Дом с привидением

Глава 7

Уважаемые преподаватели «Райса»!

Довольно тяжело в восемнадцать лет сознавать себя полной идиоткой! Приходится признать, что я погорячилась, сообщив вам о своем намерении остаться в Москве. Теперь я как никогда желаю покинуть Восток и переселиться на Запад. Итак, продолжая свою биографию, напомню, что начала жить, когда потеряла мать. Теперь я знаю, что начала чувствовать, когда потеряла любовь. Как странно, правда? Обретаешь с потерей. Может быть, в этом и есть суть всей нашей жизни. Может быть, в радости мы куклы и лишь в горе становимся людьми?

Нужно ли рассказывать свою историю по порядку? Не достаточно ли того результата, с которым я приду к вам в университет? Мне казалось, что я встретила…

И тут за окном раздался истошный крик. Сашка вздрогнула, выронила ручку и тупо уставилась в окно, где сквозь пушистые ветки ели пробивалось робкое утреннее солнце.

Она сидела на кровати, одетая, как вечером, в серое платье. Единственное, что она сделала за остаток ночи, после того как разошлись гости, так это распутала волосы, вытащив из них осточертевшие драгоценные нити, которые тянули голову к земле. И туфли скинула. Но раздеваться не стала. Валялась на кровати в платье, пялилась на белый круг луны, пока он не сменился размытым по небу розовым рассветом. Заснуть она так и не смогла. Она думала о Павле, о Сереге, об отце, о Виоле, о Виктории и о себе. Да так ни к каким выводам и не пришла. Ну, кроме тех, которые зачем-то изложила в своей тетради. То, что это письмо вряд ли похоже на автобиографию, требуемую при поступлении в университет США, она не сомневалась. Написав обращение к «дорогим профессорам», она усмехнулась: эти незнакомые профессора стали ее душеприказчиками. Им она рассказывает больше, чем кому бы то ни было.

«Интересно, а что будет, если я действительно дам прочесть все свои послания хотя бы одному профессору «Райса»? Наверное, он пошлет меня к местному психоаналитику».

Итак, ночь у Сашки выдалась не самая лучшая. Бессонная, полная мучительных и совершенно бесполезных рассуждений. Действительно, зачем рассуждать о том, чего изменить не можешь?

Отец, Павел, Серега — это те люди, на которых она не в силах повлиять.

Утро началось с усталости и мерзкого предчувствия несчастья.

Но, по всей видимости, для кого-то утро началось еще гаже, чем для нее, потому что истошный крик повторился. Потом еще и еще раз. Потом он перешел в отчаянный визг, словно кричащая — это была Лидка — выдавливала из себя ноты, пытаясь достичь ультразвуковой границы.

Поскольку она никак не унималась, то Сашка решила, что случилось действительно что-то серьезное. Она вскочила с кровати, выбежала из комнаты и понеслась по коридору. На лестнице столкнулась с переполошенными Виолой, Борисом и Викторией. Тех Лидкин крик тоже поднял с постели. Все они, как ураган, слетели к дверям дома. Домоправительница Валя выскочила из кухни, открыла дверь, и теперь уже впятером они побежали по ступенькам, метнулись на дорожку сада, миновали пустые, но еще не убранные столы и наконец увидали причину переполоха.

Лидка стояла у бассейна в своем белом махровом халате, накинутом на купальник, и, вцепившись скрюченными судорогой пальцами в собственные растрепанные волосы, орала как ненормальная. Вид у нее был устрашающий: бледная, глаза навыкате, посиневшие губы и трясущиеся коленки.

— Что?! — свернув один из столов, Борис подскочил к ней и обнял за плечи.

— А-о-у-у-у, — белугой ревела Лидка и трясущейся рукой указала на воду.

И тут на всех напал столбняк. Поверх голубой глади дрейфовало тело, вокруг которого расплывалось красное пятно крови. Женщина, а судя по платью, это была именно женщина, лежала лицом вниз. Но все без труда узнали в ней кухарку Галю.

— У-у-о-а-а, — взвыла Лидка и уткнулась в плечо Бориса.

— Так, спокойно, — тот погладил ее по голове и повернулся к Вале: — Где этот ее агент хренов? Пусть явится и примет свою подопечную.

— Сейчас, — та, шатаясь, засеменила к дому.

— Что делать? — теперь он повернулся к Виоле.

— А разве милицию не нужно вызвать? — спросила Сашка.

На ответ она и не рассчитывала.

— Следует разбудить Аркашу, — тихо заметила Виктория и, повернувшись, тоже пошла к дому.

— Вик! — крикнула ей Виола. — Вернись.

Та посмотрела на нее вполоборота:

— В чем дело?

— Тебе ее платье ничего не напоминает?

— Это мое платье, — спокойно ответила та.

— Замечательно, — хмуро изрек Борис.

Лидка перешла на слабое подвывание и, вдруг затихнув, обмякла.

— Вот только этого нам и не хватало. Она в обмороке! — недовольно вскрикнула Виола и, подбежав к ней, принялась легонько бить ее по щекам. — Сашка, неси нашатырь.

— А где он?

— О боже! У нас же три горничных! — возмутилась хозяйка дома. — Куда они все пропали?!

— А что тут случилось? — Из-за кустов выскочил Вован в замечательных ситцевых шортах в крупный красный горох и подлетел к краю бассейна.

Объяснить ему не успели, он сам все увидел. Картина чужой смерти повергла его в шок. Он открыл рот, явно задыхаясь. Из горла его вырвался сдавленный крик. С этим он и рухнул в бассейн. Вынырнув практически рядом с телом кухарки, он принялся барахтаться, производя неимоверный шум, крича и плескаясь. Он не сдвигался ни в одну из сторон и, похоже, начал тонуть, захлебываясь.

— Идиот, — зло буркнул Борис.

— Греби на меня! — крикнула ему Сашка.

— Ты все еще здесь? — взревела Виола. — Мне нужен нашатырь!

Дело принимало неприятный оборот: Борис положил Лидку на бетонные плиты и подошел к краю бассейна. Сашка металась по его периметру, ища что-нибудь, что можно было кинуть утопающему, но, кроме разбросанных грязных салфеток, ничего не видела.

Тут Лидка пришла в себя без всякого нашатыря. Села и принялась хныкать, что с ней поступили бесчеловечно — кинули умирать на бетонной плите. Бог весть до чего она могла бы дойти в своих стенаниях, но тут Виола, уже озверевшая от этого кавардака, со всей силы врезала ей пощечину. Как ни странно, Лидка затихла, глаза ее приняли осмысленное выражение. Она узрела Вована в бассейне и поползла к воде, громко призывая его прекратить хаотичное купание. К тому моменту труп Гали уже перекочевал к противоположному бортику бассейна, а вся вода окрасилась в розовый цвет.

— Что тут происходит? — позади Сашки вырос отец и заглянул в бассейн через ее плечо.

Увидав тело Гали, он сгорбился, слабо прошептав:

— О господи!

— Папа! — Виола развела руками, взглянув на него глазами, уже полными слез. — Ну что же нам теперь делать?!

Борис наконец подцепил Вована за резинку шортов и теперь вытаскивал его извивающееся тело на сушу, кляня на чем свет стоит и его, и Лидку, и дурацкие дамские романы, и всю мировую литературу в целом.

В этой суматохе из кустов вышел Павел. Он обогнул бассейн, присел возле тела, плавающего у бортика, и вытащил его на берег.

Все замерли. Борис отпустил шорты Вована, и тот снова плюхнулся в воду. Но больше не кричал. Он встал на ноги (благо в том месте было ему по пояс).

На лице Павла не дрогнул ни один мускул.

— Э-это кто? — после минутной паузы выдавила из себя Виола.

Распрямившись, Павел улыбнулся ей спокойно и дружелюбно.

Часы тикали слишком громко. Обычно в это время суток жизнь утекает незаметно, но сейчас в сосредоточенной тишине каждая секунда уходила, как обиженная красотка, — громко хлопнув дверью.

Сашка обвела взглядом всех в малой гостиной, размышляя о том, слышит ли каждый из присутствующих этот оглушительный отсчет времени. Но все сидели с отсутствующими лицами. Все, кроме Павла. Тот смотрел на нее и улыбался, словно читал ее мысли, и его они забавляли.

«Что ж… Пусть так, — решила Сашка. — Пусть думает, что я в его власти. В конце концов, это почти правда…»

Чем отличается «почти правда» от полной правды, она не могла себе ответить. Просто знала, что, протяни он ей руку, она ухватится за нее и пойдет за ним, куда бы он ее ни повел. Глупо было так думать после вчерашней сцены в отцовском кабинете, когда он сделал вид, что вообще ее не знает, но что тут скажешь. Она открыла свое сердце для любви, и кто виноват, что в сердце ее ворвался довольно странный молодой человек. Практически первый встречный.

«Любовь?! — она округлила глаза, с ужасом наблюдая, как губы Павла расплываются в довольной улыбке. — Любовь… Почему я вдруг подумала о любви? Может быть, это и не любовь вовсе…»

Тут она покраснела.

— Какой-то кошмар, — наконец выдавила из себя Лидка и порывисто всхлипнула.

— Это не кошмар, это катастрофа, — недовольно поправила ее Виола. — У меня встреча на тринадцать назначена. Отец уже полчаса как должен быть в министерстве, а мы тут сидим, как заключенные.

— Что поделаешь, дорогая, — Борис вздохнул. — Аркадий Петрович распорядился провести расследование.

— Чего я никак не пойму, так это почему Галя была в твоем платье, — Виола вопросительно уставилась на Викторию.

Та пожала плечами:

— Она помогла мне переодеться, потом я пошла к гостям, а она осталась в моей комнате, чтобы повесить платье на плечики. Больше я ее не видела. Не могу понять, что заставило ее нацепить несвежее платье…

— Наверное, убийца хотел застрелить не ее, а вас, — глубокомысленно изрек Вован.

— Спасибо, — Вика натянуто улыбнулась ему. — Это именно то, что мне сейчас необходимо было услышать!

Все на него зашикали. Он смутился, невнятно промямлив:

— Я это к тому, что Аркадий Петрович так думает, поэтому сюда и нагнали целую бригаду следователей.

— А кроме тебя, об этом никто не догадывался, — Виола смерила его уничижительным взглядом.

— Интересно, сколько нам тут еще сидеть? — Лидка оперлась щекой о кулак и снова вздохнула. — У меня роман стоит…

— Возможно, это и к лучшему, — заметила Виола.

На сей раз зашикали на нее, потому что Лидкины глаза тут же наполнились слезами. Никто не хотел ее истерики, особенно сейчас, когда у всех нервы и так были на пределе.

Вован ободряюще положил руку ей на запястье и что-то шепнул. Она ему благодарно улыбнулась. В эту минуту Сашка готова была простить ему утреннее купание в бассейне, до того он вовремя спас ситуацию.

— Надеюсь, ты никого из нас не подозреваешь? — Борис взглянул на Викторию исподлобья и криво усмехнулся.

— Вообще-то нет, но, согласись, ситуация странная. Кроме нас, прислуги и охраны, никто в этом доме не мог иметь пистолет. В дом впускают, только тщательно обыскав на воротах. А Галю застрелили именно из пистолета, да еще в спину, — рассудила она. — Киллера можно сразу исключить, потому что он оставляет оружие рядом с жертвой. Да и какой уважающий себя киллер будет убивать из малокалиберного пистолета. Я уж не говорю о том, что его бы на прием просто не пустили.

— Думаешь, что какой-то из твоих свихнувшихся от ревности бывших ухажеров решил тебя прикончить? — предположил Борис.

— Из всех бывших ухажеров пистолет мог появиться только в твоих руках, — Виктория склонила голову набок.

— У меня алиби. Я тебя не ревную, у меня есть жена, — он обнял Виолу, по выражению лица которой было видно, что разговор этот ей крайне неприятен.

— И что они собираются у нас выяснить? — неожиданно громко воскликнула Лидка.

Все вздрогнули.

— Может быть, возможные мотивы? — Борис равнодушно пожал плечами и напустил на себя такую невозмутимость, что, не зная его, можно было тут же начать подозревать в убийстве именно его.

Но все собравшиеся были прекрасно осведомлены о его характере: Борис был как раз из тех людей, которые и мухи не обидят.

— Я не понимаю, почему должна сидеть и наблюдать, как тысячи долларов утекают у меня между пальцами, — проворчала Виола. — Сделка же сорвется, если я не попаду на встречу в тринадцать!

— А тебе Галю не жалко? — Сашка понимала, что Галю сестре совсем не жалко, особенно если учесть, что она знала о ее связи с отцом. И эта связь вряд ли вызвала в ней нежность к несчастной кухарке. А спросила она только затем, чтобы призвать ее к приличию. Негоже рассуждать о деньгах, когда тело бедной женщины все еще лежит у бассейна. Да не просто женщины, а Гали, которая была доброй и безотказной, готовила замечательные блинчики и всегда старалась приласкать ее в детстве.

Комната поплыла перед Сашкиными глазами.

— Кто теперь будет за кухарку… — услыхала она Виолу и, моргнув, утерла крупную слезу, скатившуюся по щеке.

— Тихо, — теплые пальцы сжали ее локоть, — ей лучше там, чем с нами.

Она вздрогнула и повернула голову. Павел улыбнулся ей ободряюще.

Поразительно, но он действительно знал, о чем она думала в этот момент. Но Сашка удивилась даже не этому. Удивилась она тому, что сразу же поверила ему, хотя ничего, кроме банальной фразы, он не произнес.

— Почему ты так спокойно относишься к смерти? — прошептала она.

Но тихий шелест ее голоса в комнате, наполненной лишь четким отсчетом секунд, услышали абсолютно все. Услышали и напряглись.

Павел посмотрел в упор на Виолу, потом перевел взгляд на Сашку и ответил:

— Потому что в этом нет ничего сверхъестественного. Это данность, которая не зависит от нашего к ней отношения.

— Точно! — Лидка моргнула мокрыми глазами и уставилась на Павла с лихорадочной преданностью. — Я тоже об этом часто думаю. Галя сейчас либо где-то здесь, в комнате, либо летит по черному коридору, либо…

Вика порывисто оглянулась, словно испугалась, что Галя стоит у нее за спиной. Не узрев там ничего, кроме огромного серванта, она облегченно вздохнула:

— Да перестань ты, ради бога. Страх на всех нагоняешь.

— И ничего в этом нет страшного, что покойник среди нас, — авторитетно заявила Лидка и тут же впала в задумчивость. — Она, наверное, висит под потолком и слушает, как мы тут о деньгах да о других своих проблемах.

— Ох и рада она, наверное, что вылетит из этого дома, — хохотнул Вован. — Ведь до смерти наскучило уже — тут только о деньгах и говорят, — он нехорошо покосился на Виолу, — во всяком случае, некоторые…

— Хочешь полететь вслед за Галей? — Борис сжал кулаки. Видимо, припомнил, как тащил его из бассейна.

Да и вообще Вован Борису вряд ли нравился. Даже когда не задевал его жену.

— Я испытывала нечто в этом роде, — продолжила Лидка, увлеченная собственными переживаниями, — года три назад вот так же под потолком висела и наблюдала, как доктор делал мне искусственное дыхание.

— Для покойницы с трехлетним стажем ты очень даже неплохо сохранилась, — буркнул Борис.

— Это была клиническая смерть, невежда! — Лидка презрительно фыркнула. — Рано или поздно все переживают нечто подобное.

— Ага, — преданно поддакнул ей Вован. — И еще знаете, иногда предметы пропадают. Вот вроде бы положил на одно место, потом раз — и нету.

— Кто бы сомневался, что у тебя предметы пропадают. Интересно, мозги можно считать предметом? Ведь они у тебя чаще всего и пропадают… — Задавшись столь важным вопросом, Борис погрузился в размышления.

— Точно, — неожиданно поддержала Вована Виктория, — у меня тоже так бывает. Весь дом обыщешь — нет, а потом вдруг найдешь на том месте, где ну точно раз десять смотрела. Говорят, это параллельные миры. Будто бы вещь пропадает именно туда, а потом вновь возникает в нашем измерении.

— А коридоры ты видела? — встрепенулась Лидка.

— Коридоры?

— Ну да. Это когда летишь, летишь, а вокруг темнота и только свет: яркий, манящий свет. Мне кажется, это отсюда поговорка — свет в конце тоннеля. Ведь всем понятен ее смысл — избавление, не так ли? — Лидка гордо вскинула голову, посмотрев поверх голов с вызовом, и добавила: — Отчего, если не от мирской суеты, позвольте спросить?

— А вот у меня иногда бывает чувство, что во мне живут два человека, понимаете? — Вован нервно взъерошил волосы. — Словно эти два человека из разных измерений. И они иногда спорят между собой. Или вот еще что — раздвоение сознания. Вот сижу смотрю на свою ногу, и вдруг меня как током прошибает: не моя нога, не моя! Такой ужас берет, просто описать невозможно.

— Тебя уже даже лечить бесполезно, — вздохнул Борис. — Лид, я не понимаю, как можно умалишенному доверять свои дела? Лучше бы ты ими сама занималась.

— Ой, перестаньте, ради бога! — взмолилась Виола. — Параллельные миры, раздвоение сознания…

— Между прочим, уже учеными доказано, что душа есть. Ведь проводили же взвешивание человека за несколько секунд до смерти и сразу после смерти. И он на несколько граммов оказался легче. Что из него ушло, если не душа?

— Глупости все это, — безапелляционно заявила Виола. — Наш мир живет по законам физики. Может быть, некоторые из них мы пока не знаем. Вот и все. Как древние люди не знали, что такое молния, и думали, что это божественная колесница. Это что касается разницы в весе и тому подобное. И вообще, все эти коридоры… скорее всего это защита умирающего мозга, и не более того. Мозг запрограммирован облегчить собственную смерть. Мы живем в материальном мире, а вы купаетесь в иллюзиях.

— В материальном мире? — неожиданно усмехнулся Павел. — Что есть ваш материальный мир? Физика на этот вопрос дает точный ответ: есть частицы, из которых состоят электроны, так вот, эти частицы не что иное, как электромагнитные волны. И что есть в сущности своей ваш материальный мир? Поток электромагнитных волн. Как свет. Более нематериальное состояние и придумать сложно. Так что все иллюзия.

— А вы вообще-то кто? — Виола посмотрела на него в упор. — Ну кроме того, что вы электромагнитный поток? Как вас хоть зовут и что вы тут делаете?

Звучало это так, как если бы она решила выяснить, какое он имеет право встревать в разговор.

Павел и бровью не повел. Он был предельно спокоен, даже расслаблен как-то:

— Я… может быть, я ваша очередная иллюзия?

От его ответа повеяло холодным равнодушием.

— В этом доме, молодой человек, шутить разрешается не всем и не всегда, — оборвала его Виола.

— Я думаю, что мне все-таки можно, — он одарил ее добродушной улыбкой.

— Павел — мой деловой партнер, — сталь в голосе Аркадия Петровича повергла всех в минутный шок.

Сашка обернулась на дверь. Отец стоял в проеме. Он был бледен и предельно собран.

«Наверное, нервы его как струны сейчас натянуты, — подумала она. — Ох, какой кошмарный день!»

Позади него показались два представителя закона: один — довольно молодой — рыжий и курносый. Второй — седой, невысокий и довольно упитанный. И тот и другой выглядели как-то уж очень растерянно и подавленно.

— Майор Ляпов и капитан Синичкин, — Аркадий Петрович чуть ли не силой вытащил их из-за спины и протолкнул в комнату. — Эти господа хотят побеседовать с вами.

— Что-то сомневаюсь, — Виктория ободряюще улыбнулась обоим.

— Ну… это… то есть… — невнятно промямлил рыжий, представленный Синичкиным.

— Давайте по порядку, — майор Ляпов взял следствие в свои руки.

Он присел на диван, раскрыл большую папку, взял в руки ручку и изготовился записывать. Видимо, опросом должен был заниматься капитан Синичкин. Но он все еще стоял посреди малой гостиной и пялился широко раскрытыми глазами на Викторию.

— Как я понимаю, начнем с меня? — она подмигнула капитану.

Тот икнул и плюхнулся на стул со всего размаха.

— Проняло беднягу, — констатировал Борис. — Ничего. Это со всеми бывает. Некоторые отходят потом.

— Будем надеяться, что ты из последних, — проворчала Виола.

— Это вы обнаружили труп… простите, тело Галины Ивановны Прокопцевой? — поняв, что напарник еще долго будет пребывать в прострации, майор Ляпов сам обратился к Виктории.

— Послушайте, — Виола порывисто вскочила и заходила по комнате от стола к креслу и обратно. — Поговорите сначала со мной. Я должна уехать на встречу.

— Вы обнаружили труп… то есть тело? — Ляпов следил за ней, пока у него голова не закружилась. Потом он закрыл глаза и перевел дыхание.

— Я?! — она застыла прямо перед ним и развела руками. — Я?! Я Виолетта Мамонова. Я надеюсь, Аркадий Петрович обрисовал вам ситуацию?

— И весьма подробно, — майор открыл глаза, но отвел взгляд в сторону. — Так, значит, вы не…

— Я — не! — с нажимом повторила Виола. — Теперь я могу идти?

— А где вы были в четыре часа утра? — он так и не посмотрел на нее, упрямо пялясь на ножку стола.

— А это корректный вопрос? — возмутилась Виола.

— Так, прошу внимания, — Аркадий Петрович подошел к ней и обнял за плечи. — Я представил майора Ляпова и капитана Синичкина как людей, которые должны провести расследование Галиного… убийства нашей служащей. Успех этого расследования в наших интересах. Поэтому любые вопросы тут уместны. Отнеситесь к ним так, как если бы их задал я. Прошу тебя, — он погладил дочь по голове, — будь терпимее, детка.

— Но я не могу, когда срывается сделка, к которой я готовилась полгода! — глаза ее наполнились искренними слезами.

— Хорошо, поезжай, — кивнул отец и отпустил ее, — возьми Бориса. Тем более что вам пока нечего сказать.

Виола тут же понеслась вон из гостиной, освещая себе путь пылающим от вожделения прибыли взором.

Борис встал, пожал плечами:

— Ну если и в самом деле…

И медленно поплелся следом, всем своим видом демонстрируя, что ему гораздо приятнее провести этот день в компании следователей, чем на деловых переговорах среди угрюмых бизнесменов, которые до того занудны в своих притязаниях, что скулы сводит.

— Папа, можно с тобой поговорить? — Сашка тоже поднялась и приблизилась к отцу.

— Я слушаю тебя, милая.

Ее перекосило. Если отец называл ее «милая», значит, дела совсем плохи. Не говоря о том, что она этот эпитет страшно ненавидела.

— Ты уверен, что я должна все рассказать?

— А что такое? — он отвел ее к двери и перешел на заговорщицкий шепот.

— Они знают о твоем… хм… романе с Галей? — она целомудренно скосила глаза в сторону.

— Так… — протянул Аркадий Петрович, — а кто еще в курсе?

— Я думаю, что все. Может быть, Лидка не знает и Вован. И Павел, конечно.

— Павел как раз знает, — словно для себя ответил отец.

— То есть как? — она округлила глаза. — Он же у нас в доме не более суток!

— Это не важно, детка. Он просто знает.

— Отлично, — недовольно подытожила Сашка.

Отношение отца к Павлу ей не понравилось. Странное отношение, подобострастное какое-то, словно Павел по рангу выше его самого. А это, согласитесь, по меньшей мере непонятно: Павлу-то чуть больше двадцати, он никто — гость в доме. А Аркадий Петрович Мамонов — это Аркадий Петрович Мамонов. С чего бы ему так уважительно отзываться о постороннем мальчишке?

«Спрошу об этом позже», — пообещала себе Сашка, хотя и чувствовала почему-то, что ни один из них на ее вопросы ответа не даст.

— Так мне все говорить?

— Да, — отец кивнул. — Я же попросил быть предельно откровенными.

— Хорошо, — излишне легко согласилась она и хитро улыбнулась, — а про Павла?

Отец тут же нахмурился, что еще раз подтвердило Сашкины опасения, — похоже, он даже боялся этого парня.

— Про Павла не стоит рассказывать. Я уже все рассказал. К тому же ты его совсем не знаешь.

— А ты?

Он сделал над собой усилие и улыбнулся:

— Он же мой деловой партнер.

«Странно, что он не спросит, откуда я знаю Павла, — Сашка нахмурилась. Так и вернулась на свой диван. — Раньше бы он не слез с меня, пока не получил полные ответы на все свои вопросы. Удивительно, дочь залетает в кабинет, натыкается на его делового партнера, кричит ему в лицо: «А ты что тут делаешь?», а отец — ноль эмоций. С другой стороны, это тоже неплохо, что он не задает вопросов. Если он узнает о моем побеге, то Рябому влетит так, что мало не покажется, да и Виктория с отцом разругается вдрызг. Она тут же начнет выдвигать свои тезисы про свободу и мое закрепощение, а папе это вряд ли понравится…»

— И лучше действительно ничего не говорить, — теплое дыхание Павла коснулось ее щеки.

Сашка вздрогнула и повернулась. Его глаза излучали теплый свет, словно исходивший прямо из души. Теперь разговоры о материальности мира показались ей бессмыслицей.

— Как, совсем ничего не говорить? — пролепетала она, попутно удивляясь, что он снова без труда угадал ее мысли.

— Не говори того, в чем не уверена, — был ответ.

— Я не уверена, что не сплю. Потому что все это мне кажется дурным сном.

— Но когда-нибудь ты проснешься.

— Главное, не проснуться уже на пути к концу тоннеля, — слабо улыбнулась она.

— Я вам уже рассказывала, как было дело: она бежала по дорожке, и в этот момент злодей нажал на курок! — громко выпалила Лидка прямо в лицо майору. Они беседовали уже долго, и с каждой минутой физиономия несчастного становилась все кислее и кислее.

Теперь он невольно поморщился:

— Но вы же этого не видели.

И тут Лидку прорвало. Она распрямила плечи и гаркнула:

— Я кто, по-вашему?

Ляпов затравленно покосился на удаляющуюся спину Аркадия Петровича и, напустив на себя задумчивость, неопределенно промычал:

— М-м-а-ву-мм…

Что это означало, похоже, даже он не знал, но Лидку это оскорбило страшно.

— Да что вы себе позволяете! — взревела она и всхлипнула.

— Ничего. Ничего я себе не позволил, — испуганно прошептал майор и сгорбился.

— Я — известная писательница. Мне не нужно видеть сцену, чтобы ее описать. Достаточно того, что я ее себе представляю во всех подробностях!

— Да, но… — попытался что-то сказать страдалец.

— Никаких но! — отрезала Лидка. — Будьте любезны верить мне на слово. Потому что это слово высокохудожественное.

Сашка переглянулась с Викторией. Пора было спасать ситуацию, иначе майор сойдет с ума раньше, чем начнется расследование.

— А вы читали романы Лидии Волконской? — Вика приняла огонь на себя. Она подсела к Ляпову и аккуратно закрыла его папку, красноречиво намекнув, что до некоторых пор допрос свидетеля лучше отложить.

— Нет, — тот с сожалением посмотрел на коричневую гладь обложки и обреченно вздохнул.

— Да не может быть! — искренне удивилась Вика и искупала майора в такой улыбке, что у того дух перехватило. — Вам непременно нужно прочесть хотя бы пару. Это потрясающей глубины произведения. И литературный стиль, и слог достойны самых изысканных комплиментов. Неужели и правда не читали?

— Ну… скорее всего читал… конечно, — выдавил из себя Ляпов, поняв, что негоже выпячивать свою литературную деградацию в приличном обществе.

— Лида, ты ведь подаришь нашему майору свой последний роман?

Лидка, которую к этому моменту уже распирало от сознания собственной значимости, с достоинством кивнула.

Сашке осталось только пожалеть Ляпова. Ведь ему придется прочесть книжицу под названием «Ветер страсти», потому что иначе важный свидетель, коим по глупому стечению обстоятельств была именно авторша этого опуса, просто не станет с ним разговаривать.