Цифровая пуля

Глава 5 Вика

Покинув Дом культуры, я сел в свой автомобиль и позвонил в салон красоты «Эммануэль». Трубку взяла администратор. К счастью, Вика работала, и стригла она как мужчин, так и женщин. «К счастью, работала», потому что если бы Леоневская находилась дома, то в своей квартире она вряд ли бы приняла незнакомого мужчину. А на рабочем месте я смогу с ней поговорить на интересующую тему. Администратор записала меня к Вике на шесть часов, я поблагодарил женщину и отключил телефонную связь. До приема у парикмахера оставалось еще сорок минут – их, если повезет с пробками, вполне хватит, чтобы успеть вовремя.

С пробками мне повезло, не попал ни в одну и уже двадцать минут спустя ехал по улице Вишневой, зеленой, тенистой, прохладной. Я вынырнул из плотного потока машин, свернул на боковую улочку в глубь квартала и на пригорке, на крохотной стоянке, втиснул свою машину в узкое пространство между двумя автомобилями. Приоткрыв дверцу, с трудом, но все же сумел протиснуться в образовавшееся пространство наружу. Захлопнув дверцу, обошел несколько «благоухающих» мусорных контейнеров и приблизился к дому, где располагался салон красоты «Эммануэль».

Заведение, в котором работала подруга Аверьяновой, лепилось к торцу девятиэтажки и относилось к разряду элитных, это было сразу видно по оформлению – витрины в красно-белом цвете, с потолка свисают какие-то большущие, опять-таки красно-белые, серпантины, несколько голов манекенов с различными прическами, красно-белые гладиолусы. И в холле салона, куда я вошел, тоже было гламурненько – красные диваны, белые стены, красные рамки зеркал и портретов манекенщиц и манекенщиков, демонстрирующих различные прически; двухуровневый и двухцветный потолок – наружный уровень белый, внутренний, само собой, красный, освещенный мягкой подсветкой; стеклянные журнальные столики; телевизор на стене.

В холле находилось несколько дам, кто-то просматривал глянцевые журналы, кто-то, ожидая очереди, пялился в планшетник, в телевизор, а кто-то просто так сидел с задумчивым видом. Одни дожидались очереди к мастеру на первичный прием, а кто-то уже у него побывал и теперь с целлофановой шапочкой на голове сидел в холле, очевидно дожидаясь, когда волосы обесцветятся либо, наоборот, окрасятся в определенный цвет. Почувствовал я себя в обществе шикарных дамочек не очень уютно…

Зря, наверное, сюда притащился, и, тем не менее, придется побыть в шкуре модника ради встречи с Викой Леоневской. Я вздохнул и, найдя свободное местечко, уселся с видом скромника. К моей радости, томиться пришлось недолго. Несколько минут спустя из-за полупрозрачной, составленной из красно-белых ниток ширмы, прикрывающей вход во внутренние помещения салона красоты, вышла полноватая, уже немолодая женщина в юбке и рубашке и пригласила меня следовать за нею. Я тотчас поднялся и с радостью быстро двинулся за женщиной, желая поскорее избавиться от общества шикарных дамочек, в котором выглядел белой вороной.

Мы прошли за ширму и очутились в просторном зале, разделенном на кабинки перегородками. И здесь преобладал красный цвет. Стол же парикмахера был белым, так же как и стены. На самом деле Эммануэль занималась сексом в такой вот красно-белой обстановке или это фантазии дизайнеров?

Женщина подвела меня к крайней кабинке, усадила в кресло и ушла. Я с облегчением вздохнул. Значит, эта женщина – не Вика Леоневская, потому что если бы ею была она, то я очень бы удивился вкусу покойного Арсения Аверьянова. Но вот из боковой подсобной комнатки вышла и направилась ко мне настоящая красотка… Давненько мне не доводилось видеть таких аппетитных форм, хотя, честно говоря, не поклонник шибко выдающихся женских прелестей. Нет, у Вики эти части тела были не особо большими, в меру выпуклыми, и вся она была такая томная, длинноногая и будто дышащая сексом, что запросто могла сыграть в фильме «Эммануэль» главную роль. На ней был кружевной белый передничек, надетый на ультракороткую юбку и белую блузку – фирменную одежду служащих данного салона красоты – что добавляло ей сексапильности. Лицо у молодой женщины было под стать ее фигуре – милое, невинное, с чувственными, накачанными ботексом губами, большими удивленными глазами, вздернутым носиком. Добавляла шарма и прическа – темные волосы, постриженные под нечто среднее между «каре» и «сессон». Молодая женщина подошла и обволакивающим, приятным голосом проговорила:

– Здравствуйте! Как вас постричь?

– Вы Виктория Леоневская? – спросил я, как бы уточняя, что именно к ней записывался на прием.

– Да-да, конечно, это я, – голосом волшебницы, способной исполнить любое ваше желание, ответила молодая женщина, хлопнув при этом длинными, сильно накрашенными ресницами. – Так как вас постричь?

Глянул на себя в зеркало: и впрямь, постричься мне не помешает. И как это раньше не обращал на свой внешний вид внимания?

– На ваше усмотрение, – предложил я, не сводя в зеркале взгляда с ложбинки между грудей Виктории, где покоился золотой крестик, но, разумеется, не он привлекал мое внимание, а ее открытая почти до самых сосков грудь.

– Хорошо, – ответила Вика и сделала губами такое движение, словно чмокала кого-то в щеку. – Вы будете довольны.

– Надеюсь, – ответил я с сомнением, не очень-то доверяя мастерам в дорогих салонах красоты – оболванят или общиплют, как попугая, потом в спортшколу стыдно будет заявиться, засмеют.

– Только вынуждена предупредить сразу, – чувственно улыбаясь, сказала Леоневская, – мои услуги как мастера стрижки стоят очень дорого.

У меня вертелся на языке вопрос: а сколько стоят услуги «немастера стрижки»? – но я его не задал, спросил:

– Сколько?

Мастер назвала такую сумму, что в любое другое время я наверняка сказал бы «Спасибо», поднялся из кресла и ушел, но мой поход в салон красоты я включу в счет Аверьяновой, потому за свой карман можно не переживать, сказал:

– Согласен.

А вообще-то, интересно получается: Аверьянова платит любовнице своего мужа за то, чтобы она постригла сыщика, желающего кое-что узнать у этой самой любовницы. Ну, да оставим философию в покое, тем более что мастер приступила к своим обязанностям. Вика накинула на меня красный (чтобы пусто было этому цвету) пеньюар, развернула кресло и, удобно устроив мою шею на краю специальной раковины для мытья головы, включила воду и из лейки на гибком шланге стала смачивать мои волосы.

– Откуда вы узнали о нашем салоне и обо мне как о мастере? – поинтересовалась Леоневская и капнула на мои волосы шампунем. – Из Интернета или вам знакомые подсказали?

«Очень хороший вопрос, – подумал я с удовольствием, – прямо в тему!»

– Знакомая одна, – ответил я томно, испытывая негу от прикосновений ласковых пальчиков Вики, которые, намылив мою голову, нежно перебирали волосы. Сто лет не испытывал такого блаженства, наверное, с тех самых пор, когда мне, маленькому, мама мыла в ванной голову».

– Кто? – проговорила Вика, и ее жаркая грудь коснулась меня.

Господи, хорошо-то как! И на эротический массаж ходить не надо. Достаточно мытья головы у Вики. Ее стрижка, ей-богу, таких денег стоит!

– Екатерина Аверьянова, – произнес я сладострастно, еле сдерживая желание охватить Вику руками и прижать к себе!

– Катя? – удивилась Виктория и толкнула меня грудью. – Откуда вы ее знаете?

– Да так, – подался и я ей навстречу, как бы отвечая на этот чувственный порыв. – Познакомились недавно.

– Да-да, – скорбно проговорила Леоневская, направив струю воды на мою голову. – Бедная женщина, недавно похоронила мужа.

Вика перекрыла воду, отжала мои волосы и набросила на голову полотенце. Затем развернула меня лицом к зеркалу и стала насухо вытирать волосы.

– А вы-то сами откуда ее знаете? – поинтересовался я дрожащим голосом, поскольку Леоневская интенсивно трясла мою голову, елозя по ней полотенцем. Наконец она бросила его на стол, взяла расческу, ножницы и стала ловко орудовать ими, сооружая на моей лохматой голове прическу.

– Мы с Катей одноклассницы, – проговорила она беспечно, еще не зная, какой подвох я ей приготовил.

– А ее покойного мужа? – на ресницы мне попали постриженные волосы и щекотали веко. Изловчившись, я дунул на глаз так, чтобы убрать их. Получилось.

– Он учился на два класса старше нас, – ответила Леоневская, щелкая ножницами над самым моим ухом.

Ладно, прелюдию закончили, переходим к основной части моей встречи с Викторией Леоневской.

– Вика, а вы случайно не знаете, кто в день смерти Арсения видел его последним в живых? – спросил я невинным тоном.

Ножницы, которыми орудовала молодая женщина, зависли в воздухе.

– Не поняла? – проговорила она ставшим вдруг глухим голосом. Но она справилась с охватившим ее вдруг волнением и вновь защелкала ножницами.

Вика не случайный свидетель, каковым я считал охранника, а, возможно, причастная к преступлению личность, потому от нее не следовало скрывать истинную причину гибели Арсения, иначе не узнаю правды, и я ляпнул:

– Стало известно, что Арсений умер не своей смертью. – Я пристально смотрел в зеркало в профиль Виктории. – Его отравили.

Не могу сказать, что молодая женщина сильно удивилась. Она просто разыграла удивление, причем не очень умело.

– Что вы говорите?! – воскликнула она тоном плохой актрисы.

– Вот я и спрашиваю, – продолжая следить в зеркале за выражением лица Леоневской, произнес я. – Кто последним видел живым Арсения Аверьянова?

Лицо Вики стало злым и напряженным, однако она знала, что я смотрю на нее в зеркале, и через силу улыбнулась.

– Откуда мне знать, – она постаралась говорить так, чтобы ее голос звучал непринужденно.

– А мне известно, что именно вы приходили в фотостудию к Арсению незадолго до его смерти, – ударил я, разумеется, фигурально выражаясь, не в бровь, а в глаз.

Вика покачнулась, будто ей действительно заехали кулаком в лицо, и пробормотала:

– Глупости какие! Не видела я его.

Молодая женщина была растеряна, не знала, что сказать, а потому, положив ножницы и расческу, взялась за фен и принялась сушить мои волосы, пытаясь таким образом, пока я из-за шума работающего фена не мог говорить, собраться с мыслями. Я терпеливо ждал, когда закончится процедура сушки волос, наконец Вика отключила фен и вставила его в специальный держатель на стене.

– И кто вам это сказал? – спросила она строго, очевидно, внутренне собравшись и решив отбиваться от моих нападок до последнего.

Я не стал выгораживать Константина, чтобы не быть голословным.

– Охранник…

– Слушайте его больше, – фыркнула Вика, не зная, что ответить. – Врет он все.

Она взялась за машинку, включив которую принялась подравнивать мою стрижку.

– А еще охранник сказал, что вы довольно часто приходили к Арсению во время отсутствия в фотосалоне Екатерины и были любовницей ее супруга, – заявил я громко, стараясь своим голосом перекрыть жужжание электрической машинки.

Наверное, мой голос был слышен во всех уголках большого зала, где находилось еще несколько человек – клиентов и мастеров, – потому что Вика с беспокойством глянула поверх ширмы и, нависнув надо мной, сказала:

– Тише, пожалуйста, не мешайте работать.

Когда она закончила стрижку и положила машинку на стол, я снова задал вопрос:

– Ну, так что, Вика, вы расскажете мне о вашей последней встрече с Арсением в фотостудии один на один?

– Вы из полиции? – наконец заговорила молодая женщина.

– Нет, я частный сыщик, которого наняла ваша подруга, – признался я.

Леоневская молча взялась за фен и с его помощью принялась сдувать с пеньюара и с моего лица и шеи волосы.

– Вот что, частный сыщик, – проговорила она минуту спустя, откладывая фен и развязывая на моей шее сзади тесемки пеньюара. – Запомните, пожалуйста, ни в каких отношениях с покойным Арсением я не была, любовницей его не являлась и в гости к нему в фотостудию не ходила.

Проговорила эти слова Вика решительно, зло, сощурив глаза, потом вдруг преобразилась и ласково, с очаровательной улыбкой, сдернув с меня пеньюар, спросила, глядя в зеркало:

– Ну как вам моя работа?

– Великолепно! – похвалил я, и не солгал: из зеркала на меня смотрел молодой, симпатичный, с модной, немного асимметричной стрижкой мужчина. Да-да, я не ошибся, почему-то именно современная стильная стрижка подчеркивала мою мужественность. И чего я раньше так не стригся?

– Кстати, ваша подруга пока еще не знает о том, что вы были с ее мужем любовниками, – пригрозил я, тоже улыбаясь молодой женщине в зеркало.

– А ничего и не было, – усмехнулась Виктория и сложила пухлые губки бантиком. – Говорить можно все что угодно – доказательств нет.

Я все еще не терял надежды разговорить молодую женщину.

– А если они будут?

– Тогда и поговорим, – пообещала Леоневская, но таким тоном, на какой обычно переходят, когда хотят избавиться от надоедливого собеседника.

Я вытащил из кармана деньги, сунул их в передничек молодой женщине, ровно столько, сколько она попросила, чаевые в этом случае были неуместны, могла счесть за взятку ради получения нужной мне информации, и вновь попытался вернуться к интересующей меня теме:

– Но, Вика, может быть, вы…

– До свидания, молодой человек! – довольно решительно и грубо оборвала меня Леоневская. – Извините, меня ждут другие клиенты. Всего доброго!

Что называется, не солоно хлебавши я развернулся и двинулся к выходу. И в этот момент Вика мне негромко сказала в спину:

– И еще в качестве дружеского совета!

Я оглянулся. Молодая женщина смотрела мне прямо в глаза, смело и чуть высокомерно.

– Советую вам не впутываться в это дело – себе дороже.

– Спасибо за совет! – я поднял вверх два пальца, отсалютовав Леоневской. – Учту!

Поклонился, потом развернулся и направился прочь из зала салона красоты «Эммануэль».