Девчуля для братвы

ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Конверт лежал на обувнице.

Плотный конверт с симпатичным снеговиком, который получил подарок под пушистой елкой.

Я закрыла входную дверь, сбросила шапку и припорошенные снегом угги.

Радостно схватила конверт и прямо в куртке запрыгала по прихожей от счастья. Мой муж – самый лучший! Сделал мне такой чудный подарок!

Мы все-таки поедем встречать Новый Год в Великий Устюг, к Деду Морозу. Глеб всегда говорил, что это скучно и по-детски.

Оказывается, специально. Чтобы сюрприз получился!

Там наверняка билеты на новогодний тур «Жемчужины Северного Кольца», о котором я мечтала целый год! Псков, Печоры, Кемь, Калевала – неужели я увижу красоты русского севера? Поеду по поезде «Золотой Орел Люкс»?

Да он ведь почти что «Хогвартс-Экспресс»!

От пришедшего на ум сравнения я засмеялась. Это путешествие действительно будет для меня волшебным. Особенно с Глебом – моим самым любимым и родным человеком. Мы вместе вот уже три года – самых чудесных и счастливых года в моей жизни.

Я осторожно потянула крафтовую бумагу. Вот бы не порвать конвертик. Надо будет обязательно сохранить его на память – снеговичок такой милый.      

С улыбкой и детским предвкушением радости вынула из конверта какие-то бумаги. Вот только на билеты они были совсем не похожи.

Фотографии.

Четкие. Яркие. Глянцевые.

Там был мой Глеб и какая-то девушка с платиновыми волосами.

На постели.

Фотки выпали из моих ослабевших рук и веером разлетелись по прихожей.

Не может быть. Конечно же, не может. Какая-то ошибка, инсценировка! Фотошоп. И хотя это доставляло мне нечеловеческую боль, я подняла одну из фотографий. Конечно, монтаж. Глеб и эта девушка просто взяты из разных изображений и приклеены друг к друг! Вон, как неестественно выглядят.

Мой муж работает ведущим, и у него очень много поклонниц. Правда, сейчас он уже не так популярен, как три года назад, когда мы познакомились. Но все-таки.

Кто-то захотел подставить Глебушку. Как же это низко!

Я с отвращением собрала снимки. Старалась не разглядывать и поменьше их касаться. Сначала хотела просто зашвырнуть в мусорную корзину, но не выдержала и перед этим порвала их в мелкие клочья.

Теперь нужно скорее позвонить любимому! Моя душа просто не выдержит, если я не услышу его дорогой голос. Когда мы только познакомились, он называл меня «Бэмби» - сравнил с известным героем диснеевского мультика. Со временем это прозвище сократилось до простого «бэби», но в сердце моем была теплота и любовь, когда он называл меня так.

Странно только одно – как конверт с отвратительным монтажом попал к нам в квартиру? Не к двери подкинули, не в почтовый ящик…

Я принялась набирать номер Глебушки, но пришлось сбросить, потому что в дверь позвонили.

На пороге стояла девушка.

Высокая и стройная. Ослепительно-белая шуба из горностая. Модельные сапоги на огромных каблуках. Платиновые волосы до пояса лежат крупными, красивыми локонами. Лицо такое – что хоть завтра в кино королеву играй.

Она показалась мне смутно знакомой, но спросить банальное «Кто вы?» я не успела…

– Ну привет, матрешка, - сказала гостья.

Она окинула меня с ног до головы таким презрительным взглядом, что мне сразу стало не по себе.

Тогда-то я ее и узнала. Это была та самая девица с фоток. Только одетая.

– Как вы смеете? – возмутилась я. – К чему весь этот фарс с фотографиями? Думаете, я поверю, что Глебушка мне изменяет? Если вы хотите расстроить наши отношения, то глубоко заблуждаетесь! Глеб любит меня. Мы вместе уже три года. И ничто нас не разлучит! Стоило вам стараться. Дорого, наверное, заплатили тому, кто делал монтаж?

– А ты еще более блаженная, чем рассказывал Глеб, - сморщила точеный носик она. – Эти фотки настоящие, дура. Сделаны были два дня назад в отеле «Алексес». Мы неплохо там развлеклись.

– Неправда! Два дня назад у Глеба была ночная съемка передачи! Он вернулся под утро и очень устал.

– Конечно, он устал, - хихикнула девица. – Ни минутки поспать мне не дал.

Не может быть! Она врет, врет! Глеб очень любит меня. И я его. У нас чудесная семья. Только деток нету. Я очень хочу, но Глеб говорит, сейчас не время.

– Ложь… - прошептала я. – Вы лжете.

– Знаешь, почему он еще не бросил тебя, матрешка? – она бесцеремонно толкнула меня и шагнула в квартиру. – Из жалости. Он просто тебя жалеет, но при этом каждый день хочет покончить с тобой. Глеб больше не может терпеть тебя в своей квартире и в постели. Ты – абсолютный ноль. Ненужный придаток к богатому, красивому и успешному мужчине. Я решила немного помочь ему избавиться от балласта. Я сделала эти фотографии, чтобы спустить тебя с небес на землю.

«Неправда», - как заведенная, повторяла и повторяла я. А сама безвольно отступала назад под ее напором. Пыталась уцепиться за остатки здравого смысла. Самый милый, добрый, близкий, дорогой человек просто не может со мной так поступить. Глеб – моя истинная любовь, мой суженый навеки.

– Да ты посмотри на себя! – девица дернула меня за капюшон домашнего трикотажного платья. – Ему элементарно стыдно показаться с тобой в свете. Одеваешься, как торговка с Люблино. Сколько раз он давал тебе денег на нормальное платье! А ты вместо того, чтобы приобрести себе что-то приличное, покупала ему эти свои дурацкие безвкусные подарочки. Шарфы с убожеской расцветкой, шерстяные носки... Можно вывезти девушку из деревни, но вот деревню из девушки… Глеб постоянно это повторяет. Бедняжка, он так от тебя устал.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Я успокоилась почти сразу после ее ухода. Даже напевала что-то, пока готовила ужин для Глеба.

Само собой, все, что сказала эта противная девица - бред сумасшедшей. Это же мой Глеб. Мой любимый муж. Заботливый, ласковый и самый чудесный мужчина на свете. Он не мог меня предать!

А она, эта… все выдумала. И жуткие слова, которые якобы принадлежат ему, и про отель и… про свою беременность. В конце концов, отцом ее ребенка может быть кто угодно. Но это сто процентов не мой Глеб!

Ну а по поводу ключей… Да она их просто нашла! Месяц назад я потеряла ключ от квартиры, но замки мы с Глебом почему-то не поменяли. И вот результат!

Я чувствовала вину перед мужем. На какое-то мгновение я поверила в эти гнусные обвинения. Как некрасиво с моей стороны. Чтобы оправдаться перед самой собой, я приготовила его самые любимые блюда. Правда, с борщом пришлось повозиться. Зато он получился рубиново-красный и пах так ароматно, что у Глеба уже с порога должны были потечь слюнки. Но мне эти хлопоты - в радость. Я даже в магазин за сметаной сбегала. Потому что какой борщ без сметаны и зелени? Майонез тут не подойдет.

Скоро будем вместе сидеть рядышком на кухне, и гадать, откуда взялась эта странная девушка. И да, надо завтра же поменять замок на двери. А то вдруг она вздумает вернуться. И даже скорее всего. Надо оградить себя от этого. Не дать вползти ледку в наш теплый и уютный мирок.

Любимый запаздывал, и я включила телевизор. Показывали отрывок из сюжета, который сделал Глеб. Ох, и наделал же он шума!

Когда мы только познакомились, он был звездой ТВ. Ведущим мегапопулярного реалити-шоу. Именно оно и свело нас вместе – почти сразу после финала Глеб сделал мне предложение. Мы сыграли скромную свадьбу в маленьком кругу гостей. И зажили припеваючи.

Правда, было одно но. Именно после того, как Глеб на мне женился, его популярность стала падать. То шоу, ведущим которого он был, закрыли, а в новые его почему-то не приглашали. Любимый, конечно, не отчаивался. Не раз повторял, что обрел в жизни главное – то есть меня.

Сейчас Глебушка работал ведущим утреннего выпуска на одном второстепенном канале. Он говорил, что большего ему и не надо. Я, как и все, была сильно удивлена, когда он сделал для передачи резонансный сюжет про одного криминального авторитета.

Оказывается, любимый провел свое собственное расследование. Глеб был очень горд собой. Ведь наконец-то о нем снова заговорили. 

Вдоволь налюбовавшись на своего обожаемого на экране телевизора и наслушавшись о темных делишках некоего Эдуарда Лиханова по кличке Эдик, я задремала.

Проснулась, когда уже стемнело. В прихожей завозились с ключом. Побежала встречать любимого. 

Вроде не видела его всего день, а уже соскучилась.

Глеб шагнул в квартиру. Не поздоровался. Не улыбнулся. Не обнял меня.

– Привет! А я твой любимый салат с морепродуктами приготовила. И еще борщ. Только он остыл, наверное, уже… Ну ничего, мы это исправим. Я сейчас... Тебе побольше или поменьше? Со сметаной и зеленью, как всегда?

– Я ужинал.

– Где?

– В ресторане, -  отмахнулся супруг, снимая свою роскошную дубленку.   

– В ресторане? – удивилась я.

В душу стало медленно вползать что-то темное. В ресторан мы всегда ходили вместе. Правда, очень редко. Хотя, может, он там по работе с кем-то встречался. И даже скорее всего. 

А я тут со своими глупыми и унизительными подозрениями... Надо гнать их прочь!

– Что меня всегда в тебе поражало, так это твоя способность корчить из себя святую невинность, - поморщился Глеб. – Ты же все знаешь – Олеся уже была у тебя. Зачем спектакль тогда устраиваешь?

– Я не… Олеся? Эту девушку зовут Олеся? Так это правда? Она ждет ребенка? От… от тебя?

Я медленно сползла по стенке на пол. Ноги просто не держали. Крепость спокойствия, которую я медленно возводила вокруг себя по кирпичикам весь этот день, разлетелась вдребезги.

– Да. И я его тоже очень жду, - визгливо, совершенно на него не похоже сказал мой муж.

– Но я бы… Я так хотела малыша! Я бы родила тебе… - горячо зачастила я. – Ты всегда говорил, сейчас не время.

Как будто это могло что-то изменить.

– Ты не понимаешь… - красивое лицо Глеба некрасиво искривилось. – Я не хотел ребенка от тебя! Какое же облегчение наконец сказать правду – спасибо Лисичке. Ты мне осточертела. Надоела до чертиков с этим вечным наивным лицом и своим «Глебушка, не хочешь то, не хочешь это»… Обычный коврик для ног – вот ты кто такая. Ни тайны, ни загадки. Простая, как ситцевые трусы. Надоела. Со смерти ты мне надоела, Ульяшенька, матрешечка ты стоеросовая…

Не верила в то, что любимый говорит все это. 

Зашлась страшными рыданиями. Не могла их сдержать.

– Но как же… «Царевна-лягушка»? Реалити-шоу, на котором мы познакомились? Ты выбрал меня… Как же наша любовь?

– Я не выбирал тебя, - захохотал Глеб. – Я что, совсем что ли, идиот, выбрать деревенскую телку, когда за мной такие девки в Москве табуном бегали? Мне заплатили за эту неземную любовь и всю эту историю. Заплатили очень большие деньги. Иначе ты думаешь, я стал бы со свиньями в грязи валяться? Шоу загибалось. И чтобы поднять его рейтинги, организаторы придумали всю эту, якобы правдивую историю. Что звезда может влюбиться в обычную девушку из деревни и жениться на ней. Ой, как трогательно. Достаем платочки и начинаем рыдать! Орги на всей этой лаже столько бабла подняли, сколько тебе и не снилось. И никогда не приснится. Три года по условиям секретного контракта я отпахал с тобой. А теперь, наконец-то, могу послать тебя куда подальше и нормально заняться своей собственной жизнью! Вот документы на развод.

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

Забившись в угол заднего сиденья машины, я отчаянно рыдала, и никак не могла успокоиться.

Неужели все, во что я верила, оказалось гнусной ложью?! Моя любовь, трогательность, доверчивость корчились в ужасающих муках. Боль была такой силы, что казалась физической. Реальной, настоящей болью, когда сломала руку или ногу. И перелом при этом открытый. Из него торчат осколки кости, во все стороны брызжет кровь…

А ты пытаешься терпеть, но кажется, что эта рана не пройдет никогда.

– Девушка, я, конечно, понимаю, что у вас какая-то недодрама, но вы не могли бы взять себя в руки? – неприязненно обернулся таксист. – Своим воем вы мне машину вести мешаете. Давайте врежемся куда-нибудь, тогда еще трагичнее станет!

– Извините, - глотая слезы, прохрипела я.

Перед глазами неслись картины нашего знакомства с Глебом. То, как я в первый раз его увидела. Как он заговорил со мной. Я и не надеялась, что такой красивый парень может обратить на меня внимание. Но постепенно доверилась ему и открылась перед ним. Отдала всю себя.

Оказывается, это было частью грандиозного шоу. Ему заплатили, а я… На самом деле я его раздражала.

Истерика нахлынула с новой силой. Чтобы не злить водителя, я закусила руку. Немного, но помогло справиться с рыданиями.

Он привез меня в исторический центр города, к красивому старинному жилому зданию. Наверное, снять здесь квартиру стоит бешеных денег. Глеб не поскупился. Все-таки в чем-то мой муж, почти уже бывший муж, проявил заботу. Я должна быть ему благодарна. 

Кстати, насчет денег. У меня их до смешного мало. Поэтому нужно перейти в режим жесткой экономии – не сказать, что на моей работе мне так уж много платили. Как назло, у таксиста не оказалось сдачи, поэтому пришлось расплатиться с ним крупной купюрой. Одной из немногих купюр, что у меня остались…

Прижимая к себе спортивную сумку, я позвонила в нужную дверь, которую нашла не без труда. Когда я собирала вещи под пристальными взглядами Глеба и Олеси, то находилась в таком состоянии, что с трудом соображала, что и зачем делаю.

Тяжелая дверь распахнулась. Я почему-то ожидала увидеть на пороге какую-нибудь милую старушку, но никак не бритоголового амбала под два метра ростом. По виду он был настоящим циклопом, хоть и оба глаза у него были на месте.

– Здравствуйте, - приветливо сказала я. – Мой муж снял у вас для меня квартиру. Я – Ульяна.

– Ты заставила хозяина ждать, - протрубил циклоп, втащил меня внутрь и захлопнул дверь.

Растерянным взглядом я обвела место, где оказалась.

На жилое помещение это место походило мало. Вернее, совсем не походило. Вычурная мебель. Полумрак. Какие-то люди. Приглушенная музыка. Мигающие люминесцентные лампы в виде пальм, стрелочек, каких-то надписей на английском.

– Знаете, я, наверное, пойду… - мяукнула я, и безуспешно попыталась выскочить за дверь.   

Циклоп живо вернул меня обратно и куда-то поволок.

– Помогите! – верещала я и тянулась к людям, которые попадались по пути.

Но они скользили по мне равнодушными взглядами и возвращались к своим делам. Мелодично тренькали игровые автоматы. Бодро крутилась рулетка. Стукались друг о друга бильярдные шары. Падали на зеленое сукно покерного стола карты.

Ой, мамочка, где я оказалась? Как меня вообще сюда впустили?

Похоже, я что-то перепутала и попала не в снятую для меня Глебом квартиру, а в какое-то… совершенно другое место.

Без каких-либо церемоний амбал завел меня в кабинет, обставленный со всей роскошью и даже помпезностью. Здесь находилось несколько мужчин, но мой взгляд сразу приковал тот, что сидел за дубовым столом.

На вид ему было лет сорок, или даже больше. Совершенно лысый череп блестел, точно смазанный маслом. Лицо его с пористой, грубой кожей было сплошь в рытвинах и оспинах, а пальцы были сплошь татуированы перстнями.

Он странным образом напомнил мне Шрама в окружении гиен из мультфильма Диснея.

– Она, - коротко пояснил циклоп и толкнул меня вперед.

Грубость, с которой он это сделал, вызвала у меня слезы. За что так со мной? Я ведь ничего ему не сделала! Чтобы удержаться на ногах, я схватилась за край стола.

– Отпустите меня, пожалуйста... – всхлипнула. – Я квартирой ошиблась... Я случайно к вам зашла… Можно, я пойду? Мне нужно… Я перепутала… Я никому не расскажу, что тут у вас…

– А что тут у нас? – вскинул брови лысый.

– По-подпольное казино, - ответила я и отшатнулась.

Взгляд лысого был взглядом хищной акулы – того и гляди раскроет пасть, полную зубищ в три ряда. Пасть он действительно раскрыл. Чтобы рассмеяться. Зубы там оказались золотыми.

Посмеялись и остальные мужчины в комнате. Обидный, противный, пугающий хохот гиен.

– Смешная… девчуля, - заметил лысый. – Случайно сюда зашла, говоришь? А Глеб Рудной кем тебе приходится, а?

– Глеб? – удивилась я. – Муж… А откуда вы его знаете?

Глупый вопрос. Глеба все знают – он же ведущий в телевизоре. И все же… Странно. Тревожно.

Что-то не так.

– Муж, говоришь? – ухмыльнулся лысый. – Значит, никакой ошибки нет. Тогда у меня для тебя кой-какие новостишки, милая.

– Новостишки? – я сглотнула.

– Этот балабол серьезных людей обидел, - сложив синие от татуировок пальцы, скорбно сказал лысый. - Серьезную напраслину на них нагнал. Такое, конечно, у нас не прощается, но фраерок ушлым оказался. Выкрутился и откупиться смог. Снял опровержение своего сюжетца позорного. И отбашлял в общак - все честь по чести. Но помимо бабосов особый подгон для братвы посулил. И не обманул. 

ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Какой-то бред. Дурной сон. Жуткий кошмар.

Сейчас я проснусь дома, в своей постели, задыхаясь от крика ужаса. Но Глеб, мой обожаемый, чуткий, любящий Глеб обнимет меня и приласкает. Ведь все хорошо.

«Успокойся, Бэмби», - нежно скажет он. «Успокойся, любовь моя. Я же с тобой...».

– Это ошибка, - пролепетала я и нащупала в сумке телефон.

– Никак в полицию звонить надумала, девчуля милая? – осклабился лысый. – Зря ты. Этот адресок для ментов заговоренный. Не приедут они.

Он кивнул циклопу за моей спиной, и тот грубо отобрал у меня единственное средство связи с внешним миром. Без него я почувствовала себя совсем незащищенной.

– Это мое! Верните! Что происходит?

Я захныкала, беспомощно оглядываясь в разные стороны. Но везде встречала только одно – хищные, голодные взгляды гиен, готовых накинуться на добычу по одному только повелению своего главаря.

Рванулась к выходу, но циклоп поймал. Брыкалась и царапалась, понимая, что это – дело зряшное. Где мне сладить с таким-то гигантом?

– Зря рыпаешься, девчуля. Себе же хуже делаешь. Все равно за косяк мужика своего отвечать придется, - сказал лысый.

– Глеб бы никогда со мной так не поступи… - выкрикнула я, но замолчала на полуслове.

Я никогда не сомневалась в своем муже. Всегда любила его беззаветно и преданно. Доверяла. Благодарила судьбу и бога за то счастье, что мне было послано. За то, что мои чувства взаимны. Когда он смотрел на меня, видела в его взгляде свое отражение. Видела любовь и заботу.

Так мне казалось.

Никогда в жизни бы я не поверила в то, что за моей спиной он встречается с любовницей. Насмехается надо мной так жестоко и нагло. Что вся его любовь была фальшью, стремлением получить выгоду. Деньги.

Но я всегда считала – Глеб к ним равнодушен. Он легко получал их, а потом так же легко спускал огромные суммы. Мог позволить себе купить какую-нибудь коллекционную бутылку вина или фирменные кроссовки ограниченной серии, инкрустированные стразами Сваровски. Я никогда не понимала такого расточительства. 

Когда Глеб давал мне деньги, я всегда отказывалась. Махала на него руками. В конце концов, я ведь работала и получала кое-что там. Но он начинал нервничать, и припоминал мне тему, которая особенно его бесила. Три года назад, когда я победила в реалити-шоу, то мне были положены роскошные призы. Но я от них отказалась. Думаю, так было честнее. Глеб тогда ругался, злился, пытался уговорить меня, но все бесполезно. Я была уверена в своем решении. Наша первая крупная ссора... Потом, конечно, все успокоилось и мы помирились. Но он нет-нет, да напоминал мне о моем ужасно глупом, по его мнению, решении..

Поэтому приходилось принимать "подарок" в виде денежного эквивалента. Но ноги сами несли меня не в брендовые бутики, а в самые обычные магазины. Когда я приходила домой с какой-нибудь мучительно долго выбранной кофтой или брюками, он в шутку называл меня «деревенщиной». Я и сама понимала, что он прав – у меня совершенно не было вкуса. Но я думала, что любят не за это. Не за умение красиво одеваться…

Я думала, просто любят. И все.

– Что ж, а давай проверим, - хмыкнул главарь. – Может быть, это сделает тебя покладистее. 

Он набрал номер на сотовом, и поставил на громкую связь. С замиранием сердца я услышала голос Глеба.

– Ну, здорово, фраерок.

– Здравствуйте, Эдуард Геннадьевич, - в голосе моего мужа был явный страх и он зачастил. – Программа с опровержением выйдет завтра. Как вы и потребовали, там я каюсь и посыпаю голову пеплом, что оклеветал такого порядочного человека, как вы, Эдуард Геннадьевич. Я еще добавил, что вы благотворительностью занимаетесь, детским домам помогаете. Вот, к новому году подарки детишкам готовите. Акция! Все желающие присоедениться к доброму делу могут отправить короткое смс на номер. Все перечисления, разумеется, тоже будут вашими.   

– Это ты молодец, Глебчик. Хорошая инициатива, хвалю,  - одобрительно сказал лысый. – Женушка твоя у меня, как ты и обещал. Хорошая такая девчуля, сочная. Шумная только больно. Бугуртит. В полицию звонить удумала. 

– Делайте с ней, что хотите, - услужливо предложил Глеб. – А что шумная – она быстро заткнется. Вмажьте ей разок – и все дела. Она сама деревенская, родители – никто. Так что последствий не будет.

– Глеб! – не выдержала я и зашлась горячими слезами. – Глеб, как ты можешь так поступать со мной? Так говорить о моих родителях? О Наталье Семеновне… Папе…

– Если честно, мне никогда они не нравились, - отозвался в трубке муж. – От них навозом несло. Точно так же, как и от тебя.

– За что, Глеб? – закричала. – Просто скажи, за что?

Сердце разрывалось на части от непереносимой боли. «Зайчик, ну ты скоро там?», - послышался в трубке капризный голос Олеси.

Не верю! Не может быть, неправда! Мой милый, любимый, нежный, заботливый Глеб не может оказаться таким чудовищем. Поступить со мной так отвратительно и подло. Отдать на потребу этим явно криминальным личностям.  

– Я три года потратил на такую тупую деревенскую чушку, как ты. Из-за тебя меня перестали в нормальные места приглашать, а про баб я вообще молчу. Вечно скрываться приходилось. Как же меня это достало. И ты достала. Так что считай это справедливой платой за драгоценное время, которое я на тебя потратил, - равнодушно ответил Глеб и отключился.

ГЛАВА 5

ГЛАВА 5

В дверях Обезьян посторонился, чтобы пропустить в кабинет Лиханова какого-то мужчину.

Сопротивляясь своему мучителю, я дернула его за рукав и прошептала: «Помогите мне, прошу…».

И только потом встретилась с ним глазами.

В этот миг все окружающее словно перестало существовать.

Отдалилось.

Он был красив. Намного красивее моего мужа, который когда-то входил в десятку самых завидных холостяков страны. Внешность Глеба - идеальная, вылизанная, рафинированная, являлась частью его хорошо продуманного образа.

В этом же мужчине была порода и особенная стать. Чувствовалась жесткая мужская энергетика и беспринципный характер. Темные волосы были гладко зачесаны назад, черное пальто до колен небрежно распахнуто, а на пальце блеснула золотая печатка. Было в нем что-то дикое. Звериное.

Волчье.  

Ноги мои подогнулись под тяжелым взглядом янтарных глаз. Сердце ухнуло и с размаха полетело куда-то вниз. В пропасть.

Заброшенный дом, в который я по глупости полезла. Раненый мужчина, который выжил после страшного покушения на свою жизнь, и которого я лечила под дулом пистолета. На след которого по моей вине вышла вся полиция округи и те, кто хотел его убить.  

Опасный. Непредсказуемый.

«Не попадайся мне больше на глаза, Красная Шапочка», - сказал тогда он.

Я и не собиралась. Наоборот, боялась этого больше всего на свете.

Но небеса рассудили иначе. Я попалась.  

Это был Вольф.

Окинув взглядом меня и Обезьяна, он прошел мимо и, не поздоровавшись, поинтересовался:

– Что за девчонка?

– И тебе здравствуй, Вольф, - отозвался Эдик. – Девчулю эту один фраерок на потеху братве подогнал. Жорику нашему она больно уж по нраву пришлась. Вот он ее и первым распробовать собрался.

– Я ее забираю.

– Йто хак так, забиаешь? – возмутился Жорик. Как выяснилось, он еще и нещадно картавил. – Я йту сладулю певхым иметь буду! Сколько захкочу, стхолько и буду!

– Второй раз я обычно не повторяю, - резко оборвал его Вольф. – Но для умственно отсталых могу сделать исключение.

Жорик возмущенно запыхтел, а Эдик с деланным возмущением покачал лысой головой:

– Девчуля, конечно, аппетитная. Твое желание, Вольф, понятно. Но Жорик на нее первым право заявил. После него – пожалуйста, развлекайся с ней сколько душе угодно. Но нельзя забывать о коллективе, ты же понимаешь, дорогой, нельзя.  

– Убери от нее руки, клоун, - не дослушал лысого Вольф.

В одно мгновение в его вытянутой руке оказался пистолет. Дуло было направлено прямо Обезьяну в лоб.

­– Мне жаль, что приходится повторять, но, видимо, с такими, как ты, иначе нельзя, - бесстрастно сказал Вольф. – Девочка пойдет со мной. На этот раз я ясно выразился?

Над верхней губой Обезьяна выступил пот. Он весь затрясся. Такой, объятый испугом, он был еще противнее.

– Пусть уберет пушку! – заверещал он. – Это беспредел! Беспредел!

– Постойте, постойте, - поднял руки ладонями вверх Лиханов. – Стопе кипешу. Сейчас разберемся, все честь по чести. Раз из-за девчули этой проблема обломилась, надо по-другому решить. По-нашему. По-честному. Сейчас не девяностые, а мы не беспредельщики какие-то. Не так ли, Вольф?

Он кивнул одному из мужчин и тот тут же спешно подал запечатанную колоду карт. С крокодильей улыбкой Эдик сделал приглашающий жест. Пистолет Вольфа исчез так же непонятно, как и появился. Легонько усмехнувшись, он сел за стол и взял карты. Обезьяну ничего не оставалось, как последовать его примеру. 

Они играют на меня в карты! Мамочка! Они действительно играют на меня в карты. Могла ли я еще вчера подумать, что Глеб предаст меня, и я окажусь в каком-то вертепе среди самых настоящих бандитов. И они будут разыгрывать меня в покер, как вещь…

– Это невозможно! - заламывая руки воскликнула я. – Прекратите! Я живой человек, и у меня есть чувство собственного достоинства. Вы должны меня отпус…

– Цыц, аллюра! – гаркнул Эдик и взглянул на меня так страшно, что я попятилась в угол. – Жорик тебя научит, как вести себя надо!

Судя по радостному виду, Обезьян действительно выигрывал у Вольфа. Он довольно скалился, подмигивал и кидал на меня масляные взгляды. Один раз даже посмотрел на меня и, пользуясь тем, что никто не видит, несколько раз толкнул щеку языком изнутри. Смысла этого я не поняла, но догадалась, что это был намек на что-то очень противное и неприличное.

В отличие от лучащегося довольством Обезьяна Вольф был совершенно непроницаем. Присаживаясь за стол, он даже не снял пальто, словно не рассчитывал задерживаться и вообще не воспринимал это всерьез.

Однако игра затягивалась, и внимание всех присутствующих сейчас было приковано к ней. Мужчины и даже сам Эдик сделали ставки, причем ставили в основном на Жорика.

Пользуясь тем, что все были увлечены покером, я сделала пару осторожных шажков к двери. Но циклоп, который притащил меня сюда, прищурился и помахал из стороны в сторону указательным пальцем.

Я затихла. Горло нещадно саднило – больших трудов мне стоило сдерживаться и не рыдать во весь голос. Каким бы не был исход игры – ничего хорошего меня не ждет.

ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

Бандиты заулюлюкали, затопали, засвистели. Обезьяна подбадривали, хлопали по плечу, советовали, как со мной надо… Чтобы была покорной и удовольствие доставила.

Он хохотал и радостно принимал поздравления. На эмоциях даже вскочил и исполнил какое-то нелепое коленце. Очевидно, девушки, даже с низкой социальной ответственностью, его вниманием не баловали.

– Пусти меня ты, мама, пусти меня, хгодная, пусти, ведь мне идти похга… - лыбясь щербатым ртом, пропел Обезьян и направился ко мне. – В Лазухгном шум и песни, и там бхгатва гуляет, и не мешают мусора… Девчулечка – кхасотулечка мо-о-о-о-я! Вот мы с тобой загуляем, вот мы с тобой загудим…

Вольф поморщился и кинул свои карты на стол.

– Каре, - отрывисто сказал он и поднялся.

Один из бандитов сунулся в его карты.

– Жорик, братское сердце, и правда, четыре царя, - с удивлением резюмировал он.

Торжествующая улыбка победителя сошла с лица Обезьяна. Оно стало жалким и злым.

– Да как так-то? Как так? – закричал он. – Не может такого быть! У него не могут быть цари! Там не…

­– Я не понял, ты мне что-то предъявить хочешь?

Вольф обернулся, пригвоздив возмущенного Обезьяна к месту одним только взглядом.

– Нет, - промямлил Обезьян, внезапно перейдя на «вы». – Нет-нет, что вы…

– Претензий нет, игра была честной, - подхватил Эдик. – Забирай девчулю, Вольф. А как вдоволь с ней натешишься, отдашь ее Жорику, а тот еще кому-то, кто желание выскажет. Потому как забывать нельзя, что не в личное ваше пользование она была фраерком подогнана, а для всей братвы. Законы наши святы и мы их чтим, чтобы не было беспредела. Ты же чтишь законы наши, Вольф? 

Он ничего не ответил. Тяжело глянул на Лиханова своими волчьими глазами и кивнул мне:

– Пошли.   

– Я не пойду… - едва слышно прошептала я. – Это не… Невозможно. Я не кусок мяса! Не игрушка! Не вещь. Вы не можете так мной распоряжаться. У нас свободная страна, а то, о чем вы говорите – это рабство какое-то!

– Нет, ты посмотри на нее, смешная какая! - захохотал Эдик Лиханов. – Коли ты с девкой справиться не можешь, Вольф, чтоб гладкой стала, придется нам все-таки ее уму-разуму научить. Раз она по-хорошему не понимает. Пустим девчулю по кругу. Прямо сейчас.

– Вы не посмеете! – сглотнула я и нервно сжала пальцы. – Я полицию вызову!

Я тряслась от ужаса и не знала, что мне делать. Вспомнись фильмы, где с героиней в подобных ситуациях обращались очень жестоко. Я, правда, такое кино не смотрела – я любитель мультиков Диснея. Смотрел Глеб, и мне волей-неволей приходилось составлять ему компанию, чтоб ему не было скучно одному. Он обожал жестокие, мрачные и реалистичные фильмы. Как он выражался, «чтобы грязь и снег в лицо». Любимое кино Глеба так и называлось «Грязь». Он пересматривал его раз сто, и каждый раз шумно восхищался главным героем – продажным полицейским, поступающим отвратительно и мерзко.

Мне же после этого фильма хотелось только одного. Помыться.

Мои любимые мультфильмы про принцесс и то, что надо следовать за мечтой,  Глеб высмеивал.

Порой он делал это особенно гадко и обидно. Как-то он позвал меня и сказал, что скачал новый классный мультик, чтобы мы вместе могли посмотреть его на большой плазме. Каково же было мое потрясение, когда это оказался мультфильм для взрослых. Пунцовая от стыда, я убежала, а Глеб потом долго смеялся, припоминая эту удачную, как ему показалось, шутку.

Тогда мне хотелось верить, что он смеется по-доброму, по-дружески подтрунивая… Но сейчас я понимаю, что мне хотелось выдавать желаемое за действительное. Глеб издевался надо мной.

Сотни связанных с ним мелочей, о смысле которых я не задумывалась, или убеждала себя, что это в норме вещей, сейчас обрели совсем иной, гадкий, некрасивый смысл.

Откуда в нем взялось столько жестокости? В начале нашего знакомства он был таким добродушным и милым…

Как я могла так слепо ошибаться?

Самое жуткое в том, что я, наверное, продолжаю его любить…

Слезы, которые я загоняла вглубь себя, и страдания, вызванные черным предательством близкого человека, нахлынули с новой силой.

– Отойдите от меня! – закричала я. – Вы не посмеете, не посмеете! Вы – животные! Нелюди! Не смейте! 

Слезы градом катились по моему лицу. Я забилась в угол и кричала все угрозы, какие только приходили мне на ум. От полиции до Божьей кары. А на самом деле мне хотелось кричать имя самого моего любимого человека на Земле.

Бывшего любимого человека.

Глеб! Глеб! Глеб!

Мой ненаглядный! Самый лучший и родной! Как? Как ты мог окунуть меня в это?  

– Может, ей скорую вызвать? – озадачился Обезьян. – У нее, кажись, шарики за ролики закатились. Не в себе девчуля…

Да, возможно он прав. Мне действительно нужна скорая. Нужно успокоительное, потому что сама я успокоиться точно не могу. Все треволнения и ужасы этого дня, худшего дня в моей жизни, разом нахлынули на меня. Подавили своим гнетом.

ГЛАВА 7

ГЛАВА 7

– Помогите! – просила я, пытаясь вывернуться из его крепкого захвата. – Люди! Это незаконно! Это похищение!

И если вначале во мне теплилась надежда, что посетители казино помогут, она развеялась, как дым. Не отрываясь от своих карт, рулеток и игровых автоматов, гости казино провожали нас взглядами.

Во многих была опаска. Или равнодушие. Больше ничего.

– Кто-нибудь, вызовите полицию! - умоляла. – Я не хочу, не хочу идти с этим человеком!

Но при слове «полиция» они и вовсе отводили взгляды. Некоторым присутствующим оно настолько испортило настроение, что они принялись собираться, с опаской оглядываясь по сторонам.

В полутемном коридоре Вольф поставил меня на пол, но уйти не дал. Опершись обеими руками о стенку за моей спиной, он приблизил лицо к моему.

Как я не пыталась увернуться и отвести взгляд, он вынуждал меня смотреть в его светло-желтые глаза.

Вычурный торшер оказался прямо над моей головой, и свет падал на его красивое лицо, делая его еще более выразительным. Резким. Пугающим.

– Замечательный концерт, все заслушались. Может, повторишь на бис для Эдика? Чтобы он со своей кодлой все-таки сделали с тобой то, что собирались?

Одна только мысль о том, чтобы вернуться в тот кабинет со Шрамом и его мерзкими гиенами, заставила меня вздрогнуть. Снова почувствовать на себе похотливые взгляды мужчин. Почувствовать себя вещью, у которой теперь есть хозяин…

Только не это. Нет.

Впрочем, Вольф сейчас смотрел на меня точно так же.

– Отпустите меня, пожалуйста, - прошептала я. – Так нельзя. Нельзя так поступать.

Я с трудом держалась на ногах. Чувствовала – еще немного, и сползу по стенке, как безвольная тряпичная кукла.

Все происходящее вдруг показалось бредом, сном. Лишь он один был реален, Вольф.

Мужчина в нескольких сантиметрах от меня.

Действительно, как я могла поверить, что он просто возьмет и заберет меня себе, словно понравившуюся игрушку?

Нет, нет, конечно, нет. Кошмар подошел к концу, я могу выдохнуть. Разумеется, он прекратит это – по-другому и быть не может.

– Огромное спасибо за то, что спасли меня от этих… людей, - сказала с волнением. – Простите, что так орала – это я со страху. Как хорошо, что все кончено.

– Я надеялся, что за прошедшее время мозгов у тебя как-то прибавилось, но нет, - он покачал головой, пристально разглядывая мое лицо. – Почему ты решила, что можешь быть свободна?

– Ну, вы же цивилизован… цивилизованный человек, - он изогнул бровь, и я запнулась на полуслове. – Конечно, вы меня отпустите. И дадите телефон, чтобы я позвонила в полицию.       

– Закрой свой дивный ротик и уясни одну простую вещь, - Вольф склонился ко мне ниже. – Теперь ты моя.

– Как так? – помертвела я, широко-широко распахнув глаза.

– Моя. Забава. Потеха. Игрушка, - делая большие паузы между словами, видимо, чтобы я лучше поняла, сказал он. - Захочу – осыплю бриллиантами с головы до ног, захочу – сломаю. Запомни – твоя жизнь теперь зависит от того, сможешь ли ты меня развлечь.

Настолько мерзко и отвратительно, что невозможно в это поверить. Я ослышалась, пожалуйста, пусть я ослышалась!

– То есть, вы меня сейчас не отпустите?

– А сама-то ты как думаешь, малыш? – вместо ответа спросил Вольф, прижавшись губами к моему уху.

– Я думаю, что вам нужно прекратить это, - дрожащим голосом ответила я. – Осталась в вас хотя бы капля жалости… Капля человечности.

Он был близко. Напирал на меня всем весом тела. Подавлял и гипнотизировал своими светло-желтыми глазами.

Глазами, в которых отразилось прошлое.

Три года назад я поклялась себе, что больше никогда в жизни не попадусь этому хищному волку. Тогда мне повезло. Тогда у него не было времени мной заняться, да и момент для него был неподходящий.

На него устроили покушение, но ему, тяжело раненому, удалось спастись. Ему нужно было затаиться, переждать. И соседняя с нашей деревня отлично подходила на роль такого тихого местечка. К сожалению, его планы нарушились. Из-за меня.

И вот теперь злодейка - судьба снова свела нас вместе. Он, судя по всему, разобрался со своими врагами. А я… Моя жизнь разбита. Разломана на тысячу осколков со слишком острыми, окровавленными гранями. Мне кажется, что я иду по ним босиком. А бросил мне их под ноги человек, от которого я меньше всего ожидала.

Вспомнив про Глеба, Олесю, про тест с двумя полосками и то, как без зазрения совести муж отправил меня в самое логово к бандитам, я почувствовала, что теряю последние силы.

Напрасно я говорила волку о человечности. Зря. Напрасно верила, что люди могут быть добрыми и хорошими.

Глеб Рудной оказался монстром, но был не хуже мужчины, который сейчас стоял напротив меня. Который мог отпустить, протянуть руку помощи…

Вместо этого Вольф сказал:

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

На улице опомнилась – сумка с моими нехитрыми пожитками осталась в казино.

Окликнула Вольфа, который направлялся к большой хромированной черной машине – настоящему монстру на колесах.

– Там мои вещи остались, - нерешительно проговорила ему в спину, но он не отреагировал. – Послушайте! Сумка с моими личными вещами. Нехорошо, если она останется там…

– Хочешь вернуться в кабинет Лиханова? – все-таки обернулся он. – Уже соскучилась по Жорику и остальным?

– Нет, нет! – замахала руками я. – Просто там, там…

Из всего содержимого сумки жальче всего было старинную матрешку, которую подарила моя тетка Параскева. Это случилось три года назад, как раз, когда я встретила Глеба. Он сделал мне предложение, и я обрела свое счастье.

С тех самых пор расписная девочка с петушком под мышкой стала моим талисманом, с которым я не расставалась.

Хотя, похоже, обманул талисман. Раз с Глебом все разрешилось таким отвратительным и страшным образом. Могла ли подаренная тетей матрешка принести мне несчастье?

Бессовестная! Да как мне в голову такое о тетке Параскеве могло прийти? Несчастье мне принесла моя глупость. Доверчивость. Неумение разбираться в людях. Отличать зерна от плевел.

Иначе бы сразу почувствовала в Глебе Рудном фальшь…

Вольфа я тоже встретила тогда, три года назад.

Если за прошедшее время он и изменился, то только в лучшую сторону. Стал еще красивее. Еще более холеным, уверенным в себе и заматеревшим. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, а в глазах разливался янтарь. Привалившись к капоту своей машины-монстра, он сумрачно смотрел, как я неловко ковыляю по обледенелому тротуару. Редкие снежинки кружились в воздухе, оседая на его черном кашемировом пальто нараспашку. Вольф даже не потрудился застегнуть его, только поднял высокий воротник – похоже, что холодно ему не было.

А вот я отчаянно мерзла. Натянула свою вязаную шапку, про которую Глеб всегда говорил, что она клоунская. Может быть, где-то в глубине души я была с ним согласна. Большой козырек, странная форма и горчичный цвет не особо ее красили…

Но то был подарок моей тетки Параскевы, которая самолично эту шапочку вязала. Потому я упорно продолжала ее носить, чем неимоверно злила Глеба.

Оказывается, все это время я машинально комкала ее в руках.  

Эта зима выдалась злой - бесснежной и очень ветреной. Нет, две недели назад немножко снега все-таки выпало, но на следующий день случилась оттепель. Снежок растаял и потек. Ну, а на следующий день ударил тридцатиградусный мороз. Город превратился в огромный каток.

Когда я докондыляла, наконец, до машины, Вольф распахнул передо мной дверь переднего сиденья, а сам сел за руль.

И хотя автомобиль был заранее заведен и прогрет, я никак не могла перестать трястись. Сжалась на сиденье, обхватив себя руками и избегая смотреть на водителя.

С ним наедине в маленьком пространстве машины. Куда везет?

Ведь он сказал, что я должна его развлекать.

Развлекать. Что подразумевал под этим словом? Например, я могу почитать ему стихи собственного сочинения. Или поиграть с ним в скраббл.

Вообще-то как собеседница я не очень. Глеб никогда не говорил, что ему со мной скучно, но я видела это по глазам. И по с трудом сдерживаемой зевоте, когда я рассказывала, например, о своей работе. Я всегда усиленно убеждала себя, что мне это кажется.

Выходит, не казалось. 

– Если… - подала голос я. – Если вот здесь повернуть, то неподалеку будет хороший магазинчик с настольными играми.

– С настольными играми? – Вольф выгнул бровь. – Ты говоришь мне про настольные игры?

– Ну да… Вы же сказали, что вас надо развлекать, - тихо сказала я. – Я неплохо играю в скраббл и в уно. Можно еще в мафию…

Осеклась. Что я несу? Мафии мне на всю оставшуюся жизнь более чем достаточно!

– Какое совпадение. Я тоже люблю игры на столе, - отрываясь от дороги, говорит он, а на самом донышке волчьих глаз играет усмешка.

– Правда? – обрадовалась я и зачастила. – А знаете, есть еще такая игра «Имаджинариум»? Наверное, слышали… Вот. Мне она больше всего нравится, потому что она позволяет лучше понять внутренний мир человека… Раскрыть его, порой даже так, как сам человек о себе не представляет. Я сама и не знала, что есть такая игра. Это у нас на работе одна девушка принесла. У нас теперь традиция – играть в «Имаджинариум» по пятницам…

Замолкаю.

Он почему-то меня совсем не слушает. Машина стоит на долгом светофоре. Внезапно Вольф кладет руку мне на колено.

Тяжелая мужская кисть с красивыми пальцами и перстнем печаткой на среднем пальце. Лаконичное золотое кольцо без каких-либо украшений и вставок.

Ой, мамочка, что я делаю? Что происходит? Не понимаю!

Предаю мужа. С чужим мужчиной, который бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, а Глеб…

Ах да, никого я не предаю. Нет у меня теперь мужа.

Сердце разрывается от горя, боли, любви, обиды. Глеб оказался Иудой. Предал меня, причем не единожды. Но почему тогда меня передергивает от прикосновения Вольфа? Почему мне кажется, что если какой-то другой мужчина прикоснется ко мне, я умру?

Отодвигаюсь. Дрожу. Вжимаюсь в дверь – как можно дальше от него.

Он чужой. Он чужой! Он плохой.  

­Я не выдерживаю его, просто не выдерживаю. Не могу больше – физически!

ГЛАВА 9. Вольф

ГЛАВА 9

Вольф

Дура, дьявол ее разбери!

Каждый раз, когда я думал, что она не может тупить сильнее, дно оказывалось пробито.

Прямо посреди дороги бросить тачку я не мог. А хотелось!

Она металась по проезжей части. Растерянная фигурка в дутом пуховике и самой дурацкой на свете вязаной шапке, напоминающей голову чужого. Пару раз чуть реально не угодила под колеса машин. Мне показалось, что я слышу шестиэтажный мат, которым крыли ее водители.

В принципе, я был с ними солидарен. Поступок был из разряда идиотских.

На что она надеялась?

Думает, сможет сбежать от меня? Думает, даже если сейчас ей удастся скрыться, я не найду ее?

Я нюхом чую ее сладкий след. Я ее из-под земли достану.

Если не я – то Эдик со своей кодлой. Старый хитрый паук ничего не делает просто так. Она ему приглянулась. И из поля зрения он ее теперь не выпустит.

Тачку я бросил в подвернувшемся неподалеку кармане. С раздражением хлопнул дверью, и пошел искать свою Красную Шапочку.

Далеко уйти не могла. Тем более в своей странной шапке, которую можно разглядеть за километр.

Милая дурочка с деревенского переулочка... Зачем ты мне нужна? Что есть в тебе такого, чего нет в других женщинах?

Я знаю места, где таких, как ты, продают пачками, на вес. И да – я приходил и покупал.

Много раз. За прошедшие три года их было много – похожих. С такими же чистыми и ясными синими глазами. С толстой русой косой. С аппетитной фигурой. С простоватым говором.

Сейчас можно найти на любой вкус и кошелек, а мои вкусы тем более далеки от изысканных. Вообще ничего особенного.

Простая деревенская девка.

Однажды, когда я был слишком сильно пьян, и мне хотелось потратить слишком большую сумму денег, мне выкатили красотку в русском национальном костюме.

Серьезно. В сарафане и в кокошнике. Причем не что-то из магазина костюмов для утренника. Тонкая отделка, ручная вышивка, настоящий жемчуг и полудрагоценные камни. Под сарафаном было красное белье под хохлому. И коса у нее, кстати, была еще длиннее, чем у Ульяны. Вишенкой на торте было то, что она держала в руках поднос с караваем. С караваем, черт бы побрал!

В целом девушка оказались настоящей профессионалкой своего дела. Точно так же, как и остальные. Все на высшем уровне.      

Вот только не прикалывает. Не то.

Три года прошло. Долгих три года. Вот мы и встретились, малышка. Моя малышка. Моя Красная Шапочка.

И теперь ты точно попалась.

Не уйдешь. Не отпущу.

Я помню, как будто это было вчера.

Один верный человечек оказался крысой. Подставил хладнокровно и жестко. Вообще, можно было бы восхищаться тем, как он ловко все провернул.

Что ж, земля ему пухом.

Я отправился на встречу, с которой мне не суждено было вернуться. Три удара финкой. Кровь. Дальше смутно, а затем ряды покосившихся крестов, призрачный свет и два могильщика с лопатами. Помню, как один с опаской спросил другого: «А он не вернется за нами с того света? Это ж сам Владимир Вольф…». Второй засмеялся и посоветовал ему просушить штаны.

Кстати, смеялся он зря, потому что я за ними вернулся.

Но тогда не было сил даже пошевелить пальцами, не то, что пытаться их вырубить. Я помню, как надо мной опустилась крышка соснового гроба и как комья земли стучали по этой крышке. И темнота накрыла меня.

Но даже тогда знал – не умру.

Выживу. Выберусь. Выгрызу зубами землю.

Примерно так и получилось. Гроб был самым дешевым, и треснул под весом земли у меня в ногах. А земля оказалась сухой и достаточной рыхлой, чтобы, в условии практически полной нехватки воздуха разгрести ее руками, как воду. Вынырнуть на поверхность.

Думаю, получилось занятно, если на кладбище в этот момент кто-то был. Но деревенька была глухой, почти нежилой. Последние силы ушли на то, чтобы окунуться в кристально чистое озерко неподалеку от погоста, а потом укрыться в заброшенном доме.

Именно в этот момент меня накрыла боль в груди. И именно в этот момент до меня дошло, что до этого я просто-напросто не чувствовал своей страшной раны. Я спасся на чистом адреналине.

У меня был с собой сотовый, и я мог в тот же момент позвонить, куда следует. Но не стал этого делать. Я не знал, кому могу доверять. Я мог позвонить, чтобы прислали помощь, а вместо этого приехала бы зондер-команда, чтобы меня добить.

Нужно было залечь на дно. Выждать пару недель. А то и больше. Пусть какое-то время меня считают мертвым – меня это устраивало.

Правда, нужно было что-то делать с моей раной. Нужны были лекарства. А еще мне надо было сделать пару звонков, но не с моего телефона, который могли отслеживать.

Я умею называть вещи своими именами. Да, мне нужна была помощь. Нужен был человек, желательно, совершенно посторонний, который мне ее окажет. 

И, словно в ответ на мои мысли, появилась она.

Сначала я подумал, что у меня начинается бред. Откуда в заброшенном доме, где я укрылся, было зазвучать нежному девичьему голосу? И все-таки она была реальна.

Не привиделась.

Эта девушка искала кота с дурацкой кличкой. Ей тоже доверять не следовало, скорее всего, она была подставной.

ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

– Идиотка безмозглая! – орал разъяренный водитель. – Куда ты прешь? Тебе что, жить надоело?

Пронзительный сигнал, на который он жал не переставая, стоял у меня в ушах. Другие тоже сигналили, и от этого у меня разрывалась голова.

Мамочка! Почему эта дорога такая большая, аж с восемью полосами?

Не соображая, что делаю, я было кинулась в другую сторону, и чуть не попала под колеса красивой красной машины, за рулем которой сидела девушка. Чем-то она напомнила мне Олесю.

Капот замер в нескольких сантиметрах от меня. А в следующее мгновение из-за того, что водительница слишком резко притормозила, ее легонько стукнул в зад ехавший за ней автомобиль.

– Ты! – закричала девушка, как разъяренная фурия влетая из машины. – Чучело, я тебя уничтожу!

Водитель задней машины тоже выскочил из своего автомобиля, и принялся орать на меня благим матом. Кажется, он всерьез вознамерился меня придушить.

Я бормотала извинения, но было понятно, что тут ими, конечно, не поможешь. Бампер красной машины девушки и капот белой машины мужчины были немного помяты. 

В их глазах и голосе было столько лютой, неприкрытой злобы, что я не выдержала.  

– Простите! – всхлипнула и попятилась. – Простите меня, пожалуйста!

А в следующую секунду сорвалась с места и побежала прочь.

Каким-то чудом мне все-таки удалось пересечь проезжую часть и достигнуть тротуара – меня не сбили. Это было ужасно – ведь по моей вине произошла самая настоящая авария! Две машины оказались попорчены. Как же я подло поступила - просто взяла и убежала! Надо было остаться, выслушать обвинения, чтобы водители хотя бы спустили пар. А еще взять телефоны у девушки и у мужчины, чтобы потом оплатить ремонт их машин. Ведь это по моей вине…

Но, наверное, ремонт таких дорогих авто будет стоить дорого. Где бы я взяла  деньги?  

Сейчас уже неважно. Ведь я сбежала… Сбежала!

Мчалась по обледенелому асфальту, расталкивая людей. Многие смотрели мне вслед, крутили пальцами у виска. «Эй!», - возмущенно закричал какой-то мужчина в возрасте, когда я его толкнула. Его руки разжались, и коробка в подарочной обертке, которую он нес, упала на асфальт. Там что-то жалобно зазвенело и, похоже, разбилось.

– Погоди, погоди, да что же ты наделала? – схватился за голову пожилой мужчина. – Это же для внучки моей… Будь ты проклята, оглашенная!

– Извините! – со слезами в голосе крикнула я на ходу. – Извините, я не хотела! 

Еще хуже. Испортила чей-то подарок и… меня за это прокляли. Нужно остановиться. Вернуться. Извиниться.

Но я лишь убыстрила темп. Мамочка с папочкой, куда же я бегу?! И зачем?

Вольф не сможет догнать меня!

Или...

Но ведь не мог оставить машину посреди проезжей части, и кинуться за мной в погоню. Ему нужно время, чтобы припарковаться...      

Не знала. Просто бежала. Инстинкт самосохранения вкупе с паникой гнал меня вперед. Сейчас главное – скрыться, спрятаться, вырваться, затаиться.

Как можно дальше. От него. От этого мужчины с голодными глазами хищника.

Центр города был полон народа. Люди покупали подарки к Новому Году, просто гуляли, сидели в кафе. Развешанные на деревьях гирлянды мигали, из репродукторов доносилась новогодняя музыка, Дед Мороз в роскошной серебристой шубе поздравлял прохожих с наступающим.

Я обожала этот волшебный, чудесный, семейный праздник, но сейчас мне не было в нем места. Я была чужой. По ту сторону, где холодно, страшно и беспросветно одиноко.

Я задыхалась от бега. Вспотела. Шапка съехала набекрень.

Больше не могу!

В изнеможении прислонилась к огромному стакану, из которого продавали кофе. И вдруг в толпе мелькнул мужчина в черном пальто.

Может быть, это был не Вольф. Может, мне показалось…

Но, сама не соображая, что делаю, я нырнула в гостеприимно распахнувшиеся передо мной двери огромного торгового центра.   

Здесь мне почему-то стало спокойнее. Не так, чтобы совсем, но…

Как бы я ни была растеряна и испугана, я не могла не обратить внимание на гигантскую ель, которая шла через все пять этажей огромного здания.

Уж здесь-то он меня найти точно не сможет. Тут так легко затеряться.

Вот только что мне теперь делать? Сумка с деньгами и документами осталась в казино. Телефон, который у меня отобрали, разумеется, там же…

Ни рубля, даже на проезд. Даже не позвонить сестре Варе или папе.

Внезапно среди сотни незнакомых лиц я разглядела одно знакомое.

Это же Элина! Элина Жубанова с моей работы. Правда, она в другом отделе – в рекламном. А я в творческом. Конечно, мы с ней не подруги не разлей вода, но наглядно она меня, конечно, знает.

Элина стояла около ювелирного бутика. Рядом с ней был ее парень – симпатичный молодой человек, которого, по-моему, звали Игорем. Она столько рассказывала, какой он чудесный, сногсшибательный и обеспеченный, что обсуждения дошли и до нашего отдела.       

Элина указывала пальчиком на представленные в витрине роскошные украшения, и что-то говорила Игорю. Парень приобнял ее за талию и очень внимательно слушал. Кажется, она описывала ему, какой подарок она хочет на Новый Год.

Я никак не могла заставить себя подойти. Мне было сложно побороть свое стеснение. Пока я решалась, парочка скрылась в дверях бутика.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

– Вот это колечко, зайчик. Девушка, тут бриллиант на сколько карат?

– Три. Обратите внимание еще вот на эту модель. Камень в форме сердечка. Очень романтично.

– Какая прелесть! Тебе нравится, дорогой? Я хочу примери…

– Элина… - негромко позвала я, страшно смущаясь.

Они обернулись ко мне - все трое. Элина, ее парень и девушка в фирменной зеленой блузке магазина. Возможно, я выбрала не тот момент, надо было подождать, когда они совершат покупку, выйдут из бутика, но я…

Была настолько растеряна, что не подумала.

Распахнув большие глаза с длиннющими ресницами и летящими стрелками, девушка смотрела на меня с недоумением.

– Элина, привет… Я Ульяна. Мы работаем вместе. Ну, в агентстве событий «Улыбка праздника»… - пробормотала.

Как будто она не знает, как называется наше агентство! Но она молчала, и молчание это затягивалось.

– Ульяна Рудная, - добавила я. – Из творческого отдела. А ты в рекламном работаешь…

– Да. И что дальше? – поджав губы, проговорила девушка наконец, обернувшись на своего парня.

Он смотрел на меня так же неприязненно, как и Элина. Прислушивалась к разговору и консультантка магазина.

– Я… я просто… - слова давались мне с превеликим трудом. – Я… У меня украли сумочку, а там были деньги и телефон, не могла бы ты… Не могла бы  ты…

– Не могла бы я что? – искривила рот Элина.

– Не могла бы ты… одолжить мне немного денег на проезд, - закончила я. – Я все отдам в понедельник, обязательно отдам, ты не подумай…

Эта фраза, оцарапала мое горло колотым стеклом. Я поперхнулась и чуть-чуть не закашлялась. Наверное, лучше было бы подойти просто к кому-то незнакомому, чем к ней.

К этой роскошной брюнетке с миндалевидными глазами и блестящими темными волосами, которая смотрела на меня, как на бродяжку, побирушку…

– У меня, кажется, нет с собой налички, - раздраженно буркнула Элина, даже не заглянув в кошелек.

– Тогда, может, телефон… п-п-позвонить? – совсем тихо прошептала я.

Ужасное чувство. Просто отвратительное!

– Он разрядился, - враждебно оборвала Элина. – Если ты не заметила, я вообще-то немного занята. Иди, пожалуйста, своей дорогой.

– Погоди, Элечка. Девушке надо помочь, - сказал вдруг ее парень, как-то странно ухмыльнувшись. – Ведь каждый может попасть в такую неприятную ситуацию. Держи мой.

Он протянул мне свой телефон, и я с благодарностью схватилась за него, как за спасательный круг. Сейчас позвоню своей сестре Варе, и все будет хорошо! Она не такая, как я. Бойчее, приспособленнее к жизни. Обязательно что-нибудь придумает. Да и просто подбодрит. Она умеет это, как никто.

Слава богу, я помню ее телефон наизусть! Неужели сейчас, после всего этого кошмара, я услышу ее родной голос?

Уже одно это поможет мне воспрять духом! 

Но, сколько я не тыкала дрожащими пальцами в экран телефона, он не загорался.

– Тут… тут блокировка, - я неуверенно посмотрела на Игоря.

– Ага, - с умным видом кивнул он. – У тебя как с числами, нормально? Код разблокировки моего телефона – это число 3467 в троичной системе. Очень легко вычисляется.     

– В трои… в троичной? – вытаращила глаза я. – Я сейчас, наверное, не смогу… Не смогу посчитать.

Игорь переглянулся с Элиной и выхватил у меня свой телефон.

– Да ладно, не бери в голову, - ухмыльнулся парень. – На вот, держи.

Он вытащил из портмоне две десятирублевые монетки и кинул мне. Но они пролетели мимо моей протянутой руки.

Я смотрела вовсе не на эту парочку, а за стеклянную витрину магазина.

По торговому центру шел Вольф. И в этом не было никаких сомнений. Его было невозможно с кем-то спутать. Черное пальто было распахнуто, воротник поднят, а холодные светло-желтые глаза прощупывали толпу. Шел быстрым, но не торопливым шагом. Без суеты озирался по сторонам.

Искал меня. В этом не могло быть никаких сомнений.

И как нашел? Как выследил?

Точно волк по следу добычи!

И сейчас, в этом ярко освещенном бутике я для него почти что, как в свете прожектора. Никакого труда не составит заметить.

Я растерянно обернулась к Элине и Игорю, чтобы попросить у них помощи. Сейчас я готова была рассказать о Вольфе. О том, что он преследует меня. О том, как сильно я боюсь.

Открыла было рот, но замолчала. Они смотрели на меня с враждебностью и насмешкой. С высокомерием. Я поняла. Игорь просто издевался, когда дал мне свой телефон и предложил вычислить это число… ну в троичной системе. Издевался, когда давал мне две монетки. Ведь их не хватило бы даже на проезд на автобусе.

Когда прогремела вся эта история с реалити-шоу, обо мне, конечно, много писали и снимали в разных передачах. Но очень быстро забыли. А я и не стремилась к популярности. Мне хотелось простого человеческого счастья рядом со своим обожаемым Глебом. Да и его популярность упала.

ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

Прочь! Быстрее.

Не хочу. Не могу. Не выдержу.

Рядом с ним. Я не его собственность. Не обязана отвечать за Глеба! Никогда не буду!

Убедившись, что он скрылся из виду, поднялся этажом выше, я выскочила из ювелирного бутика и быстрым шагом двинулась к выходу из ТЦ.

Опять на улицу. В холод. В мороз.

Куда я? И что будет со мной дальше? Да неважно… Главное – подальше от него, Вольфа, и… Того, как он на меня смотрит.

О нет... Кажется, я заплутала в этом огромном ТЦ. Рассчитывала попасть к выходу, а оказалась около эскалаторов, у елки. Прямо под открытой галереей. Углядеть меня с верхних этажей – раз плюнуть.

Скорее, Ульяна! Когда кончится эта изматывающая погоня? Когда я смогу, наконец, выдохнуть?

Ускользнуть от него. Это все, что мне сейчас нужно.

Чтобы сократить путь, я забежала в магазин элитной косметики и парфюмерии. Он был проходным, а, значит, я совсем недалеко от выхода.

Охранник окинул меня подозрительным взглядом. Да, наверное, я действительно подозрительно выгляжу. Нервная, запыхавшаяся, я вертела головой, высматривая своего преследователя.

В конечном счете, это и сыграло со мной злую шутку.

Торопилась. Совсем не смотрела, куда иду!

В узеньком проходе был выставлен стенд с дорогими итальянскими духами. Они были уставлены в подобие елки. Все это великолепие было соответствующе оформлено в новогодней тематике. Духи шли со скидкой.

Именно на эту стеклянную пирамиду я налетела. Со всего размаха. Со страшным звоном елка из духов разлетелась по мраморному полу. В воздухе сильно запахло корицей, ванилью, сандалом, хвоей и карамелью. Штук семь пузырьков разбилось вдребезги, остальные были расколоты или поцарапаны…

– Девушка! Девушка! Что вы наделали?

Ко мне на всех парах уже неслась охрана вкупе с продавцами и администрацией.      

– Я случайно… Я не хотела…

Который раз за день я это говорю? Кажется, я уже сбилась со счета…

Опустившись на колени, я принялась собирать флакончики, которые ускользали от меня по гладкому полу, как кубики цветного льда. К сожалению, от этого грандиозного падения попорчены оказались многие.

– Просто проход был слишком узкий, и там этот стенд… - попыталась объяснить.  

Оправдаться.

– Это же «Лили Ле Клер»! – схватилась за сердце администратор. - Новинка! Девушка, разве можно так неаккуратно?

Я бормотала про узкий проход, но меня совсем не слушали.

– Нормальный тут проход, не надо ля-ля! – перебил молодой широкоплечий охранник. – Я тебя сразу приметил – неслась, как сумасшедшая. Не надо было вообще тебя в магазин пускать.

– «Лили Ле Клер»! Новинка! Акция! Всего неделю назад привезли! – вопила администратор, трогая флакончики, которые я составляла на стойку. – Испорчены! Разбиты! Поцарапаны! Тут убытков тыщ на триста, а то и на полляма!    

– Да ты пьяная, - сказал охранник, с ненавистью глядя на меня. – Потому так странно и двигалась. Проход у тебя узкий, ага! Трезвый человек тут без проблем пройдет. Сейчас включим запись с камеры видеонаблюдения. Надо полицию вызывать, Наталья. Пусть в алкотестер подышит, там наверняка ого-го сколько выдаст! Я позвоню, а ты пиши пока акт. Она магазину все возместит, все выплатит. Алкоголичка несчастная! С узким проходом!

Я глотала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Просто не могла сделать нормальный вдох. Не слышать этих ужасных визгливых голосов. Не видеть.

Какой стыд, мамочка, какой стыд…

Вокруг собрались посетители магазина. Они что-то с осуждением говорили, смотрели, обсуждали.

Но я не слышала. Все голоса как будто отдалились.

Кроме одного. Высокого голоса охранника, который, захлебываясь от возбуждения, что-то говорил в трубку сотового телефона.

Алкоголичка.

Это слово звучало в наполненном дорогими ароматами воздухе. Звенело у меня в ушах. Резало мои барабанные перепонки, словно ножом.

– Что. Здесь. Происходит.

Именно так. С большими паузами между словами. Без вопросительной интонации.

Я узнала бы этот голос из тысячи. Сталь, прозвучавшая в нем, разбила вакуум вокруг меня, и я все-таки смогла вдохнуть полную грудь воздуха. Тогда, когда казалось, что сейчас задохнусь.

Бежать! Бежать!

Но куда я теперь побегу?!

Вольф стоял поодаль. Спокойный. Хладнокровный. Отстраненный. Ничуть, в отличие от меня не запыхавшийся. Руки в карманах пальто, небольшой наклон головы. И янтарные глаза с хищным прищуром. Изучают. Оценивают ситуацию.

– А вам какое дело-то, мужчина? – едва взглянув на него, проговорил охранник. – Девушка духи уронила…

– Ты хочешь знать, какое мне дело до моей жены? – резко оборвал Вольф.

– До вашей жены-ы-ы-ы? – удивленно переспросил охранник. – Так это ваша жена? Вы б следили за ней лучше, мужчина, она тут, знаете ли, в алкогольном опьянении попортила продукции на полмиллиона рублей! Мы уже вызвали полиц…

– Моя жена не употребляет спиртное, - Вольф шагнул на него. – Вообще. И сейчас ты, холуй, извинишься перед ней за то, что посмел ее обвинить.

ГЛАВА 13

ГЛАВА 13

Неясные мысли о том, чтобы снова пуститься наутек, посещали меня. Роились в голове.

Тревожно. Взволнованно. Нервно.

Но они были бесполезны. Совершенно. Ускользнуть от него было невозможно. И я в этом убедилась.

Вольф вел меня по улице, крепко держа за руку. Я не поспевала за ним и спотыкалась на каждом шагу, но он не обращал внимания.

Раздраженный, злой, весь в черном – чем-то он напоминал демона. Тащил меня через толпу, словно бульдозер – вообще без каких-либо усилий. И люди странным образом чуть ли не с поклонами расступались перед ним, давая дорогу.   

Два раза нам по пути попались полицейские, патрулирующие центр города. Я с надеждой встрепенулась, пытаясь привлечь их внимание. Взглядом дать понять, что отчаянно нуждаюсь в помощи.

Самое страшное, что оба раза стражи порядка почему-то отвели глаза. Просто, как ни в чем не бывало, прошли мимо. С Вольфом никто не хотел связываться – ни охранник в магазине, ни даже полицейские. Их словно ветром сдувало от одного его взгляда.  

Машину он действительно припарковал неподалеку. И все-таки – в центре города, наполненном людьми, как смог безошибочно меня отыскать?

Как будто действительно – шел по моему следу. Как еще иначе это объяснить? Как?

Ужас, который я испытывала перед ним, граничил с суеверным.

Не уйти мне от него.

Не сбежать. Не скрыться. Не спрятаться.

Как тряпичную куклу, Вольф запихнул меня на переднее сиденье машины, демонстративно заблокировал двери, и вырулил на проспект.

– Куда вы меня везете? – избегая смотреть на него, спросила я.

Мне казалось – взгляну хоть разок, и совсем пропала. Не выдержу. Забьюсь в истерике.

Что-то тяжелое, мрачное, неотвратимое нависло надо мной… Что-то, от чего нет спасения.

– Не все ли тебе равно? – не отрывая взгляда от дороги, пожал плечами он. – Теперь ты и шага без меня ступить не сможешь. Учитывая, в какой ситуации ты оказалась, когда я тебя нашел, я бы на твоем месте радовался этому.

При воспоминании об унизительном происшествии в парфюмерном магазине мне в лицо тут же хлынула краска. И это Вольф еще не знает, что я попросила денег на проезд у девушки со своей работы, а она отказала. Отмахнулась, как от назойливой мухи…

– Это была случайность! Я случайно их уронила, – воскликнула я. – Такое может случиться с каждым. Я бы отдала им деньги за испорченные духи. Сейчас у меня таких денег нет, но…

– Считай, что теперь ты должна мне, - усмехнулся он. – Я ведь выплатил всю сумму за тебя.

Должна. Опять должна.

Почему я снова и снова сама загоняю себя в ловушку?

– Я накоплю и отдам вам все. Заработаю. У меня есть работа! Пусть не сразу, но…

– Ты действительно считаешь, что меня могут заинтересовать твои жалкие гроши?

Вольф повернул ко мне голову, и я встретилась с ним взглядами. Тут же отвернулась, жалея о том, что подняла голову и вообще заикнулась об этом.

Он привез меня в жилой комплекс «Огни Манхэттена».

Четыре мерцающих огнями стеклянных небоскреба устремились в темное ночное небо. Глеб давно мечтал приобрести здесь квартиру, но цены кусались.

Неправильно. Меня не должно быть здесь. Не должно!

С Глебом, в нашей небольшой уютной квартире. Не здесь.  

– Отпустите меня, - сдавленно попросила. – Пожалуйста. Просто дайте мне уйти…

– Выходи, - он навис надо мной, пугающий и мрачный.

– Прошу… Умоляю… - выдавила я, и на глаза навернулись слезы.

К кому я взываю? Он не сжалится. Не человек. Зверь. Чувствую его физически. Подавляет своей сильной мужской энергетикой.

– Вы нелюдь! Упырь! Монстр! Все, что рассказывала тетка Параскева – правда! Чудовища существуют!

– Выходи из машины, - оборвал Вольф.

Он действительно ведет меня в одну из башен «Огней Манхэттена». Вернее, как ведет... Тащит. В замкнутом пространстве лифта, который поднимается на верхние этажи, ощущаю на себе его неотступный взгляд.    

Это двухуровневая квартира размером с небольшой стадион. Свободная планировка, очень много свободного пространства. Максимальный простор. Металл, дерево.

Здесь на удивление легко дышится. Вернее, дышалось бы, если не мужчина рядом со мной. Слезы застилают мне глаза. Здесь все красивое, явно очень дорогое и чужое. Я теряюсь в этой обстановке.

Теряю себя и последние остатки самообладания.

Слезы текут и текут, когда Вольф разворачивает меня к себе.

И я уже не знаю – оплакиваю то, что против своей воли оказалась с ним здесь, или свою растоптанную и покореженную жизнь. Еще вчера я любила и была любима. Доверяла. С радостью и надеждой встречала каждый новый день.

И вот сейчас я здесь, преданная и отданная на поругание. Вышвырнутая из жизни своего любимого человека, как тряпка. Сейчас я здесь с чужим, незнакомым, опасным мужчиной, который смотрит на меня так, словно хочет съесть.

ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

У меня не осталось сил даже на то, чтобы плакать.

Вымотанная, подавленная, истерзанная, я подтянула колени к груди.  

Тупо разглядывала кирпичную кладку перед собой. Считала кирпичики. Один, второй, третий…

Это немного помогало, но горестные мысли пробивались сквозь монолитную кирпичную кладку, которую я пыталась строить.

Как мне жить дальше? Как дышать? Как верить людям?

Что он со мной сделает? Что со мной сделает Вольф…

Нет, я не плакала – слезы сами собой катились по вискам.

Четвертый, пятый, шестой… Как уснула – даже не заметила.

Мне снились похороны. Темным, мрачным утром хоронили меня. Среди скорбных лиц заметила рыдающую Варю, Наталью Семеновну – мою мачеху, папу… Мне хотелось крикнуть им, что я живая. Но язык распух во рту и отказывался шевелиться. Тело стало тяжелым и неподатливым, как мешок с песком.

Глеб тоже присутствовал. Он единственный знал, что я жива, но молчал. Разыгрывал из себя убитого горем мужа, а сам втихомолку улыбался своей роскошной голливудской улыбкой. Затем я заметила рядом с ним Олесю с огромным животом, который она заботливо поддерживала руками. Все отдалилось, и я видела их сверху, над собой. А затем они по очереди кинули на меня горсть влажной, липкой земли.

Закричала от ужаса, и проснулась в холодном поту.

Я находилась на роскошной кровати. Уснула на темном покрывале прямо в куртке и шапке, как была.

На деревянном паркете лежали солнечные пятна. Кажется, утро. А у меня даже сотового нет с собой, чтобы посмотреть время.

Снимать куртку было страшно – казалось, что появится Вольф и тут же на меня набросится. Да и вообще это создавало призрачную иллюзию того, что я тут ненадолго и скоро уйду. Но в верхней одежде я вся взмокла. Поэтому положила ее на кровать и осторожно выглянула за дверь комнаты.

Шикарная квартира лофт, принадлежащая Вольфу, оказалась пуста. То, что его тут нет, я почувствовала сразу. Его присутствие ощущалось на физическом уровне. Точно так же, как и отсутствие. 

Ура! Значит, я могу уйти, просто защелкнув дверь на замок! На ходу натягивая куртку, бросилась к выходу.

Как же… Разбежалась! Квартира была заперта изнутри. Просто запер меня и уехал по своим делам.

Но вернется, конечно же, вернется! И тогда…

Лоджия тоже оказалась закрыта. Да и помочь она мне вряд ли смогла бы – тридцатый этаж не располагает к тому, чтобы покинуть это место через нее.

За неимением другого, я отправилась бродить по квартире. Которая была, хоть и роскошной, но какой-то безликой. Ни тебе семейных фотографий на полочках, ни милых сердцу безделушек. Ничего, что выдало бы хоть какую-то информацию о хозяине квартиры.

Идеальный порядок и пустота. А еще рубашки исключительно черного цвета в шкафу. А еще черная ванная. Совершенно черная. Со свежими черными полотенцами.

Прошедшие сутки выдались для меня тяжелыми, поэтому пройти мимо ванны я просто так не могла. В раздумье закусила губу.

Не знаю, когда он уехал, и когда вернется, но что-то подсказывает – не скоро. К тому же ванная не запирается на задвижку. Но я должна успеть привести себя в порядок. Душ казался чем-то жизненно необходимым и благословенным.

Сначала было страшно и не по себе, но тугие струи контрастной воды привели меня в чувство.

Взбодрили. Дали силы. Хоть немного сил.

Вот так. Горячая. Холодная. Горячая. Холодная. Отлично.

Успела до его возвращения! По-любому – успела.

Я вышла из ванной босиком, распаренная и замотанная в полотенце. Другим полотенцем промакивала мокрые волосы. Знать бы еще, где у него фе…

– С легким паром, лапуля.

Фен. Ой!

В гостиной находился какой-то незнакомый тип. Который в этот самый момент нагло пялился на меня, явно не упуская ничего, из того, что увидел.

Я поскользнулась на теплом полу и упала бы, если не схватилась за косяк. От резкого движения полотенце упало к моим ногам.

Взвизгнула и кинулась поднимать его.  

Незнакомец вольготно развалился в кресле, оперев руку с явно дорогими часами о подлокотник. Им ничуть не уступал в цене его костюм в тонкую полоску и массивная золотая цепь на запястье. Довершали образ зализанные темные волосы и медовые глаза, которые ощупывали меня с головы до ног, пока я старательно куталась в полотенце.

– Прямо даже удивительно, что Вольф притащил бабу к себе, - задумчиво проговорил мужчина. – Обычно он никого не пускает в свое логово. Ну, и почем сейчас эскорт?

Помимо яркой внешности арабского шейха у него был бархатный голос, ласкающий и обволакивающий, как патока в десерте. Даже как-то не сразу обращало на себя внимание то, какие грубости он говорил.

– Как вы смеете обо мне такое говорить? – возмутилась я. – Я не… девушка по вызову!

Последнее словосочетание далось мне с трудом.

– Разумеется, нет, кисуля, - усмехнулся гость. - Ты из элитных, это я уже понял.

Господи, и вот что на это сказать? Смятенная его наглостью и его напором, я закусила губу. Он пошел дальше – поднялся и с грацией тигра направился ко мне. С интересом потрогал мои влажные волосы, а затем его рука спустилась ниже – к тому месту, где я закрутила полотенце. Одно движение – и он снова его скинет.

ГЛАВА 15. Ильяс

ГЛАВА 15

Ильяс

По хорошему, Волка проверять, конечно, было бессмысленно. Вернее, даже не так. Просто глупо.

Когда отцу шепнули, что в наших рядах завелся стукач, и он попросил меня выяснить его личность, Волка он явно не рассматривал на кандидатуру предателя. Подозреваю, параллельно дал задание вычислить стукача и самому Волку.

Он же папуле, как сын, в конце концов. А мне, как брат, ага.

Излишняя доверчивость и слепота родителя в отношении проклятого волчары раздражали. Разумеется, никаким стукачом Волк не был, и быть не мог. Не тот характер. Но это был хороший повод немного покопать под него.

Чисто из собственного удовольствия.     

И детальный обыск его квартиры отлично под это подходил. Дураку ясно, что подарка в виде, например, прямых доказательств того, что Волку заказали моего отца и он собирается его грохнуть, тут не обломится. И все-таки я рассчитывал хоть на что-то.

Не на козырь – аллах всемогущий. Со временем я стал задумываться, что козыри против этого человека найти просто невозможно. У него не было привязанностей, слабостей, увлечений, пристрастий… Вообще ничего, на чем можно было бы его подловить.

Да что там говорить, если уж он из могилы выбрался. А я вырыл ее ему очень хорошо. Тщательно вырыл. С душой.

И лег бы он в нее – красиво лег, уютно так, под березки и елочки. Но не улегся волчара в кабер (тат. могила). Вернее, сначала показалось, что улегся, по поводу чего я устроил бэйрэм (тат. праздник, торжество). Оказалось – рано радовался. Через пару месяцев Волк объявился целым и невредимым. Только на мой след не вышел – все на исполнителях замкнулось. Ну и человечка из нашего круга выдать пришлось. Он с гнильцой был, мерзкий типок. Так что туда ему и дорога, куда его Волк отправил.  

Как заговоренный, волчара – ничего его не берет. Оборотень. Убыр.

Так что – найти в его доме нечто, представляющее реальный против него вес, - это вряд ли. Скорее я рассчитывал на пару штрихов к портрету.

Хладнокровный. Проницательный. Умеет держать себя в руках. Умеет принимать нестандартные решения. Отличная физическая подготовка.

Но может быть, к этому добавится еще какая-нибудь деталь. Мне хватит даже самой маленькой, я не жадный.

У Волка встреча с отцом, поэтому можно было особо не таиться.

Шум воды в ванной я услышал сразу же. То, что Волк забыл выключить кран – явно из области фантастики. Значит, у него в гостях кто-то был.

И этот кто-то – девушка…

Да ладно?

Пару раз я подсылал к нему девочек. Хороших, чистых и красивых девочек, чтоб на эмоции его крутили. Любой другой поплыл бы уже.

Но не Волк. Как будто чуял подставу за версту. Нет, бордели он посещал исправно – с этим у него явно проблем не было. Но чтобы какая-то женщина привязала его к себе – невозможно.

Непробиваемый же он теперь. Каменный. Вряд ли способен полюбить кого-то. Невозможно.

Я почти незаметно тронул дверь ванной. В наполненной паром душевой был неясно виден обнаженный женский силуэт. Она стояла спиной, и струи воды стекали по мягким изгибам тела.

Первым желанием было распахнуть хлипкую стеклянную дверцу, чтобы ее увидеть. Увидеть ее всю.

Его ведь такие красотки раскрутить пытались – одна другой краше. Ни на одну волчара не клюнул. Ни одну и на порог своего дома не пустил.

И вот она, которую Волк снял, похоже, не на одну ночь.

Чем же она его зацепила?

Разумеется, врываться к ней в душ я не стал. Неразумно. Только тот, кто умеет ждать, получает все.

Тем более, долго ждать не пришлось. Она вышла из ванной, промакивая длинные мокрые волосы. Влажная, распаренная и ароматная.            

Мое присутствие явно застало ее врасплох, потому что полотенце, в которое она была замотана, упало к ее ногам.

Самое интересное, что мое внимание привлекла ни ее нагота, которую она поспешно закрыла, а ее ноги. Маленькие, идеальной формы, с нежными аккуратными пальчиками.

Все остальное тоже было ничего – начиная от легкой фигуры с округлой грудью, тонкой талией и красивыми бедрами, и заканчивая нежным личиком.

У Волка хороший вкус – девчонка очень даже… Конечно, не сравнится с королевами, что я к нему подсылал, но все же…  

Флеш-рояль. Ты же мастерски играешь в покер, волчара. Благодарю за козырь, который ты мне дал.

Если ты привел ее в свой дом и даже оставил здесь в свое отсутствие, значит, она имеет для тебя значение. И тем приятнее будет ее перекупить и оставить тебя с носом.

Впервые в жизни оставить с носом нашего непробиваемого сурового волчару.

С ней будет легко. У таких только деньги на уме. Кто дал больше – с тем и пошла. А то, что она сейчас возмущенно лепечет, мол, я не такая – просто цену себе набивает. У всего есть цена.

И вот сейчас она с негодованием смотрит на меня. Одно мое движение – и полотенце, в которое она неумело закрутилась, упадет к ее ногам.

Такая нежная кожа. Будто светится изнутри. И широко распахнутые глаза, обрамленные загнутыми ресницами… Словно два топаза. Яркий, чистый и насыщенный голубой цвет.   

ГЛАВА 16. 20 лет назад

ГЛАВА 16

20 лет назад

– Ну что, давай, Волчара? Или сдрейфил?

Ильяс Рахматулин скалит зубы в усмешке. Он не издевается. Не берет на слабо.

Они дружат. По настоящему дружат, без дураков. 

Сын «алмазного короля» Камиля Рахматулина и сын его личного телохранителя Генриха Вольфа. И эта дружба не замечает огромной пропасти в виде положения отца Ильяса.

Камиль по полной вкладывается в образование сына, готовит себе достойную замену. Наследника, которому можно будет передать все дела. Ильяс учится в частной школе, посещает различных репетиторов, изучает иностранные языки. Это не считая физической подготовки, уроков стрельбы и рукопашного боя, которые Генрих Вольф дает ему лично. Немец тренирует Ильяса и своего сына Владимира. В паре легче, сподручнее.  

На самом деле, тут сдрейфил бы кто угодно. Ильяс и Вольф стоят на самой вершине водонапорной башни чугунолитейного завода. Восемьдесят метров в высоту. Рядом – еще две таких же громадины в два шестнадцатиэтажных дома.

На такой высоте ветер задувает особенно холодно и резко. Порывами. Зато вокруг весь город раскинулся – как на ладони.   

Две башни соединяет узенький перешеек – железная балка шириной в тридцать сантиметров. Не разойдешься.

Внизу – пропасть.

Это их забава. Их игра. Дикий способ тринадцатилетних мальчишек пощекотать нервы.

– Болтаешь много, Рахматулин, - недовольно буркнул Вольф.  

У парня светло-желтые глаза и четкие слаженные движения. Он ступает на балку первым и идет четким легким шагом, будто по тротуару.

Ильяс осторожничает. Раскидывает для равновесия руки, да и ступает медленнее, чем Волк.

– Кроссы новые, - замечает он. – Скользкие, падлы.

– А еще козырял, что настоящий «Адидас», - усмехнулся Вольф и показал подошву своих кроссовок, на которых тоже было написано «Адидас». – Подделка. Зато устойчивость идеальная.

– Надо обратить внимание отца, что иногда подделка лучше оригинала, - в тон ему отозвался Ильяс.   

Они преодолели уже половину пути. Остановились прямо посредине балки – между двумя башнями. Ветер толкает мальчишек то в спину, то в грудь, пытается лишить хрупкого, призрачного равновесия.

Ильяс присаживается на балку и спускает ноги вниз. А следующее мгновение он уже висит на руках на балке над бездной.

У них это считается особым шиком. Вольф легко повторяет его трюк. Без усилий подтягивается, словно висит на турнике, а не над пропастью почти в сорок этажей.  

Проделав еще пару головокружительных упражнений, парни добираются, наконец, до крыши второй башни. Повалившись на пол, пытаются отдышаться. А внутри играет бешеная доза адреналина, выбросившаяся в кровь.

Никто и никогда не узнает об их смертельно опасных развлечениях. Да и самим Ильясу и Вольфу они кажутся эпизодом какого-то фильма, когда они возвращаются в особняк Рахматулина-старшего.  

Генрих Вольф уже ждет Ильяса около «БМВ» премиум класса, чтобы отвезти его обратно в частную школу, из которой он часто сбегает, чем вызывает злость своего отца.

Вот и сейчас, кажется, Ильясу несдобровать. Камиль Рахматулин появляется на крыльце особняка и с недовольным лицом подзывает сына.

Отец Вольфа совсем не такой. Несмотря на очень суровый, как и подобает телохранителю, внешний вид, у Генриха очень мягкие глаза и доброе сердце. Он служил в разведывательно-деверсионном взводе отдельного батальона морской пехоты, и имел прекрасную боевую подготовку. Но не очерствел душой. Вольф всегда знал, что может к нему обратиться. Отец выслушает и поймет и даст мудрый совет. Просто поддержит.

Вот не клеилось у Вольфа в школе с русским языком. Училка ему пару за парой в журнал рисует. Не объясняет ничего толком, но ставит вопрос об отчислении из школы. Не получается у Вольфа с ненавистным русским разобраться – хоть ты что. Но он сцепил зубы, обложился учебниками и сидит с утра до ночи. А хочется в костер все эти пособия зашвырнуть, и бежать с Ильясом обследовать старую заброшку.

Он бы и побежал – на фига ему этот русский нужен? Он в армию пойдет, как отец. Но Генрих увидел, как он занимается, подошел, положил тяжелую ладонь на плечо и сказал: «Одобряю».

И все, Вольфу не нужно больше ничего.

Теперь по русскому у него твердая пятерка, а ненавистная русичка в глубоком шоке. Все пытается его завалить, диктанты сложные дает. Но где уж ей теперь – он с русским разобрался. Раз и навсегда. Теперь в этом нет проблемы.

– Послушай меня, Владимир, - сказал Генрих, пока они ждали Ильяса у машины. – Рисковать жизнью ради чего-то или кого-то – это одно. Но совершенно другое – поступать необдуманно и напрасно лишиться жизни, бессмысленно, нелепо.

Вольф внимательно посмотрел на отца. Неужели знает про их головокружительные трюки на балках? Или про то, как они бегали от своры собак? Или как вышли вдвоем против целой кодлы Лёньки Лютого, который считается самым «крутым» на районе?

Да нет, откуда ему знать?

ГЛАВА 17

ГЛАВА 17

– Вали отсюда, Рахматулин, - процедил Вольф. – И дорогу сюда забудь. Ты же меня знаешь.

Перевожу взгляд с него на незнакомца, которого зовут Ильяс. Воздух между ними наэлектризован до предела.

Я всегда предполагала, что Вольф опасен, и теперь видела это своими глазами. То, каким он был в кабинете Лиханова, было лишь легкой разминкой по сравнению с тем, какими он виделся мне теперь.

В его светло-желтых глазах – мрак. Кажется, он готов живьем загрызть нежданного гостя. Ильяс в ответ издевательски ухмыляется, но ненависти в нем не меньше. А может быть, даже и больше.

Она скрывается, змеится за легкой ухмылкой, небрежными манерами, глумливыми интонациями голоса.

– Конечно, знаю. И давно, - отозвался он. – Разве так встречают старого друга?

– Если он пришел без приглашения, - тяжело взглянул Вольф.

– Когда-то ты говорил, что твой дом – мой дом, - заметил Ильяс. – Даже ключи мне оставил.

– Точно. Только с тех пор я несколько раз менял замки.

– Ну, ты сам знаешь, что это никогда не было для меня проблемой.

– Что тебе нужно, Рахматулин? – Вольф вольготно уселся в кресло – то самое, в котором сидел Ильяс, когда я вышла из ванной. - Поделись, раз я тебе такой бесценный друг.

– Ничего особенного, - Ильяс окинул меня с головы до ног таким откровенным раздевающим взглядом, что Вольф подобрался и подался вперед. – Просто полюбоваться на девочку твою. Глаз не оторвать. Поделишься, в каком борделе ты ее снял? Я, может, себе такую же хочу…

Я видела, что он специально выводит Вольфа на эмоции. Хочет, чтобы тот разозлился, взорвался. Но чем больше было издевательских интонаций в его голосе, тем спокойнее и хладнокровнее становился Вольф.

Еще больше меня возмутило, что он упорно считает меня девушкой легкого поведения. И даже упоминает такое нехорошее слово, как «бордель». Но я не такая! Вот так, отдавать себя за деньги – я бы не смогла… Я слишком стыдливая, закрепощенная…

Тут же вспомнились шутки Глеба. После… ну, этого самого… муж иногда говорил, что меня нужно отдать в бордель, чтобы я поучилась. Чтоб профессионалки показали мне, как нужно… заниматься любовью.

Глеба это возбуждало, а меня шокировало и…

Было неприятно. И вот, я снова и снова убеждала себя, что это просто обычные приколы Глеба. Слова, на которые не стоит обращать внимание. В конце концов, мне достался самый чудесный, милый и нежный парень на свете. Да, мой муж умел быть предупредительным и нежным.

Идеальных людей не бывает. У всех свои заморочки.  

Но все-таки я чувствовала. Ощущала, что не удовлетворяю его в постели. Озаботившись, я решила изучить информацию. Краснея от стыда, приобрела в книжном магазине несколько пособий соответствующего содержания.

К сожалению, сколько я ни пыталась, ничего из прочитанного применить у меня не получилось. Не помогал и психолог. Я чувствовала скованность и неловкость. А Глеб только посмеивался.

По-доброму, как мне казалось.

Или я просто убеждала себя в этом…

И вот сейчас, когда Ильяс снова заговорил про бордель, я открыла рот, чтобы возмутиться. Выкрикнуть, что я не продажная женщина. Обелить себя!

Но так ничего и не сказала. Внутренний голос или что-то вроде инстинкта самосохранения, который до этого молчал в тряпочку, приказал мне прикусить язык.

Не обращать на себя внимания. Не встревать в разговор этих двух сильных, властных, красивых, но совершенно при этом не похожих друг на друга мужчин.  

– Где взял, там больше нет, Рахматулин, - спокойно ответил Вольф. – А глаза – это штука такая… Сегодня они у тебя есть, а завтра – нет. Беречь их лучше, не пялиться, куда не надо.

– Это да, - согласился Ильяс, и снова взглянул на меня. – С красивыми девочками тоже так. Сегодня она тебя любит – а завтра, раз, ушла к другому. Бросила, забыла. Хорошо еще, когда честно в измене признается. А если за спиной любовь крутит, рога наставляет? С любовником в постели над мужем-рогоносцем посмеивается. Нехорошо. Некрасиво. Неблагодарно. Правда, Волк?

Я всей кожей ощущала, что он говорит неспроста. Что за его словами скрыт какой-то намек. Что хочет задеть Вольфв, напомнить о чем-то, что произошло между ними. И, скорее всего, стало причиной их обоюдной ненависти друг к другу. Но если смысл слов Ильяса и был понятен Вольфу, тот не подал вида.

– Сочувствую, раз тебе встречались такие женщины, Рахматулин, – парировал он. – Похоже, ты не умеешь правильно выбирать. То-то я смотрю – вокруг тебя одни продажные шкуры крутятся.      

– Ты не лучше, Волк, - на этот раз без ухмылки отозвался Ильяс. Видимо, Вольф задел его за живое. – Эту малышку за сколько купил?

– Послушайте! – все-таки не выдержала я. – Почему вы считаете, что меня можно купить? Как смеете называть меня уличной девкой? Вы ничего не знаете - а говорите! Так запросто оскорбляете человека! Девушку! Меня! У меня, между прочим, есть чувство собственного достоинства. 

– Слышал, Рахматулин? – усмехнулся Вольф. – Возможно, для тебя это будет откровением, но не все в этом мире продается и покупается.

ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Когда Ильяс удалился, мне показалось, что напряжение спало. Во всяком случае, Вольф перестал смотреть, как волк, готовый насмерть загрызть врага.

Я никогда не была особо любопытной, не совала нос не в свои дела. Но поневоле мне стало интересно.

Почему эти двое терпеть не могут друг друга? Вернее, не так. Не просто терпеть не могут – ненавидят! И то, что они так спокойно разговаривают между собой, лишь сильнее это подчеркивает. Лишь ярче высвечивает самую настоящую убийственную ненависть.

– Этот Ильяс… Кто он такой?

Я чувствовала, что ответа на свой вопрос не получу. Но удержаться от него не могла.

– Мы вместе выросли, - отозвался Вольф. – Почти что мой названный брат.

Абсолютно без каких-либо эмоций.

– Для брата он не выглядел особо дружелюбным, - пробормотала я.

Обращалась я не к нему. Просто мысль вслух.

– Со мной – да. В отличие от тебя.

Его взгляд снова стал физически, ощутимо тяжелым. Я думала, что атмосфера хоть немного разрядилась, но, кажется, я сильно ошибалась.

– Я бы так не сказала! – выпалила я. – Ваш брат назвал меня продажной девушкой! Причем не один раз! 

– Поверь, для такого подонка, как он, Ильяс удивительно хорошо о тебе отозвался, Ульяна.

Я нахмурилась, и вдруг поймала себя на мысли, что в устах этого жесткого человека мое имя прозвучало неожиданно мягко и напевно. Как музыка.

Меня редко кто называл полным именем. Вернее, вообще никто. Всё Улька да Улька. Глеб в последнее время называл Улиточкой вместо Бэби. Он вообще мастер придумывать прозвища. Мне страшно это нравилось – казалось таким оригинальным и милым.

Но сейчас вспоминать про Улиточку почему-то было противно.

Вольф откинулся в кресле, не сводя с меня пристального взгляда. И тут я некстати вспомнила, что стою в дверях босиком и замотанная в черное полотенце. Конечно, оно было очень большим и мягким, но под ним на мне ничего не было.

Совершенно ничего.

Я и рада бы была натянуть свое нижнее белье, чтоб не разгуливать по его дому без оного. Но дело в том, что пока что я мылась в душе, то постирала свои трусики и бюстгальтер. А потом аккуратненько повесила сушиться в самый низ сушилки, прикрыв свисающим с нее полотенцем, тоже черным.

Вот что мне еще было с ним делать?! Бросить в корзину для грязного белья? 

Авось, он не заметит. 

Как же все это глупо!

Глупо и неправильно. Я в чужой квартире, с чужим мужчиной, от которого полностью завишу.

Стою перед ним, практически обнаженная, и не могу сдвинуться с места – как кролик перед удавом.

А он смотрит так, что дрожат коленки. Ни один мужчина на меня никогда так не смотрел. Никогда.

– Так что там Рахматулин болтал про стриптиз? – вкрадчиво поинтересовался Вольф.

Он поднялся. Медленно надвигался на меня.

Так же медленно я отступала назад.

– Разумеется, никакого стриптиза не было, - прошептала. – Что за глупости?

Но дальше отступать было некуда – я уперлась бедром в каменную столешницу большой черной кухни.       

– Ты должна держаться от него подальше, - проговорил он, подходя ко мне ближе.

Еще несколько шагов, о господи!

– Почему вы указываете мне, что я должна делать? – воскликнула я.

– Потому что я так хочу. И потому, что это в твоих интересах, малышка.

– Не подходите!

Бесполезно. Вольф прямо передо мной. Слишком близко.

Глупая. А чего ты хотела? Такие, как он, не отступают. Всегда получают то, чего хотят.

Я здесь. С ним. Неужели есть хоть какая-то надежда, что после всех моих просьб, мольб, которые были совершенно бесполезными, он запросто возьмет и отпустит?

Неужели он… Он… Меня…

– И что ты сделаешь? – он положил руки мне на талию. – Расскажи, мне правда интересно.

– Закричу! – выпалила, попытавшись выкрутиться из железного захвата.

Получалось, правда, плоховато. Стоит мне сильнее пошевелиться – и проклятое полотенце снова упадет.

– Это вряд ли, – усмехнулся Вольф и закрыл мне рот поцелуем.

Его губы были горячими и требовательными, а я уворачивалась и нечленораздельно мычала, что я протестую. Протестую! Не хочу! Но он положил тяжелую руку на мой затылок – не давал отстранится. Сил, чтобы выразить свой протест в разговорной форме, у меня не осталось. Он всецело завладел моими губами и ртом.

Внезапно на меня нахлынули воспоминания о его прошлых поцелуях. Тогда, три года назад, в заброшенном доме…

Глеб никогда не целовал меня с такой страстью. В его поцелуях было много нежности – фальшивой, показушной нежности, как я сейчас понимаю.

Глеб. Мой бессовестный муж.

Считал меня недалекой и совершенно несексуальной деревенской матрешкой, да?! А сам в это время развлекался со своими богемными любовницами? Не поведя бровью, отдал меня бандитам? Думаешь, меня пропустили по кругу, и сейчас я, истерзанная и затравленная, рыдаю где-то в углу?

Черта с два тебе, Глеб!

Волна ненависти ударила штормовой волной, и я ответила на поцелуй Вольфа. Как так получилось – не поняла сама. Я не хотела, чтобы он целовал меня.

ГЛАВА 19

ГЛАВА 19

– Вы не сделаете этого со мной. Это неправильно. Невозможно.

Я стояла в дверях, обняв себя руками. Прислонилась лбом к косяку. Кирпичная кладка была шершавой и холодной.

В нашем с Глебом доме тоже была декоративная кирпичная кладка. Вернее, в доме Глеба. В его квартире. Мне там не принадлежало ничего.

Да я как-то и не задумывалась об этом. Все деньги, что зарабатывала, отдавала мужу. По правде говоря, ему в месяц нужно было очень много денег – за квартплату, за кредит, а еще Глеб любил очень богато и вкусно покушать. Все продукты только самые лучшие, натуральные. Если доставка – то из самых элитных ресторанов города. 

И вот сейчас эта чужая красивая квартира давила на меня со всех сторон. Я ошибалась насчет ее безликости. Здесь все было пропитано им.

Этим властным красивым мужчиной. Вольфом.

Это была… Его атмосфера.

И даже если он уходил, ненавязчивый запах его дорогущего парфюма витал в воздухе. Каждая вещь в этом доме словно говорила: «Я принадлежу ему», «И я тоже принадлежу ему», «Я счастлива быть его»…

Наверное, бред.

Но я тоже теперь…

Принадлежала ему. И была его вещью. И должна была быть солидарна со всеми этими вещами.

– Это ради твоего же блага, глупая девочка, - сказал как-то Вольф.

– Ради моего блага – я пленница в вашем доме? – завизжала я. – Я… я не могу отсюда выйти уже несколько дней. Вы запираете меня тут, как… как собаку. Как бессловесное животное! Я хочу позвонить отцу и сестре – они, наверное, уже с ума сходят! Обыскались меня по всему городу. А работа? По вашей милости я уже несколько дней не выходила на работу. Опять-таки – даже не позвонила, не предупредила! Просто пропала и все! И вообще – мне нужны вещи. Надо в магазин… В аптеку, в конце концов!

– Напиши список того, что тебе нужно – я привезу, – отозвался он.

Как всегда, спокоен. Непробиваем. Ничем его не возьмешь.

Ни мольбами. Ни уговорами.

Даже если бы я сейчас бросилась перед Вольфом на колени – уверена, он остался глух даже к такому.

А подобные мысли у меня возникали. И часто.

Я действительно страшно переживала за своих родных. Дать бы им как-то знать, что я живая, хоть какую-то весточку отправить в Ларюшино. Очевидно, что не дозвонившись мне, Варя позвонила Глебу, чтобы узнать, что со мной и где я. Интересно, что он наплел ей? Что-то в духе – ушла из дому и не вернулась?

Варька – она ведь такая! Огни и воды пройдет ради меня. Будет рыть носом землю, а если нужно, может и до самого президента дойти…    

Если честно, надежда на мою младшую сестричку, которая не раз спасала меня и показывала свой пробивной характер, теплилась во мне.

С другой стороны, не хотелось, чтобы она вмешивалась во все это. Тут ведь не абы кто, а бандиты…

Потому меня разрывало на две части – с одной стороны, хотелось, чтобы Варя все разузнала и организовала спасательную операцию. С другой стороны, я боялась этого – лишь бы только не навредить сестре.

Уж пусть бы лучше пребывала в неведении относительно меня. Глеб мог убедительно наврать и ей, и моему папе. Он такой. С актерскими навыками у него все в порядке. И я убедилась в этом на личном опыте.  

Не менее тревожно мне было за работу. Я всегда была очень ответственным работником и крайне редко брала больничные. Про отгулы вообще молчу. А тут – не вышла на работу! Без звонка, без уважительной причины!

Еще эта встреча с Элиной Жубановой в торговом центре. Сейчас стыдно вспомнить, что я подошла к ней и ее парню, попросила денег на проезд… Расскажет ли она о произошедшем нашему начальнику? И свяжет ли он это с моим внезапным исчезновением?

Просто Роман Евгеньевич… Он – очень строгий. Больше всего на свете он не любит нарушения дисциплины. Вообще не терпит. Еще меня всегда в пример ставил другим – вот, мол, Ульяна, она очень ответственная и дисциплинированная. Надо на нее равняться.

А до этого еще одну девушку так же расхваливал. Зину из нашего отдела. Она – мать-одиночка. Ей с ребенком мама помогала, но как-то она заболела. Зине пришлось отпроситься. Потом еще пару раз. А потом Роман Евгеньевич ее уволил.

Я всегда думала, что это из-за тех отпрашиваний. Но как-то раз случайно услышала разговор Элины Жубановой и нашего дизайнера Димы, что Роман Евгеньевич ее «сплавил от греха подальше», потому что она его жене про их любовную связь рассказать грозилась. Стала слишком навязчивой.

Тогда я в это не поверила. Мне вообще было сложно представить, что кто-то кому-то может изменять. Но мир радужных пони и розовых единорогов, в котором я жила, остался в прошлом.

Если уж мой собственный муж, на которого я и подумать не могла, запросто это делал, то почему бы и той сплетне про Романа Евгеньевича и Зину не оказаться правдой?

Впрочем, это меня не касается. Главное, что у моего начальника действительно был пунктик насчет дисциплины. И он действительно мог уволить за, как ему бы показалось, халатное отношение к своим рабочим обязанностям.

ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

Вольф оказался прав. Подозреваю, он всегда оказывался прав – такой это был человек.

Я действительно увидела Глеба на следующий же день. По телевизору, который я включила чисто машинально, не особо задумываясь.

Это была передача, реабилитирующая Эдуарда Лиханова. Мой муж вещал с экрана об ужасной ошибке, из-за которой он возвел напраслину на этого честного коммерсанта и доброго семьянина. Глеб выглядел очень убедительно, чуть ли не посыпал голову пеплом и то и дело отвешивал Эдику цветистые комплименты.

– Вся съемочная команда и я лично приносим Эдуарду Константиновичу свои искренние извинения за то, что пустили в эфир непроверенные сведения. Эта передача далась нам нелегко. Кому захочется признаваться в профессиональной ошибке? Однако у нас хватает мужества и смелости это сделать. Очернить человека легко. Но намного сложнее вернуть ему доброе имя. Однако мы постараемся.    

Для пущего эффекта Глеб положил руку на сердце. Его лицо было очень хорошо загримировано и ярко освещено, а голос звучал так открыто и искренне, что я сама была без оглядки готова поверить в сказанное им.

Если бы я не знала, что из себя представляет мой муж, то поверила бы. Да.

Глеб стоял на фоне стеклянной стены, за которой кипела работа телевизионного канала – сновали туда-сюда люди с большими папками и без, передвигались камеры, гримировались ведущие…

Это придавало еще больше правдоподобия тому, что говорил Глеб.

Я замерла перед огромным вогнутым экраном плазмы, что находилась в гостиной и сделала звук погромче.

А потом попыталась посмотреть на Глеба по-другому. Не так, как я привыкла на него смотреть. И, странное дело, как будто почувствовала, что из глаз сыпется битое стекло. То самое стекло от розовых очков, которые я, не снимая, носила больше трех лет.

И которые, как водится, в один прекрасный день разбились стеклами внутрь.

Мой муж был непроходимо, откровенно фальшив. Фальшь сквозила во всем его облике, в жестах и взглядах. И даже в его прекрасном низком голосе. А еще он был слащав. В Глебе не было ни мужественности, ни характера, ни стержня. Одна неестественно белая улыбка. Оскал искусственных фарфоровых зубов.

И как я могла принимать все это за чистую монету? Как могла так слепо, искренне доверять этому недостойному человеку?

– Соскучилась? – послышался насмешливый голос Вольфа.

Я вздрогнула и от неожиданности выронила пульт. Не знаю, каким образом он умел так бесшумно передвигаться, но факт оставался фактом. Этот мужчина постоянно заставал меня врасплох.   

Возможно, потому что он ходил на мягких волчьих лапах?!  

– Не жалеешь, что тогда, три года назад, ты выбрала этого козла, а меня продинамила, малышка?

Да, Глеб оказался полным козлом. А я – самой настоящей дурочкой. Но, бог мой, как же мне не хотелось признавать это перед Вольфом! Признавать, что я замарала себя таким выбором. Связала свою жизнь с таким недостойным мужчиной.

Хотелось сказать, что мой муж любит меня. Обожает, заботится и боготворит. И чтобы это было правдой…

– Глеб – не козел! – в запале воскликнула я. – В отличие от вас, он очень интеллигентный, тонко чувствующий и обаятельный челове...

– Такой тонко чувствующий, что без вопросов отдал свою жену, чтоб ублажила кодлу бешеных псов? – тут же отреагировал Вольф. – Что все три года изменял тебе направо и налево? Позволил своей любовнице выгнать тебя из дома? Очень обаятельно и интеллигентно.

– Откуда вы знаете? – прошептала я.

– Навел кое-какие справки, - он шагнул ко мне. – Надо было сделать это раньше. Избавить тебя от унижения. А ты бы сказала мне «спасибо». Хотя, как я посмотрю, ты совсем не умеешь благодарить.

– Это была моя семейная жизнь, ­– всхлипнула я.

– Значит, тебе нравится, когда тебя унижают?  

Каждый раз, когда он так близко, мне хочется сжаться в комок. Мышцы деревенеют, а дышать становится тяжело. Слишком тяжело.

Вольф касается моего подбородка, а затем… моих губ. Его большой палец обводит их контур.

Его янтарные глаза.

Привкус страха. Внутреннего трепета перед этим мужчиной, от которого я, наверное, не избавлюсь никогда.

Каждый раз. Каждый раз мне кажется, что вот сейчас это случится.

Ведь он легко справится со мной. Одной левой. Каждый раз я, замирая, жду насилия и боли. Но каждый раз напрасно. И от этого еще мучительнее, еще страшнее.

– Господи боже, нет! Конечно же, нет… – выдавила я.

– Я знаю о тебе все, малышка, – раздается в моем ухе его вкрадчивый шепот. – Все, чем ты дышала эти три года. Все, что ты говорила на приемах у психолога.

Да, я действительно какое-то время посещала психолога. Но как, как такое возможно, чтобы он знал о моей проблеме?        

– Ложь! – с навернувшимися слезами прошептала я. – Это врачебная тайна! Вы не можете знать!

– Могу, – пожал плечами он.

– Вы не человек! Вы – злой дух! – закричала я.

Но Вольф смотрел не на меня, не на мое, подозреваю, безобразно искривившееся от слез лицо, а на экран телевизора за моей спиной. Там Глеб на всю страну униженно извинялся перед Эдуардом Лихановым. Кажется, даже готов был встать перед ним на колени за то, что оболгал такого хорошего человека.

– Твой муж редкостный придурок, - проговорил Вольф. – Я хочу, чтобы ты покончила с ним раз и навсегда. Одевайся – доедем в одно место.

ГЛАВА 21

ГЛАВА 21

– Жалеешь его? – спросил Вольф, внимательно наблюдая за мной.

Я прижималась к стеклам отъезжающей машины, пытаясь разглядеть, что там происходит с Глебом. Несколько прохожих кинулись к нему, его подняли, отряхнули…

Дальше я уже не видела, потому что автомобиль Вольфа вырулил на проспект.

Наверное, я плохой человек, но мне было ни капли не жаль своего бывшего мужа. Даже сама себе удивилась. Наоборот, в душе поднялось какое-то темное удовлетворение и… И ощущение, что он еще мало получил за то, что меня предал.

– Мне жаль того, каким он оказался, – едва слышно ответила я. – И что я так долго верила в фальшивку.

Жаль, что милый, дружелюбный и нисколько не высокомерный парень, каким я помнила Рудного, когда мы с ним познакомились, оказался таким отпетым негодяем.

– Уже неплохо, - усмехнулся Вольф. – Возможно, так ты дойдешь до осознания, что на самом деле тебе было нужно все эти годы.

– Принадлежать вам – вы имеете в виду? Это исключено, – я отвернулась. – Вы – совершенно чужой, неприятный и отталкивающий человек. Весь ваш образ и ваши методы бесконечно от меня далеки.

– Со мной ты получишь то, о чем говорила психологу. То, чего не давал тебе твой муженек. И не один раз. Поверь мне, малышка.

– Это мерзко! – щеки мои заалели. – Мерзко, что вы позволили себе узнать такое и… заговорить со мной об этом!

– Дурочка… – он покачал головой и неожиданно  сказал. – Ладно, давай так. Ты сможешь сделать два звонка – своим родственникам и на свою долбанную работу. Хотя, между нами говоря, с такой зарплатой ты можешь послать ее ко всем чертям. В обмен на два моих условия.

– Каких условия? – встрепенулась я.

Даже страшно подумать о том, какие условия он способен мне поставить. С другой стороны – это шанс поговорить с Варей! И с Романом Евгеньевичем!

Вольф не ответил. Преодолев кованые ворота, машина въехала на территорию «Огней Манхеттена».

Около входа в башню нас уже ждали.

Одиннадцать молодчиков очень значительного вида, среди которых я углядела Обезьяна. Своей низкорослостью парень портил общее впечатление, однако так же сурово, как и остальные, выдвигал челюсть вперед и свирепо пучил глаза.

Обычно в таких местах, как этот жилой комплекс, очень хорошая охрана, но, похоже, эта команда с легкостью смогла ее обойти. В целом, это не радовало. Все-таки их было много, и, скорее всего, даже с оружием.

– Может быть, мы не будем выходить из машины? – неуверенно поинтересовалась я. – Может, куда-нибудь еще съездим? Вам не надо в продуктовый? Или в химчистку?

По мою душу они пришли. Я знала это. Знал и Вольф.

– Развернуться и уехать сейчас – значит дать им карты в руки. Странно, что ты этого не понимаешь, Ульяна. А, хотя - нет, не странно. Выходи из машины. И главное – молчи. Не начинай вопить и качать права в своем стиле. Для тебя это сложно, я понимаю. Но ты ведь постараешься, да?

Я хотела возразить – как он может затыкать мне рот?!

Но язык просто не повернулся.

Слишком внушительно выглядели эти парни. Возможно, иногда действительно лучше помолчать.

– Здорово, Немец, – чавкая жвачкой, прохрипел один из парней, когда мы подошли ближе.

Коренастый крепыш с такими широкими плечами, что удивительно, как такие вообще существуют в природе. Кажется, он был в этой команде главным.

– Зачем пожаловал, Бурый? – бросил Вольф.    

Словно одиннадцать быков не глядели сейчас так, как будто хотели разорвать в ту же минуту.

– Да знаешь ты, – отозвался крепыш. – Эдик меня прислал. Подгончик ты общий от фраерка одного приватизировал. Попользовал девку, а делиться не хочешь. Общество обижается.

– Обиженных через шконку перекидывают, – уголком рта ухмыльнулся Вольф.

– Огорчается в смысле, – тут же исправился Бурый, поймав свирепые взгляды товарищей. – Эдик говорит – пора девчулю по очереди-то… Ее – вона Жорик заждался. Только о ней и балаболит.

И он указал на Обезьяна, который гордо выступил вперед и еще свирепее выпучил глаза, которые, казалось, от напряжения готовы были полезть у него из орбит.

Даже что-то вроде подвыл со своим картавым выговором.

– Уродец ваш пусть хлебало свое завалит, – Вольф оскалился. – Девка моя.

– Дык, – крепыш поскреб в затылке. – Дык, чего-то я не пойму, что ты, Немец, толкуешь? Это ж баба! Сунул – вынул. Шваль подзаборная. Было б, о чем базар тереть?  

– Она не шваль, – оборвал Вольф. – Только лишь моя. Даже не думайте разевать на нее свои грязные пасти.

Он правда в эту минуту походил на волка. До чего похож! Стоял, ощерившись. Мелкие снежинки оседали на его темных приглаженных волосах, на черном кашемире пальто.

Я куталась в свою куртку, зажимала воротник со сломавшейся застежкой.

Зябла. И страшно. Такая свора на него. Ну как одному против?

А Вольфу словно и не холодно было вовсе. И не страшно.

Говорю же, не человек – злой дух.

Такой же красивый, как демон или оборотень. Безукоризненное лицо – хоть сейчас в рекламу мужского парфюма или лосьона для бритья. Тяжелый колючий подбородок, чувственные губы. Нос – тонкий и прямой, благородный высокий лоб... Прядь темных волос выбивается из идеальной прически.

Я бы поправила.

Какие они на ощупь? Мягкие или жесткие? Если бы я гладила его по волосам, когда он…