Черные рейдеры

Глава 6

– Анатолий Иванович, вызывали? – из приоткрытой двери начальника просунулась голова Наседкина.

– Да, вызывал! Ты знаешь, что случилось сегодня?

– Нет, а что? – Наседкин в недоумении посмотрел на Шевцова.

– А то, что сегодня произошло нападение на «Фармацею», да, ту самую! – при этом полковник протянул своему подчиненному оперативную сводку с места происшествия. – И не смотри на меня так, – раздраженно заметил своему подчиненному Шевцов.

– Да, дело приобретает неожиданный поворот, – задумчиво произнес Наседкин, жадно перечитывая сухую милицейскую информацию, которая содержала лишь голые факты и цифры: «Ночью, 21 августа, на Большой Бронной улице трое злодеев в масках, оторвав решетку на окне первого этажа здания НИИ, проникли в здание и напали на охрану. Один из бандитов бросился с фомкой на сотрудника ЧОП «Русич» Сорокина, но тот успел выхватить табельный «Иж-71» и стал стрелять в нападавшего. На подмогу нападавшему пришел его подельник, открывший огонь по охраннику из пистолета «ТТ». Однако после первого неточного выстрела оружие злодея заклинило, в то время как Сорокин продолжал стрельбу по бандитам».

– Не обошлось без жертв. Охранник, кстати, как мне сообщили, в тяжелом состоянии. И, черт их всех подери, никто ничего толком не смог показать. Очевидно, люди напуганы. А с раненым охранником говорить пока нельзя. Если он, конечно, выживет. Ты особо в эту дребедень не вчитывайся. Люди Аганесяна приехали, как говорится в свою вотчину. К ним не подкопаешься – документы в порядке. Некий Армен, как оказалось, уже председатель совета директоров «Фармацеи», а нынешний директор, считай, никто.

– Да, дело принимает неожиданный оборот, – почесал затылок Наседкин.

– Я тебя предупреждал, что не там копаешь, – неодобрительно посмотрел на своего подчиненного Шевцов. – Какой смысл было Аганесяну подставлять своего человека и устраивать весь этот театр? Или у тебя есть что сказать по этому поводу?

– А может, это уловка? Так, для отвода глаз? Филатова ни в коем случае нельзя отпускать. Мы ведь еще не получили никакой информации от него. А ему наверняка есть что сказать. Кроме того, что мы индусам скажем?

– Капитан, скажи честно, у тебя есть что-нибудь на Филатова?

– Мне нужно несколько дней, и я добуду информацию.

– Нет, майор, у нас нет времени, а держать человека за решеткой я не имею права, а тебе советую заняться делом. Я даю команду, чтобы Филатова отпустили. Уверен, что это будет лучше и для нас. Если Филатов действительно во всем этом замешан, то проявит себя еще раз. Если же он борется за справедливость, то предпримет шаги, которые, безусловно, нас заинтересуют. Да, кстати, – на секунду Шевцов задумался, – распорядись, чтобы в больнице организовали охрану пострадавшему охраннику. Всякое может быть... – подытожил Шевцов.

Виктор Марчук выглянул в окно. На улице моросил дождь. И он подумал: «Наверное, неплохая примета, когда идет дождь». В обычный день он бы встал, умылся, выпил кофе и, не обращая внимания на реплики жены, уехал бы на работу пораньше. Он вдруг вспомнил, что в «Фармацее» на столе остались кое-какие бумаги, которые не желательно бросать там, но рисковать не захотел. «Тем более, – улыбнулся про себя Марчук, – совсем скоро мне будет просто по барабану. И пусть Москва горит адским огнем, мне уже будет наплевать».

– Милый, ты на кухне? – необычайно приветливым голосом обратилась к Марчуку его супруга, приблизившись сзади и обняв его. Он стоял в халате и ощутил, как ее теплые руки обвили его за талию.

– Может, последний раз в Москве займемся любовью прямо здесь? – промурлыкала Мария Леонидовна.

– Ты чего плетешь? – неожиданно резко оборвал ее Виктор, и она, как ошпаренная, убрала руки. – Через час мы должны быть в аэропорту, а у тебя еще конь не валялся! Ты свои шмотки лучше собери, дура! – не стесняясь в выражениях, выругался Виктор Алексеевич.

Он поймал себя на мысли, что ненавидит жену, что зря посвятил ее в свои замыслы и это к добру не приведет. У Марчука еще вчера возникла другая мысль, которая каждый час стучала в его голове: «Может, все отменить? Сбежать из города незаметно. Куда угодно. А может, в другую страну». Он вспомнил, что в нескольких заграничных банках у него есть счета. А на карточках, о которых не знала жена, – тридцать тысяч долларов. Для начала совсем неплохая сумма. «Какой же я дурак! – думал Марчук. – С кем я связался? Ведь эта дура может все испортить». Впрочем, люди Ашота пообещали Марчуку, что в случае чего ее безболезненно нейтрализуют. Но он боялся этого. Как хотелось красиво выйти из этой ситуации: чтобы и волки сыты и овцы целы.

– Милый! – донесся тонкий и, несмотря на срыв Марчука, дружелюбный голос жены, – я уже почти готова. Помоги мне закрыть чемодан.

Марчук молча вошел в ее комнату. Мария Леонидовна и в самом деле почти собралась и даже успела немного прибраться в комнате. На ней был черный плащ, красная юбка, а в руках сумочка. Весь это гардероб венчала шляпка с перьями.

– Ты что так вырядилась? Это тебе не увеселительная прогулка, понимаешь?!!

– Ну, Виктор, пойми, – заискивающе оправдывалась Мария Леонидовна. – Мне это нравится и по погоде подходит. В конце концов, я ношу то, что считаю нужным! – не без раздражения заключила супруга Марчука.

Однако на этот раз хозяин квартиры промолчал. Сейчас он больше всего думал, что делать с другим барахлом, львиную долю которого составляли вещи жены. Квартиру Марчуки решили сдавать. А когда решатся основные проблемы, – продать. Тем более, что метры почти в центре столицы стоят очень дорого. Для этой цели как нельзя хорошо подходили родственники Марчука из белорусской Орши, сын которых Павел собирался поступать в один из московских вузов.

Марчук взял чемодан в руку и поднес его к двери.

– Да, кстати, милый, ты что, сам понесешь сумки?

– Нет, не сам, – ответил Марчук. – Наш новый сотрудник Филатов, водитель, нам поможет.

Он ждал этого вопроса и боялся. Он знал, что одно из условий людей Аганесяна состояло в том, чтобы в аэропорт их доставил Филатов. Марчук решил, что расстанется с Филатовым задолго до запланированной встречи. И никто ничего не заметит. Кроме того, Юра показался Марчуку покладистым и спокойным парнем, который не будет лишний раз переспрашивать. А уж тем более навязываться ему в компанию – просто исполнит работу и получит за это какие-нибудь чаевые.

Филатов был пунктуален. Ровно в 8 утра раздался звонок, и по домофонной связи Марчук услышал бодрый голос водителя.

– А, это ты, Юра. Ну подымись, квартира 47, второй этаж, – произнес Марчук и нажал домофонную кнопку. Затем он повернул замок в первой двери, а потом во второй.

– Маша, мы уезжаем! – бросил Марчук с порога супруге.

Через минуту в дверях появился Филатов. Он был в черной непромокаемой спортивной куртке и брюках, на ногах кроссовки.

– Ты что, Юра, на соревнования собрался? – улыбнувшись, произнес в дверях Марчук.

– Да нет, Виктор Алексеевич, я ведь знал, что помощь понадобится, да и погода никудышная, – ответил Филатов.

– Это верно, Юра, но вообще ты ведь спортом занимаешься?

– Да как вам сказать, раньше да, сейчас как-то времени нет. Хотя по утрам стараюсь бегать, чтобы форму не терять.

– Ну ладно, может, чайку на дорожку? – в дверях появилась супруга Марчука и жестом пригласила Виктора на кухню.

– Спасибо, я уже позавтракал.

– Ну, раз так, давай сейчас вот эти сумочки положим в машину.

Переноска вещей заняла несколько минут. Филатов удивился, что их довольно много для недлительного отдыха, но промолчал.

Приближаясь к аэропорту, Филатов ни одним словечком не обмолвился с пассажирами. Как-то они были напряжены. И даже после того, как помог погрузить багаж, ему никто не сказал «спасибо».

Однако не это занимало ум Юрия Филатова. Самым главным был простой вопрос – куда собралась чета Марчуков? Официально они летели отдыхать. Еще заблаговременно Марчук рассказывал в «Фармацее», что летит на свое любимое место отдыха – Карибы. Однако здесь была маленькая странность – какая-то бросающаяся в глаза напряженность пассажиров. «С таким настроением на курорт не отправляются», – подумал Филатов. Не нравилось ему и поведение Марчука, который вел себя отчужденно, то и дело посасывая коньяк из фляжки. Его супруга тоже была хороша – тараторила без устали всю дорогу, правда, не касаясь серьезных тем или будущей поездки. Филатов не встревал во все это, зная, что его излишняя любознательность может только навредить. Кроме того, уж слишком поспешно шеф взял отпуск. Да так, что задним числом в отделе кадров и бухгалтерии пришлось оформлять. Но самым непонятным для Филатова было то, что в качестве водителя пригласили его. Хотя, с одной стороны, это было нормально, что подчиненный развозит своего руководителя.

Затянувшуюся паузу нарушил Филатов:

– Виктор Алексеевич, на сколько вы уезжаете?

– Да ненадолго, Юра, отдохнуть надо – устал! – В этот момент Виктор Алексеевич смачно икнул и снова отпил спиртного из фляжки. – А что, без меня не справитесь? – громко засмеялся Марчук.

– А кто вместо вас?

– Барулин вместо меня. Пусть покрутится и посмотрит, что такое – руководить. Да и ты, Юрий, думаю не против, вы ведь с Барулиным успели подружиться, не правда ли? – Марчук снова засмеялся, но быстро осекся. Филатов заглянул в зеркало и заметил, что его шеф как-то быстро изменился в лице, побагровел еще сильнее и зло отвернулся.

Возле аэропорта было многолюдно. Поначалу Филатов даже не смог найти нормального места, чтобы припарковаться ближе ко входу в аэропорт. Когда он втиснулся в открытое пространство между двумя такси и выключил зажигание, то заметил, что Марчук почему-то не спешит выходить из машины.

– Где билеты? – неожиданно спросил он у жены.

– Витя, у тебя!

– А паспорта?

– Твой у тебя, у меня свой.

– Давай мне его сюда!

Пока супруга возилась в сумочке, Марчук взял мобильный телефон и набрал какой-то номер, сверяя его с написанным на вырванном блокнотном листе. Не дожидаясь, что кто-то на другом конце провода подымет трубку, он выключил телефон.

Филатов догадался, что вызов до адресата дошел. Так посылают «глухаря», чтобы дать понять, что ты на месте или выполнил то, что тебя просили.

Удовлетворенный своими действиями и как будто собравшийся с силами, Марчук открыл переднюю дверь автомобиля и кряхтя вышел на тротуар:

– Вот что, Юра, на вот, возьми, – при этом Марчук достал из кармана пятидесятидолларовую купюру. – Это за беспокойство. Ты здорово помог! Вообще ты мне очень нравишься. Приеду, хорошего винишка привезу, а пока последняя на сегодня просьба. Возьми вещи и проводи мою жену в зал для ожидающих. Мне надо еще несколько звоночков сделать, я подойду через минут двадцать. Время у нас еще есть, до вылета целый час.

Руководитель ЗАО «Фармацея» и в самом деле достал из кармана свой мобильный телефон и пошел по направлению ко входу, набирая нужный номер.

Супруга Марчука только недовольно покосилась на своего мужа, но подчинилась этому решению.

– Ну, что, Юра, давай выгружаться.

При этом она вышла из машины и стала возле капота, ожидая, когда Юрий подойдет с ключами.

Не спуская глаз с Марчука, Филатов медленно вышел из машины и направился к багажу, но, доставая его, посматривал на действия своего шефа. Тот зашел внутрь, и через стекло здания было видно, куда он направился.

Сумки были не так тяжелы для Филатова. Наверное, потому, что он шел бодро – ему не терпелось побыстрее попасть в здание. У входа движение немного притормозилось. И это было не удивительно. «Шереметьево-2» – огромный аэропорт, да и снующие вокруг люди словно созданы для того, чтобы мешать друг другу. Вокруг предлагали услуги носильщики, милиционеры осматривали каждого входящего. Кроме того, на входе нужно было пройти через металлоискатели. И Филатов понял, что упустил из виду Марчука.

– Юра, кого вы там все высматриваете? – улыбнувшись и посмотрев в глаза водителю, спросила жена Марчука.

– Виктора Алексеевича и высматриваю, – также улыбнувшись, отреагировал Филатов. – Я боюсь, что Виктор Алексеевич нас просто не найдет. Я ведь, знаете ли, здесь редко бывал. Здесь так все изменилось! Прямо глаза разбегаются!

– А вы не волнуйтесь, Юрий, мы с мужем не первый раз здесь. Он знает, куда мы пойдем. Вот сюда, налево, – она указала на зал таможенного оформления. – А вещички можно уже сдавать в багаж вон там, – она указала на большое отделение слева от таможенного досмотра. – Знаете ли, – защебетала жена Марчука, – все очень удобно – вещички сдаем отдельно и проходим таможню налегке.

– А разве так не должно быть? – сделав вид, что разговор занимает его, Филатов озабоченно огляделся по сторонам и заметил Марчука, который стоял у эскалатора на втором этаже и разговаривал с каким-то мужчиной.

– Ну, что вы, Юра! Вы, наверное, на самолете не летали? – удивилась Мария Леонидовна. – Это только недавно так стало удобно. У них же, на таможне, современная техника, а людям меньше проблем, – с увлечением начала рассказывать жена Марчука.

Но Филатову было не до разговоров – он не поверил своим глазам. «С кем его шеф мог встречаться в аэропорту и зачем?»

Мужчина, который разговаривал с шефом, был статен и бритоголов. Лицо у него было как у заправского рэкетира с Горбушки, однако он был одет неплохо – черный костюм, белая рубашка при галстуке.

«Неужели деловая встреча?» – подумал Филатов.

– Спасибо, Юра, – жена Марчука кокетливо улыбнулась Филатову, положила ему руку на плечо и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Филатов почувствовал резкий запах духов, разглядел дорогой кулончик на оголенной груди и молча улыбнулся.

– Ну, вот и все, Юра, – продолжала улыбаться жена Марчука. – Вы, наверное, можете идти, если вас муж ни о чем не просил.

– Да, да, – быстро ответил Филатов, – счастливо вам, я, пожалуй, пойду!

Кивнув еще раз на прощанье жене шефа, Филатов быстрым шагом направился к эскалатору и вдруг заметил, что Марчук спускается вниз не с одним, а двумя «быками» в костюмах.

Филатов захотел попрощаться с Марчуком, но тот, заметив его намерение, кивком головы показал, что этого делать не надо. Филатов, не ожидавший такой реакции, с минуту не знал, в какую сторону податься, но, осознав, что стоит прямо у подножия эскалатора и мешает людям, отошел в сторону и направился вслед за Марчуком к выходу из аэропорта.

Когда Филатов дошел до выхода, его остановили два милиционера и попросили предъявить документы. Один был небрит и заметно поддат, другой трезв, но похож на азиата. Небритый и высокий махнул красной книжицей и потребовал документы. Филатов заметил, что низкорослый почему-то держал руки в карманах. У небритого виднелся пистолет, небрежно засунутый за пояс брюк, выглянувший из-под свитера. Филатов предъявил водительские права. Но это не возымело никакого действия, так как поддатый потребовал паспорт.

Марчук приблизился к машине, открыл дверцу и сел на переднее сидение. Незнакомец, представившийся Сашей, мельком, но очень внимательно взглянул на него – в нем чувствовалось легкое напряжение. Да, собственно, и не мудрено, когда у тебя в руках целый дипломат денег. Однако вели себя эти молодые люди непринужденно, как будто бы в дипломате этом не деньги, а белье или книги, которые можно бросить на сиденье машины и, улыбнувшись, распрощаться.

Не теряя времени, Саша достал из левого кармана пиджака ключ от портфеля и протянул Марчуку.

Марчук дрожащими от волнения руками открыл замки, откинул крышку и, убедившись, что в кейсе доллары, закрыл его, собираясь уйти. Его насторожило, что некоторые купюры выглядели весьма небрежно. Возможно, за ними лежали обычные куклы. Но, посмотрев на свирепого вида двух молодых людей, решил с ними не связываться. Мало ли чего!

Надо «драть когти»! Быстрей на самолет, где его ждет жена, а возможно, и Филатов, который остался в здании аэропорта. Марчук уже взялся за ручку двери, собираясь уйти, но какой-то задней мыслью понял, что сделать это будет непросто. В этот момент «бык», представившийся Сашей, деловито остановил директора «Фармацеи» и как ни в чем не бывало, произнес:

– А пересчитать не хочешь?

– Нет, – излишне поспешно ответил Марчук, окончательно осознав, что здесь что-то нечисто. – Что вы, ребята? Я доверяю Артуру Артуровичу. Мы ведь обо всем договорились.

Пока директор «Фармацеи» мямлил эти слова, второй из «братков» присел рядом с незадачливым отпускником и попросил дипломат.

– Прошу прощения, ребята! Пара секунд, я позвоню Артуру Артуровичу и все выясню. Я ведь только что разговаривал с ним, пять минут назад! – взмолился Марчук.

– Мы должны проверить, что ты нам принес, придурок, – неожиданно грубо произнес Саша.

– Ты ведь должен был принести бумаги для Артура Артуровича, не так ли? – второй из присутствующих в салоне «братков», произнося это, схватил мощной рукой шею Марчука. – А вдруг ты нам, падла, фуфел подсовываешь? Мы должны проверить.

Марчук понял, что это конец. Что денег ему не видать, как собственных ушей. Что сейчас разговор идет о том, будет ли он вообще жить. В этот момент он понял, что теряет сознание. В глазах у него все поплыло.

– Что, козел, решил симулировать? А ну, Косой, ввали-ка ты ему в челюсть разок – может, придет в сознание?

И действительно, несколько ударов «быка» привели директора «Фармацеи» в чувство.

– Ты че, – взревел Саша, который был в этой ситуации главным, – откосить решил? Мы тебе бабки, а ты нам свои сопли, падло!

После этих слов «бык» по кличке Косой стал колошматить Марчука по голове:

– Отвечай, козел, где документы?

Марчук окончательно потерял самообладание и только всхлипывал после очередного удара:

– Ребята, вы чего, сейчас разберемся!

– На кладбище разбираться будешь, падло! – закричал Саша и сам ударил Марчука кулаком в лоб. – Ладно, – обратился он к своему подельнику – пусть придет в себя, я позвоню Артуру Артуровичу, посмотрим, че шеф скажет.

Саша ждал ответа около минуты, пока Аганесян подымет трубку и, не дождавшись, набрал своего босса еще раз. Наконец на проводе оказался Артур Артурович.

– Шеф, тут такая фигня вышла! Мы деньги ему показали, а он, падла, то, чего вы просили, не привез. Что с этим уродом делать? – деловито переспросил Саша. С полминуты деловито слушал инструкции. – Понял, Артур Артурович, – закончил кивать головой Саша, – сейчас передам трубочку. – Держи, урод, обратился он к Марчуку и протянул ему сотовый телефон. – Артур Артурович хочет с тобой переговорить.

Не дожидаясь, пока Марчук дрожащими руками поймает трубку, амбал сам воткнул ее в руки Марчука.

– Да, Артур Артурович, – это Марчук, – невнятно проговорил директор «Фармацеи». – Ваши люди как с цепи сорвались. Мы ведь обо всем договорились. А то, чего вы просите, у меня нет, – эти документы у Барулина и мне не удалось их у него забрать... Артур Артурович, уверяю вас – они не представляют никакой ценности – это всего лишь проекты, фантазии моего подчиненного.

В этот момент Марчук прервал свою речь, так как из трубки послышалась ругань, и Саша вырвал у него из рук телефон.

– Ну, что, падло, допрыгался! – снова с силой Косой сжал горло Марчука.

– Да подожди ты, – раздраженно бросил своему подельнику Саша, дай мне договорить. – Да, слушаю, Артур Артурович, да, я все понял! – со звериной улыбкой произнес здоровяк и прервал связь. – Ну, что с тобой делать будем?

В этот момент Косой схватил Марчука за ухо и, оскалившись, произнес: «Кончать тебя надо!»

– Погоди! – в очередной раз осек Косого Саша. – Ты ведь на машине? У меня что-то зажигание барахлит, по-моему, это свечи. У тебя не найдется парочка запасных, а то мне как-то не светит торчать здесь полдня. Потом проблем не оберешься. Говорил я боссу, не надо на моей машине, так нет же. Теперь вот отдувайся, – загоготал «бык» и его поддержал Косой. – Только сначала, – не отойдя от смеха, добавил он, – ты мне свою бабу сюда пригласи. А то нехорошо как-то получается – ты без бабы, грустно ведь, – ухмыляясь, приказал здоровяк.

Марчук внимательно взглянул на своего обидчика. Комок подступил к его горлу, и он готов был разорвать «быка» здесь, в салоне автомобиля.

– Че ты бычишься! – заржал Саша. – Смотри, Косой, как он петушится. А ну давай из машины, живо! Косой, пойдешь с ним и пригласишь, этого, как его, короче, водилу. Он, наверное, сейчас у ментов, мы наводочку им дали. Бабу тоже ментам сдай. Они знают, что дальше делать.

Косой взял кейс, но потом, словно спохватившись, сказал:

– Слушай, веди его, а я это в свою машину переложу.

Марчук вышел из машины. Было видно, что он поник и не пытался сопротивляться. Этого и добивались «братки».

Саша проводил Косого с Марчуком взглядом и несколько шагов проследовал за ними. В сорока метрах стоял черный «бумер». Саша подошел к правой дверце и вставил ключи в замок, все еще провожая Косого и его жертву взглядом.

Все эти манипуляции наблюдал Филатов, которого отпустили милиционеры. Он действовал мгновенно. Свободной левой рукой он схватил кейс, а в правой, в которой оказалась бутылка из-под пива, огрел «быка» по голове.

– Спокойно, – прошептал он и уложил потерявшего сознание Сашу в машину. «Бык» и не пытался сопротивляться, поняв, что перед ним профессионал.

– Сядь, руки на руль! – скомандовал Филатов. «Бык» на мгновение оцепенел. Он почувствовал, что на его костюм течет кровь. Он сел, как велел незнакомец.

– А теперь, приятель, быстро и без шума передай мне сначала кейс, а потом ключи от автомобиля, правой рукой! – приказал Филатов. – Быстро, я сказал! – Филатов приставил к окровавленному уху бандита стеклянную розочку, которая больно уперлось братку в ухо.

Секунду «бык» еще колебался. Но когда рука Филатова надавила сильнее, тот поддался и выполнил требования незнакомца.

– Советую не шутить со мной, – у меня хорошая реакция, да и вообще я псих, так что одно резкое движение, и твои мозги будут собирать по всему салону. Так, приятель! А теперь положи руки снова на руль! – скомандовал Филатов.

Здоровяк неохотно выполнил приказание.

– Вижу, ты умный парень. Жаль только, что совершил непростительную ошибку. – Филатов осторожно взял кейс. – А жизнь, приятель, устроена так, что за все ошибки приходится платить. Говори, на кого работаешь, или тебя найдут в этом салоне с перерезанным горлом.

– Слушай, братан, – спокойным тоном заговорил Саша, – у меня к тебе просьба. С этими бабками, которые в сейфе, ты далеко не уйдешь, даже если меня прикончишь. Братва тебя из-под земли достанет. Давай по-хорошему, я тебя не знаю, и ты меня не знаешь. Оставляешь бабки здесь и катишься к черту. Поверь мне, я за тобой не побегу. Хотя очень бы хотел шкуру содрать. Но я тебя прощаю, уходи, пока не поздно.

– Ошибаешься, приятель. Может быть, другой на твоем месте выбрал бы смерть. Но не ты. Ты ведь жить хочешь! Или ты выбрал второе, я правильно понял?

– Чего ты хочешь? – взревел Саша, когда Филатов очень сильно надавил ему на горло.

– Резонно. У меня, как ты заметил, времени в обрез, поэтому отвечай – на кого ты работаешь?

– На Аганесяна, Аганесяна, – пробормотал здоровяк, съежившись от страха.

– А где его найти? – спокойно спросил Филатов.

– Сейчас не знаю, а вообще он на вилле в Подмосковье живет. Я точного расположения не знаю.

– Врешь, гад! – не выдержал Филатов.

– А ты проверь, – засмеялся здоровяк.

– А я проверю. Обязательно проверю, только если это не так, знаешь, что с тобой будет?

– И все-таки ты блефуешь, мужик, – не отрывая головы от руля, произнес Саша. – Чего ты хочешь? Ну, приедешь ты к Аганесяну, и что дальше? Живым ты оттуда не уедешь.

– Я знаю, что нужно сделать, – всматриваясь в проходящих мимо людей, сказал Филатов.

– Что ты хочешь сказать? – не понял «бык».

– Узнаешь позже, а сейчас последняя просьба. Обещаю, если будешь себя хорошо вести, уйдешь живым.

– Чего ты хочешь? – со злостью спросил Саша.

– Хочу, чтобы ты вызвал Марчука и его жену.

– Это невозможно.

– Почему?

– Да потому, что о них уже есть кому позаботиться. А если я это сделаю, никто мне не поверит, а братва установит наблюдение. Тогда, мужик, тебе кранты.

– А что с ними?

– Они сейчас в ментовке, а менты свои. Через двадцать, максимум тридцать минут их из отделения увезут.

– Куда увезут? – Филатов снова надавил на шею бандита.

– Да не знаю, куда! – взвыл от боли Саша.

– Тогда звони Аганесяну.

– Ты, че, очумел, мужик. Ты понимаешь, о чем просишь?

– Понимаю.

– Но где я возьму еще деньги?

– Принесешь такой же кейс своему шефу.

– Но эти деньги я должен передать шефу!

– Конечно! Ты просто по пути заедешь в банк, снимешь со своего счета недостающую сумму и снова положишь деньги в кейс, словно ничего не произошло. И тогда твой шеф не узнает, как непорядочно ты поступаешь за его спиной.

– Мужик, я тебя последний раз прошу, оставь деньги и уходи. Преследовать тебя не буду. Не доводи до греха.

Филатов приказал братку:

– Заводи! Но предупреждаю: без лишних движений.

Амбал молча повиновался и завел машину. Они медленно выехали со стоянки.

Когда они значительно отъехали от старого места, Филатов приказал водителю открыть левую переднюю дверь и, когда тот молча выполнил приказание, с силой ногой вытолкнул здоровяка на улицу.

Тут же, за доли секунды, он пересел на место водителя и ударил по газам. «Восьмерка» взвизгнула, оставив позади себя шлейф густых выхлопов, и, набрав скорость, скрылась с места. В боковое стекло автомобиля Филатов заметил, как истекающий кровью амбал пытался бежать за машиной, а потом что-то кричал, размахивая руками, но Филатов был уже далеко. Выехав на центральную магистраль в сторону Москвы, он понял, что его ситуации не позавидуешь. Во-первых, он раскрыл себя и теперь братки устроят на него настоящую охоту. Во-вторых, незавидна участь семьи Марчуков. Теперь бандиты могут сделать с ними, что им заблагорассудится. Это не давало покоя Филатову. Получалось, что он взял на себя ответственность за их участь и надо их выручать.

Он немного сбавил скорость перед Ленинградским шоссе. И, посмотрев на часы, Филатов понял, что у него было мало времени на раздумье. Тем более, что братки наверняка уже дали наводку ментам. И вдруг ему в голову пришла идея – придать огласке ситуацию в Шереметьево. А сделать это могут только журналисты. Слава богу, Светлов решит эту проблему быстро. Пока братки будут разбираться между собой, кто из них прав, а кто виноват, в Шереметьево прибудут репортеры. Может получиться репортаж в духе Светловского понимания подачи жареных фактов.

Удовлетворенный такой идеей, Филатов набрал номер Светлова. На его счастье, редактор «Московского полдня» быстро поднял трубку, в которой послышалось ворчание и недовольство тем, что отвлекают. Полминуты из трубки доносился голос Светлова, распекающего своих подчиненных по поводу плохо сверстанной страницы, и только потом он соблаговолил ответить.

– Дима, у меня нет времени! – кричал Филатов. – Своего месторасположения сказать не могу, но хочу подбросить сенсацию, – в аэропорту «Шереметьево-2» братки Аганесяна совместно с милицией, которая работает на армянина, захватили Марчука с женой. Подробностей у меня нет. Но если ты будешь медленно запрягать, Дима, поверь мне, они увезут супругов в неизвестном направлении, и, кто знает, увидим ли мы их еще когда-нибудь – подытожил Филатов. – Ты меня понял, Дима?

– Юра, я тебя понял. Это в самом деле сенсация! Сделаю все, что смогу! – участливо прокричал в трубку Светлов. – А ты как, в порядке?

– Я пока в порядке, но в самое ближайшее время меня может и не быть. Действуй по ситуации. Все, конец связи... – Филатов выключил телефон и через минуту остановился на Ленинградском шоссе уже почти в самой Москве.

Ему нужно было сделать еще один звонок, и он набрал номер.

Удивительно, но и на этот раз ему тоже повезло. Он услышал голос подполковника Шевцова.

– Здравствуйте – это Филатов. Слушайте меня внимательно. Пятнадцать минут назад произошло нападение на директора фирмы «Фармацея» Марчука и его супругу в аэропорту «Шереметьево-2». Это сделали люди Аганесяна. В аэропорту я видел трех людей авторитета. Кроме того, кто-то из опорного пункта в Шереметьево заодно с братками.

Не дождавшись ответа, Филатов развернулся спиной к автостраде и бросил на землю свой мобильный телефон, который тут же развалился на несколько частей. Для верности Филатов еще наступил на него ногой.

Когда он убедился, что от мобильника ничего не осталось и сим-карта уничтожена, он вышел на дорогу, чтобы остановить попутку до центра. К счастью, на дороге появилось пустое такси, которое Филатов остановил, взмахнув дипломатом. Наверное, это был решающий аргумент для водителя этой машины, который любил денежных клиентов. Филатов быстро впрыгнул на заднее сиденье, и машина тронулась.

Журналистский хлеб тяжелый. В таком мегаполисе, как Москва, газеты и журналы растут, как грибы после дождя. И не важно, что многие из них вскоре лопаются как мыльные пузыри, а люди переходят в другие редакции – никого это не волнует.

Светлов был матерый журналист и знал, что в процессе подготовки газетного материала главное – упорство и умение добывать сенсации и факты. Но Светлов имел еще одно требование к пишущей братии – чтобы эти самые факты исходили из самой реальности.

Всегда в таких ситуациях он представлял читателя, который сидя дома за чашкой чая или спеша на работу в метро откроет газету, и, если его взгляд ни на чем не остановится хотя бы на полминуты, номер можно считать провальным. Ради читательского интереса Светлов и жил. Будучи редактором солидной газеты, он подбирал в штат таких людей, у которых горели глаза, а ноги не знали усталости. Он ставил на молодость и зеленость, удивляя этим директоров и редакторов конкурентных изданий. Возможно, он делал это потому, что сам когда-то приехал покорять Москву из провинции. Первое время жил в пригороде мегаполиса – Дзержинском. Там снимал квартиру еще с несколькими чудаками – искателями счастья в большом городе. Поначалу Светлов работал курьером, а по ночам занимался заметками в глянцевые журналы, которые со временем стали приносить ему неплохие деньги.

Для Светлова не имели значения ни образование человека, ни его прежние заслуги, ни еще какая-нибудь дребедень. Он не любил мэтров, не уважал пресс-клубы и всевозможные журналистские организации, где, как правило, собравшиеся только и делали, что рассказывали друг другу о своих заслугах.

Светлов знал, коллеги в других изданиях не любили его и всячески желали фиаско его газете. Но почему-то этого не происходило. Огромный тираж внушал доверие и рекламодателям, и читателям. А во время выборов политики наперебой стучались в его кабинет и выпрашивали газетные площади под политическую рекламу. Правительство же прощало ему все – выпады в его адрес и критику, порой жесткую. Не пугали его и судебные иски и разбирательства – сколько он их уже повидал – всякое в жизни бывало!

Но самое главное, ради чего жил Светлов (и это было дороже всего остального – даже горных лыж, серфинга и путешествий, которыми он увлекался) – это адреналин, когда получаешь новость первым. Особенно если о ней говорит весь город и она сделана на грани возможного.

Но как всякий разумный человек, он не был лишен рационализма и, прежде чем сделать какой-либо шаг, осознавал всю степень ответственности. И все же как поклонник экстремальных методов, Светлов всегда делал выбор в пользу горячих фактов, чего бы они ему ни стоили.

Вот и сейчас, после звонка Филатова, вопрос лезть в заварушку или не стоит, занял всего несколько минут. И, сделав свой выбор, сейчас он думал только о том, как грамотно распорядиться ситуацией.

На этот раз ему было не жалко поделиться информацией со своими коллегами из телевидения и других изданий. Сразу же после сообщения Филатова он уже сделал нужные звонки, а также позвонил агентам ФСБ. Светлов понимал, что свалить такого монстра, как Аганесян, в одиночку не сможет, а, кроме этого, на кону были жизни людей, среди которых была и жизнь его приятеля Филатова.

На этот раз Светлов прибыл на место происшествия не на редакционной машине, а на джипе сотрудников ФСБ. Параллельно в Шереметьево отправилась и редакционная «Нива». Ему незачем было светиться в этой ситуации, и он хотел посмотреть на все изнутри, так сказать, глазами оперативников. Тем более, что с мигалкой на борту они смогут добраться в аэропорт за рекордно короткое время.

Выйдя из машины, заметно располневшему за последнее время Светлову пришлось нелегко – знакомые комитетчики резво припустили через черный ход в здание аэропорта. В какой уже раз он вспомнил слова своей давней знакомой переводчицы о том, что надо меньше сидеть на рабочем месте и покупать себе на обед всякую дрянь из фаст-фуда. Да и в силу того, что из-за напряженной работы у него уже давно не было возможности выбраться в отпуск и предаться своим любимым спортивным увлечениям, его физическая подготовка оставляла желать лучшего. Он боялся опоздать, поэтому собрал все свои силы и, тяжело дыша, успел догнать представителей ФСБ.

Однако старания комитетчиков и его, в том числе оказались напрасными. В отделении милиции уже хозяйничали представители Петровки, что поначалу разочаровало Светлова, но, присев на лавочку, чтобы перевести дух, он улыбнулся про себя – все-таки Филатов молодчина, успел оповестить и ментов.

Когда сотрудники ФСБ представились и показали свои удостоверения удивленным милиционерам, началась совместная работа двух ведомств. Дело в том, что комитетчики параллельно следили за этой ситуацией и у них были свои вопросы к Аганесяну, а тут такой подарок – братки прокололись на мелочи. Впрочем, милиционеры ничего хорошего во вмешательстве комитетчиков не видели, боясь, что это дело у них попросту отберут. Но сейчас делить было нечего.

Звонок Филатова оказался как нельзя кстати. Когда продажные менты из Шереметьево задержали семью Марчуков, они и представить себе не могли, какую ошибку совершают и чего им это будет стоить! Если бы супружеская пара была немедленно передана бандитам, возможно, они еще смогли бы сохранить свое реноме. Но самонадеянность милиционеров и привычка волокитить сыграли с ними злую шутку. Шереметьевские милиционеры проводили Марчуков в специальное помещение для задержанных и, разведя их в разные помещения, устроили им обыск со всем пристрастием, требуя, ко всему прочему, предъявить все деньги, которые у них имеются. За незаконным изъятием денежных средств их и повязали, а отпираться было бесполезно – откуда у милиционеров в карманах несколько тысяч долларов.

Однако представителям правоохранительных органов предстояло еще осуществить другую, более значимую и трудную операцию – где-то на территории аэропорта находились люди Аганесяна, которым было бы желательно надеть наручники.

Больше всего Филатов переживал за то, что ничем не может помочь попавшей в беду чете Марчуков. Однако у него было много козырей, среди которых самым главным мог бы стать фактор внезапности. Ведь братки, упустив его из виду, потеряли возможность контролировать его. Однако все это было относительно. С кейсом, набитым деньгами, он был прекрасной мишенью – в автомобильной пробке, или на улице на человека с кейсом в руках люди чаще обращают внимание. Так что стоит кому-нибудь расспросить доверчивых граждан – и он будет на грани провала.

Кроме того, братки могли бы организовать поиск «восьмерки», и в этой ситуации Филатову оставалось надеяться лишь на то, что бандиты временно вышли из этой игры. И даже если они успели передать по своим каналам о том, что кейс у него, Аганесяну понадобится время, чтобы организовать поиск «зеленых», а также устранение самого Филатова.

Впрочем, ему некуда было ехать – домой однозначно нельзя: там братки в первую очередь выставят своих молодцов. Да и задержание его капитаном Наседкиным в полной мере подтверждало это предположение.

С этими мыслями, остановившись у одного из домов в начале Ленинградского проспекта, Филатов вышел из машины и осмотрелся. Как заправский автолюбитель, он обошел «восьмерку» со всех сторон, проверил ногой надежность колес и потом залез в багажник, где увидел сменные номера. Такой удаче он сначала сам не поверил, так как хотел уже оставить машину, а теперь представлялось возможным немного поиграть в этой ситуации.

Он достал номера и, посмотрев варианты, выбрал с комбинацией «М0077».

«С такими меня ни один мент не остановит», – решил Филатов. Это были правительственные номера, говорящие о том, что владелец автомобиля принадлежит к касте чиновников кремлевской администрации. Дело в том, что кастовый строй организован безупречно: опытный российский милиционер, если он не близорук, уже по знакам на номерах понимает, имеет ли смысл останавливать машину или нет, является ли человек за рулем или на заднем сиденье обычным человеком или для него действуют другие законы.

Филатов с удовлетворением подумал, что гаишник, который не хочет лишиться своих звезд на погонах, не должен даже пытаться останавливать машины с номерами «АOO77», «ВОО77», «МОО77», «СОО77». За ними скрывается Кремль. Не меньше неприятностей ожидали бы рядового стража порядка, если бы он поднял свой полосатый жезл перед машиной с номерами ААА99, ААА97, ЕКХ77 или ХКХ77, – ведь под такими номерами по столичным проспектам мчатся спецслужбы. «ЕКХ» в народе расшифровывают как «Еду как хочу». Не такими опасными для простых гаишников, но тоже представляющими определенные сложности, если остановить и оштрафовать, являются машины таможни (ССС99), московского управления внутренних дел (АММ77) или министерства связи (ССС99). Но таких номеров у братков не оказалось, что немного удивило Филатова.

Теперь можно было подумать и о дальнейших вариантах. Встреча со Светловым, несмотря на актуальность, была бы преждевременной – люди Аганесяна могли знать каждый шаг редактора.

Впрочем, из всех вариантов у Светлова оставался и самый авантюрный – наведаться в логово к Аганесяну со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако это было чрезвычайно рискованно, так как одному человеку, даже хорошо подготовленному, справиться с охраной московского авторитета было бы очень сложно. Но самое страшное, что у Филатова просто не было времени на раздумье. Он до сих пор не знал, где Барулин. Неизвестной оставалось судьба семьи Ашота, которому он обещал прояснить ситуацию.

И он решился на рискованный шаг – поехать на Енисейскую и получить сведения о семье Ашота, с которой авторитет потерял всякую связь.

Рита услышала голоса. Она сразу поняла, что это идут за ней. Но не два человека, как обычно, а три или четыре. Последние секунды перед смертью, подумала она и ощутила, что времени осталось совсем мало. Ей на миг показалось, что все происходит как в кино, когда тюремщики спускаются за жертвой и весь этот путь превращается в какую-то молитву. Даже капли, падающие с потолка, отдавали не простым эхом, а живыми голосами людей – тех, кого она знала.

За несколько секунд Рита поняла, что может сойти с ума от ожидания и вопроса, как это все будет выглядеть потом. «Я помню, что были голоса – грубые и медленные, – твердила она про себя. – Но куда они подевались?» Рита не разобрала и снова забылась не сном, а каким-то странным чувством нереальности происходящего.

Рита снова пришла в себя и почувствовала, как разболелась голова. Она смотрела вокруг, и ей все казалось чужим. Ей хотелось кричать, звать на помощь, но сил для этого не было. Рот как будто был ватный, и для того, чтобы его хоть немножко приоткрыть, понадобилась бы целая вечность. Но сейчас это было не так важно, как прийти в себя и вспомнить, кто она такая.

Ей понадобилось для этого около трех минут, в течение которых она перебирала в сознании имена всех своих подруг со времени школы. Но этому мешали чужие голоса, которые были рядом и заставляли ее нервничать.

– Так что с ней, доктор? – услышала она голос, который показался ей знакомым.

– Передозировка.

– И что с ней будет?

– У нее сейчас организм борется со смертью и все эти видения – галлюцинация. Не придавайте значения ни одному ее слову. Человек в таком состоянии полностью теряет контроль над собой и чувство реальности. Иногда у человека развязывается язык или, наоборот, он уходит в себя.

– Эта стерва обманула нас и заслуживает наказания, – Рита услышала снова угрозы в свой адрес от знакомого ей человека.

В этот момент ей снова стало больно оттого, что она не может вспомнить, кто это.

– С этой стервой надо кончать, – услышала она голос.

Но Артур ничего не сказал.

– Да, но он сказал, что мы можем здорово проколоться из-за нее.

Рита открыла глаза, и ей показалось, что в помещении просто темно.

– Это ты, Артур? – неожиданно выпалила женщина. – Зачем тебе все это надо было? – продолжала она спрашивать пустоту, водя пустыми глазами из стороны в сторону. – Отпусти меня, ирод, я ничего никому не скажу... Хотя можешь не отпускать, только ребенка моего не трогай.

Наконец она окончательно пришла в себя. Ей было темно. Рита поняла, что находится в том же помещении. Но оно как-то изменилось – в нем она увидела еще кого-то. Она хотела сделать шаг навстречу человеческому существу, но почувствовала резкую боль, а также ощутила, что ее что-то держит. Скорей всего, это были какие-то ремни – кожаные, широкие, плотно прилегающие к коленям и ко всему звеневшему телу.

Они держали ее на гладкой, ровной и холодной поверхности. Тут, когда глаза привыкли к темноте, она разглядела отдельные предметы: что-то похожее на стул, какой-то шкаф, еще что-то и фигуру незнакомого человека. Так прошло минуты три – она с любопытством смотрела на мужчину, которого совершенно не знала, и не сразу поняла, что это такой же узник, как и она.

Рите все это изрядно надоело:

– Эй, вы, подонки, развяжите, мне больно!

– Девушке плохо, откройте дверь! – вновь послышался незнакомый мужской голос.

– Че?! Че – готова?! Я тебе, блин, ща так буду готова, что ты у меня забудешь, как тебя зовут, падла!!!

– И все-таки надо кого-нибудь позвать, – послышался за дверью голос. – Может, шефу позвонить? А вдруг она сегодня коньки откинет и что тогда?

– Посмотри на нее – еще несколько дней она выдержит. Ей же наркотик ширнули вчера и сегодня и перебрали немного – вот ее и ломает.

– Тогда под твою ответственность, – вновь за дверью послышался голос.

– Я отвечаю только за себя, – осек его второй голос, как ей показалось, знакомый.

Затем Рите послышалось, как голоса и шаги удалились. И она, снова придя в себя, осмотрелась по сторонам, с трудом подняв голову. Со стороны можно было подумать, что тело уже не слушается Риту, и она парит, а падению мешают ремни, в которые были облачены ее руки и ноги.

– Эй, а ну вернитесь, сволочи!!! – истошно закричала Рита, но без реакции. – Черт! Бляха-муха! Где я?!

– Это у вас галлюцинации, – неожиданно близко раздался голос.

– Кто вы?

– Меня зовут Сергей Борисович.

– Как вы сюда попали?

– Это долгая история. Но, по всей видимости, мы оба не нравимся Аганесяну. Мне только жаль, что у меня связаны руки, а так бы я вам смог немного помочь. Я, в некотором смысле, медик. Точнее, по диплому, а так всю жизнь занимался научными разработками в сфере фармацевтики.

– А что, я так ужасно выгляжу? – спросила Рита.

– Ну, понятное дело, не совсем хорошо. У вас наблюдается наркотический стресс. Организм и мозг несколько дней не могут перестроиться на работу с героином. А я думаю, что именно героин вкалывают вам ежедневно. Кстати, сколько раз вас уже кололи?

– Раза три, – машинально ответила Рита. – Но, возможно, я что-то упустила.

– Ваша проблема в том, что дозы большие и частые. Тут даже периодичность – это не самое главное. Страшнее, если эти сволочи будут и дальше вводить такое количество наркотика. Кроме того, вам бы не мешало обработать ссадины.

Рита секунды три не отвечала на вопросы. Молчал и ее новый собеседник. И снова в ее мыслях были звуки падающей откуда-то сверху воды.

– Как вас зовут? – неожиданно спросил Барулин, нарушив тишину этого помещения.

– Рита.

– Хорошее имя. А чем же все-таки такая хрупкая девушка не угодила Аганесяну?

– Тоже долгая история. Отец мой, может быть слышали, известный московский авторитет Ашот, был с Артуром партнером по бизнесу. Но потом его кинули. И кинул не кто иной, как Аганесян.

– Извините, но я ничего не знаю об этом, не слежу за криминальными разборками.

– Почему же криминальными? – скорее удивилась, чем обиделась Рита.

– Не обижайтесь, я и вправду далек от этой среды, мне только от нее больно достается. В Москве вообще трудно работать. Куда ни кинь – все на лапу дают, бизнес и рэкет существуют, как два родных брата.

В этот момент Рита вспомнила, что советовала Ашоту не связываться с Аганесяном. Конечно, никто ее не послушал, а сейчас все получили то, что получили. Прошло немного времени. Рита лежала тихо, затаив дыхание. Ее мучили три вопроса: где она? где Славка? и почему сегодня люди Аганесяна не только оставили ее в живых, но и привели сюда еще одного узника? Может быть, этот Барулин «прописался» здесь не случайно. И вполне возможно, что его приставили сюда, чтобы наблюдать за ней, а потом рассказывать все, что она разболтает в состоянии аффекта.

Она попыталась присесть на пол. И сразу почувствовала вибрацию твердой поверхности. Голова немного кружилась. В ней беспорядочно вертелись мысли: «Вот если бы мне сейчас оружие!»

Барулин уже целых два часа находился в этой комнате. И ей, измученной сомнениями и недоверием к этому человеку, тяжело было пребывать в молчании.

– Эй вы там, – уберите отсюда этого человека! – прокричала девушка.

– Зачем же вы так кричите! – озабоченно заметил Барулин, всем видом показывая, что с этим шутки плохи. Но Рита его не слышала. Она вновь потеряла сознание, и вошедшие в подвал братки увидели девушку лежащей на полу.

– Что с ней? – спросил у Барулина Олег, которому было поручено наблюдать за узниками.

– У нее проблемы со здоровьем. Ей нужно хорошенько отоспаться, но не здесь, а в нормальной кровати и нормальном помещении.

– Если ты думаешь, что это смешно, то ошибаешься, – прервал Барулина Олег. Он потрогал неподвижное тело ногой.

Барулин никак не прореагировал на эту реплику, поняв, что споры с братками ни к чему хорошему не приведут. А его положение из узника может быстро перейти в положение смертника, тем более он боялся, что эксперименты с наркотиком будут проводить и на нем. Однако другая мысль, которую он по-настоящему боялся произнести вслух, бередила его сознание. Он знал, где находится этот подвал и куда его привезли.

Просто когда его везли, кто-то из братков после разговора в «Фармацеи» не совсем туго завязал ему глаза, его повезли по знакомому маршруту на юг – в ближнее Подмосковье в район поселка Бачурино, которое находилось буквально в нескольких километрах от МКАД. Сюда еще в студенческие годы, когда Москва была гораздо меньше в своих размерах, Барулин с коллегами студентами-медиками ездили на велосипедах. Поэтому выберись отсюда Барулин, он даже знал, куда сразу бежать и где в конце-концов Москва.

Но как подать кому-то знак – в этом была проблема. А рассчитывать на обессиленную дозами наркотика девушку было невозможно. Тем более, что Барулину еще необходимо завоевать ее доверие.

– Что ты делаешь? – не выдержал Барулин, когда увидел, что Олег подносит к Рите шприц.

– Не твое дело, все равно вам недолго осталось, – засмеялся Олег.

– Ты – сволочь!

– Конечно.

В этот момент он развернулся и буквально нанес удар иглой в руку Барулину. Тот только успел вскрикнуть и почувствовал, как наркотик овладевает его телом. – Вот и все, – он вытащил иглу, – теперь можешь еще час спать. Потом ты мне как миленький все выскажешь, ясно? Тебе как раз хватит 60 минут.

Оставив Барулина, Олег подошел к Рите, которая с ужасом наблюдала за происходящим.

:– Завтра все закончится. И не думаю, что с перевесом в вашу пользу, – Олег посмотрел Рите в глаза.

– Что значит – все кончится?

Олег нарочно замолчал.

– Что значит – все кончится? – повторила вопрос Рита.

– Завтра все узнаешь.

– Да, я узнаю, что ты убийца и лох! Бессовестная тварь!

– Ну, это, Ритуля, всего-навсего твое мнение. А еще ты знаешь, что я – псих. А с психами надо вести себя осторожно. – При этом он ладонью обхватил Ритину шею и знаком показал, как он ее сломает.

– Ты думаешь, я боюсь тебя? Все насильники, которые мне встречались, попадали в морг.

Олег покачал головой:

– Меня можешь не опасаться, меня женщины не интересуют. А если бы и интересовали, ты бы стояла последняя в списке.

– Я все поняла, ты – гомик? – она чуть скривила губы в презрительной ухмылке и подвинулась к нему ближе. – Я тебя не боюсь. Более того, я тебя презираю! – Рита надменно подняла голову и посмотрела на Олега. – Если ты хоть пальцем тронешь моего сына, я сделаю все, чтобы ты стал трупом. Причем самым первым. И поверь мне, хоть сейчас у меня нет возможности, я сделаю это так быстро, что ты не успеешь сообразить, что произошло.

– Ты – стерва. Я ненавижу стерв.

– Наши чувства друг к другу взаимны.

– Точно!

На Енисейской он остановился в двухстах метрах от того самого дома, где, по словам Ашота, находилась его квартира, а в ней его родные. Припарковавшись на платной стоянке и закрыв машину, Филатов быстрым шагом зашел во двор высотки и дворами направился к нужному дому.

Двадцатиэтажка, на которую ему указал Ашот, выбивалась из ряда других домов, что было очень удобно для Филатова – вся прилегающая к ней территория, места для парковки и детские площадки были как на ладони. Поэтому, потратив двадцать минут на то, чтобы присмотреться к сидящим на лавочках и в автомобилях людям, Филатов на 90 процентов убедился, что за домом ведется наблюдение.

У входа в третий подъезд стоял черный «Мерседес», в котором сидели два человека. По внешнему виду этих людей и по их поведению можно было понять, что это и есть люди Аганесяна. Бритоголовые внимательно наблюдали за домом.

Филатов уже придумал, что нужно делать. Сев в «восьмерку» и вырулив медленно-медленно, он поехал по улице прямо к дому Ашота. Он знал, что люди Аганесяна увидят его машину и поедут за ним. Действительно, все произошло так, как рассчитывал Филатов.

Один из сидящих в машине братков, с короткой стрижкой и с массивным браслетом на запястье правой руки, вдруг дернулся и крикнул, ударив в плечо своего приятеля:

– Смотри, вон тот «жигуль»! Давай за ним! Давай!

– Интересно, а откуда он взялся? – заметил другой.

Но Филатову это только и нужно было. Он спокойно свернул с улицы, проехал еще несколько сот метров и свернул в безлюдный переулок. Он остановился, не доезжая метров десяти до фонаря, и вышел из машины. Затем открыл капот и склонился над мотором. Черный «мерс» заехал следом и встал перед «Жигулями». Из машины вышли двое. Филатов слышал их шаги, слышал, как поскрипывают подошвы их ботинок. Ребята, по всему было видно, решили действовать без разговоров и не выяснять никаких отношений. Филатов резко повернулся и посмотрел на своих соперников. Это были широкоплечие крепкие парни. Двое такого же роста, как он, один – пониже. «Скорее всего, бывшие спортсмены, – решил Юрий. – Что же, сейчас посмотрим».

– Ребята, вы, наверное, чего-то хотите? – обезоруживающе улыбнулся Филатов, глядя в лицо самому широкоплечему.

Тот сузил глаза, свел к переносице брови.

– Козел, деньги гони! А иначе мы тебя сейчас изувечим.

– Деньги? Какие деньги? – непонимающе пробормотал Филатов.

– Дурку не гони! Нам кейс нужен – рявкнул второй.

«Значит, зря я недооценивал братков, – подумал Филатов. – Связь и организация у Аганесяна поставлены на высоком уровне».

Филатов посмотрел на небо, оглянулся по сторонам, показывая всем своим видом, что не боится своих противников, а наоборот, его даже забавляет такой способ выяснения отношений.

– Деньги всем нужны... – мечтательно проговорил Филатов и приподнял правую руку, словно бы собрался запустить ее в карман и извлечь оттуда пухлый кошелек.

– Быстрее! – один из стоявших явно потерял терпение и готов был броситься на Филатова.

– Осторожно, – сказал другой, по всей вероятности, старший из братков и, оглянувшись по сторонам, достал пистолет и начал шарить в карманах в поисках глушителя.

Тот, кто мастерски владеет оружием, наверняка знает, что для того, чтобы надеть глушитель на пистолет, требуется от трех до пяти секунд. Тот же, кто владеет приемами рукопашного боя и не обделен скоростью и здоровьем, легко справляется с расстоянием в десять метров за 2–3 секунды.

Филатов, как показалось людям Аганесяна, сделал всего несколько шагов, но старший с пистолетом уже лежал на земле, а пушка в пятнадцати метрах от него в кустах. Поскольку Филатову пришлось сделать прыжок, чтобы нанести по противнику удар правой ногой, приземлившись, он не смог как следует развернуться ко второму противнику, и поэтому чуть не пропустил удар. Удар ногой второй бандит нанес с такой ужасной силой, что Филатов ощутил свист воздуха над своим левым ухом. Зная, что принять правильную стойку у него пока нет времени, Филатов попытался сделать подсечку.

Филатов понял, что перед ним боец, хорошо усвоивший армейские приемы самбо – ничего лишнего в движениях, использование любых подручных средств при нападении и защите.

В руках бритоголового парня сверкнул какой-то острый предмет. Но из-за того, что браток вращал им, трудно было разглядеть, что же это – нож или обычная заточка. Первый удар Филатов откровенно пропустил – противник выбрал выгодную позицию.

Филатов ощутил, как острая боль пронизала его левую руку, но он нашел в себе силы, чтобы блокировать следующий удар нападавшего.

Отразив его удар блоком, который наносится выше головы и блокирует движение руки противника, Филатов правой рукой так закрутил чужое запястье, что острый предмет выпал из руки противника.

Опешив от неожиданной победы Филатова, браток на секунду потерял концентрацию и был буквально пригвожден сильным ударом ноги в область солнечного сплетения. После таких «подач» противник обычно минут пять, как минимум, находится в полной прострации, а значит, вне боя.