Чистое сокровище

5

Вообще-то все было ясно с самого начала. Вполне возможно, женщины вообще об этом знают без всяких врачей. Но Кэти, как и многие девушки в ее ситуации, тянула до последнего, сама себе рассказывая байки о сбое в цикле, нервном напряжении и прочей ерунде.

В конце сентября она отправилась к врачу, и приятная женщина в ослепительно-белом халате ласково улыбнулась ей из-за экрана компьютера, быстро и привычно заполняя карту.

– Поздравляю вас. Вы беременны.

Кэти отлично справилась с собой. Даже в лице не переменилась.

Вернувшись домой, она долго сидела не зажигая света, думала о чем-то – а может, не думала ни о чем вовсе – и смотрела в серовато-лиловое окно, выходившее на унылый ряд мусорных баков.

Не было ни страха, ни отчаяния, не было панических мыслей об аборте – Кэти крестили в католической церкви, и, хотя ревностной прихожанкой ее назвать было нельзя, некоторые постулаты она впитала, так сказать, с самого детства…

Мысли ее были скорее прагматичными. Поскольку работала она опять официанткой, следовало заранее подготовить себе запасной аэродром. Пусть будет меньше денег – но зато ей не придется работать посменно и бегать с тяжелыми подносами по десять часов в день, питаясь наспех и всухомятку.

Еще, возможно, стоило бы подыскать себе новую квартирку – хотя к этой она давно привыкла, и даже хмурый пейзаж за окном ее нисколько не удручал. Но когда родится малыш…

Кэти внезапно рассмеялась, спугнув настороженную тишь квартиры. До нее только сейчас дошло, что она больше не одна, что пройдет чуть больше полугода – и в этих стенах зазвучит новый голосок, а потом и крепкие ножки затопают по ковру, и горшки с цветами придется установить понадежнее, а клетку с канарейкой подвесить повыше…

Кэти подтянула к себе старенький телефонный аппарат и набрала хорошо знакомый номер.

– Андреа?

– Привет, Кэт! Не поверишь, мы с мамой как раз говорили о тебе. Ты давно не была в Карлайле…

– Я беременна.

– Что?! О, Кэти, мне так жаль…

– Ты что, дура?! Я звоню поделиться радостью, а ты – «как жаль»!

– Откуда я знаю, может, ты сидишь там вся в шоке и смотришь на полоску с черточками! Слу-у-ушай… И какой срок?

– Два месяца. Почти.

В трубке повисла пауза. Затем Андреа тихо протянула:

– Поправь меня, если я ошиблась… так это тот парень, с которым ты познакомилась у нас в Италии?

– У меня, знаешь ли, не толпа любовников.

– Ох, мама моя дорогая… Кэт, и что ты собираешься делать?

– Как что? Рожать, разумеется. Это еще не скоро, а пока мне придется озаботиться поисками работы поспокойнее.

– Кэт, надеюсь, ты помнишь, что всегда можешь на меня рассчитывать?

– Спасибо, Андреа.

– Мы ждем тебя в гости.

– Хорошо. Вот разберусь с делами и приеду…

Разборки с делами заняли октябрь и ноябрь, в начале декабря пришлось обновить гардероб, а самое главное – она отвратительно себя чувствовала. Тошнило по утрам, голова болела, вечно хотелось спать… К тому же в отделе редких рукописей, куда Кэти устроилась не без протекции Андреа, было страшно пыльно, и она все время чихала – однажды от этого сильно заболел живот, и стало страшно…

Дождь повис над Лондоном, нормальный такой дождь начала декабря. Кэти все чаще брала отгулы и сидела дома, бездумно глядя в серое тяжелое небо и мечтая, чтобы оно раскрылось и просыпалось снегом, пушистым и легким.

Рождество совсем скоро. Надо будет принять приглашение Карлайлов и отправиться на рождественские каникулы в замок. Гулять по заснеженному парку, по тисовой аллее, дышать изо всех сил, очищая бронхи и легкие от густого, нечистого воздуха Лондона…

Жаль, что так и не получилось переехать – проклятый токсикоз спутал все планы. Наверное, неплохо было бы поселиться в пригороде, тогда елку можно наряжать прямо в палисаднике…

Мысли у нее теперь были ленивые, спокойные – по большей части праздничные. Хотелось Рождества, теплого мерцания свечей, ярких витрин, суеты рождественских распродаж… В сущности, Кэти очень любила Лондон, просто для беременных он как-то не очень подходит.

В соседнюю квартиру въехали очень симпатичные ребята-студенты, девочка-китаянка и мальчик-американец. Теперь на этаже остро и пряно пахло восточной кухней, а лифт прямо-таки блистал чистотой. Знакомиться с Кэти они пришли в первый же день, а поскольку ей именно в этот день было до изумления паршиво, ребята взяли над ней шефство. Алан приносил продукты из магазинчика на углу, а Мэйлань угощала разными вкусностями и раз в неделю быстро и ловко делала влажную уборку у Кэти в квартире, несмотря на слабые протесты хозяйки. Они подружились, и Кэти с грустью думала о том, что на Рождество ребята уедут в Штаты – знакомить Мэйлань с родителями Алана…

Снег наконец-то прорвался сквозь тучи, и Кэти засмеялась от радости, плотнее закутываясь в пуховый шарф, подаренный Андреа. В этот момент прозвенел звонок в прихожей, и Кэти лениво крикнула:

– Входи, Мэйлань, у меня же открыто! Дверь открылась, потом прозвучали легкие шаги – и раздался голос, принадлежащий отнюдь не Мэйлань.

– Ты всегда держишь двери нараспашку? Кэти обернулась как ужаленная. Алессандро ди Каррара, красивый и невозмутимый, стоял на пороге маленькой гостиной, и снежинки таяли в его густых темных волосах. Черные глаза Алессандро были устремлены отнюдь не на пылающее личико Кэти, о нет! Он не отрываясь смотрел на ее живот, и Кэти почему-то очень захотелось спрятаться, набросить на голову старый клетчатый плед и сказать, как в детстве: «Я в домике»…

– Что тебе нужно?

Алессандро поднял глаза, окинул Кэти задумчивым взглядом. Она была хороша – лучше, чем летом. По всей видимости, Кэт из тех, кого беременность только красит… Мама называет таких «прирожденные мадонны».

Золотые локоны – волной по плечам. Похудела. Бьется на шее тоненькая голубая жилка.

Ореховые глаза сердито сверкают – котенок фырчит и не сдается, хотя напуган и смущен.

Ей идет даже бесформенный свитер мышиного цвета, даже драные легинсы и толстые вязаные носки, даже полное отсутствие косметики и явная усталость, читающаяся на лице. Она очень хороша, малышка Кэти, и, пожалуй, выбор сделан абсолютно правильно…

– Ты – мать моего ребенка. Я должен заботиться о нем… и о тебе.

Кэти замерла, изо всех сил стараясь скрыть ошеломление.

– Откуда… как ты узнал?

– Садись, тебе нехорошо стоять на сквозняке. Я запру дверь, с твоего позволения. И пройду.

– Минуточку!

– Нет-нет. Мы и так потеряли уйму времени, хватит. Иди ко мне.

Он просто шагнул вперед и прижал ее к себе – а она, несчастная слабовольная идиотка, даже не стала сопротивляться, просто прижалась щекой к широкой груди и закрыла глаза. Он снился ей все эти месяцы, снился каждую ночь, просто она не хотела себе в этом признаваться…

Кэти нашла в себе силы отстраниться.

– Как ты меня нашел и откуда узнал, что я беременна?

– Полагаю, ты могла бы и сама догадаться. Андреа – наша с тобой единственная общая знакомая.

– А где…

– На одном из тех лицемерных и показушных сборищ, которые ты так не любишь. Благотворительный бал в Ковент-Гарден. Я оказался в Лондоне по делам, так совпало…

Он ни за что не признался бы ей, что с конца августа метался словно раненый тигр, пытаясь негласно разыскать беглянку. Потом наступил недолгий период белой ярости – и Алессандро едва не проклял строптивую англичанку, поклявшись больше не искать ее, но период этот быстро прошел, а когда окончательно наплевавший на самолюбие Алессандро бросился к Чезаре и Андреа Биньони, выяснилось, что супруги уехали в Англию…

– Ах, совпало…

– Мы разговорились с Андреа, я спросил, как у тебя дела, а она сообщила, что ты пала жертвой собственной доверчивости и чар некоего смазливого итальяшки.

Убить, убить болтливую змею! Кэти мысленно пожелала подруге сломать каблук любимых туфель – и мрачно уставилась на Сандро.

– И ты… ничего ей не сказал?

– Ну я же не идиот. Сначала я решил удостовериться во всем сам. Честно говоря, наибольшим соблазном было не спрашивать у Андреа, где ты живешь…

– Как же ты узнал?

– Девочка, мы живем в эпоху всеобщей компьютеризации. Я порыскал в Сети и нашел Кэтрин Гроувз, недавно искавшую работу поспокойнее и обращавшуюся по страховке в клинику…

– Ты шпионил?!

– Опять начинается! Я тебя искал!

– Нашел – теперь всего доброго. Я жива, здорова, под мостом не ночую, ем нормально, гуляю – вот и ты гуляй отсюда.

– Кэт, это мой ребенок…

– Это МОЙ ребенок, ясно? До тебя мне нет дела, как и тебе до меня.

Алессандро с трудом сдерживал гнев. Он и без фокусов Кэти чувствовал себя отвратительнс самого ее отъезда из Италии. В самом деле, что-то такое эта златовласка сделала с его сердцем – Алессандро тщетно пытался ее забыть, завязывая роман за романом, обрывая их почти мгновенно… а потом, когда Андреа Биньони сказала про беременность…

– Кэти, почему ты мне ничего не сообщила? Считаешь меня монстром, способным убить собственного ребенка?

– Я понятия не имею, кем тебя считать, Алессандро. Я тебя не знаю, видишь ли. Отдалась я совершенно другому парню – его звали Сандро, и он работал на какую-то фирму, а летом подрабатывал в порту на Трезименском озере – хотя и это не точно.

– Неужели всего одной оплошностью я заслужил такое мнение о себе? И теперь должен расплачиваться всю жизнь?

– Оплошность – это опрокинуть бокал с вином на нарядное платье спутницы. Слишком громко назвать тещу старой ведьмой. Перепутать время и место свидания и прийти вместо пяти в семь, и не в парк, а на набережную. Это – оплошность, и из-за такой ерунды глупо разбегаться, я согласна. Но ты сделал нечто иное. Ты мне солгал – намеренно, расчетливо и спокойно.

– Наши отношения…

– А у нас есть отношения? Я не заметила.

– Я искал тебя… я места себе не находил – а ты спокойненько уехала, а узнав о беременности, даже не сообщила…

– Это после той истерики, которую ты устроил, узнав, что я – девица? Ищи дураков! Да ты же уверен, будто мир кишит алчными девками, мечтающими о твоей фамилии и кредитной карточке!

– Если бы ты знала, что я пережил…

– Браво! Давайте поговорим об этом, синьор ди Каррара. Это ведь вас два месяца подряд выворачивает по утрам наизнанку, у вас отекают ноги и болит голова, это вы живете в полном одиночестве, экономя каждый фунт, и это у вас нет никаких приличных перспектив, потому что именно вам предстоит стать матерью-одиночкой!

– Никогда!

– О, как вы правы! Никогда – потому что все это было про меня, а не про тебя. И убей меня Бог, если я жалуюсь. Я рада своей беременности, я жду этого ребенка, я люблю его и он будет моим и только моим! А для тебя это обуза, то самое досадное недоразумение, которого ты так перепугался в нашу первую – и последнюю – ночь!

– Замолчи!

– А то что? Ударишь меня?

– Ах ты…

Он сгреб ее в охапку, запрокинул на спинку дивана, навалился сверху и принялся целовать так яростно и жадно, что через мгновение Кэти почувствовала на губах вкус крови – его? Ее? Потом она испугалась за ребенка и уперлась Сандро в грудь руками, но он уже и сам опомнился, торопливо рухнул перед ней на колени, осторожно положил обе ладони на живот и испуганно пролепетал – иначе не скажешь:

– Я сделал тебе больно? Тебе или малышу? Вы в порядке?

– Нет, но…

Сандро поднялся с колен и спокойно заявил:

– Мы поженимся в Карраре. Или в Риме – если захочешь.

– Что?

– Я не допущу, чтобы мой сын вырос без отца.

Кэти ехидно улыбнулась.

– Сейчас мне полагается заверещать от восторга и кинуться тебе на шею? Боюсь, в программе произошел сбой – твой сценарий забракован и отправлен в корзину.

– Я не понимаю…

– Я не собираюсь выходить за тебя – ни в Карраре, ни в Риме, ни в Париже, ни в Лондоне. О своем ребенке я позабочусь сама. Выпьешь кофе?

– Что?

– Перед уходом, я имею в виду.

Сандро в ярости схватил Кэти за плечи, но она вырвалась и отошла к окну.

– Будь добр, перестань демонстрировать здесь национальные итальянские пляски. Это действительно может повредить мне и малышу.

– Кстати, а с чего это ты взял, что будет мальчик? Я лично жду дочь!

– Извини, я был резок… Кэти, что происходит, а? Я же признаю свою ошибку, я прошу у тебя прощения – почему ты так яростно меня отвергаешь? Я целовал тебя минуту назад – ты не изменилась, ты по-прежнему хочешь меня с той же страстью, что и тогда…

– Ты привык получать все, чего пожелаешь. Это беда всех богатеньких мальчиков. Алессандро ди Каррара просто не понимает, что кто-то может НЕ ХОТЕТЬ быть с ним рядом.

– Тебя так задевает мой статус?

– Это тебя задевает мой, судя по всему. Я для тебя слишком невысокого полета птичка.

Сандро неожиданно отвернулся, подошел к окну, помолчал. Кэти, пользуясь тем, что он на нее не смотрит, торопливо пригладила волосы.

Голос Алессандро прозвучал неожиданно грустно:

– Знаешь, это было первое лето за последние… да, пожалуй, пятнадцать лет. Свободное, беззаботное и счастливое. Что я говорю – не лето, конечно, а всего лишь две недели…

– Сейчас я заплачу от жалости. Нелегка жизнь миллиардера.

– Брось ехидничать, а? Ты защищаешься из последних сил, я же вижу. Ты умная женщина, сама понимаешь, что вина моя перед тобой не так уж и велика. Ну да, я дурак – надо было сразу тебе все рассказать, еще там… в ноготках. Но я был так доволен, что у меня появились эти свободные дни, что не надо никуда лететь, носить костюм, блистать на светских раутах… а можно просто походить босиком, в драных шортах, выйти под парусом, позагорать на пляже… И тут еще ты – прекрасное видение! Ты хоть знаешь, насколько очаровательно ты выглядела в тот день? При одном взгляде на тебя меня накрыло банальной завистью – и тоже захотелось побыть хоть немного обычным парнем, беззаботным и веселым…

Кэти закусила губу, вспомнив день их знакомства. Потом в памяти всплыли картины солнечных дней, проведенных вместе с Сандро на берегу озера, их единственную ночь, бурную ссору и еще более бурное примирение…

Сопротивляться можно – но глупо. Правда в том, что она влюблена в этого мужчину, и то, что он хочет на ней жениться…

– Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Я не допущу, чтобы мой ребенок рос без отца – это прежде всего. Я не позволю тебе стать матерью-одиночкой. Этого уже достаточно…

– Не то, не то! Сандро, как же ты не понимаешь…

Он быстро подошел к ней, взял ее руки в свои, заглянул в глаза.

– Кэт, к чему эти мучительные для обоих разговоры? Мы старательно делаем вид, что сердиты друг на друга, говорим какие-то слова -а ведь все намного проще. Наши тела, наши губы говорят за нас. Ведь ничего не изменилось, не так ли? Ты по-прежнему хочешь меня, я хочу тебя…

– Не то, Сандро! Хотеть и любить – разные вещи!

– Не знаю. Для меня – одно и то же. С тех пор как ты пропала, я не мог даже смотреть на других женщин. Мне приходилось говорить дежурные комплименты, целовать чьи-то руки – но я помнил только тебя, сладость твоих губ, блеск глаз. Мы должны быть вместе!

– Не так все просто. Я работаю…

– Моя жена не будет работать. Тем более в твоем состоянии…

– Господи, что ты говоришь?! Какое еще состояние – я же не больна. Я беременна!

– Я сказал – ты работать не будешь!

Кэти прислушалась к своим ощущениям. Оказалось, это приятно – когда за тебя принимают решения. Кажется…

Сандро в свою очередь с изумлением уставился на нее.

– Что такое? Почему ты так смотришь?

– Ты не споришь со мной! Даже удивительно.

– Ты хотел бы, чтоб было иначе?

– Пожалуй… нет.

– Так, значит, ты тиран?

– Пожалуй… да!

Она улыбнулась – и тогда гордый красавец снова ее удивил. Он легко опустился на одно колено, взял ее руку и прижал к своей груди.

– Кэт, я признаю, что вел себя не лучшим образом, но прошу, чтобы это осталось в прошлом. Все, чего я хочу, это назвать тебя своей женой, и это вовсе не из-за ребенка… не только из-за него. Я думаю, что мы… предназначены друг другу. Пожалуйста, будь моей женой!

Кэти задумчиво посмотрела Сандро в глаза. Такой сильный, мужественный, решительный… может, у них действительно что-то получится?

На протяжении последних месяцев она, словно мантру, твердила себе, что сумеет стать прекрасной матерью-одиночкой – она и сейчас в этом не сомневается, но… честно ли это тю отношению к маленькому человеку, еще не пришедшему в этот мир? Два родителя в любом случае лучше, чем один… по крайней мере, когда они любят друг друга. С ее стороны, во всяком случае, никакого компромисса – она влюблена в Алессандро ди Каррара, хотя и боится, до сих пор боится в этом признаться…

Сандро с тревогой и надеждой ждал ее ответа, а Кэти все медлила. Потом с ее губ внезапно сорвалось:

– Кто была та рыжая красотка в бриллиантах?

Алессандро оцешил на минуту, а потом расхохотался.

– Это Клер Ван Занд, моя старая подруга и жена одного из моих компаньонов. Клянусь, мы просто друзья!

– Тогда – да. Я согласна.

Торжество промелькнуло в черных глазах, и Алессандро властно привлек ее к себе.

– Ты сделала меня счастливейшим из мужчин, Кэт! Любимая… я так соскучился по тебе…

Его руки скользнули под свитер, и Кэти мгновенно окаменела, вспомнив о своей изменившейся фигуре.

– Нет! Я… я теперь толстая…

Сандро не удержался от смеха, осторожно провел пальцем по пылающей щеке Кэти.

– Ты не толстая, Кэт, ты вся светишься, ты носишь моего ребенка, и я никогда не видел тебя более прекрасной… иди ко мне.

Она забыла обо всем, когда сильные руки Сандро бережно подхватили ее и положили на кровать. Когда его горячая кожа опалила жаром ее грудь. Когда в огненных глазах утонуло все – страхи, сомнения, слезы, неуверенность…

Они снова был вдвоем, они любили друг друга, и Кэти с изумлением и восхищение узнавала, что любовь может быть и такой – неторопливой, нежной, теплой и убаюкивающей. Она медленно возносилась куда-то в небеса и совершенно не боялась высоты, потому что Сандро был рядом с ней, и она почему-то не сомневалась, что так будет всегда, хотя еще мгновение – или вечность? – назад была вовсе не уверена в этом…

А потом, когда налетевший вихрь страсти обессилил их обоих, вычерпал до дна и выбросил, оглушенных и счастливых, на берег Великого Океана…

Сандро шепнул ей на ухо, не скрывая своей гордости:

– Вот теперь все правильно. Теперь я любил тебя так, как надо.

– Мне казалось, что лучше, чем в первый раз, быть не может, но сейчас…

– Я знаю. Я очень старался.

Кэти смотрела ему в глаза, доверчиво и влюбленно.

– Почему ты так злился в тот раз? Я все равно не понимаю… Ты боялся, что я забеременею?

– Нет. Не скрою, меня немного испугал этот факт, но злился я вовсе не поэтому. Ты не поймешь. Это мужское эго…

– Ну так объясни! Не думаю, что мужское эго так уж сильно запутанно. Да и я не дурочка, насколько мне известно.

– У тебя ужасный характер… Итальянки совсем другие.

– Итальянки постоянно бьют об стену посуду и все время кричат «мамма миа» – я видела в кино.

– Но они никогда не спорят со своим мужем. Покричат-покричат – и делают как он сказал.

– Вот хорошо, что ты об этом рассказываешь и что мы еще не женаты! Теперь у меня появились сомнения, правильно ли я поступаю… Так что там с эго?

– Уф… Не думал, что мне придется об этом рассказывать…

– А как же? Семейная жизнь – штука серьезная.

– Ну хорошо. Я сердился на себя.

– А орал на меня. Умно, надо взять на заметку.

– У тебя на языке живут дикие пчелы, Кэтрин Гроувз!

– Молчу-молчу. Давай дальше.

– Я злился, потому что потерял над собой контроль. Вел себя как обкурившийся кролик… Не понимаешь? Я же говорю, трудно объяснить… Быстрый секс – это удар по мужскому самолюбию. Первый звоночек будущего бессилия. Неспособность дать любимой женщине настоящее удовлетворение, довести ее до высшей точки наслаждения медленно, чтобы она почти сошла с ума от любовного безумия…

– И об этом думают мужики? Ну вы даете! Не эго, а сплошные комплексы.

Алессандро вздрогнул и с некоторой обидой посмотрел на золотоволосую фею. Совершенно никакой чуткости!

Он вздохнул и притянул Кэти к себе, положил ладонь на теплый живот и мечтательно улыбнулся, закрывая глаза.

– Спи, моя строптивая жена…

– Я еще не жена.

– Ты ею будешь.

– Сандро, а может, не надо так срочно…

– Надо, Кэти, надо. И знаешь почему? Потому, что я больше не хочу жить без тебя.

Сандро заснул, а Кэти еще долго лежала без сна, глядя в беззвездное лондонское небо за окном. Ей было о чем подумать…