Часть 2 Анализ и выводы 3 января – 17 марта

48 процентов женщин Швеции подвергались насилию со стороны кого-либо из мужчин.

Глава 8 Пятница 3 января – воскресенье 5 января

Когда Микаэль Блумквист во второй раз сошел с поезда в Хедестаде, небо было нежно-голубого цвета, а воздух леденил кожу. Согласно термометру на фасаде здания вокзала, мороз достигал минус восемнадцати градусов. Микаэль по-прежнему был обут не по погоде – в тонкие цивильные туфли. Но на сей раз не было никакого адвоката Фруде, ожидающего в теплой машине, поскольку Микаэль сообщил лишь день своего приезда, но не уточнил время. Наверное, до Хедебю можно добраться на каком-нибудь автобусе, но у Блумквиста не было никакого желания таскаться с двумя чемоданами и сумкой через плечо в поисках автобусной остановки. Поэтому он пересек привокзальную площадь и направился к стоянке такси.

Между Рождеством и Новым годом на всем побережье Норрланда выпала масса снега, и, судя по расчищенным дорогам и снежным сугробам на обочинах, уборочные работы в Хедестаде шли вовсю. Когда Микаэль спросил, какая была погода, водитель такси, которого, как следовало из удостоверения на ветровом стекле, звали Хусейном, лишь покачал головой. Затем на исконном норрландском диалекте он поведал, что тут бушевала сильнейшая за многие десятилетия снежная буря, и тоскливо посетовал, что не уехал на Рождество куда-нибудь в Грецию.

Микаэль все время показывал водителю дорогу. Так он добрался на такси до только что убранного двора Хенрика Вангера и, поставив чемоданы на лестнице, проводил взглядом машину, которая наконец удалилась в направлении Хедестада. Он сразу почувствовал себя одиноким и растерянным. Что ж, возможно, Эрика была права, утверждая, что вся эта затея – чистейшее безумие.

Услышав, что позади него открывается дверь, Блумквист обернулся. Хенрик Вангер укутался в толстое кожаное пальто, надел прочные ботинки и шапку-ушанку. Сам Микаэль был в джинсах и тонкой кожаной куртке.

– Если собираешься поселиться в наших краях, тебе придется потеплее одеваться в такое время года.

Они пожали друг другу руки.

– А ты уверен, что не хочешь жить в большом доме? Точно? Тогда, пожалуй, пойдем, поселим тебя в новом месте.

Микаэль кивнул. В беседе с Хенриком Вангером и Дирком Фруде он потребовал, чтобы его поселили отдельно; чтобы он сам мог вести хозяйство и был полностью независим. Хенрик проводил Микаэля обратно на дорогу; они прошли к мосту и свернули к калитке, за которой оказался расчищенный двор перед небольшим бревенчатым домом, стоящим неподалеку от опоры моста. Дверь была не заперта; Вангер открыл ее и, придержав, впустил Блумквиста. Они вошли в небольшую прихожую, где Микаэль смог облегченно вздохнуть и освободить руки от чемоданов.

– Мы называем этот домик гостевым; в нем обычно останавливаются те, кто приезжает сюда надолго. Кстати, именно здесь ты и твои родители жили в шестьдесят третьем году. Кстати, это одно из самых старых зданий в селении; правда, сейчас его уже модернизировали. Я распорядился, чтобы Гуннар Нильссон – он работает в усадьбе дворником – с утра прогрел его.

Весь дом площадью около пятидесяти квадратных метров состоял из просторной кухни и двух маленьких комнатушек. Кухня занимала добрую половину дома и была вполне современной, с электрической плитой, компактным холодильником и раковиной. Возле стены, отделявшей ее от прихожей, находилась старая железная печка, которую сегодня и протапливали.

– Печку нужно топить только в самые суровые морозы. В прихожей стоит ящик для дров, а за домом расположен дровяной сарай. Дом с осени пустует, и мы с утра протопили его, чтобы прогреть. А вообще-то с этим делом обычно справляются и электрообогреватели. Только смотри, не клади на них одежду, а то может вспыхнуть.

Кивнув, Микаэль огляделся. Окна выходили на три стороны. Если подсесть к кухонному столу, отсюда открывался вид на опору моста метрах в тридцати. На кухне имелось также несколько больших шкафов, стулья, старый диван и полка с журналами; сверху лежал номер журнала «Се» за 1967 год. В углу, рядом с кухонным столом, стоял дополнительный столик, который использовался как письменный.

Входная дверь на кухню находилась по одну сторону от железной печки; по другую сторону две узкие двери вели в комнаты. Правая, ближайшая к наружной стене, представляла собой каморку с маленьким письменным столом, стулом и закрепленным на длинной стене стеллажом. Она использовалась как кабинет. Вторая комната, между прихожей и кабинетом, служила спаленкой. Ее меблировка состояла из двуспальной кровати, трюмо и платяного шкафа. На стенах висело несколько пейзажей. Мебель и обои в доме состарились и выцвели, но в доме приятно пахло чистотой. Кто-то на совесть вымыл полы, не жалея моющих средств. В спальне имелась также боковая дверь, ведущая обратно в прихожую, где находился туалет с маленьким душем, оборудованный в помещении старого чулана.

– Возможны проблемы с водой, – сказал Хенрик Вангер. – Сегодня утром мы проверяли – водопровод работает, но трубы зарыты неглубоко и, если холода пришли надолго, могут замерзнуть. В прихожей есть ведро. Если будет нужно, придешь за водой к нам.

– Мне потребуется телефон, – сказал Микаэль.

– Я уже позаботился об этом, его установят послезавтра… Ну, как? Если передумаешь, сможешь в любое время перебраться в большой дом.

– Мне здесь все очень нравится, – ответил Микаэль.

Хотя в глубине души он был вовсе не уверен в том, что поступил разумно, решив остановиться в маленьком доме.

– Ну и прекрасно. Еще пару часов будет светло. Хочешь, пройдемся? Я покажу тебе окрестности. Только прими мой совет: надень сапоги и теплые шерстяные носки. Они в прихожей, в шкафу.

Утеплившись, Микаэль решил, что завтра же пробежится по магазинам, где купит теплое нижнее белье и зимнюю обувь.


Вангер начал экскурсию с того, что сообщил Микаэлю: его соседом через дорогу будет помощник Хенрика Гуннар Нильссон. Старик все время называл его «мой дворник», хотя он, как вскоре понял Блумквист, обслуживал все дома острова, да к тому же еще несколько зданий в Хедестаде.

– Его отец – Магнус Нильссон – работал у меня дворником в шестидесятых годах; он один из тех, кто помогал во время аварии на мосту. Магнус еще жив, но давно на пенсии. Он живет в Хедестаде. А в этом доме живут Гуннар с женою Хелен. Их дети уже уехали отсюда.

После короткой паузы Хенрик Вангер снова заговорил:

– Помни, Микаэль: ты находишься здесь, чтобы помогать мне писать автобиографию. Это – официальная версия. Она даст тебе возможность проникать во все темные закоулки и задавать вопросы. Твое истинное поручение останется между тобою, мною и Дирком Фруде. Кроме нас троих, о нем никто не знает.

– Понимаю. Но повторю то, что говорил и раньше: это время и деньги, пущенные на ветер. Я не смогу справиться с этой загадкой.

– Мне лишь нужно, чтобы ты попытался. Однако нам следует держаться осторожно, особенно в присутствии других людей.

– О’кей.

– Гуннару сейчас пятьдесят шесть; стало быть, ему было девятнадцать, когда пропала Харриет. Есть вопрос, на который я до сих пор не нашел ответа: Харриет с Гуннаром дружили, и мне даже кажется, у них был какой-то детский роман; по крайней мере, он проявлял к ней заметный интерес. Правда, в тот день, когда она исчезла, он находился в Хедестаде, в числе тех, кто остался на материковой стороне, когда перекрыли мост. Из-за их отношений его, разумеется, допрашивали особо дотошно. Конечно, вряд ли ему это понравилось, но полиция проверила его алиби и не обнаружила ничего подозрительного. Целый день Гуннар провел с друзьями и вернулся на остров лишь поздним вечером.

– Думаю, вы располагаете исчерпывающим списком тех, кто находился в этот день на острове… И вы также знаете, чем каждый из них занимался в это время.

– Ты прав. Ну что, двинемся дальше?

Они остановились у перекрестка, на холме перед усадьбой Вангеров, и Хенрик указал на старую рыбачью гавань.

– Фактически вся земля на острове принадлежит семье Вангеров – вернее, мне, – за исключением хозяйства Эстергорд и нескольких домов в селении. Сараи в рыбачьей гавани относятся к частному сектору, но их используют в качестве летних домиков, а на зиму там почти никто не остается. За исключением самого дальнего дома, – видишь, там из трубы валит дым.

Уже успевший промерзнуть до костей, Микаэль молча кивнул.

– Эту убогую хижину обдувают все ветра, но в ней живут круглый год – а именно Эушен Норман, которому уже семьдесят семь лет, и он считается художником. По-моему, его картины – сплошной китч, хотя он и слывет довольно известным пейзажистом. Такие чудаки, как он, обязательно имеются в каждом селении.



Хенрик Вангер вел Микаэля вдоль дороги в сторону мыса, показывая ему дом за домом. Селение состояло всего из десяти домов – шести на западной стороне дороги и четырех на восточной. Первым и самым ближним к гостевому домику Микаэля и усадьбе Хенрика располагался дом его брата, Харальда. Это четырехугольное двухэтажное каменное здание на первый взгляд казалось необитаемым: занавески на окнах были задернуты, а нерасчищенную тропинку к крыльцу покрывал полуметровый слой снега. Но приглядевшись повнимательнее, можно было заметить чьи-то следы – кто-то явно ходил по снегу между дорогой и входной дверью.

– Харальд у нас отшельник. Мы с ним никогда не могли прийти к согласию. И по поводу концерна всегда ссорились – он ведь совладелец, и вообще практически не разговаривали последние лет шестьдесят. Он старше меня – ему аж девяносто один, и он единственный из пяти моих братьев, оставшийся в живых. Попозже я расскажу тебе о нем более детально. Харальд выучился на врача и работал в основном в Уппсале. Он переехал обратно в Хедебю, когда ему исполнилось семьдесят лет.

– Я понимаю, вы друг друга не слишком-то жалуете, хоть и обитаете по соседству.

– Я его просто терпеть не могу и предпочел бы, чтобы он оставался в Уппсале, но тем не менее он – владелец этого дома… Что, я рассуждаю как отъявленный негодяй?

– Вы рассуждаете как человек, который не любит своего брата.

– Первые двадцать пять или тридцать лет своей жизни я оправдывал и прощал таких, как Харальд, – ведь все же мы родная кровь. Но с годами я совершил открытие, что родство еще не есть гарантия любви и что у меня нет никаких поводов отвечать за Харальда и его судьбу.

Следующий дом принадлежал Изабелле, матери Харриет Вангер.

– Ей в этом году стукнет семьдесят пять, но она по-прежнему элегантна. И крайне самоуверенна и тщеславна. Кстати, она – единственная из жителей села, кто общается с Харальдом и даже иногда навещает его, хотя их мало что связывает.

– А какие у нее были отношения с Харриет?

– Отличный вопрос, молодец. Мы обязаны включить в круг подозреваемых и женщин. Я уже говорил, что она часто бросала девочку на произвол судьбы. Конечно, я не знаю точно, но думаю, что у нее были благие намерения – и при этом полностью атрофировано чувство ответственности. Они были не слишком близки с Харриет, но и врагами никогда не были. Изабелла может быть грубоватой, а иногда вообще становится сама не своя… Ты поймешь, что я имею в виду, когда встретишься с ней.

По соседству с Изабеллой обитала Сесилия Вангер, дочь Харальда Вангера.

– Раньше она была замужем и жила в Хедестаде, но разошлась с мужем примерно двадцать лет назад. Дом находится в моем владении; я же и предложил ей перебраться сюда. Сесилия – учительница; во многом она полная противоположность своему отцу. Пожалуй, следует добавить, что она тоже общается со своим отцом лишь при крайней необходимости.

– Сколько ей лет?

– Сесилия родилась в сорок шестом; стало быть, ей было двадцать лет, когда исчезла Харриет. Кстати, она была в числе гостей на острове в тот день… – Хенрик задумался. – Сесилия может показаться легковесной в поведении, но на самом деле она на редкость умна, и не следует ее недооценивать. Пожалуй, она входит в число немногих, кто может догадаться, чем ты на самом деле занимаешься… Что касается меня, то я могу сказать, что она одна из тех родственников, кого я наиболее ценю.

– Это значит, что вы ее не подозреваете?

– Не совсем так… Знаешь, мне хотелось бы, чтобы ты взвешивал все совершенно непредвзято – и независимо от того, что думаю я.

Ближайший к Сесилии дом также принадлежал Хенрику Вангеру, но его арендовала пожилая пара, раньше работавшая в руководстве компании. Они переехали сюда в 1980‑х годах, так что не имели никакого отношения к исчезновению Харриет. Следующим был дом Биргера Вангера, брата Сесилии, но с тех пор как хозяин поселился на современной вилле в Хедестаде, он пустовал уже несколько лет.

Большинство жилищ вдоль дороги представляли собой солидные каменные здания, построенные в начале прошлого века. А вот последний дом резко контрастировал со всеми остальными: виллу из белого кирпича с темными простенками между оконными проемами явно соорудил современный архитектор по индивидуальному проекту. Микаэль оценил живописное расположение виллы и отметил, что с верхнего этажа наверняка открывается роскошный вид на море с восточной стороны и на Хедестад – с северной.

– Здесь живет Мартин Вангер, брат Харриет и генеральный директор концерна. Раньше тут был пустырь, и здесь же находилась усадьба пастора, но в семидесятых годах она серьезно пострадала при пожаре, так что Мартин, ставший в семьдесят восьмом генеральным директором, построил тут себе виллу.

В крайнем доме с восточной стороны дороги жили Герда Вангер, вдова Грегера, брата Хенрика, и ее сын Александр Вангер.

– Герда страдает ревматизмом. Александру принадлежит небольшой пакет акций концерна, но у него есть и собственные предприятия, например, рестораны. Обычно он по несколько месяцев находится на Барбадосе, в Вест-Индии. Кстати, там же он вложил часть своих денег в туристический бизнес.

Между домами Герды и Хенрика Вангера расположился участок с двумя маленькими зданиями, которые обычно пустовали и использовались как гостевые домики для разных членов семьи, приезжающих сюда время от времени. По другую сторону от усадьбы Хенрика находился дом, купленный еще одним пенсионером, бывшим сотрудником концерна, но сейчас он пустовал, поскольку хозяин с супругой традиционно проводили зиму в Испании.

Они вернулись обратно к перекрестку, и экскурсия подошла к концу. Смеркалось. Микаэль нарушил молчание:

– Хенрик, я еще раз повторяю, что этот эксперимент вряд ли даст результаты. Но, разумеется, я буду выполнять работу, на которую вы меня наняли. Я буду писать вашу биографию, а также ради вашего спокойствия критически и как можно более тщательно изучу все материалы о Харриет Вангер. Хочу лишь подчеркнуть: смиритесь с тем, что я не частный детектив, и не возлагайте на меня неоправданных надежд.

Загрузка...