Цветок пустыни

1 Побег

Из сна меня выдернул какой-то странный звук – открыв глаза, я поняла, что лежу практически нос к носу со львом. Усталость и голод притупили чувство самосохранения, да и как бы я могла спастись? Бежать, карабкаться на дерево? На своих подгибающихся ногах я бы и подняться не успела, как мощная лапа сбила бы меня с ног. Я тяжело облокотилась на дерево, в тени которого отдыхала от полуденного зноя африканской пустыни, и закрыла глаза, ощущая лишь жесткую кору на своем затылке и дыхание льва.

«Вот и все, – подумала я. – Мой путь окончен. Аллах, я готова». Теплая волна спокойствия разлилась по моему телу – наконец я освобожусь. Я открыла глаза и посмотрела прямо ему в глаза:

– Ну же, давай. Подойди и убей меня.

Этот лев был великолепен – грациозный, гибкий, с золотой гривой. Настоящий царь зверей. Такие, как он, с лету сражают антилопу или зебру. Хватило бы одного удара мощной лапы, чтобы выбить всю жизнь из моего тщедушного тела.

– Давай, кусай!

Лев не отрывал от меня взгляда – как и я от него. Для меня в этот миг существовали только его черные широкие зрачки. Он жмурился, затем отводил взгляд, облизывался – но не подходил. В какой-то момент он стал кружить, видимо, хотел оценить привлекательность добычи. Наверное, я его разочаровала, потому что в итоге он развернулся и пошел прочь, в пустыню. Я не вздохнула от облегчения, когда он растворился в песках пустыни, – умереть мне действительно хотелось. Но у Аллаха были для меня другие планы.

Мое странствие началось в тринадцать лет – я сбежала от собственного отца и брака с незнакомым мне стариком. Я родилась в сомалийской пустыне в семье кочевников. О моем плане побега знала только мама, она же мне и помогла. Я думала сбежать в столицу Сомали, Могадишо, к маминой родной сестре. То, что я ни разу не видела ни тетю, ни столицу, ни вообще какой-либо другой город, меня не смущало. Я была ребенком и верила, что случится чудо и все сложится удачно.

К побегу я ничуть не приготовилась – просто однажды ночью меня разбудила мама и сказала: «Пора!» Так, укутанная в легкую накидку, без еды и воды, я убежала в ночную пустыню.

Я даже примерно не представляла, как мне добраться до Могадишо, поэтому просто неслась куда глаза глядят сквозь пустыню. Я бежала всю ночь и день, словно напуганная газель. Вокруг меня расстилались красные пески пустыни, изредка взгляд цеплялся за чахлые кусты акации или верблюжьи колючки. Постепенно мой бег перешел в неуверенные шаги – жажда и голод подточили мои силы. Вот и началась моя новая жизнь. Что же будет дальше?

Вдруг мне почудилось, что кто-то кричит мое имя: «Ва-а-а-ри-ис!» Крик повторился – отец! У меня была фора в несколько часов, как он умудрился меня найти? Только потом я поняла, что он просто следовал за следами моих ног на песке. Я была спокойна: я молодая и резвая, отцу ни за что не догнать меня. Тем более он уже почти старик (по крайней мере, мне тогда так казалось). На самом деле ему было чуть больше тридцати.

Вскоре я поняла, что крик отца больше не преследует меня, и решила немного замедлиться. «Главное, – думала я, – просто не останавливаться. Он же должен когда-то устать?» Вдруг я оглянулась и увидела отца совсем близко, за соседним холмом. Он тоже меня заметил, и тогда я рванула что есть сил: быстрее, беги быстрее, Варис! Так мы и бежали, вверх-вниз по холмам, пока я не поняла, что уже очень давно не слышу окликов.

Мое сердце бешено стучало, словно все еще продолжало бежать по раскаленной пустыне. Отдышавшись, я спряталась за куст и прислушалась: тишина. Должно быть, отец потерял меня или решил, что гнаться за мной бесполезно, но я все равно продолжила идти. Теперь я была хитрее и старалась двигаться по каменистым участкам, чтобы не оставлять следов. На пустыню опускалась ночь, но отцу уже навряд ли удастся вернуться домой засветло – он, как и я, будет брести, ведомый звуками стада, смехом детей и перекрикиванием жителей племени.

Пройдя еще один скалистый участок, я решила, что пойду другой дорогой. Какая разница, в какую сторону идти, если не знаешь, где то, что тебе нужно? Я бежала прочь до самой темноты, до последнего луча солнца, скрывшегося за горизонтом. Обессиленная от голода, я рухнула отдохнуть под деревом.

Разбудило меня палящее обжигающее солнце. Только проведя свою первую ночь в пустыне, я поняла, что жизнь теперь моя не будет прежней – я осталась совсем одна.

Я скиталась по пустыне еще много дней. Останавливалась только ночью и в полуденный зной, когда двигаться было совсем невыносимо. Сколько – не знаю, я потеряла счет времени. Единственное, что я ощущала постоянно, – это невыносимый голод, жажду, страх и боль. Но больше всего мне не хватало мамы.

Мне уже ничего не хотелось – я оказалась не готова к свободе такой ценой. Мне не впервой было не есть и не пить несколько дней, но дольше я бы вряд ли протянула. Я ослабла и еле передвигала ноги, ступни потрескались, и каждый шаг причинял мне боль. Я сдалась. Лев казался мне избавлением от страданий. Но он не посчитал меня подходящей добычей. Не знаю, может, его отпугнули мои впалые ребра и щеки? А может, он почувствовал что-то и пожалел меня? А может, это было провидение. Не может же Аллах быть настолько жестоким, чтобы спасти меня ото льва лишь для того, чтобы позже я умерла от голода. Немного приободренная, я кое-как поднялась и побрела дальше.

И представляете, через несколько минут я набрела на пастбище верблюдов. Я отыскала верблюдицу с молоком и жадно, словно грудной ребенок, прильнула к ее сосцам. Меня заметил пастух, но я была в таком отчаянии, что меня не пугали ни его брань, ни звуки хлыста. Я успела выпить все ее молоко, прежде чем он прибежал, а потом дала деру что есть силы. Пастух только пару раз задел меня хлыстом – я была моложе и куда проворнее него, поэтому вскоре его ругань осталась далеко-далеко за горизонтом.

Жирное молоко верблюдицы вернуло мне силы. Я бежала уверенно и быстро, пока не набрела на какое-то селение. Такого мне раньше видеть не доводилось: там были дома, целые ряды домов из плотно утрамбованной земли! Между домами была широкая улица – по ней я шла, вытаращив глаза и внимательно изучая все вокруг.

– Да что с тобой, ты разве не видишь, где идешь? – окрикнула меня местная женщина. – О Аллах, что с твоими ногами! Ты должно быть из кочевья. Сойди с дороги, если хочешь жить, уйди в сторонку!

Я не поняла, в чем дело, и продолжала идти посередине дороги с низко опущенной головой. Но потом меня чуть не сбил грузовик, и все прояснилось. Это была дорога для транспорта. Я шла лицом к автомобилям и заглядывала в глаза каждого водителя, поднимала руку и мысленно молилась, чтобы хоть кто-нибудь мне помог.

В итоге мне удалось остановить один грузовик, но сейчас, даже через столько лет, я очень жалею, что не поверила своей интуиции. Я не горжусь историей, о которой я расскажу вам дальше. Но что поделать, если это случилось?

Этот грузовик перевозил необработанные камни для строительства. В кабине было двое мужчин. Один из них открыл дверцу и по-сомалийски сказал мне:

– Запрыгивай!

– Мне нужно в Могадишо. – Я чувствовала себя абсолютно беспомощной, а внутри все сжалось от необъяснимого страха.

– Я отвезу тебя куда угодно, милая, – ответил он, ухмыляясь рыжей улыбкой. Его зубы окрасил кат – наркотическое растение, широко распространенное в Африке. Я однажды видела, как отец жевал его. Женщинам строго запрещено его употреблять, и неудивительно: он делает человека очень агрессивным и возбужденным.

Подсознательно я чувствовала, что добром все не кончится, но как отказать этим мужчинам, не понимала. Мне велели полезать в кузов – это меня немного успокоило, ведь я буду далеко от водителя. Я устроилась в уголке на груде камней и укрылась – стемнело, и в пустыне стало прохладно.

Следующая картина – спутник водителя стоит около меня на коленях. Это был самый настоящий урод – дрожь пробирает, когда я вспоминаю его лицо и жуткий плотоядный взгляд. От такого чудовища сбежали даже волосы – у него была огромная проплешина. Половины зубов у него не было, а от остальных остались покрытые рыжим налетом пеньки. Все это обрамлялось маленькими мерзкими усиками.

К тому же он был очень полным – я поняла это, когда он спустил брюки. В возбуждении он приблизился ко мне и попытался развести мои ноги в стороны.

– Прошу вас, нет, нет!

Я намертво сжала ноги, будто они приклеились. Он стал со мной бороться – все было бесполезно, я не поддавалась. Тогда он размахнулся и со всей дури ударил меня по лицу. Ночной ветер далеко в пустыню разносил мои визги.

– ДА РАЗДВИНЬ НОГИ, СУЧКА!

Он завалился на меня всей своей огромной тушей и вновь ударил меня. Тогда я поняла, что нужно сменить стратегию – силой мне точно его не победить. Этот урод явно не в первый раз насиловал девушку и точно знал, что делать. Я притворилась, что согласна.

– Хорошо, ладно, – сказала я ему ласково. – Дай я только сначала схожу пописать.

Мои слова раззадорили его еще больше (конечно, девчонка сама согласилась!), поэтому он позволил мне отойти. Я забилась в самый дальний угол кузова, опустилась на корточки и выиграла себе немного времени. Я знала, как поступлю. Я спрятала в кулаке самый большой камень, который смогла найти, и легла рядом с этим уродом.

Едва он взобрался на меня, я угостила его ударом в самый висок. Раз! В голове у него помутилось. Два! Он свалился с меня. В тот момент я чувствовала себя воином из древних легенд – казалось, я способна на все. Я еще раз ударила своего врага и заметила, что у него из уха течет кровь.

Оказалось, что за нами наблюдал его дружок из кабины.

– Твою мать, что ты делаешь! – заорал он и стал подыскивать место, где бы припарковаться.

«Если он меня схватит, мне конец», – промелькнуло в моей голове. Подождав, когда грузовик немного притормозит, я с ловкостью кошки спрыгнула с кузова и помчалась что есть сил. Вслед мне доносился хриплый голос водителя: «Ты убила его! Убила моего друга!» Он гнался за мной сквозь колючий кустарник, но долго преследовать меня не смог – водитель был уже в летах.

Но он не сдался – вскочил обратно за руль и на всей скорости понесся сквозь пустыню. Я бежала в свете фар и буквально над ухом слышала мотор грузовика. Конечно, тот был быстрее. Мне удалось обмануть его, петляя зигзагами и меняя направление. Он потерял меня из виду и вернулся на дорогу.

Но я остановиться не могла. Страх не давал мне этого сделать, и я все бежала и бежала по пустыне, пока не наступил рассвет. Каким-то чудом я вновь оказалась на дороге. И хотя воспоминания прошлой ночи все еще заставляли меня дрожать, я понимала, что мне нужна машина. Нужно было убраться подальше от этого места.

Видок у меня был тот еще – вся пыльная, в лохмотьях, со спутанными волосами, руками-ветками и убитыми ступнями в язвах. Я подняла руку и остановила дорогой «Мерседес». За рулем сидел щеголеватый мужчина.

– Куда едешь?

– А вон туда, – сказала я, забираясь на роскошное кожаное сиденье и указывая пальцем на горизонт.

Мужчина обнажил великолепные белые зубы и расхохотался.