Глава восьмая

Лейтенанта Кондрашова хорошо приняли на первом артезианском колодце. Он не отказался от вкусного ужина. Поговорив кое с кем у водопоя, мимоходом спросил у гостеприимного помощника чабана, отдыхавшего в домике у колодца, о плотниках: одном - высоком, другом - небольшого роста. Покурив на воздухе, лег спать.

Кондрашов вышел из домика поздним утром. Из колодца выплескивалась мощная струя воды. Заполняя длинные ряды корыт, она стекала через края в котловину, образуя небольшое водохранилище. Около колодца стояли машины с цистернами, подводы с бочками. Кто-то подъехал на рессорке и принялся поить серого в темных яблоках рысака. Всадник спешился и, запыленный в долгой дороге, разминал ноги, ожидая, когда остынет конь.

- Бойкое место, - процедил Кондрашов и вдруг, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, медленно обернулся.

Чуть в стороне, с топором на плече, стоял высокий, худой, широкоскулый плотник. И хотя Кондрашов знал, что именно таким встретит он здесь брата Андрея, и заранее готовился к этому, он все же вздрогнул от неожиданности.

В лейтенанте Кондаков узнал своего младшего брата, хотел подойти к нему, но, увидев, как у того заходили желваки около скул, усилием воли заставил себя повернуться и направиться к ферме. «Что я ему скажу? - думал он, чувствуя, как непослушны ему ноги. - Почему я здесь? Он знает, что я в Иране. Я знаю: его с моей помощью завербовали. А если он опомнился?..» Позади шумно вздохнул лейтенант. «Выдаст!» - решил Кондаков и, справившись с волнением, прибавил шаг. «Ну нет, живым я не дамся, - подумал он, опуская руку в карман. Пощупав пистолет, быстро вытащил из кармана портсигар. - Спокойно! - приказал он мысленно себе. - Не трусить! Скорее в ферму, там вдвоем мы его скрутим, пикнуть не дадим. - Сзади послышались торопливые шаги. - Нет, не успею! А, черт возьми, как глупо!» - Кондаков сцепил зубы, чтобы не закричать от охватившей его злости.

- Андрей! - приглушенно послышалось сзади. - Андрей!..

Кондаков не остановился. Вот наконец-то рядом ворота фермы. Еще несколько шагов.

- Я… «Арал»! - вдруг строго сказал сзади лейтенант.

«Ну, братец, все равно не дамся».

- «Астрахань» приказывает! Я - «Арал»! - жарко прошептал в щеку, поравнявшись с Кондаковым, лейтенант. - Отвечай, - «Сейнер «Громкий»!»

- Да! - Кондаков резко обернулся. - Что вы хотите? - и тихо позвал: - Васин!

- Есть новые указания, - тихо сказал Кондрашов.

- Фух, черт возьми, - облегченно вздохнув, Кондаков радостно провел ладонью по запотевшим скулам. - Счастливый ты, Матвей. Еще один шаг, и простился бы ты с жизнью.

- Ты что?! - испуганно отшатнулся Кондрашов, сдерживая движение руки к кобуре пистолета.

- За него не успел бы ухватиться, - усмехнулся Кондаков. - Я ведь не верил, что ты не возражаешь против встречи со мной, хотя мне об этом говорили. Думал, навеки разошлись наши пути, а ты вот он. Да и опять в той же форме, на которую мне смотреть, что быку на красную тряпку. За мной, брат, в такой фуражке не мало охотились и при встрече мне хочется стукнуть ее обладателя по башке, и давай бог ноги! Ну, гора с плеч! За это бы, Матвей, выпить надо, да тебе нельзя. Знакомься, - пригласил он Васина, показавшегося из ворот. - Похож на меня? Как две капли воды. Мы в папашу пошли. Поставили «товарищи» папашу к стенке в революцию, а он в России большими делами ворочал.

- Васин, - нервно сказал Семен Иванович. Он только что бросил в сторону одеяло, которым собирался накрыть Кондрашова при входе, и еще не совсем успокоился. - Так числюсь по паспорту, прошу так звать… А вообще, лейтенант Кондрашов, - он достал из кармана трубку, - вам небезопасно долго разговаривать с нами на виду. Народец здесь, чтоб его черти забрали, не всем доверяет, и нам тоже. Зайдем, - Васин шагнул внутрь фермы.

- Он, - Кондрашов кивнул головой вверх, - предлагает ограничиться только запасами сена.

- Что?! - приглушенно спросил Васин. - Чем он думает? Через две недели самая дальняя отара вся передохнет, она уже напилась. А потом каждый день воронью будет пища!

- Ограничиться сеном! - оборвал Кондрашов. - Так незаметнее: присыпать и уйти. Зимой одна падаль будет в степи.

- А если продержатся на подножном корму, выдержит эта сволочная присыпка до следующего года? - зло спросил Кондаков. - Да с ней и возни уйма!

- Ну нет! Не за этим я болтался в этот проклятый шторм вместе с вонючими персами, чтобы только прогуляться здесь, - Васин чиркнул спичкой о коробку. Она переломилась пополам. - Через два дня мы с ним, - он указал чубуком трубки на Кондакова, - выезжаем к грузину Шалошвили… «ферму ремонтировать»! Ясно? Сматываемся отсюда. Здесь начнется падеж, все будет похоже на эпидемию, понимаете? Но могут быть поиски, вот тогда себя и покажите, отличитесь, лейтенант Кондрашов! Не пытайтесь возражать, - остановил он. - Будете держать нас в курсе всех событий. Учтите, это - последнее распоряжение центра.

Кондрашов склонил голову.

- Сегодня придется избавиться от одного чабана, черт его побери! Следит за мной. Вчера первый раз стал я капать из флакона, а он тут как тут. Пришлось хлюпнуть весь флакон, а кто знает, насколько дольше выдержит овечья печонка? Дозу выдерживает двенадцать дней, это я знаю, а сколько я плеснул? Ну, да ладно, увидим. Лучше бы он не попадался под руку, след будет… Но, на всякий случай, лейтенант, скажете на ферме, что выезжаете вы в двенадцать ночи. К этому времени, если он сунется за мной, нужен будет транспорт! Дальше распоряжения будете получать по ходу дела, а поговорите потом на свободе, за границей, времени у вас, Кондрашовых, - еще целая вечность! Пошли, Виктор Кудиярович, плотничать!

- Ну, иди, Матвей, потом поговорим, а?


* * *

Федор Терновский проводил взглядом согнутую фигуру мотоциклиста, мчавшегося, не разбирая дороги. Когда тот остановился около стога сена, Федор пошел тоже туда. Кондрашов, бросив короткий взгляд на чабана, продолжал осматривать пахоту.

- Из Бугрового? - подойдя вплотную, спросил Федор и указал на восток забинтованной рукою.

- Да. Осень, сушь страшная, решили проверить.

- Ну, ну… А что, вы недавно приехали?

Кондрашов рассмеялся. Отстегнув клапан грудного кармана, протянул удостоверение чабану и покровительственно похлопал его по плечу.

- Правильно, отец! Проверять надо, а как же? Здесь золотое дно… Скажите, у вас все старые зимовщики?

- Один впервые пришел, - Федор заложил за пояс руку.

- Кто? - заинтересованно спросил Кондрашов.

- Вон, около отары стоит, - кивнул Федор головой в степь.

- Как он… колхозник хороший? Дисциплинированный?

Последние дни Федор с нетерпением ожидал кого-нибудь из помощников Дубова. Неспокойно было у него на душе: ему чем-то не нравилось поведение плотников. Особенно Васина. Уж очень часто посещал он колодец. Первой ночью Федор столкнулся с ним случайно, но на другой день видел, как Васин добрый десяток раз ходил к артезиану… Какая-то неосознанная тревога привела Федора прошлой полночью к водостоку, и опять плотник оказался около воды… Если бы приехал старший лейтенант Захаров или сержант Волин, то Федор поделился бы с ними своей тревогой, но перед ним стоял незнакомый ему лейтенант. Скажешь, а вдруг он вместо тщательной, вдумчивой проверки каким-то грубым действием оскорбит людей, возможно, ни в чем не повинных, может быть, просто очень любопытных и только.

Кондрашов, поняв, что чабан настороженно относится к нему, как к новому в степи человеку, все-таки недовольно поморщился и, чуть повысив голос, повторил свой вопрос:

- Ваш помощник - дисциплинированный колхозник?

Резкость тона лейтенанта окончательно убедила Федора, что идти на откровенный разговор нет смысла, и он коротко ответил:

- Да.

- Давно вы его знаете?

- Да.

- В одном селе живете, или он… со стороны?

- В одном.

- Из хорошей семьи?

- Да.

- Ну и неразговорчивы же вы, папаша, - сдерживая недовольство, сказал Кондрашов. - Я вас о серьезном деле спрашиваю, а вы заладили одно: «Да, да!» Нехорошо! - он круто повернулся и отошел к мотоциклу. Потом, сам не зная зачем, сказал:

- Зайдите ко мне часиков в десять вечера. Я буду в домике у колодца… Поговорим. Хорошо? - и, не ожидая ответа, включил мотор.

Когда лейтенант отъехал, Федор медленно пошел к отаре. Весь день он ходил пасмурный, задумчивый. Иногда подолгу смотрел на колодец. Сергей несколько раз даже рассмеялся, глядя, как старший чабан, опершись на гарлыгу, забывал об отаре и оставался один. К вечеру Федор решил, что делать. Он привык верить людям, одетым в форму работников государственной безопасности. И привычка победила в нем сомнения. Да, он пойдет к лейтенанту. Около десяти часов ночи, предупредив своего помощника, что идет к колодцу, Федор направился к лейтенанту Кондрашову.

Над степью шла южная, бархатно-черная ночь. Невысокое осеннее небо заполнили звезды. В ярких и острых лучах крупные звезды будто прикрылись зазубренными серебряными коронами, мелкие - холодно мерцали в вышине, а от горизонта до горизонта тянулся Млечный Путь, словно осыпая землю звездной порошей. Федор торопился.

В это время к главному водостоку тихо подошли Кондаков и Васин. В левой руке Васина была небольшая дощечка, в правой - отвертка. Осторожно опустив дощечку на дно желоба, он стал привертывать ее шурупами. Вода, налетая на запруду, забулькала, заплескалась около рук. У домика сердито заворчал пес. Васин не надолго затаился. Последний шуруп уже скрылся под водой, когда мимо домика кто-то прошел, не обращая внимания на залаявшую собаку. Шаги быстро приближались. Кондаков предупреждающе тихо пискнул, лег за водосток. Васин нагнулся и будто припал губами к быстро бегущей воде.

Федор, увидя Васина, шагнул к нему, быстро спросил:

- Ты что здесь делаешь?

- Не видишь? - протянул тот. - Воду пью.

- Нет, ты почему каждую ночь около колодца вьешься? - Федор потянулся здоровой рукой к плотнику.

- Ну, ты! - угрожающе сказал Васин, выпрямляясь. - Я тебя первый раз вижу!

- Пойдем со мной, - Федор схватил плотника за руку, крепко сжал ее выше локтя.

- Пусти, - рванулся тот.

В это время и ударил его по голове Кондаков. Качнувшись, Федор стал падать.

Васин, подхватывая его на руки, громко заговорил:

- Кудиярович! Ну нализался ты сегодня! Чтоб тебя дождь намочил, ты пьян в стельку! А ты… плотник, ты… должен быть пьян в доску! В щепки! - Васин повысил голос, увидя около домика вышедшего на злобный лай собаки человека в белье. - Кудиярович, перестань куражиться! Ты, пьяная душа, думаешь идти домой спать, или тут ляжешь?!

- Давай песню… сыграем! Давай! - пьяным голосом громко отозвался Кондаков.

Человек ушел в дом. Васин тихо скомандовал:

- Поднимай! Завтра можно уезжать, этой дощечки хватит на все отары.

…В полночь с первой фермы выехал лейтенант Кондрашов. Фара его мотоцикла долго мигала, злым зрачком мечась по степи.

Утром Кондаков и Васин получили расчет. До полудня приставали с водкой ко всем подъезжавшим к колодцу, орали песни. Потом погрузились в машину, присланную грузином Шалошвили, и уехали.

Вечером капитан приказал радиограммой лейтенанту Кондрашову вернуться на ферму у первого колодца: пропал чабан Терновский. Кондрашов арестовал молодого помощника чабана Сергея и повез его в Бугровой для допроса.

Из колодца мощной струей лилась и лилась вода, обмывая дощечку, привинченную Васиным.

Загрузка...