ГЛАВА 19

К тому времени, как нужно было пройти по увешанному портретами коридору в кабинет Дженифер Спенсер для заранее назначенного разговора, Кэт перестала переживать по поводу возможности увольнения. Похмелье убивало ее. Ей не хотелось идти на вторую вечеринку с аперитивами. Но внимание Гарри, насмешки Данта над «слабенькими худосочными цыпочками» и возможность увидеть два десятка парней в белых формах для крикета убедили ее. К сожалению, избавиться от последствий было так же трудно, как и от изнурительной тоски по Джайлсу.

Сверх всего этого, Кэт была потрясена осознанием того, что впервые в жизни у нее в руках оказалось двести фунтов, и что она с самого приезда в Лондон не купила ни одного журнала. Были приняты отчаянные меры. Если бы Гарри не возвращался каждый вечер с «Ивнинг стандард», Кэт вообще не читала бы газет. Но у тех, кто смешивал коктейли в баре Кресс, зарплата была лучше. А Изабель рассказала, что уборщики в метро получают в три раза больше них. Этого достаточно, чтобы вынудить девушку писать саги.

Дженифер вернулась из отпуска только два часа назад, но весь кабинет уже был заставлен розовыми лилиями и лиловыми пакетиками из магазинов. Стол был покрыт журналами о недвижимости и огромным количеством бумаг.

— Здравствуй, Кэт, — сказала она, когда Кэт появилась в дверях, преисполненная сочувствия к Изабель, которой придется разбирать эти бумаги. — Садись, пожалуйста.

Улыбка Дженифер была бледнее, чем обычно. Очевидно, она отдыхала на таком дорогом курорте, что посчитала вульгарным вернуться загорелой.

Кэт примостилась на неудобном стуле, думая о том, как будет защищать свое умение отсылать факсы. Нехорошо слишком явно сваливать все на Элейн.

— Итак, перед отпуском я хотела поговорить с тобой о твоем испытательном сроке, — начала Дженифер.

По своему обыкновению, она сцепила перед собой пальцы.

Кэт замигала.

— Испытательный срок? Я не знала, что я на испытательном сроке.

Дженифер засмеялась.

— Боже, конечно. Неужели ты думала, что мы просто забыли подписать с тобой контракт?

Кэт даже не знала, что положено подписывать контракты. Очевидно, слишком невнимательно слушала советы Лауры о карьере. Она нахмурилась.

— Как бы там ни было, — продолжала Дженифер, — не обращая внимания на некоторые мелкие детали, я рада сообщить тебе, что мы решили оставить тебя на месте помощника Элейн (благосклонная улыбка). И я хочу, чтоб ты как можно быстрее поговорила с начальником отдела кадров о дальнейшем обучении.

Кэт была поражена неожиданно дружелюбным тоном Дженифер. Даже не сообразив, какая мысль притаилась в ее мозгу, она услышала свой голос:

— О, это замечательно.

Хватит, достаточно.

Но голос продолжал:

— Я разговаривала со знакомой из другого издательства. Она говорила, что, когда кончается испытательный срок, могут пересмотреть размер жалованья.

Кэт хотела прикрыть рот привычным жестом «ой, черт», но в последнюю минуту просто подперла щеку рукой в знак ожидания. Лаура звонила ей с невинным вопросом о планах на Рождество и заодно прочла лекцию о необходимости обсудить ее «мизерную и рабскую» зарплату, но Кэт устала уже после первых десяти минут лекции.

На лицо Дженифер вернулось привычное выражение вежливого удивления.

— Это будет до некоторой степени отражено в твоем контракте. Ты увидишь, когда прочтешь.

Она передала Кэт контракт — несколько листов на спирали.

Кэт нервно взяла его. Он выглядел официально. Внезапно ее план «смыться, как только вернется Джайлс», показался совершенно детским. Во-первых, позволит ли он ей уйти? Кэт нахмурилась. Сделает ли она нечто столь неправильное, что им придется ее уволить? Что еще важнее — заметит ли это Элейн?

— Прочитай его, подпиши оба экземпляра и отнеси один в отдел кадров, — Дженифер помолчала и добавила: — И спроси, не могут ли они послать тебя на курсы машинисток и корректоров.

Кэт вспыхнула, вспомнив ложь про сорок слов в минуту. По лицу Дженифер было непонятно, помнит ли она это тоже. Молчание было сигналом идти, и Кэт встала.

— Гм, спасибо, Дженифер, — произнесла она, ощущая необходимость что-нибудь сказать.

— Рада, что ты с нами.

Дженифер разжала пальцы. Соответствующая улыбка подсказала подтекст: «А теперь уходи, пожалуйста».

Кэт вздрогнула. В реальной жизни никто не говорил: «Рада, что ты с нами». Что это, реклама? Не дав непредсказуемому голосу в голове ответить на этот вопрос, Кэт открыла дверь кабинета.

— Да, чуть не забыла, — добавила Дженифер, словно только что вспомнив.

Кэт повернулась.

— Ты послала факс с предложением для Эммы Болл в «Ай-Пи-Эм», а не Филу Хиллу.

Под мышками Кэт выступил пот. Она не могла придать лицу безмятежное выражение. Паника охватила ее. Дверь сама закрылась. Почему Дженифер тянула с этим вопросом? Вероятно, были последствия и посерьезнее, чем удвоение витаминной дозы Элейн. А Изабель ей не сказала.

— Я знаю об этом все. — Лицо Дженифер под нарисованными бровями было непроницаемо.

Кэт сжала в руках контракт. Ради бога, откуда?

— К счастью, больше никто не знает. Думаю, будет лучше так это и оставить, — продолжала Дженифер. — Знаешь, есть некоторые… частные вопросы… которые касаются Элейн и ее команды, но их нужно держать в строжайшем секрете.

Она многозначительно склонила голову, но Кэт ничего не поняла. Что это? Зависимость Элейн от витаминов? Мелкое воровство Джо? Что-то связанное с причиной таинственного ухода Мэнди?

— Пока я не сомневаюсь в твоей осторожности, я не разглашаю происшествие с факсом, договорились?

Дженифер фыркнула. Это могло сойти за смешок. Кэт ожидала увидеть огонь из ноздрей. Было неловко спрашивать, в чем следует соблюдать осторожность. Да и Дженифер явно хотела обратиться к более срочным делам. Озадаченная, Кэт кротко кивнула и вышла.

_____


Смятение, охватившее Кэт, к счастью, не дало ей взорваться от негодования: она взяла вину Элейн на себя, а ее еще и шантажировали этим. Ради чего-то, о чем она не знала. Кэт осознала все это, только вернувшись к своему столу со стаканом воды (помощь организму в борьбе с похмельем).

Кэт прокручивала в мозгу разговор с Дженифер и просматривала папку с письмами читателей, накопившимися за две недели. Она раскладывала письма по кучкам — восторженные, критические, оскорбительные.

Спросить ли Изабель, что имела в виду Дженифер? Письмо, написанное на блокнотном листе, содержало указания на неточности в дрессировке домашних голубей в одном из детективов, которые редактировала Элейн. Кэт колебалась: положить его в «критические» или «оскорбительные»? И тут ее поразила еще одна мысль. Неужели Изабель рассказала Дженифер о факсе?

Кэт, не думая, бросила письмо в корзину для мусора. Кровь бросилась ей в лицо. Если Изабель рассказала ей об этом, что еще знает Дженифер? Что за «мелкие детали», о которых она упомянула?

Мелкие — насколько? Протоколы. Возврат рукописей не в те агентства. Ей пришлось целый час разбираться потом с курьерами. Затем еще один маленький случай. На одной из отредактированных рукописей Элейн нацарапала какие-то ужасающие комментарии и прикрепила записку для Кэт: «Пожалуйста, напиши вежливый ответ и пошли от моего имени». Кэт забыла стереть надпись Элейн с верхней страницы и послала рукопись автору. Изабель тогда удалось ее перехватить. Кэт не хватило бы сообразительности послать второго курьера вдогонку. Изабель не только вернула сверток назад в течение часа, но и уладила вопрос с двойным счетом за услуги курьеров.

Кэт вздохнула и бросила всю пачку оскорбительных писем в корзину. Рядом с ее компьютером стояла баночка витамина С. Лаура прислала ее в августе, и Кэт съела только три драже. Она отвинтила крышку и вытряхнула на ладонь еще три штучки. Кружка апельсинового сока очень мало помогла от боли, раскалывающей голову на части. Все средства от похмелья бесполезны. Кэт грустно посмотрела на витамины, проглотила их и запила остатками апельсинового сока, застоявшегося в офисном холодильнике. Отрыжка была отвратительной.

Виновник этих пьянок в прошедшие выходные встал перед ее мысленным взором. Выпивка не помогала забыть Джайлса. Он и сейчас занимал все мысли в больной голове Кэт. Не успела она протрезветь после субботнего кутежа (ах, каким приятным был этот час трезвости), как Сет вытащил их троих в пивную в Кингстоне на ростбифы. И все началось сначала. Правда, на этот раз было чуть больше закуски. Кэт застонала. Неприятности на работе не имеют никакого значения по сравнению с тем, что Джайлс остался в Чикаго до Рождества. Продать, что ли, себя в рабство «Эклипс»? Да и как иначе платить за квартиру? Она постаралась описать тяжелое размытое ощущение, наполняющее все тело. Это больше, чем похмелье. Это похоже на неудачные усилия заснуть жаркой ночью, когда тело клонит в сон, а рассудок бодрствует. Если бы только она могла четко определить это чувство. Может, тогда она бы с ним справилась. А потом оно могло бы вылиться в сагу карманного формата.

Кэт взяла верхнее письмо из пачки «критических». Оно, как обычно, было адресовано Роуз Энн Бартон. «Уважаемая госпожа Бартон, — начиналось оно, — недавно мне, к несчастью, дали прочесть роман „Стреноженный ангел", пока я лежала в больнице с переломом бедра. Могу вам честно сказать, что за свои восемьдесят с лишним лет я не читала ни одного произведения столь убогой квалификации — с таким количеством грамматических ошибок». Неужели все? И она не заметила чудесного воскрешения мужа после смертельного падения в шахту? Возможно, действие наркоза проходило долго. Кэт открыла на компьютере заготовку «Вежливое письмо» и принялась писать ответ от имени Роуз Энн, писательницы с убогой квалификацией.

Зазвонил телефон. На дисплее высветился номер Элейн, Кэт поднялась и прошла пять шагов до кабинета редактора. Одной из ее целей было свести количество шагов до четырех, хотя это значило останавливаться в дверях, а не перед столом начальницы.

Элейн, как обычно, сжимала голову руками. Локоны напоминали внутренности вспоротого тюфяка. Одну прядку она накручивала на карандаш. Неудивительно, что у нее такие волосы. Секутся чуть ли не по всей длине. Да и ногти могли бы быть получше — с таким-то количеством витаминов.

— Кэт, сними ксерокопию с отредактированной рукописи Роуз Энн, — пробормотала Элейн, не поднимая глаз от рукописи, которую редактировала. — И нужно отправить сегодня, до того, как она уедет в рекламный тур по Шотландии. И забери с моего стола исходящие документы, пожалуйста. Это уже не смешно.

Кэт взглянула на стопку документов. Она зловеще накренилась — отчасти потому, что внизу лежал оксфордский словарь английского языка толщиной сантиметров в двадцать. Оксфордский словарь Кэт.

— Ах, у вас мой словарь. А я-то думала, куда он делся, — сказала Кэт и вытащила его.

Стопка значительно уменьшилась.

Элейн либо не сочла нужным ответить, либо не заметила.

Кэт подровняла стопку. Приклеивающиеся листочки с каракулями указаний слиплись, точно куски теста. Голова болела от одного взгляда на них, не говоря уж о мысли, что с ними придется разбираться.

— Ах, да, — сказала Элейн, поднимая голову, когда Кэт уже собралась уходить. — Я слышала, Меган нашла замечательного нового автора для Симона.

— Уже? — неповоротливый язык Кэт старался не отставать от медлительных мыслей.

— Да. — Элейн многозначительно посмотрела на нее. — И Дженифер весьма склонна принять рукопись. Это роман о человеке, заблудившемся на кладбище домашних животных в виртуальном пространстве. Автору восемнадцать лет. Он ирландец. Дженифер считает, что он может претендовать на несколько важных литературных премий.

— А, — сказала Кэт. — Хорошо.

— А где же твой автор для меня? — Элейн хотела добродушно пошутить, но получилась скорее угроза.

Кэт поморгала тяжелыми веками. Еще утро, а она уже оказалась в каком-то кошмаре про супермаркет, где Элейн кричит на нее со всех полок, а Меган выхватывает из-под носа лакомые кусочки для Симона.

— Я уверена, что у тебя есть друзья по колледжу, которые что-нибудь пишут. — Элейн ожидающе склонила голову. — Журналисты? Ди-джеи? Торговцы наркотиками?

— Бухгалтеры? — предложила Кэт. — Или юристы. Простите. Я закончила Дарем.

Элейн с минуту раздумывала.

— Книги о бухгалтерском деле… гм. «Роман с двойной бухгалтерией»? «Фонды совместного пользования»?

Кэт забрала бумаги и вышла.


Утро тянулось дольше, чем когда-либо. Кэт обнаружила, что обычное похмелье может быть бесконечно усилено простым добавлением мигающего освещения и постоянных телефонных звонков.

Перед самым обедом, когда уже не оставалось простых писем, Кэт заставила себя снять ксерокс с рукописи Роуз Энн. В ней было семьсот страниц, иногда напечатанных с двух сторон. Да, не всегда, но попадались и такие.

Кэт стояла над ксероксом и добавляла бумагу. Вспышки белого света слепили ей глаза.

— Хватит. Отходи. Отходи от ксерокса.

Кэт повернулась так быстро, что к горлу подступила отрыжка из смеси затхлой водки и апельсинового сока.

— Клади бумагу. Руки на затылок. И марш в кухню.

Это была Изабель.

— Давай, давай, давай!

Кэт почувствовала, что ей в поясницу тычут карандашом.

Она положила бумагу на ксерокс, руки — на затылок и пошла на кухню.

На столе стояла бутылка молока с шоколадом.

— О боже, нет, Изабель, меня стошнит на твои новые туфли, — запротестовала Кэт.

— Ты заметила!

Изабель просияла от удовольствия и налила густой молочный коктейль в большой стакан для воды. (Выпивайте два литра воды в день, и вы увидите, насколько улучшится состояние вашей кожи!) На ней были сияющие красные туфли в стиле Минни Маус. Каблуки громко стучали при ходьбе.

— Такого даже я не могу не заметить. — Глаза болели, и Кэт потерла их пальцами. — У тебя контактные линзы когда-нибудь пересыхали настолько, чтобы выпасть?

Изабель не ответила и бросила в стакан два кубика льда.

— Ну, одинокой девушке надо побаловать себя хоть хорошенькими туфельками, верно? Поразительно, сколько денег экономится, когда не приходится платить за доставку пиццы. — Она протянула Кэт молочный коктейль. — Выпей до дна. Творит чудеса с распухшей головой, поверь мне. В свое время я выпила немало шоколадного молока.

— Как ты догадалась, что у меня похмелье?

Кэт осторожно потягивала напиток.

Изабель закатила глаза.

— Ну-у. На тебе голубая кофточка и красно-зеленая юбка. Словно одежду тебе подбирал в темноте слепой тибетский монах.

Кэт взглянула на свою юбку. Она не заметила, что вытащила из сушилки. Она даже не помнила, могла ли она тогда открыть глаза. Раньше она никогда не напивалась в воскресенье. Даже в университете. Похоже, настало время во всем признаться Изабель.

— Джайлс не вернется до Рождества. Он звонил в пятницу. Мерзавец. Его повысили.

Кэт отпила большой глоток молока. Пить его было совсем легко — не то, что есть кукурузные хлопья сегодня утром.

Повисло молчание.

— О боже, прости, я не догадалась. — Изабель с раскаянием похлопала ее по руке. — Я бы не стала упоминать…

— Забудь об этом. Я почти забыла. Я даже не уверена, что сейчас трезва. Я на этих выходных пила столько разной дряни. Теперь я женщина-миксер для алкогольных коктейлей. Вчера мы с Дантом докончили бутылку «Бейлис», которую Мэнди оставила в буфете.

— О-о-о-о, «мы с Дантом», — протянула Изабель, поднимая брови. — Какая карусель!

— Простите? А ты на кого похожа? Сколько вы прожили с Уиллом? Пять лет? А теперь посмотри на себя. Пошли разговоры о новоявленной одинокой девушке.

Кэт сердито взглянула на Изабель и почувствовала, что край пересохшей линзы царапнул веко. Не лучше ли их снять? Она представила, как будет ходить по офису в своих очках, как у Ронни Баркера, и подумала, что скажет Меган. От этого настроение только ухудшилось. Кэт прикрыла глаза и поняла, что лучше, когда прикрываешь один глаз рукой.

Изабель не успела ответить. В дверях появился Ричард. На кофейной кружке в его руке была эмблема толкиенского общества. Он выглядел раздраженным и взвинченным. Увидев Изабель, он разволновался еще больше и взъерошил свою жидкую челку.

— Привет, — проворковала Изабель.

Кэт посмотрела на нее, не смея верить. Остановить Изабель было невозможно.

— Что это вы тут готовите? — с подозрением спросил Ричард, наливая в кружку воды из чайника. — Планируете выставить на аукцион новую книгу по сногсшибательной цене? Полагаю, твой маленький братик нацарапал трогательный романчик об отношениях мужчины и женщины? Или твоя кошка? А, Изабель?

— О-о-о, тоже нервничаешь? — проговорила Кэт, радуясь, что она не единственная отстает в гонках, устроенных Дженифер Спенсер. — Переживаешь из-за сенсации Меган?

— Не обращай внимания, Ричард. Я уверена, что у тебя есть и другие причины, — сказала Изабель, любуясь своими ногами в красных туфельках. — Ммм?

Она взглянула на него снизу вверх из-под длинных ресниц и перебросила косу на плечо.

Ричард быстро бросил в кружку чайный пакетик и вышел так поспешно, что зацепился джемпером за ручку двери.

Кэт повернулась к Изабель. Та делала себе эспрессо.

— Ты флиртуешь хуже всех в мире. И твой отдел контроля за качеством, похоже, в отпуске.

Изабель жеманно вертела ручку кофеварки.

— Ты когда-нибудь думала, что может случиться, если ты понравишься кому-нибудь вроде Ричарда?

— Ах, пей свой молочный коктейль и предоставь это мне, — отозвалась она. — Ты, старая алкоголичка.

— Изабель, он носит сандалии, — настаивала Кэт.

— Слушай, — терпеливо ответила Изабель. — Я проиграла гораздо больше гонок, чем ты. Думаешь, я не пробовала пить? Знаешь, это похоже на Северный полярный круг: можешь бегать по нему вечно, но в один прекрасный момент становится чертовски скучно, уверяю тебя. И кстати, в отличие от тебя, у меня нет помощничков мужского пола в деле открытия бутылок.

Кэт хотела возразить, но Изабель предостерегающе подняла руку.

— Я знаю, что делаю, понимаешь? — она передернула плечами. — Несколько месяцев легкого флирта, и я вспомню, как хорошо быть одной. Или жить с кем-то постоянно. Либо то, либо другое. Надеюсь.

— Прекрати, я сейчас заплачу.

Девушки стояли и смотрели друг на друга.

— Дурацкий кондиционер, — сказала Изабель и внезапно начала тереть глаза.


Восемь недель.

Один раз пересмотрела «Блэкэддер-2»[34].

Четыре раза — слегка напилась в Клеркенвелле с Кресс.

Один раз — сильно напилась у Кресс дома.

Пятнадцать раз напилась с Гарри и Дантом у телевизора.

Два раза напилась в одиночку в своей комнате (было очень скверно).

Прочитан и отвергнут тридцать один проект.

Два храбрых звонка Джайлсу.

Прошла всю игру «Разорительница могил-4» (играла нечестно).

Сто тридцать девять эспрессо.

Три комплекта линз (одни снимала в пьяном виде на кухне, так потом и не нашла).

Один визит к парикмахеру.

Двенадцать занятий по гидрошейпингу.

Сорок мороженых «Магнум» (двадцать одно миндальное, девять — с белым шоколадом, десять мятных).

А потом…

Загрузка...