Девяносто три!

29

Утренний скрип молочника, на крыльце вспухают пятна. Спятившее одеяло. Я накрыл их облаком безразличия, выпустил, как струю подводных чернил. Нет прощения. Вы думаете, они безобидны, будто какие-нибудь ризеншнауцеры? Нет, они будут барабанить, пока кожа не покроется волдырями, пока не вспухнут суставы. Проникать в потаенные волокна. Ковать иголки, пока мы тешимся фокстротом. Гасить световое тело, ломать опору. Они неуязвимы, неистребимы. "Это война на уничтожение, никаких компромиссов".

— Неприятное известие. Пришлось дезавуировать циркуляр Lv-Lux-Light.

— Но как же?..

— Мы не можем допустить разнобоя. В Берлине задергались. Отдел ЭИ в оппозиции.

— Но ведь не все агенты уничтожены?

— Не волнуйтесь, противник в панике. Мы поселили вирус в проводах, сменили пароли. Сеть надежно защищена.

— А молодой Хаусхофер?

— Прелати говорит, что он доживет до 44-го года. Что поделать, нельзя взрывать ступени. Хитрый финал: его найдут с окровавленной запиской в кармане.

— "Отец сломал печать простую…" Ерунда, березы. Жаль, никто не выебал вовремя. Эта чванливая знать…

— "… и дьявол изувечил мир". Подумать только, это он о канцлере. Экий вздор!

— Не переношу символистов. Помните, Прелати приносил статью о парне, который сжег себя у собора святого петра?

— Думаю, это отголоски зодиакального дела. Всюду странные точки.

Куст зашелестел у дороги, словно там суетилась стая вьюрков. Замерзающая сентябрьская ночь. Еще месяц, и наступит главный немецкий день.

Распоротые швы. Маркопулос задает вопросы, Гриф ерничает, семерки плачут. Письма приходят на третий день, Джефф Страттон мертв, — убит и похоронен тайно, без почестей, как подобает секретному агенту, винтику издыхающей машины. Новый эон дышит доменным жаром на земных владык. "Порнографическая пантомима" на южно-мичиганском проспекте. Не ждите пощады.

Главные вопросы: о д-ре, Работнике, элементарном короле, серебряной книге, опытах по извлечению светового тела из крестьянских детей. Вот стержень: три гордые буквы, из крышки средней Т, словно из дачного стола, растет мертвый хуй в стальной оплетке, поодаль — ладонь с пугливым глазом, пламя бьет из мизинца; морда мелкого барана застыла коломбиной на указательном пальце. Паства, к алтарю! Приготовиться к штурму!

"ЗР утверждает, что Oro Ibah Aozpi и есть три великих тайных имени, обретенные на вертикальных линиях облатки. Имя элементарного короля, напротив, было получено из водоворота букв в центре. Верно ли я понял, что д-р и Работник считали O! I! A! именем короля?"

Вот что, парни, занимает нас больше всего. Студент выбрил голову, белая веселая кожа на фоне зеленой звезды (предположим, нарисовали на стене вокзала, в обоссанном уголке — там, где склад асбеста). Алхимический дракон корчится в тынском колодце. Малькут! Проснуться и увидеть его рядом, дрожащего во сне, избитого кем-то из стражников. Лавина нежности сносит позднего велосипедиста, ломает хребет, выворачивает кости. И вот он на прибрежной скале, а пудель элементарного короля лижет сонные раны.