Снова в дорогу

Сначала польское правительство очень гостеприимно принимало заграничных актеров. Приезжал Баттистини, хор «Сикстинской капеллы», Морис Шевалье, даже негритянская оперетта. Приезжали скрипачи, пианисты, певцы — одно имя чередовалось с другим. Я лично приезжал в Польшу раза три-четыре, более или менее легко получая визу и «право работы» на два-три месяца. Но постепенно доставать разрешение становилось все труднее и труднее. Официальным мотивом отказа было то, что иностранные артисты «вывозят деньги» за границу. Но настоящие причины были иные. Главная — это «Союз артистов польских», который был против: он не хотел конкуренции ни моральной, ни материальной.

— У нас много своих безработных актеров, которым есть нечего, — говорили заправилы Союза, — а мы пускаем иностранцев.

Меня всегда удивляло это, как будто от того, что польская публика, лишенная возможности послушать Гофмана или Кубелика, бросится на помощь безработным артистам и отдаст им деньги, которые она собиралась истратить на знаменитостей. Это, конечно, был слабый довод. Немалую роль играла другая причина. Она касалась, главным образом, нас, русских артистов, особенно меня. Дело в том, что так называемые «Крессы», то есть территория, принадлежавшая раньше России, была под большим влиянием русских. Часть населения вообще не говорила по-польски и жила своим чисто русским укладом.

Вот тут-то и крылась настоящая причина.

— Мы полонизируем наше русское население, а вы, приезжая, его русифицируете, — сказал мне откровенно один большой польский сановник.

Со своей точки зрения он был прав. Я только напомнил ему о том, что когда польские актеры приезжали к нам в Россию, мы не боялись, что они «полонизируют» наше население.

Сановник рассмеялся.

— Вы сравниваете Россию с Польшей. России вообще нечего и некого бояться! — И с чисто польской любезностью рассыпался в комплиментах мне и моему искусству. Однако визы не дал.

В конце моего пребывания в Польше меня вызвали в министерство иностранных дел, где приходилось брать разрешения. Министр, с которым я был знаком еще по Москве, мой «поклонник», в очень деликатной форме дал мне понять, что «по независящим от него обстоятельствам» он вынужден просить меня на две недели уехать из Польши.

— Вы можете прожить эти две недели где-нибудь поблизости, в Данциге например, а потом приезжайте и пойте сколько вашей душе угодно.

Я был поражен этой странной просьбой и просил объяснить мне причину.

— Я не могу дать вам никаких объяснений! — уклончиво сказал он.

И никто в городе не мог мне этого объяснить.

Ничего больше не оставалось, как собрать чемоданы и уехать в Данциг, что я и сделал.

Потом все разъяснилось. В Варшаве ждали визита румынского короля. До его приезда из Бухареста прибыл целый штат тайной полиции, чтобы подготовить охрану. Приехавшие сыщики затребовали у полиции списки всех иностранцев, пребывающих в данное время в Польше. Прочтя мое имя, они, очевидно, указали на меня как на «неблагонадежный элемент». И, вероятно, попросили меня на время убрать. Таким образом, рука сигуранцы еще раз дотянулась до меня.


В последний раз я уже не мог добиться визы с правом выступлений и поэтому, подписав в Германии контракт с польским граммофонным обществом «Сирена» на напев моих песен для пластинок, я взял визу в Вену — через Польшу. Моя транзитная польская виза была действительна только на три дня. За эти дни я успел напеть свои песни, повидаться с друзьями, посмотреть Варшаву и ровно через семьдесят два часа уехать в Вену. Но там я пробыл недолго, — подался в Париж.

Загрузка...