Дон умер, да здравствует Дон!

Тони Фарго сидел в темной комнате и следил за ночной улицей с прилегавшим к ней участком. Его пальцы поглаживали маслянистый металл и дерево мощной винтовки, лежащей на ручке кресла.

Он выглядел расслабленным, комфортабельно устроившись в качающемся кресле возле открытого окна. Ботинки были сброшены, спортивная рубашка расстегнута, обнажая стальные мускулы и голую грудь. На полу, позади него, стоял кожаный саквояж, закрытый на замок.

Он терпеливо ждал, наблюдая за лежащей внизу улицей.

Проглядывало что-то крестьянское в стоическом спокойствии его ожидания и, несмотря на то, что он родился в Америке, кровь сицилийских горных пастухов текла в его жилах. Это проглядывало в чертах его грубого широкоскулого лица, мощном телосложении, коротких сильных руках и ногах.

Большая часть его тридцатилетней жизни прошла в работе, состоящей, в основном, в ожидании.

Он знал человека из морской пехоты, бывшего охотника за снайперами во время корейской войны. Говорили, что он не ведал страха. Когда идет противоборство снайперов, обычно тот, кто двинется первым и этим обнаружит себя, бывает убит, а этот парень говорил, что он может сидеть целую неделю без движения, даже не поковыряв в носу.

Тони Фарго считал, что при хорошей оплате он мог бы стать хорошим охотником за снайперами. Он не испытывал страха. Род его деятельности не допускал проявления страха, разве только в воображении. Он обладал тем терпением, которым обладают рыбаки, долгие часы ждущие не только появления рыбы, но и испытывая удовольствие от подобного занятия.

Комната, в которой восседал Тони, была гостиной маленькой квартирки трехэтажного каменного дома в северной части города, находящейся в нескольких кварталах от железной дороги.

Приглушенно работало радио, которое он не слушал, просто звук успокаивал его нервы. Сквозь закрытую дверь спальни доносились и другие звуки. Френки и девушка снова занимались любовью.

В душе он завидовал Френки. Когда Тони был занят работой, он избегал таких вожделений. На это время его сексуальные потребности как бы выключались.

Девушке здесь не место. Она была не при чем и не знала, что должно было произойти, но могла стать причиной осложнений.

Беда с этим Френком Регалбуто. Он нравился Тони. Френк был быстрым, остроумным и веселым компаньоном. Но он бывал и безответственным. В свой двадцать шесть лет он мог бы быть и посерьезнее и не допускать глупых выходок, подобных этой.

Френки было поручено найти для них надежное место, с которого они могли бы следить за этим участком улицы. К тому времени, когда пришел Тони и обнаружил, что в квартире находится девушка, было уже поздно подыскивать что-либо другое. Сплавлять ее отсюда не имело смысла, ибо, если что-то случится, она может сказать, что была здесь.

И Тони перестал беспокоиться из-за девушки, он принял ее присутствие как факт, добавляющий им работы. Если произойдет непредвиденное, он убьет ее.

Это будет на совести Френки, а не на его. Он взглянул на светящийся циферблат часов. Прошло несколько минут после полуночи. Почти время.

В четверть первого фургон, с арабом за рулем и корсиканцем рядом, въехал в город.

Здесь надо было свернуть налево, араб повернул направо. Его худые руки скользнули по рулевому колесу, сердце глухо стучало, желудок горел. То, что они везли, было состоянием для каждого из них, несмотря на потери и расходы. Но это было результатом долгого и тяжелого путешествия. Он чувствовал, что стареет на год каждую милю пути.

Если они сейчас доставят товар в полной сохранности, он никогда больше не возьмется за транспортировку. Лучше вернуться к прежней работе посредника между турецкими контрабандистами и бейрутскими перекупщиками. Меньше прибыль, но зато нет такой нервотрепки.

Сидевший рядом с ним дородный корсиканец ворочался на сиденье. Его узкие глаза следили за дорогой, оставшейся позади, в то время как араб поворачивал с одной улицы на другую.

Фары автомобиля, следовавшего позади них во время въезда в город, исчезли из поля зрения.

— Можешь отдохнуть, — сказал корсиканец, — хвоста нет.

Араб взглянул в зеркало заднего вида.

— Может, они выключили свет.

Еще минуту корсиканец изучал улицу позади них.

— Нет.

— Предположим, что ты ошибаешься? И если они нас преследовали, то могли по радио связаться с другой машиной. Предположим…

Корсиканец спокойно прервал его:

— Тебе мерещится полиция в каждой тени за время нашего путешествия.

— Это может оказаться похуже, чем полиция. Гангстеры…

— Хорошо, — философски заметил корсиканец. — Из-за этого ты и привез меня сюда?

Он повернулся вперед и положил свой люгер в расстегнутую кобуру на сидении между ними, затем взял карту города и стал изучать ее, поглядывая на уличные указатели, освещаемые машиной.

— Здесь поверни налево.

Араб сделал поворот.

— Снова налево, — буркнул корсиканец через два квартала.

В это время ночи движение было незначительное, но араб снизил скорость до тридцати миль, когда они приблизились к месту встречи. Глаза корсиканца скользили по сторонам улицы, которую они проезжали. Через каждые несколько кварталов он оглядывался назад.

Было 0.40, когда фургон свернул на улицу, за которой следил Тони Фарго.

Араб еще больше снизил скорость, а корсиканец изучал местность во всех направлениях.

— Мне кажется, все спокойно, — сказал он.

Араб слизнул холодный пот с верхней губы и свернул к стоянке. Он затормозил около небольшой будки у входа.

Когда показался заспанный сторож, корсиканец прикрыл оружие плащом.

— Сколько вы здесь собираетесь простоять?

— Порядок, — сказал корсиканец. — Возможно до завтра, а возможно и больше.

— Задаток пять долларов. Вы получите сдачу, если пробудете меньше суток. Если останетесь дольше, будете платить по пятьдесят центов в час или по пять долларов за каждые сутки.

Корсиканец достал из кармана несколько банкнот. Ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в незнакомой валюте. Наконец он протянул через окно пятидолларовую бумажку. Сторож показал ему место у забора.

— Здесь можете встать.

— Спасибо.

Араб въехал на указанное место и выключил мотор. Корсиканец переложил люгер в правую руку и повесил на нее плащ, маскируя оружие. Затем вышел из машины и медленно осмотрелся. Он еще продолжал этим заниматься, пока араб поставил машину на тормоза, выключил свет, а затем достал из кармана ключ и закрыл специальный секретный механизм противоугонного устройства. Если кому-нибудь вздумается открыть машину, ему предстоит трудная и шумная работа, прежде чем он сможет на ней уехать.

Араб выбрался из фургона, закрыл переднюю дверь и проверил задние, удостоверяясь в том, что они закрыты. Корсиканец продолжал изучать стоянку, затемненные улицы и аллеи, а также окружающие их дома, но не заметил никого, ведущего за ними слежку, хотя знал, что кто-то должен быть. Он надеялся увидеть кого-нибудь из тех, кто, предположительно, должен быть здесь.

Так никого и не обнаружив, он посмотрел на араба, который, казалось, не решался оставить фургон и надежно запертый груз.

— Пошли! — бросил он.

Араб следом за ним покинул территорию стоянки. Палец корсиканца лежал на спусковом крючке люгера, спрятанного под плащом.

Они прошли квартал и корсиканец остановился. Он несколько минут рассматривал улицу. Потом надел плащ и сунул люгер в карман. Но руки из кармана не вынул. Они обошли квартал и вошли в маленький отель под названием «Эрмитаж». Оформление было простым.

Комната для них была заказана еще утром. Корсиканец дал на чай проводившему их клерку и закрыл дверь, в то время как араб прошел между кроватями и посмотрел из окна. Из него им был виден стоящий внизу фургон.

Из окна дома напротив отеля «Эрмитаж» Тони Фарго следил за тем, как был поставлен фургон на стоянку и как они ее покинули. Когда они отошли от стоянки, он продолжал наблюдать за ней и прилагающими к ней улицами. Иногда мимо проезжали машины или проходил пешеход, торопящийся домой. Ночью это происходит не так уж часто.

В десять минут второго из-за угла вышел пьяный. Он спотыкался на протяжении всего своего пути вдоль квартала. Когда он дошел до стены дома, следующего за отелем, он, казалось, запутался в собственных ногах, свалился около стены, его лицо было повернуто в сторону стоянки.

Тони поднял полевой бинокль, лежащий на столе рядом с его кольтом «Кобра» 38 калибра. Он направил бинокль на человека, лежащего у стены.

Человек выглядел очень пьяным. Разорванная грязная рубашка, измазанное грязью лицо. Пьяница оттолкнулся от стены и начал свой неустойчивый путь вдоль тротуара, качаясь из стороны в сторону.

Тони перевел бинокль на окна комнаты, занимаемой арабом и корсиканцем. Они оба спали. Тони методично прошелся биноклем по всем окнам, а потом по крышам. Наконец, он осмотрел темные аллеи и подъезды. Если еще кто-нибудь и был на этой территории, то он вел себя чрезвычайно осторожно. Тони не смог ничего обнаружить. Он положил бинокль рядом с кольтом и стал ждать.

Невозможно доставить большую партию груза без того чтобы слухи о его прибытии не достигли блюстителей закона. В городе было так много изголодавшихся потребителей, беспокоящихся о подходящих к концу запасах, и слишком много посредников, уверяющих их, что они скоро будут удовлетворены. Менее года назад партия груза, почти такая же большая как эта, была захвачена Федеральными агентами, сидевшими в засаде в назначенном месте. Рано или поздно обнаруживаются следы их присутствия. Но если закон вышел на след их груза, на территории должна находиться армия полицейских. Они могут захватить порошок, что приведет к большим финансовым убыткам, но, по крайней мере, никто не будет арестован. Но если следит кто-то не связанный с законом?

Двери спальни раскрылись. Френки Регалбуто вышел и потянулся с сонным удовлетворением. В нем было так же много сицилийской крови, как и в Тони, но он выглядел совсем иначе. Его глаза были темно-голубыми и глубокими, веснушчатое лицо и волосы песочного цвета. Временами проглядывал его жесткий характер, но сейчас он был расслаблен и добродушен.

Он закрыл дверь спальни, вошел в маленькую кухню и повернул кран.

Тони сказал:

— Дверь закрой, я не хочу, чтобы она вошла сюда.

— Она не войдет, — сказал Френки со смесью бравады и гордости. — Когда они имеют дело со мной, то потом дрыхнут как мертвые. О ней не беспокойся.

— А я и не беспокоюсь. Для сына Дона ты иногда действуешь довольно глупо.

Френки усмехнулся. Он его не боялся, Тони это знал. Он просто не обижался.

— Я считаю, что сейчас я не только потомок старого капо, — ответил он добродушно.

Он налил полчайника воды и поставил его кипятить.

— Что-нибудь произошло?

— Они появились. Сейчас они в отеле.

— Какой их автомобиль?

— Фургон возле грузовика.

Френки изучил его и наконец, осмотрел окрестности.

— Ничего подозрительного?

— Думаю, что пока нет.

Френки прошел на кухню и бросил в чайник пару ложек кофе.

— Хочешь немного?

— Нет, я лучше пойду посплю. — Тони взял винтовку и встал. — Твоя очередь наблюдать. — Он прислонил винтовку к соседнему окну. — И разбуди меня, если что-нибудь заметишь. Если все будет в порядке, не буди меня до десяти.

Френки кивнул. Вода закипала. Он налил ее в чашку, положил две ложки сахара и отнес чашку к столу, на котором лежал бинокль и кольт Тони. Его куртка валялась на диване. Он достал полицейский пистолет 38-го калибра, в то время как Тони пошел в спальню.

Он колебался, держась за ручку двери.

— Придется будить.

Френки посмотрел на него и покачал головой.

— Антонио, милый, перестань вести себя так, будто я совершил что-то совершенно недозволенное или что я совершенный идиот. Немного мозгов я все-таки имею.

— Я на это надеюсь, Френки, я в этом уверен.

Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Спальня была обставлена дешево и жеманно. Кровать была большой. Разбросанные руки и ноги девушки свешивались с нее. Она лежала на спине и ее спящее лицо выражало удовольствие. Она была еще очень молода. Ее полные груди еще стояли прямо, крошечные розовые соски смотрели в потолок. Волосы на голове были светлые, но клинышек между бедрами был темнее…

Ключ торчал в дверях. Тони закрыл дверь и спрятал ключ в карман. Затем он разделся, сложил вещи на стул. Подойдя к кровати, он оттолкнул левую руку девушки, чтобы освободить себе место. Она повернулась на бок, но не проснулась.

Он снова почувствовал приступ ненависти к Френку. Включив небольшую лампу у кровати, он забрался в кровать и улегся на живот. Через секунду он уже спал.

Когда он внезапно проснулся, резкий утренний солнечный свет струился через окно. Он быстро поднял голову и понял, что его разбудило. Девушка встала с кровати и обнаженная, пыталась открыть дверь.

— Оставь это! — закричал он и сел, опустив ноги с кровати.

Она испуганно отпрянула от двери.

— Иисус…

— Ты привязана к этой комнате, запомни это.

— Проклятье! Мне нужно немного кофе. Ради бога, почему вы такой сердитый? Почему отсюда нельзя выходить?

— Ты уверена, что хочешь это узнать? — мягко спросил он ее.

Она посмотрела ему в глаза и ответила, подавляя дрожь.

— Нет! Я… Я только хочу немного кофе. У меня во рту ужасно пересохло.

Тони посмотрел на свои часы. Было двадцать минут девятого. Снова ложиться спать не имело смысла.

— Садись, я тебе принесу.

Она уселась на мягкий стул у туалетного столика и наблюдала, как он встал и подошел к своей одежде.

— Боже мой, ты выглядишь силачом.

— Я достаточно силен. — Он сел и начал натягивать носки.

Она взглянула ему между ног и закончила:

— Но не такой сильный, как Френки.

Он почувствовал, что его лицо покраснело. При обычных обстоятельствах он бы погонял ее по комнате, но условия были неподходящими.

— Ты сейчас не расшевелишь меня, — буркнул он сквозь зубы. — Я устал.

— О! — она с симпатией взглянула на него, воспринимая его слова всерьез. — Мне очень жаль!

Ее глупость улучшила его настроение.

— Почему? Моим друзьям это очень нравится.

Он встал, надел трусы и брюки, сунул руки в рукава спортивной рубашки. Достав из кармана ключ, он открыл дверь.

— Оставайся здесь, — сказал он ей. Вышел и закрыл дверь.

Френки полулежал в кресле, его обнаженные ноги покоились на подоконнике. Он повернул голову и взглянул на Тони.

— Хорошо поспал?

— Угу. — Тони подошел к окну. — Ничего?

— Да. Если что-то и произошло, то так тихо, что я не заметил.

Тони изучил стоянку и улицу. Там было обычное количество пешеходов и машин. Он осмотрел окружающие строения, верхушки крыш, аллеи. Ничего. Он взял бинокль и навел на комнату в отеле, занятую арабом и корсиканцем. Шторы еще были опущены, но створки были открыты. Тони смог разглядеть смутную фигуру одного из них, следящего за улицей. Тони положил бинокль и подошел к дивану.

— Спина затекла. — Он сделал несколько наклонов. На третий раз ему удалось достать носки ног.

Тони взял свой кольт и засунул его за пояс брюк. Надев куртку, он застегнул одну пуговицу, чтобы скрыть оружие.

— Шлюха хочет кофе.

— Я тоже. — Френки подошел к раковине и открыл кран.

— Пусть она пьет там, — предупредил его Тони, когда тот дошел до двери, — не пускай ее сюда.

— И ты тоже начал командовать? — выдохнул Френк.

— Это временно, — проворчал Тони и вышел.

Узкие ступеньки были покрыты изношенным линолеумом. Весь дом был наполнен смесью запахов кухни и мусора, который приятно напоминал ему детство. Холл внизу простирался от входа до задней двери. Тони прошел мимо нескольких открытых мусорных ящиков и вышел во двор.

На аллее играла пара ребятишек. Никого больше. Он прошел вдоль длинной аллеи к тротуару. Некоторое время он стоял там, жмурясь от солнечного света и оглядываясь вокруг. Мимо торопливо шли люди. Никто не прогуливался, никто не бездельничал. На улице было сильное движение. Тони осмотрел людей, сидевших в машинах. Ничего подозрительного.

Перейдя улицу, он вошел в кондитерскую и попросил пачку сигарет. Кроме него в магазине была еще толстенькая старушка, просматривающая юмористический альманах. Он уплатил за сигареты и вышел, направляясь к автостоянке. Дойдя до нее, он остановился, чтобы прикурить сигарету. Пока Тони прикуривал, его глаза скрытно оглядывали каждое строение, каждую машину. Затем он прогулялся вдоль квартала.

На противоположном углу была столовая. Он вошел в нее и заказал апельсиновый сок, кофе и сыр. Выпив сок, он осмотрел посетителей через зеркало, расположенное за стойкой. Никто из них не был похож на полицейского — в основном, водители грузовиков. Разумеется, некоторые из них могли оказаться полицейскими, но Тони так не думал. Все они ели быстро, торопясь продолжить путь.

Потягивая кофе, Тони повернулся на стуле и пока ел сыр, смотрел в окно. Его внимание привлекла машина, едущая по улице. Она ехала очень медленно, но водитель был один. Он въехал на стоянку, выскочил из машины, взглянул на часы и отошел в сторону. Тони снова повернулся к стойке и прикончил свой кофе.

Выйдя на улицу, он вновь прогулялся вдоль квартала до входа в отель. Тони вошел в маленький холл. Администратор читал газету и даже не посмотрел на него. Пожилая пара сидела на диване и изучала карту города. Коридорный вытирал пол. Тони вышел. Его маршрут пролегал по кругу, охватывающему четыре квартала и автостоянку. Пару раз он прошел через аллею. Один раз он забрался на крышу и осмотрел оттуда все пространство. Наконец он вернулся в столовую.

— Два гамбургера, недожаренных.

Он расплатился и завернул их в коричневый бумажный пакет, пересек улицу и вошел в дом. Когда Тони вошел в комнату, Френк стоял у окна. Он быстро повернулся и его темно-голубые глаза смотрели вопросительно.

— Они в отеле. — Тони вытащил из кармана один бифштекс.

— Ты уверен?

Тони взглянул на него.

Плечи Френки расслабились. Сейчас, когда настало время действовать, он начал настраиваться на это. Пододвинув к себе телефон, он позвонил в отель.

— Комната 42.

Тони откусил большой кусок бифштекса, достал из холодильника бутылку молока и налил немного в стакан.

Френки прислушивался к звукам на коммутаторе отеля.

Кто-то в комнате 42 снял трубку, но ничего не говорил.

— Какой чудесный день для ребятишек, — сказал Френк по-итальянски, чувствуя себя несколько глупо.

— Да, — ответил корсиканец тоже по-итальянски, — птички поют.

Обменявшись паролями, Френки сказал.

— Никаких осложнений, мы сможем встретиться через десять минут.

— Хорошо, — ответил корсиканец и повесил трубку.

Френки повесил трубку и набросился на свой бифштекс.

Тони прикончил свой, запив его молоком и подошел к своей винтовке. Он легко разобрал ее, уложил детали вместе с биноклем в парусиновую сумку. Закрыв сумку, он прошел в спальню.

Девушки не было. Звук льющейся воды доносился из открытой двери ванной комнаты. Тони вошел туда. Зеленая пластиковая занавеска отгораживала душ. Он подошел к унитазу и помочился. Девушка чуть отодвинула занавеску и смотрела на него. Тони застегнул брюки и повернулся к ней.

— Мы уходим. Будь умницей и не выходи из комнаты в течение часа. Часа, ты поняла?

Она взглянула ему в глаза и кивнула.

— Да.

Но по ее лицу он видел, что она так не сделает.

Выйдя в гостиную, он прикрыл дверь. Френки надевал куртку, не застегивая ее. Он сунул свой револьвер 38-го калибра в правый карман. Выпуклость была не очень заметна, разве только если внимательно присмотреться.

Тони одной рукой поднял парусиновую сумку и вышел. Френки взял большой тяжелый саквояж и последовал за ним.

Когда они пришли на стоянку, араб и корсиканец были уже там. Араб открыл дверь машины и отключил секретное устройство. Корсиканец стоял сзади фургона с плащом, переброшенным через руку. Тони дотронулся до пуговицы на куртке, чтобы почувствовать оружие.

Араб выпрямился, когда они достигли машины. Он, нервно посмотрел на них.

Улыбка Френки была непринужденной.

— Вы правы, птички поют.

Араб немного расслабился, но корсиканец был напряжен. Он и Тони смотрели друг на друга. Они никогда раньше не встречались, но между ними проскользнула искра понимания. Двое профессиональных убийц, стоящих друг против друга.

Араб жадно смотрел на саквояж, потом он подошел к задней двери фургона, открыл ее и Френки втолкнул свой саквояж внутрь. Тони положил туда же парусиновую сумку, держа правую руку на пуговице куртки.

Френки сел за руль, а корсиканец на заднее сиденье. Араб закрыл заднюю дверь фургона и направился к корсиканцу. Тони остановил его:

— Нет, садись спереди.

Араб кивнул и быстро повиновался.

Тони сел на заднее сиденье и закрыл дверцу. Он расстегнул свою куртку и положил правую руку на рукоятку револьвера. Рядом с ним сидел корсиканец с рукой на люгере, спрятанном под плащом. Он улыбнулся Тони, но тот не улыбнулся в ответ. Глаза Тони смотрели оценивающим взглядом, по-деловому.

Френки выехал со стоянки и направился в город.

Они добрались за час. Ехали через пригород по загородному шоссе, вдоль которого располагались фермы. Съехав с шоссе, они проследовали по целой серии проселочных дорог. Время от времени Тони и корсиканец смотрели назад. Их никто не преследовал.

Наконец Френк повернул на грязную тропинку. На ней не было видно автомобильных следов. Казалось, что уже годы здесь никого не было. Фургон остановился. Это был заросший двор заброшенной фермы, рядом с полуразрушенным сараем.

Тони и корсиканец вышли первыми, осматриваясь по сторонам. Тони вытащил свой кольт и вошел с корсиканцем в открытую дверь сарая.

Внутри было достаточно света, проходящего через большие щели в стенах. Сарай был пуст. Тони поднялся по лестнице на чердак и осмотрел его.

— Здесь никого, — сказал он, спускаясь вниз.

Они вышли и просигналили, что все в порядке.

Френк загнал фургон в сарай. Тони и корсиканец стояли рядом и наблюдали, как араб открывал заднюю дверь фургона. Френки обошел фургон, взял саквояж и парусиновую сумку и поставил их на землю.

Араб вытащил задвижку багажной секции. Открылось большое секционное хранилище. Оно было наполнено пластиковыми мешками, заполненными белым порошком.

Френки посмотрел на Тони Фарго и улыбнулся. Тони заткнул свой кольт за пояс, но руку с него не снял, а глазами следил за корсиканцем.

Френки взял один из мешков, открыл его и сунул туда палец. Он поднес палец к кончику языка и лизнул. Все было верно. Закрыв мешок, он положил его к остальным, а затем достал другой мешок со дна фургона. Этот мешок тоже был проверен. Удовлетворенный, он открыл парусиновую сумку и достал из нее весы. Он положил гирю на одну из чашек весов, вынул записную книжку и ручку.

— Пора считать деньги, — сказал корсиканец.

Френки достал из кармана маленький ключ и отдал его арабу, который наклонился к большому кожаному саквояжу. Открыв его, он вначале только смог рассмотреть плотно уложенные пачки валюты Соединенных Штатов. Затем он начал внимательно пересчитывать их. Предполагалось, что в саквояже находится четыреста тысяч долларов, собранные Доном Паоло Регалбуто и другими членами его семьи.

Предполагалось, что в пластиковых мешках находится тридцать килограммов чистого героина.

Для араба и корсиканца это была огромная прибыль, но еще выгоднее было это дело для мафиозо — членов семьи Регалбуто. Сирийско-ливийские контрабандисты скупали турецкий опиум по две тысячи долларов за триста фунтов опиумного порошка.

Из него выпаривали тридцать фунтов морфина, который они продавали в Бейруте. Араб и корсиканец уплатили контрабандистам двадцать две тысячи долларов за партию. Стоимость переработки и транспортные расходы довели стоимость товара до тридцати пяти тысяч долларов.

Пока араб считал деньги, Френки положил первый мешок на весы. Вес точно совпадал. Он сделал запись в записной книжке, а потом взял из фургона второй мешок и взвесил его.

Резкий голос раздался позади них:

— Стоять! Расставьте руки пошире. Всякий, кто сделает лишнее движение, будет мертв раньше, чем он поймет, как он был глуп!

Тони выбросил руки далеко от тела и повернул голову, чтобы посмотреть назад через плечо.

Человек, стоящий на пороге, держал в руках ручной пулемет, а остальные трое, стоящие подле него, имели в руках пистолеты. Они были различны по росту и внешнему виду, но все были в натянутых на голову чулках, скрывающих лица.

Корсиканец поднял руки не оглядываясь. Френки повернулся и посмотрел на четверых вооруженных людей, прежде чем встать на ноги и выполнить приказ. Араб стоял, наклонившись над саквояжем, но широко расставив руки в стороны.

— Очень мило для начала, — сказал человек с пулеметом. — Ты, с плащом, брось его!

Корсиканец, казалось, не понял. Френки повторил ему приказ по-итальянски. Корсиканец сбросил плащ со своей руки. Плащ упал на мягкую землю, накрыв находившийся под ним люгер.

— Теперь поднимите руки над головой.

В это время на чердаке был брат Тони Фарго, Винс Фарго, который навел на свою цель автомат.

— Я говорил вам, — сказал человек, стоящий слева от главаря. — Мы будем иметь просто и быстро и порошок и деньги!

Винс Фарго нажал на спуск. Прогремели выстрелы. Он выпустил вторую очередь в человека с пулеметом. Пули прошили его насквозь и он свалился на землю.

Автомат пророкотал снова и трое оставшихся упали, сраженные пулями.

Тони Фарго прыгнул в сторону и выхватил из-под куртки свой кольт. Он дважды выстрелил в еще шевелящихся гангстеров. Только секундой позже около него оказался корсиканец. Он мгновенно припал плечом к земле, схватил свой люгер и выстрелил в четвертого гангстера. Пуля попала ему в глаз и прошла через мозг.

Один из бандитов, с перебитой ногой, пытался дотянуться до револьвера, выпавшего из его руки. Тони и корсиканец выстрелили одновременно, попав в голову бандита.

Внезапно наступила тишина. Остался только запах пороха. Все было кончено.

Араб спустился на колени, отвернувшись от саквояжа, полного денег. Его вырвало всем, что он ел в течение двух дней.

Винс Фарго начал спускаться с чердака, держа в руке свой автомат. Он был на пять лет старше брата, но выглядел еще старше. У него были седые волосы, большой вес и трое детей.

Корсиканец поднялся на ноги и все еще держал люгер наготове.

Тони улыбнулся ему уголком рта и засунул свой кольт за пояс, держа руку на спусковом крючке.

— Не будь глупцом, — сказал он корсиканцу по-итальянски, — деньги ваши.

Корсиканец опустил свой люгер, но не до конца.

Винс Фарго спустился на землю и посмотрел на четыре трупа, которые плавали в собственной крови.

— Негодяи! — Он посмотрел на Френки. — Скажи отцу, что он имеет предателя в своей организации.

Френки кивнул.

— Это можно сказать с уверенностью. — Он сорвал чулки с трупов. — Кто-нибудь знает их?

Тони и Винс покачали головами.

— Должно быть, туристы, — сказал Тони.

Френк достал бумажник у одного из убитых и посмотрел на водительские права.

— Нью-Йорк!

— Как я и говорил — туристы!

Френк собрал документы убитых и записал их имена.

— Может помочь в розыске предателя.

Тони взглянул на него с уважением.

— У меня есть машина, — сказал Винс.

Он вышел из сарая и направился к своей машине.

Араб вытер рот рукавом и начал снова пересчитывать деньги, а Френк стал взвешивать порошок.

В это время Винс подъехал к сараю в новом зеленом «мустанге». Араб сложил деньги в саквояж, а Френк мешки в фургон.

— Машина ваша, — сказал Френки. — Подарок от Дона Паоло.

Без слов благодарности два человека направились к машине.

Когда шум мотора затих вдали, Френки закрыл секретное устройство и захлопнул заднюю дверь фургона.

— О'кей, — сказал Винс. — Поехали.

Френки взглянул на трупы.

— А что с ними?

— Не беспокойся об этом, — ответил Винс. — Это сделают позже.

Тони кивнул. После того, как стемнеет, они приедут сюда на цементовозе строительной компании братьев Фарго. И уже к утру четыре трупа станут частью фундамента нового бристольского мотеля.

Френки сел за руль, Тони рядом с ним, а Винс с автоматом сел сзади.

Часом позже они въехали в гараж Билли Риана. Два боевика семьи Регалбуто ждали за тяжелой железной дверью. Внутри гаража зажегся свет и еще три боевика вышли из затемненных углов гаража.

Френки выбирался из фургона, когда заметил своего дядю, Вито Риккобоне, выступившего ему навстречу. На лице Френки было выражение триумфа, но вдруг он увидел слезы на глазах дяди…

— Френки, твой отец… — слова застряли в горле Вито.

— Говори!

Но Френки уже и сам догадался.

— Дон умер!..

Дон Анжело Диморра стоял у могилы своего мертвого друга и, не стыдясь своих слез, слушал последнюю проповедь священника.

Он предупреждал Паоло, что тот чересчур тучный. Доктора тоже его предупреждали, но Дон Паоло Регалбуто мало обращал внимания на эти предупреждения. Он продолжал употреблять в пищу мясо с разными соусами, ежедневно пил две или три бутылки тяжелого красного вина, курил одну за другой сигареты, встречался с молодыми девушками. И вот умер, поднимаясь по лестнице своего дома, в возрасте шестидесяти четырех лет.

Анжело Диморра подумал, что он не намного моложе его. Ему было пятьдесят девять, но он намного лучше выглядит, чем Паоло. Он следил за своим здоровьем. В сорок лет отказался от паст и соусов, установил над собой самоконтроль. Пил только немного скотча, разбавленного водой, обычно перед обедом. Не курил. Его жена больше не интересовалась половой жизнью и Диморра периодически встречался с молодыми девушками, чтобы удовлетворить свою мужскую потребность. Он совершал ежедневно прогулки перед завтраком и вечером перед сном. Он всегда был привлекательным мужчиной и годы только подчеркивали его здоровье. Его волосы поседели, но были еще густыми. Его всегда принимали за киноактера.

Но смерть его старого друга заставила Анжело вспомнить, что он уже не молод.

Похороны Дона Паоло Регалбуто были самыми пышными в истории города. Венки из цветов везли на одиннадцати похоронных дрогах. Лимузины и автомобили везли участников похорон, растянувшись на дюжину кварталов.

Здесь были члены и родственники членов трех семей, которые тайно управляли городом. Здесь также присутствовали делегаты всех семей мафии страны, прибывшие отдать последние почести покойному. Было здесь много и простых граждан, присоединившихся к процессии просто из любопытства.

Много здесь было полицейских и репортеров. Федеральные агенты открыто доставали фотографии и уточняли имена присутствующих на похоронах.

Репортеры газет и телевидения удерживались на почтительном расстоянии сердитыми боевиками.

Дон Паоло Регалбуто был похоронен рядом с могилой его первой жены и двух старших сыновей, погибших в младенчестве. Анжело Диморра стоял в кругу родственников вдовы Паоло, мужа сестры и сына. Он был уверен, что его горе глубже, чем у них.

Анжело и Паоло приехали в город еще молодыми людьми. С ними был третий — сицилиец, который изменил свое имя на американский манер — Джимми Бруно. Они втроем контролировали город. Каждый из них потерял своих людей в битвах с ирландскими бандами. Паоло потерял своих двух старших сыновей, Анжело — трех племянников и кузена, Джимми Бруно, который так никогда и не женился — дядю который оплатил его проезд в Америку. Но, в конце концов, большая численность сицилийцев, суровая дисциплина мафии, привела их к победе. Десять лет назад они отпраздновали свою победу, подчинив себе все. Регалбуто стал главой мафии города. Диморра и Бруно — Донами своих ветвей мафии, но под контролем Паоло.

Со смертью Регалбуто Диморра и Джимми Бруно были наиболее значительными фигурами мафии города, но Бруно сидел в Федеральной тюрьме и ему оставалось сидеть там еще шесть месяцев. Это давало Диморра преимущество, по крайней мере, на шесть месяцев.

Диморра повернулся и посмотрел на Френка Регалбуто, стоящего рядом с матерью. Ему было приятно видеть, что тот плачет. Хороший, любящий сын Диморра желал бы, чтобы его сын тоже плакал о нем, когда он умрет. Но, к несчастью у него были только дочери.

Френк был хорошим сыном, но не был еще достаточно силен. В конце концов, он никогда еще не показывал себя и своей силы.

Анжело Диморра был мафиозо с определенными традициями. Он ждал своего часа с огромным терпением. И если он проявит твердость, то приобретет неограниченную власть.

Но Джимми Бруно был его другом детства. Поэтому Диморра предпочитал подождать и посмотреть, что произойдет. Но он понимал, что в организации были люди, не желающие ждать, Диморра должен быть готов дать отпор любому неразумному молодому человеку.

Священник закончил последние слова латыни. Диморра посмотрел на стоящего с другой стороны могилы Луиса Орландо, высокого человека по прозвищу «Счетовод». Он был помощником Бруно. Его главным соперником. Счетовод отлично выполнял свою работу, но Диморра никогда не любил его и не доверял ему. Он был чрезвычайно холодным и сухим. Позади Счетовода стояла его жена Мари, одетая во все черное. Она нравилась Диморра еще меньше, чем ее муж и это было одной из причин его неприязни к Орландо. Она была подходящей женой для капо-мафиозо. Тридцатипятилетняя женщина, сильная, с жестким красивым лицом и светлыми волосами. Она начинала как проститутка. Сейчас она владела самым дорогим публичным домом в городе. Он функционировал в пригороде под вывеской мотеля. Тот факт, что Орландо тоже жил там, сильно отражался на его характере. И слухи об их собственной практике с девушками раздражали Диморра.

Позади них стояли Винсент и Тони Фарго. Лично Диморра считал их наиболее ощутимой силой. Кроме строительной фирмы, которую они возглавляли, они имели банду, часто используемую Паоло. Братья Фарго были умны и гордились своим здоровьем и силой. И их люди, несмотря на небольшую численность, были хорошо организованными и вооруженными. И старший брат Винсент был способен попытаться захватить власть.

Священник, наконец, закончил.

Жена Диморра, которая была на десять лет моложе его, но выглядела старше, заплакала. Анжело положил ей руку на плечо, а второй рукой он поддерживал вдову Регалбуто. С другой стороны ее поддерживал Френки. Они смотрели, как роскошный гроб с телом Паоло Регалбуто был опущен в могилу.

Луис Орландо покинул кладбище в новом белом «мерседесе». За рулем сидела его жена. Счетовод сидел рядом, наблюдая как разъезжаются остальные участники похорон. Его лицо было задумчивым.

— Мы имеем шесть месяцев, чтобы что-то сделать, — сказала Мари. — Если ты не сумеешь взять все в свои руки до того, как выйдет Бруно, то можешь забыть обо всем.

— Я хорошо понимаю это, — сухо ответил Луис. — Вопрос в том, что делать? Что и как? А главное, когда? Против человека, подобного Диморра, первое ошибочное действие будет и последним. Между прочим, вначале будет собрание в Вегасе через два дня, чтобы решить, что будет с семейством Регалбуто.

— Что решит собрание и что произойдет, в действительности — далеко не одно и то же.

Такие собрания главарей были обычным делом, призванные предупредить войну, которая часто возникает, когда умирает Дон мафии. С его смертью образуется вакуум, который и пытается заполнить собрание. Но когда решение собрания начинает претворяться в жизнь, оно рано или поздно, встречает противоборство.

Ситуация была такова: Дон умер — да здравствует Дон! Но кто будет Доном часто решало не собрание, а жестокая борьба между претендентами. Обычно борьба разгоралась между ближайшими помощниками Дона и его родственниками.

Втайне Счетовод давно вынашивал планы возвышения, выжидая подходящий момент. Он знал, что этот момент пришел, так же, как знала это и его жена. Если он захватит власть до выхода из тюрьмы Бруно, то он сможет контролировать весь город. Но для этого он должен подчинить Диморра или уничтожить его до того, как появится Бруно. Время было наиболее подходящим. Пока отдельные ветви Регалбуто остались без руководства, надо было действовать решительно.

Как бы читая его мысли, Мари сказала:

— Если ты хочешь что-нибудь сделать, перестань мечтать и думать. Сейчас самое время действовать!

— Перестань болтать, — неопределенно сказал Счетовод.

Он был согласен с ней. Пришло время игнорировать риск и действовать. Он продолжал внимательно обдумывать свои действия. Он должен действовать так, чтобы Диморра не узнал ничего до тех пор, пока не будет слишком поздно.

Анжело Диморра ясно представлял себе надежды Орландо, когда покидал кладбище. Он думал о нем, возвращаясь домой. Его жена сидела рядом с ним. Глядя в окно, рядом устроился его телохранитель Джо Люсси.

За рулем машины сидел один из зятьев Диморра, Джонни Трески, молодой человек, создавший себе репутацию хорошо владеющего оружием, которое у него всегда было под курткой. Рядом с ним, на переднем сиденье находился Ральф Негри, один из наиболее доверенных людей Диморра. Впервые за двенадцать лет Диморра ехал с такой большой охраной.

Он был готов к любым действиям со стороны Счетовода, уверенный в своих способностях справиться с Орландо. Если он ошибается и Счетовод не замышляет захватить власть, Диморра приготовился ждать выхода из тюрьмы своего старого друга Бруно, чтобы разделить с ним власть.

Но если Счетовод попытается захватить власть, то Диморра разгромит его и захватит власть над всем городом.

И если это получится, Диморра не откажется от той власти, которую он приобретет. Бруно, по выходу из тюрьмы, придется довольствоваться второй ролью, расплачиваясь за то, что оставил своим заместителем такого ненадежного человека.

Думая о братьях Фарго, Диморра считал, что найдет решение, удовлетворяющее обе стороны. Это даст им кое-какую власть и в то же время позволит ему контролировать город и их.

О молодом Френки он думал мало и это было его ошибкой…

Дом, в котором должно было происходить собрание, решающее судьбу наследства Регалбуто, находился менее чем в полумиле от «Рица» с его отелями и казино. Ничто в доме не говорило, что он находится в Лас-Вегасе. Он стоял на новом пригородном шоссе с современными ранчо, которые встречаются в любом пригороде США. Дом принадлежал одному из владельцев казино. Хотя он выступал как хозяин, но не принимал участия в собрании. Он сам прислуживал за обедом, приготовленным для важных господ. И когда обед закончился домашним яблочным пирогом и кофе, он извинился и уехал в казино, чтобы наблюдать за ночной игрой.

Было уже темно, когда гости вышли из дома и прошли в гараж, который хозяин превратил в бильярдную. Стол был убран и из дома были принесены стулья для каждого участника собрания. Гараж был звуконепроницаемым, а агенты мафии проверили каждый дюйм гаража, чтобы убедиться в отсутствии микрофонов. Двери гаража были закрыты на ключ. Стулья были расставлены полукругом, один против другого.

С одной стороны сидели: Френки Регалбуто и его дядя Вито Риккобоне. Напротив них сидели члены собрания, могущественные Доны своих территорий: два представителя из Нью-Йорка и восемь от разных районов страны. Один из нью-йоркских Донов, Франческо Гайянта, был председателем. В доме они беседовали только о личном. Сейчас же они собрались, для деловой беседы.

Вито Риккобоне, который был заместителем покойного Паоло, заговорил первым. Он предложил сделать своего племянника главой отцовской семьи.

— Прежде всего, здесь довод, который никто не может оспаривать — вопрос крови. Френки Регалбуто единственный, оставшийся в живых сын Дона Паоло. Второе: вопрос средств. Френки унаследует отцовские деньги и ценности. Вполне закономерно, что он должен унаследовать и отцовскую должность. Права Френки не могут быть оспорены.

— А он хочет этого? — спросил Дон Гайянта.

Френки посмотрел на председателя.

— Черт побери, конечно хочу! Это принадлежит мне. Я участвую в делах семьи с семнадцати лет. Отец готовил меня к руководству семьей!

— Будь благоразумен, Френки, — неопределенно сказал Счетовод. — Ты активен. Но ты никогда не был руководителем. Мы знаем, что ты никогда не занимался серьезно руководством.

— Я сделаю это сейчас!

— Но у тебя еще нет опыта, — сказал Дон Гайянта — Право управлять такими важными делами предполагает и наличие способности делать это…

— Возможно, ты имеешь эти способности, но это не доказано, ибо ты не проявил их. Возможно, со временем ты их проявишь, но мы должны решать сейчас.

Анжело Диморра ничего не говорил. Он ждал.

— Это правда, — сказал Вито Риккобоне, — что мой племянник не имеет опыта, но он есть у меня. Я был советником у Дона Паоло, буду советником и у Френки. Мы оба этого хотим.

Снова Диморра промолчал, так как видел, что Счетовод скажет за него.

— Вито, — сказал Счетовод, — мы все доверяем вам. Вы были ценным советником Дона Паоло, но вы не руководитель. А семья Регалбуто нуждается сейчас в руководителе сильном и опытном. Есть только одно благоразумное решение: разделить семью на две равные части. Одну возглавит Диморра, а другую Дон Бруно. Это единственный способ избежать неприятностей.

— Это один из путей к бедствию, — возразил Вито. Он посмотрел на Винсенто Фарго. — Как насчет тебя, Винс? Ты и твой брат собираетесь подчиниться Диморра или Бруно?

Винсент покачал головой.

— Никому из них. Но и тебе с Френки тоже. Без обиды, Вито. Но вот, что я хочу сказать о себе и Тони. С этого момента мы начинаем действовать независимо. Дон Регалбуто почти дал нам согласие на это перед смертью.

— В это трудно поверить, — сказал Счетовод — У тебя хорошая организация, но маленькая.

— Чепуха! Мы готовы к этому! И мы становимся все больше и больше. Мы имеем деньги, связи, организацию. Наша строительная компания — солидная фирма. И наши операции возрастают. Мы с Тони не видим основания оставаться на заднем плане у кого-либо.

В глазах Френки была боль, когда старший Фарго говорил это. Он процедил сквозь зубы:

— Я считал, что могу рассчитывать на тебя и на Тони.

Винс пожал плечами.

— Сожалею, парень.

— Тони и я были как братья.

— Это личное, а я говорю о деле.

Вито наклонился в сторону старшего Фарго, лицо его было красным от гнева.

— А кто ввел вас в дело, ты, негодяй? Отец Френки. Вы с Тони были ничем, когда он подобрал вас.

Винс кивнул.

— Это ты мне не должен был говорить. Мы были должниками Дона Паоло. Френки мы ничего не должны.

Диморра решил, что пора начинать. Он повернулся к Френки.

— Видишь, как получается, Френки? Можешь считать, что большая часть семьи твоего отца думает также. Они ничего не должны тебе. Ты не потратил и года на строительство большой организации и ты не делал таких дел, которые заставили бы почувствовать, что мы имеем дело с парнем, имеющим опыт, как твой отец. И ты не будешь иметь веса среди них, если ты даже попытается достичь этого силой. Френки, твой отец сказал бы тебе то же самое, что и я. Не пытайся достичь чего-нибудь до тех пор, пока не будешь уверен, что сможешь это удержать. Поверь мне, для своей собственной пользы, что ты не в состоянии взять на себя сейчас руководство.

Френки попытался ответить, но его дядя удержал его.

— И после этого ты будешь пытаться, — произнес он, глядя на Диморра.

Анжело помолчал секунду, а потом посмотрел на Винса.

— Вот как это будет выглядеть для тебя, Винс. Наши действия будут независимыми, но ты и твои парни будут входить в семью Бруно и мою. А когда мы поверим тебе, никаких вопросов и споров. Взамен этого мы обеспечим тебе проценты от всего строительства, осуществляемого в городе.

Винс задумался. Было видно, что Диморра не говорил с ним предварительно и, наконец, он кивнул:

— Я согласен.

Но Счетовод был недоволен.

— А я не согласен.

Диморра посмотрел на него.

— Это касается Джимми Бруно и ты сейчас выступаешь от его имени, пока он сидит в тюрьме?

— Да, я выступаю за Джимми, я хочу для него большей доли.

— Ты не можешь получить ее без борьбы. Ты имеешь власть, чтобы подчинить себе Винса и Тони Фарго? Нет. Я имею, но не хочу войны. Ведь мы можем договориться по-дружески. Каждый из нас может при этом что-нибудь получить.

Председатель собрания Дон Франческо Гайянта заговорил:

— Звучит, как ответ на все вопросы. Для этого мы здесь и собрались, чтобы уладить дело без неприятностей.

Остальные члены собрания кивнули в знак согласия. Вито Риккобоне молча следил за ними, понимая, что дело сделано. Но Френки сердился на Диморра. В душе он понимал, что тот прав, что он не готов осуществлять руководство семьей отца, но было бы ошибкой сдаться без борьбы.

— Так вот, что вы предлагаете? Дать им то, что они хотят! Предположим, что каждый из организации моего отца решит идти своим собственным путем. Мы разрешим им это?

Диморра покачал головой.

— Больше никто не хочет самостоятельности. Никто для этого не имеет таких условий, как Винс и Тони. — Он повернулся к Счетоводу. — Орландо должен ответить: половина Бруно, половина мне.

— Кто-нибудь имеет другое мнение?

— Все будут согласны, если поговорить с ними правильно. — Диморра улыбнулся. — Видишь, как это просто.

— Конечно, — с горечью сказал Френки, — для тебя просто. Ты получишь все, что хотел: половину организации моего отца.

— Я хочу большего, — сказал Диморра, — еще я хочу тебя!

Френки посмотрел на него, не уверенный, что понял его правильно.

Диморра наклонился к нему.

— Френки, я присутствовал вместе с твоим отцом в больнице, когда ты родился, — он положил руку на колени Френки. — У меня нет сына, а мне уже немало лет. Я сказал, что ты еще не готов стать Доном, но ты будешь готов к этому. И если ты научишься у меня, наберешься опыта, ты унаследуешь от меня организацию.

Он посмотрел на членов собрания.

— Вы слышали, что я сказал и вы свидетели.

Он снова посмотрел на Френки и ждал. Это дало время Френки прийти в себя от удивления. Он заговорил медленно и тепло:

— Если будет так, то я могу согласиться. Я это знаю лучше, чем кто-либо в городе.

Глаза Диморра оценивающе смотрели на него.

— Готов поддержать своими деньгами? — спросил Диморра.

Ответ Френки был быстр:

— Если получу прибыль.

— С определенным процентом мне.

— Конечно.

Диморра улыбнулся, а потом встал, подошел к Френки, взял его голову в свои руки и поцеловал.

Никто не двигался. Все казались счастливыми, за исключением Счетовода, который смотрел настороженно.

— Анжело, — сказал Счетовод. — Если ты берешь Френки, то я беру Вито, я нуждаюсь в нем.

Вито Риккобоне возразил:

— Подождите минутку, я хочу быть с Френки.

Диморра посмотрел на него и покачал головой:

— Нет, Орландо прав. Пока Джимми Бруно в тюрьме, он будет нуждаться в опытном человеке.

Счетовод решил, что заполучил лучшего человека и торопился закрепить свой успех.

— Мы должны разделить прибыль от продажи героина, так как согласовали, что Вито перейдет к Бруно.

Анжело снова сел. Он мягко посмотрел на Счетовода.

— Хорошо, — сказал он, — разделим все по-честному.

Они работали долго. Спорили, взвешивали и уравнивали отдельные части организации Регалбуто, чтобы ни одна семья не имела преимуществ.

Было три часа утра, когда они все закончили. Они уже собрались прощаться, обнадеженные, что все будет хорошо.

И тут Френки вскочил на ноги. Спокойная сила его голоса привлекла всеобщее внимание.

Он посмотрел на Анжело.

— Дон Анжело! Четыре человека пытались перехватить последнюю партию героина, закупленную моим отцом. Они ждали в том месте, где мы производили обмен с импортерами. Место было известно немногим. И это значит, что информатором был кто-то близкий к моему отцу.

Френки достал листок бумаги из кармана.

— Здесь имена четырех бандитов и имя человека, которому они подчинялись.

Диморра взял листок из его рук и молча прочел имена, написанные на нем. Их было пять.

Председатель молча заерзал на своем стуле.

— Что заставляет вас рассматривать это дело здесь?

Диморра посмотрел на него. Его лицо было мрачным.

— Потому, что эти люди подчинялись Дону другого города. — Он помолчал. — Вашего города.

Он повернул голову к другому представителю Нью-Йорка, Дону Мариано Россальто.

— Известны ли вам эти имена? — спросил он, протягивая листок бумаги.

Лицо Россальто стало бледным. Диморра изучал его, понимая, что шок, который он испытывал, происходит от того, что он не ждал таких откровенных слов Френки.

Россальто держал себя в руках, когда смотрел на листок бумаги. Он прочел четыре имени, написанных над его собственным. Он смотрел дольше, чем это требовалось. Когда он поднял глаза, в них была боль.

— Я ничего не знаю о том, что они делали на вашей территории. Клянусь жизнью своей матери.

— Эти люди принадлежали к вашей фамилии? — спросил Диморра.

Россальто мрачно кивнул.

— Они из части Джузеппе Спада.

— Были, — сказал Френки, — они мертвые.

Россальто не смотрел на него. Его глаза встретились с глазами Диморра. Оба Дона были расстроены.

— Спада был моей правой рукой в течение десяти лет, — сказал Россальто.

— Важно узнать имя человека, который информировал его. Я не хочу иметь у себя или у Бруно предателя, — мягко сказал Диморра.

Россальто посмотрел на другие лица. На некоторых из них было написано недоумение. Он вздохнул и снова посмотрел на Диморра.

— Я позвоню по телефону, Спада будет здесь завтра после полудня.

Анжело Диморра встал.

— Спасибо, — сказал он, затем повернулся и вышел.

Френки Регалбуто вышел за ним…

Девушка, забравшаяся на вышку для ныряния, была почти обнаженной. Винсент Фарго наблюдал за узким зеленым бикини, едва прикрывающим ее стройное, бесстыдно изогнутое тело. Ее лицо было закрыто рыжими волосами, глаза были такими же зелеными, как бикини. Она была очень молода.

Винсент изучал ее скорее абстрактно, как осматривал бы новый спортивный автомобиль. Он женился в восемнадцать лет и никогда не глупил после этого. Его жена, маленькое странное создание, была для него более чем достаточной. А когда появились дети, они добавили еще один повод, чтобы быть дома. Когда он уходит, то уходит только по делам. Он гордился тем, что делал свою работу профессионально, но удовольствие он находил в кругу семьи.

Тем не менее, он отдавал себе отчет — красивая девушка или нет, а эта была очень привлекательна.

Ее имя было Руби Дани и она знала себе цену. Это было видно по тому, как она двигалась и держала себя.

Вышка покачивалась, когда она прохаживалась по ее краю, с каждым шагом заставляя соски ее юных грудей покачиваться. Она смотрела на Френки Регалбуто, плескавшегося на середине пруда.

— Иди сюда, не глупи! — позвал ее Френки. — Вода теплая и приятная.

— Лжец! — ответила она, но выпрямилась и прыгнула в воду с грацией профессиональной прыгуньи.

Винсент Фарго прошел в тень дерева. Он ненавидел климат Невады. Он был чересчур толстым, чтобы переносить эту жару. Ему было тяжело дышать и даже темные стекла очков не защищали глаза от палящих лучей солнца.

Руби Дани вынырнула на поверхность воды рядом с Френки, ее темно-рыжие волосы блестели от воды, рот был открыт и ловил воздух. Френки взял ее лицо в руки и поцеловал. Она засмеялась и обхватив руками его шею, повисла на нем.

«Точно пара детей», — подумал Винсент и улыбнулся.

Смеясь, они начали брызгать водой друг на друга. Наконец Френки выбрался из воды и подошел к Винсу.

— Сколько сейчас времени, Винс?

— Два часа. Самолет приземлится через два часа. Мы должны встретить его, ты и я.

— О'кей. Дон встал?

Винс кивнул.

— Завтракает в своей комнате. — Он посмотрел на Руби, выходившую из воды. — Красивая девушка. Да, она красива.

Руби направилась к ним. Она остановилась, заметив, что они разговаривают. Она стояла, наблюдая за ними.

— Какая жара! Где ты будешь через полтора часа?

— Если меня не будет в кофейной лавке, то я буду за столом.

— Хорошо, я заеду за тобой, когда будет время. — Френки повернулся и быстро пошел в отель, где был кондиционированный воздух…

— Почему ты хочешь, чтобы я встретил девушку? — спросил Диморра Френки. — Хочешь произвести на нее впечатление?

Они находились в номере Диморра. Это был лучший номер в отеле, что было вполне естественно, ибо он был хозяином отеля. У него была доля и в других отелях города, но этот был самым большим. Здесь Диморра чувствовал себя как дома.

Френки взглянул на телохранителя Джо Люсси, сидевшего в кресле у окна и просматривающего журнал. Джо был хорош тем, что никогда не подслушивал.

— Ну, это только отчасти, — согласился Френки, — ты присмотрись, она очень приятная девушка. Тебе понравится встречаться с ней.

— Что же она делает с тобой?

Френки поморщился.

— Порой я удивляюсь себе. Все, что я знаю, так это то, что она держит меня на крючке.

— Я удивился, когда узнал, что ты привез ее сюда. В Вегасе можно найти, с кем лечь в постель.

Френки смотрел смущенно.

— Хочешь смеяться? Это единственная девушка, которая не была со мной в постели. Я пытался, естественно, но…

— Над этим не хочется смеяться. Это звучит серьезно.

— Должно быть, ты прав. Я даже начинаю думать о женитьбе.

Диморра мягко рассмеялся.

— Ты не должен сердиться Френки. Женитьба — естественный акт, ты знаешь, и тебе уже пора думать об этом. — Он задумчиво посмотрел на Френки. — Руби Дани, это вымышленное имя?

— Нет, это ее настоящее имя.

— Это нехорошо. Если ты действительно думаешь о женитьбе, Френки, то ты должен найти красивую итальянскую девушку. Их здесь много.

— Ни одна не действует на меня так, как Руби.

— Это не имеет значения. Может быть это и неприятно слышать, но это правда.

Френки пытался быть дипломатичным:

— Хорошо, ты из Италии и поэтому для тебя вполне естественно чувствовать так. Но я родился здесь. Я американец и она тоже.

Диморра кивнул.

— Это так. Но вы смешаете итальянское и ирландское. Поверь мне, женитьба это женитьба и жениться нужно на итальянке. Только с ней можно пройти весь путь.

— Но я не могу помешать своим чувствам.

Диморра некоторое время изучал его, а потом поставил чашку с кофе. Он достал спортивный голубой свитер, который отлично подчеркивал его фигуру и показал на дверь.

— Пойдем. Я думаю, мне она понравится.

Втроем они сидели в изолированном кабинете бара отеля: Диморра, Френки, Руби. Джо сидел за ближайшим столиком, потягивая кофе и наблюдая за входом, готовый уничтожить любого. Джо знал, что его не взяли бы сюда, если бы не было опасно. Но Вегас был безопасный город. Каждый, кто доставлял неприятности, автоматически противопоставлял себя всей организации мафии.

Руби обнаружила, что ей приятно присутствие Диморра. Дело было не в том, что он оказался более привлекательным, чем она ожидала. Он излучал спокойную уверенность человека, которому подчинен окружающий мир. Это была сила и власть, которую она не чувствовала ни в ком другом. Но была еще и доброта в его глазах и голосе. Она знала его репутацию и не ожидала встретить в нем такой теплоты.

— Послушайте, — сказала она, — не ругайте Френки за то, что он привел меня к вам. Это я уговорила его, так что это моя вина.

— Почему?

Руби решила быть откровенной.

— Я хочу записаться на пластинку, и я считала, что если скажу в компании, что знаю вас, то это мне поможет.

— Возможно. — Диморра понравилась ее честность.

— Я попытаюсь помочь вам, но я могу устроить вас только в пару клубов, причем не первоклассных и только.

— Эти клубы не подходят для певицы. — Она посмотрела на Диморра. — Вы можете мне помочь, поэтому я и попросила Френки привести меня сюда, когда он сказал, что поедет в Вегас на несколько дней отдохнуть.

— Вы девушка с претензиями, — сказал Диморра.

— Я хочу успеха, я хочу быть знаменитой.

— Ваша семья согласна с такой карьерой?

— У меня нет семьи. Моя мать умерла три года назад.

— Прошу прощения. — Диморра с симпатией посмотрел на нее. — А ваш отец?

— У меня нет отца. Я никогда не знала, кто он.

Что-то в ее глазах и голосе задело сердце Диморра.

— А вы хорошая певица?

Френки ответил за нее:

— Прекрасная. Настоящий голос.

Диморра посмотрел на Френки, а потом на нее, ожидая.

— Я думаю, что да, хорошая, — она сказала это спокойно.

Диморра хотел что-то сказать, но передумал. Он смотрел на дверь. Френки посмотрел в том же направлении и узнал Винсенто Фарго, кивающего ему. Он встал, глядя на Руби.

— Извини, милая, у меня небольшое дело на пару часов, — он посмотрел на Диморра.

— Действуй, Френки, — сказал тот. — И не беспокойся, я позабочусь о твоей маленькой подружке.

— Спасибо.

Когда Френки и Винс Фарго ушли, Руби повернулась к Диморра.

— У меня есть пара пластинок с моими записями. Они не лучшего качества, но если вы хотите знать, как я…

— В моем номере есть проигрыватель, — сказал он, помогая ей встать…

Кадиллак с кондиционером мчался по дороге через пустыню. Лас-Вегас остался позади более чем в десяти милях. Не было видно ни машин, ни домов, вообще никаких следов жизни.

Дон Мариано Россальто сидел на переднем сиденье, рядом со своим сыном, который управлял машиной. Джузеппе Спада сидел сзади, между Винсом Фарго и Френки Регалбуто. Спада был небольшого роста, лет пятидесяти. Несмотря на то, что в машине было прохладно, его лицо было красным от жары. А его дрожащие руки лежали на коленях.

Он жил в страхе с того момента, как четыре человека, посланные им, не вернулись. Он не мог спать, ожидая известий о провале. Но когда прошло несколько дней и ничего не случилось, он начал надеяться. Когда Дон Россальто позвонил из Вегаса, сказав, что он в беде и нуждается в помощи, Спада еще больше убедился, что попытка захвата наркотиков прошла мимо него.

Когда он увидел, кто находится в машине, ожидая его, он понял, что может считать себя мертвым.

— Дон Мариано, — молил он. — Я клянусь вам, что непричастен к этому. Это были мои люди, но они действовали по своей собственной инициативе. Я ничего не знал об этом. Клянусь вам!

Россальто не отвечал. Он даже не повернул головы в его сторону.

Спада попытался снова. Его голос дрожал и слабел:

— Я предан вам столько лет! Я спас вам жизнь двенадцать лет тому назад. Вспомните!

— Я помню, — сказал Россальто, все еще не поворачивая головы.

Младший Россальто свернул на заброшенную тропинку. Машина остановилась между двумя невысокими песчаными холмами. Френки открыл дверь со своей стороны и вышел, достав оружие из кармана.

Винс приказал:

— Спада, выходи!

Тот схватился за пиджак Россальто:

— Пожалуйста, послушайте меня!

Россальто повернулся и взглянул на своего старого друга. Его лицо было мрачным.

— Ты будешь мертв, Джузеппе. Скажи им то, что они хотят узнать. Скажи им, кто предатель и тогда ты умрешь быстро и без боли, как должен умирать человек.

— Но я ничего не делал, — простонал Спада.

Вытаскивая его из машины, Винс схватил его за ухо, Френки схватил его за рубашку свободной рукой и оттащил на песок. Сын Россальто тоже подошел к ним.

— Закройте эти проклятые двери, — закричал Россальто. — Я не переношу эту жару.

Сын закрыл дверь машины. Россальто остался в машине и закурил сигарету. Вне машины жара от палящего солнца душила людей.

Сын Россальто открыл багажник. Винс достал оттуда бейсбольную биту. Когда Спада увидел это, он вскочил на ноги и попытался бежать, но Френки ударил его рукояткой револьвера, отбросив назад к Винсу. Винс поднял биту и сильно ударил Спада. Тот завыл, как животное, и упал на песок.

— Кто нас предал? — спросил Винс.

Спада только простонал.

Винс снова поднял биту и ударил Спада между ног. Френки услышал звук ломающихся костей.

В этом было преимущество Лас-Вегаса. Не нужно было искать место, где можно было бы сделать все, не привлекая внимания. За милю не было слышно криков, подобных этим.

— Скажи им, — посоветовал Спада сын Россальто. — Скажи им и все будет кончено.

Спада как будто не слышал.

Винсент Фарго снова начал наносить удары. В машине Россальто курил сигареты и смотрел в ветровое стекло. Его лицо было непроницаемым…

Анжело Диморра сидел в гостиной своего номера, слушая последнюю пластинку Руби через стереофонический проигрыватель. Руби стояла у стены, слушая себя и наблюдая за ним. Когда кончилась пластинка, он поднял голову и продолжал сидеть без движения, потом посмотрел на нее.

— Мне нравится твой голос.

— Спасибо, — она колебалась, — но знаете ли вы достаточно о пении, чтобы судить?

Диморра улыбнулся ей.

— Разумеется. Я итальянец, не так ли? Я не профессионал, конечно, но я знаю некоторых профессионалов. Хочешь, они послушают тебя?

— Я буду очень благодарна, но предупреждаю, что техническое состояние этих пластинок очень плохое.

Он кивнул и достал из бара два бокала.

— Я скажу им это. Что ты будешь пить?

Она начала отказываться.

— Еще рано… А почему бы и нет? Немного скотча с водой.

Она села в одно из кожаных кресел, ожидая, когда он приготовит напиток.

— Вы знаете, мистер Диморра, я действительно благодарна за ваше беспокойство обо мне. Я знаю, как вы заняты.

Он посмотрел на нее. В его взгляде было что-то, что она сразу поняла.

— Ты не должна называть меня мистером Диморра. Я пожилой человек, но все же попытайся называть меня Анжело.

Она мягко сказала:

— Анжело…

— Это лучше. Теперь расскажи о себе.

— О, вы хотите знать мою биографию?

— Почему бы и нет?

— Потому, что некоторые ее страницы не очень счастливы. Порой я плачу, вспоминая об этом. Вам не будет неприятно, если я вдруг заплачу на вашем плече?

— Ты будешь удивлена, сказал он, — когда узнаешь, как много людей плакало на моем плече…

Было уже темно, когда Люсси привез Анжело Диморра в аэропорт. Диморра не любил обсуждать важные дела в отеле. Агенты ФБР наводнили Лас-Вегас и заполнили комнаты новыми штучками, которые не всегда удавалось отыскать.

«Кадиллак» ждал в стороне от входа в аэропорт. Люсси остановился рядом с ним. Френки и Винс вышли из машины и сели на заднее сиденье в машину к Диморра, а «кадиллак» сразу же уехал.

Диморра повернулся к ним.

— Спада раскололся?

Винс кивнул.

— Это было легко в этих песках.

— Это был Лонго Верда, — сказал Френки, — он сказал Спада, где ждать нас с героином. Я не могу в это поверить. Он был для меня как дядя.

Диморра кивнул.

— Это бывает, но ты прав, он был хорошим человеком. — Диморра вздохнул. — О'кей, теперь все проще. Все должны знать, что предатели не уходят безнаказанными.

— Хотите, я пойду с Френки? — спросил Винс.

— Нет. Твой брат поможет Френки в этом. Ты поедешь со мной через пару дней.

Диморра посмотрел на часы, а потом на Френки.

— Через пятнадцать минут самолет летит домой. Я хочу, чтобы ты закончил дело быстро.

— Я хотел бы позвонить Руби и…

— Нет времени, — перебил его Диморра. — Пойдем к самолету. Я объясню, почему тебе надо срочно лететь. Она сможет приехать со мной, когда я буду возвращаться.

— Это не обязательно. Просто, отправьте ее утром самолетом.

— Нет. Я вызвал человека из музыкальной компаний Лос-Анджелеса, чтобы он послушал ее пение.

Френки удивленно посмотрел на него.

— Это прекрасно. Я у вас в долгу.

— Все о'кей, — сказал Диморра, — не беспокойся об этом…

Позже они оба поняли, что происходит между ними и что произойдет этой ночью.

Они обедали в маленьком полутемном ресторане отеля. Их столик был в углу. Три ближайших к ним стола были свободны. Метрдотель объяснил, что столики заказаны.

Джо Люсси обедал за тем же столиком, но Руби забыла о его присутствии. Он имел странную способность: быть здесь, но одновременно и не быть.

Руби говорила много. Она никогда не говорила так легко и свободно. Диморра умел направлять ее ум на новые темы. Ей был приятен его интерес к ней.

— Из вас мог бы выйти отличный репортер, — сказала она ему, — вы знаете, как задавать вопросы.

Диморра улыбнулся.

Раза два в течение обеда к столику подходили люди. Они были так известны, что метрдотель даже не пытался задержать их. Один был известным актером телевидения, а другой был известным художником. Оба подходили только для того, чтобы выразить свое уважение, так как она была с ним, то уважение распространялось и на нее.

Они пили кофе после обеда, когда к их столу подошел Луис Орландо. Руби не знала, кто он такой. Он внимательно оглядел ее, а затем посмотрел на Диморра.

— Очень приятно. Красивая девушка.

— Она подруга Френки, — без улыбки сказал Диморра.

— О! — улыбнулся ей Счетовод.

Ей не понравилась его улыбка. В ней было что-то грязное.

— В чем дело, Луис? — Диморра был нетерпелив.

— Я хотел поговорить с вами. Это не займет у вас много времени.

Диморра кивнул.

— Хорошо, мы прогуляемся. — Он посмотрел на Руби. — Прошу прощения, это по делу.

— Все в порядке, — ответила она. — А я пойду в казино и немного поиграю.

— Ты любишь играть?

— Это весело. И только на двадцать долларов. — Она засмеялась. — Это не разорит меня.

— Во что ты играешь?

— Обычно в двадцать одно.

Диморра кивнул.

— Это приятная женская игра. Мне только не нравится видеть женщину, играющую в рулетку. Она перестает быть женщиной.

Он вынул банкнот из кармана и протянул ей.

— Не будь там долго. Помни, ты хотела быть свежей и приятной, когда встретишься завтра с парнем из музыкальной компании.

Она посмотрела на банкноту. Это была стодолларовая купюра. Она попыталась ее вернуть.

— У меня есть деньги.

Он игнорировал ее протест и встал из-за стола.

— Спасибо за компанию. Мне не нравится обедать в одиночку.

— Мне приятно быть с вами, — сказала Руби, — мне это очень нравится.

За карточным столом ей везло, но она продолжала быть осторожной, увеличивая ставку после выигрыша. После проигрыша она всегда возвращалась к своей обычной ставке.

Было одиннадцать часов и она пошла к себе в комнату, чтобы поспать. Но обнаружила, что не может уснуть. Частично это было из-за волнения перед встречей с представителем из музыкальной фирмы, но было и другое…

Она стала думать об Анжело Диморра и о том, что она почувствовала, когда была с ним. Волнение, которого она раньше не знала, возникло в ней, заставило ее дышать быстрее.

Руби взглянула на часы. Было немногим больше полуночи. Она встала и быстро оделась. Ее пальцы дрожали. Она отбросила мысль о телефонном звонке.

В ванной она быстро причесалась и взяв ключ от номера и двести долларов, на лифте поднялась на последний этаж.

Около его двери она немного поколебалась. Вдруг дверь открыл Люсси с револьвером в руке… Он посмотрел на нее без удивления.

Люсси проводил ее, не спрашивая предварительного разрешения Диморра.

Дон Анжело был один, а девушка была очень красива. Дон должен был решить, что делать дальше.

— Он здесь, смотрит телевизор, — Люсси повернулся и направился в свою комнату, закрыв дверь.

Диморра, одетый в голубой халат, сидел на диване в гостиной с голыми ногами у кофейного столика. Он смотрел старый вестерн по телевизору. Увидев ее, он выразил удивление.

— В такой час надо спать, — назидательно сказал он, как ребенку.

— Я не могу уснуть. — Она села и положила на столик сто долларов. — Я была удачлива и удвоила ваши деньги.

— И все же остановились? Выдержанная девушка. — Он улыбнулся ей. — Хотите, я дам вам хорошее снотворное? А утром вы проснетесь хорошо отдохнувшей.

Она удивленно посмотрела на него.

— Я вам не нравлюсь?

— Да. — Он колебался недолго.

Ее смех был горьким.

— Вы даже не пытаетесь смягчить отказ.

— Вы подруга Френки.

— Нет, просто товарищ. Он не вызывает во мне чувства которые… я испытываю к вам.

— Это очень приятно, — спокойно сказал он, — но я человек не такого типа, который охотится за девушками.

— Я знаю это. — Она глубоко вздохнула. — Это я охочусь за вами.

Она положила ключ от комнаты на банкноты и спросила:

— Могу ли я воспользоваться ненадолго вашей ванной?

Диморра кивнул, указав на дверь. Когда она вошла туда, он снова стал смотреть телевизор. Ему нравились вестерны, но этот он смотрел не долго.

Он увидел Руби и почувствовал, что волнение, которое она вызывает, не похоже на то, что вызывали другие девушки. Он попытался проанализировать разницу.

Он знал, что Руби действительно нуждается в нем, и удивился, почему колеблется принять ее решение. Он не думал, что это связано с Френки. Она не будет его женой. Она его подруга, а это разные вещи. Если мужчина не может удержать возле себя девушку, то это его вина.

Диморра решил, что не будет причинять ей боль.

Вестерн прервался рекламой. Руби не возвращалась.

Диморра поднялся и пошел посмотреть. Как он и ожидал, в ванной ее не оказалось. Он прошел в спальню.

Она была в постели. Ее туфли стояли на полу, одежда лежала на стуле. Ее глаза следили за ним наполовину испуганно, наполовину виновато.

Он медленно подошел к кровати. Ее глаза продолжали следить за его лицом, в то время, как она опускала простыню ниже груди.

Ее груди были полнее, чем он предполагал, а маленькие соски вызывали желание.

— Пожалуйста… — ее голос был просительным. — Пожалуйста…

Он сел на кровать и взял ее грудь в руки. Она была тяжелая и твердая.

Руби обхватила его шею обнаженными руками. Она была сильнее, чем казалась. Ее рот нашел рот Диморра. Она стонала, когда он овладел ею. Стонала и даже бесконтрольно закричала в момент экстаза.

Потом она плотно прижалась к нему, все ее тело дрожало, а лицо было в слезах.

— Не надо, — прошептал он, пальцами вытирая ей слезы.

— Этого никогда не было прежде, — плакала она. — Никогда… Я думала, что я холодная…

Гордость и тепло охватили его. Он ласково гладил ее. Через минуту она уже спала на его руке.

Он лег, глядя на нее. Раньше он всегда чувствовал себя усталым и сонным, и никогда не чувствовал себя таким сильным и живым. Он знал, что должен реагировать на все это, как старый человек, но не чувствовал этого. Он вспомнил мысли, которые беспокоили его во время похорон Паоло Регалбуто. Мысли, что ему осталось не так много лет, и что эти годы должны быть приятными для него.

Удовольствие ни от жены, конечно, и не от дочерей, которые могут доставлять одни неприятности. А сына у него нет, чтобы передать ему дело.

Но сейчас, лежа в постели с девушкой, понял, что он еще мужчина, что он может еще иметь сына. Есть еще время. Направление его мыслей испугало его. Он освободился от руки Руби. Она не проснулась. Диморра прошел в ванную, взял полотенце. Вытираясь, смотрел на себя в зеркало и был удовлетворен своим видом. Он выглядел лет на пятнадцать моложе.

Руби лежала на животе, когда он вернулся из ванной. Он стоял и смотрел на нее. Красивая спина и красивый изгиб ног. Желание снова проснулось в нем и это удивило его. Уже давно он не желал этого более одного раза за ночь.

Он провел рукой по ee ягодицам. Глаза ее открылись.

Она подняла голову с подушки и посмотрела на него через плечо.

— Еще… — прошептала она сонно. — Пожалуйста, сэр, я хочу еще. — Она попыталась приподняться, но его нажим на ягодицы усилился. Она, задыхаясь, перевернулась.

Ее губы покусывали его грудь, ее язык шевелился.

— Не надо, — прошептал он, поворачивая ее лицо к себе.

— Но я хочу, — простонала она. — Я так сильно люблю тебя.

Он перевернул ее на спину и набросился на нее.

Старым человеком он себя не чувствовал. Он понял, что никогда в жизни не чувствовал себя таким сильным.

Лонго Верда чувствовал усталость, когда вышел из здания. Он не хотел делать этого, но он нуждался в деньгах. Теперь он их имел, но еще не достаточно. Ему нужно было больше денег. Неудачи в игре сильно отразились на его состоянии и он жаждал восстановить его.

Если бы не это, он никогда бы не сделал того, что сделал в Нью-Йорке со Спада. Это была прогулка по краю собственной могилы.

Было темно, когда он вышел из здания. Улица была пуста, за исключением «бьюика», стоявшего на обочине. Он остановился, когда увидел, кто сидел в машине. За рулем сидел Френки Регалбуто, а рядом с ним сидел Тони Фарго. Лонго подавил желание бежать. Если они знают, он конченный человек. Если же они не знают, то это вызовет подозрения.

Он заставил себя подойти к машине и улыбнуться.

— Привет, Тони. Как дела, Френки?

— Сожалею, Арнольдо, — сказал Тони и вынул короткоствольный револьвер.

Верда непрерывно смотрел на темное отверстие револьвера. Услышал ужасно громкий звук выстрела. Его тело упало на тротуар, а голова свесилась в канаву.

Тони вышел из машины, вставил револьвер в его ухо, выстрелил еще раз, а потом сел в машину и закрыл дверцу. Френки быстро включил мотор…

Самолет из Рима развернулся над океаном и вывернул к нью-йоркскому аэропорту имени Кеннеди. Френки Регалбуто отстегнул привязной ремень, когда погасло табло и закурил сигарету. В первом классе самолета кроме него было три пассажира: пожилые люди. Это был долгий и скучный полет, но Френки об этом не думал. У него было достаточно дум и без этого.

Большая часть их была приятна. За пять недель, прошедших со дня смерти отца, Френки значительно возмужал. Он мог действовать наравне со всеми, и все это чувствовали. Последние три недели в Европе дали ему основание считать, что он действовал как опытный мужчина, а не мальчишка.

Когда было собрание в Вегасе, его желание возглавить семью Регалбуто было не особенно глубоким. Он сам понимал даже лучше других, что не имел для этого нужного веса. Но в то время, когда он поднялся на борт самолета для возвращения в Америку, он знал, что приобретет этот вес через год, а может и раньше.

Анжело Диморра предложил ему эту поездку вскоре после возвращения из Вегаса. Это имело смысл. Как говорил Диморра, Френки брал в свои руки дело с наркотиками, узнавал главных людей, обеспечивающих их приобретение и доставку.

Единственное несогласие у них было по поводу того, что делать во время поездки. Френки был недоволен тем, что ему предлагалось только установить контакт.

— Раз уж я буду там, я должен договориться о новой доставке героина. Последней партии хватит ненадолго, она быстро разойдется.

Диморра покачал головой.

— Нет. Вначале наладь контакты, посмотри, как идут дела, а когда ты вернешься, мы поговорим обо всем и решим.

Они поссорились, но не надолго. Френки был уверен, что Диморра хочет испытать его рассудительность, прежде чем поручить ему настоящее дело. Френки имел собственные замыслы.

Он знал, что сейчас он не тот человек, каким был до смерти отца. Может Диморра этого еще не знает, но он это узнает. Когда он покидал Америку, он имел достаточно денег, чтобы оплатить пятьдесят килограммов героина. Это были собственные деньги Френки.

Френки не думал, что долго сохранит секрет. Он даже не пытался сделать это. Когда он вернется, он расскажет об этом Диморра и продаст ему наркотик. Когда дело будет закончено, будет глупо со стороны Диморра отказываться от героина. Сначала Диморра, может быть, рассердится, но он был уверен, что старый Дон оценит его инициативу.

Он долетел до Парижа и поездом приехал в Канны. Здесь он поселился в отеле, позагорал пару дней, развлекаясь с французскими проститутками, играя роль человека, находящегося в отпуске. Затем он нанял машину и поехал в Марсель, посматривая назад, нет ли слежки.

В Марселе он встретился с двумя людьми, владеющими лабораторией по приготовлению героина. Он достиг с ними договоренности. Но он не торопился искать корсиканцев для перевозки. Он имел свои мысли по поводу транспортировки.

Из Марселя он полетел в Стамбул и вступил в контакт с турецким чиновником, ведающим опиумными фермами. Следующая остановка была в Дамаске. Сирийский пограничник за плату, оправдывающую риск, согласился пропустить контрабандистов из Турции. В Бейруте Френки договорился с арабом спрятать партию героина, пока за ней не придут.

Затем он полетел в Рим. Два первых дня он играл роль туриста. В первый же вечер он познакомился с молоденькой римлянкой. Она работала на телефонной станции. Первые две ночи он заезжал за девушкой на машине и привозил ее в отель, а утром увозил обратно. На третью ночь, когда он был уверен, что его не преследуют, он отвез ее домой и поехал в порт, где имел беседу с капитаном шхуны. По команде Френки он должен будет доставить опиум из Бейрута в секретную лабораторию в Марселе. Потом Френки поехал в Геную и встретился со старым другом отца. Этот человек устал от Нью-Йорка и войн между шайками гангстеров. Он взял свою долю и вернулся в Италию, женился на шестнадцатилетней девушке и поместил свои деньги в надежные бумаги.

Он выслушал соображения Френки и улыбнулся:

— Точно, как твой отец. Хитро и уверенно.

Ради прежней дружбы и за хорошую плату он согласился выполнить два последних этапа. Первый этап прост — доставить героин из лаборатории в Геную. Турист с нанятой машиной. Второй этап тоже прост. У побережья американская пара, проводящая год за границей, сняла у него домик. Они должны вернуться в Балтимор через месяц. Когда их машина будет грузиться на теплоход в Генуе, они даже не будут подозревать, что в машине, в тайнике, находятся специальные цилиндры с героином. Когда теплоход прибудет в Балтимор, Френки останется только изъять героин.

Френки вернулся в Рим и следующим самолетом вылетел в Нью-Йорк. Он имел все основания быть довольным собой. Была только одна неприятная мысль. Руби Дани.

Он потерял ее. Находясь так долго и далеко от нее, он понял, что она глубоко задела его чувства. Может быть, его неудовлетворенное желание заставило его так долго думать о ней. В жизни он встречался со множеством женщин, начиная с четырнадцати лет. В этом не было ничего плохого. Это было приятно и продолжало оставаться приятным, но Руби была чем-то серьезным. Именно поэтому он и не делал настойчивых попыток уложить ее в свою постель.

Она была женщиной такого типа, на которых женятся, и он был готов жениться. То, что она не итальянка, не имело значения. Он хотел только ее.

Она была ласкова с ним после Вегаса, но с ней было нелегко. Он считал, что это было нервное напряжение после встречи с представителями музыкальной фирмы, которую устроил Диморра. Ей обещали встречу с главой компании в Нью-Йорке. Если она понравится, фирма выпустит ее пластинки с песнями, а если она провалится, то ей будет хуже, чем раньше.

Френки было безразлично, станет она звездой, или нет. Но он понимал, как много это значит для нее.

Другое дело с письмами. Она обещала писать ему в Рим, но писем не было. Он пытался ей позвонить, но ее не было дома.

Загорелся сигнал не курить и стюардесса объявила, что они начинают посадку. Френки погасил сигарету и откинулся в своем кресле. Он сказал себе, что беспокоиться нечего. Она могла быть занята своей первой пластинкой и ей было не до писем.

Френки обнаружил, что улыбается, думая о ней и что скоро будет с ней. Он даже не будет покидать аэропорта чтобы посмотреть Нью-Йорк Он сразу же вылетит домой к Руби.

Он проходил через таможню, когда услышал объявление по радио, которое просило подойти его к справочному бюро.

Торопясь, он протиснулся через толпу пассажиров к справочному бюро. Казалось, за ним никто не следил.

Девушка из справочного бюро приятно улыбнулась ему.

— Здесь для вас письмо, — она нашла конверт и подала ему.

Повернувшись спиной к окошку, он быстро осмотрелся прежде чем открыть конверт. В нем был листок бумаги. Это была записка без подписи, напечатанная на машинке «Если ты еще интересуешься Руби Дани, то она в Нью-Йорке 26-я Восточная улица, 15, квартира 7-д. Она там живет с мужчиной».

Дрожащими руками Френки открыл маленький конверт. В нем был ключ.

Это было новое здание с фонтаном и садом. Он смотрел на дом. Он не думал. Его мозг был как замороженный. Он прошел мимо швейцара в униформе, вошел в лифт и поднялся на седьмой этаж.

В конце покрытого ковром холла была дверь с табличкой 7-д. Под кнопкой звонка была табличка с именем Руби Дани.

Френки нажал кнопку звонка. Ответа не было. Он ждал. Потом вынул ключ из кармана. Ключ к двери подошел. Войдя в маленький коридор, он закрыл дверь и огляделся.

Стены были белыми, ковры голубыми, а мебель, в основном, из скандинавского дерева. На стене висела абстрактная картина, которая раньше висела у нее в доме. Она сама ее нарисовала. На ковре стояла пара мужских домашних туфель.

Одна из стен спальни была оборудована шкафом для одежды. Френки открыл его. В основном, одежда была женская, но здесь были и мужские спортивные куртки, пижама, мужской халат, две пары туфель.

Он прошел в ванную. Среди туалетных принадлежностей Руби лежала электрическая бритва. Быстро пройдя на кухню, он нашел бутылку скотча и начал пить прямо из горлышка.

Была уже ночь, когда Руби вернулась в свою новую квартиру. Она сделала несколько шагов и замерла. Ее руки прикрыли рот, чтобы сдержать крик.

Новая кушетка была разрезана ножом, ее абстрактная картина лежала на полу, а столик был перевернут.

Френки сидел в кресле, глядя на нее. Руби потребовалось время, чтобы заговорить:

— Боже мой, Френки… — ее голос дрожал.

Прошло порядочно времени, прежде чем он заговорил:

— Ты переехала в Нью-Йорк. Я не знал.

— Я заключила контракт и мне показалось, что лучше… Я еще держу старую квартиру, но…

Он вскочил на ноги.

— Кто этот мужчина? — его голос был спокойным. Чересчур спокойным.

— Френки… послушай…

Она никогда не боялась его. Внезапно она почувствовала испуг.

Мать Френки Регалбуто, знавшая его всю жизнь, не узнала бы этого выражения его глаз…

Анжело Диморра жил в большом особняке в пригороде. Он чувствовал свою полную независимость. Местные и Федеральные полицейские были у него на содержании. За эти деньги они не перетруждались — они только предупреждали о нежелательных посетителях из полиции. Поместье было большое. Заросшая лесом территория, охраняемая боевиками семьи.

Диморра всегда чувствовал здесь себя комфортабельно. Когда он не работал, то любил купаться в озере, если было тепло, или сидеть, глядя на деревья, принадлежавшие ему.

Но Диморра не чувствовал прежнего удовольствия, находясь здесь. У него росло желание уехать в Нью-Йорк.

Когда он снял квартиру для Руби, он предполагал проводить с ней один день в неделю. Но скоро он обнаружил, что даже несколько дней вдали от нее снова делают его старым человеком. Он понял, что нуждается в ней также сильно, как и она в нем. Здесь не могло быть речи о женитьбе. Он не собирался разводиться с женой.

В этот вечер он имел основательную причину не покидать своего имения. Френки скоро должен быть здесь. Теперь, когда они закончили дело с поездкой Френки, они могли разобраться и в личных делах.

Как считал Диморра, у Френки не должно быть оснований для обиды. Руби в действительности не принадлежала ему. Она никогда не испытывала к нему чувств, которые он испытывал к ней. При всех обстоятельствах Руби имеет право любить другого человека, так же как другой человек имеет право давать ей то, чего не дал Френки.

Френки это может не понравиться, но он должен смириться с этим. Диморра считал, что всякие претензии с его стороны будут глупы.

Когда Френки не появился и не позвонил до шести часов вечера, Диморра начал беспокоиться. Джо Люсси позвонил в аэропорт и узнал, что самолет Френки приземлился четыре часа назад. Диморра трижды звонил на квартиру Руби, но там никто не отвечал.

Диморра торопливо просмотрел, что было намечено на сегодня. Вопрос о Джони Трески — единственным из мужей его дочерей, участвующем в деле. Джони был членом банды Фарго, когда женился на младшей дочери Диморра.

Как свадебный подарок, Диморра повысил его, но Джони не очень заботился о деньгах, жил очень роскошно, разбрасывая деньги, не думая о завтрашнем дне. Сейчас он просил помощи у тестя.

Диморра согласился, но прочел зятю целую лекцию. В ответ Джони сказал:

— Ты прав, но я нуждаюсь в деньгах.

Диморра кивнул.

— Мы оба об этом знаем. Хорошо, в последний раз. Сходи к Нэду Рилею. Скажи, что я велел дать тебе денег.

Джо Люсси отвез Диморра в аэропорт. Была полночь, когда машина довезла их из аэропорта в Манхеттен. Швейцар поторопился открыть ему дверь машины. Его лицо было невеселым.

— У меня плохие новости для вас, мистер Дани, — он не знал настоящего имени Диморра. — У вас неприятности. Ваша жена…

— Что отучилось?

— Она ранена. Кто-то ранил ее.

Диморра почувствовал, как будто ему за шиворот положили кусок льда.

— Кто? — прошептал он, уже зная ответ.

Швейцар покачал головой.

— Она сказала полицейским, что не знает его. Он был в маске.

Диморра оттолкнул его, чтобы пройти.

— Ее здесь нет. Ее увезли в больницу.

— В какую?

Швейцар сказал ему Диморра и Люсси снова сели в машину Диморра назвал адрес больницы.

— Получите десять долларов, если будете там через десять минут.

Руби находилась на шестом этаже больницы. Сиделка на этаже заглянула в свою книжку.

— Руби Дани? О, да. Доктор оставил указание, что родственников можно допустить только завтра.

— Я ее дядя, — сказал Диморра. — Где она?

— Палата С. Но только на несколько минут.

— Палата? Но что она делает в палате? Почему не в отдельной?

— Но она не в состоянии была сообщить свои финансовые возможности, когда ее привезли.

— Переведите ее в отдельную палату и сейчас же!

Сиделка посмотрела на него и не стала спорить.

— Да, сэр.

Она поднялась из-за стола и торопливо пошла по коридору, чтобы подготовить отдельную палату.

Диморра поспешил к палате С. Люсси последовал за ним.

Руби не спала, но находилась под воздействием лекарств. Ее лицо было почти бесцветным, глаза закрыты. Она дышала через открытый рот. Трех зубов не хватало.

Первое чувство, испытанное Диморра, было таким глубоким, что другой на его месте обязательно заплакал бы. Он тихо позвал:

— Руби!

Она осторожно повернула голову и посмотрела на него.

— Руби, кто это сделал?

Она провела языком по пересохшим губам. Ее голос был таким тихим, что он не понял.

Она повторила:

— Френки…

— Ты поправишься, я клянусь тебе. Лучшие доктора сделают твое лицо как новое. Я скоро вернусь. Тебя переведут в отдельную палату.

Он вышел в коридор. Когда Люсси подошел к нему, он сказал:

— Езжай домой. Найди Ральфа Негри и потом найдите Френки.

Люсси кивнул.

— Вы хотите убить его или нужно привезти его к вам?

— Я хочу, чтобы он был мертв, — холодно сказал Диморра. — Я не могу видеть его снова. Убейте его!..

Ральф Негри не был похож на Люсси. Он не имел физической силы Джо. Из них двоих Джо выглядел здоровяком, а Негри более слабым. Но он убил первого человека, когда ему было шестнадцать лет, и с тех пор специализировался на этом. Убийства он мог совершать револьвером или ножом. Он не мог действовать кулаками так, как Джо. Он был слишком слабым для этого. Его аптечка всегда была наполнена лекарствами. И в свои тридцать шесть лет он был совершенно лысый. Даже ночью он носил защитные очки.

Негри чувствовал, что слабость охватывает его сейчас, когда он сидел в машине вместе с Люсси, следя за домом Френки. Они следили с семи часов утра.

Начинало темнеть. Негри был рад этому. Дневной свет действовал ему на нервы. Пошарив в карманах, Негри достал две маленькие бутылочки. Он посмотрел на них и положил одну обратно в карман, а вторую открыл и взял таблетку, а потом, повертев, положил ее в рот.

Люсси с удивлением посмотрел на него.

— Чтобы не заснуть, — объяснил Негри, — тебе тоже не мешает принять одну.

— Я не могу принимать лекарство без воды, как ты.

— Тогда пойди в столовую и попроси стакан воды. Ты сможешь позвонить, пока будешь там.

Люсси кивнул, взял таблетку и вышел из машины. Негри смотрел, как он вошел в столовую. Потом он стал смотреть на дом Френки. Он думал о тех местах, где они подстерегали Френки в течение дня.

Люсси вернулся к машине.

— Никаких сведений о Френки? — спросил Негри.

— Нет.

— Диморра еще не вернулся?

— Нет. Я думаю, — сказал Люсси, — что мы ждем Френки всюду, кроме того места, где должны были ждать. Если Френки знает, что он в беде, то он побежал к своему дяде.

Так поедем туда. Люсси включил мотор и поехал к дому Вито Риккобоне.

В это время Луис Орландо находился в большой спальне мотеля «Старлит», резвясь с женой и новой проституткой, принятой на этой неделе.

Наружный неоновый свет загорелся ярче, когда на улице стало темнее. Машины подъезжали к стоянке мотеля чаще всего в ночное время. За рулем, как правило, сидели богатые мужчины. Их машины останавливались на стоянке на разное время, нередко на всю ночь.

Не надо было быть слишком умным полицейским, чтобы понять, что мотель «Старлит» является публичным домом, наиболее дорогим во всем городе.

Но мотель располагался в пригороде, где полицейские получали меньшую плату, чем в городе. И каждый понедельник местные капо получали дополнительную плату в мотеле.

Мотель «Старлит» состоял из трех современных зданий, объединенных галереями. Каменное здание было конторой. Большое содержало двадцать комнат, где жили и работали девушки. Жена Счетовода знала, как их набирать. Ее девушки были наиболее молодыми и красивыми проститутками в штате. А после короткого обучения под руководством Мари они становились наиболее обученными и способными на всякие извращения. Между двумя этими зданиями был дом Счетовода и его жены.

Счетовод сидел обнаженный в большом кожаном кресле и наблюдал за девушкой с медленно возрастающим вожделением. Ее имя было Эдит и ей было не более восемнадцати лет. У нее были естественные красивые волосы, маленькое девичье лицо и обнаженное тело. Она не была невинной, но выглядела немного испуганной, когда согнулась на руках и коленях посреди ковра. На ней не было ничего, кроме собачьего ошейника на шее.

Мари Орландо была тоже обнажена, за исключением высоких черных кожаных сапог и тяжелого черного ремня Ее лицо выглядело жестоким. Одной рукой она прикрепила поводок к ошейнику на шее девушки, а другой подняла хлыст и опустила его на тугие ягодицы Эдит. Девушка скривила рот, но не попыталась протестовать.

— Ползи, сука! — приказала Мари.

Натянув поводок, девушка начала ползти к ожидающему Орландо.

Зазвонил телефон. Счетовод посмотрел на него, наполовину занятый своими фантазиями. Мари остановила девушку поводком.

Счетовод встал и снял трубку.

— Что случилось? — проворчал он.

— Я извиняюсь, мистер Орландо, — сказал клерк из конторы. — Но мистер Риккобоне на проводе. Я сказал, что вы позвоните ему позже, но он сказал, что не может ждать.

Счетовод прикрыл трубку рукой и сказал девушке:

— Выйди!

Она поняла недостаточно быстро. Мари рванула за поводок, подняла ее за него. Эдит схватилась за ошейник, давивший ее. Мари открыла дверь и начала бить хлыстом по бедрам девушки.

— Прочь!

Девушка выскочила с ошейником и поводком, все еще обнаженная. Мари закрыла дверь. Счетовод убрал руку с трубки.

— Соедините меня с ним.

Мари прислонилась к двери, наблюдая за ним.

— Что случилось, Вито? — спросил счетовод.

Потом он долго слушал. Постепенно на его лице появилась улыбка.

Это сработало, как он и надеялся, когда оставлял пакет для Френки в аэропорту.

— Все в порядке, Вито, ты можешь привезти его сюда. Я хочу лично поговорить с ним, прежде чем решу, что делать.

Он положил трубку и взглянул на жену.

— Нам повезло, — сказал он с возбуждением.

— Френки убил Диморра?

Счетовод покачал головой.

— Не настолько повезло, но он ранил девушку и ее увезли в больницу. Вито считает, что Диморра может убить его за это и я считаю, что он прав.

— Но это не то, что мы ждали…

— Это была одна из возможностей, которую я предвидел.

Мари нервничала.

— Но привозить Френки сюда… Это может привести нас к беде.

Он засмеялся.

— Боишься?

— Я боюсь, но надеюсь, что ты знаешь, что делать.

— Ну, это моя забота. Верно?

Вито Риккобоне положил трубку и посмотрел на племянника, наполнявшего свой стакан скотчем.

— Полегче с виски, Френки. Счетовод просит приехать и поговорить с ним. И я думаю, он поможет.

Френки сделал большой глоток.

— Почему он?

— Потому, что я сейчас его человек. Потому, что он хочет получить больше, чем он получил в Вегасе. Потому, что если между тобой и Диморра раздор, то ты перейдешь к Орландо со мной.

— Орландо не имеет достаточно сил, чтобы защитить меня от Диморра.

— Мы не просим его защиты. Только спрятать тебя и помочь отстаивать твою сторону перед Диморра. Никто не будет искать тебя у него. Это даст нам время переговорить с Диморра. Мы скажем, что ты не знал, что он является тем мужчиной, с которым она жила. Что она не сказала этого до того, как ты ударил ее, что ты не сделал бы этого, если бы знал.

— Может быть, — сказал Френки, — но я поступил бы так же. Он ведь знал, что она моя девушка…

— Нет, она не была ею, Френки, — сказал Вито. — Ты хотел ее, но это разные вещи. Она же не хотела быть с тобой.

Френки допил виски.

— Лучше мне самому охотиться за негодяем, чтобы убить его, чем сидеть здесь и ждать, пока он охотится за мной.

— Лучше усмири свой нрав, Френки. Или мы никогда не выпутаемся из этого.

— Дядя Вито, я чувствую, что это будет нелегко.

— Анжело Диморра рассудительный человек. Немало людей из семьи твоего отца хорошо относятся к тебе. И Диморра поймет, что нет смысла из-за личных дел разрушать семью. — Он забрал стакан из рук племянника. — Едем!

Было темно. Вито включил свет и пошел к выходу. В этом старом доме он жил двадцать пять лет. Его жена умерла десять лет назад. Он остановился у подножья лестницы и посмотрел на Френки.

— Ты знаешь, одиноко жить здесь одному. Может, после того, как мы уладим это дело, ты переедешь ко мне? Комнат много, можешь приводить своих девушек, я не возражаю.

Френки засмеялся.

— Может, мы пока займемся делом?

— О'кей, Френки. — Вито открыл входную дверь.

Его машина стояла у подъезда. Он дал Френки ключ и пошел к машине.

— Поведешь ты. Мои глаза уже неважно видят ночью.

Френки пошел к машине.

Вито, идущий следом за ним, первым увидел вторую машину, внезапно выехавшую из-за угла. Вито был стар, но привык действовать быстро в ситуациях, когда нет времени на размышления. Он схватил Френки и оттолкнул от машины.

— В аллею! — крикнул он и толкнул Френки перед собой.

Френки качнулся, схватился за автомашину и увидел автомобиль, подъезжавший к ним.

Вито толкнул Френки обеими руками:

— Быстро!

Френки прыгнул в аллею как раз в тот момент, когда машина остановилась. Ральф Негри опустил переднее стекло и достал револьвер 45-го калибра.

Вито прыгнул за Френки. Прыжок поставил его как раз по направлению огня Негри, нажавшего на спуск…

Револьвер грохнул. Пуля вонзилась в спину Вито, свалив его прямо на Френки. Они оба упали в тень аллеи.

Френки выполз из-под придавившего его тела дяди. Лицо Вито было в грязи. Глаза были открыты. Он был еще жив.

Его губы прошептали:

— Беги… Беги…

Кровь заструилась у него изо рта.

Револьвер Негри прорычал снова. Пуля попала в дерево, рядом с Френки, заставив его двигаться вглубь аллеи. Он вскочил на ноги и побежал. В конце аллеи был большой деревянный забор. Позади себя он услышал, как хлопнули дверцы машины.

Он поднял руки и подпрыгнул. Ухватился за верхний край забора, подтянулся и перелез на другую сторону. Он приземлился на колени и огляделся. Он был во дворе, окруженном красными кирпичными стенами. Высоко над ним была грязная, неиспользуемая лестница. С другой стороны забора послышался шум шагов. Френки быстро начал карабкаться по лестнице.

Он проделал весь путь по лестнице без передышки. Крыша была покатой, он осторожно пересек ее по неосвещенной стороне. На другой стороне была улица. На ней стояли две машины, но пути вниз не было.

Френки быстро, но осторожно перешел на другой конец крыши. Здесь была пожарная лестница, ведущая на крышу более низкого здания. Сердце Френки было готово выскочить из груди, когда он спускался по этой лестнице, Оказавшись на крыше, он снова нашел пожарную лестницу и спустился вниз.

Перед ним была запертая деревянная дверь. Он бросился на нее, но она не поддавалась. Отойдя на шаг назад, он изо всех сил ударил ногой.

Дверь поддалась. Френки оглянулся. Темные фигуры Негри и Люсси показались на крыше.

Он успел юркнуть в дверь, когда оружие обоих преследователей выстрелило позади него и его всего обсыпало пылью. В темноте он отыскал путь. Дверь на улицу была не заперта и он выскочил на свет. Где дом дяди?.. Он быстро, как только мог, побежал до угла. Вито лежал там, где упал. Френки не остановился посмотреть, умер он или нет. Он знал, что тот уже мертв.

Машина его преследователей стояла здесь же с открытыми дверцами. Он побежал к машине дяди, вскочил в нее и вставил ключ зажигания. Горячий пот заливал его глаза, когда он включил мотор. Он нажал на акселератор до отказа и на максимальной скорости поспешил скрыться в ночи…

Гостиная в старом доме Винсенто Фарго была освещена только экраном телевизора. У экрана сидели трое: Винс в большом кожаном кресле, которое когда-то принадлежало папаше Фарго, ботинки он сбросил, ноги стояли на подставке. Его жена Нелли сидела на диване с Тони, подвернув обнаженные ноги под себя.

Тони Фарго откинулся на спинку дивана и потягивал холодное белое вино, которое Нелли хранила для него. Винсент и его жена были увлечены представлением. Тони — нет. По некоторым причинам телевидение не могло увлечь его надолго, разве только, когда передавали новости. Он не думал об этом. Он чувствовал себя хорошо с Винсом и Нелли. Это был его дом, его семья. Он чувствовал себя слишком удовлетворенным, чтобы уйти и проводить время с этой нетерпеливой сучкой из Велдон-отеля.

Тони проводил с ней все последние ночи и не мог быть в претензии к ней. Но такая уж у него была привычка. Как только он добивался своего у девушки, его больше уже не интересовало получить от нее тоже самое. Он предпочитал сидеть здесь и потягивать вино до тех пор, пока ему не захочется пойти в свою маленькую спальню, чтобы лечь спать.

Это была его спальня с тех пор, как он себя помнил. В ней до сих пор были его детские игрушки. Родители всегда держали ее готовой для него, независимо от того, были ли в доме гости и как долго он отсутствовал.

Этот дом принадлежал его родителям еще до того, как они умерли. Они купили его сорок лет назад. Дома на Келси-стрит могли показаться бедными для простого наблюдателя, но они были богато обставлены.

Все члены банды родились в Вонесбурге, сражаясь как одна семья с того момента, как они были мальчишками. Здесь были не только итальянцы. Были пуэрториканцы, негры, ирландцы и два поляка. Разных национальностей, они почему-то были твердо убеждены, что принадлежат к банде Фарго. Все они жили на ограниченной территории, что облегчало задачу поддерживать дружбу. До того, как они вступили в мафию, одна банда пыталась напасть на них. Больше таких попыток никто не делал.

Если Вонесбург был их родиной, то Келси-стрит их форпостом. А дом Фарго был их замком.

Это был дом Тони, как и дом Винса. Но Тони никогда не думал так. Как старший сын, Винс был теперь главой семьи. Кроме того, Винс имел жену и детей, а у Тони их не было и не ожидалось в ближайшем будущем.

Винс был главарем. Тони следовал за братом и был удовлетворен этим. Оба они знали, что Винс не сумел бы достичь того, чего достиг, без Тони. Но Тони нуждался в руководителе. Он был привязан к брату и его жене. Нелли значила для него больше, чем любая девушка. Она была для него и сестрой и матерью одновременно.

Так как Тони не смотрел телевизор, он первым заметил Розу, стоящую на пороге. Роза была младшей дочерью Вини. Ей было четыре года. Она была в ночной рубашке.

— Эй, Роза, ты что тут делаешь? — с любовью спросил Тони.

— Я хочу пить.

— Рози, — сказала мать, — ты не знаешь, где вода? Напейся и иди в постель.

— Я боюсь идти одна. Темно.

Тони поднялся.

— Я отведу ее.

— Тони, не балуй ее, — сказала Нелли.

Тони взял Розу на руки. Она практически ничего не весила. Напоив ее водой, он отнес ее в кроватку.

— Теперь спи.

Она поцеловала его.

— Я люблю тебя, дядя Тони.

Он спустился обратно в гостиную. Когда он вошел, программа внезапно прервалась и появилось объявление «Специальный выпуск новостей».

— Мы прервали передачи, — объявил диктор, — чтобы сообщить специальный выпуск новостей. Городские власти сообщили, что сегодня ночью был застрелен Вито Риккобоне, шурин покойного Паоло Регалбуто. Он был застрелен прямо у своего дома двумя неизвестными. Соседи утверждают, что после первого выстрела они заметили еще одного человека, которому удалось убежать. Подозревают, что это был Френки Регалбуто. Полиция ищет его, надеясь на то, что он сможет пролить свет на убийство своего дяди. Более подробные сведения будут сообщены после окончания передач.

Винс встал и посмотрел на Тони.

Тони покачал головой.

— Нет, что там происходит?

Зазвонил телефон. Винс снял трубку.

— Да?

Его лицо мрачнело по мере то, как он слушал. Потом он сказал:

— О'кей, — и повесил трубку.

Он посмотрел на свою жену.

— Как насчет кофе?

Нелли заторопилась на кухню. Разговор братьев — это не ее дело.

Винс взглянул на Тони и сказал:

— Счетовод. Он хочет, чтобы мы приехали к нему в мотель.

— Для чего?

— Там Френки…

Орландо говорил около получаса. Они сидели в его конторе: Орландо, Мари, Винс, Тони и Френки. Орландо обрисовал ситуацию мягким спокойным голосом.

Тони следил за Френки, который был мало похож на того Френки, которого он знал. Этот Френки спокойно сидел, держа себя в руках.

Вначале Тони был удивлен видом Френки. Затем он понял, где он видел такое: отец Френки, покойный Дон, выглядел так и слушал так, когда случалась большая беда.

Винс перебил Счетовода, обращаясь к Френки.

— Ты уверен, что это были Джо Люсси и Ральф Негри?

— Да, уверен, — спокойным голосом сказал Френки.

Винс покачал головой.

— Диморра, должно быть, постарел, делать это так открыто…

Орландо сердито сказал:

— Он стареет, здесь ты прав. Когда старый человек сходит с ума из-за молоденькой девушки… — Он покачал головой. — Это означает одно. Он больше не может занимать то положение, которое занимал. Вы согласны?

Винс быстро взглянул на него, а потом сказал:

— Продолжайте!

— Я думаю, что сейчас самое время более молодым людям, вроде нас, имеющим энергию и мозги, взять город в свои руки. Даже собрание Донов согласится, что Диморра начал это, а не мы. Он убил Вито, пытался убить Френки, из-за личного дела, не связанного с семьей.

Потом заговорил Френки, глядя на Винса и Тони:

— Это значит, что я имею право защищать себя. Так как он охотится за мной, единственный путь защиты — напасть на него. Он совершил плохое дело. Никто не может сказать, что он не нанес ущерб делу. Он нарушил мир. Я имею право вместе с теми, кто поможет мне, защищать себя и свои интересы.

Тони повернулся в кресле и посмотрел на Мари.

— Она не должна здесь находиться, когда мы говорим о вещах, подобных этим.

Мари гневно сказала:

— Бога ради, Тони, не будь глупцом. Луис не имеет от меня никаких секретов и ты это знаешь.

— Это неправильно, — настаивал Тони, — женщина не должна слышать таких разговоров.

— Тони! — Счетовод посмотрел на Винса. — Мари уже знает, что произошло. Она знает, что Френки здесь.

Винс медленно кивнул.

— Полегче, Тони. Все в порядке. Мари сейчас не женщина. Она часть организации.

Тони пожал плечами и замолчал.

Счетовод подвел итог дискуссии.

— Дело в том, Винс, что я не могу защищать Френки, а вы можете.

— Почему мы? — спросил Винс, но в голосе его не было отказа.

— Винс, ты удовлетворен тем, что получил в Лас-Вегасе? — спросил Френки.

— Мне нравится, что мы самостоятельны, но мне не нравится, что я еще должен выполнять приказы Диморра и Луиса.

— В городе было три семьи, — сказал Френки — Если мы будем действовать быстро, я получу семью моего отца, Луис — семью Бруно, а ты получишь семью Диморра.

Винс засмеялся, но глаза выдавали его заинтересованность.

— Легко сказать.

— Никогда не было легче, чем сейчас. Мой отец умер, Бруно в тюрьме, а с Диморра можно расправиться.

Счетовод кивнул.

— Он остался один.

Винс взглянул на него с сомнением.

— У него довольно большая армия.

— У тебя она еще больше.

— Может быть, это означает войну. Диморра имеет деньги, чтобы нанять больше людей, а я таких денег не имею. И если сравнить, большая часть нашей организации придет в упадок. Упадут доходы.

Счетовод откашлялся. — Я могу помочь деньгами.

— Недостаточно.

— Я могу, — спокойно сказал Френки.

Винс и Тони посмотрели на него. Он рассказал им, что он сделал, когда был в Европе и на Ближнем Востоке.

— Диморра не знает об этом. Если он и узнает, его доли здесь не будет. Через месяц, когда все будет готово, у меня будут деньги. Луис даст деньги за одну треть прибыли, вы с Тони тоже получите на одну треть, если поможете мне против Диморра. Одна треть партии — это около двенадцати миллионов долларов.

Винс и Тони посмотрели друг на друга. Винс повернулся к Счетоводу.

— Что сможете сделать вы?

— Я не могу участвовать в этом деле открыто, но тут есть и положительная сторона, если будет выглядеть так, что я к этому не имею отношения. Когда Диморра будет убит, соберутся Доны всей страны и тогда я выступлю арбитром в вашу пользу, как глава семьи Бруно. Буду доказывать, что войну начал Диморра из-за личных причин.

— И если дело затянется, — сказала Мари Орландо, — Луис будет в состоянии убедить их не оказывать помощи Диморра.

Счетовод кивнул, глядя на Винса.

— Конечно. К тому времени, когда Бруно выйдет из тюрьмы, уже ничего нельзя будет изменить.

Винс повернулся к Френки.

— Наш лучший шанс — действовать быстро, — сказал он спокойно. — Долгая война на пользу Диморра.

Френки старался не показать своего триумфа. Он кивнул.

— Мы вначале сосредоточим все усилия на Диморра, а это значит, нам надо знать обо всех его передвижениях.

— Необходимо вступить в контакт с кем-то, кто с ним рядом, — сказал Счетовод. — Что вы скажете о Джони Трески? Я слышал, что у него ссоры с дочерью Диморра.

Винс покачал головой.

— Джони не смешивает дела и ссоры с женой. И он все же является зятем Диморра.

Тони посмотрел на Френки.

— Ты что-нибудь имеешь против Ральфа Негри?

— Нет, он просто выполнял приказ.

— Я встречусь с Ральфом позже. Он был недоволен, что Трески женится на дочери Диморра.

Никто из них не сказал вслух, что они согласились начать войну и что они уже планировали первую битву…

Сержант-детектив Мюррей Гросман из бригады по борьбе с рэкетом выскользнул из переполненного зала заседания районного прокурора. Нервничая, он посмотрел на большие настенные часы. Было одиннадцать часов.

Он пошел к своей конторе, постоял у двери, оглядывая коридор. Когда он убедился, что его никто не видит, он поднялся на следующий этаж и зайдя в мужскую уборную, запер за собой дверь. Здесь был телефон-автомат. Он прежде всего убедился, что уборная пуста, затем он бросил монету в телефон и набрал номер.

Мужской голос, который он узнал, ответил:

— Да?

Сержант Гросман прижал трубку ко рту.

— Я хочу поговорить с мистером Диморра, — сказал он — Скажите ему, что звонит Мюррей Г. Важно.

— Подождите.

Сержант ждал, боясь, чтобы никто не вошел в этот момент.

— Да, — сказал голос Диморра.

— Мистер Диморра, Френки Регалбуто явился к районному прокурору полчаса назад. Он сказал, что слышал, будто его ищет полиция. Он сейчас у прокурора.

Наступила пауза.

— Что он говорит?

— Ничего. Он заявил, что не знает, кто убил его дядю и пытался убить его. Он не смог узнать его, так как было темно. Он не имеет представления, кто это может быть, он сказал прокурору, что это могли быть грабители, попытавшиеся их ограбить.

— Вы задержали его?

— Невозможно. Мы не можем доказать, что он врет. Прокурор пытался уличить его, но не смог. Мы выпустили его.

Последовала пауза.

— Спасибо. Завтра по почте получите подарок.

Трубку положили…

Френки протолкался через толпу репортеров и фотокорреспондентов, чтобы пройти к машине, которая ждала его.

— Нет комментариев, — отвечал он всем.

— Послушайте, Френки, — сказал один из репортеров. Кто-то пытался убить вас, мы можем оказать помощь.

— Но я не знаю, кто это, — сказал он. — Ничего, кроме того, что вы узнали у районного прокурора. Я обещал совместно с ним искать убийц моего дяди.

Он пробился к машине.

Винс Фарго сидел за рулем. Тони Фарго стоял у открытой дверцы и внимательно следил за всеми.

Репортеры узнали его.

— Эй, Тони! Каково твое участие в этом?

— Никакого участия. Я просто друг Френки. Старый друг еще с того времени, когда мы были мальчишками.

— Кто, по-твоему, хотел убить его?

— Я не знаю… — Тони вошел в машину следом за Френки и Винс тронулся.