3

Выражение беспокойства на лицах супругов, которые излагали проблему, говорило красноречивее всех слов. Мобильный телефон мужчины звонил дважды, но ни в первый, ни во второй раз он не стал отвечать, а лишь посмотрел на высветившийся номер, не прерывая своего рассказа. Конрауд понимал их тревогу, но был совсем не уверен, что сможет им как-то помочь. С этой парой он был едва знаком, и все их предыдущее общение практически равнялось нулю. Его жена Эртна когда-то приятельствовала с женщиной, но сам Конрауд в их отношения вовлечен не был. И тут ему совершенно неожиданно звонит ее муж и интересуется, не может ли Конрауд с ними встретиться. Выяснилось, что их внучка уже не раз доставляла супругам проблемы, и они подумали, что Конрауд, вероятно, посоветует, как им с ней поступить. Они знали, что, хотя Конрауд уже на пенсии, раньше он работал следователем, и были убеждены, что у него богатый опыт расследования дел, подобных тому, в котором оказалась замешанной их внучка, и о которых сами они не знали ровным счетом ничего. Конрауд испытывал большие сомнения по поводу того, стоит ли ему с ними встречаться, но в конце концов поддался на уговоры мужчины. Он помнил, с какой теплотой Эртна отзывалась о своей подруге, а также ее рассказ о том, что супругам пришлось самим воспитывать внучку после того, как, будучи совсем молодой, в автоаварии погибла их дочь.

Они сразу заявили, что будут с ним предельно откровенны: причина, по которой они предпочли не обращаться в полицию, а связались напрямую с Конраудом, заключалась в боязни того, что о деле пронюхает пресса. В свое время женщина занимала важную политическую должность, и, хотя она уже давно оставила ее, супруги опасались, что если их проблема станет достоянием общественности, нечистоплотные СМИ не преминут представить ее в самом невыгодном для них свете. Не являлось секретом, что утечки информации со стороны полиции были нередки. Однако супруги попросили Конрауда понять их правильно: если он только посчитает, что им все-таки стоит обратиться в полицию, они это непременно сделают.

– Дело в том, – говорил мужчина, – что от внучки уже несколько дней ни слуху ни духу. То ли у нее телефон разрядился, то ли она вообще его где-то потеряла – не отвечает и все. Конечно, уже бывало, что мы не могли до нее дозвониться, но чтобы так долго – это впервые. Ну если не считать, что…

– Мы тут недавно узнали, что она стала… наркокурьером. Так это, кажется, называется, – вступила в разговор женщина, бросив взгляд на своего мужа. – На таможне – ну или где-то еще – ее не задерживали.

По ее словам, она совершила только одну поездку для неких людей, чьи имена нам называть не захотела. Хотя, возможно, она и лжет. Мы больше не доверяем ни одному ее слову. Ни единому. Хотя… это уже что-то новенькое… то, что она превратилась в наркокурьера, я имею в виду.

На лице женщины одновременно читались раздраженность и тревога за судьбу девушки. Возможно, в том, что жизнь последней шла наперекосяк, она винила саму себя. Вполне вероятно, политические баталии отнимали у нее столько времени, что ей было просто не до воспитания внучки, которая так и не заняла в ее сердце место безвременно ушедшей дочери.

– Вы полагаете, она выехала за границу? – спросил Конрауд.

– Вероятно, у нее был с собой паспорт, – кивнула женщина. – По крайней мере, в ее комнате мы его не нашли. Это как раз одна из тех вещей, которые, как нам хотелось бы, надо проверить, – если, конечно, у вас есть такая возможность. На наши запросы авиакомпании не отвечают.

– Думаю, вам лучше обратиться в полицию, – сказал Конрауд. – Я…

– Мы уже не знаем, куда обращаться. Внучка сама не понимает, что творит, – а теперь, видите, еще и контрабандой наркотиков занялась. А если арестуют, не дай бог? Это же прямая дорога в тюрьму, – вздохнула женщина. – О ее зависимости нам известно. Сначала был алкоголь, а сейчас и того хуже. Упустили мы девочку – она стала неуправляемой. Совершенно не управляемой.

– Она часто путешествует?

– Да нет, не особенно. Ездила куда-то на выходные со своим бойфрендом.

– Мы подумали, что у вас, возможно, получится с ним поговорить, – вмешался мужчина. – К нам он никогда не заходил, и мы даже ни разу его не видели, но предположили, что это, может, именно он ее и использует.

– Ваша внучка давно встречается с тем человеком?

– Нам о нем стало известно несколько месяцев назад, – ответила женщина.

– Так она до сих пор живет с вами? – задал следующий вопрос Конрауд.

– Теоретически да, – кивнула женщина, доставая фотографию девушки и протягивая ее Конрауду. – Мы сможем заплатить вам, если вы возьмете на себя труд помочь нам. Так ужасно сознавать, что внучка связалась с каким-то наркоманом, а мы не в состоянии хоть как-нибудь на нее повлиять. Разумеется, она сама себе хозяйка – ей уже двадцать лет, так что мы теперь для нее не авторитет, но все же…

– Даже если удастся ее обнаружить, ей ведь ничто не помешает исчезнуть вновь, – произнес Конрауд, разглядывая фотографию.

– Это понятно, но мы пытаемся… мы хотим знать, все ли с ней в порядке. И в наших ли силах хоть что-то сделать для нее.

Конрауд прекрасно понимал обуревающие этих людей чувства. В его бытность полицейским ему приходилось общаться с родителями, которые, оказавшись в подобной ситуации, прилагали все мыслимые усилия, чтобы исправить ее, но лишь беспомощно наблюдали за тем, как их ребенок погружается на самое дно алкогольной и наркотической зависимости. Это оказывалось тяжелейшим бременем для многих семей, которые в результате постоянных неудач, признавали себя побежденными. Но бывали и исключения – кое-кому все же удавалось вытащить свое чадо из дурной компании и наставить его на путь истинный.

– Значит, она вам сама подтвердила, что ввозила в страну наркотики? – поинтересовался Конрауд, сунув фотографию девушки себе в карман.

– Ей даже не пришлось этого делать, – ответил мужчина.

– Поэтому мы так и волнуемся, – вставила его жена. – Возможно, внучка попала в западню, из которой ей теперь не выбраться.

С отчаянием поглядев на Конрауда, она продолжила:

– Я застала ее в туалете – три дня тому назад. Она как раз вернулась из Дании и, видимо, пребывала в какой-то прострации, поскольку не заперлась на ключ. Я без всякой задней мысли открыла дверь и чуть в обморок не упала – она сидела на унитазе и… опорожнялась… выдавливала из себя полиэтиленовые кулечки, которые… были спрятаны у нее в промежности. Это было ужасное зрелище… просто ужасное.

– С тех пор мы ее больше не видели, – заключил ее муж.

Загрузка...