Дневник актрисы

12

Дани поставила на обеденный стол тарелку с омлетом и салат. Не бог весть что, но перекусить нужно.

– Спасибо, ты такая заботливая, – улыбнулся Оливер.

Дани смутилась. Поскольку она знала, что уезжает на три дня, она не сделала никаких продовольственных запасов. Так что, когда она пригласила Оливера переждать несколько часов до вечера у нее, она немного беспокоилась – боялась, что угостить его будет нечем. Но Оливер, казалось, был вполне доволен тем, что ему дали. И если он не слишком заинтересованно ковырял вилкой в тарелке, то не потому, что еда ему не нравилась, а потому, что от беспокойства у него не было аппетита. Дани очень хорошо это понимала.

Она молча взяла себе тарелку и уселась напротив. Ей тоже не слишком-то хотелось есть.

Она все же настояла на том, чтобы подождать в машине, пока Оливер разговаривал с Мзттом. Так что, кроме сбивчивых комментариев вроде «Мэтт утверждает, что это был легкий сердечный приступ, как будто мне это о чем-то говорит», она не получила никакой новой информации о состоянии Конни. Но можно было догадаться, что Оливер тоже не получил новой информации. Он тоже не знает, что мог означать тот красноречивый взгляд Конни, который перехватила Дани при последнем разговоре. Дани больше не задавала вопросов...

– Извини, – грустно улыбнулся Оливер, – боюсь, из меня сегодня не получится интересного собеседника.

– Я этого и не жду, – улыбнулась в ответ Дани, – я понимаю, какой это удар для тебя.

Он тяжело вздохнул и отложил вилку и нож. Аппетита не было, и он перестал делать вид, что ест.

– Наверное, это естественно для детей – думать, что их родители вечны, – проговорил он. – А потом вдруг происходит что-нибудь вроде этого сердечного приступа, и ты понимаешь, что ошибался. И начинаешь думать о том, как несправедлива жизнь.

Для Оливера это вдвойне сложно, подумала Дани. У него всегда была только одна мать... До вчерашнего дня...

А вдруг... А если именно поэтому Конни отыскала ее...

Ей нужно как можно скорее поговорить с Конни!

Дани ободряюще похлопала Оливера по руке.

– Конни очень сильная. У нее внутри крепкий стержень. Она выкарабкается, вот увидишь.

Она от души надеялась, что говорит правду. Изо всех сил старалась в это поверить.

– Надеюсь, – сказал Оливер, хотя вид у него был совсем не уверенный, – и знаешь... я тут думал про вчерашний день.

– Про вчерашний день? – испугалась Дани.

– Я подумал... Я, наверное, допустил бестактность. Не надо было мне упоминать о том, что тебя удочерили. Я подумал, что из-за этого ты была такая расстроенная.

– Ах, это! – с невероятным облегчением воскликнула Дани. – Да забудь об этом, Оливер. Много лет в нашей семье об этом не говорили. Мама пришла в ярость, когда я упомянула об этом факте в книге. Но я-то спокойно к этому отношусь. Просто я не ожидала, что ты об этом заговоришь, вот и все.

Она перевела дух. На минуту ей показалось, что он собирался говорить с нею совсем о другом!

– Но ты после этого была сама не своя, – напомнил он. – Зря я об этом заговорил.

– Прошу тебя, забудь об этом, – твердо сказала Дани.

Этот новый, мягкий, сговорчивый Оливер был так не похож на прежнего, ироничного, язвительного, что ей было не по себе. И она с изумлением поняла, что ей страшно не хватает прежнего несносного грубияна! Но была готова ждать: когда у человека мать в больнице, трудно ждать от него искрометного веселья...

Он сжал ее руку в ответ. Глаза его пристально смотрели в самую глубину ее глаз.

– Дани...

Что бы ни хотел он сказать, пронзительная трель дверного звонка не дала ему такой возможности.

Дани нахмурилась. Кто может прийти к ней без предварительного звонка в полседьмого вечера в воскресенье? Но в то же время она была рада – звонок прервал наверняка неудобный для нее вопрос. Ей пока многое и самой не ясно – она просто не может отвечать на вопросы Оливера! И тем более нельзя допускать еще большей близости между ними, чем установилась сейчас волею обстоятельств.

– Пойду, дверь открою. – Она решительно поднялась, и он был вынужден выпустить ее руку. – Наверное, опять предложат мне купить какой-нибудь чудодейственный стиральный порошок.

– В воскресенье вечером? – хмыкнул Оливер. – Вряд ли.

– Почему? – пожала она плечами. – Самое лучшее время. Большинство людей сидит дома.

С этими словами она пересекла холл и распахнула входную дверь.

– Джонни?

Дани смотрела на своего друга, как на привидение. Второй раз за этот уик-энд он удивлял ее неожиданным визитом. Причем второй раз ставил ее в крайне неловкое положение.

Он улыбнулся без всякого смущения.

– Я о тебе беспокоился. Из-за твоей ноги, – пояснил он, поскольку Дани продолжала смотреть на него непонимающе. – Вот и решил зайти посмотреть, как ты справляешься. И еще я подумал, что, может, тебя надо будет отвезти завтра на работу.

Последние часы она даже не вспоминала о своей ноге – странно было бы волноваться из-за какого-то растяжения сейчас, когда Конни в больнице. А вот о чем она не могла забыть ни на секунду – это о присутствии в ее квартире Оливера. Оливера, который был за стеной, всего в нескольких метрах от нее.

– Мог бы и позвонить, я рассказала бы тебе по телефону, что у меня все в порядке, – сухо отозвалась Дани. И тут же пожалела о своей неприветливости – человек беспокоится из-за нее, а она такая неблагодарная! Она постаралась смягчить тон: – Я уверена, что утром прекрасно смогу сама сесть за руль. Спасибо. Не волнуйся за меня.

– Вот и хорошо, – обрадовался Джонни. – Должен сказать, что ты и впрямь выглядишь лучше.

– Я знаю, – кивнула она.

Ну что ему стоит сейчас повернуться и уйти! Она сказала ему, что в его помощи не нуждается! Но Джонни стоял и, улыбаясь, смотрел на нее.

– Я только что вернулась. И мне ничего больше не хочется, только залезть в ванну, – с намеком сказала она.

– Да, горячая ванна поможет снять боль, – согласился он.

Почему он не уходит! В любую секунду Оливер выйдет посмотреть, кто же это пришел. Двое мужчин неминуемо столкнутся, и, кто знает, чем все это обернется...

Поздно. В эту самую секунду сзади раздались решительные шаги. Она не обернулась. Ей достаточно было увидеть, как широко раскрылись от изумления глаза Джонни, как метнулся его взгляд куда-то ей за спину. Несомненно, появился Оливер.

– Все в порядке, Дани? – осведомился он.

Твердым шагом он приблизился и встал рядом, тяжелым немигающим взглядом глядя на соперника.

А Джонни... с жалостью и презрением Дани увидела, что Джонни просто-напросто... испугался!

Что же ей делать? Сбежать и оставить двух мужчин наедине друг с другом – нет, это не годится!

Она отступила и повернулась так, чтобы видеть обоих.

– Разрешите вас познакомить, – ровным голосом сказала она. – Джонни, познакомься, это Оливер Ковердейл. Оливер, это Джонни Раст.

Она намеренно не сказала большего, назвала только имена – прежде всего потому, что вовсе не была уверена, что кто-либо из этих двоих останется в ее жизни! Судя по тому, как враждебно оба они смотрели и друг на друга, и на нее, ее сомнения имели под собой самые серьезные основания!

Она могла бы представить Джонни как бывшего друга – только бывшего. Она могла бы сказать, что Оливер – сын Конни Ковердейл. Но разве это все, что она может теперь сказать о нем?

Мужчины, обдавая друг друга ледяными взглядами, все же пожали друг другу руки. Словно два быка на арене, подумала Дани.

– Что ж, Джонни, если это все, что ты хотел узнать... – решительно начала Дани.

– Ковердейл... – задумчиво протянул Джонни, и глаза у него заблестели. – Сын Конни Ковердейл, я не ошибся?

– Даже если и так? – враждебно спросил Оливер.

– Ничего, – простодушно и открыто улыбнулся Джонни. – Дани все мне рассказала про книгу, которую она пишет для вашей матери.

Дани похолодела. Прозрачные холодные глаза обратились к Дани.

– Вот даже как? – бесстрастным голосом проговорил он.

Дани внутренне застонала. Ну что городит этот Джонни! Как это она ему все рассказала! Сказать, что она работает над книгой, – вовсе не значит сказать все! Но, конечно, она не может отрицать, что Джонни знает о книге...

– Вовсе не все, – опровергла она заявление Джонни, и сама поняла, как беспомощно звучит ее протест.

Сердце ее упало. Она поняла, что Оливер воспринял слова Джонни совершенно буквально. Думая, что они с Джонни близки, он, несомненно, сделал вывод, что она делилась с близким человеком всем, что важно для нее. И, следовательно, она обманула его, когда вчера заявила, что Джонни ничего не знает о дневниках.

Она с мольбой протянула к нему руки.

– Оливер, прошу тебя...

– Надеюсь, вы оба извините меня, – холодно бросил Оливер, не замечая протянутой руки. – Мне нужно ехать обратно в больницу. Всего доброго.

Дани бессильно уронила руки. Она понимала, что разговаривать с ним сейчас совершенно бесполезно. Пока рядом Джонни, из этого все равно не выйдет ничего хорошего. Может быть, из этого никогда не выйдет ничего хорошего.

– Я сам поговорю с Джанет насчет вещей моей матери, – тусклым голосом произнес Оливер. И презрительно бросил Джонни, проходя мимо него: – Счастливо оставаться.

Дани с отчаянием смотрела, как он стремительно спускается по лестнице к тротуару, перешагивая через две ступеньки.

Дани в ярости повернулась к Джонни. Она не могла бы с уверенностью сказать, какое будущее ожидает их с Оливером отношения. Но одно она знала твердо – они не должны были расстаться вот так, злейшими врагами.

– Большое спасибо, – с язвительностью, которая сделала бы честь и Оливеру, бросила Дани. – После твоих слов у Оливера создалось впечатление, что я обсуждаю личную жизнь его матери с каждым встречным!

– Не думал, что меня можно назвать первым встречным, – протянул Джонни. – Интересно, а что он делал здесь, у тебя дома?

Вид у него при этом был весьма задумчивый.

– Я... мы... – Дани неловко замолчала, растерявшись. Как же ответить на этот вопрос? – Мать Оливера в больнице, – наконец сказала она.

– Как жаль, – ответил Джонни.

– Ну и Оливер, естественно, очень расстроен, – продолжала Дани.

– Естественно, – отозвался Джонни. – Только это никак не объясняет, что мистер Ковердейл делал у тебя дома.

Дани пришла в ярость.

– Знаешь что, – выпалила она. – Мы, конечно, друзья, но это не дает тебе никакого права вмешиваться в мои отношения с другими моими друзьями.

И закусила губу, услышав, как с визгом шин по асфальту рванулась с места машина Оливера.

Джонни широко раскрыл глаза.

– Как ты сказала? Наша дружба не дает мне такого права?

– Нет, не дает, – отрезала Дани. – Я ведь не задаю тебе никаких вопросов насчет того, где ты проводишь вечера, когда мы не встречаемся. Ведь так?

Джонни помолчал. Потом спросил каким-то чужим голосом:

– Дани... Должен ли я понять все это так, что у вас роман?

– Да! Нет! Я не знаю! – закричала Дани.

Как она может это знать?! А теперь еще Оливер думает о ней бог знает что!

– Ах, ты не знаешь... Что ж, я понимаю, Оливер Ковердейл – улов куда богаче, чем преподаватель университета.

– Да как ты смеешь!

– Как я смею? – изумился Джонни. – Да не я же выставляю себя на посмешище! Неужели ты не понимаешь, что с этим Ковердейлом никакого будущего у тебя нет? Как только он получит от тебя то, что хочет, а это, судя по всему, не за горами...

– Уходи, Джонни, – бросила она, побледнев. – Уходи, пока ты не сказал что-то такое...

– О чем буду сожалеть? Как бы тебе не пришлось жалеть!

– Джонни, давай, по крайней мере, постараемся расстаться по-хорошему, – уже спокойнее сказала Дани. – Как друзья.

– Нет, спасибо, – холодно отозвался Джонни.

И пошел прочь, тоже перешагивая через две ступеньки.

Дани с облегчением прислонилась к дверному косяку.

– Дани, ты видела сегодняшние газеты? – Голос деда в телефонной трубке звучал очень взволнованно.

Дани помотала головой, пытаясь проснуться.

– А сколько сейчас? – Дани вытянула из-под одеяла вторую руку и нащупала будильник. – Дед, сейчас только полвосьмого!

– Я на ногах уже больше часа, – сообщил дед. – И уже успел прочитать утреннюю газету.

– Я еще не читала, – сонно отозвалась Дани. – Я газет не выписываю, покупаю по дороге на работу.

Дани почти не спала, лишь под утро забылась сном. И ранний звонок никак не успокаивал ее и так натянутые нервы.

– Дани, а почему ты не рассказала мне, что пишешь биографию Конни Ковердейл? – неожиданно спросил Лео Гарди.

– Что-о? – Дани мгновенно проснулась. – Этого никто не знает! Откуда же ты...

– Как и миллионы других американцев – из утренних газет, – саркастически ответствовал Лео.

Дани похолодела.

Джонни!

Другого объяснения не существует. О том, что Дани пишет книгу, знали, кроме нее, лишь несколько человек. И никто из них не выдал бы секрета! Об этом, несомненно, подумает и Оливер, когда прочитает газету! Или уже прочитал?

Так или иначе – ответственность за то, что история просочилась в прессу, лежит на ней. Оливер и не вспомнит, что именно его присутствие у нее в доме заставило Джонни так бешено ревновать, что он решил отомстить ей, а заодно и сопернику. Так или иначе – вина на ней.

Она ответила деду, который терпеливо ждал ее реакции:

– Я не только тебе не сказала. Я никому не сказала. Потому что об этом просила Конни. И потом, я тогда не думала, что тебя это как-то заинтересует.

– Тогда, – медленно повторил дед. – То есть, теперь ты думаешь, что меня может заинтересовать эта история?

– Да.

Дани явственно припомнила растерянность деда, когда он увидал рядом с ней Оливера.

– Понятно, – со вздохом проговорил дед. – Ты догадалась. В субботу, я не ошибся?

– Именно в субботу, – подтвердила Дани.

– Мне надо было еще в субботу с тобой поговорить, – сокрушенно вздохнул Лео. – Особенно видя ваши отношения с Оливером...

– Больше нет никаких отношений, – вздохнула Дани. – Он мне никогда не простит этот скандал в прессе.

– Но ведь это не ты им рассказала?

– Конечно, нет, – устало ответила Дани. – Рассказал мой бывший друг.

– Оскорбленный соперник, – хмыкнул дед. – Старая история.

– Дед, извини меня. Я не хочу сейчас об этом разговаривать. И о той старой истории тоже.

– Она ждала тридцать восемь лет, – согласился дед. – Подождет и еще несколько часов.

Нужно немедленно увидеться с Оливером! Но что она ему скажет? Он был в ярости вчера, когда обвинил ее в предательстве. Что же он должен чувствовать сегодня, когда увидел эту историю в газетах!

– Сейчас меня больше всего волнует, как отнесется к этому Оливер, – доверительно сказала Дани.

– Постарайся не воспринимать ситуацию слишком трагично до того, как встретишься с ним, – посоветовал дед. – Обычно люди склонны преувеличивать плохое!

Надо же, и Конни сказала ей то же самое! Но только сложно последовать этому совету...