КАНИКУЛЫ НА ЛУНЕ

[2]

Из большой ярко освещенной комнаты открывался прекрасный вид, на который никто не обращал ни малейшего внимания. За окном, тянувшимся вдоль всей стены, заснеженный горный склон спускался к крошечной альпийской деревушке на два километра ниже. Несмотря на расстояние, можно было различить мельчайшие детали. За деревней склон переходил в подъем и устремлялся вверх, все круче и круче, к огромной, увенчанной шапкой вечных снегов горе.

Великолепная панорама была всего лишь иллюзией. Квартира Мартинов располагалась в центре Лондона, и за ее стенами над сырыми улицами лениво клубился ноябрьский туман. Но миссис Мартин достаточно было повернуть переключатель, чтобы скрытые проекторы воспроизвели какое угодно изображение, сопровожденное соответствующим звуком. Благодаря телевидению, принесшему столько разных картин в каждый дом, подобное стало неизбежным, и сейчас, в начале двадцать первого века, в большинстве домов могли позволить себе за окном любой ландшафт, какой только пожелают.

Конечно, это было недешево, зато прекрасно помогало семье знакомиться с окружающим миром. На мгновение миссис Мартин показалось, что в доме чересчур тихо, и она тревожно огляделась. То, что она увидела, ее тут же успокоило. Восемнадцатилетняя Дафна смотрела по телевизору показ мод из Парижа.

— Мама! — крикнула она. — Только посмотри на этот алый плащ! Вот бы мне такой.

Пятнадцатилетий Майкл делал домашнее задание — или притворялся, будто делает, — а двенадцатилетние близнецы в соседней комнате зачарованно слушали рассказы бабушки о бомбардировке Лондона.

Из их комнаты послышался звонок телефона.

— Я подойду! — завопил Клод.

— Нет, я! — заорала Клодия.

Последовала легкая потасовка, затем раздался голос бабушки:

— Да, это квартира миссис Мартин. Сейчас позову. Хильда! Тебе звонят по сверхдальней!


Сверхдальняя! Подобного раньше никогда не бывало, но все знали, что это значит. Майкл оторвался от уроков. Даже Дафна отвернулась от парада зимней моды.

— Господи, — проговорил Клод, — это папа!

— Кто-то мне говорил, — негромко заметила Клодия, — что звонок с Луны стоит десять фунтов за минуту.

— Надеюсь, папа за это не платит! — вытаращил глаза Клод.

— Тихо, дети! — Миссис Мартин взяла трубку у матери — Да, миссис Мартин слушает.

Последовала пауза. Затем, неожиданно четко, у самого уха раздался голос мужа; тот находился на расстоянии в полмиллиона километров, но казалось, будто он стоит рядом.

— Алло, Хильда, это Джон! Слушай внимательно, дорогая, — у меня всего две минуты! Плохие новости: я не смогу вернуться на Землю на следующей неделе, как обещал. Да, знаю, рушатся все наши планы, но в обсерватории сейчас проблемы, и я просто не могу улететь. Не расстраивайся — есть другой план, ничем не хуже. Как насчет того, чтобы прилететь на Луну?

— Что? — выдохнула жена.

Прошло три секунды, прежде чем ее ушей достиг смех мужа — три секунды, которые потребовались радиоволнам, даже с их фантастической скоростью, чтобы проделать путь от Земли до Луны.

— Я знал, как ты удивишься! Но почему бы и нет? Космические полеты сейчас не опаснее, чем авиарейсы в бытность твоей матери. В общем, через три дня из Аризоны стартует грузовой корабль, на Землю он возвращается спустя две недели. На сборы времени хватит, и мы проведем вместе почти десять дней здесь, в обсерватории. Я обо всем договорюсь, так что будь хорошей девочкой и не спорь. И возьми Дафну и Майкла. Для них тоже найдут место. Боюсь, тебе придется как-то утешать Клода и Клодию — скажи им, что они обязательно слетают на Луну, но когда станут постарше!

— Но, Джон, я не могу…

— Конечно можешь. И только представь себе, как обрадуются Дафна и Майкл! Нет времени все рассказать, но подобного шанса у нас может больше не быть. Я пришлю телеграмму со всеми подробностями. Поцелуй всех от меня. Буду вас ждать. До свидания, дорогая.

Огорошенная миссис Мартин положила трубку. Как это в духе Джона. Он даже не дал ей хотя бы раз возразить. Но если подумать, какие на самом деле могли быть возражения? Конечно, он прав. Космический полет — а на Луну тем более — был достаточно безопасным, хотя и по-прежнему слишком дорогим для регулярных пассажирских рейсов способом передвижения. Судя по всему, Джон сумел договориться о местах для них благодаря своему положению.

Да, Джон совершенно прав. Шанс чересчур хорош, чтобы его упускать, и если она не полетит сейчас, могут пройти годы, прежде чем она снова увидит мужа. Повернувшись к тревожно ожидавшей семье, она улыбнулась и сказала:

— У меня для вас кое-какие новости.


В другой раз трансатлантический рейс стал бы большим событием для Дафны и Майкла — им приходилось совершать его всего дважды или трижды. Но сейчас двухчасовой полет из Лондона в Нью-Йорк казался лишь малозначительным эпизодом долгого путешествия, и всю дорогу они говорили о Луне — достаточно громко, чтобы услышали другие пассажиры.

Проведя в Нью-Йорке всего час, они пролетели через весь континент, постоянно нагоняя солнце, и после того, как лайнер наконец описал круг над огромной Аризонской пустыней, местные часы показывали на несколько часов меньше, чем было, когда они этим утром покинули квартиру.

С воздуха космопорт выглядел более чем впечатляюще. Дафна видела в иллюминатор гигантские стальные решетки, поддерживавшие грациозных торпедообразных монстров, которым не терпелось с ревом унестись к звездам. Повсюду виднелись огромные стоячие топливные цистерны, направленные в небо радиоантенны и таинственные здания и сооружения, о назначении которых она не могла даже догадываться.

По всему этому лабиринту носились туда-сюда крошечные фигурки, и по дорогам быстро, будто металлические жуки, катались машины.

Дафна принадлежала к первому поколению тех, кто воспринимал космические полеты как нечто само собой разумеющееся. Человек высадился на Луне почти тридцать лет назад[26] — за двенадцать лет до ее рождения, — и она еще помнила всеобщее возбуждение, когда первые экспедиции совершили посадку на Марс и Венеру.

За свою короткую жизнь она не раз видела, как человек отправляется завоевывать космос — так же, как столетия назад Колумб и великие средневековые мореплаватели открывали мир. Первый этап завоевания космоса уже завершился. На Марсе и Венере обитали небольшие научные колонии, а на Луне центром астрономических исследований стала гигантская Лунная обсерватория, директором которой был профессор Мартин.

В безмолвных лунных пустынях, под черным безоблачным небом, где днем и ночью ярко сияли звезды, астрономы наконец могли работать в идеальных условиях, без помехи в виде атмосферы, с которой постоянно приходилось сражаться на Земле.

Следующие два часа они провели в здании управления космопорта, где их взвешивали, подвергали медицинскому осмотру, заполняли на них разные бланки. Когда с этим было покончено и начали закрадываться мысли, а стоит ли оно того, они оказались в небольшом уютном кабинете, где сидел за столом жизнерадостный толстяк — похоже, какая-то важная персона.

— Что ж, миссис Мартин, — весело сказал он, — рад сообщить, что все вы совершенно здоровы и нет никаких причин, по которым вы не можете лететь на «Центавре». Надеюсь, все эти обследования не слишком вас напугали. В космических полетах на самом деле нет ничего опасного, но рисковать нельзя.

Как вы знаете, космический корабль взлетает крайне быстро, и в течение нескольких минут чувствуешь себя так, будто весишь тонну, — однако удобно лежащему человеку это никак не вредит, если только у него нет определенных проблем с сердцем. Затем, очутившись в космосе, вы вообще ничего не будете весить — непривычное поначалу ощущение. Раньше невесомость вызывала космическую болезнь, но теперь мы умеем с этим бороться. Вам дадут несколько таблеток, которые нужно проглотить перед самым стартом. Так что беспокоиться не о чем, и я уверен, что путешествие будет приятным.

Посмотрев на заваленный бумагами стол, он глубоко вздохнул.

— Жаль, у меня нет времени на путешествия. За последние два года я улетал с Земли всего один раз!

— Кто это был? — спросила Дафна у матери, когда автобус уносил их в пустыню.

— Командующий космическим флотом.

— Что?! — воскликнул Майкл. — Он командует всеми космическими кораблями — и не летает?!

Миссис Мартин улыбнулась.

— Боюсь, так бывает часто. Вот папа теперь настолько занят, что у него нет времени взглянуть в телескоп!

Они уже миновали все здания и теперь мчались по широкой дороге, по обеим сторонам которой не было ничего, кроме пустыни. Примерно в двух километрах впереди виднелся большой обтекаемый силуэт «Центавра», космического корабля, который должен был доставить их на Луну. Гигантская ракета стояла на бетонной платформе, нацелившись острым носом в небо, в окружении кранов и лесов. Даже с такого расстояния она выглядела громадной — Дафне подумалось, что ракета почти такая же высокая, как и колонна Нельсона[27], — а отражающиеся от металлических бортов лучи солнца превращали ее в еще более впечатляющее зрелище.

Чем ближе становился корабль, тем больше он казался, а очутившись у его основания, они почувствовали, будто стоят у подножия огромного металлического утеса. Вплотную к ракете примыкала высокая конструкция с лифтом. Их провели по лабиринту из балок, пока они не вошли в кабинку, где едва помещались трое. Загудел мотор, земля начала уходить вниз, и мима быстро заскользили блестящие стены корабля.

Путь до верхушки ракеты показался очень долгим. Дафна остановилась на мостике, ведшем внутрь корабля, и посмотрела на землю и стоящих вокруг людей, поднятые лица которых с такой высоты выглядели мелкими светлыми крапинками. Голова слегка закружилась, но Дафна взяла себя в руки, поняв, что преодолела лишь первые сорок метров на пути в четыреста тридцать тысяч километров.


Пилот и штурман уже ждали в маленькой, полной сложных приборов кабине, где стояли кушетки с мягкой обивкой. Кушетки были на удивление удобными, и Майкл начал то и дело подпрыгивать на своей, пока не получил замечание.

— Просто лягте, — сказал пилот — Проглотите эту таблетку — она не горькая — и ни о чем не беспокойтесь. Когда стартуем, вы почувствуете сильную тяжесть, но это не больно и продлится недолго. И еще одно — не пытайтесь встать, пока я не скажу. А теперь… До старта осталось всего десять минут, так что просто расслабьтесь.

Как обнаружила Дафна, это было не так-то просто. Десять минут длились будто целую вечность. Она оглядывала кабину и думала, как вообще хоть кто-то может разобраться, для чего нужны все эти кнопки и циферблаты. Что, если пилот ошибется и нажмет куда-нибудь не туда?..

Мать ободряюще улыбнулась с соседней кушетки. Майкл же был жутко заинтригован приборами и ненавидел сам тот факт, что должен лежать на месте.

Дафна вздрогнула, когда внезапно совсем рядом загудел электромотор. Затем начало происходить все сразу. Защелкали переключатели, взвыли мощные насосы, и в сердце огромной ракеты стали открываться клапаны.

Много раз она думала: «Вот оно!» — но корабль так и не двигался с места. А когда путешествие наконец началось, она была к этому не готова.

Казалось, где-то далеко раздался шум тысячи водопадов или ударов грома, следовавших один за другим столь быстро, что между ними не успевала наступить тишина. Двигатели заработали, но энергии было пока недостаточно, чтобы поднять корабль.

Рев быстро нарастал, кабина завибрировала, и «Центавр» начал подниматься над пустыней, опаляя пламенем песок на сотни метров вокруг. Дафну словно вдавило что-то тяжелое и мягкое в толстую обивку кушетки. Сперва особых неудобств не ощущалось, но давление все увеличивалось, руки и ноги превратились в свинец, а каждый вдох давался с большим трудом.

Она попыталась поднять руку, но даже чтобы сдвинуть ее хотя бы на несколько сантиметров, ушла бы уйма сил, и Дафна тут же отказалась от этой идеи. Потом она просто лежала неподвижно, расслабившись и ожидая, что будет дальше. Страха почти не было — слишком будоражило чувство той бесконечной мощи, которая уносила ее в небо.

Неожиданно грохот двигателей ослаб, давивший на тело чудовищный груз исчез, и дышать сразу стало легче. Они почти вырвались из поля тяготения Земли, и двигатели начинали работать с меньшей силой. Мгновение спустя выключился последний из них, наступила тишина и ощущение веса пропало вовсе.


Несколько минут пилот обменивался репликами со штурманом, проверяя показания приборов. Затем он развернулся в кресле и, улыбнувшись, сказал:

— Не так уж все было и плохо, а? Сейчас мы достигли второй космической скорости — сорок пять тысяч километров в час, — и вы почувствуете вес, только когда мы будем возле Луны и запустим двигатели, чтобы затормозить падение.

Он встал с кресла, не отрывая от него руки, и Дафна увидела, что обе его ноги висят в воздухе. Отпустив кресло, он поплыл к ним, словно в замедленной киносъемке. Дафна знала, что подобное бывает в космосе, но странно было видеть это собственными глазами. И еще более странно было, когда то же самое начало происходить с ней.

Прошло немало времени, прежде чем она свыклась с мыслью, что слова «верх» и «низ» теперь попросту не имеют никакого смысла, и научилась скользить через кабину, не ударяясь головой о противоположную стенку слишком сильно. Было так весело, что только спустя несколько минут Дафна опомнилась и устремилась к ближайшему из круглых окошек.

Она ожидала увидеть Землю в виде висящего в космосе большого шара со всеми ее океанами и континентами — вроде глобуса в витрине картографического магазина.

Однако то, что она увидела, оказалось столь неожиданным и столь чудесным, что у нее захватило дыхание. На небе висел огромный, от края и до края, ослепительный серп, похожий на новую луну, но в сотни раз больше. Ракета пролетала над ночной Землей — большая часть видимой стороны планеты была погружена во тьму.

Но постепенно, глядя на заслоняющий звездное небо темный круг, она начала различать то тут, то там крошечные светящиеся пятнышки и поняла, что смотрит на города, горящие подобно светлячкам в ночи.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла оторвать взгляд от огромного темного диска и окаймляющего его яркого серпа. Серп на глазах сужался — корабль летел глубже в тень Земли. Вскоре планета должна была полностью затмить светило, и, прежде чем «Центавр» снова вырвется на солнечный свет, на небе будут видны только Луна и звезды.

Луна! Где она? Дафна подплыла к другому иллюминатору и увидела Луну — такую же, какой она всегда была видна с Земли. Разумеется, она нисколько не увеличилась, ведь путешествие едва началось. Но день за днем она будет медленно расти, пока не заполнит все небо, и ракета не начнет падать к ее сверкающим горам и бескрайним пыльным равнинам — к безмолвной планете, которая стала первой вехой человечества на пути к звездам. На что она будет похожа? Кого они там встретят? Дафна так разволновалась, что было ясно: этой ночью ей не сомкнуть глаз.


Это был прекрасный сон. Дафна летела — скользила без каких-либо усилий над землей, вольная двигаться куда угодно, словно птица.

Конечно, ей и раньше снились подобные сны, но никогда прежде они не были столь живыми, и хотя Дафна откуда-то знала, что все ей лишь снится, это ничуть не вредило прекрасной иллюзии.

Неожиданный толчок разрушил чары сна и вернул Дафну к реальности. Она открыла глаза, потянулась — и вскрикнула от неподдельного ужаса. Вокруг царила непроницаемая тьма, и куда бы Дафна ни протягивала руку, та не находила ничего, кроме воздуха. Волшебный сон неожиданно обернулся кошмаром — она действительно плавала в пространстве, но абсолютно беспомощная, не в состоянии куда-ни-будь двинуться…

Раздался щелчок, в кабине вспыхнул свет, и пилот ракеты просунул голову за занавеску на двери.

— Что за шум?

Он неодобрительно покачал головой.

— Ну вот! Я же предупреждал!

Дафна чувствовала себя крайне глупо. Она сама была во всем виновата: отстегнула широкие эластичные ремни, удерживавшие ее на койке, и во сне выплыла из нее. Теперь она висела в воздухе, медленно вращаясь, но не в силах двинуться в каком-либо направлении.

— Неплохо бы тебя так и оставить в качестве наглядного пособия, — пригрозил пилот. Но тут в глазах его мелькнул веселый огонек, он схватил с пустой койки подушку и крикнул: — Лови!

Мягкий толчок вновь привел Дафну в движение, и мгновение спустя она оказалась у стены, обретя наконец опору. Миссис Мартин и Майкл проснулись и сонно потирали глаза.

— До посадки час, — объявил пилот. — Через несколько минут будет завтрак, а затем советую вам отправиться к обзорным иллюминаторам и устроиться поудобнее.

Завтрак прошел быстро. В космосе, поскольку невесомость сокращала физические усилия до минимума, есть особо не хотелось. Даже Майкл удовлетворился двумя тостами и четвертью пинты молока, налитого в гибкий контейнер, из которого молоко можно было выжимать прямо в рот.

Налить жидкость в стакан, разумеется, было нельзя, так как в космосе нет ни «верха», ни «низа». Любая попытка это проделать закончилась бы появлением огромной капли, она бы плавала в воздухе, пока не ударилась бы о стену, забрызгав все вокруг.

От Луны их теперь отделяло всего несколько сотен километров, и она, казалось, целиком заполняла небо. Теперь она представляла собой не висящий в пространстве шар, но изрытый кратерами ландшафт, стелющийся далеко за иллюминатором. Майкл раздобыл где-то карту и пытался опознать основные объекты.

— Кажется, это Море Дождей, — с сомнением произнес он, показывая на огромную равнину, окаймленную с двух сторон горами. — Да, там посередине видно три больших кратера. У них такие странные имена… Тот, который самый крупный, — это Арки… Архимед.

Дафна бросила критический взгляд на карту, а затем на панораму за стеклом.

— Это вовсе не море! — возразила она. — Это всего лишь большая пустыня. Там видны горы, хребты и… взгляни только на эти каньоны! Господи! Надеюсь, мы не свалимся в один из них!

— Но на карте она называется морем! — упрямо заявил Майкл. Он с немым вопросом повернулся к пилоту.

— Темные области Луны названы морями много столетий назад — до того, как был изобретен телескоп[28] и стало известно, что они из себя представляют на самом деле, — последовал ответ. — Названия просто прижились, и никто не стал их менять. К тому же некоторые из них довольно красивые. Если посмотришь на карту, найдешь там Море Спокойствия, Залив Радуги, Болото Сна и многое другое. Но хватит на этом — я занят! Проверьте привязные ремни — через минуту включаем двигатели.

Теперь они опускались прямо на Луну со скоростью несколько тысяч километров в час, и Дафна поняла, что единственный способ затормозить падение — запустить двигатели против движения корабля.

Когда двигатели снова ожили с вдвойне впечатляющим после долгих часов тишины ревом, Луна находилась пугающе близко. Неожиданно вернулся вес, и Дафна почувствовала, как ее вдавливает в мягкое сиденье. Но тяжесть не шла ни в какое сравнение с той, что была при старте, и вскоре Дафна к ней привыкла.

Сквозь обзорный иллюминатор она видела ослепительно-белый столб пламени, тормозивший их падение на Луну, до которой все еще оставалось много километров. Ракета опускалась в середину большого горного кольца; когда через какое-то время рев двигателей стих, корабль, казалось, уже спустился ниже самых высоких пиков.

Под ракетой простиралась плоская безжизненная равнина. Внезапно Дафна увидела группу крошечных круглых зданий. Затем двигатели заработали опять, и ландшафт внизу скрылся в огне и в облаках поднятой пыли. Мгновение спустя последовал легкий толчок, и наступила тишина.

Они были на Луне.

Дафна взглянула на каменистую поверхность внизу. Вокруг, похоже, никого не было, что, впрочем, неудивительно: оставаться наверху, пока работают двигатели корабля, опасно; лишь сейчас местная команда покидала убежище. А где же те громадные горы, что она видела во время посадки? Не считая нескольких низких холмов, равнина, на которой стояла ракета, шла до самого горизонта.

Но тут Дафна поняла, насколько близок этот горизонт; Луна — маленькая планета (по диаметру вроде бы вчетверо меньше Земли?), и потому поверхность ее изгибается очень круто. Горы терялись из виду за краем равнины.

Из-за находившихся примерно в двух километрах от них невысоких холмов приближалось несколько машин необычного вида. Они подъехали к основанию ракеты, и вскоре послышались громкий лязг и стук. Последовало легкое шипение, и дверь кабины медленно открылась.

— Просто проходите, — сказал пилот. — Примерно как спускаетесь на лифте в метро[29].

Почти так и было. Мартины очутились в небольшой круглой кабине, механический голос велел им отойти от дверей, и они почувствовали, что опускаются вниз. Когда двери снова открылись, все трое, к своему изумлению, вошли внутрь автобуса с большими окнами из толстого прозрачного пластика.

Переход был столь поразительным, что Дафна не могла понять, как это произошло. Затем она увидела, как кабинка лифта опять уносится вверх, скользя вдоль борта корабля на выдвижной «гармошке», какие бывают у пожарных подъемников. Через мгновение лифт спустил пилота со штурманом, и автобус быстро двинулся по дну кратера. Все было очень по-деловому и методично, и безо всякой романтики.

— Интересно, где папа? — спросил Майкл.

— Ждет в обсерватории, — сказала мать, отвлекшись от мысли, догонит ли их багаж целым и невредимым. — Смотри — вон она!


Обогнув холмы, они выехали на почти плоскую равнину, где смотрели в небо большие, похожие на паутину металлические решетки. Дафна никогда бы не догадалась, что это телескопы: нигде не виднелись серебристые купола — отличительный признак земных обсерваторий. Хотя, конечно, глупо было ожидать их здесь; на Луне нет ни ветра, ни дождей, и даже самое тонкое научное оборудование можно все время держать под открытым небом, нисколько не опасаясь, что с ним что-либо случится.

Сами астрономы, однако, жили в полностью освещенном подземном мире в пятнадцати метрах под поверхностью Луны. Чтобы туда добраться, автобус съехал в глубокий спуск, который заканчивался широкими металлическими дверями, медленно открывшимися при их приближении.

Они оказались в камере, достаточно большой, чтобы в ней поместился автобус, двери за ними затворились, и раздалось шипение. Затем открылись двери впереди, и автобус въехал в просторный подземный гараж. Вокруг снова был воздух; Дафна поняла это, когда внешний мир вдруг опять наполнился звуками.

— Папа! — крикнул Майкл, показывая в окно автобуса.

Профессор Мартин стоял с ожидавшей их небольшой группой коллег и махал рукой. Вскоре он поднялся в автобус, и семья встретила его поцелуями и объятиями.

— Ну, как путешествие? — спросил он. — Космической болезни ни у кого не было?

Ответом ему стал хор возмущенных протестов бывалых путешественников.

— Рад слышать. А теперь идем ко мне. Полагаю, вам не мешает отдохнуть и подкрепиться.

В течение последующих пяти минут Дафна заново училась ходить. Сила тяжести на Луне давала лишь одну шестую от земного веса, и каждый шаг подбрасывал ее на метр в воздух. Но от этого имелось средство — всем гостям выдали широкие пояса со свинцовыми грузами. Даже так ощущалась необыкновенная легкость, но ходить было намного проще. Дафне уже не казалось, что ее сдует первым же сквозняком.

— Когда привыкнете, — сказал профессор Мартин, — сможете снять грузы; у нас их, как видите, никто не носит. Это вопрос практики, нужно лишь выучиться двигаться помедленнее. Но если захочется, можно прыгать вволю!

Почти без видимых усилий он подпрыгнул к семиметровому потолку, а через несколько секунд мягко опустился обратно.

— Но не делайте так сами, — предупредил он, — пока как следует не освоитесь — а то еще упадете на голову! Пойдемте, познакомлю вас с коллегами.


Дафна всегда полагала — хотя и не отдавала себе в этом отчета, — что астрономы обязательно должны быть бородатыми стариками с отсутствующим выражением лица, большую часть жизни проводящими за телескопами. (Папа, естественно, был исключением — как обычно.)

Вскоре, однако, она обнаружила, что никто из сотрудников обсерватории нисколько не подходит под это описание.

Большинству было от двадцати до сорока, и почти половину составляли женщины. А выражения лиц некоторых молодых людей были отнюдь не отсутствующими — даже совсем наоборот.

Представив коллегам, профессор Мартин повел семью по лабиринту из широких коридоров, на перекрестках которых висели указатели: «Центр воздухоснабжения», «Административный отдел III», «Медицинский отдел», «Спальный блок» или — довольно интригующе — «Опасно! Не входить!». С тем же успехом, подумала Дафна, они могли ходить по какому-нибудь большому зданию на Земле. Лишь необычная легкость, которую Дафна, наверное, перестанет замечать уже через несколько дней, говорила о том, что они на другой планете.

Личные апартаменты профессора Мартина состояли из четырех больших комнат в жилой части колонии. Они были светлыми и просторными, хоть и находились глубоко под поверхностью Луны. Миссис Мартин окинула комнаты взглядом и решила, что тут обязательно нужно навести порядок.

Как только они устроились в хрупких на вид, но очень удобных креслах, профессор Мартин закурил трубку и начал выпускать клубы дыма к потолку, где их быстро всасывал кондиционер.

— Что ж, — начал он, — рад вас видеть. Жаль, что не смог пригласить близнецов, но вряд ли удалось бы добиться для них места на корабле — к тому же они еще слишком маленькие.

— Ты не рассказал, дорогой, — во взгляде жены появилась тревога, — почему ты не смог прилететь на Землю.

Профессор Мартин нервно кашлянул.

— Крайне необычное стечение обстоятельств. За два дня до вылета домой произошло то, чего я ждал всю жизнь. Мы обнаружили зарождающуюся сверхновую.

— Звучит красиво. И что же это значит?

— Сверхновая — это звезда, которая взрывается с такой колоссальной вспышкой, что внезапно становится в сотни миллионов раз ярче. Собственно, в течение нескольких дней она испускает столько же света, сколько вся Вселенная. Мы не знаем, что является тому причиной, — это одна из великих загадок астрономии.

Тем не менее это произошло с довольно близкой звездой, и — великая удача! — нам повезло обнаружить это на ранней стадии, когда взрыв еще не достиг пика. Мы провели серию прекрасных наблюдений, но несколько дней пришлось работать сверхурочно.

Организационные вопросы я уже решил, хотя пройдет еще несколько недель, прежде чем мы закончим. Сверхновая медленно умирает, и мы хотим посмотреть, что будет, когда она вернется к обычному состоянию. Кстати, в момент максимальной вспышки она светила настолько ярко, что даже на Земле ее можно было увидеть среди бела дня. Думаю, ты слышала об этом по радио.

— Кажется, что-то такое было, — пробормотала миссис Мартин, — но я не обратила внимания.

Профессор Мартин в притворном отчаянии воздел руки.

— Событие, которого не случалось полтысячелетия, — и ты не обратила внимания! Целое солнце, возможно вместе со всеми своими планетами, исчезает во вспышке гигантского взрыва — а тебе и дела нет!

— Определенно есть. Это расстроило все планы на отпуск, и мне пришлось отправиться не на Майорку, а на Луну. Впрочем, я не жалуюсь, дорогой, — улыбнулась она. — Вот уж действительно — перемена обстановки.

Дафна слушала отца с зачарованным ужасом. Образ взрывающейся звезды — целого солнца с, возможно, обитаемыми планетами вокруг — полностью овладел ее разумом.

— Папа, — спросила она, — а здесь это может случиться?

— О чем ты?

— Ну, может ли наше солнце стать — как ты ее назвал? — сверхновой? И если да, что тогда будет с нами? Наверное, Земля расплавится.

— Расплавится? Господи, да у нее не будет на это времени! Она просто превратится в облако газа и рассеется. Но не беспокойся, шансы на то, что это произойдет, — несколько миллионов к одному. Поговорим лучше о чем-нибудь менее мрачном. У нас сегодня вечером танцы; думаю, вы захотите пойти.

— Танцы? Здесь, на Луне?

— Почему нет? Мы стараемся жить обычной жизнью и развлекаемся как можем. У нас есть кинотеатр, маленький оркестр, весьма приличная театральная студия, спортклуб и многое другое, что позволяет со вкусом проводить свободное время. Танцы бывают дважды в день — в полдень и в полночь.

— Дважды в день? — ошеломленно переспросила Дафна. — Когда же вы успеваете работать?

Профессор Мартин улыбнулся.

— Я имею в виду — дважды в лунный день. Не забывай, что по земному времени это почти месяц. Сейчас около полудня, и Солнце не зайдет еще семь земных суток. Но наши часы и календари настроены на привычное время, ведь не могут же люди спать две недели, а потом работать еще две недели без перерыва! Сперва немного путаешься, но потом быстро привыкаешь.

Он посмотрел на противоположную стену, где висели часы — сложный механизм с несколькими циферблатами и тремя парами стрелок.

— Кстати, — сказал он. — Пора идти в «Риц» — так мы зовем нашу столовую. Сейчас подадут обед.

Усталая, но довольная, Дафна добралась до постели поздно вечером. Танцы вполне удались — как только она научилась не взмывать то и дело в воздух, увлекая за собой партнера.

Ей вспомнился старый фильм, где сцену в бальном зале показывали в замедленной съемке. Здесь все выглядело точно также — те же плавные, легкие движения. Она подумала, что на Земле танцы уже не будут нравиться ей так, как раньше. Еще один приятный сюрприз — совершенно не болели ноги. В конце концов, здесь она весила фунтов двадцать[30], не больше!

Она попыталась расслабиться и заснуть, но, хотя тело и устало, разум продолжал бодрствовать — столько событий случилось за один короткий день! Столько интересных знакомств! Некоторые из молодых астрономов — кое-кто прямо из колледжа — оказались довольно симпатичными, и каждый предлагал завтра показать ей обсерваторию. Сделать выбор было не так-то просто…

Однако последние мысли Дафны, перед тем как она наконец заснула, были не о подземной колонии и людях, которые там жили, работали и отдыхали. Вместо всего этого она видела безмолвную пустую равнину там, над ее головой, освещенную полуденным Солнцем, хотя часы говорили, что сейчас половина первого ночи по Гринвичу.

Рядом с Солнцем висел огромный тонкий серп новой Земли, который медленно увеличивался, чтобы две недели спустя превратиться в ослепительный белый диск, освещающий всю эту безжизненную пустыню полуденным сиянием. А по черному небу были разбросаны бесчисленные легионы звезд, без устали горевших круглые сутки.

Среди них теперь появился пришелец — постепенно угасающая, но по-прежнему самая яркая звезда на небе. Нова Таурус, как назвал ее отец. И еще он назвал ее близкой звездой. Однако гигантская вспышка произошла, еще когда на троне была Елизавета Первая, и свет ее лишь сейчас достиг Земли, проделывая путь почти в миллион километров за три секунды.

Дафна слегка вздрогнула при мысли об этаком невообразимом пространстве, по сравнению с которым расстояние от Земли до Луны — не толще волоса.


— Вот тебе темные очки, — сказал Норман. — Надень их, как только заработают двигатели.

Дафна рассеянно взяла очки, не отводя взгляда от сверкающего монстра, что стоял на равнине в трех километрах от них. С вершины невысокого хребта, где находился наблюдательный пункт, Дафна почти целиком могла рассмотреть огромную посадочную площадку, откуда взлетали покидавшие Луну ракеты. Было странно, что, совершив полет на космическом корабле, сама она до сих пор не видела ни одного старта.

Корабль, стоявший посреди застывшей лавы, был намного больше, чем доставившая их сюда ракета, и лететь ему предстояло гораздо дальше. Через несколько секунд он должен был стартовать с Луны, в сторону от Земли и Солнца к Марсу, расстояние до которого составляло почти двести миллионов километров.

Когда сопла корабля внезапно выбросили яркое пламя, не послышалось ни малейшего звука. Почти тотчас ракету окутали облака поднятой с поверхности пыли, образуя нечто вроде мерцающего тумана, внутри которого пылало ослепительное солнце. Корабль на удивление медленно оторвался от земли и начал свой путь в усеянное звездами небо.

Облако пыли рассеялось, и Дафна поняла, зачем нужны темные очки. Она вполне могла поверить, что, как кто-то ей говорил, вырывавшееся из дюз корабля пламя ярче и горячее Солнца.

Сквозь очки Дафна могла видеть неспешный взлет ракеты и залитый ее ярким светом лунный пейзаж. Корабль набирал скорость; прошло лишь около минуты, но он уже поднялся на высоту в тридцать пять километров. Дафна сняла очки, глядя вслед уменьшающемуся на фоне звездного неба кораблю, пока он неожиданно не исчез. Двигатели, выполнив свою задачу, выключились, и огромная ракета теперь мчалась бесшумно и легко, как выпущенная из лука стрела; корабль начинал многомесячный путь к Марсу.

— Захватывает, не правда ли? — тихо сказал Норман. — Пожалуй, больше всего впечатляет, что при всем при этом не слышно ни звука.

Он был прав. Дафна провела на Луне уже три дня, но так и не привыкла к жизни на переднем крае человеческого мира, в месте, столь отличавшемся от всего, что она знала раньше.

Внутри кроличьей норы обсерватории был воздух, постоянная температура — и звук. Если не считать силы тяжести — все как на Земле. Но достаточно было подняться по одной из лестниц, ведших к наблюдательным куполам, — и становилось ясно: ты на другой планете.

Между Дафной и недружелюбным ландшафтом не было ничего, кроме нескольких сантиметров прочного стекла, и абсолютная тишина окутывала ее почти ощутимым на ощупь покрывалом. Дафна была здесь посторонней, незваным гостем в чужом мире. Она чувствовала себя словно водяной паук, очутившийся в незнакомой опасной стихии, под защитой крошечного воздушного пузырька.

И все же при любой возможности Дафна проводила время здесь — просто глядела на равнину или пыталась рисовать горы, видневшиеся на западе. Эти отдаленные вершины, выше почти любых гор на Земле, были сейчас залиты полуденным Солнцем, хотя вверху, на угольно-черном небе, сверкали звезды.

Дафна познакомилась с Норманом Филипсом на танцевальном вечере, и он оказался весьма полезным гидом. Норман был молодым геологом (вернее сказать, селенологом) и работал на Второй лунной базе с другой стороны Луны, но в данный момент находился в отпуске, что давало ему немалое преимущество перед прочими учеными, рвавшимися сопровождать Дафну.

Профессор Мартин не имел ничего против, но весьма опрометчиво предложил включить в их компанию Майкла. Предложение было воспринято Норманом без энтузиазма, особенно когда выяснилось, что Майкл без умолку болтает и непременно хочет знать, как тут все работает.

В результате первые несколько прогулок по обсерватории основательно затянулись, и Дафну порядком уже утомили технические подробности. К счастью, им удалось сплавить Майкла в Центральный пункт управления, где он привязался к главному инженеру, и с тех пор его видели только за завтраком, обедом и ужином.

К тому времени у Дафны улеглись первые разрозненные впечатления и сложилась достаточно четкая картина обсерватории. По крайней мере, ей больше не случалось заблудиться, когда была одна. Почти двадцать лет люди раскапывали дно кратера и прокладывали туннели, всего в нескольких километрах от того места, где на Луну села первая ракета.

Поначалу колонисты отдавали все силы на борьбу за выживание. Чтобы избежать резких перепадов температуры между днем и ночью, они ушли под землю, оставив на поверхности лишь приборы. Основание лунной базы было столь же великим достижением, как и сам полет на Луну. Воздух, воду, пищу — все это приходилось тогда доставлять с Земли, через бездну в полмиллиона километров.


Вскоре, однако, Луна начала отдавать свои сокровища — исследовательские партии обнаружили на ней минеральные ресурсы. Теперь в колонии появился собственный воздух, и за несколько лет колонисты научились выращивать почти все, что необходимо для нормального питания. Дафна видела особые подземные «фермы», где на пространстве в несколько акров под светом огромных ламп и в теплой влажной атмосфере с невероятной скоростью росли овощи и фрукты.

Когда-нибудь, рассказал ей Норман, вероятно, удастся вывести растения, которые смогут расти на лишенной воздуха поверхности Луны, и тогда зеленый живой ковер покроет пустые равнины, изменив лицо планеты.

Сейчас, когда время первопроходцев закончилось, жизнь в колонии была уже не столь аскетичной, однако все же весьма спартанской по земным меркам. Имелись достаточно просторные помещения для игр и отдыха, а жилые комнаты были хоть и очень маленькими, но вполне комфортными.

Больше всего, однако, понравились Дафне сами люди. Они были намного более приветливыми и отзывчивыми, чем на Земле, и, как ей показалось, вовсе не из-за того, что она дочь директора. Складывалось впечатление, что каждый из них считал себя частью одной большой семьи; они прекрасно знали: не объединив усилия, здесь попросту не выжить.

— Ну, — улыбнулся Норман, — о чем задумалась на этот раз?

Дафна очнулась от своих размышлений.

— Пыталась представить, каково это на самом деле — жить здесь все время. Тебе никогда не хочется на Землю? Наверняка ты уже сыт по горло всеми этими голыми скалами и звездным небом! Да, они прекрасны — но они не меняются. Ты никогда не скучаешь по облакам, зеленым полям, морю? Я бы, наверное, больше всего скучала по морю.

Норман задумчиво улыбнулся.

— Да, бывает… Но обычно мы тут слишком заняты, чтобы скучать. Понимаешь, когда есть интересная работа, остальное уже не так важно. Кроме того, каждые два года мы улетаем в отпуск домой и тогда, полагаю, ценим то, что может предложить нам старушка Земля, гораздо больше, чем вы, домоседы! — Он негромко рассмеялся. — Вовсе не значит, что мы не видим Земли. Она ведь все время здесь, на небе. С этой стороны Луны всегда можно увидеть родной город — по крайней мере, если он не закрыт облаками. Да, кстати… Мне удалось договориться насчет небольшого телескопа для тебя. Пойдем посмотрим, освободился ли он.

Было немного странно, что на это потребовалось три дня. Проблема же заключалась в том, что телескопы почти непрерывно использовались для всевозможных исследовательских программ, и на то, чтобы просто глядеть на звезды, не хватало времени. К тому же по-настоящему большие приборы были приспособлены для постоянной фотосъемки, так что в них нельзя было посмотреть, даже когда их никто не использовал.


Помещение, куда Норман привел Дафну, находилось совсем близко к поверхности Луны, и с основного уровня обсерватории сюда пришлось подниматься по лестнице. Оно было небольшим, и почти полностью его заполняло некое устройство, которое, как решила Дафна, находилось в целиком разобранном состоянии. Пожилой человек с озабоченным видом ковырялся паяльником внутри чего-то, напоминавшего замысловатый телевизор. Похоже, он не слишком обрадовался их появлению.

— Могу дать вам только полчаса, — сказал старик. — Я обещал профессору Мартину починить спектроанализатор к шести вечера. Что вы хотите посмотреть?

— А что вы можете предложить?

— Десять планет, около пятидесяти спутников, несколько миллионов туманностей и несколько миллиардов звезд. Выбирайте.

— Многого нам за такое время все равно не увидеть, так что начнем… скажем, с туманности Андромеды.

Астроном посмотрел на часы, что-то подсчитал в уме и нажал несколько кнопок. Послышалось легкое гудение электромоторов, и свет вокруг потускнел.

— Куда смотреть? — спросила Дафна, которая не видела вокруг ничего, что хоть отдаленно напоминало телескоп.

— Садитесь за этот стол и смотрите в окуляр. Наводка на резкость — с помощью ручки справа.

Она уставилась на черный круг, по которому двигались звезды, причем так быстро, что превращались в тонкие светящиеся линии. Большой телескоп наверху поворачивался в поисках невероятно далекой цели. Внезапно картинка замерла, звезды приняли вид крошечных точек, а среди них парило нечто, нисколько не походившее на звезду.

Это трудно было описать, даже охватить взглядом. Подобно овалу из огненного тумана, края которого столь плавно переходили в окружающую черноту, что невозможно было понять, где они заканчивались, туманность Андромеды мерцала, словно призрак в облачении из звезд.

— Наши соседи, — тихо сказал Норман. — Ближайшая к нам вселенная — и все равно до нее настолько далеко, что свет, который ты видишь, начал свой путь еще до того, как на Земле появился человек.

— Но что это? — прошептала Дафна.

— Что ж, думаю, ты знаешь, что звезды собираются в большие шарообразные скопления — острова Вселенной, как их называют, — каждое из которых состоит из миллиардов солнц. Мы находимся внутри одного из таких скоплений — Млечного Пути. А это — другое скопление, самое близкое к нам. Оно слишком далеко, чтобы различить отдельные звезды, хотя с помощью более мощных телескопов это вполне возможно. Кроме него существуют и миллионы других галактик.

— С планетами, как Земля?

— Кто знает. С такого расстояния нельзя увидеть Солнце, а о планетах и говорить нечего. Но полагаю, что они там есть, и не исключено, что на нескольких из них существует жизнь. Интересно, удастся ли нам когда-либо это узнать? Но давай-ка вернемся поближе к дому — у нас не так много времени.

Эти полчаса стали для Дафны настоящим откровением. Над ее головой, посреди безмолвной пыльной равнины, огромный телескоп обшаривал небо, собирая чудеса по всей Вселенной и представляя их ее взору. Прекрасные созвездия разноцветных солнц, сверкающие, подобно драгоценным камням, всеми оттенками радуги; облака светящегося тумана, принимающие под воздействием непостижимых сил причудливые формы; Юпитер с его семейством спутников; и, пожалуй, самое чудесное — Сатурн, безмятежно парящий в окружении колец, словно замысловатое произведение ювелира, а не планета в восемь раз больше Земли…

Ей стало понятно, какая сила когда-то тянула астрономов в горы, к чистому небу, а теперь — сюда, на Луну.


Внешние двери подземного гаража медленно открылись, и автобус начал подниматься по крутому пандусу, ведшему на поверхность Луны. Дафну долго удивляло, что единственным транспортным средством на Луне было нечто столь старомодное, как автобус, но, как и многое здесь, после надлежащего объяснения все выглядело вполне логично. Ракеты — слишком дорогой способ преодолеть всего несколько сотен километров, а так как атмосфера отсутствовала, то и о воздушном транспорте, естественно, не могло быть и речи.

Если быть точным, машина представляла собой не просто автобус, а нечто вроде передвижного отеля, где со всеми удобствами больше недели мог жить не один десяток человек. Длиной примерно тринадцать метров, машина передвигалась на двух парах гусениц, приводимых в движение мощными электродвигателями. Водитель сидел в небольшой приподнятой кабине спереди, а пассажирское отделение было оборудовано комфортабельными креслами, которые на ночь превращались в койки. В задней части находились кухня, кладовая и даже маленькая душевая.

Дафна посмотрела, кто еще едет с ними. Кроме Мартинов в машине ехали десять пассажиров, большинство из которых — как Норман — были учеными, отправляющимися принять вахту на Второй базе. Она знали их всех если не по имени, то в лицо, так что, похоже, компания собралась неплохая.

Автобус быстро — примерно семьдесят километров в час — катился по дну кратера прямо на север. Ничто не мешало ему двигаться с хорошей скоростью: во время прокладки дороги все препятствия были срыты, и гусеницы двигались по чуть ли не идеальной плоскости. Дафна надеялась, что пейзаж вокруг скоро изменится, — слишком уж однообразно он выглядел.


Желание ее вскоре исполнилось. Далеко впереди на горизонте появилась гряда иззубренных вершин, с каждой минутой поднимавшихся все выше в небо. Сперва, из-за крутого изгиба лунной поверхности, они смотрелись не более чем скромными холмами, но какое-то время спустя Дафна увидела горную стену высотой в несколько километров.

Напрасно она искала какую-либо расщелину или лощину, где они могли бы проехать. А затем у Дафны свело живот: она поняла, что они собираются — ни больше ни меньше — штурмовать исполинскую преграду в лоб.

Дорога резко ушла вниз, они словно ехали по скату крыши. Гудение моторов внезапно усилилось, а затем, почти не снижая скорости, автобус устремился вверх по каменной стене, тянувшейся будто до самых звезд. Дафна негромко вскрикнула, когда ее отбросило на спинку кресла. Миссис Мартин посмотрела на мужа — вид у нее был тоже не слишком радостный.

Профессор Мартин улыбнулся, и в глазах у него заиграл озорной огонек.

— Не бойтесь, — сказал он. — Это совершенно безопасно — еще одно преимущество здешней гравитации. Просто сидите и наслаждайтесь видом!

А вид был воистину потрясающим. Вскоре они уже могли видеть на многие километры огромную равнину, которую миновали. По мере того как их зрению все больше открывалась стена кратера, становилось ясно, что она состоит из ряда широких террас, часть из которых автобус уже преодолел.

Вскоре они достигли наивысшей точки и, вместо того чтобы спускаться в лежавшую впереди долину, повернули налево вдоль хребта.

Потребовалось без малого два часа, чтобы добраться до противоположного конца кратера, — два часа, в течение которых они петляли по широким террасам и поднимались по пугающим склонам. Наконец они спустились с края кратера.

Со временем привыкаешь ко всему, даже к поездкам по Луне. В конце концов от проплывавшего мимо однообразного пейзажа Дафну начало клонить в сон. Она повернула рычаг, превращавший кресло в койку, и устроилась поудобнее.

Проснулась Дафна через несколько часов, и изменившийся наклон подсказал ей, что автобус опять карабкается вверх. Было почти совсем темно — окна, чтобы защититься от продолжавшего сиять на черном небе Солнца, закрыли шторками. Все спали, и Дафна вскоре последовала общему примеру.


Когда она проснулась снова, шторки были убраны, кабину заливали солнечные лучи, а с миниатюрного камбуза доносился аромат готовящейся еды. Автобус медленно двигался по верху невысокой гряды холмов, и Дафна обнаружила, что все столпились у обзорных окон сзади.

Подойдя к окну, она взглянула на тянувшиеся на многие километры просторы, по которым они проехали за ночь. Земля, когда она видела ее в последний раз, низко висела в южном небе — но где же она была сейчас? Над горизонтом виднелся лишь серебристый край огромного серпа; пока Дафна спала, планета опускалась все ниже и ниже.

Они пересекали границу, направляясь в ту половину Луны, куда никогда не доходил отраженный свет Земли, в ту таинственную страну, которую до появления ракет не видел ни один человек.


Миллионы лет назад поднявшаяся от ядра Луны лава затвердела, образовав огромную складчатую равнину. Ничто и никогда не тревожило ее покой, и даже самое слабое дуновение ветерка не шевелило тонкий слой метеоритной пыли, скопившейся тут за многие столетия.

Но теперь, сверкая на Солнце, словно фантастическое бронированное насекомое, по равнине быстро ехала мощная машина, направляясь к своей цели — Второй лунной базе, построенной пять лет назад в качестве главного центра освоения обратной стороны Луны. В отличие от обсерватории, Вторая база находилась на поверхности. Когда Дафна впервые увидела ее строения, они удивительно напомнили ей эскимосские иглу.

По словам Нормана, это были просто пластиковые купола, надутые подобно воздушным шарам и выкрашенные в серебристый цвет, чтобы сохранять тепло. Каждый купол имел собственный шлюз и сообщался с соседним куполом коротким туннелем. Вокруг не было заметно никаких признаков жизни, кроме герметичного трактора — уменьшенного подобия машины, в которой ехала Дафна, — соединенного с одним из куполов гибким шлангом, достаточно широким, чтобы через него прошел человек.

— Это трактор Джо Харгривса, — сказал Норман. — Когда я уезжал, он как раз отправлялся в объезд на две тысячи километров. Интересно, нашел ли он что-нибудь любопытное?

— А что он искал?

Норман улыбнулся.

— Вряд ли это прозвучит чересчур захватывающе, но мы пытаемся составить точную геологическую карту с указанием залежей полезных ископаемых — самое главное, конечно, урана. Так что мы посылаем по всей Луне тракторы, бурим скважины и собираем образцы. Но на все это уйдут столетия.

Подобное занятие Дафна определенно сочла не столь романтичным, как работа астронома, хотя понимала, что оно имеет не меньшую важность. К тому же Нормана оно, похоже, сильно увлекало: тот все еще рассказывал о магнитной разведке и прочих тайнах профессии, когда автобус пристыковался к одному из куполов и все они уже прошли через шлюз. Гибкое соединение подходило не вполне плотно, и слышалось довольно пугающее шипение уходящего воздуха. Но поскольку никого это, похоже, не беспокоило, Дафна решила, что так и должно быть.

Они оказались под куполом диаметром не менее пятнадцати метров. Каменный пол был заставлен ящиками, оборудованием и всем необходимым для жизни в этом негостеприимном мире. Однако вокруг не было ни души.

— Где все? — с легкой досадой спросил профессор Мартин у водителя. — Вы ведь сообщили по радио о нашем прибытии?

— Наверное, все заняты в одном из других куполов, хоть это и странно.

В это мгновение в купол, запыхавшись, ворвался невысокий седой человек и поспешил к профессору Мартину.

— Прошу прощения, что мы вас не встретили, профессор, — выдохнул он, — но только что случилось нечто невероятное. Пойдемте, увидите, что мы нашли.

— Это доктор Энсти, — прошептал Норман Дафне. — Он тут главный. Неплохой мужик, но порой чудит. Посмотрим, что на этот раз.

Следом за возбужденным коротышкой-ученым они прошли по соединительному коридору в другой купол. Толпившиеся там люди при их приближении оглянулись и расступились, пропуская профессора Мартина. Следуя за отцом к центру помещения, Дафна увидела совсем обычный стол, на котором стоял совсем не обычный предмет.


На первый взгляд он напоминал фрагмент разноцветного коралла со дна тихоокеанской лагуны. Или скорее кусок окаменевшего кактуса, окрашенного в красный, зеленый и золотистый цвета. «Кактус» стоял на куске камня, в котором, казалось, укоренился подобно сталагмиту, — однако было сразу ясно, что это не просто минеральный нарост.

Это была жизнь — здесь, на бесплодной, лишенной воздуха Луне, на планете, так долго считавшейся символом запустения и скорби! Стоя в полной тишине посреди толпы ученых, Дафна поняла, что переживает одно из величайших мгновений в исследовании Луны.

Наконец профессор Мартин нарушил молчание, повернувшись к суровому небритому человеку, который, как догадалась Дафна, был руководителем только что возвратившейся группы.

— Где вы его нашли, Харгривс?

— Примерно в шестидесяти градусах северной широты и ста пятидесяти пяти западной долготы — в месте, где Океан Вечности соединяется с Озером Сна. Там есть долина где-то в десять километров длиной и три километра шириной, и в ней полно подобных штук, целые акры, всех цветов радуги, размером от дециметра-двух до почти семи метров.

Наклонившись, профессор Мартин осторожно дотронулся до загадочного предмета, неподвижно стоявшего на столе.

— Похоже, — разочарованно проговорил он, — мы опоздали на несколько миллионов лет — он превратился в окаменелость.

— Вряд ли. — Харгривс энергично замотал головой. — Не могу ничем доказать, но когда я был в той долине, каким-то образом понимал, что эти… растения — или называйте их как хотите — живые и продолжают расти. Возможно, они растут так медленно, что на это уходят тысячелетия. На Земле нет ничего подобного, но я уверен, что они живые.

— Возможно, вы правы; пусть разбираются биологи. В любом случае, мои поздравления — вы обессмертили свое имя: полагаю, эту штуку непременно назовут в вашу честь.

— Джо просто повезло, — проворчал Норман. — Самое необычное, что случается в поездках со мной, — поломка трактора!

Открытие полностью заслонило собой визит семьи Мартинов, который иначе стал бы весьма важным событием в жизни маленького сообщества. Но постепенно ученые начали расходиться по делам, бросая последний взгляд на безмолвный разноцветный предмет, который столь внезапно изменил все их представления о Луне. Они больше не были единственными живыми существами на ее поверхности, и возможно — кто знает? — в дальних уголках этой загадочной планеты обитали и другие, еще более странные создания.

С некоторым опозданием профессор Мартин представил семью доктору Энсти, все еще пребывавшему в собственных мыслях.

— Рад знакомству, — рассеянно сказал он. — Как долго вы здесь пробудете?

— Пока не пойдет транспорт обратно, до послезавтра, — ответил профессор Мартин.

Неожиданно доктор Энсти вышел из подобия транса и вспомнил о правилах гостеприимства. Он сконфуженно улыбнулся миссис Мартин.

— Боюсь, жилое помещение покажется вам несколько тесным, но мы старались как могли. Вы первые гости на этой стороне Луны!


Миссис Мартин уже начала привыкать к необычному жилью и вовсе не удивилась, когда ее проводили в крошечную комнатку на втором этаже, приткнувшуюся к округлой стене купола. В стене был маленький иллюминатор, из которого открывался вид на юг, на широкую равнину, кое-где отмеченную низкими горами с иззубренными вершинами.

Облегченно вздохнув, миссис Мартин опустилась в надувное кресло. Некоторое беспокойство внушал тот факт, что надувной здесь была не только мебель, но и само здание. Что, если в стене появится пробоина? Вероятно, все сооружение схлопнется, словно проткнутый воздушный шарик, и воздух вырвется наружу. Впрочем, что проку волноваться…

Похоже, Дафну занимали подобные мысли. Она подошла к изгибающейся стене, осторожно потыкала ее пальцем, а затем, успокоившись, села в другое надувное кресло.

«Интересно, как на нее повлияло путешествие?» — подумала мать. С Майклом все было понятно — он пребывал в восторге от всего, что видел вокруг. Но насчет Дафны того же сказать было нельзя. Вроде бы ей нравилось, но она много молчала и редко делилась впечатлениями. Возможно, как и многие представители ее поколения, она привыкла воспринимать невероятное как должное.

Однако на самом деле это было вовсе не так. То, что Дафна увидела на Луне, — и прежде всего бесчисленные чудеса неба в окуляре гигантского телескопа — будоражило ее мысли. Она наконец поняла, что наука — это не просто сухие уравнения и скучные книги, в ней есть своя поэзия и магия. Перед Дафной открылся новый мир — мир, в который она вольна была войти.

Она никогда не замечала, пока об этом между прочим не упомянул отец, сколько среди известных астрономов было женщин — начиная с самой знаменитой, Каролины Гершель, которая помогала брату сэру Уильяму записывать результаты наблюдений долгими зимними ночами, даже когда чернила замерзали в чернильнице.

В двадцатом веке все больше женщин достигали успеха в этой быстро развивающейся науке, пока в кое-каких ее областях их число не превысило число мужчин. Обо всем этом Дафна прежде не знала, и теперь в ней просыпалась новая мечта.

Два дня пролетели быстро. Царившее на Второй базе настроение, как обнаружила Дафна, довольно сильно отличалось от царившего в обсерватории. Возможно, отчасти из-за того, что на местном небе не появлялась Земля, которая не только дарила свет, но и укрепляла дух. Казалось, именно тут проходила истинная граница с неизведанным и сама жизнь здесь — приключение.

Регулярно маленькие герметичные тракторы уезжали на разведку лунной территории или возвращались из завершенных экспедиций. Дафна побывала на инструктаже группы, которой предстояло отправиться в десятидневную поездку за две тысячи километров. В одном фильме она видела, как готовились к миссии экипажи бомбардировщиков во время Второй мировой войны. Сейчас атмосфера была похожая; Норман и его товарищи сверялись с картами и обсуждали маршрут с доктором Энсти.

Из их разговора Дафна не поняла и половины, но ее приводили в восторг звучные имена мест, через которые должна была пройти экспедиция. Когда обратная сторона Луны была нанесена на карту, люди продолжили традицию: для огромных равнин придумывали самые поэтичные названия, а кратерам давали имена выдающихся ученых.

Перед отъездом Норман подарил Дафне сувенир, который она могла увезти на Землю, — красивое скопление разноцветных кристаллов, растущих из необычного лунного камня; Норман сказал ей название, но оно было чересчур длинным, чтобы Дафна его запомнила.

— Красиво, правда? — говорил Норман, пока она зачарованно разглядывала подарок. — Мы нашли такие кристаллы только в одном месте на Луне — в Заливе Одиночества[31], а на Земле они вообще не встречаются. Так что это настоящая редкость. — Помолчав, он смущенно добавил: — Что ж, было очень приятно все здесь тебе показать. Не думаю, что кому-то еще удавалось увидеть столько на Луне за такое короткое время! И… надеюсь, когда-нибудь ты вернешься.

Дафна вспоминала эти слова, глядя в иллюминатор купола вслед маленькому трактору Нормана; он отправлялся на юг, за край Луны, в неизвестность. Что он найдет? Повезет ли ему так же, как Харгривсу?

Стояло длинное лунное утро, когда они двинулись в обратный путь. Профессор Мартин закончил свои дела, да и в любом случае дольше оставаться они не могли — надо было успеть на корабль. Подумать только! Не на какой-нибудь поезд или самолет — на космический корабль!


Дафна крепко спала, когда они наконец добрались до обсерватории. Вибрация автобуса вдруг пропала, и она проснулась, неожиданно обнаружив, что они уже в большом подземном гараже. В полусне подхватив чемодан, Дафна последовала за матерью в их прежние комнаты, где вскоре вновь погрузилась в сон.

Казалось, прошла всего пара минут, а мать уже трясла ее за плечо и говорила, что пора вставать. Наступил последний день на Луне; нужно было собрать вещи, попрощаться и — это была новость — проглотить какие-то таблетки под бдительным оком местного врача. Предстояло вернуться к силе тяжести, вшестеро превосходящей ту, к которой она успела привыкнуть, и последствия, если не предпринять необходимых мер, могли быть довольно неприятными.

Даже Майкл сник духом, когда они в последний раз спустились в гараж, чтобы отправиться к ожидавшему их кораблю. Большая сверкающая металлическая колонна стояла на открытой равнине, от боков ее отражался яркий свет Земли. Трактор подъехал к основанию корабля, и они подошли к лифту, который должен был поднять их к шлюзу высоко над головой.

Профессор Мартин попрощался с женой, а затем подошел к детям.

— Хотел бы я отправиться с вами, — улыбнулся он, — но, думаю, теперь вы понимаете, почему мое место — здесь. Будет время — напишите, как вам понравилось на Луне. Да, и вот еще что! Не задирайте слишком нос перед друзьями, когда вернетесь на Землю!

Затем бесшумные металлические двери разлучили их, а минуту спустя растворились, открыв проход в кабину космического корабля.

Не верилось, что всего две недели назад Дафна впервые вошла в эту кабину на далекой планете под названием Земля. За эти дни случилось многое, что придало жизни новый смысл.

Она понимала, что все для нее теперь никогда не будет таким, как прежде. Земля была уже не центром Вселенной, а лишь одной из планет среди многих — просто первой из тех, на которой появились люди. Возможно, когда-нибудь она даже перестанет быть самой населенной…

Грохот ракетных двигателей вернул Дафну к реальности. Она ощутила нарастающий вес, вдавливающий ее в кушетку, и конечности снова налились свинцом. Миллионы лошадиных сил, надежно управляемые сверкающими приборами на панели пилота, уносили ее домой — прочь от холодной и безмолвной красоты Луны.

Кольца кратеров, темные ущелья, огромные равнины с волшебными и таинственными именами — все это исчезало позади. Через несколько часов Луне предстояло превратиться в висящий в космосе далекий шар.


Но Дафна знала — когда-нибудь она вернется. Эта планета, а не Земля, станет ее домом. Наконец она нашла цель в жизни, хотя до сих пор не обмолвилась об этом никому ни единым словом. Впереди были годы учебы, но в завершении этого пути ее ждали звезды — со всеми их тайнами. Каникулы закончились.

Загрузка...