The Six

В 1974 году Дейзи Джонс отказалась появиться хотя бы на одном из сеансов звукозаписи в студии Record Plant в Западном Голливуде, а также нарушила условия своего контракта с Runner Records.

Между тем Симона Джексон, успевшая заключить контракт с Supersight Records, уже снискала мировой успех своими танцевальными хитами в стиле ритм-н-блюз, которые впоследствии стали считать классикой жанра «протодиско». Ее песни «Любовь как дурман» и «Заставь меня» неизменно попадали в верхние позиции чартов танцклубов Франции и Германии.

Когда же летом 1974-го Симона отправилась в очередные гастроли по Европе, Дейзи стала все чаще испытывать чувство неприкаянности.

Дейзи: Целыми днями я загорала на солнце, а ночи проводила в алкогольном угаре. Я перестала писать песни, потому что не видела в этом никакого смысла: ведь все равно никто не даст мне их записать.

Хэнк наведывался ко мне каждый божий день, делая вид, будто безумно влюблен в меня, хотя на самом деле он просто все время пытался убедить меня поехать в студию, словно я была призовой лошадью, отказавшейся участвовать в скачках.

Потом в один прекрасный день у моего порога появился Тедди Прайс. Похоже, его назначили за меня ответственным, и в студии предполагали, что он сумеет убедить меня явиться на запись. Тедди на ту пору было где-то за сорок, или, скорее даже, около пятидесяти. Исключительно обаятельный был британец, выказывавший ко мне какое-то отеческое отношение.

Я открываю дверь – и вижу его на крыльце.

– Хватит уже страдать ерундой, Дейзи, – говорит он мне, даже не поздоровавшись. – Тебе придется записать этот альбом, иначе Runner привлечет тебя к суду.

– Мне на это наплевать, – ответила я. – Если хотят, то могут забрать свои деньги и выпереть меня отсюда. Буду жить, значит, в картонной коробке.

Я была ужасно раздражена. На самом деле я даже не представляла, что означает терпеть какие-то лишения.

– Давай-ка просто поедем в студию, красавица, – сказал Тедди. – Это что, так трудно?

– Я хочу записывать собственные песни, – уперлась я. Причем, кажется, даже скрестила руки на груди, точно упрямое дитя.

– Я почитал твои тексты. Некоторые из них даже очень хороши. Но у тебя нет ни единой полностью законченной вещи. У тебя нет ничего, что можно было бы с ходу записать.

Еще сказал, что, когда я исполню свои обязательства по контракту с Runner Records, он поможет довести мои песни до ума, чтобы я могла выпустить альбом с собственными сочинениями. Даже назвал это «дальнейшей целью нашей общей работы».

– А я хочу выпустить свои песни сейчас, – не отступала я.

И тут Тедди не на шутку разозлился:

– И что, ты хочешь стать профессиональной групи? Это предел твоих мечтаний? К этому ты стремишься? С моей точки зрения, сейчас тебе дается шанс по-настоящему заявить о себе, сделать что-то самой. А ты предпочла бы просто залететь от Боуи.

Позволь-ка, я воспользуюсь моментом и проясню кое-что сразу: я никогда не спала с Дэвидом Боуи. Лично я в этом абсолютно уверена.

– Я – творческая личность, – заявила я Тедди. – Поэтому или вы позволите мне записать альбом, который я хочу, или вообще меня больше не увидите. Никогда.

– Знаешь, Дейзи, – высказался он тогда, – тот, кто настаивает на идеальных условиях, чтобы творить искусство, тот никакая не творческая личность, а просто мудозвон.

На этом я захлопнула перед ним дверь.

В тот же день я открыла свой сборник песен и взялась перечитывать. Мне досадно было признавать это, но я поняла, о чем говорил Тедди. У меня встречались очень даже удачные строки, но ничего не было отшлифовано от начала и до конца.

Как я тогда работала над песнями? У меня в голове крутилась какая-то случайная мелодия, я подбирала к ней слова, а потом просто двигалась дальше, к новым песням. И всего раз-другой перечитав написанное, никогда уже не возвращалась к текстам.

И вот я сидела в гостиной коттеджа, глядя в окно и положив сборник на колени, и постепенно проникалась осознанием того, что если я не начну по-настоящему стараться – то есть не стану ради своей цели выкладываться потом, кровью и слезами, – то так и останусь никем, и никто никогда не станет воспринимать меня всерьез.

Пару дней спустя я позвонила Тедди и сказала:

– Я запишу ваш альбом. Я готова это сделать.

– Это твой альбом, – отозвался он.

И я поняла, что он совершенно прав. Может, в альбоме не все получалось именно так, как я хотела, – но тем не менее он был моим.

Симона: Как-то раз, когда я уже вернулась с гастролей в Лос-Анджелес, я приехала к Дейзи в Chateau Marmont и в кухне увидела прилепленный к дверце холодильника листок бумаги со стихами.

– Что это у тебя? – спросила я.

– Песня, над которой я сейчас работаю.

– Разве у тебя их не десятки разом вылетают?

Дейзи в ответ помотала головой:

– Я пытаюсь эту одну сделать как надо.

Дейзи: Для меня это был хороший урок в юности: не получать что-то, а зарабатывать трудом. Я настолько привыкла к тому, что все дается само собой, что даже не понимала, насколько важно для души, для самой своей сущности что-то для себя заработать, заслужить.

Если б я смогла за что-то поблагодарить Тедди Прайса (а если честно, я за многое должна его благодарить) – и выбрать что-то одно, – я бы особо выделила то, что он заставил меня зарабатывать трудом и стараниями.

В итоге я в относительно трезвом состоянии приехала в студию и спела все те песни, что мне сказали. Я не всегда, конечно, исполняла их именно так, как от меня хотели, – во мне все же срабатывало какое-то сопротивление, – но мне кажется, от того, что я делала кое-что в собственном стиле, альбом только выиграл. Как бы то ни было, я сделала то, что от меня требовалось. Я честно выполнила обязательства.

И когда мы с этим покончили, записав небольшой сборничек из десяти музыкальных баллад, Тедди спросил меня:

– И как ощущения?

Я ответила, что чувствую, будто сделала что-то не совсем так, как себе это представляла, но, пожалуй, само по себе получилось вполне даже неплохо. Еще сказала, что вроде бы это и похоже на мое, а вроде и нет, и я даже понятия не имею, отлично у меня получилось, или совсем ужасно, или нечто среднее. На что Тедди рассмеялся и сказал, что сейчас точно слышит речь творческого человека. Для меня его слова оказались бальзамом на душу.

Я спросила, как назовем альбом, и Тедди ответил, что пока не знает. Тогда я сказала, что мне бы хотелось назвать его «Начало», поскольку я планирую сделать их еще очень много.

Ник Харрис: Дейзи Джонс выпустила «Начало» зимой 1975 года. Рекламировали ее повсюду как преемницу Дасти Спрингфилд. На обложке альбома она гляделась в зеркало, размещенное на бледно-желтом фоне.

Это не был какой-то прорыв или новаторство – ни в коей мере. Однако, оглядываясь назад, на то, каким в итоге получился этот альбом, под ровной с виду поверхностью сразу проглядывает решительный и резкий характер.

Ее первый сингл, явивший собой версию композиции «В один прекрасный день», оказался более многосложным, нежели другие варианты этой песни. А последовавший вскоре за ним второй сингл (Дейзи записала одну из версий популярной «Дороги вниз») приняли довольно тепло.

Я хочу сказать, что альбом этот, хоть был совершенно умеренным, ничем особо не выдающимся, – все же сделал свое дело. Теперь публика знала ее имя. Дейзи засветилась в телепрограмме American Bandstand, а ее фотография в журнале Circus с «фирменными» кольцами в ушах заняла целый разворот.

Она была и редкостно красивой, и искренней, и интригующей. Музыка ее песен пока что не была особенной, но… знаете, ведь Дейзи Джонс всегда стремилась вперед. Момент ее славы еще только приближался.

«Семь… Восемь… Девять»

Закончив курс лечения в реабилитационном центре и оказавшись дома, рядом с Камиллой и крохотной дочкой, Билли Данн вернулся к написанию песен. Когда у него набралось достаточно материала, The Six вновь собрались в студии для записи следующего альбома. С июня по декабрь 1975 года группа записала десять песен, что должны были составить сборник «Семь… Восемь… Девять». Однако, когда запись закончили, Тедди сообщил, что Рич Палентино совсем не уверен, что в их альбоме есть какая-либо ударная композиция, готовый сингл номер один.

Билли: Нам словно дали под дых. Мы даже готовы были уйти. Мы так гордились своим новым альбомом!

Эдди: Честно говоря, я даже удивился, что Тедди не сказал этого раньше. Я слышал первый оригинал записи, и мне он показался слишком слабым – по крайней мере, с точки зрения смысла того, о чем мы пели. Все, что писал теперь Билли, крутилось лишь вокруг его семьи.

Пит высказался об этом лучше всех:

– Рок, вообще-то, о том, как впервые познаешь девчонку, а вовсе не о том, как занимаешься любовью с женой.

Самое удивительное, что это говорил Пит! Такой же подкаблучник, как и Билли!

Грэм: Я ответил Тедди, что у нас полно песен, способных стать хорошими синглами.

– Как насчет «Задержи дыхание»?

– Слишком медленная, – возразил он.

– А «Сдавайся»?

– Там чересчур тяжелый рок.

Я продолжал называть разные песни, а Тедди все уверял меня, что Рич прав. Мол, песни, конечно, очень хорошие, но нам требуется какой-то перекрестный выпад. Сказал, что мы должны стремиться стать лучшими на рок-сцене. Что первый наш альбом вышел добротным и удачным, но если мы хотим расти и дальше в своем деле, то нам, дескать, необходимо идти к более высокой цели.

– Разумеется, – ответил я. – Но у нас нет задачи так уж прямо стать номер один на рок-сцене. Все это рассчитано на более низкий общий знаменатель.

– Вы должны стремиться стать лучшими из лучших, потому что играете вы и впрямь чертовски классно.

Что ж, аргумент весомый.

Билли: Уже не помню, чья была идея составить дуэт. Знаю, что я бы уж точно ничего такого не предложил.

Эдди: Когда Тедди обмолвился, что «Медовый рай» следует исполнить дуэтом – тут я вообще офонарел! То есть он хотел взять самую тихую и вялую в альбоме песню, прибавить туда женский вокал – и это вот, по его мнению, могло решить проблему? Одно это подняло бы ее на верхушку хит-парада «Top-40»?!

Питу я сказал тогда:

– Я не останусь в группе, играющей софт-рок.

Билли: «Медовый рай» – романтическая песня, но в то же время немного меланхоличная, полная сомнений и надежд. Она описывает ту жизнь, что я обещал своей жене. Камилла мечтала о том, чтобы, когда мы постареем и остепенимся, переехать в Северную Каролину, туда, где выросла ее мать. Она хотела приобрести местечко поближе к океану, и чтобы это был большущий участок земли, с домом и пасекой, а ближайшие соседи жили минимум в миле от нас.

И я дал Камилле своего рода зарок, то, что я надеялся когда-нибудь ей преподнести. Огромный сельский дом с множеством снующих там детей. Умиротворение и покой после всех тех штормов, что я на нее обрушил. Вот о чем писался «Медовый рай». И я не видел никакого смысла вводить в эту песню кого-то еще.

Но Тедди со мной не согласился.

– Добавь туда женскую партию. Напиши то, что могла бы в ответ тебе сказать Камилла.

Грэм: Я считал, нам надо было дать возможность спеть Карен. У нее ведь классный голос.

Карен: У меня совсем не тот голос, чтобы я могла исполнять соло. Я с радостью готова поддержать в припеве, но сама по себе петь не смогу.

Уоррен: Грэм вечно из штанов выпрыгивал, чтобы сделать Карен комплимент. А я всегда думал: «Это не для тебя, мужик. Смирись же и расслабься».

Билли: Тедди все предлагал позвать какую-нибудь девушку, поющую в данс-клубе. Мне этот вариант совсем не нравился.

Карен: Тедди подобрал ему где-то с десяток подходящих девушек, пока наконец Билли уступил. Все это происходило при мне.

Билли просматривал список имен, что подсунул ему Тедди, то и дело роняя:

– Нет… Нет… Нет… Тони Ридинг? Нет. Сьюзи Смит? Нет. – А потом вдруг спрашивает: – А кто такая Дейзи Джонс?

И тут Тедди заметно оживился, сказал, что очень надеялся, что Билли задаст этот вопрос, поскольку, по его мнению, Дейзи – как раз самое то.

Грэм: Ну да, мне доводилось слышать, как поет Дейзи. Где-то за полгода до этого, в клубе Golden Bear. Мне она показалась чертовски сексапильной. Голос у нее был классный – такой сильный, с хрипотцой. Но я сомневался, что она подошла бы нам для записи. Она была моложе нас и явно попсовее.

– А почему бы тебе не позвать к нам Линду Ронстадт? – предложил я Тедди. На ней все тогда были помешаны.

Но Тедди заявил, что это должен быть кто-то с нашего лейбла. Сказал, что Дейзи придаст нашей группе удачный с коммерческой точки зрения энергетический толчок, который всем нам пойдет только на пользу.

И должен признать, я понял, из чего исходит Тедди. А потому сказал Билли:

– Знаешь, если Тедди пытается тем самым привлечь к нам дополнительную аудиторию, то вариант с Дейзи логичен.

Билли: Тедди от меня не отставал: Дейзи, Дейзи, Дейзи. Даже Грэм начал на меня наседать с этим. И наконец я сказал:

– Ну, хорошо. Если особа по имени Дейзи желает за это взяться, то ладно, попробуем.