730-й — 228-м гвардейскими, а 657-й артполк — 158-м гвардейским артиллерийским. С радостью восприняли бойцы и командиры это сообщение. В частях состоялись митинги. Каждый воин присягнул на верность знамени своей части и с гордостью получил нагрудный знак гвардейца. Все отличившиеся в боях солдаты, сержанты и офицеры были отмечены государственными наградами. Это о них, героях Сталинграда, писал поэт Алексей Сурков:

…А война продолжалась уже около двух лет. Враг был изрядно потрепан в степях между Волгой и Доном и отброшен к Северскому Донцу. Поражение под Москвой и Сталинградом подействовали на немецко-фашистское командование отрезвляюще. Но враг был еще силен, не отказался от своих намерений, он готовился летом 1943 года развернуть новое наступление хотя бы на одном из участков огромного советско-германского фронта, надеясь вернуть себе стратегическую инициативу, изменить ход войны в свою пользу, поддержать упавший дух своих сателлитов и укрепить пошатнувшийся моральный дух войск.

Основной удар в соответствии с планом «Цитадель» фашисты решили нанести по Курскому выступу советских войск, окружить и уничтожить их, взять реванш за Сталинград, вновь захватить богатые районы юга нашей страны.

Гитлер в приказе № 6 от 15 апреля 1943 года писал: «Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом… На направлении главных ударов должны… быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большее количество боеприпасов. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира».

Особые надежды на успех операции немецко-фашистское командование возлагало на вводимую в этом сражении новую военную технику. Впервые в операции «Цитадель» применялись тяжелые танки T-VI «Тигр» с лобовой броней в 100 миллиметров и весом 60 тонн, средние T-V «Пантера», вооруженные длинноствольной 75-миллиметровой пушкой и мощным пулеметом МГ-42, самоходные артиллерийские установки «Фердинанд», а также самолеты «Фокке-Вульф-190А», имевшие четыре пушки и шесть пулеметов, и штурмовик «Хейнкель-129».

Гитлеровское командование создало две мощные группировки: в районе Орла и в районе Белгорода. В общей сложности на южном фасе Курского выступа войскам Красной Армии нужно было сдержать натиск 280 тысяч солдат и офицеров, более 2500 орудий и минометов, 1500 танков и самоходных артиллерийских установок, свыше двух тысяч самолетов.

Для советского народа и его Вооруженных Сил весна 1943 года была весной великих ожиданий и надежд. Усилиями Коммунистической партии и героическим трудом тружеников тыла действующая армия к весне 1943 года получала все новое и новое вооружение. По количеству и качеству боевой техники мы уже превосходили гитлеровцев. Два фронта — Центральный и Воронежский, занимавшие оборону на Курской дуге, имели 19 300 орудий и минометов, более 3300 танков и САУ и 2650 боевых самолетов.

Все это давало возможность советским войскам начать наступление первыми. Но после того как стало известно о плане «Цитадель», наше командование приняло решение создать мощную, разделенную на несколько эшелонов систему обороны, вконец измотать противника, уничтожить его боевую технику и живую силу в оборонительных боях, а затем перейти в наступление.

Такова была общая обстановка в районе Курской дуги, когда после разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом в марте 1943 года 78-я гвардейская стрелковая дивизия в составе 7-й гвардейской армии прибыла под Белгород. Совершив 100-километровый марш, она сосредоточилась в селе Доброе Шебекинского района. Сразу же соединение получило новое вооружение, боевую технику, транспорт и большую группу пополнения, в составе которого были и уже бывалые, обстрелянные, воины и совсем еще молодые, не принимавшие участия в боях. Пополнился и командно-политический состав дивизии.

К этому времени ушли на новые должности или были откомандированы на учебу все командиры стрелковых полков и их заместители по политической части. Вместо них пришли новые, но имевшие боевой опыт сталинградских боев: в 223-й гвардейский полк С. А. Аршинов и его заместитель по политической части А. Е. Клименко, в 225-й гвардейский — Д. С. Хороленко и его заместитель по политической части А. Ф. Аксенов, командиром 228-го гвардейского полка стал бывший заместитель командира по строевой части полка — И. А. Хитцов, его заместителем по политической части был назначен Ф. С. Максимов.

Резко изменился состав командиров батальонов и рот, командиров взводов.

Такое изменение в командном и политическом составе дивизии потребовало от командования, политотдела внимательного изучения деловых и политических качеств всех вновь прибывших офицеров, их правильной расстановки при назначении на командные должности. Это была одна из первоочередных задач политотдела.

После получения нового вооружения, боевой техники и прибытия пополнения в дивизии были укомплектованы все части и подразделения до полного штата военного времени. И немедленно началась боевая и политическая учеба.

…Учеба продолжалась. Фронт от нас был всего в 15–20 километрах, и части дивизии находились в постоянной боевой готовности. Вражеская авиация совершала непрерывные разведывательные полеты. Больше месяца мы тренировались в строительстве прочной обороны, маскировке, стрельбе из всех видов оружия, в том числе и трофейного, вырабатывали умение атаковать и контратаковать противника, пропускать через себя фашистские танки, отрезать от них и уничтожать новую силу врага.

Однажды вечером меня пригласил заместитель командира дивизии по политчасти А. П. Колесник. Я уже знал, что он назначен на новую должность заместителем командира 25-го гвардейского стрелкового корпуса по политчасти и, видимо, хотел на прощание поговорить со мной. Тем более что было принято решение о назначении меня на место Алексея Петровича, так что нам было о чем потолковать. Колесник — опытнейший политработник, и его советы, пожелания были бы для меня очень ценными.

Он встретил меня тепло, с чувством пожал руку, усадил, пытался шутить, но скрыть того, что волнуется, переживает (как там, на новом месте, сложатся дела?), не мог. Да и грустно, видно, было ему расставаться с дивизией, с людьми, с которыми пережил столько и радостных и горестных дней, вместе прошел сотни километров, участвовал во многих боях.

— Вот и расстаемся, — сказал Алексей Петрович. — Вступите в должность работать вам придется в сложной обстановке. Дивизия ведь значительно обновилась. Командный и политический состав особенно. Начальником штаба, как вам известно, назначен гвардии полковник Николай Андреевич Попов, командующим артиллерией — гвардии полковник Степан Ефимович Ципилев. Командиры они, конечно, опытные, знающие, боевые. Но в батальоны, роты, взводы командиры и политработники в большинстве своем пришли еще не обстрелянные, не привычные к фронтовой жизни. Надо глубоко изучить каждого, помочь человеку освоиться на новом месте, настроить его на преодоление трудностей. А их будет немало. Предстоит за короткий срок освоить новейшее вооружение, технику, научить людей воевать по-современному, психологически подготовить их к тяжелым боям.

Беседа затянулась. Алексей Петрович довольно подробно характеризовал многих людей, с которыми я был мало знаком, посоветовал, на кого из них можно опереться в решении поставленных перед политотделом задач, предостерег от работы наскоком. Он несколько раз подчеркнул необходимость учить молодых политработников на местах, конкретным показом того, что и как надо делать. И все это было высказано Колесником в форме размышлений о том, какие события ожидают личный состав дивизии.

Шла напряженная учеба. Личный состав ходил в атаки, строил оборонительные сооружения, контратаковал наступающего «противника», учился метко стрелять из всех видов оружия. Молодые командиры приобретали навыки организации боя, совершенствовали тактическое мастерство. Политработники в короткие минуты отдыха проводили с бойцами беседы, рассказывали им о положении на фронтах, психологически настраивали воинов на предстоящие боевые действия, много внимания уделяли ознакомлению личного состава со славными боевыми традициями дивизии.

Я старался побывать во всех полках, батальонах, в ротах, на месте познакомиться с работой заместителей командиров по политчасти да и настроить их так, чтобы не ждали «удобного» времени для политработы, а использовали для нее любую минуту, чтобы она не прекращалась и в часы стрельб, велась и в ходе атак, и во время «обкатки» личного состава танками. Тем более что были факты, когда некоторые заместители командиров рот (да и батальонов!) считали: для проведения политработы необходима соответствующая обстановка, специально отведенное время.

В одном из подразделений личный состав проходил «обкатку» танками. Делалось это, на первый взгляд, весьма просто: танки «противника» атаковали наши позиции, где в окопах находились бойцы и офицеры. Нужно было лечь на дно окопа и пропустить танк над собой, затем, быстро поднявшись, поразить его гранатой или бутылкой с горючей смесью. Для того, кто уже участвовал в боях, не раз, притаившись в окопе, слышал над собой лязг гусениц вражеских танков, проводимые в эти дни тренировки не представляли особой трудности. У некоторых же молодых воинов они вызывали страх. По-человечески их можно было понять: сидеть в тесном окопе и видеть у себя над головой многотонную, пышущую огнем громадину — приятного, конечно, мало. Но ведь мы готовимся к боям.

Заместителя командира роты по политчасти старшего лейтенанта И. В. Сазонова я нашел в небольшом лесочке. Он стоял в окружении бойцов и что-то, жестикулируя, возбужденно говорил. Заметив меня, он смутился.

— Не все поняли, что находиться в окопе при атаке танков гораздо безопаснее, чем показывать им спину, — сказал он, пожимая мне руку. Побежишь — получишь пулю, а прояви волю, выдержку, пропусти танк и гранату ему в гусеницу или под днище — и нет его. Верно я говорю, Клоков?

— Верно, — откликнулся широкоплечий, невысокого роста боец. — Танк… он лишь поначалу страшен. А вообще-то с ним сладить можно.

— Поняли? Можно сладить! — оживился политработник. — И нужно! Клоков знает, что говорит. Он у нас специалист по танкам. Сколько у вас их на счету?

— Четыре…

— Теоретически ясно, — пробасил рослый, с веснушчатым лицом красноармеец. — Да вот только сердце в пятки уходит, когда этакая махина на тебя прет. Надавит ведь — мокрого места от тебя не останется.

И то, как искренне, просто это было сказано, и то, что признание принадлежало такому богатырю, развеселило бойцов. Они заулыбались.

— Да такого и танк не раздавит, — вставил кто-то из собравшихся.

— Наоборот, ему хуже, его издали видно, да и в окопе он едва умещается, — пошутил другой.

— Ничего. Я комплекцией тоже не обижен, а, как видели, в окопе прекрасно умещаюсь, и танк меня не раздавил, — возразил Сазонов. — Так что давайте посмелее…

Мы со старшим лейтенантом прошлись по позиции, оборудованной для боя с танками. Идя следом за ним, я смотрел на него и думал: рождаются же такие гиганты. Сазонов — коренной сибиряк, прибыл к нам недавно, но мы уже были наслышаны о его храбрости, знали его мягкий, покладистый характер, умение быстро, без особого труда устанавливать контакт с подчиненными. В роте его любили не только за то, что он к каждому был внимателен, отзывчив, всегда готов откликнуться на шутку, горой стоял за бойцов, но и за смелость, решительность в бою.

— Значит, все же умещаетесь в окопе? — весело спросил я, чтобы прервать молчание.

— Умещаюсь, — отозвался Сазонов. — Нужда заставит — в комок сожмешься. В других условиях меня бы и палкой в окоп под танк не загнали. Но ведь надо.

— А страшновато все-таки?

— Теперь не очень. А поначалу, признаюсь, чувствовал себя не очень уютно. Так что я их, молодых бойцов, понимаю. Обвыкнут, и все будет в порядке.

— А что, если мы соберем несколько опытных бойцов, таких, скажем, как Клоков, поговорим с ними и предложим через газету обратиться ко всем воинам дивизии учиться уничтожать вражеские танки? Пусть расскажут о себе, как это делали они сами, напомнят, что не так уж и страшен черт, как его малюют. В подразделениях организуем обсуждение этого обращения. Как вы думаете, будет польза?

Сазонов остановился, повернулся ко мне.

— Дело, конечно, стоящее, — сказал он после некоторого раздумья. Только пусть это будут люди из разных подразделений. У себя я достойных подберу.

На том и порешили. Обращение вскоре было опубликовано в дивизионной газете и широко обсуждалось во всех подразделениях. Оно было наполнено гневом к немецко-фашистским захватчикам, звало бойцов на всестороннюю подготовку к предстоящим боям, разъясняло и необходимые условия в борьбе с гитлеровскими танками. Командир дивизии не раз отмечал своевременность и большое мобилизующее и воспитательное значение обращения, что, естественно, вызвало удовлетворение у нас, политработников.

Возвращаясь в политотдел, я заглянул к командующему артиллерией дивизии гвардии полковнику С. Е. Ципилеву, чтобы поближе познакомиться с ним. Ципилев к моему приходу отнесся как к вполне естественному факту, но, беседуя с ним, я не раз встречал его изучающие взгляды. Полковник живо, можно сказать, увлекательно рассказывал о проведенных недавно специальных стрельбах из пушек всех калибров и противотанковых ружей по трофейным танкам, с похвалой отозвался о действиях отличных расчетов гвардии сержантов Борискина и Ненашева, поразивших танки с первого выстрела.

— Теперь и другие расчеты к ним на выучку направим, — говорил Ципилев. — Хорошо бы всем так действовать. Кумулятивные снаряды у нас на вес золота, и их требуется экономить. К тому же в бою при стрельбе прямой наводкой надо бить наверняка, уничтожать цель первым же снарядом.

Слушая полковника, я думал о том, что вот еще одно важное направление в нашей работе — разъяснить бойцам необходимость всеми силами добиваться повышения меткости стрельбы, уметь поражать вражеские танки с первого выстрела. Позже мы сумели добиться, что соревнование под девизом «Поражать вражеские танки с первого выстрела!» широко развернулось среди артиллеристов и принесло большую пользу для подготовки специалистов.

Состоялись взводные, ротные, батальонные и полковые тактические учения с боевыми стрельбами. Их проводил командующий армией генерал М. С. Шумилов. В ходе учений в каждом стрелковом взводе были сформированы специальные группы истребителей танков. В них вошли самые смелые воины, знающие минное дело и умеющие ставить и точно бросать под танки противотанковые мины и гранаты. Впоследствии, в ходе боев, эти группы сыграли огромную роль в истреблении фашистской техники.

Опорой и помощниками командиров в обучении пополнения были бывалые солдаты, прошедшие школу боев под Сталинградом. Были выявлены лучшие стрелки, и из них создана снайперская школа.

Большое внимание мы уделили отбору, боевой подготовке и воспитанию разведчиков. Дело это особо серьезное. Разведчик должен быть физически крепок, ловок, смекалист, уметь применять болевые приемы, вести рукопашную схватку с врагом, четко ориентироваться на местности, преодолевать препятствия, выбирать скрытые подходы, маскироваться. Он должен быть способен часами, а иногда и сутками, не шелохнувшись, сидеть в укрытии и наблюдать за врагом, изучать местность и поведение противника, действовать днем и ночью как в группе захвата, так и в группе обеспечения, как на переднем крае, так и в глубине обороны врага.

Много помогали нам в обучении и воспитании молодых разведчиков, отобранных главным образом из числа коммунистов и комсомольцев, опытные разведчики гвардии старшины П. Бачурин и Н. Колотушкин. Они проводили с молодыми воинами практические занятия на местности.

Укомплектовав подразделения, мы столкнулись с непредвиденной трудностью. К нам пришла большая группа юношей из среднеазиатских и закавказских республик, слабо знающих русский язык. Выход нашли. Подобрали из этих солдат парней, знающих русский язык достаточно хорошо, и назначили их помощниками командиров отделений и взводов. Именно помощниками, а не просто переводчиками, чтобы они отвечали не только за то, чтобы команда была правильно передана, но и точно исполнена. Одновременно было организовано изучение вначале команд на русском языке, а потом и самого языка, хотя бы в самом необходимом объеме. Политотдел дивизии до начала боев провел батальонные красноармейские собрания. В стрелковом батальоне гвардии капитана Н. К. Жилина 223-го гвардейского полка такое собрание готовил и проводил агитатор политотдела гвардии капитан И. Д. Штин. В батальоне служили воины шестнадцати национальностей. Многие из них выступали на собрании.

— Я — узбек, — говорил гвардии сержант Ергашев. — но Украина и Белоруссия мне так же дороги, как мой родной Узбекистан. В наш советский дом ворвался грабитель, бандит, вор и насильник. Его должны убивать все: и русский, и украинец, и узбек…

— Помните: немец, убитый на юге, никогда уже не появится на западе. Он наш общий враг, и мы честно выполним свой долг перед Родиной… — сказал гвардии сержант Н. Буранов.

Воины многих национальностей прекрасно понимали друг друга, жили, учились, бесстрашно шли в бой и громили врага единой семьей, помогая и поддерживая друг друга. Это был крепкий коллектив, который цементировали коммунисты и комсомольцы.

Война — суровая школа. Ее опыт первого года был обобщен в новом Боевом уставе пехоты 1942 года. Весь командный и политический состав дивизии в это время изучил новый устав и сдал по нему зачеты. Сдал зачет командующему армией генералу М. С. Шумилову с оценкой «хорошо» и я, о чем получил удостоверение.

По специально разработанной программе в этот период проводились регулярные политические занятия с личным составом, организовывались читки газет, беседы агитаторов, политинформации, лекции и доклады. Со всеми парторгами и комсоргами рот, батарей, батальонов и дивизионов, их заместителями был проведен однодневный семинар. В полках состоялись семинарские занятия с агитаторами взводов и редакторами ротных боевых листков. Выл подготовлен резерв на должности парторгов, комсоргов и агитаторов рот и батарей.

Вся пропаганда и агитация организовывались под лозунгами: «Ни шагу назад!», «Сделаем оборону неприступной для врага!», «Высоко будем держать честь защитников Сталинграда, честь гвардейцев!», «Разгромим врага, уничтожим фашистскую нечисть, очистим нашу Родину от немецко-фашистских захватчиков!».

К агитационной, пропагандистской работе политотдел старался привлечь весь командный состав. Выступления командиров, как правило, носили конкретный характер, раскрывали суть боевой задачи и указывали пути ее практического решения.

В мае 1943 года вышла директива Главного политического управления РККА о реорганизации структуры армейских партийных и комсомольских организаций. Она основывалась на постановлении Центрального Комитета ВКП(б) от 24 мая 1943 года. Вопрос этот давно назрел. В боевых условиях партбюро полка не могло по-настоящему руководить более чем двадцатью ротными и им равными парторганизациями. Оно не успевало подчас разбирать, например, дела о приеме в партию.

Теперь положение менялось. В полках создавались партийные бюро с правами парткомитета, а в батальонах, дивизионах, отдельных ротах и батареях — первичные партийные и комсомольские организации.

Одновременно вводился институт назначаемых парторгов и комсоргов полков, батальонов и рот. Подбор состава в бюро возлагался на заместителя командира полка по политической части и парторга, утверждение — на политотдел дивизии. Это было вызвано конкретными условиями военного времени.

В батальонах, дивизионах, а также в отдельных ротах и батареях, входивших в состав полков, были созданы 46 первичных партийных организаций, в ротах и батареях — 60 партийных организаций и 9 кандидатских групп. Все ротные и батарейные партийные организации были пополнены коммунистами за счет вновь принятых в ряды ВКП(б), партийцев из прибывшего пополнения, команды выздоравливающих и переведенных из тыловых подразделений. Только в третьем батальоне 228-го гвардейского полка в июне было принято в партию 27 отличившихся в боях воинов. Несмотря на значительные потери в Сталинградской битве, в дивизии насчитывалось более — 1200 коммунистов и почти 2000 комсомольцев. Каждый стрелковый батальон и артиллерийский дивизион имел не менее 70–80 коммунистов. Это была большая организующая и мобилизующая сила.

Политический отдел дивизии сосредоточил основное внимание на подборе и расстановке партийных кадров. Особенно остро этот вопрос стоял еще и потому, что отменялся институт заместителей командиров рот и батарей по политической части. Теперь вся тяжесть партийно-политической работы в ротах и батареях ложилась на парторга и комсорга роты, в батальонах — на заместителя командира по политической части, парторга и комсорга.

Парторгами полков стали люди с большим опытом партийной работы, политически зрелые, испытанные и проверенные в боях люди — Я. Н. Плетень, А. П. Зубко, заместителями командиров батальонов и дивизионов — Г. П. Ожгибесов, М. И. Трегубов, В. П. Люкшин, П. П. Симаков, И. В. Галашев, П. С. Орешин и другие.

Директивой Главного политического управления РККА были также объединены должности заместителя командира дивизии по политчасти и начальника политотдела дивизии. Приказом на эту должность как раз и был назначен я, а начальник политотдела Родионов был направлен на учебу. Весь коллектив политотдела тепло и сердечно проводил его — старого, опытного партийного руководителя, пользовавшегося уважением в дивизии.

Крепким, слаженным, боевым был политотдел дивизии. Агитаторы и инструкторы И. В. Штин, М. Г. Зотов, Л. П. Шрамко, М. В. Кипятков, И. Н. Корж, помощник по комсомольской работе К. П. Зырянов имели высшее образование, большой опыт партийно-политической работы в войсках в военное время.

15 мая 1943 года дивизия вошла в состав 25-го гвардейского стрелкового корпуса и, сменив 213-ю стрелковую дивизию, заняла оборону на южной окраине Белгорода и южнее на рубеже Дальние Пески, Дорогобужино, Нижний Ольшанец по фронту 10 километров. В первом эшелоне — 228-й и 225-й, во втором — 223-й гвардейские полки, 158-й гвардейский артиллерийский полк занял оборону в боевых порядках этих частей на прямой наводке. Справа от нас находилась 81-я, слева — 72-я гвардейские стрелковые дивизии.

Местность в полосе обороны дивизии — пологая, открытая, грунт песчаный, сыпучий. Противник же находился на правом берегу Северского Донца, по высокой гряде меловых гор, поросших густым лесом и кустарником, откуда он имел возможность полностью просматривать нашу оборону.

Наше соединение в предельно сжатые сроки закончило необходимые инженерные работы и прочно укрепилось на рубеже. На участке обороны каждого полка были оборудованы три опорных противотанковых пункта. Саперы батальона установили по 5 тысяч противотанковых и по 6 тысяч противопехотных мин на участке обороны каждого полка. По всему переднему краю было поставлено заграждение в три ряда колючей проволоки. Все оборонительные сооружения воины тщательно замаскировали.

Каждая рота и взвод имели окопы полного профиля, приспособленные к круговой обороне. Для стрелкового, пулеметного, минометного отделения и орудийных расчетов были сооружены землянки с пятью — семью накатами из бревен. Участки обороны полков имели сплошные ходы сообщения. По ним мы свободно передвигались в любое время дня. Они могли служить одновременно удобно оборудованными отсечными позициями в случае прорыва противника в глубину обороны.

Большую помощь в земляных работах оказало нам местное население деревень Нижний Ольшанец, Крутой Лог, Дорогобужино, Разумный, Ближняя Игуменка, Шебекино и других. Будучи эвакуированными из прифронтовых сел и деревень, жители целыми семьями добровольно приходили на земляные работы, разбирали свои надворные постройки, дома и весь лесоматериал отдавали бойцам на оборудование блиндажей и укрепление стенок окопов и ходов сообщения.

Одновременно с укреплением оборонительных рубежей в дивизии велась усиленная разведка противника, продолжалось совершенствование боевого мастерства личного состава. Поочередно роты и батальоны выводились в тыл и занимались боевой и политической подготовкой.

3 и 4 июля во всех батальонах, отдельных ротах, батареях и спецподразделениях дивизии состоялись партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы единогласно приняли решение стойко отстоять свои позиции, не отходить ни шагу назад, громить врага по-гвардейски, по-сталинградски. Я присутствовал на партийном собрании в первом батальоне 225-го гвардейского полка, которым командовал смелый, мужественный и опытный командир капитан А. Д. Беловицкий. Подразделение находилось на одном из наиболее вероятных направлений атак противника. Личный состав понимал это и готовился к серьезным боям. В своем выступлении я напомнил коммунистам, что их пример в бою — залог успеха.

Выступил на собрании командир 25-го гвардейского корпуса генерал Ганий Бекинович Сафиулин.

— Чувствую, — сказал он. — Настроены вы по-боевому, как и положено гвардейцам. Командование корпуса и армии уверено в вас. Оборона батальона в надежных руках.

Мы получили предупреждение, что противник может перейти в наступление 5 июля. Политотдельцы направились в полки и батальоны, чтобы на месте оказать помощь командирам, партийным и комсомольским организациям в разъяснении личному составу боевой задачи, в подготовке — к предстоящим боям, еще раз проверить, хорошо ли бойцы усвоили приемы борьбы с танками, достаточно ли у каждого противотанковых гранат. Все красноармейцы на наши вопросы отвечали, что знают, как бить «тигры», «пантеры» и «фердинанды», и что гранат для этого достаточно.

К началу наступления враг кроме пехотных дивизий сосредоточил против правого фланга 7-й гвардейской армии, ее 25-го гвардейского корпуса оперативную группу «Кампф» в составе 6, 7 и 19-й танковых дивизий. Он имел против 81-й гвардейской дивизии непосредственно под Белгородом небольшой Михайловский плацдарм, а против 72-й гвардейской дивизии — такой же плацдарм в районе Масловой пристани, откуда и ожидался танковый удар.

Поэтому наши основные корпусные и армейские противотанковые средства были сосредоточены на этих направлениях. Местность же в полосе обороны 78-й гвардейской, между 81-й и 72-й дивизиями, считалась неудобной для массового применения танков — крутой, обрывистый западный берег Северского Донца местами заболоченные берега, отсутствие готовых переправ, берег и чистое плато восточнее реки — это мелкий сыпучий песок. Но, когда развернулось сражение, стало ясно, что основные усилия оперативной группы «Кампф», ее танковых и пехотных дивизий направлены как раз против 78-й гвардейской дивизии.

В 22 часа 30 минут 4 июля противник произвел мощный артиллерийский обстрел наших позиций. В эту ясную июльскую до предела тревожную ночь никто не спал. Гвардейцы знали, что перед ними сильный и коварный враг. И они готовились встретить его всей мощью оружия. Артиллеристы заняли места у орудий. Начеку были стрелки и саперы, бронебойщики и связисты. Командиры и политработники, парторги и комсорги полков и батальонов обходили окопы и траншеи, еще и еще раз проверяли готовность к бою каждого солдата, добрым, ободряющим словом поддерживали боевой дух и настроение солдат.

А в 3 часа 5 июля снова грянул гром канонады. Это уже был наш упреждающий удар, который длился 30 минут. Сотни орудий, минометов, самоходно-артиллерийских установок и «катюш» обрушили шквал огня на скопление немецких войск, приготовившихся форсировать Северский Донец в районе сел Дальние Пески, Пушкарное, Соломино и Топлинка. Враг понес значительные потери в живой силе, у него была нарушена связь и управление войсками, подавлена часть артиллерийских батарей, подорваны склады боеприпасов и продовольствия.

Взятые позднее в плен в районе деревень Былинка и Тарновая немецкие офицеры и солдаты показали, что артиллерийский удар был нанесен настолько неожиданно, что командование решило: Красная Армия перешла в наступление. Генералы и офицеры ударились в панику, управление войсками расстроилось.

Противник ответил на наш удар 15-минутным и довольно мощным огневым налетом из минометов, артиллерии и танков, которые били прямой наводкой с меловых гор. Под прикрытием этого огня фашисты пытались навести мосты в Пушкарном и Соломине и форсировать Северский Донец. Но атаки противника были отбиты передовыми батальонами.

В 6 часов утра 5 июля противник обрушил на наши позиции мощный огонь сотен орудий и минометов. Кроме этого, с меловых гор били по нашей обороне прямой наводкой более четырехсот танков и самоходно-артиллерийских установок. Солнце скрылось за дымом и пылью. На переднем крае стало темно, как ночью.

Через 30 минут в небе появились «юнкерсы», «хейнкели», «фокке-вульфы». Они шли группами, сыпали на наши боевые порядки бомбы. Фашисты бросили против нас, видимо, все силы, решив во что бы то ни стало прорвать оборону и выйти на участок шоссе Белгород — Короча, соединиться с войсками группы армий «Центр», наступающими из Орла, замкнуть кольцо, окружить нас.

Но вот немецкая артиллерия перенесла огонь в район вторых эшелонов, авиация отбомбилась и ушла на запад. Комбаты Беловицкий, Мацокин, Осис и Ястребов доложили, что их подразделения отбивают атаки врага, пытающегося навести мосты и форсировать Северский Донец.

Обстановка все более осложнялась. Потерпев первую неудачу с ходу форсировать Северский Донец противник в 11 часов 30 минут вновь попытался взломать оборону дивизии. Десятки бомбардировщиков непрерывно бомбили наши боевые порядки, поливали свинцом окопы, огневые позиции артиллеристов и минометчиков. Вслед за этим началась артиллерийская подготовка, длившаяся более получаса.

Под таким прикрытием противнику удалось форсировать Северский Донец в стыке 225-го полка с 72-й гвардейской дивизией, навести две переправы и атаковать батальон Беловицкого 70 танками и полком пехоты. Одновременно из района Соломине, в стык между 225-м и 228-м полками, гитлеровцы, переправив до двух пехотных полков и около 60 танков, начали атаковать второй батальон капитана Мацокина.

Воины стояли насмерть. Мощная атака врага опять захлебнулась. Однако мы не сумели отбросить его за реку. Небольшой плацдарм остался в руках противника. На нем он сконцентрировал более 150 танков и до двух дивизий пехоты. Большинство машин — «тигры», «пантеры», «фердинанды». Первый батальон в Нижнем Ольшанце противник окружил. Второй батальон был отведен на заранее подготовленную позицию за железнодорожную насыпь и продолжал вести упорный бой вместе с третьим батальоном второго эшелона полка, которым командовал капитан П. А. Хапин.

Когда в 225-м полку сложилась тяжелая обстановка, переговорив с генералом А. В. Скворцовым, я выехал туда. Доехав до штаба, оставил машину и, сопровождаемый офицером связи, по траншее пошел на наблюдательный пункт. Гром канонады не утихал. Снаряды рвались неподалеку. Наконец достиг НП командира полка гвардии майора Д. С. Хороленко.

— Главное сейчас, считает комдив, — удержать оборону по железнодорожной насыпи, — сказал я ему. — Она выгодна в тактическом отношении, хорошо укреплена вторым эшелоном полка. На этом же рубеже созданы отсечные позиции.

Майор Хороленко доложил, что на этот рубеж им выдвинуты на прямую наводку пушечные батареи дивизиона 158-го артполка и полковая артиллерия. По пехоте противника ведут огонь минометные роты батальонов и 120-миллиметровая минометная батарея полка. Но этих огневых средств, добавил он, недостаточно, чтобы сдержать натиск противника.

Я позвонил генералу А. В. Скворцову. Он, выслушав меня, передал телефонную трубку командиру корпуса генералу Г. Б. Сафиулину, находившемуся в это время на наблюдательном пункте дивизии. Доложив обстановку, я обратился к нему с просьбой поддержать полк корпусной артиллерийской группой, сосредоточив ее огонь перед боевыми порядками второго и третьего стрелковых батальонов, Попросил также выдвинуть на этот участок корпусные противотанковые средства, сосредоточить огонь 152-миллиметрового дивизиона, огневые позиции которого находились в полосе обороны дивизии в районе Крутого Лога, на поддержку первого батальона. Командир корпуса пообещал выполнить просьбу. Вскоре батальоны полка получили более мощную огневую поддержку, и первому батальону было приказано с наступлением темноты выйти из окружения.

Для лучшей организации обороны, поддержания боевого и морального духа бойцов я направил во второй батальон заместителя командира полка по политчасти гвардии майора А. Б. Аксенова и в третий батальон — инструктора политотдела гвардии майора Л. П. Шрамко. В первом батальоне находился парторг полка старший лейтенант Д. Ф. Саморчук.

Проводная связь с подразделениями действовала безотказно, она была проведена по траншеям и ходам сообщения. Я позвонил командирам второго и третьего батальонов, переговорил с ними, а затем с начальником штаба первого стрелкового батальона гвардии старшим лейтенантом М. И. Муравьевым и парторгом полка гвардии старшим лейтенантом Д. Ф. Саморчуком. Муравьев доложил, что комбат Беловицкий во второй стрелковой роте, где идет тяжелый бой. Противник и там атакует батальон со всех сторон танками с десантами на них, ведет массированный артиллерийский огонь и бомбит. Но батальон удерживает свой район обороны. Против вражеских танков успешно действуют артиллеристы, петеэровцы и группы истребителей танков. Подбито и сожжено более 20 машин. Основную массу пехоты противника отрезали от танков огнем станковых пулеметов и минометов. Бойцы и командиры сражаются смело, мужественно, героически.

— Хорошо, — ответил я. — Передайте всем бойцам и командирам: ваши боевые действия высоко оценены командиром дивизии и корпуса. Ваша задача, истребляя живую силу и технику врага, продержаться до вечера. Вас поддержит артиллерия дивизии и корпуса, а стопятидесятидвухмиллиметровый дивизион будет вести огонь непосредственно по вашим целеуказаниям. Их офицер-разведчик вызван на наблюдательный пункт командира полка для связи с вами. С наступлением темного времени вам приказано выйти из окружения в расположение обороны полка. Ваш выход через боевые порядки врага будет поддержан артиллерийским огнем и контратакой третьего батальона. Время атаки вам сообщит дополнительно командир полка.

Убедившись, что управление полком и подразделениями не нарушено, что личный состав сражается смело, мужественно, что враг на этом участке обороны дальше не пройдет, я вернулся на наблюдательный пункт, доложил генералу Скворцову о сложившейся обстановке на участке обороны полка и принимаемых мерах по ее укреплению и сразу же выехал в 228-й гвардейский полк И. А. Хитцова.

Мы поехали мимо огневых позиций 76-миллиметровой батареи 228-го гвардейского полка. Она хорошо замаскирована. Ее задача огнем перекрывать долину реки Разумной — главное направление атак вражеских танков. Бой пока батарея не ведет, выжидает подхода фашистских танков, которые атакуют наши передовые подразделения, занимающие оборону в полутора километрах от батареи. Я остановил машину. Командир батареи старший лейтенант Д. А. Гришин доложил, что все расчеты в полной боевой готовности находятся у орудий. Настроение у всех бодрое, батарейцы уверены, что фашистские танки не пройдут.

Я кратко сообщил ему общую обстановку, сложившуюся в ходе боя, и попросил передать бойцам, что солдаты и командиры всех подразделений дивизии дерутся мужественно, героически, смело и умело уничтожают живую силу фашистов и их технику и что командование надеется на батарейцев 228-го полка.

Миновав долину, мы выехали к окраине села Разумное, где находился штаб 228-го гвардейского полка. Затем по траншее добрались до НП командира полка И. А. Хитцова. С его наблюдательного пункта хорошо просматривалась оборона дивизии. И мы увидели на захваченном у нас противником плацдарме огромную лавину танков, самоходно-артиллерийских установок и бронетранспортеров, выстроившихся в боевой порядок, готовых ринуться на штурм наших оборонительных позиций.

Обменявшись мнениями с командиром полка, решили, что огневых средств для борьбы с таким количеством танков в полку недостаточно. Я позвонил командиру дивизии и доложил ему об обстановке на участке полка, принятых мерах и просил помочь противотанковой артиллерией.

Вскоре я возвратился на наблюдательный пункт дивизии. К этому времени туда прибыл командир полка реактивной артиллерии. Мы попросили его дать залп по скоплению вражеской боевой техники. Он согласился, но потребовал добиться на это разрешения командующего армией генерала Шумилова. Позвонили М. С. Шумилову. Он разрешил. Считанные минуты — и две серии реактивных снарядов, один за другим, накрыли немецкие танки, САУ и бронетранспортеры.

Грохот разрывов, сплошное море огня. Горели танки, рвались в них снаряды я патроны, вместе с танками горели и их экипажи. Наши передовые батальоны сразу же перешли в контратаку и оттеснили пехоту противника. Так была сорвана очередная атака противника.

Но, имея огромное превосходство в танках и авиации в полосе дивизии, противник в 17 часов предпринял новый штурм. После мощной артподготовки и бомбежки он одновременно бросил в бой против 225-го гвардейского полка 150 танков и пехотную дивизию и против 228-го гвардейского полка и соседнего батальона справа 81-й гвардейской дивизии до 200 бронеединиц и пехотную дивизию.

По всему фронту обороны вновь завязались бои. На отдельных ее участках прорвались фашистские танки. К исходу дня враг потеснил нас и овладел железнодорожной насыпью, занял Дальние Пески, Дорогобужино, Нижний Ольшанец и Разумное, вклинился в боевые порядки на 3–4 километра. Но прорвать оборону дивизии на всю глубину он не смог. Не смог выйти и на Корочинское шоссе, куда так рвался.

Героически сражались воины-гвардейцы, на долю которых выпала нелегкая задача отразить удары противника на главном направлении прорыва, измотать его, обескровить и перебить его боевую технику. Так, первый батальон капитана А. Т. Беловицкого, находясь в течение десяти часов в окружении, все это время мужественно отражал натиск врага, наступающего со всех сторон. Воины уничтожили до батальона гитлеровцев, сожгли и подбили 20 танков противника; С наступлением темноты батальон в полном составе пробился через вражеское кольцо и вышел в расположение полка.

Командир взвода этого батальона гвардии лейтенант А. Д. Пастухов, заменив вышедшего из строя командира, взял командование шестой стрелковой ротой на себя. В течение дня подразделение вело бой с батальоном вражеской пехоты и танками. Гвардии лейтенант четыре раза поднимал роту в контратаку. Воины отбросили пехоту гитлеровцев за Северский Донец. Пастухов лично уничтожил 18 немецких солдат. Даже получив два ранения, он оставался в строю, но от третьей раны скончался на поле боя.

Батальон капитана Мацокина атаковал полк гитлеровцев при поддержке 70 танков. Гвардейцы встретили врага губительным огнем. Его атака захлебнулась на время, но потом он снова ринулся вперед, хотя и нес потери в живой силе и технике. Мужество и героизм в этих боях проявил замполит батальона старший лейтенант М. И. Трегубов. Он находился в пулеметной роте. При отражении одной из атак был ранен ротный. Трегубов принял командование на себя. А когда до предела осложнилась обстановка и погиб расчет одного из станковых пулеметов, он лег за пулемет и, перекатывая его с места на место, меткими очередями косил врага.

После очередной артподготовки и бомбежки фашисты бросили на гвардейцев свежий батальон пехоты с тридцатью танками. Старший лейтенант врага встретил пулеметным огнем. Когда же у него кончились патроны, он поднялся во весь рост и с возгласом «Вперед, на врага!» бросился навстречу атакующим гитлеровцам, увлекая за собой роту. Атака вражеского пехотного батальона захлебнулась. Но пуля успела сразить отважного коммуниста.

Три станковых пулемета из взвода гвардии лейтенанта В. Морозова, расчетами которых командовали сталинградцы Иван Громов, Сергей Замятин и Василий Сидоров, находились на стыке двух стрелковых рот 225-го гвардейского полка в районе села Нижний Ольшанец, недалеко от береговой кромки Северского Донца. Им была поставлена задача не допустить переправы через реку и прорыва противника. Пулеметы воины хорошо замаскировали, подготовили по три запасных огневых позиции на каждый из них, отрыли окопы, траншеи и блиндажи для расчетов. Все огневые точки были связаны между собой ходами сообщения. У каждой огневой позиции оборудовали ниши для хранения боеприпасов — патронов, снаряженных лент и гранат.

Огненный смерч забушевал внезапно. Артиллерия противника накрыла первую прибрежную полосу обороны. Под ее прикрытием противник попытался навести мост через Северский Донец, используя заранее подготовленные понтоны. Морозов приказал Замятину открыть огонь. Тот дал короткие прицельные очереди. Несколько фашистов упали, остальные разбежались.

Но враг облюбовал именно это место для переправы. Не прошло и тридцати минут, как противник вновь попытался навести переправу. К берегу подошли три танка, и под прикрытием их огня фашисты взялись за дело. И снова пулеметчики заставили их убраться восвояси.

Еще трижды противник делал такие попытки, но, неся значительные потери, отступал. Затем фашисты ударили по пулеметным точкам. Все блиндажи, окопы и ходы сообщения были разрушены, расчеты пулеметов Замятина и Громова уничтожены. В живых остался лишь расчет Сидорова. Он отошел в расположение своей стрелковой роты и продолжал вести бой. В это время более двух десятков танков с автоматчиками на них, переправившись через Северский Донец, пошли по переднему краю обороны, огнем уничтожая все, что попадалось на пути. Видя это, командир расчета Сидоров приказал второму номеру открыть огонь по десантникам, а сам взял противотанковые гранаты, отполз в сторону, залег в воронку и стал ждать подхода бронированных машин. И когда танки подошли почти вплотную, он бросил гранаты под гусеницы одного из них. Машина круто развернулась, и тут же последовал взрыв. Был уничтожен и танк, и его экипаж. Но погиб и комсомолец Василий Сидоров.

Тяжелые бои шли и на участке обороны 228-го гвардейского стрелкового полка, его передовых батальонов под командованием капитанов В. Т. Осиса и П. Т. Ястребова. Пехота противника при поддержке двадцати «тигров» и восьми «фердинандов» несколько раз атаковала позиции батальонов. Силы были явно неравными. Фашисты прорвали передний край обороны. Один из танков шел прямо к пулеметному расчету А. С. Севастьянова. С гранатами в руках боец пошел навстречу машине и бросился под ее гусеницы. Грохнул взрыв. За совершенный подвиг А. С. Севастьянов был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Продолжая вести ожесточенный бой, героически сражаясь с врагом, погибли командиры — седьмой стрелковой роты старший лейтенант М. П. Погребняк, первого стрелкового взвода лейтенант Д. П. Брыкин, минометного взвода младший лейтенант А. М. Абдульманов.

Ожесточенный рукопашный бой вели и воины восьмой стрелковой роты. Смело и мужественно сражаясь, увлекая бойцов в рукопашную схватку с фашистами, истребляя их, погибли смертью героев командир 1-го стрелкового взвода младший лейтенант Н. Е. Погудин, командир 2-го взвода противотанковых ружей лейтенант П. П. Абанини и командир роты старший лейтенант Б. Н. Калмыков.

В тот же день в батальоне капитана П. Г. Ястребова совершил героический подвиг сержант Зиямат Хусанов. Израсходовав все патроны, он отбивался от врагов гранатами.

Но кончились и гранаты. С последней он бросился на фашистов, пытавшихся взять его живым, взорвал себя и врагов. Посмертно Зиямату Хусанову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Я хорошо знал Зиямата и горько переживал эту утрату. Но вот 25 лет спустя прочитал в газете «Известия» от 2 июня 1968 года статью Г. Гукалова и Эд. Поляновского. Это — волнующий рассказ о моем однополчанине. Вот что писали авторы:

«…Недавно нам довелось встретиться с человеком редкой судьбы. И узнали мы вот эту историю.

Ранним утром пулеметчик 228-го гвардейского стрелкового полка Зиямат Хусанов вступил в партию. Это было в 1943 году. Летом. На Орловско-Курской дуге.

Хусанов встал и сказал товарищам:

— Коммунистом буду биться с врагом. Если придется погибнуть, отдам жизнь за Родину. — Потом помолчал и добавил: — Там, где мой пулемет, враг не пройдет.

Так он сказал. А через несколько минут начался бой. Сначала была артиллерийская подготовка. Потом самолеты с черными крестами усыпали землю бомбами. А когда все смешалось, поддерживаемые танками и артиллерией, в полный рост двинулись вперед немецкие автоматчики.

Зиямат Хусанов вместе с двумя помощниками занял позицию на высоте. Он подпустил фашистов совсем близко и почти в упор, отчаянно и зло начал стрелять. …Упал замертво один из товарищей Зиямата. Потом погиб второй. Хусанов остался один.

До позднего вечера коммунист Зиямат Хусанов героически дрался, не отступил ни на шаг. Десятки вражеских трупов усеяли склоны высоты. Немцы пытались зайти с флангов. Безуспешно. К вечеру, когда патроны кончились, солдат отбивался гранатами.

Потом весь стрелковый полк видел, как на высоте в темном вечернем небе поднялась вдруг во весь рост фигура Хусанова с двумя гранатами в руках, все поняли, что это были последние. Солдат шагнул вперед, навстречу немецким автоматчикам. Первую гранату он метнул сразу. А когда фашисты кинулись на него, в высоко поднятой руке взорвалась вторая граната.

…В наградном листе записали: сержант Хусанов Зиямат Усманович погиб 5 июля 1943 года.

Замполит отправил письмо на родину Зиямата:

„Дорогие родители! Мы вместе с вами скорбим о смерти вашего сына, Зиямата Хусанова, но и гордимся таким героем нашей Родины, как ваш сын и наш боевой товарищ, который пал смертью храбрых в борьбе с немецкими захватчиками. Мы будем крепко мстить фашистским зверям…“

Горе поселилось в доме Хусановых на тихой улице Ташкента. Двух сыновей проводили на войну Мухтара и Усман Хусановы и вот получили с фронта две похоронные. Чуть не в одно время, чуть не день в день погибли сыновья.

…Каждую весну словно обновляется далекое южноказахстанское село. Древний Сайрам, близ Чимкента, становится молодым — земля покрывается зеленым ковром, пышным цветом одеваются вишневые и персиковые сады.

Школа имени Калинина — почти в центре поселка. Десятки тропинок сбегаются сюда со всех сторон. По одной из них каждое утро шагает в школу учитель. Невысокого роста, средних лет. Встречные — и взрослые и дети, низко кланяются ему.

— Здравствуйте, мугаллим!

И он снимает в поклоне кепку.

В Сайраме нет уважительнее и почетнее звания, чем „мугаллим“ — учитель. Жизнь этого человека на виду у односельчан. И школьники его любят, и взрослые уважают. Ценят в сельском учителе главное его качество — очень он отзывчив к человеческой беде. Одна только странность у него — молчалив и замкнут. Никуда не ходит, дружбы ни с кем не водит, бывает лишь в школе и дома. Несмотря на то что тяжело болен, почти всегда спокоен.

Но однажды школьники увидели его взволнованным. Случилось это в один из майских дней накануне Дня. Победы. Ребята пригласили в школу участников Великой Отечественной войны. Настроение у всех было приподнятое. Старые солдаты, поблескивая боевыми наградами, поднимались на трибуну, рассказывали о ратных делах, добрыми словами поминали погибших героев.

— А вы, — обратились ребята к своему учителю, — говорят, воевали. Может, расскажете нам о себе и своих товарищах?

Дрогнули, напряглись скулы, будто сдержал он тяжелую боль. Потом сказал медленно:

— Да, воевал.

И разом сникнув, тяжело направился к выходу.

Дома он закрылся в своей комнате, попросил жену и сыновей не мешать ему, достал чернила, ручку и на чистом листе бумаги вывел: „В Президиум Верховного Совета СССР…“

До поздней ночи сидел учитель за столом. Писал о том, как, не жалея себя, сражался с фашистами. О том, что ни разу не изменил он присяге бойца. Но случилось так, что попал к фашистам в плен. А после войны его оклеветали предатели. Оклеветали, сделав его „своим“. И он вышел из этой колонии с тяжким грузом на сердце. А потом уехал в Сайрам.

„Почему не жаловался раньше? Считал — бесполезно. Да и сил не было — ни физических, ни душевных. Смирился… И все-таки не могу. Я не изменник Родины…“ — так писал почти всю ночь сельский учитель. А закончив письмо, подписался полным солдатским званием: „Бывший пулеметчик 228-го гвардейского стрелкового полка гвардии сержант Зиямат Хусанов“.

Да, случилось чудо. Пулеметчик Зиямат Хусанов остался жив. Тяжело раненного, искалеченного, его после того самого боя на Курской дуге взяли в плен. Он остался жив. Но то, что случилось два года спустя, было страшнее смерти. Его оклеветали, и он остался один на один со своим горем. Остался вне партии, без всякой поддержки, хотя ныли и кровоточили тяжелые военные раны.

Письмо сельского учителя Зиямата Хусанова легло на стол сотрудника КГБ капитана Николая Михайловича Чибисова. Работникам органов госбезопасности приходится сталкиваться с разными жизненными хитросплетениями. Чаще всего мы слышим и знаем лишь о том, как им приходится иметь дело с изнанкой жизни ловить, изобличать наказывать врагов, их пособников. Но мало, к сожалению, знаем мы о том, как органы госбезопасности ставят на путь истинный поскользнувшихся, о той громадной воспитательной работе, которую ведут чекисты. И еще меньше о том, как возвращают они людям доброе имя. А этим им приходится заниматься тоже. Вот и на этот раз они взялись вернуть солдату честь.

Это оказалось делом сложным. Из обрывков событий, далеких и разобщенных фактов, иногда, казалось бы, мелких и незначительных, надо было составить единую, цельную картину человеческой жизни. Само время, суровое и тревожное, не очень разборчивое, раскидавшее людей по всему свету, перемешавшее все и вся, необычайно затрудняло поиски. Нужно было опросить сотни людей, отыскать свидетельства тех, кого уже нет в живых. Нужно было связаться с друзьями из зарубежных стран. Взялись за все это работники Комитета государственной безопасности капитан Н. М. Чибисов и лейтенант А. В. Беляков.

Из грязи предательства была поднята человеческая судьба. Очищенная от лжи и наветов, она поразила. Самое первое, что установили работники КГБ: боевые друзья Зиямата Хусанова „похоронили“ его Героем Советского Союза. Этого высокого звания он был посмертно удостоен за свой подвиг в том бою на Курской дуге. Грамота Президиума Верховного Совета СССР была отправлена родителям героя. Но она никого не застала, родители Зиямата переехали. Грамота вернулась обратно…

Зиямат в это время был в плену. Эти несколько месяцев, которые он провел в концлагере, были для него мукой не только и не столько физической, сколько моральной. Нет, солдат твердо знал, что ни одной секунды он не был и не будет предателем. Он мучился оттого, что в трудное для Родины время вынужден бездействовать.

На всю жизнь запомнит Хусанов ад фашистского застенка. И никогда не забудет, как сумел вырваться из него. Это был дерзкий побег. Вместе с ним бежало 27 советских военнопленных. Все, что было дальше, — удивительно. Судьбе, такой яркой, такой драматичной, суждено было повториться: снова храбро сражался Хусанов, снова совершил подвиг, снова его „похоронили“, снова уцелел он только чудом…

27 советских военнопленных, бежавших из лагеря, влились в отряд болгарских партизан, воевавших в Черногории. Сражались отчаянно.

Однажды фашисты устроили засаду. Завязался ожесточенный бой. Партизаны стали отходить к горам, когда внезапно со скалы ударил вражеский пулемет. Путь к спасению был отрезан, положение казалось безвыходным. И тогда по-пластунски пополз вперед Зиямат Хусанов, от камня к камню, от куста к расщелине. Из-за грохота боя никто не расслышал взрыва, но пулемет смолк. Потом заговорил снова. Только теперь уже Хусанов повернул его в сторону фашистов. Потом просвистела мина, и партизаны увидели, как над скалой, где лежал пулеметчик, вспыхнуло облако огня.

Товарищи посчитали солдата погибшим. Спустя несколько лет в Софийском музее революционной славы появился портрет советского героя-партизана Зиямата Хусанова в черной траурней рамке. Но Хусанов остался жив. После боя его подобрала женщина-черногорка. С помощью местных жителей переправила в Италию, в один из партизанских госпиталей. Зиямата поместили туда уже почти в безнадежном состоянии, умиравшего. Около года он пролежал в госпитале, находясь между жизнью и смертью. Год в кровати! Врачи оперировали его четыре раза…

Когда жизнь взяла свое, первым же пароходом Зиямат прибыл в Одессу…

Зиямат хорошо знал, что защищал. Родной дом. Далекий аул, счастье своей земли. Он дрался за свои убеждения и поэтому выстоял, пережив и войну, и клевету. Подвиг его не смогли стереть ни время, ни наветы.

Ничто не забыто. Это значит, подвиг, совершенный много лет назад, не мог остаться в забвении. На судьбу Зиямата откликнулись все, кто знал его. В судьбе его приняли участие сотни людей. Вместе с товарищами из Комитета государственной безопасности много потрудились, выясняя истину, работники Президиума Верховного Совета СССР, Президиумов Верховных Советов Казахстана и Узбекистана.

Сейчас грудь сельского учителя Зиямата Хусанова украшает Золотая Звезда Героя Советского Союза, Народного Героя Болгарии. Он и сейчас работает в своем родном селе учителем, передает детям знания, дарит любовь и пламень своего сердца подрастающему поколению».

Трудно передать чувства, которые испытывал я, познакомившись с тем, о чем рассказали журналисты. Перед моим мысленным взором, словно наяву, с мельчайшими подробностями прошли те трагические дни.

С каждой минутой бой принимал все более ожесточенный характер. На командный пункт 228-го полка поступали тревожные донесения: фашисты наступают значительно превосходящими силами и вклинились в оборону полка.

Стрелковые роты продолжали контратаковать врага, навязывать ему рукопашные бои. Ощутимые удары наносили 82-миллиметровые минометы взводов гвардии лейтенантов Д. Т. Червоткина и И. С. Пилипенко. Когда потребовала обстановка, оба командира со связками гранат бросились на фашистские танки и в последнем смертельном для них бою уничтожили вражеские бронированные машины.

Жаркая рукопашная схватка завязалась у штаба первого батальона. Писарь Н. К. Рыбалкин меткими автоматными очередями уничтожил свыше десяти гитлеровцев, a когда кончились патроны, четырех фашистов заколол кинжалом. Но в этом бою героически погиб и сам Николай. Отважный красноармеец посмертно награжден орденом Красного Знамени.

В полукилометре от командного пункта шел танковый бой. В направлении штаба полка двигались вражеские автоматчики и более 20 танков. Они начали обходить и окружать штаб полка. Начальник штаба гвардии майор В. С. Солянко приказал охране, взводу саперов, связистам и роте ПТР резерва занять круговую оборону, отбить атаку противника и сам руководил боем. Прижатые огнем к земле, фашистские автоматчики залегли. Танки и бронетранспортеры остановились и охали вести огонь из орудий. Солянко поднялся из окопа, чтобы понаблюдать за ходом боя, и взрывом снаряда был тяжело ранен. Гвардии сержант И. П. Савченко подхватил офицера и стал выбираться из зоны огня. Достигнув воронки, он остановился, сделал офицеру перевязку. Майор запретил сержанту эвакуировать его в медсанбат и продолжал руководить боем. Вечером он потерял сознание. Бойцы под прикрытием подошедших наших танков унесли его в санроту.

Тем временем гвардии сержант Савченко, возвратившись на передовую, вместе со всей охраной штаба полка продолжал отражать очередные атаки гитлеровцев. Неожиданно справа, из-за холма, на полном ходу выскочил бронетранспортер и стал приближаться к нашим окопам. Поднялись и пошли в атаку вражеские автоматчики.

— Усилить огонь! — подал команду Савченко и сам дал длинную очередь из автомата по гитлеровцам.

Фашисты снова залегли. Но бронетранспортер уже приблизился к нашим окопам. Приподнявшись, Савченко бросил в него гранату. Раздался взрыв, бронетранспортер качнуло, он на миг замедлил ход, но продолжал идти вперед. Вторая граната сержанта угодила точно. Машину окутало дымом. Но из бронетранспортера хлестнула пулеметная очередь. И. П. Савченко как подкошенный повалился на дно окопа. Так героически погиб мой боевой друг, с которым мы прошли большой путь дорогами войны.

…Тяжелые бои вели артиллеристы 158-го гвардейского артполка, 81-го истребительно-противотанкового дивизиона, расчеты противотанковых ружей и смельчаки из групп истребителей танков. На них легла основная задача борьбы с вражескими танками, и они с ней справились блестяще. Вот несколько примеров.

Орудия батареи, которой командовал старший лейтенант Петикин, стояли на прямой наводке, но были хорошо замаскированы, и враг не сразу их обнаружил. Когда немецкие «тигры» появились буквально в нескольких десятках метров от огневых позиций, лейтенант подал команду:

— По танкам, огонь!

Удар был внезапным, ошеломляющим для гитлеровцев. Но танки продолжали идти. Один из них повернул вправо и пошел на орудие младшего лейтенанта А. К. Каштанова. Этим воспользовался В. Борискин — опытный командир второго орудия, парторг батареи. Он развернул свою пушку и с первого же выстрела повредил гусеницу машины. «Тигр» остановился. Борискин сделал еще два выстрела и заклинил его башню. Огонь из танка прекратился. Другие «тигры» остановились, потом дали задний ход и скрылись в Дыму.

Но не прошло и двадцати минут, как вновь появились 11 «тигров». Началась дуэль батареи с танками. В этом бою Василий Борискин подбил еще два «тигра». Будучи трижды раненным, он не ушел с поля боя, а когда орудие было выведено из строя, продолжал уничтожать фашистских автоматчиков из ручного пулемета. Только после четвертого ранения его отправили в медсанбат. За этот подвиг сержант был награжден орденом Красного Знамени.

На восьмую батарею одновременно шло около 30 вражеских танков. Командир батареи старший лейтенант П. Легезин приказал подпустить их на 500 метров и только тогда, по команде, открывать огонь. Расчеты замерли в ожидании. Напряжение нарастало. Вот уже ясно просматриваются очертания машин.

И вот раздалась команда. С первого же выстрела наводчик А. И. Карнилов подбил головной вражеский танк. Он, словно споткнувшись, остановился. Тут же были подбиты и загорелись еще два танка. Расчеты действовали слаженно, четко, без суеты, каждый знал свое место и обязанности. Только за один день боя 5 июля батарейцы уничтожили 11 вражеских танков, разрушили 3 переправы через Северский Донец подавили огонь 2 артиллерийских и 1 минометной батареи, разбили 2 вражеских наблюдательных пункта, 4 пулемета и машину с горюче-смазочными материалами. Враг не прошел на их участке. Понеся ощутимые потери, он был вынужден приостановить атаку.

Успешно боролась с танками врага и четвертая батарея 158-го гвардейского артполка под командованием гвардии старшего лейтенанта С. Г. Евтухова. Отбив первую танковую атаку фашистов, воины выжидали, когда они пойдут на них вновь. А снаряды противника рвались в селе Разумное. Горели дома. Батарея совсем рядом с селом, на бугорке. В стороне башня элеватора, где находился наблюдательный пункт дивизиона. И вот из оврага один за другим выползли танки. За ними во весь рост шли фашистские автоматчики.

— Первому бронебойным по ближнему танку, наводить под башню, второму осколочным по автоматчикам, огонь! — приказал командир взвода.

Прозвучали первый, второй и третий выстрелы. Но танк, лишь вздрогнув от попадания снарядов, продолжал двигаться вперед, стреляя с коротких остановок. Огнем второго орудия были отсечены автоматчики. В их рядах началось замешательство. Одни вдруг залегли, другие пытались спрятаться за броню танков. До переднего танка оставалось не более четырехсот метров.

— Ящичный, кумулятивный!

Заряжающий дослал в казенник орудия особый, с конусной головкой, снаряд. Еще выстрел по танку, и он окутался дымом.

Вторая машина круто развернулась и скрылась за бугром. Но правее горящего «тигра» выскочили три средних танка и открыли огонь по батарее. Фашистские автоматчики перебежками стали приближаться к ней. Вскоре еще несколько машин стали обходить батарею справа и слева. В бой вступили все три батареи 2-го дивизиона.

Рано утром к гвардии лейтенанту Т. И. Обозному прибежал связной из штаба дивизиона и сообщил, что офицера срочно вызывает командир на наблюдательный пункт. Тот, теряясь в догадках, зачем он понадобился дивизионному, пошел на НП. Возле одной из пушек остановился, ласково провел ладонью по ее стволу, на котором было несколько красных пятиконечных звездочек — отметок об уничтоженных в боях фашистских танках и самоходках, о чем-то подумал и зашагал дальше.

— Как дела, как настроение личного состава взвода? — спросил командир дивизиона гвардии майор Дудин, когда Обозный доложил о прибытии.

— В полном порядке, настроение боевое.

— Хорошо. Подойдите поближе, гвардии лейтенант, посмотрите внимательно в стереотрубу, — попросил Дудин. — Видите дорогу? Она идет от Северского Донца в село Крутой Лог через ваши огневые позиции. Надеюсь, ее и местность вокруг вы изучили? Так вот здесь танки фашистов попытаются прорваться в глубину нашей обороны. Задача вашего взвода — накрепко закрыть дорогу, не пропустить ни одной вражеской машины.

Возвратившись, лейтенант обошел всю позицию. Она была удобна во всех отношениях.

Фашисты не заставили себя долго ждать. Где-то вдали заревели моторы. И начался бой. Первым же залпом было подожжено три танка. Остальные остановились, потом попятились назад и скрылись в ложбине. Но Обозный знал, что через несколько минут они снова начнут рваться вперед. Так и случилось. На протяжении всего дня гитлеровцы несколько раз атаковали артиллеристов. На поле боя дымились подбитые танки, вокруг которых лежало более сотни уничтоженных фашистских автоматчиков.

Большие потери понес и взвод Т. И. Обозного. В строю остались несколько бойцов, которые вели огонь из двух пушек и автоматов. И когда фашисты предприняли очередную атаку, к орудию встал и командир взвода. Тяжело раненный, лейтенант мужественно отбивался от наседавших гитлеровцев. Рядом с ним, укрывшись в воронке, короткими очередями бил из автомата Н. К. Сусляев.

Обозный не слышал, когда подошло подкрепление, — он потерял сознание. А когда лейтенант очнулся, сразу же спросил:

— Удержали дорогу? Танки не прошли?

— Не прошли, — ответил Сусляев.

Гвардии лейтенант Обозный за этот бой удостоен ордена Красной Звезды. Награждены были и все бойцы его взвода.

За первый день боя противник вклинился в оборону дивизии на 3–4 километра, но не прорвал ее. Настала ночь, тревожная и беспокойная. Об отдыхе никто не думал. Приводили подразделения в порядок, укрепляли оборону, старались накормить бойцов горячей пищей, пополняли боеприпасы.

6 июля бои развернулись с новой силой. Перед нами противник сосредоточил две танковые и две пехотные дивизии. После двухчасовой артподготовки и мощных бомбовых ударов он бросил на штурм наших позиций более 200 танков. Основная тяжесть боев в этот день легла на 223-й и 225-й гвардейские полки. 228-й гвардейский полк по приказу командира корпуса генерала Г. Б. Сафиулина временно перешел в подчинение командиру 81-й гвардейской дивизии и отбивал танковые атаки противника на другом рубеже.

Начав наступление в 5 часов утра, противник к полудню протаранил оборону уже ослабленного боями 225-го гвардейского полка и овладел высотой 176,6 и южными скатами высоты 191,2. Все его подразделения оказались окруженными.

Я находился в штабе дивизии, когда командир 225-го полка майор Д. С. Хороленко доложил генералу Скворцову, что танки фашистов остановлены огнем 158-го артиллерийского полка, корпусных и армейских противотанковых сил, а пехота отрезана от них. Майор просил помочь ему отбросить противника, чтобы выйти из окружения. А. В. Скворцов был явно расстроен.

— Хороленко, конечно, трудно, и ему надо бы помочь, но чем? Все полки ведут бои на своих участках обороны, — сказал он, обращаясь ко мне. — Надо держаться. Село Крутой Лог оставлять нельзя ни в коем случае…

И тут же комдив отдал приказ командиру полка занять круговую оборону и до особого распоряжения Крутой Лог не оставлять.

— Быть может, поддержать полк огнем артиллерийской группы дивизии и корпусных противотанковых средств? — высказал я свое предположение. Скворцов задумался.

— Пожалуй, так и поступим, — согласился он. — Доложим об этом командиру корпуса.

Генерал Сафиулин, выслушав доклад, долго молчал, затем приказал:

— Передайте Хороленко, чтобы при поддержке артиллерии он оставил Крутой Лог и выходил из окружения. Иначе погибнет весь полк. Фашисты бросают против него все новые силы.

Ночью полк майора Д. С. Хороленко вышел из окружения, и воины заняли новый рубеж обороны. Подразделения встречали офицеры штаба и политотдела дивизии. Они помогали командирам обеспечить бойцов боеприпасами, горячей пищей, восстановить средства связи, поднять боевой дух и настроение личного состава. Полк понес немалые потери, но оставался боеспособным.

Особенно сильно пострадал второй стрелковый батальон, прикрывавший отход части и последним вышедший из окружения. Погиб и его командир гвардии капитан И. А. Мацокин.

Не стало также мужественного пулеметчика Е. А. Молчанова. Он и его расчет попали в сложную ситуацию. Отражая атаку танков и пехоты, бойцы героически дрались несколько часов. И вот Молчанов остался один у пулемета все его боевые друзья погибли. А вражеские танки и пехота уже рядом. Одна из машин, вырвавшись вперед, раздавила гусеницами пулемет. Молчанов бросился к нише, где хранились гранаты, взял несколько связок и одну за другой бросил их под гусеницы вражеских танков. Осталась одна связка, чтобы поразить «тигра» наверняка, и боец бросился с ней под машину…

Подвиг 19-летнего комсомольца Евгения Молчанова высоко оценен Родиной ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В селе Крутой Лог воину установлен памятник.

…В эти трудные, полные напряжения дни нам, политотдельцам дивизии, редко удавалось собраться вместе, чтобы проанализировать сделанное, обсудить планы на будущее, — все находились в частях, принимали непосредственное участие в боевых действиях, на местах помогали организовывать партийно-политическую работу. Так что обмениваться мнениями, информировать друг друга приходилось в окопах и блиндажах, под огнем противника.

Утром 7 июля почти все работники политотдела собрались на наблюдательном пункте командира дивизии. Мы со Шрамко только что закончили работу в 223-м полку, Кипятков и Зырянов в 225-м, а заместитель начальника политотдела Захарченко в 228-м. Все оживленно обменивались мнениями, рассказывали о различных обыкновенных и необыкновенных историях, всевозможных эпизодах. Несколько позже, анализируя доклады, я пришел к выводу, что работать всем пришлось много и напряженно. Представители политотдела изучили состояние дел в стрелковых ротах, батальонах, провели беседы с вновь назначенными парторгами и комсоргами, проинструктировали их, позаботились о том, чтобы бойцы были обеспечены горячей пищей. Особо важное значение было придано информации личного состава о делах в соседних подразделениях, в полках, в дивизии в целом. Используя любую возможность, политотдельцы рассказывали бойцам о героизме их однополчан, о подвигах, совершенных в дни ожесточенных боев.

Подвиг! Он совершался не только теми, кто отбивал танковые атаки, не на жизнь, а на смерть дрался в траншеях и окопах, уничтожая фашистских автоматчиков, кто уходил в тыл врага и, рискуя жизнью, приводил «языка». Он совершался всеми, кто хоть в какой-то мере был причастен к боевым действиям дивизии, кто честно и добросовестно выполнял свой долг на порученном ему участке. Нельзя, например, не сказать доброго слова о бойцах и командирах саперного батальона, которым командовал грамотный, энергичный и боевой офицер старший лейтенант Б. К. Гильдунин. На саперов легла основная тяжесть строительства оборонительных сооружений. Это они под огнем противника оборудовали проволочные заграждения, установили тысячи противотанковых и противопехотных мин, на которых в первый же день боя подорвались 18 вражеских танков и сотни фашистов. А потом и саперы вместе с бойцами стрелковых подразделений истребляли немецкие танки гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Смелость, мужество и отвагу проявили связисты. Под ураганным огнем противника, в кромешной мгле, в пыли и едком дыму они обеспечивали связь с передовыми подразделениями.

Под непрерывным воздействием авиации и артиллерии противника огромную работу проделали тылы полков и дивизии под руководством заместителя командира дивизии по тылу майора С. И. Гаркуши. Авторота обеспечила своевременный подвоз частям боеприпасов, продовольствия и эвакуацию раненых. Дружный коллектив полевой хлебопекарни, где в основном трудились женщины, кормил солдат добротным хлебом. Много и добросовестно трудился начальник артснабжения майор С. И. Вавилов, своевременно обеспечивая части боеприпасами и вооружением. Повара доставляли горячую пищу бойцам и командирам в окопы и траншеи, им тоже не раз приходилось брать в руки винтовку и вместе с воинами подразделения отбивать вражеские атаки.

Все восемь суток непрерывных боев напряженно трудился медперсонал. Большую работу по приему, обработке и эвакуации раненых провели начальник медслужбы дивизии капитан медицинской службы О. Л. Либерман и командир медсанбата капитан медицинской службы Н. Г. Жваненко. Не отходили от операционного стола Н. С. Гаврилов, И. Т. Трипилец и С. А. Ханина. Вместе с ними трудились фельдшера и хирургические медсестры Э. К. Мирошник, Л. Г. Поветина, Л. 3. Тимофеева и другие. Многое сделали врачи Н. А. Петров, Р. С. Донская по первичной обработке раненых, их эвакуации в армейские госпитали. Это были неутомимые труженики, отдававшие все свои знания и опыт спасению жизни солдат и командиров.

Вместе с бойцами шла дорогами войны и Нина Лихошва, она доставляла солдатам и офицерам в окопы письма, посылки.

Однажды она раздавала очередную почту. В это время недалеко разорвался снаряд. Нина была засыпана землей и контужена. Ее откопали и укрыли в окопе. Когда девушка пришла в себя, она почувствовала страшную боль в спине и обнаружила, что ее ноги неподвижны. Серьезная контузия. Но, немного подлечившись, Нина снова приступила к работе.

22 июля вместе с войсками армии 78-я гвардейская дивизия перешла в решительное контрнаступление. Разгромив противника на своем участке, в 22 часа 23 июля 4943 года она первой полностью восстановила свое прежнее положение — заняла село Крутой Лог и вышла на Северский Донец. Противник с огромными для него потерями был отброшен за Северский Донец, в то положение, из которого он начал наступление. Только в Крутом Логе немцы оставили исправными 8 танков и 12 пушек.

27 июля передовые отряды полков захватили небольшие плацдармы на западном берегу Северского Донца, а 31 июля дивизия форсировала реку и после ожесточённого боя заняла важный населенный пункт Топлинку.

Несколько позже, выполняя приказ командира корпуса, дивизия повернула на юго-запад, вышла на шоссе Харьков — Белгород, закрепилась на нем и отрезала фашистам пути переброски своих войск из Харькова в Белгород, а затем и отхода из Белгорода на Харьков.

5 августа нашими войсками был штурмом взят Белгород. B честь победы на Курской дуге 5 августа двенадцатью залпами из 124 орудий в Москве был произведен салют. Это был первый салют в истории Великой Отечественной войны. Он извещал о славной победе наших войск под Курском. В нее внесли весомый вклад и воины 78-й гвардейской дивизии.