Долгое путешествие на Юг.

Глава 4 Гулаг! Как много в этом слове для сердца русского сплелось…

Что сегодняшний день не сулит ему ничего хорошего, Димон понял с самого утра, когда у него пропала зубная щётка. Казалось бы, мелочь, этих щёток, любых форм и размеров, любой жёсткости в любой хозяйственной лавке города было не сосчитать. Но, к этой он привык, и её пропажа с самого утра испортила ему настроение.

Куда она делась — было совершенно непонятно. Чужих в доме не было.

— Димон! — чей-то громкий, грубый голос вырвал его из плена мрачных мыслей.

— Чёрт! — выругался он тихо сквозь зубы. — Кого там принесло?

Плюнув на поиски щётки, он быстро прошёл к входной двери землянки и откинул запиравший её запор. Как и ожидалось, за дверью стоял Витёк в компании двух каких-то незнакомых пацанов.

— Чё надо? — довольно грубо и неласково поинтересовался Димон. — И завязывай орать благим матом, спят ещё все.

Настроение было устойчиво паршивое, и улыбаться кому-либо не хотелось совершенно. Лишь присутствие за дверью незнакомцев и сдержало Димона, чтобы тут же не нагрубить Витьку и не послать его сразу нахрен, чтоб не приходил так рано утром и не орал, как резаный возле дверей. Тем более что его не раз уже предупреждали не приходить ни свет, ни заря, да не орать, как оглашенный стоя посреди двора, вызывая кого ему надо на улицу. Слава Богу, хоть отучили бухать сапогом по входной двери, требуя кого из жильцов на выход. Кстати, отучил как раз Сидор, пару раз, крепко, настучав тому по шее. С тех пор тот так больше не делал.

— "Наверное, надо будет ещё разочек дать ему по шее, чтоб больше не орал утром у нас под окнами, как чуть что. Мог бы, и подождать пока не встанем", — мрачно подумал Димон, сердито зыркая на Витька.

Да видать тот по укоренившейся с детства привычке никак не мог приспособиться к тому, что земляне, если только не надо было куда-либо рано с утра ехать, всегда вставали довольно поздно по местным меркам, и страшно не любили вот такие вот ранние побудки.

— Гостей принимаешь? — щерясь во все тридцать два зуба, нагло ухмыльнулся Витёк.

У Димона снова появилось горячее желание наорать на него или сразу же послать по пеше-сексуальному маршруту, уж слишком нагло тот себя при этом вёл. Однако, зная уже более-менее наглую натуру Витька, Димон понял, что тот пришёл с какой-то важной вестью, и если бы это не было действительно серьёзно, подымать его так рано не стал бы. Да и не вёл бы себя сейчас так нагло, демонстрируя перед посторонними свою крутизну.

Витёк явно красовался перед стоящими рядом с ним парнями. Но чем это могло для него кончиться, тем не менее, прекрасно понимал. Димон поймал осторожный, опасливый взгляд, искоса брошенный в его сторону.

— "Угу, — отметил он про себя. — Если знает что за такую раннюю побудку может получить по шее, но всё же пришёл, значит, дело того стоит. Посмотрим. Парень вроде не дурак".

— Заходи… — Димон мрачно покосился на сопровождавших Витька парней, — …те! — ещё более мрачно добавил он.

Пацаны были незнакомые, но зачем они сейчас к ним пришли он уже понял. Просители. Будут проситься идти с ними в Приморье, или что ещё хуже, предложат свою компанию для тайного похода на Правобережье, за добычей к амазонкам. Ни тех, ни других им было не надо.

За прошедшее после возвращения оттуда время к нему не раз уже подваливала, ни одна, так другая подобная группа. Эти же видать решили действовать тоньше, решив зайти со стороны Витька, так сказать, от человека приближённого к руководству. Наивные! Если это опять окажется группа просителей, Витёк уж точно огребёт по полной. И за то, что пристаёт со всякой ерундой, хотя ему было прямо сказано не связываться с подобными личностями, так и за то, что орал тут под окнами, как резаный, с самого раннего утра. Спать не давал. То, что он уже давно встал, Димон с удовольствием опустил, уж больно хотелось подраться с кем-либо. Настроение из-за странной, непонятной пропажи щётки было самое отвратительное.

Всё оказалось примерно так, как он сразу и предположил, с небольшим отличием лишь в том, что пришедшие делегаты от группы таких же, как и они товарищей, не предлагала действовать с ними совместно, в то же время, сохраняя собственную обособленность, а готова была наняться к ним на работу на условиях нанимателя. Это уже было другое дело. Такой вариант можно было и рассмотреть, тем более что люди им были действительно нужны. А то, что данные личности озаботились заранее пройти и оценочный отбор у Корнея по уровню подготовки, и тот признал парней годными, уже говорило о более высоком умственном развитии кандидатов, чем у всех ранее приходивших.

И ещё. Их было много, целых тридцать шесть человек, собранных за последнюю неделю Витьком по дальним лесным хуторам и соблазнённых будущими высокими заработками. Точнее не заработками, которые были вполне рядовыми для города, а будущей богатой добычей, которую тот пообещал им каждому в походе. А учитывая то, что у Витька в городе был мощный подтверждающий его слова фактор, в виде уже отремонтированного и заправляемого халявным, читай казённым, бензином мотоцикла Цундап, на котором тот теперь, по приказу Сидора, каждое утро гонял по городу, рекламируя удачливость и добычливость их компании, а заодно попутно распугивая кур на дорогах и пугая молодух треском двигателя, то… поощрить его стоило.

Проще говоря, Витёк заработал свой сладкий пирожок. Поэтому Димон его тут же послал готовить лошадей и телеги под задницы будущих курсантов, для завтрашней поездки на Ягодный. Парням же сказал, чтобы сегодня были пока свободны и подходили пораньше на следующее утро.

Пришла пора реанимировать закрытый было из-за отсутствия учеников лесной учебный центр на Ягодном Острове, тем более что совсем недавно они с Сидором как раз и проговаривали подобный вариант. Ну а раз Витёк был один из двух выпускников оттуда, кто не только прошёл весь положенный курс обучения, но ещё и с успехом сдал выпускные экзамены, выжив на Правобережье, то на него и решили взвалить обязанности по их обучению и подготовке. Успеют ребята пройти там хоть какую-нибудь подготовку до отъезда, не успеют, было пока непонятно. День выхода был пока не назначен, поэтому пока, время ещё было и парней надо было хоть немного поднатаскать, чтоб они не оказались совсем зеленью. Хоть до какого приемлемого уровня. Тем более что и Корней обещался парню помочь, периодически наведываясь туда для проверки.

Пришедшие несколько дней назад из-за реки удивительные вести, чуть не сорвали, казалось бы уже налаженный поход на юг, сразу же потянув за собой катастрофические изменения в казалось бы тщательно проработанных и со всеми согласованных планах Сидора. И если в конечном итоге не сорвали, то значительно отложили по времени начало похода, сдвинув сроки на глубокую осень, практически чуть ли не на начало зимы.

Вести были откровенно плохие. Начальника речной Стражи Тару из Сенка, на кого у Сидора были основные надежды с получением богатого выкупа за пленных амазонок — сняли с должности, с формулировкой — за развал работы…

Стало ясно, что выкуп накрылся. И если не совсем, то уж о таких суммах, на которые вполне уже серьёзно рассчитывал Сидор и все в их компании, теперь ожидать, точно не следовало.

Имя пришедшей ей на смену тысячницы Дуоны Красивоглазой давно и хорошо было известно в Старом Ключе. Так что о прежде оговоренных суммах выкупа можно было смело забыть.

Сидор ничего не понимал. За что сняли Тару? За развал, какой работы?

Насколько было ему известно, а у него были совершенно точные, проверенные данные от пленных, ту вообще отстранили от руководства ещё до битвы. И обвинять её в разгроме и поражении? И даже не её войска, а вообще каких-то левых курсанточек, которых к тому ж не было в списках собственно стражи, которые не принесли ещё присяги, и, как они сами ему лично рассказывали, даже не сдавали выпускных экзаменов. Их им якобы должны были чохом засчитать в случае успешного окончания того похода…

— "Потому-то, видно, они тогда так и бросились в ту отчаянную, дурную атаку, что поняли, чем им грозит разгром рыцарей.

У них элементарно не было выбора, — понял Сидор. — Или победа, или… они никто".

Это был какой-то бред.

Сидор усиленно ломал голову над творившимися на том странном перегоне непонятками, которые со всей очевидностью вылезли только теперь. Было очень много странного, которое следовало размыслить.

Если только… Если только вся та битва и весь тот перегон не были одной большой провокацией, целью которой являлось устранение именно Тары из высшего военного руководства Амазонии. Тогда и все странности, имевшие место и в начале, и в конце перегона, сразу же вставали на свои места.

Правда, можно было ещё предположить, что кто-то умелый ловко воспользовался удачно сложившимися для него обстоятельствами, и свалил Тару. Можно было бы даже попытаться и немного пофантазировать, вычисляя подобного интригана, но… нафига. Сидору этого было не надо. Да и информации у него было с гулькин… нос для принятия правильного решения, так что…

Сидор привычно выбросил из головы пустые мысли. Дела, творящиеся в далёкой, чужой стране его не касались. Так что и думать об этом не стоило.

Сейчас его больше волновало предложение, поступившее недавно от кланов, куда он ранее сбагрил кучу ненужных ему пленных в обмен на так нужных ему пастухов. Клановщики вышли на него с неожиданным предложением вернуть пленных обратно.

Мол, раз уж так сложилось, и выкупа от руководства Речной Стражи можно не ждать, то не хотел бы он забрать часть из этих пленных себе обратно? Немного, сотни три-четыре. У самих у них, мол, нет для такого количества пленных достойной работы, на которой те за достаточно короткий срок могли бы сами выкупиться, а у Сидора всегда работы полно. Да и платит их компания, в отличие от всех прочих, намного больше, не делая различия между пленными и другими наёмными работниками.

Одним словом, со всех сторон выгодное предложение… Если бы Сидор уже достаточно хорошо не знал бы этих самых клановщиков. Явно тут где-то была подлянка. Вопрос — где? Но, ничего пока что в голову не приходило.

И он решил согласиться. Тем более что и расчёт сумм выкупа, представленный по каждой из пленных, не вызывал особых нареканий. Всё было в пределах ранее оговоренных норм. Где был подвох, он не видел. Отказываться же по этой причине от лишних четырех сотен умелых рабочих рук он считал глупым. Если подвох потом и вылезет, то потом и решать можно будет. Заранее же безпокоиться по непонятно какому поводу было просто глупо. Да и была у него одна задумка, давно им откладываемая из-за отсутствия ресурсов, которая при таком раскладе вполне могла и проскочить.

Сидор решил заменить немногих своих рабочих, добывавших железную руду в горной шахте, далеко в предгорьях, в землях ящеров, на пленных амазонок. Место там было опасное, кругом людоеды, постоянные стычки с ними выматывали шахтёров как незнамо что, да и срывая объёмы запланированной добычи.

Вот их и следовало бы попробовать заменить. А уж как это можно сделать, он давно уже всё чётко продумал.

Им ещё раньше, сразу по обретению после битвы такого огромного числа персональных пленных, было придумано, как их компании, с их ничтожными людскими ресурсами и возможностями охраны можно было использовать доставшееся ему огромное количество пленных. Времени у него, пока катился домой в лазаретной кибитке, было много, так что за проколы на мелких деталях он не беспокоился. Всё было тщательно и не по одному разу продумано. И досадный срыв из-за того что пришлось столько много будущих работников отдать в обмен на так им необходимых в то время пастухов, можно было сейчас удачно компенсировать. Хоть и с меньшим числом работников, но задуманный тогда план можно было сейчас реанимировать.

— На списки посмотреть можно? — сухо поинтересовался он. Судя по недовольным лицам собеседников, те предпочли бы не слышать этого вопроса. Тем не менее, делать было нечего, и списки были тут же предоставлены.

— "Видать предвидели такую просьбу и заранее подготовились, — усмехнулся про себя Сидор, принимая бумаги из рук Бегунца.

— "Сам Епифан Бегунец явился, — автоматом отметил он про себя. — Атаман северо-восточного куста хуторов, расположенного в углу, на границе с Амазонией и ящерами. Решил лично приехать со своего дальнего пограничья, со своих любимых хуторов. Никак захотел персонально проконтролировать процесс передачи пленных обратно? Видать, они действительно им сильно мешают, раз такой большой человек бросил свои дела и явился лично встретиться со мной.

— Ого! — удивлённо поднял он брови. Представленный список яснее ясного говорил, где была та засада, которую он заподозрил с самого начала.

Кара, правая рука Тары из Сенка, а параллельно ещё и один из двух неформальных лидеров пленных амазонок.

Сидор небрежно помахал перед лицом одиноким листком, выдернутым им из высокой стопки списка.

Думаю, что если внимательно вчитаться в ваши бумаги, дальше в списке найдётся и вторая фамилия, какого-нибудь второго неформального лидера пленных амазонок.

Как там, бишь, её зовут, — с любопытством посмотрел он на молчаливых, досадливо морщащихся делегатов.

— Татьяна Дьяченко, — совершенно без эмоций бросил Бегунец.

— Ого! — удивлённо поднял брови Сидор. — Землянка?

— Ты хорошо знаком с высшим руководством стражи, видимо, как и с тем, что между ними тут творится, — поморщился Бегунец.

— А что творится, — усмехнулся Сидор. — Ну, решили они поделиться на две, примерно равные группы. Ну, может быть схлестнутся между собой скоро, когда до них дойдёт что выкупа ждать не стоит, а значит и свободы им скоро не видать. Ну и что?

— Решили за мой счёт прокатиться? — хмуро бросил он, отодвигая бумаги в сторону, на край стола. — Две противоборствующие между собой группы амазонок внутри всей массы пленных. Вам это не нравится, потому как грозит в самой ближайшей перспективе серьёзными осложнениями. И здесь, в городе, и там, у вас на хуторах, куда вы многих уже перегнали. Так сказать, поближе к месту передачи после получения выкупа.

Решили разом избавиться от возможных проблем и если что, свалить всё на меня? — хмуро посмотрел он на делегатов. — А проблемы, в свете отказа руководства Стражи выплатить оговоренный нами выкуп, более чем возможны, не так ли?

А ещё точнее — они обязательно будут, проблемы то есть.

Похвальная попытка, — криво усмехнулся он. — Только вот я прекрасно знаю, кто есть кто в этом списке, — Сидор небрежно потыкал пальцем по бумагам. — Поэтому и цели, которых вы стараетесь достичь, мне понятны.

И ваши проблемы мне не нужны. А они действительно будут. Если только, не убрать их из города.

Сидор прервался, окидывая внимательным взглядом собравшихся.

— Строить им отдельный лагерь, чтоб чего не начудили, мы не будем, — подал голос Аристарх.

— "Аристарх Таможня, — тут же отметил про себя Сидор. — Кличку получил за близость к означенному предмету, к местной городской таможне то есть. Эту сволочь, в отличие от Бегунца, Сидор о-очень хорошо знал. Аристарх, в своё время немало Сидоровой крови выпил, когда тот согласовывал с ним платежи своих новых торговых караванов, создаваемых им из пригнанных этим летом тяжеловозов, которых Сидор готовился организовать в Приморье. Так этот гад чуть ли не половину программы Сидору тогда зарубил. И месяца ещё не прошло, как кончились последние с ним встречи, а Сидора до сих пор ещё потряхивало от ненависти, с которой он вспоминал эту пиявку. И теперь эта тварь пришла его о чём-то просить…"

— …или же отправить их по хуторам, тоже не можем, — убеждал его тем временем в чём-то Аристарх. — Это выйдет нам ещё дороже. По любому, в пограничной зоне они явно лишние. Не хватало ещё, чтобы потом кто-нибудь из них рассказал за деньги, или ещё за что, где и что у нас там находится. Ежели же ты можешь и знаешь, как и куда их из города убрать, убирай.

Честно тебе скажу. Мы знаем, видели, и нам очень понравилась твоя идея использовать пленных амазонок в дорожном строительстве. Это правильно. С каждым новым отсыпанным метром полотна твоей дороги они всё дальше и дальше удаляются от города.

Что нам и надо!

— Я-то знаю, — Сидор неохотно кивнул головой. — Не буду отрицать, что знаю как их использовать. И для дела, и для того чтобы подальше убрать от города. Но за это придётся заплатить.

— Сколько? — поморщился Аристарх.

— Чего ты хочешь? — грубый голос Бегунец, перебившего Аристарха, не оставлял ни малейшего сомнения насколько пришедшим не нравится такая постановка вопроса, ни… кто тут главный среди пришедших. Но видать и выхода у них не было, потому и пришли.

— Охраны! — коротко бросил Сидор. — Охраны пленных до места, которое я укажу. Не безпокойтесь, это недалеко, — тут же успокоил он настороженно вскинувшегося Аристарха. — Только проводить до берега озера, где у меня расположен железодельный завод. А дальше я уж сам, своими силами.

— Пойдёт, — не торгуясь, согласился Бегунец, Сидор даже в какой-то момент пожалел, что больше не запросил. Но он тут же поторопился выбросить эту несвоевременную мысль из головы. Эти люди знали, что чего стоило, и если бы он запросил несуразного, то и сделка могла бы сорваться. А он уже мысленно считал пленных снова своими и уже прикинул, кого и куда пристроит, и как провернёт нужное ему дельце. Всё должно было получиться.

— Не боишься, что узнают ворованные ушкуи и подымут бучу, — насмешливо поинтересовался у него Аристарх.

— Не боюсь, — расплылся в добродушной улыбке Сидор. Сердце его на секунду дало сбой. Аристарх знал, похоже, слишком много. Пришлось мгновенно всё переиграть. — А чтоб окончательно успокоиться, вы мне охрану то и обеспечите. Хорошо, что напомнил, — бросил он более внимательный взгляд на мужика. — А то бы довели до берега и что? Что бы я потом там с ними делал? Людей у меня мало, как вы прекрасно о том осведомлены, да и заняты они совсем другими делами. Так что возможно были бы проблемы.

А проблемы ни нам, ни вам не нужны.

Поэтому, дорогие мои, условия договора сразу меняются. Вы обеспечите мне охрану и сопровождение груза на всём протяжении транспортировки пленных от города и до места, которое я укажу.

Аристарх Таможня неприятно много знал, что впрочем, подтверждало мнение Сидора о том, что куда делись весной уворованные у амазонок ушкуи, на самом деле в городе знали слишком многие. Видать, как и всё остальное, то есть — чем они там занимаются, на озёрах, и вообще.

А поэтому и скрытничать особо, от сидящих напротив людей особого смысла не имело. Наверняка все кому, что было интересно, давно уже всё для себя выяснили. Но, всё же, подстраховаться стоило.

— Далеко? — оборвал его размышления Бегунец.

— От места погрузки две недели пути по воде, — также коротко откликнулся Сидор.

— С подходом, отходом и временем в пути в оба конца полтора месяца, значит, — задумчиво пробормотал себе под нос Бегунец.

На Сидора он внимания не обращал, как будто его присутствие здесь ничего не значило. На других, пришедших с ним, он также не смотрел. Решал он один и от того что он сейчас решит, зависело всё.

— Платить, естественно, ты за это не будешь, — констатировал он, бросив мимолётный взгляд на Сидора.

— Естественно, — согласно кивнул Сидор головой. — Я бы вообще хотел…

— Хорошо, — перебил его Бегунец.

Судя по интонациям, прозвучавшим в его голосе, Бегунца совершенно не интересовало что там хотел Сидор, и для того лучше было бы сейчас вообще не озвучивать, чего бы он там хотел.

Где была настоящая засада этого договора с хуторскими клановщиками, Сидор понял лишь, когда на берег безымянного озера возле железодельного завода пригнали четыре сотни пленных амазонок, возврат пленных, ему по договору.

Ничего общего с теми, кого он отправил клановщикам в счёт выкупа за пастухов, они не имели. Это были старые, суровые воительницы, ветераны не одного сражения, неведомо откуда собранные и непонятно как оказавшиеся в руках у клановщиков. А теперь у Сидора.

— "Бли-и-ин", — чуть не выругался тогда Сидор матом, глядя как вооружённые до зубов охранники, выделенные кланами, сбивают пленных в более-менее упорядоченную толпу на берегу и сноровисто разбивают по группам на погрузку. Видно было, что дело это им хорошо знакомо и затруднений не вызывало ни малейших.

— Ой-ёй-ёй, — медленно покачал он головой. — Чтобы бы я сделал со своими парой десятков егерей, — тихо пробормотал он себе под нос, — да с неумехами сталеварами с железного завода. Нас там всего-то четыре десятка и было-то. А их же четыре сотни! — чуть не запаниковал он тогда, реально представив, как бы процесс погрузки выглядел на самом деле.

И где бы он сам в конце концов оказался. Хорошо если на дне озера с камнем на шее. А то ведь могли и пустить по кругу…

Истосковавшиеся без мужского внимания здоровые женщины… — страшнее ничего не придумаешь. От мрачной картины, как вживую нарисовавшейся у него перед глазами, у него даже захолодело в груди.

Холодные стылые воды поздней осени плескались в скулы низко сидящего в воде перегруженного ушкуя. Казалось, озеро сейчас с удовольствием разверзнется, и перегруженный живым товаром корабль окунётся со всем своим содержимым вниз. Сидор зябко поёжился. Что ни говори, а поздняя осень это поздняя осень, даже здесь, где лето было намного более тёплым, чем в Центральной России, а поздний октябрь по всем ощущениям больше походил на середину августа где-нибудь на побережье Онежской губы.

Воспоминания о встрече пленниц на берегу безымянного озера были самые неприятные. Так лажануться!

К полуразрушенным, корявым помостям, с остатками неказистого, жердяного настила, не раз разрушаемого во время регулярных набегов ящеров и также регулярно потом чинимых, флотилия ушкуев прибыла глубоко под вечер. Места, удобного для разгрузки возле помостей было немного, поэтому, выгружались по очереди. Разгрузка заняла всю ночь, и лишь с первыми проблесками рассвета последний тюк непонятно с каким добром занял положенное ему место на сухом высоком берегу под соснами, на краю близко подступающего к воде хвойного, густого леса.

Голодные, вымотанные за ночь долгой, тяжёлой разгрузкой амазонки, устало разбрелись по берегу, и теперь небольшая поляна, примыкающая к мосткам, была густо усеяна развалившимися на отдых телами.

Во всём происходящем была некая странность, сразу никем из них не подмеченная. Но, тем не менее, вызвавшая наконец-то некий напряг у небольшой кучки старых, седых ветеранов, державшихся всё это время отдельно в стороне, на краю поляны.

Стоящий у борта последнего из разгруженных ушкуев Сидор не сводил с этой группы амазонок внимательного, настороженного взгляда. От него не укрылось, что за всю ночь, за всё время разгрузки лодий, данная группа так и стояла всё время в стороне и даже пальцем не притронулась ни к одному из тюков. Было определённо ясно, что это была та самая группа командиров, которая собственно и руководила всеми амазонками, что сейчас собрались здесь на поляне. Руководила тайно, явно не высовываясь, но тем не менее достаточно эффективно, раз до сих пор никто им ни слова не сказал что они ничего не делают.

И если приглядеться ещё более повнимательней, то другом краю поляны можно было бы заметить и другую, точно такую же небольшую, обособлённую группу, неявно держащуюся в стороне, и также ничем не занятую. Обе они враждебно наблюдали друг за другом.

Только вот сейчас, когда все дико устали после долгого, изматывающего двухнедельного перехода, им, то ли не хватило сил, то ли мозгов, чтобы скрыть свой особый командный статус. А может они уже и не скрывались, поняв, что место, куда их везли, вот оно, здесь, на этой убогой пристани.

Да и мудрено было бы этого не понять. В отличие от всех прошлых стоянок, здесь уже охраны по периметру будущей стоянки не было. Потому и не сдерживаемые более никем и ничем амазонки и разбрелись практически по всему берегу.

— Так! Слушать всем сюда! — Сидор поднёс жестяной рупор к губам. — Краткое сообщение, важное для всех.

Шевелитесь-шевелитесь, — поторопил он в рупор медленно и неохотно подтягивающихся к сходням усталых и вялых после безсонной ночи амазонок.

Итак, сообщение! — дождавшись, когда большая часть скопится неподалёку от лодьи, которая за это время уже медленно отчалила от мостков и тихо покачивалась на мелкой утренней озёрной волне на расстоянии не менее десяти метров от края мостков, он продолжил:

Руководством нашей компании, но честнее будет сказать, мною лично, принято решение что вы, четыреста двадцать два человека, всю накопившуюся к этому времени сумму выкупа будете выплачивать поставками железной руды из шахты, которую вы найдёте у подножия вон той горы.

Сидор, вытянув вправо от себя вперёд руку, указал им примерное расположение шахты, в которой им в ближайшее время предстояло работать.

Информация для размышления: За время своего плена вас лечили лучшие доктора, дорогущие, сами знаете какие. Лекарства — тоже, дорогие, как чёрт знает что. Помимо этого, вы сладко ели и ни в чём себе не отказывали. Ни в напитках, ни в деликатесах, ни в чём. Ни даже в развлечениях с мальчиками, — поморщился недовольно он.

Эта графа расходов до сих пор вызывала у него самое большое раздражение. Проституцию он, хоть с трудом, но понимал, правда, только как женскую. Мужская проституция — это для него было что-то новое, что-то из области фантастики. Однако, в представленных ему сметах по каждой из пленных, это был один из самых затратных пунктов.

Поначалу он даже не поверил цифрам, искренне не понимая, как могут такие молоденькие девчонки, которых они взяли в плен, быть такими развратными, меняя мужиков чуть ли, не каждый день. И только увидав самих пленных, он понял что здесь и почему.

Это всё стоит денег. Больших денег! — громко крикнул он, обведя внимательным, настороженным взглядом уже загустевшую толпу на берегу. — Кто сколько должен вы потом можете спокойно найти в тюках с канцелярией на берегу. Поимённо!

Долги надо отдавать!

Кроме этого, руководство вашей Речной Стражи должно было выплатить нам контрибуцию за безпокойство, доставленное вами нам. Тоже немалая сумма, — Сидор криво усмехнулся, видя постепенно нарастающее возбуждение амазонок на берегу.

Так что, сумма набежала изрядная. А вот отдавать её некому. Руководство вашей стражи, я имею в виду новое руководство вашей стражи, категорически отказалось платить такие деньги. Оно вообще отказалось платить.

Поэтому я принял это решение, — глухо проговорил он. — И мне плевать! Эту сумму заплатите вы! Сами! Отработаете на шахте в горах поставками железной руды!

Всю информацию по шахте, по нормам и выработкам, про всё-всё-всё, про долги каждого из вас и прочее, вы найдёте в красном кожаном мешке, что лежит отдельно, на самом видном месте в центре поляны. Там вся ваша канцелярия. Не ошибётесь, — криво усмехнулся он. — Читайте. Думайте.

Дубликаты, в городе. По ним всегда можно уточнить сумму вашего долга. Общий и по отдельности.

Ещё одно. Для быстрой связи вам оставлены почтовые голуби. Ну, мало ли что: ненормально большой набег ящеров, раненые, с которыми не можете своими силами справиться, ещё чего срочного. Для всего этого вам в лагере, что за этим леском, оставлена голубятня. Если что срочно надо — пишите.

Сразу уточню. Если понадобится доктор или хирург, то у нас только ящеры. Те самые, что лечили многих из вас после ранения. Так что, надеюсь, никаких проблем у них с вами не будет. Если же вздумаете причинить им какой-либо вред — мстить будем жестоко. Предупреждаю сразу. Так сказать — во избежание…

Следующее…, - Сидор задумался. Ничего нового в голову не приходило. Вроде сказал всё.

— А не боишься, что сбежим? — весёлый голос из толпы, перекрыл гул голосов.

— Не боюсь, — улыбнулся Сидор. — Вот вам краткая политико-географическая справка. С юга — горы. За ними — огромная приморская равнина, населённая…, - замялся он. — Кем только она не населённая, — усмехнулся как-то криво Сидор. — И все будут о-очень рады, когда вы окажитесь в пределах их досягаемости.

Одним словом — там людоеды. Как люди, так и ящеры. Соваться не советую.

Да и потом, — усмехнулся он. — Ну, доберётесь вы до моря. Ну и что? Что вам это даст?

Ничего!

С севера — между горами и Лонгарой, в лесах и на равнине живут богатые и мощные кланы подгорных ящеров. Опять же — людоедов. Договориться с ними на проход — даже не думайте, — Сидор отрицательно покачал головой, — съедят.

С запады — мы. Как вы понимаете, нахаляву, просто так, без отработки долга мы вас обратно домой не пропустим. Да ещё и должок лишний навесим на те траты, что придётся понести, загоняя вас обратно сюда, в шахту.

Остаётся один путь — на восток. Но там, опять же, подгорные ящеры, которых надо пройти, а за ними, в конце ещё хуже — Империя, где вам тоже не особо-то и будут рады. Там последнее время что-то тоже, непонятно с чего возобладало людоедство, так что, на вашу возможную надежду на якобы союз между Амазонией и Империей Ящеров, оченно многие там могут элементарно наплевать. Кушать им там постоянно, говорят, хочется. А то и просто могут о вашей договорённости с Императрицей ничего не знать, — усмехнулся невесело он. — И опять же — съедят.

Вы, конечно, можете мне не поверить. Ваше право, — хмуро буркнул он. — Но мой вам совет. Прежде чем решиться на побег отсюда, пошлите, ну, хотя бы на пробу, по отряду в каждую сторону. Мы-то посылали, потому я сейчас и говорю. Если нам не верите и хотите убедиться сами — флаг вам в руки. Пробуйте! Но если кого отправите — сразу запишите в смертники. Обратно никто не вернётся.

Совет! Останьтесь кто-нибудь здесь, на базе. Чтоб было куда возвращаться.

Поверьте, — Сидор обвёл молчаливую толпу на берегу мрачным взглядом. — Далеко вы не уйдёте. Вы для местных мясо. А они здесь очень хотят есть. Очень!

Здесь в округе и дальше в горах живности то особой нету, повыбили. Так что у местных царит тут самый настоящий голод. Думаю, беглецам из лагеря они будут рады.

Тем более что и насчёт оставленного вам оружия особо не обольщайтесь. Отбиться, сидя за тыном у вас сил хватит, а вот чтобы пройти вооружённым отрядом отсюда и домой… Вот это вряд ли.

В лагере же, что за этим лесочком, — Сидор махнул в сторону леса рукой, чем вызвал непроизвольное шевеление в толпе, — есть и тын, и вышки смотровые, и блокгаузы, в которых при нужде можно отсидеться, и погреба, и ледник для свежатинки…

И склады для готовой продукции, — нагло ухмыльнулся он. — Проще говоря, пустые плетёные корзины для руды.

Там есть всё. Там укреплённый лагерь, которые только полчаса назад был оставлен нашими рудокопами, что до вас работали в шахте. Думаю, что за это время туда вряд ли кто посторонний пробрался, поскольку наши ребята давно уже расшугали всех местных.

По меньшей мере, в радиусе пяти вёрст от лагеря ещё этой ночью всё было спокойно.

— Барон, — негромкий голос из толпы амазонок каким-то неизъяснимым образом на миг перекрыл поднявшийся шум. — А тебе никто не говорил, что ты сволочь?

— В такой откровенной форме ты первая, — невозмутимо отозвался Сидор, найдя в толпе глазами говорившую. — Кара! — усмехнулся понимающе он. — Правая рука Тары, бывшего командира вашей Стражи. Привыкла говорить в глаза всё что думаешь, и всем. Всегда! Можно было сразу догадаться, что ты что-то подобное ляпнешь.

Но не надейся, — усмехнулся невесело он. — Вызывать тебя на Поединок Чести и давать для того тебе оружие, я не буду. Убивать тебя, как и позволить тебе убить себя, это не входит в мои ближайшие планы. Будешь пахать как все.

Грубо говоря, я даю вам волю, — Сидор поморщился.

Врать кому-либо он не любил, а уж этим, обделённым жизнью женщинам, которых даже свои-то бросили, он категорически не желал. А приходилось.

Слушать сюда! — повысил он голос. — Деньги на вас потратили? Потратили, — кивком головы согласился он сам с собой. — Надо отработать. Работы дома, в городе, для вас нет.

Информировать эту группу матёрых ветеранов, что он их убрал из города, чтобы они там чего не натворили, он не стал. Не надо было дразнить гусей, а то мало ли что…

Ставить вас на отсыпку земляной насыпи дамбы или плотины где-нибудь возле города, или посылать на строительство полотна дороги, ведущей от города на наш завод — нафиг! — мысли их следовало увести в сторону, чтобы ни о чём таком не догадались. — Там и так народу до черта возится. Уже на головах друг у друга стоят, мешаются работать.

Вы нужны мне здесь, родные вы мои, — демонстративно тяжело вздохнул он. — И самое смешное, что это правда. Поэтому и оплата у вас будет не как у всех, а как у наёмников, повышенная. Будете хорошо работать — быстро расплатитесь.

Но! Норму по добыче руды на четыреста человек вы должны сделать, сколько бы вас ни осталось. Как вы это сделаете — ваше дело. Хотите сами, хотите ящеров привлекайте. Как угодно. Нам же нужна руда. Чем больше, тем лучше. За превышение нормы — премия.

Мой вам совет, — Сидор обвёл собравшуюся у берега толпу хмурым взглядом. — Отловите по окрестным лесам сотню, другую подгорных ящеров и припахайте их для работ на шахте. Вкалывают они хорошо. По крайней мере, по словам Марк Иваныча, нашего управляющего на стекольном заводе, работают они отлично и он доволен. Пока голодные, — мрачно буркнул он. — Так что за хлеб, а его у вас в тюках много, как раз на две следующие недели, вы вполне можете нанять сотню, а то и парочку сотен подгорных ящеров из разбитых кланов, которые обосновались здесь, рядом с вами в горах. Их тут много и они голодные…, - двусмысленно пошутил он.

Сидор вдруг замялся. Понятие "голодные" имело двоякий смысл, его можно было понять и совершенно превратным образом.

Э? — растерянно почесал он себе пальцем правый висок. — Одним словом, на две недели у вас еда есть. Если что-то решите с ящерами, возьмёте, так сказать их на работу, то и для них выделим жрачку, чтоб хорошо работали и не разбегались. А то ещё придётся трупами одних кормить других, а это не есть хорошо. Разбазаривание трудовых ресурсов.

Одним словом, вы всё поняли. Трудитесь. Следующая лодка с провизией и караван за заготовленной вами рудой будет здесь ровно через две недели. Он уже вышел.

А дальше, как и договорились, — усмехнулся он. — Меняем, так сказать, баш на баш.

Да! Не очень красиво то, что я сейчас с вами сделал. Но, обстоятельства! — ханжески развёл он руками. — Одним словом, трудитесь.

Повторяю! — во весь голос крикнул Сидор, чтобы его услышали самые задние ряды. — Следующий караван с продуктами ждите через две недели!

Звонкий гул подставленного под бросок цельнометаллического щита заглушил тихий всплеск упавшего в воду метательного ножа.

Ай-яй-яй. — осуждающе покачал Сидор головой. — Как неблагородно, милые дамы, как неблагородно.

"Надо будет потом уточнить, кто был ответственный за обыск пленных, — отметил он про себя. — Выяснить и примерно наказать. А то в другой раз так ведь и попадут, бляди".

За сим, прощаюсь, — Сидор дурашливо склонил голову, как бы прощаясь с остающимися на берегу женщинами. — Ждите нас через две недели.

О том, что вернувшуюся через две недели лодью встретило только двести семьдесят три оставшихся на месте человека из бывших здесь ранее четырёхсот с лишним, он узнал лишь через два месяца, из письма Корнея. Подробности же того что там произошло и куда делись люди, он узнал, когда бывший сотник Речной Страж Амазонии Кара, вместе с подругами нанялась к нему в Приморский обоз охранниками. Впрочем, как и то, что спустя уже месяц после высадки амазонок на дикий берег, шахта стабильно заработала, исправно выдавая на гора железную руду. И потом лишь наращивала и наращивала объёмы выдаваемой руды, никогда более не останавливаясь.

О судьбе же ушедших на следующий день домой в Амазонию лучниц, никто никогда больше не слышал. Полторы сотни человек так и сгинули безследно в дремучих таёжных лесах предгорий Большого Южного Камня.

Что погнало их в гости к Лешему, перед тем как повернуть к Ягодному, ни Сидор, ни Димон и сами не понимали. Наверное, Сидор хотел прояснить для себя один важный вопрос, который занимал его с первого дня их с Димоном появления в этом мире. А Димону, видать, было всё равно, вот он и подался следом за ним.

Сидора же мучил один лишь вопрос. Что это был за странный пучок коротких и толстых арбалетных болтов, в количестве двадцати штук, Сидора всегда интересовало. Перевязанные скрученной в тугую бечеву тонкой травяной верёвкой, болты эти не подходили ни к его, ни к арбалету Димона. Но не то, чтобы совсем не подходили, а как-то при одном взгляде на них становилось ясно, что для применения таких толстых, коротких болтов, нужен был совсем другой, иной, если хотите тип арбалета, чем те, что достались им той весной от Лешего. И это был тот самый животрепещущий вопрос, который и заставил сейчас Сидора свернуть с дороги и даль крюка по лесу, завернув к Лешему в гости.

Дорога к поляне, где они в первый раз встретились с Лешим, много времени не заняла. Правда Сидор поначалу опасался, что Димон будет сопротивляться "визиту вежливости" к местному лесному хозяину, но, видимо, тому и самому было интересно посмотреть на то место, где они первый раз появились в этом мире, раз уж он под конец пути даже повеселел и принялся травить свои надоевшие до оскомины анекдоты. По опыту, Сидор знал, что если тот перешёл с пустой болтовни на рассказы всяких интересных историй из своей и чужой жизни, то тому поездка нравится.

Приободрённый молчаливым одобрением Димона, Сидор уже с большей уверенностью постучал подобранной где-то по пути палкой по коре старого дуба, под которым было вырыто прошлогоднее убежище Лесного Хозяина.

То что потом за этим последовало он никак не ожидал. Такого, буквально оглашенного взрыва радости и всамделишного удовольствия от того что они вдвоём с Димоном оба пришли навестить старика, Сидор совершенно не ожидал.

— От порадовали! От порадовали старика!

Сидору почему-то показалось весьма наигранной радость, устроенная старым Лешим им при встрече. А после того как он заметил мельком брошенный взгляд старого на его руку, в которой он держал специально заранее до того вытащенную им из седельных сумок необычную арбалетную стрелу, или болт, он окончательно уверился в своих подозрениях что с Лешим что-то нечисто.

Поэтому, не желая сильно здесь задерживаться, а по прошлогоднему опыту зная, что если Лешего не остановить, то болтать без умолку он может сутками, Сидор, что называется, выстрелил наобум.

— Колись, старый, — грозно насупив брови, сунул он арбалетный болт прямо под нос старику.

Того что за этим последовало он меньше всего ожидал увидеть.

Сначала… Леший расплакался, потом заныл, что-то бормоча себе под нос невнятное, а потом полез под дерево в свою нору и вытащил… Чёрный арбалет!

— Ух, ни хрена себе! — слитный вздох восхищения раздался за спиной Сидора, удивлённо таращившегося на странного вида, какой-то необычной круглой формы арбалет с барабаном, сунутый ему Лешим в руки.

Чёрный круглый барабан с заряженными в нём теми самими странного вида короткими, толстыми арбалетными болтами, которыми они год назад так и не смогли найти применения, и которые с тех пор так и валялись у них в самом дальней углу кладовки, производил странное, неизгладимое впечатление. И не столько тем, что он явно был рассчитан на многострельную стрельбу, но и тем, что был странно притягателен своей какой-то хищной, боевой красотой и мощью. Одним только своим видом, привлекая к себе пристальное внимание.

— Ну и ради чего ты пошёл на обман? — хмуро посмотрел на мрачного Лешего Сидор. — Ну, красивый арбалет, ну, многозарядный… Ну и что? — удивлённо подняв правую бровь, Сидор откровенно непонимающе смотрел на старого Лешего.

— Дурак ты, Сидор, — хмуро бросил тот. — Смотри!

Буквально вырвав странный арбалет у него из рук, он направил его в сторону большого, раскидистого куста на краю поляны и нажал на курок. С тихим шипением и слабым потрескиванием странного вида барабан провернулся, освобождаясь от болтов срезней, и густого прежде куста на другом краю поляны как не бывало.

— Видал, — мрачно мотнул головой в ту сторону Леший. — Видал, как работает машинка. Вещь! Девять болтов за восемнадцать секунд. И как чисто ветки режет.

Был куст, и нету куста.

— Однако, — донёсся до Сидора потрясённый голос Димона из-за спины. — А он что, только очередями стреляет?

— Хочешь очередями, хочешь, одиночными. А можно чередовать: одиночный, очередь, одиночный, очередь. И так, сколько и как захочешь. Как нравится, так и стреляет. К нему прицел ещё был, — с тоской в голосе констатировал Леший, с сожалением отдавая разряженный арбалет в руки Сидора. — Утопили в болоте эти ироды, когда схлестнулись между собой. Такая вещь была, — покачал он головой.

— Впрочем, — Леший внимательно посмотрел на Сидора, — ты можешь попытаться с водяным поговорить. Тебя он может и послушает, — голосом выделил он обращение к Сидору. — Ты в лесу, да и на воде человек не чужой. Ну а если не послушает, то может и на дно болота утащить. Встречаться с ним придётся посреди болотной трясины, откуда не убежишь. Там у него лежбище, — пояснил он задумавшемуся вдруг Сидору, который теперь с куда с бОльшим сомнением в глазах рассматривал следы от крепления прицела на ложе арбалета.

— Нафиг! — резко отстранился от Лешего Сидор. — Нафиг такие просьбы. Если надо будет, то мы и сами нужный прицел себе сделаем. А нет, то и не надо. Так обойдёмся.

— Боишься, — удовлетворённо констатировал Леший.

Правильно делаешь, — одобрил он. — Тогда точно здоровым будешь. По крайней мере — живой. Наш водяной свою добычу, сдуру забрёдшую в центр местной трясины, не выпускает, что бы он там до того не говорил. Так что, прицел он может быть тебе бы и отдал, а вот выпустить тебя с болота, это уж навряд ли.

Умён, — одобрительно посмотрел он на ошарашенного таким заявлением Сидора.

— Что ж ты…, - от возмущения у того вдруг сразу пропала вся былая растерянность и он сейчас готов был буквально растерзать старую сухую коряжку.

— А ты думал, я не проверю, кто моего внучка воспитУет? — сердито бросил ему ничуть не смущённый Леший. — Должон я это знать! — поднял он вверх правый указательный палец. Точнее — какой-то кривой сучок, который ему этот палец заменял. — Должон!

И ты мне не перечь! Молод ишшо! Я лучче знаю, что и как делать. Вот нельзя было тебе прошлым летом арбалет сей получить, ты его и не получил. А сейчас поднабрался боевого опыта, пообтёрся, знаешь уже, где и как его надо применять, а где и поберечься стоит, во-от, я тебе его и отдал.

То, что Сидор сам фактически вынудил старого ханыгу Лешего вернуть ему арбалет, поймав Лешего на лжи, тот уже благополучно забыл. Теперь он считал себя вправе поучать. Что с умным видом и делал.

Сердито отвернувшись, Сидор более внимательно присмотрелся к своей добыче. На болтовню старика он внимания почти не обращал. Так, держал краем уха, чтоб вдруг не смылся куда, а то мало ли что. Вдруг у Лешего и ещё что-то такое, такое же интересное осталось.

— Всё? — подозрительно прищурясь, бросил он Лешему. — Теперь всё сдал? Или мне слазить в твою пещеру, проверить? — пригрозил он.

То, что лазить туда было безполезно, Сидор ничуть не сомневался. Старый сморчок знал своё дело туго. И если он сказал что у него ничего нет — значит, у него ничего и нет. Здесь! В ЭТОЙ пещере. А вот в любо-о-ой друго-о-ой! О которой ни Сидор, ни кто иной, ни в жизнь не догадаются о её наличии… О-очень даже могло и быть. Жлобскую натуру старого лесовика Сидор просёк ещё в первый раз, при самом первом беглом знакомстве. Только вот сделать с ним ничего было нельзя. За руку не пойман — не вор!

Ладно, — демонстративно нехотя согласился он. — Поверю ещё раз, на слово.

Спасибо, — неожиданно поклонился он старику, лишь слегка, для видимости обозначив лёгкий поклон. Тот от неожиданности даже вздрогнул. — Спасибо тебе за подарок. Будет возможность, отдарюсь.

И не оглядываясь на замершего соляным столбом Лешего, двинулся в сторону Ягодного острова. Димон, с коротеньким смешком, сменив пренебрежительным взглядом застывшего Лешего, неспешно тронулся за ним. Следом потянулись и остальные члены небольшого отряда.

— Интересно, — Сидор устало откинулся в седле. Поляна Лешего осталась уже далеко позади, солнце клонилось к закату, тени деревьев уже начали наливаться вечерней густотой, а он до сих пор так и не выпустил понравившийся ему арбалет из рук. — Что ещё хранится в закромах нашего лесного знакомца, если простой блеф принёс нам такую добычу.

Он любовно погладил пистолетное ложе так понравившегося ему арбалета.

Хороша машинка! — улыбнулся он.

— А чего болты не стал собирать? — вдруг поинтересовался Димон.

— А того, что почва там за кустом мягкая, рыхлая, лесная, — сразу погрустнел Сидор. — И мы бы там эти девять болтов полдня бы выкапывали из земли. Если вообще хотя бы следы их нашли, — ещё более мрачно буркнул он. — Та что, проще бросить и не возиться. А болтов таких можно и самим наделать. Тем более что образцы у нас есть.

Скажу Марку, пусть из стекла отольёт, — повернулся он к Димону. — Они там у себя на заводе экспериментальный цех по всяким хитрым отливкам организовали. И, кстати, что-то подобное уже делали.

Надо будет по приезду домой поинтересоваться, куда я потом их образцы дел, — задумчиво пробормотал он сам себе под нос. — Глядишь, чего и с этими получится.

Наладят поточное производство, — повернулся он к заинтересованно слушающему его Димону, — стоить оно нам будет копейки. Поди, как хорошо.

Последние несколько дней ему приходилось буквально есть, пить и спать в седле, настолько было много разных неоконченных дел и катастрофически на всё не хватало времени. Неумолимо надвигалась осень, а, следовательно, и последнее время отъезда в экспедицию. Зимой отправляться куда-либо было просто глупо. Холодно, да и смысла особого в том уже не было. Поэтому он теперь даже спал порой не слезая с лошади, на долгих перегонах на железный и стекольный заводы, и обратно. Приобретённые за время Большого Перегона полезные навыки серьёзно последнее время ему помогали.

Именно поэтому, на всё, что могло хоть как-то сэкономить ему так не хватающее дорогое время, Сидор смотрел с одной единственной позиции. Время есть — делаем, что можно не делать — не делаем. На потом!

Поиски вариантов, куда и как можно было бы пристроить такую огромную массу пленных, которых надо было не только кормить, поить и лечить, но ещё и охранять, закономерно привели к тому, что Сидор стал рассматривать самые разные, порой совершенно дикие, бредовые варианты их содержания. Охранять такую массу людей, отнюдь не склонных к конформизму, в их компании было просто некому.

И поначалу, это показалось Сидору хорошей идеей. Взять десяток парней помоложе, но и не совсем сопляков, которые последний месяц вертятся вокруг их компании, напрашиваясь на работу. А чтоб было парням лет по двадцать пять, или около того, когда уже соображать что-то начинали, и чтоб не одними только гормонами думали.

Потом добавить к ним штук тридцать-сорок молоденьких девчонок, лет по пятнадцать — шестнадцать, чтоб не только куклами, а и парнями уже интересовались, и чтоб более взрослым товарищам смотрели в рот, особо не переча.

Что совсем не будут пререкаться, об этом Сидор и не мечтал, понимая, что это что-то из области фантастики, но чтоб, хотя бы хоть как-то слушались.

А потом поместить всю эту шоблу в изолированное место, куда-нибудь в тайгу, подальше. И чтоб до города, когда и можно было бы добраться, но с таким трудом, который заранее отбивает всякое желание туда бегать.

А то, вот сунули Димону в Долину два десятка девиц на работы по огороду и по питомнику, так они каждый вечер теперь шастают в город и обратно. Димон уж изматерился, а ничего сделать не может — шастают, дело-то молодое. Правда, на работе это не отражалось никак, пахали как лошади, не ныли, даже если возвращались домой уже под утро. Тут уж ничего не скажешь.

Но после того как он вернулся обратно с озёр, бросив там в окружении злых, голодных ящеров-людоедов на произвол судьбы четыре сотни человеческих душ, он уже и не знал что думать. Экспериментатор фигов. Всё-таки совесть должна у человека быть, а поступать так, как он там поступил… Сидор даже запрещал себе думать о том, что, в конце концов, у него там может получиться с той его задумкой. Если те четыре сотни женщин, оставленных одни на берегу озера, пусть даже и вооружённые, ящеры всё же съедят, то этого, он никогда себе в жизни потом не простит.

Наверное, поэтому, для успокоения души он решил заглянуть с проверкой и в этот, самый дальний, и, наверное, самый сопливый лагерь. Проверить, как дела идут здесь.

Раз уж так дело завертелось, то ничего менять до своего отъезда он не будет. Пусть всё идет, как идёт. А дальше видно будет. Жизнь покажет, какой вариант использования пленных был более правильный.

Это был самый дальний лагерь из всех, куда Сидор загнал пленных амазонок. И самый, наверное, дружный и весёлый.

— "Уж не знаю, какой он тут дружный, — сердито думал Сидор, разглядывая раскинувшийся перед ним натуральный лагерь отдыха, — но уж во всяком случае, точно весёлый. Столько смеха, я не слышал ни в каком другом месте. Ни на озёрах, ни в песчаном карьере, ни на строительстве дороги. Про озёра так я уж вообще помолчу".

Сидя верхом на лошади, под низко нависающей над краем опушки широкой, раскидистой лапой старой, мохнатой ёлки, он внимательно присматривался к весёлой суете, царившей в лагере военнопленных. Если конечно этот лагерь летнего труда и отдыха с беззаботными, весёлыми юными обитателями, можно было так назвать.

Как ни удивительно, но это было именно так. Наверное, сказался возраст обоих сторон. Что пленные — молодые девчонки по пятнадцать, шестнадцать лет, что их охранники — молодые ребята, старшему из которых этим летом дай Бог, чтоб стукнуло двадцать пять, все они были примерно одного возраста, плюс-минус. И, похоже, им безумно было интересно общаться друг с другом. Что одни, что другие представляли для каждой из сторон свой собственный — новый, неведомый для другого мир. Такой казалось бы похожий, а всё одно, совсем разный. И обе стороны, словно магнитом тянуло друг к другу.

И, безусловно, сказалось, что их было то там, всего сорок человек. Тридцать девчонок и десять мальчишек.

— "Ни охраны, ни сторожей! Никого! — раздражённо подумал Сидор, глядя из-под ладони на раскинувшийся перед ним лагерь. — Десятника, кто тут у них за старшего, сниму к чёртовой матери!"

Этого следовало ожидать, — мрачно пробормотал Сидор себе под нос.

— Угу, — согласно гугукнул рядом Димон.

Сидя рядом на лошади, он из-под руки так же внимательно разглядывал открывшийся перед ними лагерь.

Твоя была "мудрая" мысля разбить их на пары?

— Нет. Сами разобрались, — сердито огрызнулся Сидор. — Тут-то как раз их не надо учить.

Признаваться Димону, что это было именно его дурацкая идея, ему категорически не хотелось. Ещё обвинит в сводничестве. С него станется.

Моя идея была пригнать сюда три, четыре десятка девчонок, покрепче да помоложе. И дать им в охрану десяток парней, чтоб охраняли их от людоедов. Тут кругом полно подгорных ящеров, людоедов. Так что тогда эта мысль показалась стоящей. Куда они без оружия-то сунутся. Чтоб сидели в тайге, боялись каждого шороха и носа не высовывали за периметр лагеря, не пытаясь свалить, домой по-тихому.

— Значит, свалят по громкому, — весело скаламбурил Димон.

Раздавшийся тут же треск падающего дерева заглушил его последние слова. Судя по характерной жестикуляции, беззвучно произносимой Димоном, ничего не матерного в его, так и не произнесённых словах, не было.

О! — обрадовался Димон. — Что я говорил!

Спрашивается только, нахрена им сдалась эта несчастная ёлка? Чем помешала? В стороне от ручья и на краю леса? — задал он в пространство вокруг риторический вопрос. — помнится, кто-то мне говорил, что они тут завалы на ручье расчищают? — насмешливо покосился он на мрачного Сидора. — Чтоб вода в болоте не подтапливала наш ягодный остров? Посуше чтоб было. А? Мелиоратор хренов.

Эх! — пришпорил он коня, посылая вперёд. — Как я еду не свищу, а наеду, не спущу! Пока стоим, эти уроды поубивают сами себя нах!

Где старший, салаги! — заорал он, словно чёрт из табакерки выскакивая на коне возле дымящего на краю горельника костра.

Шарахнувшаяся в сторону какая-то девчонка с поварёшкой в руке, запустила в его сторону таку-ую очередь замысловатых словесных конструкций, что застывший от неожиданности Димон замер, уставившись в растерянности на неё.

— Где Старший по лагерю? Тебя спрашивают! — неспешно подъехавший следом Сидор, негромким, холодным голосом перебил разоравшуюся с перепугу девицу. — Где Юрась?

— Там! — повариха сердито ткнула куда-то в сторону упавшего дерева половником. — Там! Народ в поле. Все завал растаскивают.

Окинув ладную, фигуристую девицу равнодушным взглядом, Сидор для себя безразлично отметил: "Красивая. Типичная амазонка. Однако, какая-то странная, чересчур взрослая".

Рассматривать, принявшуюся дальше кашеварить возле костра пленную амазонку, интереса особого не было. Поэтому, не задерживаясь у костра, Сидор двинулся в указанном направлении. Злой Димон же застрял. Видимо собрался строить в одну шеренгу и в несколько рядов, нахамившую ему девицу.

Как он это умел делать Сидор прекрасно знал, также как имел и ясное представление, что у того в конечном счёте получится. Точнее — что получит… Мешать ему он не собирался.

В конце концов, молодухи в городе из-за него уже не раз было дрались между собой. Теперь же, с появлением в сфере его прямого доступа новой большой партии молодых, симпатичных девиц, от этого профессионального котяры следовало ожидать аналогичных поползновений.

— Котяра, — угрюмо буркнул он вполголоса, вспоминая сразу ставшую умильно масляной рожу Димона возле костра.

Как он при этом будет разбираться ещё и с теми двумя девицами, на которых недавно якобы "женился" по существующему здесь незамысловатому брачному обряду, и которые остались на время его отсутствия дома в Долине, Сидору было всё равно. В конце концов, не маленький, разберётся. С другой стороны, сравнительный анализ поведения аналогичных возрастных и социальных групп женщин в….

Сидор оборвал свои неуместные сейчас социологические размышления. Перед ним замаячила толпа суетящихся возле упавшего дерева молодых парней и девчонок. Разобрать средь них кто тут был охранник, а кто охраняемый, было невозможно. Все были перемешаны в одной куче.

— Нихрена! Ты ей слово, она тебе два. Кошмар! Как она ругается. И ничего не желает слышать. Что в лоб, что полбу, — обернувшись на голос, Сидор с удивлением увидал у себя за спиной раздражённого, злого Димона, бросившего распекавшего нахамившую ему девицу и присоединившегося к нему.

— "Ничего не понимаю, — подумал он. — Димон? Не стал кадриться к новенькой, незнакомой красотке? На полном серьёзе отчитывал её, как какого-нибудь салагу? Быть того не может! Невероятно! Где-то кто-то явно сдох!"

— Не нравится мне эта девица, — подъехавший к нему Димон, крайне серьёзно смотрел на него.

Сидор от удивления чуть не сверзился с лошади.

Только из-за того что она тебе нахамила? — потрясённо уставился он на него.

Нет! Это был не Димон. Чтоб на полном серьёзе обругать красивую девчонку, какая бы она там ни была? Нет, настоящий Димон так бы не смог. Раньше женщины для него было нечто святое.

"Вот что значит, жить с двумя бабами разом. Совсем крыша съехала у парня, — с сожалением констатировал он про себя. — Он теперь, несчастный, даже на других красоток и не глядит".

Что, — усмехнулся понимающе Сидор. — Боишься, близняшки прознают про твои выкрутасы здесь, и теперь уже не только мясо с жировой подкладкой, но и все волосья повыдергают?

— Дурак ты Сидор! — беззлобно обругал его Димон.

Она не та за кого себя выдаёт, — не обратив на его подначку внимания, хмуро бросил он. — Это не амазонка.

— А кто? Шпало-рельсоукладчица? Или рельсо-шпалоукладчица? Или простая баба с веслом? Да и вообще, откуда тебе знать? — неподдельно удивился Сидор. — Что, уединённо сидя у себя в долине ты прошёл за зиму курс обучения на распознавание истинных амазонок? — ехидно ухмыльнулся он.

— Ты забыл, что у меня две жены. И обе амазонки, — ещё более посерьёзнел Димон. — И как ни крути, а именно в амазонках, — подчеркнул он, — я теперь разбираюсь лучше всего. Теперь, — подчеркнул он, подымая вверх правый указательный палец.

И это, — ткнул он тем же пальцем себе за спину, — не амазонка. Кто угодно, но не амазонка.

— Потом разберёмся, — сердито отвернулся от него Сидор.

Внезапное появление Димона сбило его с какой-то важной мысли, забрезжившей было на краю сознания. Поэтому он был сейчас недоволен. И надо было не выяснять, кто там к ним попал в своё время в плен, дело прошлое, а разбираться, что здесь происходит. Здесь и сейчас на этом ручье.

Похоже, за пару месяцев его отсутствия, в этом лагере всё пошло как-то… не так, как планировалось. А этот… ловелас лезет с какой-то ерундой.

Здесь, в этом самом дальнем и самом перспективном для его планов лагере, творилось чёрт знает что. Уж точно не ГУЛАГ, как Маня ядовито его задумку постоянно шпыняла. Или на худой конец, не какой-нибудь простенький концентрационный лагерь, типа там… Бухенвальда, Маутхаузена или Тотенхофа. Всё вокруг творящееся на эти исторические примеры не походило совершенно.

А вот больше всего, как он всё больше в этом убеждался, это было похоже на пионерский лагерь советских времён, или на какую-нибудь ролевую игрушку для детишек.

Берегом небрежно, кое-как расчищенного, неглубокого ручья, по дну которого едва слышно звенела еле заметная, скудная струйка тихо струящегося по дну лощины ручейка, Сидор решительно двинулся туда, откуда доносились смех и весёлые, звонкие голоса.

Упавшая с краю леса огромная, мощная ель, так напугавшая было Сидора, упавшая чуть ли не в самую середину прыгающей сейчас вокруг неё радостной толпы пацанов и девчонок, судя по весёлой суете пацанвы, упала планово. Так что пугаться, пока что было нечего. Никто не пострадал. Что с увлечением и комментировала какая-то высокая, белобрысая девица, стоящая прямо перед лошадью Сидора спиной к нему и, видимо в обычной для этой группы изысканно матерной манере, громко комментирующая таланты и умения местных лесорубов. Во все стороны мотающийся у неё в руке незаряженный арбалет, оружие, кстати говоря, охраны, экспрессивно подчёркивал её бурную, богатую сочными эпитетами речь.

— Ну и что всё это значит?

Наверное, если бы сейчас в гуще молодёжи появился медведь-шатун, и то бы он, произвёл, намного меньшее впечатление, чем простой, невинный вопрос, заданный Сидором негромким, спокойным голосом.

Буквально брызнувший в разные стороны молодняк мгновенно растворился… Словно бзд…х в воздухе. Сидору так и хотелось каким-нибудь не менее сочным матерным словом обозначить точное место, куда они все подевались.

Лишь одинокий, брошенный наземь арбалет сиротливо валялся на вытоптанной, пожухлой траве под ногами сидоровой лошади.

Ну и что это всё значит? — повторил в воздух Сидор вопрос. — Я тебя спрашиваю.

Сидящий на лошади Сидор, словно монумент Александру III Миротворцу, возвышался над одиноким растерянным парнем, замершим перед ним соляным столбом.

Юрчик, солнце моё драгоценное, сволочь ты такая, объясни ты мне, пожалуйста, дураку старому, так чтобы и я всё понял. Что здесь происходит?

Что здесь ВОБЩЕ происходит? — повысил он голос.

Что ты тут только что делал? Объясни. А то я что-то ничего не понимаю. Нахрена вам сдалась эта ёлка?

Старший группы охраны над пленными амазонками, Юрий Семёнович Ламор, молодой парень двадцати пяти лет от роду, для своих и для начальства, то есть для Сидора с Димоном просто Юрчик или Юрась, или Юрок, стоял перед Сидором, красный как рак, и не знал, что сказать. Вина его была очевидна.

Молодой десятник, после окончания ускоренного курса учебки за успехи и умения в воинской подготовке произведённый Корнеем в десятники над своими, такими же, как и он, сопливыми недоученными товарищами, и оставленный Сидором здесь пару месяцев назад начальствовать над пленными амазонками, стоял перед ним красный как рак, и не знал, что говорить. Всего лишь за один, два осенних месяца он умудрился успешно, до основания развалить так и не начатое им дело.

Как я понимаю, у тебя есть, что сказать, — раздражённым голосом бросил Сидор с мрачной, понимающей усмешкой на губах.

Соскочив с лошади, Сидор накинул поводья на торчащий свечой вверх корень какого-то вывороченного из земли комля и повернулся обратно к парню.

Вместо того чтобы делать что тебе было сказано, вы тут, как я понимаю, принялись шуры-муры с девочками крутить. И ёлки валить, которые никому не мешали и для порученного тебе дела никак не нужные. И нафига ты её завалил?

Деточка, пойди, погуляй, — подпустив угрозы в голос, сердито рыкнул он на какую-то, стоящую рядом девицу. — Мне тут надо с вашим начальством серьёзно поговорить.

Сидор бросил короткий мрачный взгляд на худенькую, невысокую девицу, упорно держащуюся за спиной у Юрка и так и не ушмыгнувшую вместе со всеми в сторону.

"Симпатичная", — автоматом, равнодушно отметил про себя Сидор.

Дождавшись, когда возмущённо задравшая нос наглая девчонка, бросив на него высокомерный, возмущённый взгляд, молча, удалилась, он снова перевёл хмурый взгляд на буквально пылающего от смущения десятника.

"Бывшего десятника", — мысленно поправил Сидор сам себя. Оставлять безнаказанным развал работы и то, что тут творилось, он не собирался.

Ну, рассказывай, дорогой, — холодно бросил он. — Как жил эти два месяца, как до жизни до такой докатился. Всё! Всё рассказывай.

С удобством устроившись на всё том же комле, к которому привязал лошадь, Сидор настроился послушать. Торопиться было уже некуда. Судя по тому, что он тут увидел, на лесном молодёжной лагере возле Ягодного острова, целью устройства которого было расчистка и углубление русла ручья, вытекающего из болота, что серьёзно уже подтапливало Ягодный остров, можно было спокойно ставить крест. А потому, можно было уже никуда и не спешить.

Из того что он здесь запланировал, для чего чуть ли не неделю они с Димоном, вдвоём, чтоб никто лишний не узнал про это место, на собственном хребте таскали сюда из города инструмент и продукты, и для чего собственно и оставили здесь потом Юрка с пленными, сделано было дай Бог на два, три процента. Русло пресловутого ручья, угрожающего подтоплением их драгоценнейшему ягоднику, до сих пор было не расчищено. За ДВА месяца! Никак! Ни хоть как-то. Ни в малейшей степени!

А этот якобы расчищенный кусок, в двадцать метров, что они с Димоном сейчас видели перед собой, иначе как чистой профанацией работ назвать было нельзя. Такими темпами чистить русло лесного ручья можно было лет десять, а то и все сто.

Совершенно ясно было, что ребята с девчонками занимались здесь всем чем угодно, кроме порученного им дела.

На глазах же поднявшийся в болоте уровень воды он сам лично только этим утром наблюдал, стоя на краю расширяющегося прямо на глазах болота, и грозил в самом скором времени уже прямым затоплением всего их полуострова с гарантированной гибелью ягодника. Удавить сопляка, вздумавшего играть в какие-то свои, мальчишеские игры, хотелось очень. Но сначала требовалось разобраться.

Первое, — перебил он, открывшего было рот десятника.

Это что за наглая девица? — кивнул он на держащуюся чуть в стороне девчонку, так и не отошедшую куда было сказано.

— Это…, - если б от пылающего яркими красками лица Юрася можно было зажигать спички, половина оставшегося ещё живым леса вокруг пытала бы огромным, ярким костром.

Это моя жена!

Кинувшись словно очертя головой в воду, Юрась даже закрыл от страха глаза.

— Жена, — хмыкнул понимающе Сидор, переглянувшись с ухмыляющимся Димоном. — Я почему-то именно так и подумал. Наглая больно, — покосился он на мнущуюся не далее пяти метров в стороне девчонку. Уходить дальше она так и не подумала. — Правда, всё здесь у вас происходящее видится мне несколько в иных формулировках. Ну да Бог с этим. Если ты сказал жена, значит, пусть будет жена.

В конце концов, ракитовых кустов здесь полно, — насмешливо ухмыльнулся теперь уже он, окинув насмешливым взглядом закустаренный склон низины, примыкающий к лесу. Со стороны горельника виднелись одни лишь сухие ветки сгоревших давно, да так и не оживших каких-то кустов, одиноко торчащие вверх.

Лёгкость свадебных обрядов в этом краю, до сих пор проводимых по древним ведическим законам, буквально вводила Сидора в ступор. Стоило только какому-либо парню обвести свою девушку вокруг ракитового куста и всё! Отныне они официально считались мужем и женой, со всеми вытекающими правами и обязанностями. Поэтому, пока что в словах Юрка не было ничего необычного. Неожиданного да, но не необычного.

Продолжай. Я слушаю.

— Э…, - очень содержательно продолжил Юрась.

Может, пройдёмся? Я тебе сначала кое-что покажу, а потом ты меня ругать будешь, — всё же выдавил он из себя, спустя чуть ли не пять минут внутренней борьбы с самим собой.

— Хорошо, — равнодушно пожал плечами Сидор. — Можно и пройтись, кости размять.

Ему стало даже интересно, что такого мог ему показать Юрка, чтоб отвести от своей головы праведный начальственный гнев. А судя по тому, как тот прореагировал на его приезд, Юрась прекрасно понимал, что натворил. И это уже становилось интересным.

Идти далеко не пришлось. По правому берегу ручья, на невысоком холме, едва заметно выделяющемуся на краю старого горельника, над протекающим мимо ручьём, зияла огромная, просто чудовищная по своим размерам яма. Вынутый оттуда высокий холм грунта нагло желтел сырой после ночного дождя глиной на чёрном фоне мрачного горельника.

— Вот! — весьма содержательно ткнул Юрок в яму рукой.

Сидор подошёл поближе, встал на край котлована и молча, с задумчиво глубокомысленным видом уставился вниз.

— Сухая, большая, — многозначительно констатировал он. — Глыбокая, — на глаз оценил он двухметровой глубины яму. — Широкая и длинная. Судя по тому, что котлован так близок к ручью и в нём сухо, место под жильё ты выбрал правильно. Теперь только тебе следует мне объяснить, зачем всё это нужно и я тебя убивать сразу не буду, подожду до города. Там убью медленно и со вкусом.

— Здесь будет "длинная землянка", — весьма содержательно пояснил Юрась.

— Судя по двум первым венцам на дне, ещё и довольно широкая, — глубокомысленно согласился с ним Сидор. — И что?

— И мы в ней будем зимовать, — весьма информативно продолжил бывший десятник.

Сидору вдруг захотелось его сразу и просто, без затей удавить. Самостоятельность перешла в самоволие.

— Давай короче, содержательней и по существу.

Начни сразу с конца, — сухо посоветовал он, открывшему было рот бывшему десятнику.

Настроение испортилось окончательно. Зимовать на этом горельнике никто не должен был. И без того людей у него ни на что не хватало. А чтобы здесь ещё кого-то оставлять непонятно зачем на зиму?

В конце концов, расчистка горельника давно уже была не приоритетным проектом. Последнее время вылезло множество новых, буквально горящих синим пламенем неотложных дел, и свободные руки нужны были в иных местах. Позарез!

Юрок же тем временем вещал что-то, не замечая, что задумавшийся о своём Сидор не слушал его.

— …Потому что строить дом надо из зимнего леса, а строить из летнего — значит строить временный барак, — с воодушевлением разглагольствовал Юрок, показывая немалые свои познания в строительном деле.

"Не мудрено, — равнодушно отметил про себя Сидор, — Лесовик всё же. Ну и нахрена этот ликбез?"

— Но мы сознательно на это заложились, — вещал далее Юрок. — Землянка такая строится быстро. Буквально ещё неделя и она будет готова. Она тёплая. Наши ребята на заводах в таких живут? Живут! И вообще, многие так живут. Вы сами так живёте. Почему нет. Почему не землянка. А вот потом, за зиму заготовим хороший строевой лес и за зиму же спокойно срубим себе просторные, светлые избы. Дело нам знакомое, чай выросли в лесу, да и на помощь себе друзей позовём. Вот вскладчину, всем миром, быстро деревеньку то и срубим. Дворов на пять — шесть.

— Шесть? — глядя на разрытый котлован перед ними, подошедший следом Димон насмешливо щурил глаза. В отличие от взбешенно Сидора, всё вокруг происходящее его, похоже, веселило.

— А это зависит от вас, — повернулся в его сторону Юрась. — Трое ребят у меня уже есть. Из тех, кто здесь, со мной. Троих я ещё знаю по хуторам, кто не прочь поселиться в местах потише, чтоб ящеры с амазонками постоянно над душой не висели.

Ещё ребята есть, кто не прочь был бы переселиться к нам за компанию, но пока колеблется. Ждут, как вы прореагируете на наше предложение. А там, глядишь, кто и ещё захочет присоединиться. Если с ребятами поговорить, подъёмные дать, лошадёнку, коровёнку…, - многозначительно замолк он, выжидательно глядя на Сидора.

— "Освобождение от плена, от выкупа, как для жены своего работника, — про себя продолжил дальше за него мысль Сидор. — Взять невесту из пленных, но чтоб компания скостила должок. Лихо, — хмыкнул он про себя. — А должок по выкупу это вроде свадебного подарка?

— Ну и зачем оно нам надо?"

— А можно поподробнее? Причём здесь мы? — развернул в нужную сторону его мысли Сидор. Не такие уж и глупые рассуждения парня начинали его серьёзно интересовать. Нарисовывались работники в это Богом и ими забытое место.

— Нам нужна основа, идея с чего жить, — живо повернувшись к нему, с невероятным апломбом принялся заново вещать Юрась. — Деревеньку в лесу любой дурак построит. А потом? Что делать потом?

Что, так и сидеть в лесу? Лес корчевать, в нашем случае горельник, — усмехнулся невесело он. — Потом распахать вырубку. Посадить рожь, пшеницу, просо, ещё что-нибудь этакое, — бросил он на переглянувшихся между собой друзей косой, внимательный взгляд. — Поднять родовое поле, площадь которого будет увеличиваться год от года, а в конечном итоге всё достаётся ящерам? Ну и зачем? Корячиться всю жизнь, по малу отгрызая от леса всё новые и новые куски? И в конечном итоге чего? Шиш с маслом?

А здесь поле вообще, даже не наше, родовое, а ваше, компании. Ну и нахрена?

Дождаться когда до этих мест доберётся Империя, или на неё наложит свою лапу Амазония?

Или ждать когда тоже самое сделает наш родной город? И потом тихо, мирно платить непонятно с какого рожна налоги? Со своей земли? Рассчитываемые по принципу, чем земля лучше — тем дороже она стоит, и тем больше за неё надо платить? Какой-нибудь аренды. Как это недавно ввели для городских и своих земель новый Голова и кое-кто из городской Старшины.

К примеру, на содержание городского войска, — невесело усмехнулся он.

— Войско содержать надо, — сердито выговорил ему Сидор. — Войско защищает от врагов. И от налогов, в конечном счёте, никуда не денешься. Что городу, что ящерам, что кому-либо ещё. Платить придётся!

И лучше платить на содержание своего войска, чем чужого.

— Ну и где вы решили обосноваться со своей деревенькой? — перебил разошедшегося Сидора Димон.

— Тут, совсем неподалёку отсюда, там дальше, в горельнике есть хорошее место, — повернулся к нему вмиг оживившийся Юрок. Он явно обрадовался поддержке Димона и тут же зачастил. — Сейчас там плохо. Пыль, сажа, зола. Как ветер поднимается, так в воздухе тучи чёрной пыли пополам с сажей висят целыми днями. Даже дышать невозможно. Ну, так мы-то здесь на что?

Будем расчищать постепенно, готовить землю под пахоту.

Вопрос только подо что? — перевёл он хитрый взгляд на Сидора.

Ростить пшеничку? Конечно, рожь, пшеница дело святое, заповеданное нам предками, но хотелось бы чего такого, что приносило бы больший доход.

— Ты считаешь, что пшеница приносит мало дохода? — Сидор уже с любопытством смотрел на новоявленного философа пополам с экономистом. С подобной точкой зрения он встречался впервые. — Половина города живёт выращиванием зерновых. Рожь, пшеница, просо, овёс, прочее… Вторая — его продажей. Весь город с этого деньги имеет. И, кстати говоря, неплохие. Да тут такая земля! — Сидор колупнул мыском сапога землю под ногой. — Чистый чернозём!

Тут сухая, мёртвая палка, воткнутая весной в землю, осенью даст пять.

— А черенок — десять, — негромко проговорил Юрась, внимательно наблюдая за их реакцией. — И не палок, а золотых.

— Вот ты чего захотел, — понимающе хмыкнул Сидор. — Роль простого хлебопашца тебя не устраивает. Тебе хочется дела какого-нибудь подоходнее. А шишко-ягода в твоём понимании это самое то?

Ведь, я так понимаю, ты ведёшь речь к шишко-ягоде, — без тени эмоции на лице констатировал он.

Откуда у парня вдруг появились подобные мысли, следовало немедленно разобраться. То, что здесь рядом находился Ягодный Остров с зарослями дикой шишко-ягоды, он не знал и знать не мог. Если только…

Если только сюда к девочкам на свиданку не наведались гости с Ягодного, — опять раздражаясь, понял он источник осведомлённости Юрася. — Похоже, сопляки курсанты из учебки, что восстановлена была недавно на Ягодном, проторили таки сюда дорожку. К девочкам. Тогда понятна вольность местных порядков.

— Да! — согласно кивнул головой Юрась, как будто подслушал Сидоровы мысли.

— Ладно, — хмыкнул внешне совершенно безразлично Сидор. — Посмотрим.

Сначала отчитаешься, что тобой тут сделано, а потом посмотрим, — мгновенно охладил он, воспрянувшего было парня. — И объясни мне, что это у тебя тут в лагере за порядки? Что это за девица там, у костра кухарничает? — вспомнил он подозрения Димона.

— Дуся, или Дуня, по-нашему, — поморщился Юрась. — А на самом деле её зовут Дуана. Дуана Высокая, бывший сотник в войске курсантов. Назначена была перед самой отправкой на наш берег сотником вместо моей Таньки. Потому и грызутся, не переставая друг с другом, как только обе попали в одно место.

Правда, Танечка говорит, что вместо Дуськи должна была отправиться с нами её лучшая подруга Верка Двойняшка из Красного Ручья, а Дуська её отравила, чтобы самой сюда на её место попасть. Но, думаю, это она придумывает. Наговаривает со зла. Уж больно не ладят они между собой. Никак не может ей простить, что её непонятно за что отстранили с места сотника, которое она заслужила по праву, а какую-то никому не известную Дуську на её место поставили.

Да и зачем Дуське это надо, травить кого-то. Чтоб попасть сюда? На такую грязную, неблагодарную работу? Девка она хоть и вредная, но не дура же. Да и чтоб отравить…, - Юрась поморщился и виновато развёл руками, как бы извиняясь за подозрения своей жены.

— А что случилось? Поподробнее, — Димон перебил, попытавшегося было что-то спросить Сидора.

— Да обычное у баб дело, — пожал плечами Юрась. — Что-то там, у Верки занемоглось, по женской её части, вот она в городе и осталась, подлечиться у наших ящеров. Правильно, кстати говоря, сделала. Вот выкупят их, где они там у себя в Амазонии найдут таких хороших врачей, как у нас, настоящих ящеров-лекарей. Да ещё из самой бывшей Имперской Академии.

— А найдут, так денег на них не напасёшься. А у нас, для своих скидка, чуть ли не в половину.

— "Ого! — мысленно сделал себе зарубку на память Сидор. — А у местных то, наши ящеры здорово котируются, оказывается. А для жён своих работников, он, похоже, надеется, что компания все затраты оплатит. Ну-ну".

— И тогда Дуся вызвалась сюда вместо неё. Только и всего. Должен же был кто-то быть до полного состава. Почему не она?

— Сама? — Димон снова перебил, что-то собравшегося было спросить Сидора. — Сама вызвалась?

— Сама, — уже удивлённо посмотрел на него Юрась. — А что?

— Ничего, — неопределённо качнул головой Димон. — Так, просто интересуюсь.

— Ну, так вот, — снова повернулся в сторону Сидора Юрась. Сидор, не обращая на него внимания, не сводил с Димона внимательного, задумчивого взгляда. — Дусю надо убирать из лагеря. С ней здесь работы не будет.

— Почему? — холодно полюбопытствовал Сидор, поворачиваясь к нему.

Расспросы Димона ему категорически не понравились. Тот никогда просто так ничем посторонним, не относящимся к делу, не интересовался. Но показывать сейчас что-либо Юрку он не собирался, намереваясь потом сам разобраться с Димоном, без свидетелей.

— Хамит, — сразу помрачнев, угрюмо бросил Юрась. — Хамит, ругается матом и не слушается. Она взрослее практически всех моих девчонок в группе. Ей семнадцать лет, а то и все восемнадцать. Она по возрасту старше всех девчонок минимум на год, на два. Властная, стремится со своими подругами здесь верховодить, устанавливает свои порядки. Не останавливается перед самыми жёсткими мерами принуждения. И сколотила вокруг себя группу из подруг, точь в точь, таких как она.

И держится обособленно, — как припечатал сердито Юрась, словно ставя точку в негативной характеристике девчонки.

Да вы же её видели, когда подъезжали, — бросил он острожный взгляд куда-то за спину Сидору. — Она как раз сейчас кашеварит. Я её наказал, — хмуро пояснил Юрась. — Избила мою жену. И если б я не успел вмешаться, то вполне вероятно покалечила бы. Уровень её воинской подготовки намного выше, чем у остальных девочек. Вот она этим и пользуется. Чуть что не по её, так сразу кулаком в зубы.

Хорошо, что в отличие от прежних раз послушалась, а то пришлось бы уже гораздо жёстче наказывать. Пришлось бы уже отправлять обратно, в город. А людей у меня и так лишних нет. Вы сами видите, что еле-еле справляемся, как затянули с расчисткой.

Много мы тут с ребятами чего наделаем, если ещё кого-то двух отправить в город с этой девицей.

Одного нельзя, — пояснил он на недоумевающий взгляд Сидора. — Она дерётся хорошо, намного лучше даже моих парней. С ней и вдвоём-то трудно справиться, а уж от одного она просто сбежит.

Хотя, — недоумевающе пожал он плечами. — Может она того и добивается? Может ей на самом деле надо в город. Поняла, что верховодить ей здесь никто не позволит, вот и старается повернуть дело так, чтоб мы сами отправили её обратно.

Кто её разберёт, странная она какая-то.

— Ба-а-а! — задумчиво протянул Димон. — А это ведь та, что мне нахамила, — Димон уже более заинтересованно потеребил парня. — Ну ка — ну ка! Давай поподробнее. Мне она тоже показалась, какая-то не такая, странная какая-то.

— Подбивала девчонок на бунт, — мрачно буркнул Юрок. — Нормы выработки ее, видите ли, не устраивают. Выступала категорически против того чтобы девочки здесь оставались, против организации здесь деревеньки, против замужества моей…, - запнулся он, мучительно покраснев. — Ну… и вообще. Какая-то она…, - снова запнулся он, — как Димон правильно сказал — странная. К тому же злая, словно ей не восемнадцать лет, а все тридцать.

— "Да, — невесело подумал Сидор. — А для него тридцатилетние — уже старухи. Что же он думает о моих сорока?"

Ну и порядки тут у вас, — осуждающе покачал он головой, — как в лагере.

— А это лагерь и есть, — невесело усмехнулся Юрась. — Забыл что это лагерь военнопленных? И пока их не выкупят, ничего не изменится.

Только у меня есть такое стойкое подозрение, что их не выкупят, — задумчиво проговорил Юрась.

— С чего ты взял?

— Девочки говорят.

— Ах, девочки, — понимающе улыбнулся Сидор. Сам он пока что ничего Юрасю про выкуп не говорил, а вести что выкупа не будет, ещё никто не мог им принести. Сюда целых два месяца не было ни почты, ни кого-либо из гостей. Никто им сказать ничего не мог

— Зря улыбаешься, — тут же огрызнулся Юрок. — Сразу после пленения, когда они ещё были в городе и валялись в санитарном обозе, разговоры у них там уже вовсю шли, всякие. И больше всего — нехорошие.

Они ведь никто.

— Это как?

Сидор насторожился. Подобные мысли Юрася очень чётко ложились на всё то, что он уже знал и что потом произошло. Ничего этого знать парень не мог. Его уже не было в городе, когда стало известно, что выкупа не будет. Откуда же тогда такая уверенность?

— Вот так!

Они ведь курсанты. Присягу в Речной Страже не принимали и официально курс обучения не прошли. Точнее — не закончили, выпускной экзамен не сдавали. И выкупать их теперь некому.

Они ведь никому сейчас не принадлежат.

Училищу на момент пленения они уже не принадлежали. А Страже они ещё не принадлежали.

— Классическая вилка, — хмуро буркнул Димон. — Ни там, ни там.

— Вот! — обрадованный, как ему показалось, поддержкой, Юрась живо ткнул в него указательным пальцем. — Зришь в корень.

— Подожди, — остановил его Сидор. — Ну, ка, на этом моменте остановись поподробнее.

Сидору вдруг захотелось послушать рассуждения постороннего человека, не знающего всей кухни происходящего с пленными. Интересно было послушать рассуждения дилетанта. Вдруг вылезут какие-то странности, им не замеченные. Во всём, что происходило во время этого перегона, до и после, было много странного, в чём следовало разобраться. И уверенность в необходимости этого крепла у него с каждым новым днём.

Что значит ни тем, ни тем? — поторопил он с ответом парня. — Четыре с половиной тысяч вооружённых до зубов человек, профессионально обученных, и не просто прошедших курс молодого бойца, а фактически окончивших полный четырёхлетний курс обучения, сбитых в настоящую армию, вот так просто, никому не принадлежат? Быть того не может.

А кто их в бой послал? И почему они пошли, раз такое дело? Они что, ничего не понимали?

— А ты в пятнадцать лет много понимал? — вопросительно посмотрел на него Юрась. — Ты в их возрасте мог не послушаться старших? Особенно с их-то жёсткими правилами безусловного подчинения младших старшим, и с детства палками вбитом в задницу послушании?

А кто в бой послал? — на миг задумался он. — Так вот такие, как эта Дуся и послали. Тычок в морду, чтоб не задавала лишних вопросов, и вперёд! А будешь ещё спрашивать, так и стрелу в спину схлопотать можно. У них это просто. Зря, что ли я раздал пару свободных арбалетов подругам моей жены, Сайе и Броди.

Там на поле было много таких, — хмуро бросил он. — Да и здесь они сохранились. Не всех побили, тварей, — тихо выругался он сквозь зубы. Похоже, было, что Юрась разошёлся уже не на шутку. — Девочки даже не посмотрели на то, что будут оштрафованы на целую сотню золотых за то, что, будучи пленными, взяли в руки оружие, настолько они боятся и ненавидят этих…, - Юрась раздражённо мотнул головой в сторону дальнего отсюда костра со странной кухаркой.

И ты знаешь, Сидор, — задумчиво проговорил он. — Опять повторю. Какие-то они всё же странные. И Дуся эта, и подруги её. Какие-то они все взрослые, что ли, хоть внешне им всего лишь лет по семнадцать и дать можно.

— "Ого! — промелькнула раздражённая мысль у Сидора. — А ведь он уже считает всех здешних девчонок своими? И на полном серьёзе собирается защищать их. Это что, типа такого сюжета водевиля "Маи парапёлочки", что ли? Так его надо понимать?"

Какой-то растерянный, непонятно с чего мнущийся, Юрась производил неприятное, раздражающее впечатление, причину которому Сидор никак не мог уловить, оттого приходил во всё большее и большее раздражение.

"Сниму, — недовольно подумал про себя Сидор. — Теперь уже точно сниму этого радетеля безопасности. Идиот! Ещё и оружие раздал пленным. К чё…вой матери сниму! И чтоб не мямлил, и отвечал как командир, а не хрен знает как кто.

Угу! — хмыкнул он. — Самому двадцать пять, а рассуждаешь как столетний дед.

— Я неправ? — десятник настороженно смотрел на них.

Сидор неожиданно понял, что про себя, снова назвал его командиром, хотя до этого хотел прогнать его с этого, как ему ещё пять минут назад казалось тёплого и спокойного местечка. Заодно лишив и звания. Но рассуждал Юрась здраво, намного толковее, чем многие из известных ему Корнеевских сотников, которых он хорошо узнал по совместному походу за лошадьми. Да и местечко здесь оказалось вдруг совсем не такое уж и тёплое. По крайней мере, о том, что Юрась сейчас говорил, никто в городе и не заикался. Юрась же пришёл к правильным выводам сам, без чьей-либо подсказки.

И его слова будили в душе Сидора множество негативных эмоций. И слишком много неприятных вопросов. Получалось, что они с выкупом на самом деле пролетали как фанера над городом Парижем. И исчезли последние, ещё остававшиеся было у него иллюзии. Выкупа за пленных можно было теперь не ждать. И это точно. Раз уж сами амазонки в него с самого начала не верили.

И оказывается многие из пленных, если не все, заранее знали об этом. А если знали, то, что тогда их в городе держало? Выходит, им что, действительно некуда податься?

— Вспомнился славный город Париж и летящая над ним фанера, — грустно пошутил он, под вопросительными взглядами Димона с Юрасем, обеспокоенными его долгим, задумчивым молчанием. — Пошли обратно, — развернулся он обратно в сторону лагеря. Ночуем здесь. Вечер уже. Так что, никуда дальше не поедем пока не разберёмся, что здесь происходит.

Правильно Димон? — хлопнул он по плечу задумавшегося о чём-то Димона.

Вздрогнув, тот, не обращая на него внимания, продолжал за кем-то внимательно наблюдать в лагере.

— Гляжу, ты Юрок поделил всех пленных примерно напополам? — холодным, невыразительным голосом полюбопытствовал он, обращаясь к Юрасю. — Или это вы сами разбежались?

— Сами, — хмуро бросил Юрась. — И отнюдь не пополам. У второго костра больше, те, кто тяготеет к Дуське. А наши там, — кивнул он в ту сторону, где возле другого костра возилась с готовкой его жена. — Там и охрана, и жена, и немногие её подруги.

— Негусто, — усмехнулся понимающе Димон. — У второго костра людей намного больше.

— Кулаками можно людей нагнать, — недовольно проворчал Юрась, — да и привыкли девочки подчиняться. А Дуська, как ни крути, а сотник. Мою-то, официально с должности сняли. Вот большинство и слушает Дуську.

— Я вам больше скажу, — Юрась с задумчиво сосредоточенным видом смотрел на лагерь перед ними. — О том что с выкупом будет не всё так гладко, с самого начала заподозрили и сами Корнеевские курсанты. Ещё там, на поле. — Юрась рассеянно, как-то дёргано мотнул головой, словно у него вдруг образовался нервный тик. — Они сами потом ребятам нашим рассказывали свои подозрения.

Ведь тасовать пленных они принялись с самого начала. Как только разобрались, кто именно к ним в плен попал, так сразу же началась делёжка. И девочки эти достались вам не просто так.

— Козе понятно, что не просто так, — угрюмо проворчал Димон. Споткнувшись о корень выворотня, он смачно выматерился. — Причина конечно была. Только вот никто из нас до сих пор не может ничего понять.

Что причина такого поступка была ему хорошо известна — казнь рыцарей, Димон Юрася информировать не стал. Не знает парень ничего, ну и ладно. Интересно было послушать, что тот думал, и к каким выводам пришёл без этой информации.

Юрась же тут же воспользовался паузой в разговоре и принялся дальше выкладывать собственные размышления.

— Всех, за кого реально можно было получить деньги, курсанты поделили между собой ещё там, на Девичьем поле. Остальных же, за кого никто, ни при каких условиях не даст и ломаной медной монетки, спихнули потом вам. То есть Сидору, — поправился он, виновато посмотрев на того. — Сначала как бы лишили всего, а потом дали как бы жирный кусок. На самом деле — так планировалось с самого начала. Спихнуть на нас то, что не было нужно другим, но что не хотелось просто бросить.

Подойдя к своему костру, возле которого суетились ящеры, все трое с удобствами расположились на брёвнах, уложенных по кругу костра. Юрась улыбнувшись, принял из рук подошедшей девчонки большую тарелку с каким-то дымящимся варевом.

Сидор невольно принюхался к пахнувшему ему в лицо вкусному аромату густой мясной похлёбки.

— Угощайтесь, — передал Юрась миску Сидору. — Танечка хорошо готовит. А мы тут на днях сохатого завалили, так, что свежатина у нас есть.

— А питаемся мы, точнее вся наша группа охраны и её подруги отдельно от всех остальных. После того как неизвестно с чего вдруг отравилась её подруга, Катя никому не доверяет, — виновато посмотрел он на Сидора, как бы извиняясь за чрезмерную подозрительность его жены.

Кишки громко заурчали, и враз подобревший Сидор быстро достал из-за голенища сапога ложку, принявшись за варево. С самого утра у них маковой росинки во рту не было, а уже был вечер. С этим Лешим и его арбалетом так и не успели остановиться на полдник, а потом ещё и дали круголя, заезжая сюда, в этот пионерский лагерь труда и отдыха сопливого трудового контингента. Так что, весь день прошёл ни жрамши, и жрать хотелось…

Следующие пять минут он ни о чём не думал, наслаждаясь умопомрачительно вкусным угощением.

— Вкусно, — отложил он пустую миску в сторону. — Ну да ты не отвлекайся, не отвлекайся, птица говорун ты наш, — поторопил он Юрася. — Продолжай вещать, Баян, интересно слушать.

— А вещать больше нечего, — как-то сразу Юрась сник, и свернул своё долгое, нудное повествование. — Возвращаться девочкам некуда, выкупать их никто не будет, а быть вечным пленным, как-то ни у кого из них нет охоты.

— Они или сбегут, в конце концов, или так и останутся, балластом, веригами на наших ногах, ни на что не годным.

— "На наших, — отметил про себя Сидор. — Парень явно сделал ставку на нашу компанию. Уже неплохо".

— "Стоп! — пришла мысль. — Если парень сделал ставку на нашу компанию, то выходит, что и амазонки сделали то же самое. По крайней мере, часть — те, кто вышел за местных замуж. А замуж — здесь это серьёзно. Не так как у нас, там, а Земле. Сбегала дура замуж, чтоб попробовать, поднабраться опыта…"

— "Остаётся только выяснить какая это часть. Судя по количеству, собравшихся у этого костра… М-да. Не очень то и много…"

— Поэтому они хотели бы здесь поселиться и отработать свой выкуп, — продолжал меж тем Юрась.

— А поподробней? — Димон, улыбнувшись, взял из рук Юрасевой жены другую миску. — Давай поподробней. Кто, сколько, где и как.

Похоже, Димон пришёл к аналогичным выводам и принялся быстро потрошить Юрася.

Сидор, со всё более возрастающим удивлением слушал развёрнутый план десятника. Ничего сверх невыполнимого в нём не было. И план был вполне реален. Видно было, что тот тщательно подготовился и многое, очень многое, если не всё тщательно продумал и рассчитал.

— "Видать, было с кем проконсультироваться, — бросил он заинтересованный взгляд на скромно держащуюся в стороне Юрасову жену. — Везёт же людям, — невольно позавидовал он счастливчику. — Вот что с человеком забота о семье делает, — невесело подумал он про себя. Вот, как раз про себя-то он и не хотел сейчас думать. — Ишь, как засуетился, как только жена появилась", — бросил он тоскливый взгляд на счастливую пару.

Сидора охватила тоска. Ему в ближайшей, да и не очень близкой перспективе подобное отношение со стороны его жены не светило. Или? Всё же бывшей жены, как ни хотелось ему признаваться в том самому себе.

Новое утро началось самым неприятным образом. Во-первых, встали все ни свет, ни заря, что само по себе было неприятно. Вставать, когда поднявшимся перед рассветом с болота туманом вокруг было так плотно всё вокруг затянуто, что буквально в двух шагах стоящего человека не было видно, было не очень приятно. Да и не спешили они никуда, так что можно было бы и поспать, чутка подольше. Но…, порядки в лагере, установленные Юрком, оказались те ещё. Солнце ещё не встало, а пленные амазонки уже поплелись строиться на перекличку. Так что, поневоле пришлось встать и пришедшей вчера группе. А во-вторых, сразу обнаружились два крайне неприятных происшествия. Первое — на утренней перекличке выяснилось, что пропало шесть амазонок. Четверо — группа той самой пресловутой Дуаны, по словам Юрася главной зачинщицы беспорядков в лагере, сама она и три её товарки, с которыми та последнее время постоянно держалась вместе. Остальные двое оказались из группы Юрасовой жены, те самые, её близкие подруги, которых вооружил арбалетами Юрась, якобы для их собственного спокойствия.

Второе же происшествие, вообще ни в какие ворота не лезло. Была отравлена вторая группа амазонок, двадцать семь человек. Тех самых, державшихся обособленно, вместе с этой пропавшей четвёркой основных заводил.

Как ни удивительно, но первой реакцией Сидора было облегчение. Ни что сбежали, ни что траванулись его особо не взволновало. Что сбежали, то и ладно, а что траванулись чем-то, так не померли же. В следующий раз лучше смотреть будут, что едят и что себе в котёл кидают. А то жрут всё что ни попадя.

— "Ну и хорошо, что сбежали, — флегматично думал он, ехидно наблюдая за девчонками, оккупировавшими все ближайшие к лагерю кустики. Места в просторном, сделанном на вырост лагерном сортире на всех желающих не хватило. — Поняли, мерзавки, что им грозят нешуточные разборки, за беспорядки, устраиваемые ими в лагере, за готовку, после которой все проср…ся не могут, и вообще, за всё к чему захотят придраться рассерженные хозяева.

— Кто у них тут вчера кашеварил? Дуська эта пресловутая кажись.

— Небось, дура, поняла утром, что траванула чем-то девчонок, вот и дала дёру со страху, а товарки её с ней за компанию ломанули. Как дети, прям, честное слово, — невольно раздражаясь, подумал он. — Чуть что, так сразу в кусты.

Ну а эти, другие две дуры чего, подруги Юрасовой жены? Испугались, что им увеличат выкуп на сумму штрафа за то что, будучи пленными, взяли в руки оружие? Ну и чего такого? Ведь знали же с самого начала на что шли.

Да и хрен бы с ними, со всеми, — лениво подумал он. — Бабы с возу, кобыле легче".

Конечно, было немного жаль упущенных денег, которые они должны были отработать, но на фоне того, что ему только что вернули четыре сотни матёрых бабищ, которые, ни в какое сравнение не шли с этими худосочными эфирными созданиями, с испугу удравшими куда-то в лес.

Сидор, забывшись, мечтательно зажмурился. Вот уж кто был на самом деле самыми настоящими рельсошпалоукладчицами, так это те четыре сотни старых ветеранов-амазонок, что ему недавно подсунули. Вот уж бабищи, так бабищи. Мечта! Голыми руками подковы ломать могут!

— "Дурачьё! — забыв, где находится, чуть не замурлыкал от приятных воспоминаний Сидор. — Вот уж с кем можно было по-настоящему сотворить делов всяких… Уж во всяком случае, толку от них и на лесоповале, и в песчаном карьере, да и на всех прочих тяжёлых работах, на которые собственно Сидору и нужны были работники, всяко поболе будет, чем от этих эфирных худосочных молоденьких красавиц".

Сидор с раздражением вспомнил про двух красавиц амазонок, недавно захомутавших его друга и быстро довёдших того до самого настоящего физического и психического истощения. Вот бы кого он сейчас с большим удовольствием отправил бы сюда, на горельник и на чистку канавы.

Если бы только не эти две молоденькие дуры, не знающие удержу, сейчас бы он давно уже качался в седле где-нибудь далеко на равнинах Приморья, и с удовольствием бы занимался там всякими торговыми делами, выкинув из головы все проблемы, связанные и с его фиктивной женой, и с этим глупым побегом.

И не носился бы тут, по вековой тайге, в комариных даже до сих предзимних пор болотах, высунув язык, как загнанный кабысдох, судорожно пытаясь впихнуть в оставшееся ещё до зимы тёплое время тысячи так и не сделанных ещё до отъезда дел. Которые совершенно спокойно, без напряга, а соответственно намного с большим успехом мог бы выполнить потом, после его отъезда тот же пресловутый Димон, один, без него. Если бы он только остался дома. А он бы остался, — невольно тоскливо вздохнул Сидор, понимая, как бы ему было бы хорошо, если бы не эти две озабоченные козы.

Как ни крути, — внутренне чертыхнулся про себя он, — а такая мелкая потеря, как бегство шести не особо то и нужных ему пленных, вообще не стоит его внимания. Других дел полно. Да хрен бы с ними!" — сделал он для себя уже окончательный вывод.

Сидор, стараясь особо не вникать в то, о чём Юрась бубнил у него над ухом, недовольно морщился от его глухого, как-то непривычно звучащего в плотном тумане неприятного голоса. Ну что за ересь он нёс. Да и зачем, к чему?

Об их даже внешней какой-то схожести между собой, этих четырёх амазонок, о прочей подобной ерунде, что тот судорожно вываливал на него, лихорадочно пытаясь выговориться и скрывая за этим своё нешуточное расстройство.

Сидор же сейчас думал о другом. Он никак не мог вспомнить мысль, что вчера неожиданно пришла ему в голову, настолько странную, что он вчера даже про себя удивился, почему это он обращает на такую чепуху внимание. Потом она занозой засела в мозгу, а ещё потом — забылась. И теперь никак не могла вспомниться, напоминая о себе ноющим, тревожащим чувством какой-то утраты или неправильности.

Причём здесь была эта вчерашняя ерунда, Сидор никак не мог понять, но и выкинуть эту непонятную мелочь из головы никак не мог. Видимо и Юрась сам не понимал, почему он вспоминает о всяких ненужных мелочах, потому как…, мысль его тут же перескочила на шишко-ягоду, и визиты в лагерь парней с Ягодного острова.

Видать, Юрась серьёзно обеспокоился, что Сидор будет ругать ребят из учебки за разбазаривание ценнейшего продукта из нового урожая, из которого гонят такой дорогущий коньяк, и он своей болтовнёй пытался отвести от их голов его будущий, возможный гнев.

Нервная болтовня не на шутку расстроенного десятника сбивала с мысли и никак не давала сосредоточиться.

— А где у вас мусор?

Чёткое понимание неправильности, резанувшей вчера глаза, вспомнилось. Сидор похолодел от пришедшей в голову догадки.

— Что? — расстроенный неприятностями Юрась даже сразу не сообразил, о чём его спрашивают.

— "Дерёвня! — выругался про себя Сидор. — Соображает лишь из-под палки или через два часа. Нет, не годен! Староста деревенский из него может ещё и выйдет, а из егерей придётся турнуть, соображает туго. Нафиг такие тугодумы".

— Я спрашиваю, куда вы мусор сваливайте, — медленно, чуть ли не по слогам процедил сквозь зубы Сидор.

— Там, — мгновенно среагировал Юрась на тихий, угрожающий рык, ткнув в сторону ближней опушки леса рукой.

— Показывай, — поднялся Сидор со своего места.

Обследование помойки подтвердило худшие из его подозрений. Если, по словам десятника, теперь уж точно бывшего, курсанты с Ягодного последнюю неделю им каждый вечер таскали по два ведра ягоды, угощая девчонок, то кубового объёма ямка, выкопанная на краю лагеря под мусор, за прошедшее время должна была быть забита косточкой. Доверху!

Ничего не было.

И быстрое, тщательное обследование всей территории лагеря показало, что косточек из-под шишко-ягоды нет нигде. Ни одной! И в первых лучах поднявшегося над лесом солнца, это было особенно хорошо видно, насколько в лагере была, чуть ли не стерильная чистота.

И тут же выяснилось, что за чистоту на территории лагеря отвечала та самая пресловутая Дуся, которая, что ещё более удивительно, сама вызвалась на это дело, мотивировав это тем, что не любит, мол, грязи.

История с побегом и отравлением остающихся в лагере девчонок теперь уже выглядела совсем другим образом. Ни о каком спонтанном побеге перепуганных девчонок уже не могло идти и речи. Акция явно была хорошо спланирована и тщательно подготовлена.

Теперь беглецов следовало любым образом догнать и отобрать то, что они отсюда украли. Позволять расползтись шишко-ягоде по всему континенту, допустить было нельзя. Да и наказать воровок-отравительниц следовало предметно.

— Тебе это надо видеть.

Тихо подошедший к столпившейся у помойки группе Димон, сразу навеял собравшимся самые нехорошие мысли.

Пока ты тут по помойкам шарился, мы уже нашли парочку беглянок.

— И судя по твоему мрачному виду, ничего хорошего в этом нет, — мрачно буркнул Сидор.

— Догадливый, — ещё более мрачно проскрипел хриплым с утра голосом Димон. — Мёртвые. Кто-то располосовал обеим беглянкам горло от уха до уха. И можно даже догадаться кто. Лишь у этих двух дурёх были арбалеты. Теперь они у той четвёрки. По крайней мере, так говорят ящеры. Следопыты, блин, — сердито выругался он.

— А поподробнее?

— Поподробнее? — мрачно переспросил подошедший следом Дуг Тощий, ящер из свиты ящеров охранников. — Хорошо, можно и поподробнее.

Сначала сбежали первые четверо. Эти двое, мёртвые которые, видать заметили и захотели остановить. Не получилось. Теперь этих двух надо закопать, за остальными четырьмя выслать погоню.

Судя же по тому, как те четверо управляются с ножами, и как они нынче, благодаря покойницам вооружены, легко их не взять. По крайней мере, наших сил точно не хватит. Можем выделить не более трёх ящеров. Так что, нужны ваши парни с Ягодного. Если сейчас туда гонца послать, то к полудню будут здесь. Тогда есть вероятность того что догоним.

— Так что ж ты стоишь? — тихо процедил сквозь стиснутые зубы Сидор. — Почему гонец ещё не в пути?

— Потому что там, нам никто не поверит, — флегматично передёрнул плечами ящер. — Нужен или ты, или он, — кивком головы указал он на Димона. — Никому иному парни оттуда не поверят. Даже на записку не посмотрят. Злые они и уже учёные не раз. Сам дрессировал, пока ты на озёра развлекаться ездил.

— Меня уже нет, — поспешно бросил Димон, повернувшемуся в его сторону звереющему на глазах Сидору. Зная по опыту, как тот не терпит, когда кто-то начинает вмешиваться в его планы, он тут поспешил же откосить. — Беру Юрася, пусть показывает короткую тропку. Не всё ж по ней за любовью бегать.

— Так, где ты говорил у вас здесь коротенькая тропка на Ягодный? — неприятно улыбаясь, Сидор медленно повернулся к держащемуся у него за спиной бледному, окончательно понявшему, что для него это добром не кончится, десятнику. — Ты всё понял, Юрась? У тебя одна возможность реабилитироваться — догнать и привести их обратно. Догонишь — прощу. Нет? Не обижайся.

Ну вот, счас начнётся, — мрачно пробормотал он, увидев за его спиной подходящего к ним начальника его охраны из ящеров. — Опять очередное нытьё, что я не берегу себя, а кончится всё как обычно. Найдя тысячу причин, опять эта сволота никуда не пустит. И я снова пропущу самое интересное.

Ты ещё здесь? — стараясь окончательно не сорваться и не наговорить всем грубостей, сердито бросил он мгновенно испарившемуся с его глаз Юрасю.

А дальше… Дальше…, как собственно и ожидалось, их с Димоном самым безцеремонным образом отстранили от организации преследования, и даже до подготовки не допустили. Сказали, что они не только ничего не понимают в столь тонком деле, так ещё и популярно, читай матом, объяснили, что охота на людей требует особого, деликатного подхода. Везде, мол, есть своя специфика, а тут… особая. А поскольку они новички и ни хрена в сём тонком деле не разбираются, то…

Короче, в двух словах смысл получасовой, крайне убедительной речи ящера состоял в том, что шкура Сидора для слишком многих последнее время представляет несомненный интерес. Как для тех, кто хотел бы её получить, так и для тех, кому она нужна в цельности. Так что, иными словами, не суйся, без тебя есть кому побегать по лесу. Не умножай сущностей, как порой говаривают в иных местах.

И кто сказал? Ящеры! Оказалось, у них в столь тонком, специфическом деле был весьма богатый опыт. Вот, оказывается, когда тайны об их прошлом вылазят на свет. Они, оказалось, имеют богатый опыт охоты на людей.

Интересно бы знать, где и как они его получили.

Все эти мысли пришли в голову Сидору потом, после того как он поуспокоился от злости что его так безцеремонно отстранили. А пока что он старательно обкладывал своих охранников-ящеров матерными конструкциями не менее чем в три этажа и яростно сверлил наглецов гневным взором.

Все его доводы, что где же он тогда его приобретёт, этот пресловутый опыт, если не будет принимать в погоне непосредственное участие, пропадали втуне. Его просто не слушали. Нет, и всё! Убьют, мол, дурака, что мы тогда делать будем.

Так что, гневно сверкать глазами он мог сколько угодно, главное, чтоб рта при этом не открывал. И если матерился, то про себя. А Сидор, по опыту уже знал, что материться и разоряться можно сколько угодно, это ничего это не изменит. Ему просто не дадут сделать то, что ящеры считали неправильным, а сил воевать с ними у него уже не было.

Поэтому он и не сотрясал понапрасну воздух. Хотя, ящеры ему уже настолько надоели со своей охраной, что он порой готов был их всех убить, всех вместе и каждого по отдельности. Но и польза от них всё же была, и весомая. Так что, приходилось терпеть, учитывая и его собственный шкурный интерес в сохранности собственной же шкуры.

Димон же был буквально потрясён подобной наглостью и не преминул тут же высказать ящерам все, что он о них думал. За что, тут же и получил в ответ перечень всей своей родословной. Со всеми сопутствующими эпитетами и сравнениями.

Димону хватило. И теперь он, тихо матерясь сквозь зубы, яростно махая топором, срубал ветки с того самого заготовленного вчера для длинной землянки ствола злополучной ёлки, с которого всё и началось. И даже не глядел в ту сторону, где ящеры развернули свою бурную деятельность, форсируя, по их мнению, слишком задержавшуюся погоню.

И в подготовку загонной охоты они больше не полезли.

Лишь один раз Сидор, голосом, не подразумевающим никакого возражения, посоветовал взявшему на себя руководство операцией по поимке преступников ящеру Ва Гуану поставить на самое ответственное место Юрася.

— Справится, останется в егерях, нет — нет. Иначе, выгоню нахрен мерзавца, — на самого бледного парня при этом Сидор даже не посмотрел. — Сопляк ещё ходить в десятниках. Не дорос. Пусть простым егерем побегает, глядишь и поумнеет.

Воспрянувший духом парень, благоразумно промолчал. Он, уже было, совсем простился со всеми своими былыми мечтами и планами, а обещание выгнать окончательно вогнало его в тоску.

Однако последние слова оставляли надежду.

Сидор же был по-настоящему зол. Зол, как сволочь. То, что его не допустили до руководства загоном, было понятно. И в глубине души он признавал за ящерами правду. Не знаешь, что и как делать, так не суйся.

Тем более, как вынужденно должен был признаться сам себе Сидор. Даже такой минимальной подготовки, что у курсантов с Ягодного, он так и не прошёл, времени не хватило. И в принципе ящер был, конечно, прав. Завалить его из кустов, какой-нибудь удачной стрелой, как нечего было делать. А судя по всему, те четверо, что ушли в побег, были штучки ещё те. Обследовавшие следы ящеры-следопыты, сказали, что те ушли правильно, грамотно.

Вот только сразу возникал вопрос. Откуда у простых, рядовых курсантов из провинциальных училищ Амазонии такие специфические знания, что даже опытнейшие следопыты из ящеров еле-еле смогли найти хоть какие-то следы, куда они подались?

Если только амазоночки эти были действительно не те за кого они себя изначально выдавали. Что очень было на то похоже. Да и обстоятельства их появления в рядах курсантов намекали на это совершенно недвусмысленным образом.

Но ради чего это всё? К чему все эти трудности? Ответов не было.

Так что, выпускной экзамен курсантов с Ягодного острова, так и не прошедших даже укороченный курс подготовки на пластунов, прошёл без них. Они только принимали результаты.

А вот итог загонной охоты был не очень, если не сказать откровеннее, что плох. Три трупа всё-таки перехваченных в лесу амазонок. Три трупа, а не живьём, как было сказано. И упущенная Дуся, которой даже следа не нашли. И шесть трупов своих, не сдавших экзамен курсантов. И никаких косточек шишко-ягоды, которые, как корова языком слизнула. Полный провал.

— "Укороченный курс подготовки. Во всей своей красе, — мрачно думал Сидор, встречая в воротах города вернувшийся из леса обоз с мёртвыми. — Шесть трупов наших и никаких семечек…"