11

На завтрак они пришли поздно. Супруги Гилмор уже уходили из кафетерия, когда появился доктор Фостер со своей «невестой».

— Ты выглядишь так, словно почти не спал этой ночью, — поддразнил его Фрэнк. — У тебя такие мешки под глазами, что в них впору складывать вещи и отправляться путешествовать за границу.

Мэгги высказалась бы помягче, но Фрэнк был прав. Гордон выглядел так, будто кутил всю ночь. Она понятия не имела, выходил ли он из номера, однако в полночь он все еще сидел, на зажигая света, в кресле с бокалом в руке. Утром, когда Мэгги очнулась после беспокойного сна, он, растянувшись на диване, спал полностью одетый: даже не побеспокоился постелить постель.

Странное дело — темные круги вокруг глаз вовсе не уродовали лицо Гордона. Он относился к тем немногим мужчинам, которым встрепанный или несчастный вид придает, вопреки здравому смыслу, еще больше привлекательности. За последние полгода Мэгги имела возможность несколько раз убедиться в этом.

— Что делать, Фрэнк, — ответил, не задумываясь, Гордон. — Вчерашний переезд, бурная ночь, и прочее.

Фрэнк отрывисто хмыкнул.

— Ясно, ясно. Это — твое объяснение, и ты будешь за него держаться. Принимайся лучше за завтрак, иначе опоздаешь на первый доклад.

— Может, сыграем в теннис, Мэгги? — предложила Эдна. — Фрэнк вызвал меня на соревнование после обеда, и мне надо немного потренироваться.

— С удовольствием, — прозвучал ответ.

Мэгги требовалось сжечь калории, которые уже сказались на объеме талии после вчерашнего ужина. Кроме того, надо было разогнать тоску, грызущую душу.

Гордон поутру принял душ и оделся в задумчивом молчании. Потом, когда они выходили из номера, вдруг скороговоркой выразил надежду, что Мэгги все же выполнит задание, за которое ей уже заплачено. Больше он не сказал ни слова. Новый день в результате она встретила в полной растерянности.

В кафетерий Мэгги пришла сама не своя. Просьба Бренды не выходила у нее из головы. Однако, как выяснилось вчера вечером, Гордона нельзя удержать от общения с Этель, если он сам не желает, чтобы его удерживали.

— Встретимся на теннисном корте в десять! — крикнула Эдна через плечо, устремляясь по лестнице вниз вслед за исчезнувшим мужем.

— Идет! — отозвалась Мэгги, поспешая за боссом, который уже был в зале и с тарелкой в руке ходил вдоль буфета с выставленными на нем блюдами. Мэгги тоже взяла пустую тарелку, высматривая что-нибудь диетическое, когда услышала гул многих голосов. Она оглянулась на дверь.

В кафетерий этаким лебедем вплыла Этель под руку со своим супругом. У мистера Брэннигэна было опухшее лицо и мутные глаза. Ее появление и вызвало живые комментарии со стороны тех, кто уже сидел за завтраком. Мэгги злорадно отметила, что судачат все кому не лень. Этель была в широком розово-лиловом брючном костюме, который так походил на пижаму, что можно было подумать, будто мадам явилась сюда прямо из постели. Белокурые волосы были взлохмачены, придавая ей вызывающе сексуальный вид. При каждом движении ее упругие, невероятно высокие груди колыхались под шелковым покровом: на ней явно не было бюстгальтера.

От внимания Мэгги не укрылось: Гордон тоже, подобно всем мужчинам в зале, вытаращился на Этель. Мэгги старалась отмести ревность, не поддаваться беспокойству, вообще не обращать внимания на жгучую блондинку, но тщетно.

— Хотя она и замужем за нейрохирургом, — пробормотала Мэгги, — но в свое время вовсю попользовалась услугами пластической хирургии.

Гордон бросил на нее сухой насмешливый взгляд.

— Тебе, моя красавица Мэгги, это не грозит, поэтому не будь слишком строга к другим.

Комплимент всполошил Мэгги, но все же циничное настроение восторжествовало.

— А я-то считала, ты не любишь льстецов.

— Не люблю. Но то, что у тебя идеальная фигура, тебе самой прекрасно известно.

От удовольствия и удивления Мэгги вспыхнула. Она была далека от мысли, что сложена безупречно. Больше того, считала, что у нее масса недостатков, однако мнение Гордона привело ее в восторг.

На миг их взгляды встретились, и впервые она почувствовала уверенность, что видит отблеск желания в этих обычно холодных голубых глазах. Ну и ну! Может быть, она ошибалась вчера, считая, что его страстный поцелуй ничего не значит? Возможно, Гордон был так же возбужден, как и она.

— Ну же, не смотри на меня так, — проворчал он. — Ты отлично знаешь, что всегда привлекала меня как женщина. Да и какой нормальный мужчина мог бы воспринимать тебя по-иному? Ну, давай поспешим. Выбери что-нибудь съедобное. А то мы тратим время попусту.

У Мэгги голова закружилась от новых впечатлений. Итак, он всегда находил ее привлекательной? Это заявление взволновало ее до глубины души и напрочь лишило аппетита: она ограничилась стаканом сока, кусочком поджаренного хлеба и кофе.

Когда они сели за столик, — к сожалению, слишком близко к Брэннигэнам, — нервы Мэгги были так взвинчены, что кусок не шел ей в горло. С одной стороны, ее воодушевило неожиданное признание Гордона, с другой — больно задела своим презрительным, уничтожающим взглядом Этель, прошествовавшая мимо с подносом. Белокурая секс-бомба посмотрела на Мэгги с явным сочувствием.

Внутренне Мэгги была твердо убеждена: ее джинсы и полосатый жакет вполне соответствовали обстановке. Тем не менее оскорбительный взгляд Этель вызвал у нее негодование.

— Ты совсем ничего не ешь, — заметил Гордон, с удовольствием поглощая яичницу с беконом. Так на деле опровергалось возникшее у Мэгги подозрение, будто он провел беспутную ночь и сейчас недомогает. Разумеется, если мужчина не в духе, страдает от утраченной любви, то ему далеко до такого аппетита.

— Я не голодна.

Он положил вилку и нож, посмотрел на Мэгги пристальным взглядом.

— Ты сердишься из-за того, что я ворчал на тебя накануне, или потому, что признался в своем к тебе неравнодушии?

Она не ответила. Гордон пожал плечами.

— Послушай, я понимаю, что вел себя немного по-свински. Как бы мне хотелось тебе все объяснить…

— Что же мешает это сделать?

Он опять вперил в нее пристальный взгляд, покачал головой.

— Не могу рисковать.

— Чем ты рискуешь?

— Своим рассудком.

— Не понимаю тебя, Гордон.

— Думаю, тем лучше для тебя, — угрюмо заметил он.

— Скажи мне одну-единственную вещь: ты все еще любишь Этель Брэннигэн?

Его взгляд скользнул в сторону блондинки и тут же вернулся к Мэгги.

— Ты, наверное, шутишь! — Он усмехнулся.

— Тогда что тебя связывает с нею? Что за игру ты ведешь, Гордон?

— Эта игра стара, как сама жизнь, моя радость.

— И как же она называется?

— Пей свой кофе, Мэгги. И перестань тревожиться из-за того, что тебя не касается.

— Но это касается меня, Гордон.

— Почему? Это совершенно не твое дело.

— Нет, мое, неужели ты не видишь? Ты втянул меня в эту историю гораздо глубже, чем обещал. Например, Фрэнк и Эдна полагают, будто мы действительно обручены. Ты подумал, что скажешь Бренде, когда они сообщат ей эту новость? А это обязательно случится. Эдна — неисправимая болтушка.

Гордон нахмурился.

— Да, об этом я не подумал.

— Мне кажется, Гордон, ты не подумал об очень многом…

Он продолжал смотреть на нее, не отрываясь, и ей хотелось проникнуть в ход его мыслей. Постепенно его взгляд стал еще более мрачным.

— Да, — медленно протянул он, — я начинаю понимать…

— Ты… не собираешься сделать ничего дурного, скажи, Гордон?

— По отношению к кому?

Странным призывным блеском загорелись его безжалостные голубые глаза, и Мэгги задрожала. Потому что, задавая свой вопрос, Гордон смотрел только на нее.

— К… Этель, само собой, — неуверенно пролепетала она. — Или к ее мужу.

— Подожди-ка, но почему?

— Я не идиотка, Гордон. Умею читать между строк. Вы были любовниками, и она изменила тебе, сбежав с Брэннигэном.

Лицо Гордона помертвело при ее словах. В глазах застыло страдание, и у Мэгги сжалось сердце от жалости к нему.

— Забудь ее, Гордон, — убеждала она. — Она не стоит таких мук.

Он медленно перевел взгляд на женщину, видимо, все еще не отпустившую его на свободу, и снова посмотрел в лицо Мэгги.

— Не так-то это просто, — безучастно сказал он.

— Это возможно.

— Нет. К сожалению. Вот что, Мэгги, допивай свой кофе и отправляйся играть в теннис.

Ей хотелось закричать на него, обозвать глупцом, заставить встряхнуться. В мире столько женщин, достойных любви, но Этель Брэннигэн не принадлежит к их числу. Однако Мэгги видела: сердце и разум этого человека закрыты для настоящей любви. Он, озлобленный и отвергнутый, приехал сюда, чтобы отомстить за свои поруганные чувства.

Тревога грызла ее душу, Мэгги боялась, не проснется ли в Гордоне прежняя страсть, не завладеет ли им снова — даже против его воли — эта умная, коварная женщина? Ее красота и женские чары выше всяких похвал. Мэгги отдавала ей должное. Не многие мужчины способны устоять перед такой дамой, если та осенит их своей благосклонностью.

Завтрак закончился в напряженном молчании. Мэгги даже обрадовалась, что очутилась одна в номере. Она села на край кровати.

Что еще, черт возьми, может она предпринять? Как убедить Гордона, что месть ведет к самоуничтожению, а не к счастью? Как ей обезвредить разрушающее влияние этой женщины? Невыносима даже мысль о том, что Гордон может просто прикоснуться к Этель, не говоря уж о поцелуях. А уж если он займется с ней любовью!.. Не последовать ли совету Бренды? Взять да и самой соблазнить его!

Боже милосердный, она, Мэгги, так хочет Гордона, что совершенно не находит себе места. Однако останавливает боязнь попасть под его власть. Уже и без того она втягивается все глубже и глубже в его проблемы. Ее уже одолевает желание защитить Гордона.

Ради собственного блага пора выбираться из этой сети. А что дальше? Действительно, это не ее дело, как не раз говорил Гордон.

Спасение есть — теннис, плавание. Любое другое занятие, которому она отдастся вся без остатка.

Нужно держаться подальше от Гордона и доводить себя до изнеможения, чтобы не оставалось сил ни на что другое.

Мэгги вскочила, быстро стянула джинсы и блузку и переоделась в спортивную форму — плиссированную желтую юбочку и тенниску в тон, и то и другое с белой отделкой. Такого же цвета носки и кроссовки дополнили наряд. Волосы Мэгги завязала тугим узлом на макушке.

Взгляд в зеркало подтвердил: смотрится она прекрасно, хотя кажется себе слишком крупной по сравнению с миниатюрной и подлинно совершенной Этель. Внезапно она почувствовала, что не может дождаться, когда выбежит на корт и избавится от парочки проклятых лишних фунтов.

К услугам гостей было четыре теннисных корта, все с твердым покрытием. Их окружали высокие сосны, разумно высаженные так, чтобы защищать корты от ветра. Рядом павильон с хорошим запасом ракеток. Здесь же для отдыха можно взять столы и кресла из пластика. Холодильник предоставлял большой выбор безалкогольных напитков.

— С меня достаточно, — объявила Мэгги после третьего сета. Первые два она почти без сопротивления проиграла, но потом обрела форму и расколотила Эдну в пух и прах. — Я никуда не гожусь. Это ужасно, — тяжело дыша, сказала Мэгги.

Обе в изнеможении упали в кресла со стаканами ледяной минеральной воды в руках.

— Ты выглядишь отлично, — возразила Эдна, с восхищением глядя на нее. — У тебя фантастическая фигура.

Именно такой похвалы жаждала Мэгги. По опыту она знала, что женщины редко льстят друг другу.

— Очень мило слышать это от тебя, Эдна, но мне в самом деле следовало бы сбросить несколько фунтов. Некоторые юбки уже начинают немного жать.

— Я бы не слишком боялась этого на твоем месте. Мужчины не имеют ничего против тесных юбок. Женщины с несколькими лишними фунтами веса их не пугают, скорее наоборот.

Эдна неожиданно наклонилась вперед и заговорила тише:

— Можешь обругать меня за то, что лезу не в свое дело, но скажи, между Гордоном и Этель Брэннигэн прежде было что-то?

— Может, да, а может, нет, — ответила Мэгги, изо всех сил стараясь говорить естественно. — Честное слово, меня это не очень-то беспокоит. Я не считаю, что женщина должна выпытывать у мужчины подробности его предыдущих любовных романов, Эдна.

— Я согласна, но глупо прятать голову в песок, если в истории запутана личность вроде мадам Брэннигэн. На твоем месте я бы держала ухо востро. По-моему, она снова хочет прибрать к рукам Гордона.

Мэгги не смогла скрыть гримасу боли, исказившую ее лицо.

— О Господи! — испугалась Эдна. — Наверное, мне не следовало ничего говорить. Но я предостерегла тебя лишь потому, что прекрасно вижу, что ты обожаешь Гордона. Твой взгляд вчера вечером, когда он поцеловал тебя…

Мэгги хотела что-то сказать, но закрыла рот, будучи не в состоянии произнести ни слова.

— Мужчины иногда ведут себя как круглые идиоты, — продолжала Эдна. — А женщины, вроде этой хищницы, бывают такие бессовестные! Если у доктора Брэннигэна туго с деньгами, она с ним не останется. Так всегда поступают ей подобные. Если Гордон прежде был ее любовником и она поймет, что у него сохранилось хоть какое-то чувство к ней, она, совершенно естественно, может устроить очередную ловушку именно на него. Чего греха таить, у нее все данные для этого имеются…

Мэгги чуть не стало дурно. Подействовало не предупреждение Эдны — и без того было уже ясно, что Гордон может снова угодить в лапы своей бывшей любовницы. Подействовали слова, вскользь брошенные ею: «прекрасно вижу, что ты обожаешь Гордона».

Да, это так, наконец поняла она, и голова у нее закружилась. Я действительно обожаю его. И безумно хочу его. А что это, как не любовь? Я надеялась, этого не произойдет хотя бы потому, что как человек он мне не слишком симпатичен, но мое глупое сердце просто не заметило этого неудобства и прошествовало прямо к любви.

— О, дорогая, прошу тебя, не смотри на меня таким взглядом, — умоляла Энда, — Я не хотела тебя расстроить. Прости меня. Пожалуйста, забудь, что я тут наболтала. Ни один здравомыслящий мужчина не отдаст ей предпочтение перед тобой.

Ни один здравомыслящий…

Слова отозвались, словно эхо, в мозгу Мэгги.

Но рядом с той женщиной Гордон совершенно теряет рассудок. Воспоминание о ней на долгие годы прочно угнездилось у него в голове, не позволяя относиться с симпатией к остальным женщинам, заставляя его страдать в циничном одиночестве вместо того, чтобы доверить сердце новой избраннице. Бренда поняла источник его душевной драмы. Вот почему она так встревожилась из-за его поездки в Лонгрич, вот почему так умоляла Мэгги удерживать его вдали от Этель.

— Прошу извинить меня, но не согласится ли кто-нибудь из вас, дамы, помочь нам? Мы хотели бы сыграть сет парами, но нас всего трое.

Мэгги взглянула на азартные лица теннисисток и отрицательно покачала головой.

— Я не смогу, — пробормотала она, все еще чувствуя себя обессиленной. — Сыграй ты, Эдна.

Та охнула.

— Ну, пожалуйста, — запело трио.

— Ну, ладно, — вздохнула Эдна. — Но только один сет.

Она ушла на корт, и Мэгги осталась в одиночестве. Со стоном она оперлась локтями о стол, уронила голову на руки и закрыла глаза.

Как я могла допустить это? Разве история с Кевином ничему меня не научила? Господи, неужели мой удел — всю жизнь влюбляться в недостойных мужчин?

Мне совершенно необходимо сейчас же отказаться от работы у него, подумала она уныло. Негоже быть жертвой собственных чувств. Проклятие, мне противны женщины, влюбляющиеся в мужчин, которые не могут ответить им взаимностью. До каких пределов допустимо губить себя?!

— У нас головка болит, не так ли?

Мэгги убрала руки от лица. В кресло, где только что сидела Эдна, вальяжно усаживалась красотка Этель. Судя по шелковому платью, она пришла сюда не для игры в теннис.

— Нет, это не головная боль, — спокойно ответила Мэгги. — Просто устала. Я сыграла несколько партий.

— Да, конечно. Я видела, как вы играете. Я гуляла по парку, потом заметила, что ваша приятельница одна вернулась на корт, и решила отыскать пропавшую мисс Причард.

— Скажите, чего вам от меня нужно? — резко произнесла Мэгги.

— Нет никакого повода грубить.

— А я думаю, есть все основания. — Мэгги решила не уступать противнику ни пяди. В тюрьме она усвоила, что такие люди, как Этель, вежливость принимают за слабость, а тактичное поведение — за глупость. — Вы мне неприятны, как и я вам. Мне также известно, чего вы добиваетесь, поэтому не заговаривайте мне зубы, чтобы сбить меня с толку. Говорите, что собирались сказать, и катитесь к черту, чтоб я вас больше не видела.

— Ого! Не такая уж вы и наивная молодая леди, оказывается, а?

— Да, и не забывайте это.

— То есть?

— То есть, если ты снова объявишься поблизости и начнешь пялить глаза под своими фальшивыми ресницами на Гордона, я тебе оторву твои такие же фальшивые титьки!

Этель разинула рот от изумления и не слишком грациозно вскочила на ноги.

— Я сообщу Гордону о твоих словах!

— Давай-давай. Он расхохочется до колик в животе.

Голубые глаза злобно сощурились. Этель быстро оправилась от удара.

— Ты еще не знаешь, с кем имеешь дело!

— Я точно знаю, с чем имею дело. С аморальной, продажной стервой.

— Ты еще пожалеешь о том, что сказала.

— Сомневаюсь.

Мэгги удостоилась взгляда, который бы до смерти напугал женщину послабее духом. Она смело смотрела прямо в лицо своему врагу и получила удовлетворение: Этель первой отвела глаза в сторону и заспешила прочь.

— Тебе не победить! — прошипела ей вслед, задыхаясь от волнения, Мэгги. — Я ни перед чем не остановлюсь. Мужчина, которого я люблю, не попадет в твои лапы!

Загрузка...