Аптека за углом Тридцатилетняя война

– Подожди, подожди, – вдруг сказала она. – Подожди.

– Что такое? – он заглянул ей в глаза.

– Ничего, ничего, – она часто дышала и даже вздрагивала, прижавшись к нему вся, от груди до колен. – У тебя презерватив есть?

– Нет, – он разжал объятия. – А ты что, мне не доверяешь?

Он почти обиделся. Презерватив ей нужен! Раньше надо было говорить! Но тут же остановил сам себя. Они же только вчера познакомились, сегодня он первый раз у нее дома, сидят, пьют вино, едят конфеты, не могла же она сразу, с бухты-барахты про гондоны, вдруг бы у них вообще ничего бы не получилось, не начался бы этот странный разговор, когда он сел на диван рядом с ней, положил ей руку на плечо, а она отодвинулась и спросила:

– Я тебе нравлюсь? – Он кивнул. – Ты меня хочешь? – Он кивнул еще раз, потянулся к ней, но она шлепнула его по руке и сказала: – Раз так, тогда скажи вот это самое, но красивыми словами. Объяснись в любви. А то ничего не будет!

– Хорошо, – сказал он. – Дай сосредоточиться.

Сосредоточился и объяснился в любви. Красивыми словами.

– Хорошо, – сказала она. – Даже очень. Давай попробуем.

Встала с дивана, они обнялись, начали целоваться, он стал под свитером расстегивать ей лифчик, и вот тут она вспомнила про презерватив. Улыбнулась:

– Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда и налево. Сразу за углом. А я пока в душ пойду. Дверь не буду запирать, просто ручку нажмешь и войдешь. На подъезде код 16-18-48, легко запомнить.

– Почему легко?

– Тридцатилетняя война, – засмеялась она. – Ты же сказал, что любишь книжки про историю. Тысяча шестьсот восемнадцать тире сорок восемь. Давай. Я жду!

Она сбросила свитер, повернулась и пошла в ванную, на ходу снимая лифчик.

* * *

Он пешком сбежал с шестого этажа.

Аптека и вправду была прямо за углом. На двери висела надпись: «Технический перерыв 30 мин». Он огляделся. О! Буквально в ста метрах, через дорогу, по диагонали, еще одна. Добежал. Закрыто. Мимо шла пожилая тетя. «Простите, – он запыхался. – Где тут аптека?» «Вам плохо? – остановилась она, раскрыла сумочку. – Сердце? Вот у меня валидол, азотистый спрей. Давление? Анаприлин. Живот? Ношпа». «Нет, спасибо… Я здоров!» «Папе-маме плохо? Пойдемте. Я медсестра со скорой». «Да нет, спасибо». Кажется, она что-то поняла. Усмехнулась. «Вон там еще аптека», – и показала на ту, где он только что был. «Там закрыто!» – сказал он, но тетя уже ушла.

Проклятие. Он вернулся к аптеке за углом. Перерыв еще не кончился, но у дверей уже стояли две парочки. Неужели тоже за презервативами?

Остановилось такси, вылез какой-то дядя, стал смотреть на небо и ладонью водить в воздухе, пробовать, идет ли дождь.

Он бросился к такси:

– Есть тут ресторан? Чтоб совсем рядом? Быстро, взад-назад!

Потому что в ресторанах в туалетах стоят автоматы по продаже гондонов.

* * *

Ресторан был шикарный. Пускать не хотели. Все объяснил швейцару и дал ему пятисотку. Автомат в сортире был. Нужные купюры были. Щелк! – и ему в ладонь упала желто-красная упаковка. Он положил ее в бумажник.

Вдруг сзади услышал возню и жалобные стоны. Обернулся. В углу, спиной к нему, два парня хватали за руки какого-то пожилого худенького интеллигента. Тот чуть не плакал и все пытался нажать кнопку на своем мобильнике.

Ему кровь бросилась в голову. Он ненавидел, когда обижают слабых. Особенно детей и стариков. Резко схватил табурет – тяжелый, литой-витой-чугунный, подшагнул сзади и вырубил обоих. Пожилой подмигнул и исчез.

Он быстро вышел на улицу. Там стоял здоровенный джип. Дверца открылась.

– А ну сюда! – сказал тихий тяжелый голос. Сзади подтолкнули.

Внутри сидел этот пожилой интеллигент. Дверца захлопнулась. Джип тронулся.

– Куда вы меня везете? – вскрикнул он.

– Я Доня Хабаровский, – интеллигент протянул сухонькую ладонь. – Слыхал? Нет? Ну, тебе повезло. Но не в том дело. Я тебе должен. Кого ты примочил – то ли менты, то ли следком, то ли гэбуха, я пока не разобрался. Но в любом разе тебе всё. Они будут думать, что ты мой. И ведь не докажешь, а? – он захихикал. – Я тебе должен. Я тебя вывезу. Но чтобы тихо. Отдай мобилу.

Он отдал.

Улетали на бизнес-джете, без погранцов и досмотра. Он читал про такое, но думал, что это врут. Однако правда.

Прилетели не пойми куда. Что-то скандинавское, по погоде и пейзажу. Оттуда в Америку. Доня выдал ему сорок штук баксов и документы на имя Энрике Курцхаймера, гражданина Аргентины.

– В расчете? – спросил Доня.

– Спасибо, – сказал он.

– В случае чего меня не ищи, – сказал Доня. – Могут зачалить. Пока.

* * *

Он и не искал. Он нашел работу. Слава богу, хоть увлекался книжками по истории, но окончил МГСУ, бывший МИСИ. Водопровод везде водопровод, и канализация тоже. Женился на хорошей американке – высокой, золотистой, с большими ногами, синими глазами и силиконовым бюстом. Двоих детей она ему родила, мальчика и девочку. Натурализовался в Америке, стал Генри Курц, для простоты и краткости. Дети совсем выросли. У старшей девочки свой родился. Шесть лет парню. Умница. Играет в игры, особенно по истории. Вопросы задает.

Grandpa, – спросил внук однажды. – And when was the Thirty-Year War, hey? And don’t look into the gadget!

Он вдруг резко вспомнил и сказал:

Sixteen eighteen – sixteen forty eight.

– Cool! Champion! So smart you are, Granddy!

«А сейчас, выходит, юбилей типа? – подумал он. – Четыреста лет?»

Пошел в свою комнату, достал из ящика старый бумажник. Там в секретном кармашке лежал гондон.

Значит, пора. Тридцатилетняя война окончена.

* * *

Аэропорт, граница, такси. Вечер.

Вот и подъезд.

Он набрал 16-18-48. Дверь запищала и поддалась. Лифт, шестой этаж. Номер квартиры он не помнил. Так, зрительно.

Нажал на ручку и вошел.

Она стояла посреди комнаты, совсем голая – только что из душа. Капли воды стекали по ее морщинистой шее на плоскую вялую грудь. Седые волосы были закручены в пучок на голове. Они обнялись и поцеловались, ее мокрое тело впечаталось в его пиджак. Она потрясающе целовалась. Он почувствовал, что уже готов. Стал расстегивать рубашку.

– Подожди, подожди, – вдруг сказала она. – Презерватив принес?

– Да! – закричал он, вытащив из бумажника тот самый желто-красный пакетик. – Вот!

Она разорвала упаковку.

– Он совсем старый, он сыплется в руках, – засмеялась она. – Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда, и налево, за углом.

Загрузка...