Дорога в Эсхатон (СИ)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Георг любил приезжать на виллу Пилевича. Огромное поместье в вековых деревьях на скалистом морском берегу, дорожки вдоль ухоженных кустов, одинокие статуи, грустно провожающие слепыми глазами посетителей. Человеческий рай в отдельно взятом кусочке Земли. Впрочем, собственное поместье Проквуста тоже было шикарным, но его роскошный модерн бледнел в сравнении с почтенной стариной и изысканностью поместья Станислава Львовича.

Георг безошибочно определил, где находился хозяин дома: в беседке, у самого обрыва. Пилевич сидел в кресле, и прикрыв глаза, грел лицо под заходящим солнцем. Его седые волосы волновал легкий бриз. На столике стояла бутылка вина и два наполненных бокала.

— Заходи, Георг, — сказал Пилевич, не оборачиваясь, — давно не виделись, рад тебя видеть.

— Здравствуй, Станислав Львович, — Проквуст сел на свободное кресло. — Ты меня тоже увидел?

Пилевич посмотрел на своего гостя, улыбнулся и взялся за бокал.

— Выпьем?

— С удовольствием.

Они чокнулись, сделали по глотку вина.

— Да, Георг, когда ты искал меня, я тебя почувствовал.

— Станислав Львович, тебе не кажется, что твои способности растут?

— Заметил, — кивнул Пилевич. — Как Елена прекрасная?

— Воюет с Артёмом.

— Что так?

— Переходный возраст.

— Понятно. Ты с ним занимаешься?

— Конечно.

— И что?

— Не знаю, что сказать. Очень чувствительный слух и способность дальнего видения, больше ничего пока не проявляется.

Пилевич задумался.

— Странно, даже мои скромные способности ощущают внутри твоего сына нечто мощное.

— Это "нечто" меня пугает. Представляешь, если оно вдруг пробудится и вырвется наружу?!

— Георг, тебе надо отвезти Артёма к Чару.

— Не могу, мой сын не повод, чтобы беспокоить великого дракона.

— Не думал, что он столь недоступен для своих друзей.

— А с чего ты взял, что он мой друг?

— Из твоих рассказов и взял! Как же иначе можно расценить ваши отношения?!

— Как почетную службу. Понимаешь, все мои рассказы не могут передать специфику отношений с этим мифическим существом, — Проквуст вздохнул, — к тому же и полететь к нему не на чем. Хоравов в системе нет, а арианцев я просить не могу.

— Почему?

— Не люблю я их. Знаю, что всё в прошлом, что неспроста они гонялись за мной по всей вселенной, а всё равно не могу до конца простить. Да, и не верю им до конца.

— Почему? Даже Чар…

— Чар далеко, Станислав Львович, а арианцы близко. У них и раньше не было чётких позиций, нет и сейчас, вечно они между "нет" и "да" топчутся. Не удивлюсь, если арианцы и с Богом продолжают играть в прежние игры.

— Отдаю должное твоей интуиции, Георг.

— Так они на прекратили переселение в тела диких арианцев?

— Конечно, нет!, — Пилевич усмехнулся. — Только теперь у них дикие самцы и самки перестали давать потомство. За тех, что остались идёт настоящая охота. Хочешь, не хочешь, а придётся им размножаться, как положено.

— Зато, — усмехнулся Проквуст, — скоро благородные арианцы вновь смогут заселить свою родную планету.

— Это точно!, — Станислав Львович хитро прищурился и глотнул вина.

— Позволь, — спохватился Георг, — а ты откуда всё это знаешь?!

— Арианцы рассказали.

Георг лишился дара речи. Чтобы эти гордецы контактировали с презренным землянином, да ещё и делились с ним такой интимной информацией?! Пилевич с улыбкой посматривал на своего гостя.

— Друг мой, я и сам был в шоке, когда побывал на их корабле.

Проквуст встал.

— Станислав Львович, мне это не нравится!

— Да не всовывали они в меня своих чипов.

— Можно проверить?

— Проверь.

Георг закрыл глаза, вспомнил зелено-голубое свечение арианского корабля. Вот оно, плавает перед ним призрачным облаком. Он мягко совместил его с полупрозрачной фигурой Пилевича… Чисто.

— Ничего нет.

— Вот видишь!

Георг сел на кресло и строго посмотрел на Пилевича.

— Станислав Львович, как же тебя к ним в гости угораздило?!

Пилевич отставил в сторону бокал и встал.

— Пошли, друг мой, сначала тебе надо кое на что посмотреть.

Они подошли к лестнице, огибающей скалу и ведущей на небольшой галечный пляж. Примерно на её середине Пилевич остановился и приложил к плоскому кругу на камне ладонь, часть скалы бесшумно ушла внутрь, открыв проход. Узкий коридор с грубо обтесанными стенами и цепочкой тусклых светильников привёл их к крутой лестнице. Пилевич толкнул внизу ничем не примечательную дверь и они неожиданно оказались в круглом, шикарно обставленном алькове. Огромная кровать, напитки, кресла, толстые ковры на полу и стенах, стойка с современной аппаратурой, просторный душ за матовой перегородкой.

— Станислав Львович, ты хоть раз эту комнату использовал по назначению?

— Ещё чего! У меня места и поуютнее имеются!

Пилевич подошел к бару, просунул в него руку, чем-то щелкнул там и потом призывно махнул рукой. Огромное зеркало на стене, едва приняв его отражение, тут же уехало в сторону. Пилевич и Проквуст зашли в ярко освещенный просторный коридор, зеркало встало на место, свет в алькове погас.

Проквуст огляделся. Он и предположить не мог, что здесь прячутся такие обширные подземелья. В широкий длинный коридор выходили несколько массивных круглых стальных дверей.

— Ого!, — восхитился Георг.

— Это всё Смит сконструировал.

— Шикарное наследство тебе от него досталось!

— Здесь его самые важные лаборатории были.

— И сотрудники через зеркало на работу ходили?

— Нет, конечно, есть проход попроще.

— А сейчас почему пусто?

— Места мало, я в горах новый исследовательский центр построил. Мы же с тобой там были.

— Ах, вот ты о чём? Значит и там есть подземелья?!

— Георг, зачем тебе моей рутиной голову забивать? Я же от Смита не только наследство получил, но и кучу исследовательских программ, вот ими и занимаюсь. Всё, пришли.

Они остановились у последней двери. Пилевич поколдовал над маленькой панелью на стене, внутри что-то лязгнуло, дверь медленно отворилась и оказались на пороге круглого зала с огромным прозрачным кубом посредине. Больше здесь ничего не было, даже мебели. Внутри куба на треноге стояла большая металлическая коробка, а над нею висело черное пятнышко, от которого веяло тьмой. Были в нём и следы арианского зелено-голубого свечения, но задавленные, едва заметные.

— Что это?!, — внезапно осевшим голосом спросил Георг.

— Предполагаем, что кусочек обшивки арианского крейсера, который буквально испарился во время погони за тобой.

— Нашли в Израиле?

— Нет, в Ливане, недалеко от Баальбека. Кстати, ты не находишь символичным, что одна тайна притягивает к себе другую?

— Не нахожу, — Проквуст повернулся к Пилевичу. — Станислав Львович, а почему Ливан?

— Что значит почему? Ведь крейсер потерпел крушение над Баальбеком.

— Ты не ошибаешься?, — Георг удивлённо посмотрел на Пилевича. — Я ведь в Израиле был.

— Я твой рассказ помню, только в Израиле полная тишина, а в Ливане мои люди получили кучу свидетельств о красно-огненных сполохах над Баальбеком.

— Как такое может быть?! Ничего не понимаю… надо посмотреть карту. Потом.

Проквуст подошел к кубу и принялся вглядываться в толстую продолговатую пластинку. Сзади за ним наблюдал Пилевич. Пластинка висела без подвески внутри прозрачного колпака.

— Магнитное поле?

— По свойствам похоже, но нечто другое, от хоравов досталось.

— Станислав Львович, — сказал Проквуст, медленно обходя куб, — а ведь ты скучаешь по хоравам!

— Не скрою, скучаю, — кивнул со вздохом Пилевич. — Они были так обворожительно наивны.

— И щедры?

— И щедры.

— Станислав Львович, пластину исследовали?

— А как же, только бестолку. Ток она не проводит, на магнитные поля не реагирует, такое впечатление, что она вообще всё экранирует.

— Спектральный анализ?

— Так не царапается же! А нагревать я запретил.

— Хоравские приборы применял?

— Не стал, вдруг во взаимодействие войдут?

— Понятно, что ничего непонятно. Скажи, Станислав Львович, а на человека как эта штука реагирует?

— Очень избирательно, только к единицам тянется.

— Тянется? А были случаи, чтобы отталкивалась?

— Не было. Ты же понимаешь, условия эксперимента … не в толпу же тащить это инопланетное чудо.

Проквуст кивнул.

— С тобой как?

— Неоднозначно: то не видит, то вздрагивает.

— Что ж, продолжим эксперимент?, — Проквуст весело глянул на Пилевича.

— Я бы не советовал.

— Что так?

— Есть основания. Пойдём отсюда, расскажу.

— Нет, дорогой Станислав Львович я должен зайти, а за заботу, спасибо.

— Ну, смотри, Георг, я предупредил, — буркнул Пилевич и приложил ладонь к красному кругу на кубе.

Часть стенки, размером с большую дверь, уехала вниз. Толщина стекла поражала — больше стопы человека.

— Георг, колпак поднимать не буду.

— Хорошо, и так сойдет.

Как только Проквуст вошёл, пластина вздрогнула и повернулась к нему боком.

— Обалдеть!, — прошептал Пилевич.

Георг пошёл по кругу и синхронно крутилась пластина, чтобы оставаться боком. Проквуст медленно потянул к ней руку, пластина шарахнулась прочь.

— Невероятно, она тебя боится!

— Ничего она не боится, — Проквуст опустил руку и пластина вернулась на место. — Это всего лишь отторжение света.

Проквуст вышел из куба.

— Станислав Львович, пошли на воздух?

— Давно пора!

Они сидели в креслах и следили за гаснущим у горизонта закатом. Проквуст поставил пустой бокал на столик, Пилевич наполнил его.

— Станислав Львович, неужели от всего огромного корабля арианцев осталась эта маленькая пластинка?

— Вряд ли, свидетели видели много падающих обломков.

— И я видел, они ярко горели налету, — Георг наклонился к Пилевичу, — Где же тогда они?

— Мои люди ничего не нашли. Арианцы тоже искали и с тем же результатом.

— Не верю я им!

— А я верю. Они ведь пытались тебя захватить после разрушения крейсера?

— Ну, пытались.

— А зачем ты им, если столь желанная тьма свалилась бы им в руки?

— Ну, ради прикрытия иных целей или из мести.

— Тебе конечно, лучше знать, но зачем тогда они меня на свой корабль таскали?

— Тебя, зачем?!

— Для беседы с какой-то арианской шишкой.

— Зовут не Аор?

— Нет, его имя Смарл. Он сказал, что обломков они не нашли и попросил меня включиться в поиск.

— И ты бесплатно согласился?

— Ещё чего! Обещали три слитка золота.

— Обманут.

— Хрен с ними, мне и так интересно.

— Что ж получается, Станислав Львович, выходит, обломки кто-то прихватил?

— Не исключено, но кто?

— Я выясню. Мне давно надо было об обломках подумать, а я расслабился, размяк. Спасибо, хоть ты напомнил!

— Георг, что ты себя винишь, может крейсер действительно весь сгорел?

— Да? А пластина? Кстати, как она к тебе попала?

— Георг, ты даже представить себе не можешь, насколько огромна армия моих агентов. Люди живут в самых различных точках Земли, занимаются своим делом, но всегда помнят, что если что-то необычное попадет им в руки, неважно, информация, камень, похожий на метеорит или древняя рукопись, то это можно продать. Я щедро плачу.

— Представляю, сколько хлама тебе притаскивают.

— Ну, не мне же его тащат. На меня работают лучшие профессионалы, так что до меня доходят реальные артефакты.

— И как же ты определил, что пластина арианская?

— Это ты определил, а я лишь установил, что она внеземная.

— И как же?

— Мои ребята специальный детектор смастерили. Мы через него метеориты пропускаем, надёжность сто процентная.

— А твои люди руками находки не трогали?

— Нет, я сразу приказал соблюдать максимальную осторожность.

— Ну и чутьё у тебя, Станислав Львович!

— Да, уж, Бог не обидел.

— Но ведь всё равно были люди, которые пластину руками брали, ну агенты, торговцы, что с ними?

— А ничего, — Пилевич развел руками. — Такое ощущение, что пока пластину не замечаешь, она вроде бы тебя тоже не видит.

— А если замечаешь?

— Вот об этом, — Пилевич горестно кивнул, — я и хотел рассказать. Один мой ученый, Алфий, очень способный был мальчик, взял пластину в руки.

— И что?!

— Внешне ничего не изменилось, но у меня во всех лабораториях скрытая сигнализация и наблюдение имеется. Охрана успела перехватить парня, он с пластиной наружу торопился. Хорошо и я был на месте.

— Охрана не заразилась?

— Парня усыпили дротиком, потом меня дождались. Я пластину в ту хоравскую коробочку и поместил.

— А с парнем что было?

— Проснулся, сел на табурет и замолчал, словно все слова забыл. Мы к нему по динамику и так и этак, молчит. Живой истукан. Вот я и принял решение засунуть его в камеру анабиоза. Мне хоравы оставили парочку. Хочешь посмотреть?

— Парня? Нет, потом. Ты лучше скажи, что, кроме поведения заметил?

— Аура у него серая стала.

— Вся?!

— Вся.

— Станислав Львович, арианцам говорил о пластине?

— С какой стати? Я же не знал, что она арианская.

— И даже не догадывался?, — усмехнулся Проквуст.

— Подозревал. И раз пластина арианская, ты и решай.

— Спасибо за доверие, Станислав Львович, тогда пока молчим. Сначала я должен срочно побывать на месте гибели крейсера. Как можно скорее я должен вылететь в Израиль, а потом попасть в Ливан. Поможешь?

— Я всё организую. Отель, где заказать?

— Отель ты знаешь.

— "Парк", это старьё?

— Обнюхаю старые следы.

— Понятно, сделаю. Завтра, скажем, в семь утра за тобой придёт машина. Устроит?

— Станислав Львович, ты что, волшебник?

— Нет, волшебником Смит был, а я только учусь. Но секрет уже знаю: большинство людей любят деньги, особенно, если это большие деньги.

— Спасибо, тогда я домой, с твоего позволения.

— Удачи, Георг.

За машиной Проквуста автоматически закрылись ворота, он приехал домой. Вот он, блистающий стеклом и металлом, даже ночью в них отражаются звезды и пологие звуки прибоя. Разве ж это не сказка? Ему так хорошо здесь со своей семьёй. Георг много раз спрашивал себя: и это всё? Все его страдания, потери и невероятные приключения, это всего лишь прелюдия вот к такой спокойной жизни? Награда герою состоялась? Но почему тогда от этой мысли холодно на душе?

Сыну уже почти шестнадцать. Взрослый, настолько, что сам рассказал отцу, что с друзьями ему не везет. Георг очень серьёзно ему тогда ответил, что школа не имеет права занимать в жизни человека слишком большое место. Она очень скоро станет воспоминанием, приятным или не очень, но всего лишь воспоминанием. И если при этом даже самые невероятные успехи школьных лет останутся вершиной всей жизни — это катастрофа. Кажется, Артём понял. Он очень разумный, не по годам.

Проквуст хлопнул дверцей машины и посмотрел наверх. Так, ну, конечно же, сын внеурочно смотрит телевизор, а Леночка, наверное, читает при ночнике. Георг вздохнул, жаль, что господь больше не дает им детей.

Он шёл по коридорам дома и никак не мог избавиться от ощущения скорых перемен. Неужели конец счастливой и спокойной жизни?

— Георг!

Проквуст вздрогнул и растерянно посмотрел на свою Леночку. Та сидела в постели под ночником и что-то сжимала в руках.

— Георг!, — вновь позвала мужа Елена.

— Леночка, привет.

— Мы с тобой сегодня уже виделись, — Елена озадаченно покачала головой. — Кажется, у тебя что-то стряслось?

— Да, то есть, нет. Просто мне надо срочно съездить по делам на несколько дней.

— И куда же?

— В Израиль.

— Опять?!

— Лена, — Проквуст сел на краешек кровати и взял жену за руку, — встреча с Пилевичем меня расстроила.

— Я это вижу.

— Возникли некоторые сомнения, даже опасения… и я обязан их разрешить.

— Георг!, — Елена сердито сняла пальцы Проквуста со своего запястья. — Я бы поспорила с тобой на счет твоих семейных обязанностей, но у меня есть кое-что поважнее.

— Извини, Леночка, я не понимаю.

— Георг, ну почему ты всегда уезжаешь тогда, когда должен быть рядом со мной?!, — Елена вдруг заплакала.

— Леночка, — Проквуст обнял жену, — я тебя и Артёмку так люблю! Что случилось, пока я был у Пилевича?

— А то и случилось! Беременная я!

— Что?!

Проквуст вскочил и вдруг повис под потолком комнаты. Елена вскрикнула, а потом вдруг безудержно захохотала. Дверь спальни распахнулась и в ней предстал долговязый Артём в спортивных трусах и с пультом от телевизора. Он с изумлением уставился на отца, который медленно опускался вниз.

— Папа, разве ты умеешь левитировать?!

— Только спонтанно, сынок, во время стресса.

— Стресса?, — сын недоуменно посмотрел на маму, которая вжавшись в подушку, продолжала смеяться. — Мам, у вас тут чего, скандал или…

— Или, сынок, или, — Елена опять прыснула смехом.

Георг медленно опустился на пол.

— Артём, заходи, раз уж пришел, поговорим.

— Да, ладно, мне спать надо.

— С пультом в обнимку?

— Ладно, предки, говорите, что стряслось?

— Артём, у тебя скоро будет брат или сестричка…

— Ну, вы блин даёте! Круто! Пап, я бы на твоём месте тоже взлетел.

— Ага, хорошо, что потолок есть.

— Слушайте, а давайте отпразднуем?!

— Ничего мы не отпразднуем!, — сердито отозвалась Елена. — Папа твой собрался по делам. И это в такой день!

— Ну, Леночка!

— Всё, всем спать! Артём, положи пульт от телевизора на комод!

— Ну, вот, всё испортила! Спокойной ночи!, — Артём стукнул пультом по комоду, и хлопнув дверью, вышел.

Проквуст встал на колени перед кроватью.

— Леночка, любовь моя, наконец-то господь ответил на наши молитвы!

Елена вдруг всхлипнула.

— Леночка, ты чего, радость-то какая!

— Я боюсь!, — из глаз Елены вдруг полились слёзы. — Я не хочу, чтобы ты уезжал! Молчи! Я знаю, что ты должен, что ты обязан, но такое совпадение…

— Да, это так, мне тоже не по себе, но мы не можем сойти со своего пути.

— Опять рок?

— Не знаю, очень может быть.

— Я буду молиться за тебя, Георг.

— Спасибо, родная.

Проквуст вышел из машины. "Парк" отель стоял на том же месте, даже не обветшал.

— Господин Проквуст!, — из машины выскочил сопровождающий Юрий. — Позвольте, я донесу ваши вещи?

— Нет, спасибо, я сам.

— Вы извините, мы сняли лучший номер на шестом этаже, но отель старый и всего три звезды…

— Юрий, я знаю, куда я приехал. Документы на аренду автомобиля в отеле?

— Да, вам передадут вместе с ключами от номера.

— Всего хорошего, Юрий, послезавтра утром я вас жду, как договорились.

— Не извольте беспокоиться.

"Ох, много болтает", — подумал Проквуст, входя в стеклянные двери отеля. К его удовольствию, заселение прошло спокойно, документы на машину вот они, лежат на журнальном столике. Георг вышел на угловатый балкон, солнце клонилось к горизонту, скоро стемнеет. Он размышлял, сейчас ехать, или завтра утром? В прошлый раз они с Леночкой убежали поздним вечером. На рецепшен ещё вредная старуха сидела. Проквуст усмехнулся: "А теперь молодая сидит. Так что же делать? Нет, не усну, поеду сразу".

Как он и просил, его машина ничем не выделялась среди других машин на стоянке, обычный Опель Астра. Проквуст хлопнул дверцей, вполне уютно, перекусим по дороге.

Автомобиль плавно тронулся и перед Георгом словно обратный отсчет включили. Вот здесь они с Леночкой встретили долговязого парня на старом Мерседесе, чуть подальше поворот к выезду из города. Вот она улица, переходящая в шоссе с пальмами.

За окном быстро темнело, машин становилось всё меньше. Дорога постепенно забирала вверх, на фоне темного горизонта просматривались силуэты невысоких гор. После поворота должна появиться заправка, за нею начиналась пробка, полицейские проводили досмотр… Проквуст резко нажал на тормоз, за поворотом, посверкивая красными огнями стояли две колонны машин. "Они что, всегда здесь машины досматривают или только в мою честь?" — подумал Георг. Впрочем, теперь он ни от кого не убегал, поэтому умиротворенно и покорно нажимал на газ-тормоз, приближаясь к посту полиции.

— Здравствуйте, прошу предъявить документы.

— Иврит, — сработал переводчик в голове Проквуста, но он не стал демонстрировать свои лингвистические способности, просто протянул документы.

Полицейский быстро просмотрел их, и пожелав счастливого пути, исчез в ночи. Георг медленно поехал вперед, вглядываясь в обочину. Он боялся пропустить стоянку, но почувствовал её раньше, чем увидел дорожный знак. Проквуст остановился, вышел из машины. Ничего не поменялось, та же ночь, тот же одинокий дорожный туалет и машины, пролетающие мимо по дороге. Проквуст пошел в дальний конец стоянки, глаза адаптировались к темноте. Вот и тропинка, никуда не делась, теперь вверх по ней, к плоской каменистой вершине холма. Всё, он на месте.

Георг закрыл глаза и охватил собой окружающее пространство: лес, камни, облака, через которые медленно пробирался авиалайнер, чуть в стороне ещё один… всё спокойно и буднично. Проквуст лёгким прикосновением прошёлся по едва ощущаемым слоям пространства, ничего примечательного, ни одного арианского оттенка. Столько лет уже прошло, что он хотел найти здесь? Проквуст открыл глаза, посмотрел сквозь ночь. После первой атаки он убегал дальше, надо пройти этот путь. Зачем, задавал он себе вопрос, петляя по тропинке, то ныряющей вниз, то карабкающейся вверх, но ответить, не мог. Он остановился и огляделся, кажется, здесь он начал безуспешный бой с арианским крейсером, а потом пятился в пространстве до самой границы вселенной. За спиной дохнуло холодом, Проквуст вздрогнул и шагнул вперед, воспоминания были слишком яркими, так недолго вновь увязнуть. Он уселся на камень.

И дальше что? Что, что, вспоминай, думай. Итак, крейсер подошел к нему чуть ли не вплотную. Что значит, вплотную, он же огромный? Георг стоял и сбоку от него почти отвесно вздымалась скала. Вот и она. Он напрягся, ему очень нужно было, чтобы получилось. "Господи, помоги", — прошептал Георг и его тело медленно поплыло вверх. Он приземлил себя на корявую вершину, расставил покрепче ноги и осмотрелся. Ниточка шоссе внизу с огнями машин, за ней вновь высокие холмы. Где же крейсер висел? Примерно там, Проквуст уперся взглядом в плотную тучку километрах в шести от него. Тьма рванулась сквозь него и растворила огромный корабль арианцев, без взрыва и пламени, оставив лишь отдельные тускнеющие искорки и ошмётки черноты. Георг судорожно вдохнул, он только сейчас понял, что не дышит. Что-то всё время ускользало от его внимания, важное и нужное. И тут он вспомнил! После того, как Друг спас его, он открыл глаза и успел заметить, как сквозь ночь вниз опадали сполохи алого света… Это было не дальше, а чуть ближе висящей неподвижно тучки. Надо немедленно туда попасть! Только как бы, не заблудиться? Проквуст подвесил перед собой искрящийся голубоватый шарик и тихо сказал: "Лети, укажи место". Он дунул и шарик поплыл, всё быстрее набирая скорость, вот он уже через шоссе перемахнул и по идее, не должен был бы заметен, но Проквуст его ясно видел. Или ощущал? Шарик остановился сам, как раз под тучкой, над вершиной пологого холма, о чём бессловесно сообщил своему хозяину. Георг мысленно сказал шарику, жди и открыл глаза, теперь надо было спуститься вниз. Благо, с другой стороны скала оказалась более-менее пологой, и позволяла это сделать, не переломав ноги.

Проквуст вёл машину по шоссе и всеми силами удерживал в себе ощущение ждущего шарика. Ему повезло, развязка, где можно было развернуться, оказалась всего в нескольких километрах, теперь он медленно ехал вдоль обочины обратно и искал съезд. Почему-то он был уверен, что дорога будет и когда съезд появился, он просто свернул на малоезженую колею и поехал по ней, звонко выбрасывая камешки из-под шин. Георг не стал запоминать дорогу, это было ни к чему, она явно вела его к оставленному шарику. Через несколько километров машина благополучно вползла на плоскую вершину холма, поросшего кустами, над одним из них висел его голубоватый шарик. Проквуст протянул ладонь и тот радостно юркнул в неё. Георг поднял голову, тучка висела недвижимо в этом абсолютном штиле, кажется, он попал туда, куда наметил.

Небо на востоке уже начало светлеть, а он всё бродил по вершине, поднимая и разглядывая камни, но ничего интересного не нашёл. И арианское зелено-голубое свечение здесь отсутствовало, он уже проверял несчетное количество раз. Проквуст беспомощно сел на камень и с безнадегой посмотрел на розовеющий горизонт. Скоро яркое солнце зальет здесь все своим благодатным огнем, под ним искать слабые сигналы бесполезно. Как же быть?! Не может он уйти отсюда с пустыми руками, ведь он явственно видел алые сполохи, опадающие вниз… Стоп! Алые? От отчаянья Проквуст мысленно совместил алый цвет сполохов и арианское зелено-голубое свечение и получил странную тускло переливающуюся коричнево-бурую смесь. Он осторожно плеснул в неё энергией, та стала ярче, ещё добавил, та разбухла, обрела внутреннее свечение. Проквуст подвел под неё ладони и рывком подбросил вверх, одновременно разбивая её на миллиарды крохотных капель, они вскипели и взорвались во все стороны, заиграв в первых лучах встающего солнца. Георг сидел на камне, закрыв глаза, и напрягал все свои силы, чтобы ощущать каждую капельку, вот они медленно оседают вниз, ложатся на листву, траву, камни и исчезают, исчезают… Есть! Внизу расщелина, в ней подобное встретилось с подобным и ярко вспыхнуло. Проквуст бросился к краю, здесь под большим кустом густой клок травы, а под ним… Он сунул руку, даже не подумав о возможной опасности, и схватил тускнеющее бурое пятнышко. На его ладони лежала ещё одна пластина — копия той, что находилась в заточении у Пилевича, только в ней не было тьмы, он это сразу определил. Проквуст прищурился и принялся пристально разглядывать находку. Абсолютно черный цвет, ровная полированная поверхность и едва ощутимый зелено-голубой арианский оттенок. Не мудрено, что он не смог её найти обычным сканированием. Всё, можно уезжать, впрочем, сначала надо поспать.

Проквуст проспал в машине до обеда и проснулся с жутким ощущением голода. Он полюбовался на свою находку и достал мобильный телефон.

— Станислав Львович, добрый день, это я.

— Судя по голосу, что-то нашёл?

— Нашёл. Приеду, изучим, а пока есть вопрос.

— Задавай, я к твоим услугам.

— Я смотрел карту, Баальбек от места моего сражения километров в двухстах с лишним. Станислав Львович, как такое может быть?

— Георг, я много думал об этом, думаю, что во всем виноваты подпространственные фокусы. Ты ведь забрался на край вселенной, буквально оставаясь на месте.

— Да, и арианцы ползли вслед за мной.

— Вот-вот, именно, а что мы с тобой знаем о других измерениях?

— Да, пожалуй, ничего. Я всего лишь пользуюсь способностями, но не понимаю их сути.

— Георг, советую принимать всё так, как оно есть.

— Да уж, придется. До встречи.

Проквуст отключил телефон и задумался. Как же он упустил из виду, что проходя через измерения земного пространства, он всегда территориально смещался? Может быть, это можно использовать для перемещения? Вот было бы здорово! Но страшно, а вдруг занесет куда-нибудь в небо или в действующий вулкан, например? Бр-р, жуть! Но одно ясно, надо здесь ещё поработать. Георг достал из бардачка пластину, с сомнением посмотрел на неё, подкинул пару раз на ладони и положил во внутренний карман куртки, так надежнее будет. Он вышел из машины, и спустившись к одинокой сосне, похлопал её по стволу.

— Будешь мне вместо якоря, — сказал он сосне без тени улыбки.

Проквуст развел руки в стороны и ощутил ладонями плотность пространства. После сражения с арианским крейсером он навсегда усвоил, что между измерениями можно не прыгать, как это делали хоравы, а медленно ходить, перелистывая слой за слоем. Именно это он и принялся делать. Если бы рядом был посторонний наблюдатель, он бы с изумлением видел, как постепенно бледнеет фигура человека, словно растворяясь в дышащем утренним солнцем воздухе.

Каждый свой шаг Проквуст сопровождал сканированием. Он терпеливо и тщательно поливал окружающую местность коричнево-бурой взвесью энергетической измороси, но пока безрезультатно. Работа требовала значительных усилий и кропотливости, напряжение вызывало усталость и пораженческие мысли, мол, зачем так мучить себя, и без того видно, что здесь ничего нет. Но Георг гнал прочь эти мыслишки, он никогда бы себе не простил, если бы сделал такую работу наполовину. Словно в награду за его терпение и усердие, когда привычный окружающий ландшафт размылся, оставив только камни и тени отдельных деревьев, почти под его ногами появилась тень, пахнуло холодом. Проквуст замер, неужели нашёл?! Затаив дыхание он буквально полз из слоя в слой, поэтому чётко определил именно тот тонкий участок подпространства, в котором тень превратилась в рваный кусок обшивки арианского крейсера, от которого фонило холодом тьмы. Примерно с метр куска лежал на камнях, а одна из сторон, наиболее широкая, выглядела размытой. В следующих слоях кусок не проявлялся, лишь бледнел с каждым следующим шагом. Георг быстро понял что случилось: странным образом часть обшивки прошила соседнее пространство. Он сосредоточился и шагнул следом за ней.

Всё поменялось вокруг, вместо пустых каменистых склонов, Георг оказался на широкой каменной площадке перед древними руинами старого античного храма. Шесть колонн, выщербленных временем, торжественно высились сквозь множество слоев пространства, словно вросли в прошедшие тысячелетия. Они были до боли знакомы. Проквуст задрал голову вверх: на колоннах лежит массивное перекрытие — остатки портика некогда величественного храма… как же его название? Он же много раз видел фотографии этих колонн. Название всплыло из глубин памяти: храм Юпитера в Баальбеке — одна из загадок древней истории человечества! Георг огляделся. Он стоял в центре площадки диаметром метров в триста, которую окружал и покрывал сверху густой туман. Сквозь него не было видно неба, да и было ли оно здесь? И ещё здесь очень одиноко, словно он один во всём мире. Или не один? Проквуст закрыл глаза и на грани восприятия почувствовал некое присутствие. Он принялся очень медленно перелистывать пространство, слой за слоем, тонкими полупрозрачными страничками. Скоро появились темноватые фигуры и отголоски разговоров, переводчик тут же подсказал: язык древнеперсидский. Проквуст подкрался (именно так можно обозначить то, что он сделал) поближе. Ему удалось остаться незамеченным и наблюдать за происходящим. Четыре человека в длинных до колен белых рубахах, расшитых цветными узорами и подпоясанных кушаками, возились с ломами в руках вокруг осколка обшивки. Рядом стоял бородатый человек в небольшом колпаке с красным верхом и в свободном черном халате с золотыми узорами. Видимо, это жрец, подумал Проквуст. Халат доходил жрецу почти до пят и внизу был оторочен красной бахромой, на шее висел длинный золотисто-красный шарф с золотыми нитями, а в правой руке находился черный посох. Старик хмуро смотрел на старания своих молодых спутников, видимо, ему уже была ясна тщётность их попыток. Один из молодых людей вытер пот со лба и выпрямился.

— Дастур, — обратился он к жрецу, — демонское железо даже не вздрагивает!

— Я вижу, заканчивайте, братья.

Остальные тоже устало выпрямились.

— Ничего, Заратуштра нам подскажет, надо молиться, — жрец повелительным жестом подозвал молодых собратьев.

Молодежь подошла, жрец что-то прошептал и стукнул о камень жезлом. Перед ним воздух поплыл едва заметным маревом, жрец шагнул вперед и исчез в нём, а следом за ним и остальные. С легким шорохом воздух перестал вибрировать, всё стихло.

— Надо же, — прошептал Проквуст, — владеют пространственными переходами! Надо будет к ним наведаться в гости.

Когда жрец всколыхнул пространство, Георг машинально перехватил его код и теперь мог бы последовать за ними, но перед ним стояла более важная задача. Он уже понял, почему осколок арианского крейсера даже не вздрагивал: потому что он невероятным образом пронзил сразу три пространства. Георг видел, где это началось, теперь надо было пройти туда, где это заканчивалось. Он шагнул вдоль матового силуэта арианского обломка.

Проквуст огляделся и сразу понял, куда он попал, это был мир динозариев.

Георг стоял на плоской вершине высокого холма, поросшего низкорослыми кустами, и широко раскрытыми глазами смотрел вниз, где шло сражение динозавров. Десятки коричневых спин медленно перемещались внутри облака пыли, клубящейся неспешно и величественно. Георг видел, как в полном безмолвии оскаленные пасти вонзались друг в друга, рвали тела, таранили и валили на землю, и вновь рвали, тут же бросая умирающих, чтобы сцепиться со следующим врагом. Никакой логики в сражении не было, все дрались со всеми. За бешеной схваткой наблюдали тысячи зрителей — динозариев, стоящих плотной полукруглой стеной, лишь непосредственно под холмом никого не было. "Что это?!" — мелькнуло в голове Проквуста, он сделал ещё один шаг и тут же в его уши ворвался рёв, визг и глухие удары, Георг даже присел от внезапной волны ярости, которая накрыла его вместе с этими звуками. С трудом он оторвал взгляд от сражения и сразу наткнулся на неказистое сооружение из каменных глыб. Если его не подводит память, то внутри должен быть жертвенный камень, покрытый засохшей кровью. Георг нырнул за кусты, пробрался к сооружению и тихо ойкнул: кусок арианского обломка торчал из задней стены, источая из себя волны тьмы. Проквуст ощутил гнетущее чувство вины перед динозариями, он не сомневался, что сражение внизу напрямую связано с этим осколком, а значит и с ним. Он обязан что-то сделать… Заглянув внутрь, он увидел, что пронизав стену насквозь, осколок арианского корабля глубоко вошёл в жертвенный камень. Здесь пахло кровью, она буквально ещё дымилась. Внезапно за спиной что-то изменилось, Проквуст резко обернулся. Сражение внизу остановилось, все динозарии, и бойцы и зрители, недвижимо и безмолвно смотрели на него. В его мозг рвалась волна чужого недоумения, но он мгновенно перекрыл ей путь, оставив лишь маленькую лазейку для обмена фразами. Проквуст сделал несколько шагов и мысленно сказал:

— Динозарии, я пришёл с миром. Я хочу помочь.

С другой стороны сооружения показалась сморщенная морда престарелого динозария, его желтые глазки, выглядывающие из-под надбровных наростов, пристально рассматривали пришельца. Динозарий поворочал огромной головой, выбирая лучший угол обзора, рыкнул и медленно вышел наружу. В одной из его трехпалых лап он держал толстый посох, на который опирался.

— Ты, Гора?, — раздалось в голове Георга.

— Да, — ответил Проквуст и вдруг понял, что этот постаревший динозарий — его старый знакомый. — Ты постарел.

— Прошло немало лет, Гора.

— Как твое имя, динозарий?

— Зови меня Жрец.

— Это имя или профессия?

— И то и другое.

— Понятно. Скажи Жрец, — Проквуст указал рукой сначала на поле сражения, потом на осколок арианского крейсера, — эта битва связана с этим?

— Да. В каждой битве остаются трое победителей, их кровь предназначена для жертвенного камня.

— Они добровольно умирают?

— Это великая честь для динозария, человек.

— Да, — кивнул Проквуст, — и у людей когда-то самопожертвенность тоже была честью.

— А теперь?

— Жизнь людей очень изменилась.

— Мы понимаем, — кивнул громадной головой динозарий. — Скажи, ты пришёл на наш зов?

— Прости, жрец, я не слышал зов, но очень торопился.

— Значит, слышал. Гора, убери из нашего мира этот черный металл.

— Почему черный?

— Он источает зло. Все динозарии, которые дотрагивались до него, превращались в кровавых безумцев.

— А ты?

— Я единственный, кто остался прежним. После этого меня выбрали жрецом.

— А другие жрецы?

— Других нет, я первый.

— Почему ты звал меня?

— Ты идущий к солнцу, внутри тебя свет, я видел.

— Жрец, наш разговор слышат все?

— Да.

— Тогда пусть принесут шкуры и ремни. Есть они у вас?

— Есть. Зачем они тебе, Гора?

— Будете мне помогать.

— Хорошо, приступай же.

Проквуст кивнул и подошёл к осколку. Он совершенно не понимал, что надо делать. На него давило чувство вины и груз ответственности, почему-то он был уверен, что если осколок не убрать, все динозарии могут исчезнуть. Этого нельзя было допустить. Георг присел на корточки и стал медленно подносить к осколку руки, ладони почти сразу явственно почувствовали сопротивление, осколок не пускал его к себе, что ж, не очень то и надо. Проквуст потер руки и направил их на жертвенник вдоль впившегося в него осколка. Из ладоней вырвались два голубых луча и впились в камень. Камень бездымно плавился, стекал вниз, а Георг резал и резал. Он никогда столь длительно не применял свои силы, не знал, насколько их хватит, поэтому закусив губу, гнал и гнал в ладони энергию из солнечного сплетения. Он понимал, что если бы столько энергии он направил на обычный камень, то он давно бы распался в пыль, а этот словно сопротивлялся, то ли из-за торчащего из него осколка, то ли из-за крови, веками засыхающей на его поверхности. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем жертвенник треснул, и от грызущих его поверхность голубых лучей едва заметная паутинка побежала вдоль арианского осколка. Внутри жертвенника что-то треснуло, и половинка камня с глухим стуком осела вниз. Проквуст с трудом выпрямил дрожащие колени, оглянулся, позади Жреца тесными рядами стояли динозарии, и затаив дыхание смотрели на него. Если бы кто-то из них вздумал им сейчас закусить, Георг не смог бы даже поднять зудящие ладони. Он, пошатываясь, подошёл к Жрецу.

— Жрец, я устал, мне надо зарядиться, — послал он ему мысль.

— Тебе нужно солнце?, — спросил динозарий.

Проквуст кивнул и двинулся прямо навстречу зубастым головам, и они дружно, с тихим вздохом, подались назад, дав ему место, щедро освещенное солнцем. Георг лег и раскинул руки в стороны, в него полились живительные струи солнечного огня и он впал в некое подобие медитации, отключившись от всего на свете, кроме этого источника живительной энергии. Неожиданно в его ушах раздалось приглушенное рыканье сотен глоток, Георг открыл глаза и тут же почувствовал, как ударился лопатками о камни, выходит, он опять левитировал? Проквуст резво вскочил и посмотрел на ладони, между ними голубым разрядом блеснула молния. Он повернулся к Жрецу, тот склонил перед ним голову, Георг оглянулся, все сотни динозариев склонили перед ним свои головы. Невероятное зрелище…

— Жрец, не надо!

— Что не надо?

— Не надо поклонений.

— Прости, Гора, но решение склонить перед тобой головы принял не я, а народ!, — динозарий опять склонил голову.

— Хорошо, спасибо, я принимаю ваш поклон и отвечаю своим, — Проквуст поклонился. — А теперь давайте займемся делом!

Георг мысленно обхватил отколотую часть жертвенника и отодвинул в сторону. Потом, не теряя времени, обхватил оставшуюся часть жертвенника. Слегка потянул на себя, камень не сдвинулся, видимо арианский осколок крепко с ним спаялся. Садануть бы по нему чем-то тяжелым… взгляд Георга упал на первый кусок. Подходяще! Он приподнял его, примерился и с силой ударил. От мощного удара остаток жертвенного камня осел вниз. Георг быстро вытащил оба куска наружу. Теперь в сооружении остался только торчащий из стены арианский осколок, по форме напоминающий гигантскую зазубренную лопасть. Проквуст подошёл поближе, присмотрелся, в месте, где он резал камень, цвет осколка изменился. Он осторожно протянул руку, сопротивления не было. Так, а чуть в сторону? Есть, сопротивляется! Это что значит, что он это место зачистил от тьмы?

Проквуст обернулся к Жрецу.

— Жрец, шкуры и ремни принесли?

— Доставили, Гора.

— План такой: я обрежу вокруг осколка стену. Потом обернем шкурами и ремнями металл, и динозарии будут тянуть его на себя.

— А ты, Гора, что будешь делать?

— Я уйду, чтобы освободить его в других подпространствах.

Жрец качнул головой и прикрыл глаза. Советуется, догадался Проквуст. Он вышел на солнце и подставил лицо под его лучи.

— Гора!, — донесся к нему мысленный зов динозария.

— Что?, — спросил Георг, не оборачиваясь.

— По твоему плану весь этот черный металл динозарии должны вытянуть сюда?

— Да, — Проквуст повернулся, — а как же иначе?

— Мы не хотим этого.

— Чего этого?

— Чтобы этот черный камень весь оказался в нашем мире.

— Ах, вот что! Так я потом вернусь и заберу его.

— Вдруг ты не вернёшься?

— Вы мне не верите?

— Дело не в этом, а в том, что вдруг ты не сможешь вернуться.

— Хм, весомо.

Георг задумался. Из совокупности общения с динозариями у него сложилось впечатление, что они высокомерны и упрямы, поэтому вряд ли стоит их уговаривать. А что тогда делать? Проквуст подошел к торчащему из стены осколку и потёр затылок. Что ж, тогда тянуть будем отсюда! Он вернулся к Жрецу.

— Жрец, тогда осколок надо тянуть из твоего мира.

— Хорошо, мы согласны.

— Но я один не смогу этого сделать, нужна будет ваша сила.

— Ты хочешь взять динозариев в чужие миры?

— Да.

— Мы пошлем с тобой тех, кто участвовал в жертвенном состязании.

— Но вдруг они устали или ранены?

— Зато они уже готовы к смерти.

— Причём тут смерть?! Я их верну!

— Но мы не сможем их принять!

— Как, не сможете?!

— Таковы наши правила, Гора.

— Но почему?!

— Никто не должен рассказывать о чужих мирах, никто не должен слушать, а кто ослушается — тому смерть.

В это время толпа динозариев за хвостом жреца раздалась в стороны, по образовавшемуся коридору к Проквусту вышли трое окровавленных динозариев и склонили перед ним головы. Один из них прихрамывал, по лапе у него струилась кровь. Георг тоже им поклонился.

— Динозарии, вы готовы следовать за мной?

— Да, Гора.

Проквусту вдруг стало безмерно жаль их, он явственно ощутил их тоску: одно дело смерть здесь, на своей земле, в чести и славе, а другое — сгинуть без следа в чужих мирах. В сердцах динозариев ширилось отчаянье. Он повернулся к Жрецу.

— Жрец, я не возьму с собой динозариев!

— Почему?! Они же нужны тебе!

— Мы всё сделаем по-другому. Тащите шкуры и ремни!

Проквуст отвернулся и быстро направился к осколку, не раздумывая, он вскинул вверх руки и что есть силы, толкнул ими вперед упругую сокрушительную волну. Сооружение жертвенника словно ветром сдуло, видимо он сильно разозлился. Громадные камни отлетели метров на десять назад, а вслед ним полетела и крыша из сплетенных брёвен и листьев. Теперь арианский осколок торчал прямо из воздуха, Георг попятился назад, рассматривая дело рук своих, пока не упёрся в грудь Жреца. Тот рыкнул и недоуменно скосил на него желтый глаз.

— Извини, Жрец, я думаю.

В это время на холм пришли несколько динозариев, с тюками шкур и ремней. Они бросили поклажу на землю. Проквуст подошёл, потрогал одну из шкур, толстая, годится. Взял в руки моток ремней, попробовал на разрыв, вроде прочные. По его сигналу два динозария развернули одну из шкур, накрыли осколок и Георг принялся её заворачивать. Она была тяжелой, слегка влажной и теперь, когда её пустили в дело, плохо пахла. Проквуст поморщился и закрепил ремнем шкуру, потом кивнул Жрецу.

— Жрец, ещё! Также!

Жрец кивнул, они поняли, что делать. Динозарии вполне ловко наворнули на осколок новые шкуры и закрепили их ремнями.

— Всё, хватит!, — остановил их Проквуст.

Он похлопал по шкурам, подёргал ремни и удовлетворённо кивнув, повернулся к Жрецу.

— Жрец, привяжите к нему, — Георг кивнул на арианский осколок, — самый длинный ремень и покрепче. Я его заберу с собой.

— А нам что делать?

— Запоминай, когда мой ремень натянется, вы что есть силы, должны толкать осколок, упираясь в обмотанный шкурами конец. Понятно?

— Понятно!, — динозарий энергично щёлкнул зубами, видимо, идея ему очень понравилась. — Ремень натянется, мы толкаем!

— Ждите!

Проквуст крепко зажал в кулаке конец ремня, открыл переход и оказался у начала арианского обломка. Не теряя времени, он дернул ремень, мысленно умоляя его выдержать, не порваться. Массивный обломок сразу двинулся в его сторону, Проквуст едва успевал отходить. Продвинувшись метра на два с половиной, обломок вздрогнул и замер. Теперь была его очередь. Георг бросил ремень и вытянув перед собой руки, принялся толкать обломок, направляя его чуть в сторону. Надо было вытолкать его так, чтобы он не проскочил обратно к динозариям, а остался на туманной площадке призрачного Баальбека. Вот последний скрежет и обломок исчез, Проквуст прыгнул следом, приземлившись уже на камнях туманного Баальбека. Перед осколком стоял жрец с округлившимися глазами, объясняться с ним было некогда, надо было завершить дела у динозариев. Георг строго посмотрел в глаза жрецу и крикнул на древнеперсидском: "Ничего не трогай! Жди, я сейчас вернусь!" — и исчез.

Он выскочил на холм возле разрушенного жертвенника, за спиной раздался торжественный звериный рёв.

— Гора, у тебя получилось!

— Да, но с вашей помощью.

— Спасибо, Гора, — динозарий склонил голову в поклоне. — Мы молились, мы приносили жертвы, ты пришёл на зов и убрал тьму!

На эти слова раздался дружный восторженный рёв тысяч звериных глоток.

— Теперь вы не будете убивать друг друга?, — спросил Проквуст.

— Будем! Чтобы закрыть проходы в наш мир, нужна жертвенная кровь, но не так часто, как сейчас. А теперь уходи, Гора, тебе пора.

— Ты меня гонишь?

— Да, ты расслабляешь нашу ненависть к чужим.

— А зачем она вам?

— Для единства.

— Ты хочешь сказать, что чужеродный враг сплачивает?!

— Именно так.

— Но с людьми можно договориться!

— Дело не в людях, Гора. Мы знаем, что они не опасны. Мы ищем и запираем проходы от всех чужих и убиваемы всех чужих, кто попадает к нам.

— И меня, — улыбнулся Георг, — убили бы?

— Таковы правила. Ты жив, потому что сильнее нас. Мы уважаем силу.

— Железная логика… подожди-ка, так чужие это не только люди?!

— Не только. Ещё до людей к нам приходили существа, похожие на нас.

— И вы их тоже не приняли?!

— Они не просто свирепы, злы и беспощадны, они безумны. Из-за них наш мир закрылся, — динозарий раздраженно шевельнул хвостом. — Достаточно вопросов, Гора.

— Хорошо, Жрец, прощай. Я не прошу тебя быть более великодушным к людям, теперь я понимаю, что это бесполезно.

Динозарий согласно кивнул своей огромной головой.

— Но ты подумай, почему твоя планета допустила людей к себе.

— А ты, Гора, знаешь ответ?

— Пока нет. Уверен лишь в одном — на это есть причина.

Проквуст запнулся, ему вдруг мимолетно представилось, как он, прощаясь, обнимает динозария за толстую шею. Георг улыбнулся и тут заметил удивленный взгляд Жреца.

— Ты видел?

— Да, я сначала подумал, что показалось… Странно.

— Да, Жрец, люди таковы: они иногда чувствуют вопреки собственному разуму. Такова наша природа. Вот ты меня съесть хотел, а я тебя в друзья записал.

— Нет, ты нам не друг!, — динозарий энергично затряс головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё образ Горы. — Ты опаснее, чем стая диких динозариев!

— Диких динозариев? Очень интересно! Они не разумны?

— Они обычные звери и часто нападают на наши стада.

— А иные чужие хуже меня?

— Хуже, много хуже. Уходи, Гора!

— Ухожу, — Проквуст повернулся и вдруг обернулся. — Жрец, хочешь, я оставлю тебе свой зов?

Проквуст так ясно представил зеленоватый огонечек, подаренный хоравами, что динозарию не пришлось объяснять, для чего он предназначен.

— Зачем, Гора?

— Вдруг вам опять будет нужна помощь?

Жрец прикрыл глаза и стал плавно водить головой из стороны в сторону. Проквуст явственно ощутил, как яростно борются внутри динозария диаметрально противоположные мысли: забыть или помнить?

— Гора!, — Жрец приблизил к нему свою голову. — Давай свой зов, я готов тебя помнить.

Георг привычно позвал огонёк на кончик пальца. Динозарий протянул свою трёхпалую когтистую лапу, огонёк легко спрыгнул ему на кончик когтя. Проквуст кивнул, и махнув рукой, шагнул в марево перехода. Мир динозариев померк.

Он вновь стоял на площадке туманного Баальбека, обломка арианского корабля не было.

— И когда только успели?!, — прошептал Георг.

Перед ним стояла нелегкая задача: идти сразу за странными похитителями или сначала вернуться к Пилевичу? Очень хотелось ринуться вдогонку и это как раз и останавливало. Проквуст тянул с решением, поэтому позвал на кончик пальца подарок хоравов. Он вспыхнул зеленоватым пятнышком, слишком ярким и неуместным в окружающем туманном безмолвии. "Интересно, сработает или нет?" — подумал Георг.

— Леночка, любовь моя!, — прошептал он.

Он приготовился терпеливо вслушиваться в себя, ожидая ответа, как вдруг в его голове громко прозвучал любимый голос.

— Георг, у тебя всё в порядке?!, — в голосе жены слышалась неподдельная тревога.

— Да, родная, всё нормально, не волнуйся, просто хотел услышать тебя.

— А по телефону нельзя? Я за тебя испугалась!

— Телефон здесь не работает.

— Где это, здесь?!

— Лена, что за паника, я завтра приеду!

Проквуст улыбнулся — вот и конец сомнениям: его Елена превыше всех тайн вселенной! К тому же он был почему-то уверен, что обломок недалеко и время терпит.

Георг благополучно вернулся к сосне на холме, с серьёзным видом поблагодарил её за дежурство и охрану автомобиля. День клонился к закату, самое время начать путь домой.

Проквуст так устал, что явившись следующим вечером пред ясны очи любимой супруги, чуть не уснул в кресле, ожидая семейного ужина. Его безжалостно выдернули из сна, усадили за стол, но хотелось одного — спать. Как не расспрашивали его жена и сын, он лишь отмахивался и шептал: "Потом" — в связи с чем скоро был милостиво отпущен в спальню. Георг уснул, едва его голова дотронулась до подушки.

Он проснулся посреди ночи, на душе было тревожно и ещё хотелось есть. Рядом безмятежно спала Леночка, за окном едва брезжили первые лучи утра, а с его лба стекал пот. Проквуст тихо встал, накинул халат и спустился на кухню. Кофемашина фыркнула, докладывая, что работу закончила, Георг как раз изготовил себе солидный бутерброд. Он ел, урча от удовольствия, и размышлял. Итак, что он имеет? Динозариев он спас и это хорошо. Но ещё есть некий народ, владеющий пространственными переходами и говорящий на мёртвом древнеперсидском языке, который собирает осколки арианского корабля. И молятся они Заратуштре. Скрытая секта огнепоклонников? Надо почитать о них. Георг хмыкнул и отхлебнул остывший кофе. Значит, огнепоклонники выходят в наше пространство? И живут они в соседнем пространстве, и скоро он к ним наведается в гости. Что ещё? Пластины арианцев. С ними вообще непонятная история. Проквуст давно уже понял, что они не часть конструкции корабля, тогда что? Вопросов было больше чем ответов, но не это пугало, он никак не мог избавиться от ощущения глобальной опасности.

— Надо лететь к Чару!, — тихо сказал Георг.

— Куда?! К Чару? Без меня не полетишь!

Проквуст вскочил и недоуменно уставился на Елену в пеньюаре.

— Ты давно здесь?

— Достаточно, дорогой, чтобы понять, что ты собираешься бросить меня и детей!

— Леночка, ты что!, — Георг бросился к плачущей жене, обнял, принялся поглаживать её по плечу. — Леночка, я же вас так люблю. Как ты даже подумать такое могла?!

— Любишь? А я не верю! Нас с Артёмом тебе мало для счастья, ты закис здесь от безделья и ищешь малейший повод, чтобы вернуться к вселенским приключениям. Я Пилевичу глаза расцарапаю, за то, что он тебе этот повод предоставил.

— Но Леночка, что ты такое говоришь?

— Что надо, то и говорю! А вот ты ответь честно, разве я не права?

Проквуст машинально хотел сказать: "Конечно же, не права!" — но с ужасом почувствовал, что его захлёстывает волна сомнений. Ну, утащили тайные зороастрийцы кусок обшивки разрушенного корабля, ну динозарии себе кровопускание устроили, разве это повод к ощущению планетарной угрозы?! Или он действительно ищет повод, чтобы увидеться с Чаром? Каким же идиотом он пред ним предстанет, если все его подозрения окажутся полным бредом?! Проквуст поцеловал жену в макушку, та тихо всхлипнула.

— Леночка, пошли ещё поспим.

— Нет, ты мне не ответил.

— Мне надо подумать.

— Хорошо, пошли, — Елена отодвинула себя из объятий мужа и посмотрела ему в глаза, — только не вздумай ко мне приставать!

— Это ещё почему?

— Потому!

— И всё?!

— Всё! Женского "потому" вполне достаточно для объяснения мужчинам чего угодно.

— Железная логика.

— Нет, женская!

Утром Проквуст проснулся с умиротворенной душой и ясной головой, сомнения исчезли. Конечно же, визит к Чару с туманными подозрениями недопустим, надо разбираться на месте. В глубине сердца тонко всхлипнула тоска по огромному дракону, но Георг её прогнал. Он наклонился и нежно поцеловал ушко жены, та мгновенно обхватила его рукой за шею.

— Куда?!, — строго спросила она, не раскрывая глаз.

— К Пилевичу.

— Ладно, езжай, я ещё посплю, — Елена поудобнее зарылась в подушку. — Привет перед… — Конец слова затерялся в дрёме.

Пилевич восседал за столом в пустынной столовой.

— Завтракать будешь?

— Спасибо, не откажусь.

Некоторое время они молчаливо завтракали. Пилевич изредка бросал на своего гостя пронзительные взгляды, но Проквуст их не замечал или делал вид, что не замечает, и с аппетитом отрезал очередной кусочек омлета. Пилевич отодвинул тарелку и промокнул салфеткой губы.

— Георг, ты что, поесть приехал?!

Проквуст лукаво посмотрел на Пилевича.

— Станислав Львович, а твои знаменитые кремовые булочки к кофе будут?

— Пошли, обжора, — усмехнулся Пилевич, вставая, — в беседку принесут.

В беседке их игривое настроение улетучилось, лица стали сосредоточенными и серьёзными. Проквуст задумчиво прихлёбывал кофе, не обращая внимания на тарелку с булочками. Пилевич тоже пил кофе и терпеливо держал паузу. Георг поставил чашку и задумчиво посмотрел на друга.

— Станислав Львович, я тебе всё расскажу, хотя не уверен, что правильно делаю.

— Георг, — мягко ответил Пилевич, — я не настаиваю, хотя, конечно же, изнываю от любопытства.

— Пожалуй, без твоего совета мне не обойтись.

Проквуст принялся подробно рассказывать о своих недавних приключениях. По мере его рассказа глаза Пилевича наполнялись изумлением и тревогой. В конце рассказа Георг вытащил из кармана найденную пластину и со стуком положил её на столик, Пилевич от неожиданности отпрянул в сторону.

— Вот, Станислав Львович, она собственной персоной. Не волнуйся, тьмы на ней нет.

— Извини, Георг, но я бы проверил на всякий случай.

— Интересно, как?

— Можно я попробую?, — предложил Пилевич и медленно протянул к пластине руку.

— Валяй!, — кивнул Георг.

Пилевич закрыл глаза и с минуту водил над пластиной открытой ладонью, по его лбу стекла капелька пота, потом ещё, и ещё. Станислав Львович тяжело вздохнул, открыл глаза и налил себе воды. Проквуст с интересом наблюдал за своим старым другом, такое он видел впервые.

— Есть что-нибудь?

— Сейчас, Георг, дай попить, — Пилевич залпом выпил стакан воды. — Уф, утомительное это занятие.

— Какое?

— Да все эти магические пассы. Порою думаешь, не сошёл ли ты с ума, не обманываешься ли.

— И что?

— А ничего, стараюсь об этом не думать, — Пилевич опять налил себе воды и сделал глоток. — Скорее всего ты прав, я зла на пластине не почувствовал и думаю, она безопасна.

Пилевич задумался.

— Станислав Львович, а ведь ты ещё что-то заметил!

— Заметил, мне кажется, пластинка не просто кусок металла. В ней словно что-то живое шевелится.

— Весьма образно, но непонятно.

— Ну да, я на пределе ощущение живого зацепил, так что…

— Давай, — оживился Проквуст, — я тоже просканирую?

— Нет, вот этого как раз не надо!

— Почему же?, — удивился Проквуст.

— Ты её своей энергетикой спалить можешь!

— Ладно, Станислав Львович, не буду я её палить, — Проквуст взял со стола пластину и вернул в карман. — Думаю, она для арианцев имеет ценность.

— Да, и скорее всего они искали не куски крейсера, а эти пластины.

Георг кивнул

— Весьма вероятно. Кстати, может быть, они наврали тебе насчет того, что ничего не нашли?

— Вполне возможно, — Пилевич задумался. — Георг, ты не помнишь, скольких арианцев ты угробил на крейсере?

— Станислав Львович, не я их угробил!

— О, прости!

— Да, ладно, — смутился Проквуст, — если честно, я всё же виноват.

— Готов, как говорилось у классиков, открыть дискуссию по этому поводу.

— Кое-кто из классиков сказал: "Дискуссии — дело длительное, дорогое и бесперспективное: всех не переспоришь".

— Гумилёв?

— Он самый.

— Георг, думаю, пластины к кораблю отношения не имеют.

— Более того, — поддержал его Проквуст, — они связанны непосредственно с жизнью арианцев.

— Дневниковые записи?

— Ну, да, этакий индивидуальный регистратор. Странно, что я этого не почувствовал.

— Георг, ты не то искал.

— Станислав Львович, а вдруг мы ошибаемся?

— Не исключено, но я уверен: за эти пластины, арианцы щедро заплатят.

— Ага, или опять начнут бегать за мной по всей вселенной.

— Хм, весьма возможно. Георг, значит помалкивать надо?

— Даже намекать нельзя!

— Хорошо, и что дальше?

— Дальше, Станислав Львович, заряди своих агентов, пусть всё перероют, может, найдут ещё такие пластины?

— Принято. Что ещё?

— Свою пластину изолируй.

— Это понятно. Георг, а твою пластину тоже запереть?

Проквуст с сомнением покачал головой.

— Нет, Станислав Львович, пусть со мной побудет. Объяснить не могу… — Георг развел руками.

— Как скажешь. К огнепоклонникам пойдёшь?

— А как же!

— Тогда, всё, расходимся?

— Подожди, Станислав Львович, не всё.

— Что ж ещё?

— Моя Леночка беременна.

— О, поздравляю!, — лицо Пилевича радостно засияло.

— Что ты улыбаешься?! Она не успела сказать, а мне опять на сторону топать!

— Ты ж ненадолго.

— Она всё равно плачет. Станислав Львович, я тебя как друга прошу, глаз с моей Елены не спускай!

— Не волнуйся, обложу со всех сторон. Только вот с сыном твоим как быть?

— В каком смысле?

— Да разве можно обеспечить надежную безопасность подростка?

— Ты думаешь, ему что-то угрожает?, — в глазах Проквуста мелькнул испуг.

— Нет, конечно, просто подростковый возраст…

— Всё, решено, я Артёма с собой возьму!

Пилевич недоуменно посмотрел на Проквуста. На его лице удивление постепенно сменилось пониманием.

— А ведь ты прав, отец! При тебе он будет под постоянным присмотром, а заодно и его способности вдруг проявятся?

— Да, — нахмурился Проквуст, — а стоит ли, чтобы они проявились?

— Прости, Георг, но дары господь просто так не раздаёт.

— Ты прав, я его всё равно не удержу, рано или поздно…

— Вот-вот, так лучше уж ты рядом будешь.

— Ох, Леночка мне голову оторвёт.

Пилевич серьёзно кивнул.

— Это точно, давай-ка я с тобой к ней поеду.

— Отличная идея, поехали!

— Пап, это же отстой!

Артём вышел из машины и критически разглядывал "Парк" отель. Проквуст тоже вышел, открыл багажник.

— Ну, да, отстой на три звезды. Сын, иди сюда, получи свой рюкзак.

Артём закинул за спину рюкзак, продолжая смотреть на отель.

— Пап, мне даже ребятам будет стыдно сказать, где я отдыхал.

— Во-первых, ребятам и вообще никому ничего говорить не надо и не вздумай выкладывать в сеть свою физиономию с глупыми улыбками. Привыкай к молчанию.

— Вообще-то, я не собирался.

— Вот и молодец, тогда выслушай "во-вторых". Мы не отдыхать сюда приехали. А в-третьих, для того, чтобы ценить роскошь, надо ощутить бедность. Смысл понятен?

— Понятен, — кивнул Артём, — в принципе, логично. В-четвертых, будет?

— Будет. Этот отель уже два раза послужил началом серьёзных событий, поэтому мы сюда и приехали.

— Пап, не смеши меня, что путного может начаться в таком отеле?!

Проквуст вздрогнул, и высунувшись из-за багажной крышки, пронзительно посмотрел в глаза Артёму. Тот смутился.

— Пап, ну ладно, я так…

— Так? Может быть … а знаешь, сынок, ты ведь сказал очень важную вещь. Путное, это когда путь известен, а если мы с тобой пути не знаем, то это вполне можно назвать беспутным, имея в виду прямой, а не переносный смысл этого слова.

— Пап, я ж пошутил, а ты такие серьёзные выводы делаешь.

Проквуст вытащил дорожную сумку и хлопнул багажником.

— Запомни, Артём, иногда источник истины содержится в самых неожиданных местах, даже в устах такого безусого и амбициозного подростка, как ты! Пошли, нам еще поужинать надо.

Пока оформляли заселение и ехали в лифте, сын не проронил ни слова. Георг посматривал в сторону сына, прикидывая, не переборщил ли он с отеческим наставлением, но пока держал паузу. Лишь в номере, когда Артём уже стоял на балконе и всматривался в темнеющее сумерками море, он вышел к нему и спросил:

— Артём, ты что, обиделся?

— Нет, пап, не обиделся, — отозвался сын, продолжая вглядываться вдаль, — наоборот, я над твоими словами задумался.

— Ты не шутишь?

— Мне не до шуток. Думаешь, я не понимаю, почему мама плакала и не хотела меня отпускать?

— И почему же?

— Потому что ты и дядя Стас всё время что-то разглядываете внутри меня и я боюсь, пришло время узнать, что именно.

— Боишься?, — после паузы спросил Проквуст.

— Ну, да, страшновато.

— Артём, а если мы с Пилевичем ошибаемся, и ты окажешься вполне здоровым и нормальным человеком? Ты огорчишься?

— Ничего себе, вопросик!, — Артём задумался. — Наверное, огорчусь.

Проквуст молча смотрел на сына, словно предлагая продолжить.

— Пап, даже моих собственных приключений, которые я смутно помню, достаточно, чтобы чувствовать себя особенным, а твоя одиссея вообще удивительна, хотя я могу только догадываться, ты ведь мало что мне рассказывал.

— Но ты был терпелив и я высоко ценю это.

— Я всегда знал, что придёт время…

— Думаешь, пришло?

— А разве нет?

— Хм, хороший вопрос, — задумался Проквуст. — Вот что, сын, я расскажу тебе часть своей истории. Договорились?

— Договорились.

— Отлично!, — Проквуст улыбнулся и встряхнул рукой густые волосы сына. — И спасибо тебе за откровенность.

Артём кивнул.

— Пап, а ты расстроишься, если я окажусь пустой?

— Нет, скорее вздохну с облегчением, а как мама твоя будет рада!

— Да, уж…

— Понимаешь, господь раздает дары не за заслуги. Избранность это тяжкая ноша и обязательства.

— Рок?

— Рок.

— Но разве не мечтает каждый быть избранным?

— Конечно же, мечтает, потому что это придает смысл и жизни, и смерти, — Проквуст обнял сына за плечи, — пойдём, сын, ужинать, завтра рано вставать.

Георг давно уже был готов к этому неизбежному разговору, десятки раз проигрывал в уме всевозможные варианты: от полной откровенности до краткого и ущербного изложения. И то и другое ему не нравилось, с одной стороны негоже отцу полностью раскрываться перед сыном-подростком, у того просто может не хватить жизненного опыта, чтобы всё принять и всё простить, а с другой стороны, и врать не хотелось, вроде как выгораживая и обеляя самого себя. Поэтому после многих раздумий Проквуст принял решение рассказать подробно, но только часть своей жизни.

— Пап!

— Что?, — Георг вернулся из своих глубоких раздумий обратно в уютный полупустынный ресторанчик.

— Ты обещал после горячего начать рассказ, я жду.

— Да, сын, конечно.

Подошёл официант, поставил перед Проквустом кружку с пивом и тут же ушёл.

— Артём, ты что-нибудь ещё хочешь?

— Из еды? Не хочу. Ну, же, пап, не тяни!

Георг отхлебнул пива и принялся рассказывать.

Он начал с того момента, когда очнулся безымянным посредине вселенной, не понимая, кто он, откуда, как долгое время наблюдал за жизнью вселенной и медленно подступал к началу нового пути.

— Пап, — воспользовался Артём паузой связанной с очередным глотком пива, — так ты был приведением?!

— Что?, — удивлённо переспросил Проквуст, ставя кружку на стол. — Ах, ты об этом? Не знаю, как это классифицировать, скорее я бы назвал себя духом, то есть, душой без тела.

После того, как Георг рассказал о звезде, названной им "Близкой", о её невероятных обитателях и о планете хоравов, Артём слушал затаив дыхание. Проквуст остановился перевести дух и отхлебнул тёплого пива

— Пап, кто такой, этот Друг?

— Толком не знаю, сынок. Я видел его рождение среди протуберанцев "Близкой", видел его огромных почти прозрачных или даже призрачных родителей.

— Они создали его специально для встречи с тобой?

— Он так сказал.

— И часть его осталась в тебе?

— И это он сказал.

— Ты ощущаешь эту часть?

— Если честно, ничего не ощущаю.

— Вам надо чаще общаться!

— Думаю, это не очень хорошая идея.

— Но почему?! Он же родился ради тебя!

— Даже если это так… — Проквуст задумался. — Понимаешь, Артём, у меня осталось смутное впечатление, что во вселенной все занимаются своими делами и там не принято беспокоить друг друга по пустякам.

— А может быть, ты просто оправдываешь себя? Что ж получается, ты зовёшь Друга только тогда, когда не можешь без него обойтись, разве это можно назвать дружбой?!

— Хм, действительно, как-то неудобно получается. Давай порассуждаем?

— Давай!

— Допустим, я позову Друга, он откликнется, и я полечу для встречи на наше Солнце, это ведь ближайшая к Земле звезда. Кстати, даже на астральное перемещение требуется время.

— Много?

— В данном случае недели три. Так вот, прибываю я на солнце и говорю, здравствуй, Друг, давно тебя не видел, соскучился. А он для встречи может быть, с другого конца вселенной пришёл, хорошо ли получится?

— Да, нездорово. Пап, а я с Другом смогу общаться?

— Ну и вопрос! Думаешь, я на него ответить могу? Теоретически в тебе есть часть от части Друга, которая мне досталась при общении с ним, но даёт ли она тебе право на, скажем так, дружбу, я не знаю. Жизнь покажет, сынок, ответы придут.

— Или не придут?

— Или не придут. Ну, что, двинемся дальше или спать пойдём?

— Ну, уж нет, какой теперь сон?!

Спать они легли далеко за полночь, поэтому неудивительно, что Артём, которого Проквуст утром еле добудился, в машине тут же сладко уснул. Георг спокойно и без лишних вопросов добрался до знакомого холма и подогнал машину ближе к кустам, почти под крону сосны, с которой прошлый раз разговаривал. Он вышел, тихо прикрыл дверцу машины и осмотрелся. Судя по ощущениям, его прежнее пребывание здесь никого не обеспокоило, да и посторонних следов на тонком слое дорожной пыли не нашлось. Проквуст повеселел, это хорошее начало. Он подошёл к сосне, положил на ствол обе ладони и погрел его своим огнем.

— Ты уж не подведи и на этот раз, — зашептал он, — ладно?

— Пап, ты чего с деревом обнимаешься?

— Не обнимаюсь, а договариваюсь.

— Как это?, — удивился Артём.

— Откуда я знаю?! Попросил вежливо, и всё.

— Ты что, всерьёз думаешь, что сосна тебя слышит?

Проквуст улыбнулся и пожал плечами.

— Эх, молодость, всё-то ей по полочкам разложи. Тебе что, жалко?

— Да, нет, пожалуйста, — засмущался сын, — просто странно как-то.

— А то, что я тебе вчера рассказывал, не странно?

— Сдаюсь! Готов сыграть с сосной в шахматы.

— Зря шутишь. Ты, например, знаешь, что в слоях пространства дольше всего из живого остаются деревья?

— Да?! Ничего себе! А почему?

— Знаешь, сынок, поищи на некоторые вопросы ответы самостоятельно, ладно? Будет чем заняться в жизни. Давай-ка, хватай с заднего сидения свой рюкзак и держи меня за руку, нечего время терять.

Они вышли на площадку призрачного Баальбека. Он огляделся, здесь ничего не изменилось, да и меняется ли здесь что-то? На Артёма пространственный переход произвел впечатление, он крепко вцепился в руку отца и изумленно смотрел по сторонам.

— Здорово! Пап, это что?

— Скорее где.

— И где?

— Где-то между параллельными мирами, сынок.

— Здорово! А как это место называется?

— Давай будем звать его туманной площадкой.

— Здорово!, — прошептал Артём в очередной раз.

— Артём!

— Что?

— Перестань повторять одно и то же слово!

— А, извини. Пап, значит, это Баальбек?

— Скорее его пространственная тень.

— Как это, тень?

— Сын, нет у меня на всё ответов! Ну, что, идем дальше?

— Пап, подожди, видишь, там, на колонне надпись.

— Надпись? Я ничего не вижу.

— Зато, я вижу. Пап, я быстро, посмотрю и назад!, — крикнул Артём уже на бегу.

— Вот мальчишка, — проворчал Георг, глядя вслед. Делать было нечего и он направился за сыном.

Только теперь Проквуст заметил, что колонны стоят не на краю храмовой площадки, как в "нормальном" Баальбеке, а посредине и почему-то не имеют нижних постаментов, буквально вырастая из каменных блоков. Артём уже стоял возле крайней левой колонны и водил пальцем слева направо, видимо вычитывая какой-то текст. Георг уже удивился: что мог здесь читать его сын?! Он подошёл и с изумлением уставился на выбитые на колонне строчки клинописи. В голове щёлкнуло: текст, язык шумерский.

— Пап, помоги, я не вполне понимаю смысла.

— Что значит, не вполне?! … Артём, тебе доступен смысл этих слов?!

— Да, — сын оглянулся на отца и виновато улыбнулся.

— И ты все эти годы молчал?!

— Угу. Это мой секрет. Особенный кайф был в школе: всегда отличные отметки.

— Артём, но откуда в тебе это?!

— Это мне дракон подарок сделал. Я нашу встречу смутно помню, но слова об обещании подарка ясно помню. И ещё помню свою обиду, за то, что он этого обещания не выполнил. Уже много позже я понял, почему понимаю разные языки и даже ирийский, хоравский, арианский и межгалактический.

— Ого! Ну, Чар!, — усмехнулся Проквуст. — Со мною он не был таким щедрым, некоторые языки пришлось самому добывать. А я-то тебя ирийскому языку обучаю, успехам твоим радуюсь!

— Так ведь приятно поболтать на родном языке?

— Приятно, только дураком теперь себя чувствую. Кстати, сын, но как же ты умудрился не проболтаться и даже вида не показать, а?!

— Не знаю, пап, прикольно было. Это же мой подарок, правильно?

— Ну, конечно.

— Вот я его и приберёг себе. Ты уж прости.

— Прощаю, — усмехнулся Проквуст. — Так что тебе в тексте не понятно?

Артём повернулся к тексту.

— Здесь написано: "Только люди допускаются за эти колонны. Только чтящий Ахура-Мазду способен словом творить дело и поразить приспешников Ангра-Маиньи". Пап, о ком здесь речь?

— Я кое-что почитал об огнепоклонниках. Насколько я помню, Ахура-Мазда это главный бог шумеров и его проповедовал Заратуштра, а Ангра-Маинья — типа демона зла.

— Теперь понятно, — Артём собрался шагнуть мимо колонн.

— Стой!, — строго крикнул Проквуст. — Запомни, спешка нужна при…

— Пап, я понял, жду.

Георг закрыл глаза и мысленно выплеснул из себя волну света. Она пронеслась через колонны, попрыгала над беспорядочно лежащими каменными глыбами и большими осколками колонн и утонула в окружающем тумане. Вроде бы опасности нет. Проквуст открыл глаза и с удивлением встретил восторженный взгляд сына.

— Пап, ну, ты гигант!

— Ты что-то видел?

— А то! Ты как полыхнул голубым светом, он как рванет вперед! Супер!

— Невероятно, — прошептал Георг, — обычный человек этого не видит.

Сын опять удивил его, похоже, совет Пилевича был правильный. Проквуст шагнул вперед, благополучно прошел между колоннами. Ничего не изменилось, он поманил к себе Артёма.

— Ты ничего здесь необычного не ощущаешь?, — спросил он сына, когда тот радостно подскочил к нему.

— Можно я тоже просканирую?

— Чего?! Хотя, давай, пробуй.

Артём посерьёзнел, прикрыл глаза и начал выделывать руками замысловатые пасы. Георг с улыбкой смотрел на игру сына. Тот открыл глаза и заметил эту улыбку.

— Зря смеёшься, папочка!

— Да? Так ты не придуривался?!

— Ещё чего! Я сканировал.

— Да-а? Ну, и что разузнал?

— Что это полигон для магов.

— ??!

— Тренируются они тут, пап.

— А с чего ты делаешь такой вывод?

— Я увидел тени людей в белых узорчатых рубахах, они вон те камни и осколки колонн руками передвигали.

— Эти глыбины руками?!

— Не, ты не понял. Они их на расстоянии двигают. Телекинез это по научному называется.

Проквуст внутренне вздрогнул. Нет, его сын, не шутил, откуда он мог знать, как выглядят местные огнепоклонники? Значит, и впрямь видел?! Тени прошлого?! Ничего себе!

— Молодец, сын! Я тобой горжусь.

— Правда?!

— Честно, честно! Только давай договоримся, ты в следующий раз рассказывай, что делать собираешься.

— Так я ж тебя удивить хотел!

— И удивил, но в большей степени напугал.

— Тебя, напугал? Пап, ты чего?

— Артём, включи мозги! Я не тебя испугался, а за тебя! Дары — дело не шуточное, ими сюрпризы не делают, а вот ошибок наворочать можно. Понимаешь меня?

— Да, — Артём почесал затылок, — теперь, кажется, доходит.

— Понимаешь, сын, ни ты сам, ни я, ни кто-либо на всей Земле не знает, какая сила сидит внутри тебя и для чего она предназначена, поэтому, проявляй её поаккуратнее. Договорились?

— Договорились.

— Тогда в путь?

Артём кивнул и крепко взял отца за руку. Проквуст вспомнил код перехода и легко открыл переход в соседнее пространство, они одновременно шагнули внутрь пятна клубящегося воздуха и сразу же зажмурились от яркого солнца.

Перемена была разительной: ярко-синее небо с ослепительным желтым пятном солнца, невысокие мохнато-зеленые от густых кедровых лесов горы по сторонам. Даже древние плиты словно бы помолодели, впрочем… Георг присел и ладонью потрогал их поверхность. Нет, это не те камни! Это огромные плиты, судя по всему аналоги мегалитов Баальбека, только их не три штуки, а десятки! Они безупречно точно уложены друг к другу и сверху нет ни греческих, ни римских руин! Но должен же быть храм или алтарь?

— Пап!, — дёрнул его за рукав Артём. — Назад посмотри.

Проквуст оглянулся. Метров в пятидесяти от них стояла огромная золотая чаша, в которой ровно горел огонь. Чуть поодаль виднелись поленницы дров. Сбоку от чаши на гранитном трёхступенчатом постаменте стоял человек с поленом в руках одетый во всё белое: с шапочки на голове до тапочек на ногах, даже его лицо скрывала белая маска. Он видимо, готовился подбросить бревно в чашу, да так и застыл, глядя на пришельцев. Внезапно из-за чаши вышел тот самый жрец или колдун, которого Георг видел на площадке перехода. Он на мгновение застыл, но потом направился к ним, постукивая посохом по камню. Проходя мимо огнепоклонника в белом, он что-то повелительно крикнул ему и тот спешно возложил полено на край чаши и принялся медленно продвигать его к огню. Вот оно занялось ярким сполохом, огнепоклонник сделал последний толчок, и вскинув руки вверх, что-то радостно прокричал.

Жрец на крик не оглянулся, он подошел к ним, а посох выставил перед собой, крепко держа его обеими руками и сверкая на солнце самоцветными камнями в перстнях.

— Демоны, изыдите!, — прорычал он.

От посоха пахнуло волной энергии, но она беспомощно стекла к ногам Георга и его сына, натолкнувшись на заранее выставленную защиту.

— Мы не демоны, дастур!, — сказал Проквуст на древнеперсидском.

— Всё равно, вы должны покинуть наш мир!

— Я сам решу, что должен, а вот ты ответь, жрец, поклонник Заратуштры, почему не дождался меня в туманном переходе и зачем забрал то, что тебе не принадлежит?

— Кто ты?, — спросил жрец, в его глазах мелькнул страх.

— Я человек, это мой сын и нас не надо бояться. Я хочу говорить с тем из вас, кто решает.

Жрец закрыл глаза и напрягся. Артём незаметно толкнул отца в бок.

— Что-то важное?, — тихо спросил Проквуст, скосив глаза на сына.

Артём повернулся и быстро дунул ему в ухо несколько слов:

— Он телепат, говорит с начальством.

— О чём?, — также тихо спросил Георг.

Артём замолчал, напрягся, тут же едва заметно кивнул и опять склонился к отцовскому уху:

— Всё нормально, нас доставят в город.

— Хм, нормально, доставят? Посмотрим, — прошептал Проквуст.

Жрец открыл глаза, очень внимательно посмотрел на Артёма, потом перевёл взгляд на Георга.

— Я доставлю вас в зиккурат.

— Хорошо. Нас примет главный жрец?

— Энси сообщит вам своё решение. Следуйте за мной, — жрец призывно качнул посохом, и резко развернувшись, зашагал к противоположному краю мегалитической площадки, делая при этом широкий полукруг относительно золотой чаши.

— Пошли, сын, — Проквуст не стал спорить, идти, так идти, дорога подскажет.

— Пап, что такое зиккурат!

Георг заметил, как тут же едва заметно дрогнули плечи жреца, неужели он понял вопрос сына на русском языке?! Или ему показалось? Вот бы проверить. Так сложилось, что в их семье языком общения стал русский язык, Проквуст к нему привык, но чтобы здесь в иномерьи кто-то владел русским?! "А что мы, собственно, знаем об этих людях?" — спросил он себя и не смог дать вразумительного ответа. Разве не могли они скрытно следить за их цивилизацией?

— Пап!, — опять донёсся требовательный голос сына. — Ты чего молчишь? Я же тебе вопрос задал!

— Зиккурат? Это такой храм в виде высокой башни.

— Вавилонской?, — съязвил Артём

— Бабилонской, — машинально поправил Проквуст и опять заметил, как дрогнула спина жреца и чуть сбился его шаг.

— Знаешь, мы с тобой потом поговорим, ладно?

В это время они миновали пылающую огнём золотую чашу. Огнепоклонник вытянувшись застыл возле гранитного постамента, держа вдоль груди в правой руке странной формы меч, напоминающий не до конца разогнутый серп, и сопровождал их пристальным взглядом.

— Ух, ты! Папа, смотри!, — восторженно зашептал Артём.

— Вижу, не отставай!, — Проквуст слегка подтолкнул сына под локоть, одновременно чуть придвинув его к себе.

— Да, иду я!

— Знаешь, — шепотом едва слышно сказал Георг, — давай дальше говорить на межгалактическом.

— Ладно, — также шепотом отозвался Артём.

Они прибавили шаг, в точности копируя путь, который прокладывал жрец. Он лишь раз оглянулся, когда чаша с огнём и ровные ряды поленниц остались далеко позади, а перед ними открылась широкая лестница, полого ведущая вниз на большую мощеную площадь. Внизу стояла повозка, запряженная парой низкорослых лошадей. Бросалась в глаза угловатость повозки, больше похожей на телегу с бортами, и странная конструкция колес: они были сколочены из толстых досок, скрепленных деревянными поперечинами. Рядом с повозкой стоял молодой человек в белой по колено рубахе с красными узорами по нижней кромке, на поясе у него висел меч в прямых ножнах. Едва жрец ступил на первую ступеньку, молодой воин обнажил меч и взял его наизготовку, как винтовку в воинском карауле. Треугольное обоюдоострое лезвие меча хищно блеснуло на солнце. Жрец поднялся в повозку и призывно качнул посохом. Георг пропустил Артёма, а сам следил за застывшим в карауле воином. Тот, однако, не обращал ни на что внимания. Проквуст сел рядом с сыном у заднего борта, а жрец напротив лицом к ним, поставив посох между колен. Между тем воин вернул меч в ножны, залез на повозку за спиной жреца, и натянул вожжи, лошадки послушно тронулись. Судя по всему, сидение ему не полагалось или оно было складным.

Повозка шла ровно, дорога была выложена длинными каменными плитами с настолько плотно подогнанными стыками, что лишь лёгкое постукивание говорило об их наличии. Мимо проплывали огромные кедры, воздух невероятно свежий, наполненный букетом замечательных ароматов вливался в лёгкие живительным нектаром. Артём задремал, прислонив голову к плечу отца, а Проквуст зорко посматривал вокруг, не выпуская из виду вроде бы задремавшего жреца. Не верил он этой идиллии, похожей на затянувшийся костюмерный спектакль, где-то во всём этом крылся подвох. Георг всегда доверял своей интуиции, а она горячо шептала ему изнутри: "Берегись, опасность близка!"

После очередного поворота впереди показалась пологая гора, на склоне которой раскинулся город. Одно— и двухэтажные постройки из бело-желтого кирпича ровными рядами спускались с самой вершины по трём широким улицам. Наверху горы невероятным зрелищем высилось монументальное пирамидальное строение в семь ярусов. Оно опиралось на площадку, сложенную из мегалитов, накрывших всю вершину. Седьмой ярус ярко сверкал золотом. Георг глянул мельком на жреца, тот сидел также как и прежде, только не дремал, вон он, пытливый взгляд сквозь едва приоткрытые веки. Проквуст толкнул сына.

— Артём, — сказал он ему на межгалактическом языке, — смотри на это чудо!

Сын открыл глаза и уставился вверх, на лице застыло восхищенное выражение, Проквуст краем глаза заметил движение, повернул голову и наткнулся на застывший в изумлении взгляд. Жрец медленно сполз со скамьи и встал на колени, продолжая опираться руками на посох, его голова склонилась ниже плеч и застыла.

— Пап, — восторженно воскликнул Артём на межгалактическом, — обалдеть можно! Это ж… — тут Артём тоже увидел коленопреклонённого жреца и запнулся.

— Спокойно!, — произнес Проквуст сыну и насколько возможно мягко обратился к жрецу: — Жрец, почему ты встал на колени, почему не смотришь на нас?

— Я не смею, — глухо ответил тот и склонился ещё ниже.

— Ты услышал нечто важное?

— Ты говорил с сыном на языке богов. Только жрецы знают, как звучат молитвы на этом священном языке, но никто никогда не смел говорить на нём просто так, как вы.

— И что же это значит?

— Если вы демоны, мне нельзя смотреть вам в глаза, а если вы боги, то тем более!

— Ты ж час назад на меня смотрел!

— Я не ведал. Незнающий греха — безгрешен.

— Ого, серьёзное заявление.

— Пап, — не вытерпел Артём, — у христиан, кажется, не так?

— Артём, помолчи, а?

— Позвольте мне остаться согбенным, — глухо донёсся до них дрожащий голос жреца.

— Ладно, оставайся, — пожал плечами Георг. Он вновь взглянул на башню и заметил, как лёгкое облачко задело последний ярус. — Скажи, жрец, ваш зиккурат похож на бабилонскую башню, которая описана в ветхом завете?

— Это её копия, пришелец.

— А почему последний ярус сверкает, словно покрыт золотом?

— Потому что он покрыт золотом. Это наш главный храм и жилище энси.

Георг удивлённо покачал головой и хотел что-то спросить, но внезапно на него нахлынуло ощущение скорой опасности. Проквуст перестал обращать внимание на коленопреклоненного жреца и настороженно прислушался. Дорога круто свернула, чудесный город скрылся за высокими кронами деревьев, за поворотом сразу же начался крутой подъём.

— Пап, — шепнул Артём, — птиц совсем не слышно.

— Сынок, — также тихо ответил Георг, — сядь, пожалуйста, на пол.

Артём кивнул и сполз вниз. Проквуст сосредоточился и поставил защиту вокруг себя и сына, потом подумав, расширил её, спрятав и жреца. Возница занимался строго своим делом, за всю дорогу он ни разу не обернулся. "Ну и дисциплина!" — мелькнуло у Георга в голове. Дорога вышла на относительно открытое место: справа в глубоком овраге, поросшем колючим кустами, продирался сквозь камыш ручей, а слева на обширной площадке высились руины большого здания, возможно дворца, судя по осколкам лепнины на камнях и остатках колонн. Неожиданно из-за камней показались десятки воинов в блестящих на солнце пластинчатых доспехах и шлемах. Раздалась зычная команда командира из-за ближайшей стены и тут же в воздух взвились стрелы. С жутким свистом они устремились к повозке, вскрикнул возница, пронзённый сразу несколькими стрелами, вскрикнул жрец, с ужасом выглядывающий из-за борта повозки, но остальные стрелы натыкались на защиту и со стуком опадали вниз.

— Жрец, прикажи им остановиться!, — приказал Георг, напряженно держа защиту.

Жрец обречённо покачал головой.

— Нет, пришелец, если энси приказал нас убить, то нам нет спасения!

— А тебя за что?

— Такова моя судьба, — горестно отозвался жрец, — я смиряюсь.

— А вот я, нет!, — крикнул Проквуст и толкнул стену, из-за которой слышал командирский клич. Стена рухнула, раздались крики, но обстрел не прекратился. — Ну, всё, пеняйте на себя!

Георг вскинул руки в стороны, потом свёл их медленно вместе, между ладонями засияло ослепительное голубое пламя. Он подтянул пламя к себе, а затем резко бросил в сторону нападающих. Словно ударная волна прошлась по руинам, обрушивая все, что ещё можно было обрушить, раздались крики ужаса, грохот, в воздух рванулись клубы пыли. Обстрел мгновенно прекратился. Когда пыль осела, взорам пассажиров повозки открылась почти ровная площадка, густо усеянная каменными осколками и щебнем, с проглядывающими из-под них телами воинов.

— Пап, ты их убил?, — тихо спросил Артём, посмотрев на отца широко раскрытыми глазами.

— Убил, сынок, — Проквуст перевёл взгляд на жреца, тот смотрел на него с ужасом. — Ты, понимаешь, что ты должен был умереть и я тебя спас?

— Да, — кивнул тот.

— Теперь твоя жизнь принадлежит мне. Сбрось мёртвого возницу и займи его место.

Жрец послушно исполнил приказание и медленно повернулся лицом к Проквусту. Не сводя с него глаз, он кинул на дорогу свой посох, потом неспешно снял с себя черный халат с золотыми узорами и кинул его вслед за посохом. Туда же отправил свой колпак и шарф с бахромой. Теперь жрец остался в узорчатой рубахе, перетянутой поясом с небольшим кинжалом в дорогих ножнах. Быстрым движением он выхватил кинжал, и крепко схватив левой рукой свою бороду, одним движением отхватил ее, чуть ли ни под самый подбородок. Артём хихикнул, Георг строго на него посмотрел, хотя и сам едва сдержал улыбку: с торчащими в стороны остатками бороды, жрец выглядел весьма комично, но при этом помолодел лет на десять.

— Теперь я твой раб, хозяин, — сказал бывший жрец, — приказывай!

Проквуст невольно улыбнулся: смешно было смотреть на раба, у которого чуть ли не каждый палец был украшен дорогими перстнями. Жрец перехватил взгляд Георга и принялся поспешно снимать перстни, роняя их в дорожную пыль.

— Приказывай, хозяин, — повторил он.

— Сначала скажи, как тебя называть?

— Ты можешь дать мне любое имя, хозяин.

— Первый раз, когда я тебя видел, молодые люди называли тебя дастур, это имя?

— Нет, так в Шумерии зовут учителя.

— И как же твое имя?

— Рукагин, но я обязан предупредить, хозяин, это имя предназначено для свободного человека.

— Ты им будешь, Рукагин. Послужишь мне, а потом станешь свободным. Согласен?

— Как будет угодно хозяину.

— Скажи, Рукагин, как энси узнал, о нас?

— Я ему мысленно сообщил, хозяин.

— А сейчас ты можешь связаться с энси?, — неожиданно вмешался в разговор Артём.

— Нет, не могу, молодой хозяин, моя связь без посоха невозможна.

— Артём, — строго остановил сына Проквуст, — помолчи! Рукагин, почему энси принял решение убить нас?

— Язык богов великая тайна, мысли энси тоже тайна.

Артём дёрнул отца за рукав.

— Что?

— Пап, позволь спросить?

— Ну, спроси.

— Скажи, бывший жрец, ты знаешь русский язык, на котором мы разговаривали между собой в начале?

— Нет, но мне знакомо его звучание. Около гор живет племя, разговаривающее на похожем языке. Мы называем их русичи.

— Артём, — остановил очередной вопрос сына Георг, — сейчас не время!

— Пап, ну ещё вопросик?

— Ладно, давай, только по делу.

— Рукагин!

— Слушаю, молодой хозяин.

— А откуда же энси узнал о том, что мы знаем язык богов?

— Возница, — коротко ответил бывший жрец.

— Позволь, — удивился Проквуст, — ты хочешь сказать, что возница передавал информацию энси?!

— Информацию?, — Рукагин удивлённо посмотрел на Георга. — Нет, жрецы огня и возницы храма ничего не передают, просто энси смотрит их глазами и слышит их ушами, когда пожелает.

Проквуст и Артём удивлённо переглянулись.

— Пап, тогда для энси мы мертвы.

— Пока, да, — кивнул Проквуст, — но это ненадолго: если нас убили, то где тела? Рукагин, когда сюда прибудут чиновники энси?

— С учетом ожидания гонца — часа через четыре, — Рукагин смиренно склонил голову, — Хозяин, позволь совет?

— Слушаю, Рукагин.

— Пока не поздно, возвращайтесь назад. К концу дня вся Шумерия объявит на вас охоту.

— А русичи, о которых ты говорил, они кто?

— Они другие, Хозяин.

— Что значит, другие?

— Они верят в своих богов и почитают Заратуштру без очищения огнём.

— Вот как? Но ведь они не враги?

— Нет, не враги.

— Рукагин, ты знаешь, где они живут?

— На севере, в двух-трёх днях пути, Хозяин.

— Вот тебе мой приказ, Рукагин: правь к русичам.

— Повинуюсь.

Повозка тронулась и через полкилометра свернула с каменной дороги влево, на малоприметную, поросшую травой колею. Громадные кедры обступили их вплотную и сопровождали разноголосым птичьим гомоном. Солнце забралось на самый верх синего неба, но здесь на дне леса было прохладно. Проквуст не заметил, как задремал, разбудил его Артём. Он протягивал ему бутерброд и бутылку с водой.

— Спасибо, — Георг взял из рук сына еду и воду и взглянул на спину бывшего жреца. — Рукагин!

— Да, мой господин.

— Останови повозку.

Повозка остановилась, Рукагин обернулся.

— Возьми, поешь.

— Благодарю, Хозяин, — склонил голову Рукагин, — но я прошу позволить мне ехать дальше.

— Ты не хочешь?

— Дело не в этом. Примерно через час мы достигнем озера, там лошади отдохнут и я приму твои дары еды и воды.

— Хорошо, Рукагин, поезжай.

Они пробыли у озера часа три, лошадки долго пили, потом щипали густую траву на берегу, потом опять пили воду. Проквуст уже хотел здесь и заночевать, но Рукагин так красноречиво покачал головой, что даже обсуждать этот вариант не стали и так было ясно, что им надо оторваться подальше от возможного преследования. На ночевку они встали уже глубоким вечером. Скамейки в повозке оказались съёмными, так что Артём удобно расположился на её полу и мгновенно уснул, согретый курткой Георга. На траве на тонкой циновке спал бывший жрец, недалеко сонно фыркали сытые лошадки. Проквусту не спалось, он ворочался рядом с сыном, пытаясь ответить на вопрос — имеет ли он право рисковать жизнью сына в чужих мирах, может быть, надо было вернуться? Сомнения мучили, не давали спать. Проквуст тихо поднялся и прошёл к костру. Он до сих пор не понимал, что он ищет в этом мире. Раньше у него была внутренняя уверенность, что его ведет рок, а теперь ему казалось, что он ходит кругами вокруг чего-то важного. Зачем он едет к русичам? Какие они? Помогут ли? Вопросы, вопросы, а ответов нет. Язычки пламени бегали по почти прогоревшему полену, отвлекая от хмурых мыслей.

Сзади раздался шорох, Георг с тревогой обернулся и увидел выходящего из темноты кустов бывшего жреца, оказывается его циновка была пуста, а Проквуст и не заметил. Рукагин подошёл к костру с круглым деревянным туеском, почтительно остановился в паре шагов.

— Присаживайся, Рукагин.

— Благодарю, Хозяин, — Рукагин сел рядом с Георгом, открыл крышку туеска. — Хозяин желает пить?

— Нет, спасибо.

Рукагин поднёс к губам туесок и сделал несколько глотков.

— Рукагин, ты можешь идти спать.

— Нет, не могу, Хозяин.

— Почему?

— Я должен служить тебе.

— Служить? Хорошо, тогда давай поговорим. Ты готов без утайки ответить на мои вопросы?

— Моё тело и знания принадлежат тебе, Хозяин, всё, кроме души.

— Тогда скажи, Рукагин, зачем вы забрали тот небесный металл и куда его дели?

— Мы собрали все осколки, попавшие к нам, в том числе и этот последний, и сбросили их в пропасть демона. Так нам приказал энси и мы не могли ослушаться.

— Что за пропасть демона, Рукагин?

— Под Баальбеком.

— Под этими гигантскими камнями?!

— Да, Хозяин. Туда ведет широкий подземный ход, так что это не составило труда, у нас есть способные маги.

— Перемещаете предметы усилием мысли?

— Скорее верой.

Проквуст кивнул и подумал: "Прав был Артём на счёт телекинеза!".

— Рукагин, расскажи мне о Шумерии.

— Повинуюсь, — склонил голову Рукагин, — но я не очень много знаю. Бывший жрец сделал паузу, но Георг молчал, и он продолжил: — Шумерия небольшая страна, в ней три города: главный город Эридус с копией бабилонского Зиккурата, который ты видел, на юге — город Урма и на востоке — город Лагам. Есть ещё пара десятков поселений разной величины и множество поместий. Величина Шумерии примерно семь дней пути с востока на запад и шесть дней пути с юга на север. Мы растим хлеб, пасём скот, плавим металл, рождаемся, живём и умираем.

Рукагин замолчал.

— Это всё?

— Прости, Хозяин, но мне будет легче, если ты будешь задавать вопросы.

— Хорошо. Ваших воинов я вчера видел, они умелы и дисциплинированны, мне очень жаль, что пришлось их убить.

Рукагин молча кивнул.

— Вы часто воюете с другими странами?

— Иногда воюем, но не со странами. Здесь кроме нас есть только русичи, мы не очень любим друг друга, но живём мирно.

— Тогда с кем воюете?

— С нагами.

— Наги? Что за народ?

— Наги не люди.

— Не люди?!, — заинтересовался Проквуст, тут же вспомнив рассказ динозария о чужих. — Как они выглядят?

— Ростом чуть ниже человека, трёхпалые, с хвостом и змеиной головой.

— Так получается, это их мир?

— Нет, предания гласят, что они пришли в этот мир после человека.

— Откуда?

— Из твоего мира, Хозяин.

— Но у нас нет нагов!

— Есть. Просто они умело скрываются и живут под землёй. Они обладают завораживающим взглядом, от которого спасает только молитва.

— Ничего себе новости!, — покачал головой Проквуст. — Постой, а сами вы, когда сюда пришли?

— Две тысячи пятьдесят три года назад.

— Ого! Такая точность?!

— Да, Хозяин, мы ведём подробные хроники нашего пребывания в Шумерии.

— Как же вы попали сюда?

— Нас привёл Заратуштра.

— Сам Заратуштра?! Но зачем?

— Мы хранители Авесты. В последние годы правления великого ассирийского царя Ашшурбанапала язычество пало в самые глубины пропасти греха и разврата, наши храмы осквернялись и разрушались. И вот свершилось второе пришествие Заратуштры.

— Удивительно!

— Да, воистину, божественно!

Проквуст задумался, помешивая палкой угли костра.

— Рукагин, — спросил он, — ты хочешь сказать, что у вас в Шумерии хранятся те легендарные 12 тысяч воловьих шкур с золотыми буквами текста Авесты?!

— О, Хозяин, ты знаешь эту легенду?

— Так легенда или нет?

— И да, и нет. Шкур у нас нет, а вот золотые пластины с древними текстами, есть и как раз двенадцать тысяч. Каждая вложена в футляр из воловьей кожи.

— А как же шкуры?

— Это миф, Хозяин. Его специально распространяли, чтобы унять алчность диких народов. Кому нужны тысячи старых шкур?

— То есть Авеста сразу писалась на золотых пластинах?

— Конечно!

— Рукагин, ты видел эти пластины?

— Только копии на пергаменте. Никто, кроме энси, не знает, где в Шумерии сокрыто хранилище пластин.

В повозке заворочался Артём, на востоке над лесом едва заметно посветлело. Проквуст зевнул.

— Скоро рассвет.

Рукагин встал и поклонился.

— Хозяин, прости, разреши уединиться?

— Зачем?, — удивился Георг.

— Пришло время дорассветной молитвы.

— Конечно, молись, — Проквуст встал, — а я пойду ещё посплю.

Он тихо заполз в повозку, и улёгся рядом с сыном. Поднял раскрытую ладонь, на ней появился голубоватый прозрачный шарик.

— Охраняй нас, дар, — тихо шепнул он, шарик тут же рванулся в стороны и укрыл под собою повозку.

Путешествие нового дня было будничным и однообразным: дорога шла сквозь кедровый лес, чуть забирая вверх. Проквуст, поспавший не больше двух часов, дремал на полу повозки, а Артём сидел на передней скамейке и беседовал с бывшим жрецом. К середине дня среди кедров появились ели и сосны, воздух стал заметно прохладнее. Повозку качнуло. Георг открыл глаза, увидел спину Артёма впереди, облегчённо вздохнул и сел. Сын обернулся.

— Как поспал?

— Замечательно!, — Проквуст потянулся, потом привстал, вставил скамейку в пазы и сел на неё. — Ну, рассказывай, что тут, да как?

— А что рассказывать?, — Артём пересел на скамью к отцу. — Вон, солнце уже давно за полдень, Рукагин ищет место для привала.

Как раз в это время за очередным поворотом открылся огромный камень, скорее даже скала почти правильной кубической формы. Рядом бил ключ и утекал весёлым ручейком вниз к высоким кедрам. Повозка свернула, остановилась. Бывший жрец обернулся. На его лице виднелась аккуратно подстриженная бородка. Проквуст изумлённо на него уставился.

— Рукагин, ты стал как профессор!

— А что это такое, профессор?, — улыбнулся Рукагин.

— В нашем мире это весьма учёный муж.

— Спасибо, Хозяин, вы очень добры. И вашему сыну спасибо, он подарил мне ножницы и зеркало.

Проквуст вопросительно посмотрел на сына.

— Пап, у меня лишние были.

Проквуст одобрительно кивнул.

На обед Артём предложил русскую тушенку с гречкой. Вскрыли две банки и разогрели в котелке на костре. Рукагин, напоивший лошадей и сотворивший послеполуденную молитву, с интересом наблюдал, как его хозяева кухарничали. Артём разложил аппетитно пахнущую кашу на пластмассовые тарелочки равными порциями и воткнул сверху одноразовые ложки.

— Вот, господа, прошу к столу!

Он протянул тарелку отцу, потом Рукагину. Тот вдруг энергично закачал головой.

— Рукагин, почему отказываешься от еды?

— Раб не должен есть рядом с господином.

— Глупости!, — глухо произнес Проквуст и строго добавил: — Приказываю, ешь!

Бывший жрец склонил покорно голову и принял в руки тарелку. Он посмотрел, с каким аппетитом уплетают еду хозяева и принюхался к странной тёмно-коричневого цвета массе на тарелке. Артём заметил его нерешительность.

— Рукагин, ты никогда не ел гречневой каши?

— Гречневой? Нет, я не знаю… — Рукагин вдруг решился, взял ложку и положил немного каши в рот. Пожевал, удивленно кивнул. — Вкусно!

Он энергично работал ложкой, а Артём и Георг довольно переглядывались.

Артём поел первым, схватил котелок и побежал к ручью. Рукагин вскочил, на его лице читалась растерянность.

— Спокойно, Рукагин, — остановил его Проквуст, — мальчик знает, что делает.

— Но это моя работа!

— Ничего, пусть трудится. Ты лучше скажи, как тебе каша?

— Очень вкусно.

— Там мясо было добавлено.

— Я это понял, мясо тоже вкусное.

— То есть ты не вегетарианец?

— Кто?

— Ну, тот, кто не ест мяса.

— Почему?, — удивился бывший жрец.

— В нашем мире одни считают, что это полезно для здоровья, другие, что для духа.

— Нет, у нас в Шумерии все любят мясо. Оно даёт радость и сытость, что одинаково хорошо и телу и духу.

— Логично, — усмехнулся Георг.

Между тем Артём уже поставил котелок с водой на костёр.

— Скоро чай будем пить.

Проквуст встал.

— Ладно, вы тут посидите, а я ноги разомну. Артём!

— Да, папа?

— Чтобы от костра ни ногой!

— Ну, пап, я ж не маленький!

— Рукагин, под твою ответственность!

— Слушаюсь, хозяин!, — вскочил на ноги бывший жрец.

Артём сердито отвернулся и принялся копаться в рюкзаке. Проквуст улыбнулся и рукой незаметно махнул Рукагину, мол, садись, не стой. Тот кивнул и опустился на землю.

Георг вышел на дорогу, прислушался к гомону птиц. Лес как лес, замечательный, вкусно пахнущий. Нетронутая цивилизацией природа. Пожалуй, такая только в России осталась да, может быть где-нибудь в Бразилии. Он подошёл к огромному камню вплотную и пошёл вдоль него. Ничего примечательного, обычный кусок скалы, стесавший свои бока во время ледникового периода, вон, как врос в землю. Проквуст постучал по камню и вдруг ощутил ответное дрожание. Что это?! Он приложил к поверхности камня ладони и лоб, закрыл глаза.

— Ну, давай, отвечай!, — прошептал он еле слышно.

Он ощутил, как заныли ладони, в темноту под веками полились две струйки призрачного света. Они наполняли массив камня зелёноватыми сполохами, высвечивая его непроглядную твёрдость. Проквуст всё подбавлял и подбавлял энергии в руки, ему не верилось, что это простой камень, зачем он тогда ему ответил? Он собирался уже бросить это дело, как в самой сердцевине увидел пустое квадратное пространство, в котором стопой лежали толстые золотые пластины. Почему золотые? Потому что они засияли золотом, когда до них дотронулся свет его ладоней. Проквуст оторвался от камня и судорожно вздохнул. Что это было, видение? Ну, уж нет! Клад? Внутри этого огромного камня? Чушь! Нет, там что-то более ценное, чем просто золото. А вдруг это те самые пластины с Авестой?! Проквуст покачал головой, не похоже, пластины толстые, их там ну сотня, максимум, но никак не двенадцать тысяч. Он опять похлопал камень по поверхности, но тот промолчал.

— Что ж ты в себе хранишь, а?, — Георг погладил камень. — Может поискать, что скажешь?, — И в его ладонь вдруг влился еле ощутимый рокот, схожий с ворчанием, Проквуст невольно отдёрнул руку. — Ничего себе!

Он пошёл вдоль камня, пытаясь увидеть след искусственной обработки или тайный знак какоё-нибудь, но ничего примечательного не было. Георг задрал голову вверх. Этажа четыре, выступов нет. В голове созрело решение, он закрыл глаза и всеми силами стал вспоминать чувство полёта. Ведь получалось иногда, … правда, спонтанно. Хорошо Адамсу, летает как птица.

В лицо дохнуло ветерком. Георг осторожно открыл глаза, он висел метрах в десяти от поверхности земли на уровне верхней части камня. Так, не думать, только хотеть, хочу ступить, вон туда, где пятно… Его словно лёгким сквозняком подтолкнуло и медленно опустило в это пятно. От неожиданности он с размаха сел, ударившись о камень копчиком.

— Ой, — шепотом сказал он и огляделся.

Отсюда несказанно красиво смотрелась зеленая волна леса, бегущая на три стороны до горизонта, и только на севере лес упирался рваной кромкой в горный массив с заснеженными вершинами. Проквуст смахнул со лба пот. У него получилось! О том, как он будет спускаться, решил пока не думать. Он вскочил и осмотрелся: верхняя часть камня идеально ровная, словно её ножом резали. Георг прошёлся по поверхности, везде сплошной монолит, разве что у самого края со стороны гор что-то мелькнуло. Георг подбежал, смахнул слой высохших листьев: древняя письменность?! Он ждал, когда у него в голове привычно щёлкнет и бесстрастный голос объявит: язык такой-то, но голос молчал. Выходит цириане изучили не все языки Земли?! Не может быть такого! Тогда что это, письменность, возникшая до появления цириан и к их приходу уже утраченная?! Невероятно, но… Только тут до Проквуста дошло, что знаки в строчках до боли знакомы, просто они немного искажены.

— Боже мой!, — Георг невольно перекрестился. — Это же ирийский язык!

Он встал на колени и прочитал: "Когда уходил наш создатель и великий учитель, он оставил заветы свои. Они записаны четыре раза на золоте. И разнесли их каждому народу на хранение. Здесь покоится золото Севера. Не тревожь попусту истоки".

Под многовековой пылью в конце последней строчки Георг обнаружил узкую щель с идеально ровными краями. Он достал ножик, засунул в щель лезвие, оно утонуло до рукоятки. "Ничего себе!" — не уставал удивляться он, фотографируя текст смартфоном. Найти здесь на Земле ирийские строчки?! Уму непостижимо! "Неужели это от Барри Глетчера тянется?! Невероятно!". На всякий случай текст он ещё и в записную книжку записал.

— Папа!, — донёсся снизу встревоженный голос сына.

Проквуст вскочил и подбежал к противоположному краю камня. Внизу как на ладони открылась их стоянка и тревожно озирающийся Рукагин с кинжалом в руке. "У него нож!" — просигналила в голове Георга тревога, поэтому он не стал таиться.

— Артём! Я здесь наверху!

Сын и бывший жрец, задрав головы с одинаково изумлёнными лицами, замерли. Их лица были столь искренни, что у Проквуста отлегло от сердца, он помахал им рукой и отошёл вглубь камня. На него немедленно вновь нахлынули впечатления от ирийского текста, поэтому он не заметил, как приподнялся над каменной поверхностью и легко и непринуждённо спустился по дуге вниз. Только благополучно ступив на мягкий мох у камня, он с испугом взглянул вверх.

— Ух, ты! Слава Богу, спустился!, — он опять перекрестился.

Проквуст вышел из-за камня, взволнованный Артём бросился к нему навстречу. Поодаль за ними хмуро наблюдал Рукагин, кинжала у него уже не было.

— Папа, что за фокусы?!

— Подожди, сын, позже, — Георг отстранил его в сторонку, тот обескуражено смотрел ему вслед.

Проквуст подошёл к бывшему жрецу и остановился.

— Почему ты так хмур, Рукагин?

— Я боюсь, что служу демону. Я знаю ту сторону камня, она неприступна, человек не может летать.

— Хм, а как же ваши маги, которые верой перемещают вещи?

— Причём тут они?

— Они же не демоны?

— Нет, не демоны.

— Так вот, у меня иногда получается левитация. Сегодня мне повезло, особенно, когда спускался.

Лицо Рукагина посветлело.

— Хозяин, поклянись именем своего бога, что ты человек!

— Клянусь!, — Проквуст перекрестился.

— Ты христианин!

— Да, а почему это тебя удивляет? И вообще, откуда ты знаешь о христианстве?

— Энси изредка посылает в ваш мир наблюдателей, самых верных и надёжных. Они уходят на год, а затем возвращаются и показывают ему о том, как живёт ваш мир.

— Не удивлюсь, — улыбнулся Георг, — что наблюдателю помогают остающиеся в нашем мире огнепоклонники.

При последнем слове Рукагин вздрогнул.

— Прости, Хозяин, но мы не любим это слово.

— Почему? Вы же поклоняетесь огню?

— Мы кланяемся только тем, кого уважаем или кому принадлежим. Во время молитв мы стоим прямо. Огонь лишь образ бога на Земле, он очищает, но не унижает.

— Извини, Рукагин. Ты расскажешь позже об обычаях Шумерии?

— Расскажу, Хозяин, — бывший жрец поклонился. — Пора собираться.

— Успеем добраться до ночи?

— Нет. На границе Шумерии стоит кордон, они наверняка предупреждены.

— Как же мы их пройдём?

— Рано утром и я не хотел бы, чтобы солдаты умерли.

— Рукагин, я не собираюсь никого убивать. Кстати, не прячь больше нож, носи открыто.

— Спасибо, — после некоторого замешательства отозвался бывший жрец, его голос при этом дрогнул.

Они быстро собрались и пустились в путь. Артём некоторое время дулся на отца: сидел на передней скамье и демонстративно смотрел в сторону.

— Артём, — позвал его Проквуст и улыбнулся, — ну, ты чего?

Сын поджал губы, но они тут же растянулись в улыбке. Он махнул рукой и перепорхнул на скамейку к отцу.

— Пап, ты знаешь, — быстро зашептал он, — когда я за тебя заволновался?

— Когда?

— Когда камень полыхнул.

— Как это полыхнул?, — удивился Проквуст.

— А так: сначала всё как обычно было, я Рукагина чаем угощал. Ему понравилось!, — Артём, вспомнив об этом, на мгновение улыбнулся. — Я как раз начал тебя высматривать, а камень в это время на мгновение стал почти полупрозрачным, с зеленовато-золотистым оттенком.

— Артём помалкивай об этом. Есть в этом камне древняя тайна, но я не уверен, что её пора разгадывать. Понимаешь?

— Понимаю.

— Молодец! Что дальше было?

— Ах, да! Ну, я вскочил, а за мной и Рукагин. Он ещё и не понял ничего, а уж кинжал из своей повозки притащил. Смешной.

— Он хороший человек, сын.

— В смысле, добрый?

— Нет, этого пока не знаю, — покачал головой Георг, — но вижу, что верный и честный. В нашем мире таких не часто встретишь.

— Он мне тоже нравится. Кстати, пока Рукагин чай пил, я у него спросил про русичей, но он сказал, что мало о них знает и видел всего два раза.

— Ну, и как они выглядят?

— Высокие и сильные, хитрые, но не коварные.

— Ёмко, — сказал Проквуст и задумался.

Как незаметно наматывается клубок событий! Вроде бы всё буднично, размеренно, а потом вдруг раз и уже что-то случилось. Ведь если подумать, сам ли он к камню потянулся или тот его к себе потянул? Может и взлететь камень помог? Это какая же тогда магия в нём сидит, что за тысячи лет не исчезла?! А главное, что ему теперь с этим знанием делать?

День закончился без происшествий, спать легли пораньше, вставать предстояло в четыре утра. Проквуст выставил на телефоне будильник и положил его под ухо, обещанию Рукагина всех разбудить он не поверил. Когда настойчиво-противный сигнал будильника проник в мозг, Георг мгновенно открыл глаза, сел и осоловело огляделся. Пока мозг приходил в норму, зрачки с удивлением следили за невозмутимым жрецом, сидевшим перед костром, на котором в котелке уже закипала вода для чая.

— Рукагин, как ты встаёшь?

— Дорассветная молитва учит вставать вовремя, хозяин.

— Угу, — неопределённо отозвался Георг и побрёл к протекающему мимо ручью.

Бывший жрец рассчитал всё точно: когда их повозка вплотную приблизилась к кордону, густой предрассветный туман плотно окутал деревья. Рукагин почти беззвучно вёл лошадей на поводу: копыта обернули тряпками, чтобы не цокали по камням, а колёса повозки густо смазали жиром. Проквуст повернул лицо к сыну и кивнул. Они заранее условились, что Артём попытается просканировать окружающее пространство, чтобы выяснить, спят караульные или нет. Артём закрыл глаза, лицо его напряглось. Георг положил свою руку ему на руку, намереваясь помочь, но сын её отдёрнул. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Через пару минут лицо Артёма расслабилось, он открыл глаза.

— Пап, — зашептал он, — кордон рядом. В доме шесть человек спят лёжа, ещё один спит на стуле, и ещё один в будке около шлагбаума.

Георг кивнул, многозначительно приложил палец к губам и стал пристально вглядываться в туман. Его дар послушно пришёл на выручку: туман никуда не уходил, просто становился матово прозрачным. Вот впереди проявилась будка и перекладина с грузом. Что же делать, чтобы шума не было?! Проквуст сделал то, что хорошо умел, он начал убирать слои пространства перед ними, один за другим, тонкими прозрачными плёночками. Один, второй, третий, он сбился со счёта, но чуть не вскрикнул от радости, видя, как перед их повозкой появилось новое пространство, в нём был только лес, и ни охраны, ни сторожки, ни шлагбаума. Рукагин изумлённо качал головой, но шаг не замедлял. Когда они отъехали на приличное расстояние, Проквуст оглянулся, вернул всё назад и облегчённо вздохнул.

Через десять минут граница осталась позади, они были в безопасности. Пока, поправил себя мысленно Проквуст. Бывший жрец быстро сдёрнул с копыт тряпки, натянул поводья, лошадки мотнули головами и бодро зашагали вглубь страны русичей.

Туман в какой-то неуловимый миг засобирался прочь: его сероватые клубы засуетились, закрутились, на ходу тая и уступая место зримому миру. Здешний лес был другим: кедр сменили ели и сосны, кое-где проглядывали дубы и берёзы. Дорога, по которой они двигались, была явно наезженной, на ней то и дело показывались чёткие следы колёс, в некоторых местах они дугой прижимались вплотную к деревьям, видимо встречные повозки разъезжались в обе стороны. Проквуст беспокойно оглядывался, прикидывая, как бы избежать случайных встреч.

— Пап!, — затормошил его сын. — Ты как перекладину убрал? И будку, и стражу?!

— Пространство полистал немного. Я тебя потом научу.

Артём изумлённо уставился на отца.

— Па-ап!

— Чего?

— Я тебя боюсь.

— Глупости.

— Я не знал, что ты такое можешь.

— Я и сам не знал. У меня такое чувство, что в этом мире у меня возросли возможности, а у тебя, сын, какие ощущения?

— А у меня они появились, правда, я ещё не могу понять какие и зачем.

— Это, — усмехнулся Проквуст, — самые главные вопросы. Посканируй, что там, впереди?

Артём закрыл глаза и сосредоточился. Георг с любовью смотрел на сына, хотя в душе росло опасение. Он знал, что дары не даются просто так, что рано или поздно они потребуют от человека максимального напряжения душевных и физических сил. Как он справится с этим?

— Папа, впереди длинная дорога, почти до гор.

— Так, что ещё интересного?

— Почти на излёте ощущения я видел деревянный город. Он огорожен высоким частоколом и над воротами развивается странный флаг.

— Ты его разглядел?

— Красный и жёлтая звезда в круге, только она странная.

— Почему?

— Лучей у неё восемь.

— Ну, ты глазастый!

— Пап, а ещё навстречу нам отряд воинов едет, человек двадцать.

— Далеко?!, — встревожился Проквуст.

— Пара километров.

— Рукагин!

— Слушаю, Хозяин.

— Сворачивай в ближайшем удобном месте в лес, надо пропустить отряд русичей.

Рукагин кивнул и принялся пристально всматриваться в правую сторону, левая сторона стала была непроходима: лес подступал сплошной стеной, к тому же, видимо, все камни с дороги валились в эту сторону. Через сто метров бывший жрец заметил каменистую площадку, за которой рос густой кустарник. Он остановил повозку, сбегал к кустам, с довольным лицом вернулся обратно и, подхватив лошадок под узды, повёл их за собой. Место идеально подходило для схрона: за плотной стеной кустарников было пустое пространство, а потом метровый обрыв и стена леса. Проквуст огляделся, удовлетворённо кивнул.

— Молодец, Рукагин.

Тот поклонился, приложив руку к сердцу.

Потянулось ожидание. Лошадки, получив нежданный отдых, тихо выщипывали вокруг себя редкую, но сочную травку, путешественники перекусывали галетами, запивая их водой. Георг и Рукагин напряжённо прислушивались.

— Артём, где они?, — шепотом спросил Проквуст.

— Метров двести осталось.

Скоро ветер донёс фырканье лошадей. Лошадки встрепенулись, подняли головы, но Рукагин мгновенно накинул им на головы, заранее приготовленные торбы с овсом, те тут же занялись едой, чужаки их больше не интересовали. Сквозь кусты было видно, как попарно из-за деревьев выезжают всадники в кольчугах и островерхих шлемах, из-под которых выбиваются русые кудри. У каждого висел на боку прямой меч в ножнах, а из-за спины выглядывал продолговатый щит со странным знаком: спираль, переходящая внизу в своё зеркальное отражение. В середине отряда ехал старик с гривой седых волос и такой же бородой по пояс. В ниспадающем белом плаще, с напряжённым надменным лицом, он сидел на лошади, будто шест проглотил. Именно так Проквуст подумал о новом персонаже, и тот, словно услышав чужие мысли, резко поднял вверх руку. Отряд послушно остановился. Старик спорхнул с седла и выдернул притороченный к нему посох. Некоторое время он словно принюхивался, что-то, судя по шевелящимся губам, бубня под нос, потом вышел к краю дороги. Георг понял, следующее его движение будет жест в сторону кустов, после чего могучие воины заграбастают их и отвезут в город пленниками. Нет, уж, лучше они сами доедут, как гости, хоть и незваные. Он красноречиво толкнул сына в плечо, тот кивнул и прикрыл глаза. Старик вдруг как-то сразу сник, и послушно вернувшись в седло, махнул посохом вперед. Отряд невозмутимо тронулся дальше.

— Хозяин!, — тихо позвал бывший жрец.

— Что?

— Твой сын сильный маг, чтобы отвести колдуна русичей, большая сила нужна.

Проквуст кивнул.

— Рукагин!, — повернулся к ним Артём. — Скажи, а русичи все русые и с кудряшками?

— Нет, среди них всякие есть.

— Почему же они зовут себя русичами?!

— А это не они так себя зовут, молодой хозяин, — улыбнулся Рукагин. — Это мы в Шумерии их так зовём, а себя они называют барейцы.

— Почему так?

— Мы не знаем, молодой хозяин.

— Рукагин, — спросил Проквуст, — а русичи знают, что они русичи?

— Знают, только им всё равно.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда-то я был молод и любопытен, а прежний энси многое знал

— Рукагин, русичи добрые?

— Русичи?!, — бывший жрец усмехнулся. — Вряд ли, они сильные и от того спокойные, но если их рассердить… Простите, молодой хозяин, но мне кажется, нам пора.

— Да, Артём, разве мы не можем поговорить на ходу?

Они заторопились. Надолго ли хватит отворота колдуну, не спохватится ли он через короткое время? Надо спешить.

Начались обжитые места: от дороги в стороны уходили накатанные колеи, лес поредел, сквозь перелески показались поля зреющих зерновых, луга с пасущимися стадами коров, а следом появилась и первая деревня. Она стояла чуть в стороне, повернувшись к дороге клочками ухоженных огородов вперемежку с садовыми деревьями. Дома все сплошь из кругляка, возле каждого — небольшое строение с крохотными окошками, скорее всего баня. Проквуст, благодаря Пилевичу хорошо знал, что такое русская баня. Все строения выглядели крепкими, на глаза не попалось ни одного покосившегося или неухоженного. Во дворах иногда мелькали женские головы в платках, но они никакого внимания на повозку на дороге не обращали. Когда деревня осталась позади, вновь к дороге подступился с обеих сторон лес, только теперь уже сплошь лиственный, с густым подлеском. Через полчаса появилась следующая деревня, затем ещё одна, и ещё, до тех пор, пока дорога не взяла резко вверх, нырнув вновь в хвойный лес.

— Артём, вот бы дом в таких местах, а?

— Здесь, наверное, грибов полно!, — подхватил с улыбкой сын. — Пап, ты искал когда-нибудь грибы?

— Нет, не приходилось.

— А мы с мамой и с дедом в Эстонии часто по грибы ходим.

— Да? Почему я не знаю?, — обиделся Проквусту. — Вот и отпускай вас одних!

— Пап, это же просто прогулки в лесу!

— Вот именно! Ни разу меня с собой не позвали!

— Так ты ж Эстонию не любишь.

— Это кто ж тебе сказал?!

— Мама сказала, — Артём запнулся, подбирая слова, — ты там испытываешь стресс.

— Глупости! Стресс у меня не от Эстонии, а от Марты — мачехи твоей мамы.

— Не любишь тёщу?

— Как её любить?! Она ж клещ, вампир с улыбкой ехидны!

— Да ладно, пап, тётя Марта добрая!

— Да? Хорошо, извини, погорячился.

— Проехали. Придётся тебя в ближайший грибной поход взять.

— Там видно будет. Рукагин, шумеры едят грибы?

— Нет, хозяин, никогда!

— Интересно, а русичи едят грибы?

Лес внезапно кончился и показался город. Дорога плавно уходила вниз к широкому деревянному мосту, перекинутому через ярко-синюю ленту реки. За мостом начинался частокол крепостной стены и над воротами развивался красный флаг с золотой восьмиконечной звездой в круге. За стеной виднелись многочисленные крыши. От моста уходили три дороги: одна к ним в лес, а две других вдоль речных берегов. Возле открытых городских ворот стояли стражники, лениво взирающие на текущий мимо поток подвод и повозок.

— А реку я не заметил!, — тихо сказал Артём.

— Ничего, — утешил его Георг, — ты же не в телевизор заглядывал.

Бывший жрец вопросительно оглянулся на Проквуста.

— Трогай, Рукагин, — кивнул ему Георг, — назад дороги нет.

Они беспрепятственно пересекли мост и влились в поток гужевого транспорта. Им правили только мужчины, все, как на подбор, статные, с широкими лицами и большими руками. Русых было много, но хватало и блондинов, и брюнетов и даже рыжих. Возницы с любопытством поглядывали на их повозку, но вопросов не задавали.

— Пап, — шепнул Артём, — смотри, колёса у русичей нормальные, со спицами, не то, что у шумеров.

Проквуст пригляделся, да, действительно. Он одобрительно похлопал сына по плечу. Чем ближе были городские ворота, тем заметнее было, что стражники уже не выглядели сонными и явно их поджидали. Когда они подъехали, правый стражник указал копьём на небольшую площадку рядом со сторожевой будкой, Рукагин послушно повернул повозку и остановился. Подошёл стражник, брови нахмуренны.

— Кто такие будете?, — пробасил он.

В голове Проквуста щёлкнуло: праславянский.

— Здраве будь, страж, мы путники, ищем пристанища.

Страж кивнул.

— Из Шумерии?

— Да.

Страж опять кивнул, повернулся к своему напарнику — здоровенному бугаю с добродушным лицом.

— Ратша! Зови Гридю.

Тот кивнул, тряхнув золотой прядью на лбу, и скрылся в воротах. Потянулось томительное ожидание. Проквуст повернул лицо к сыну, тот наклонился к отцу.

— Пап, он внутри добрый.

Больше он ничего не успел сказать, страж, казалось бы наблюдающий за движением повозок и людей у ворот, тут же среагировал, повернув большую голову:

— Ещё раз дыхнёте словом, в цепи обмотаю!

Теперь путешественники тихо сидели в повозке, боясь лишний раз пошевелиться. Периодически на них сурово посматривал страж, хмуря густые брови. Наконец из ворот вышел высокий пожилой воин в длинной рубахе, перепоясанной ремнём, чуть съехавшем набок от висящего меча в ножнах. Шлема на нём не было, густые чёрные волосы с проседью упруго вздрагивали при каждом шаге. Двигался воин собранно и легко, в нём чувствовалась внутренняя сила и воинское умение. Он подошёл к стражу, мельком взглянув на задержанных.

— Говори, Переяр.

— Да, вот, из Шумерии приехали. Те самые, наверное.

При этих словах Гридя так взглянул на стража, что тот поперхнулся и побледнел. Начальник стражи повернулся к Проквусту.

— Шумеры?

— Он, — Георг кивнул на бывшего жреца, — да, мы с сыном — нет.

— Вижу, — кивнул Гридя. — А вы кто же будете, гости незваные?

— Мы мз внешнего мира, — вдруг неожиданно для самого себя сказал Проквуст.

В глазах начальника стражи не мелькнуло даже тени удивления, он явно понял, о чём сказал Георг.

— Ну, допустим. Зачем к нам прибыли?

— Не знаем.

— Хм, и что мне с вами делать? Сразу в цепи и обратно к энси отправить?

— За что же?

— Этого я не знаю, сказали вас найти и только. Думаю, князь просьбу соседа уважит, отправит назад. Так что давайте, трогайте за мной, посажу вас пока под замок.

Рукагин дёрнул поводья, лошадки побрели за начальником стражи. Они проехали ворота, для чего стражи перекрыли движение подвод, и въехали в город, попав на просторную площадь, наполненную повозками, товарами и людьми. Гомон на время стих, на них с беззлобным любопытством пялился народ, пока они не въехали во двор, примыкающий к внешней городской стене. На воротах Проквуст заметил рисунок из двух спиралей, тот же, что и у воинского отряда в лесу. Гридя поманил за собой Георга и Артёма, кивнул на распахнутую дверь с решеткой.

— Заходите. Питьё там есть, а хлеба, если нужно, дадим.

— Спасибо, у нас есть запас еды, — Проквуст приподнял рюкзак.

— Хорошо, заходите.

Вслед за ними в темницу собрался Рукагин, но Гридя перегородил рукой ему дорогу.

— Ты раб?, — спросил он на древнеперсидском с заметным акцентом.

— Да, я раб своего господина.

— Будешь здесь. В амбаре есть сено, в углу вода. Займись лошадьми.

— Слушаюсь, господин.

Гридя захлопнул дверь, задвинул засов и многозначительно посмотрел на Рукагина.

— Надеюсь, ты не враг своему хозяину и не сделаешь глупость?

— Нет, я буду заниматься только лошадьми.

— Даёшь слово?, — спросил Гридя, хитро посматривая на Рукагина.

— Даю, господин, — после короткой паузы сказал бывший жрец.

— Ну, добро.

Начальник стражи скрылся в доме. Рукагин подошёл к двери с решеткой.

— Господин, я могу вас выпустить.

— Не надо, Рукагин, делай так, как обещал начальнику стражи.

— Спасибо, хозяин, — бывший жрец побрёл с ведром за водой.

Темница оказалась вполне сносным помещением, с двумя широкими лавками и зарешеченным оконцем, упирающимся в дощатый забор. В углу на подставке стояло влажное от влаги ведро с ковшиком на боку, видно, что вода свежая, только что из колодца. В дальнем углу была узкая дверца в отдельную не очень приятно пахнущую комнату: туалет с выгребной ямой. Проквуст заглянул туда, поморщился.

— Что, грязно?, — с опаской спросил Артём, сразу по запаху поняв предназначение смежного помещения.

— Нет, вполне чисто, — Георг поплотнее притворил дверцу. — Просто запах из ямы.

— Пап, а почему Рукагин сказал тебе спасибо?

— Если бы он нас освободил, то нарушил бы обещание.

— Разве рабы обязаны соблюдать обещания?

— Ох, и вопросы ты задаешь, сын!, — Проквуст задумался. — Думаю, пока человек ощущает самого себя человеком, а не рабом, обязан.

Георг положил рюкзак на стол и отошёл к оконцу в двери.

— Пап, может, перекусим?

— Организуй.

Проквуст смотрел, как Рукагин напоил лошадок, подложил им сена, потом сел на лавку рядом с амбаром и задумался, а может, задремал? Георг принялся размышлять. Он, наверное, смог бы разрушить весь этот город, а уж уйти из этой темницы вовсе не составило бы труда. Но разве за этим он пришёл сюда? А если честно, зачем? На его совести уже висят несколько десятков жизней шумерских лучников, вероятно, он навсегда перечеркнул возможность переговоров с энси, а ради чего? Ведь теперь даже уйти обратно в свой мир будет тяжело: попробуй, попади к Баальбеку! Впрочем, при мысли о погибших от его силы лучниках он не почувствовал угрызений совести — ведь он защищал своего сына! К тому же они напали предательски, даже в плен не стали брать, они заведомо шли на убийство, так что, кто кого… Стукнула дверь на невидимом отсюда крыльце, через двор мелькнула бегущая фигура подростка, в руках у него был свёрнутый рулон бересты. Так, значит, посыльного с донесением послали, это хорошо. Есть шанс, что допустят до начальства. А что говорить будем?

— Пап, иди, перекусим, я тушенку открыл.

Их никто не беспокоил до вечера. Ближе к ночи тяжёлая дверь отворилась, впустила Рукагина и тут же захлопнулась.

— О, Рукагин, — вскочил с лавки Артём, — есть будешь? Мы тебе оставили.

— Спасибо, молодой хозяин, — Рукагин прошёл к столу и принялся за еду, видно было, что проголодался.

Проквуст привстал на лавке.

— Рукагин, тебе придётся лечь на полу. Артём, освободи рюкзак, пусть Рукагин на нём спит.

— Спасибо, хозяин!, — Рукагин хотел вскочить из-за стола, но заметил запрещающий жест Проквуста.

— Сиди, Рукагин, ты ж не мальчик, чтобы скакать. Артём, — остановил Георг сына, уже открывшего рот с очередным вопросом, — дай человеку спокойно поесть. И давайте спать, завтра будет нелегкий день.

Утро вошло к ним вместе с широко распахнутой дверью и могучей фигурой Переяра.

— Эй, пленники, подъём! Мигом собирайтесь, и на выход.

Переяр убедился, что пленники от его громогласия повскакивали на ноги и ухмыльнувшись отошел к лавке у крыльца, уселся и блаженно прищурился на встающее солнышко. Пленники собрались быстро, потратив время лишь на туалет и умывание. Они вышли во двор, Рукагин направился к лошадям, но страж его остановил.

— Шумер, стоять!

Рукагин застыл. Переяр лениво поднялся, поманил его пальцем и когда тот подошёл, рукой взял за плечо и поставил рядом с Артёмом, первым стоял Проквуст.

— Так, левые руки вытянули!

Страж достал из кармана бечеву и ловко обмотал ею запястье каждого. Отошёл на шаг, полюбовался на свою работу.

— Хорошо. Ну, двигайте ножками, гости дорогие, сам князь на вас посмотреть желает.

Проквуст внутренне возликовал, это был шанс.

Пленники шли мимо жителей просыпающегося города, с интересом провожающих их взглядами. Улицы были мощёными, с водостоками, телеги и повозки громко извещали о своём движении. К домам с крашенными аккуратными фасадами примыкал обязательный забор с воротами и калиткой, из-за забора часто слышались весёлые голоса и смех. "Жизнерадостный народ", — подумал Проквуст, с любопытством посматривая вокруг. Они шли гуськом, позади топал Переяр. Он их не подгонял, лишь иногда зычно командовал, где свернуть на очередной переулок. Через полчаса окружающая картина поменялась: улицы расширились, у них появились тротуары, выложенные досками, заборы стали повыше, ворота с резными узорчатыми накладками, а дома за ними словно потолстели. Свернув в очередной раз, они оказались на широкой улице, упирающейся примерно через километр в высокий терем. На этой улице дома были двух и трёхэтажные, от них веяло вельможным достоинством и богатством. Впереди распахнулись ворота, из них выехал чернобородый всадник в кольчуге и полном боевом вооружении, равнодушно скользнул взглядом по пленным, кивнул стражу и, пришпорив коня, проскакал мимо.

Около терема их поджидали два воина в чешуйчатых латах, ослепительно блестевших на утреннем солнце, с копьями и мечами, щитов при них не было. Они кивнули Переяру, тот кивнул в ответ и ловко снял бечеву с рук пленников.

— Ну, всё, гостюшки, теперь вот ваши хозяева.

— Прости, страж, — спросил Проквуст, — а как же наши лошади?

— Присмотрят.

Переяр развернулся и быстрым шагом пошёл обратно. Проквуст с удивлением ощутил грусть, будто провожал взглядом доброго знакомого. Один из новых стражей поднялся на крыльцо, отворил высокую резную дверь.

— Заходите.

По длинному коридору их привели в круглый зал с куполом и длинными окнами вверху, застекленными в мелкую клеточку, через которые щедро лился свет. Каменный пол был выложен из массивных разноцветных гранитных плит, образующих концентрические круги. В середине красный, круг, потом синий, и далее самый широкий зелёный. У стены, под стягом с уже знакомой звездой, стоял большой резной деревянный трон, а рядом небольшое металлическое кресло в замысловатых вензелях и подушечкой на сидении. Страж поставил их в красный круг.

— Встаньте в ряд, — глухо сказал он. — Так, хорошо, а теперь становитесь на колени.

Проквуст внутренне оцепенел, но подхватил Артёма, который уже собирался исполнить приказ. Рукагин остался стоять, так как не знал языка. Второй страж хмыкнул сзади.

— Ты смотри-ка, гордые какие!, — он вышел из-за их спин.

Только сейчас Георг заметил разницу в этих одинаково статных воинах: первый был рыжим, а второй белокурым.

— Не дурите, — мирно проговорил рыжий, — князь большой человек, пред ним колени преклонить не зазорно.

— Пап, — тихо заговорил Артём на межгалактическом языке, — ну, чего ты, князь ведь?!

— Нет!, — отрезал Георг ему на праславянском языке. — Помолчи, сын. — Проквуст повернул лицо к стражам, и заметил их ехидные ухмылки. Он понял, что они не сомневаются в исполнении своего требования, просто потешаются от скуки. — Стражи, ответьте, все ли чужестранцы преклоняют колени перед князем?

Стражи удивленно переглянулись.

— Нет, конечно, — взялся отвечать белокурый, — маги, вельможи и переговорщики не преклоняют.

— А если я один из них?

— Докажи!, — усмехнулся рыжий.

— Нет проблем!, — ответил Проквуст.

В ту же секунду оба стража с грохотом брякнулись коленями в пол. С обезумевшими глазами они пытались подняться, но их колени словно вросли в камень пола. Они упёрлись о древки своих копий, буграми тренированных мышц вздыбились плечи, побелели пальцы.

— Пусти, колдун, не позорь!, — прохрипел белокурый.

Тут же Георг освободил их колени, стражи вскочили на ноги, рыжий захрипел от ярости, однако стих под взглядом белокурого. Тот перевёл взор на Проквуста.

— Хорошо, ты можешь стоять, — рыжий посмотрел на Артёма, однако тут же отвёл от него глаза, видимо он что-то сделал для этого. — И ты, отрок, стой. — Прохрипел страж.

Рукагин давно всё понял и когда взгляды стражей сошлись на нём, он безропотно встал на колени. Стражи молча развернулись и зашли за спину пленников, оба тяжело дышали, переживая своё унижение. С минуту в зале царила тишина, потом справа от трона с лёгким лязгом отворилась малоприметная дверца, из неё вышёл пожилой крепкий человек в накинутом на плечи шитом золотом халате, под которым выглядывала вполне обычная для этих мест рубаха. В руке он держал посох с вязью мелкого узора и золотым массивным набалдашником сверху, усыпанным россыпью самоцветов. Видно было, что посох тяжелый. Князь не глядя на присутствующих буднично, чуть шаркающей походкой прошел к трону, вставил посох в специальное гнездо рядом и сел, обведя присутствующих цепким взглядом. Неожиданно опять лязгнула потайная дверца, князь удивлённо посмотрел в её сторону, в зал впорхнула юная красавица в ярко-красной узорчатой юбке и тёмно-бордовой кофточке с нитями жемчужных бус на изящной шейке. Князь нахмурился и укоризненной покачал головой, но ничего не сказал.

— Папа, это его дочка!, — шепнул Артём, следя горящими глазами за девицей.

— Молчи!, — строго прошипел Проквуст.

Княжеская дочка лукаво посмотрела на Артёма и уселась на маленькое кресло возле трона князя. Тот вздохнул, и наконец, обратил свой взор на пленников. Прежде он рассмотрел коленопреклонённого жреца, не смеющего поднять на него взор, мельком взглянул на Артёма, потом пристально оглядел Проквуста.

— Расен!, — позвал князь усталым голосом.

Белокурый страж сделал три шага вперед.

— Я здесь владыка!

— Кто эти двое, не преклонившие колен?

— Вот этот, — страж кивнул на Проквуста, — колдун, а малой, его сын.

Князь кивнул, страж вернулся на своё место. Внезапно княжна привстала и склонилась к уху отца, тот выслушал, на его лице мелькнула тень удивления, он кивнул и перевёл взгляд на бывшего жреца.

— Ты, раб?, — спросил он его на древнеперсидском.

— Да, — громко отозвался Рукагин, по-прежнему не поднимая глаз, — моя жизнь принадлежит моему хозяину, стоящему здесь перед тобой, пресветлый владыка.

Князь нахмурился и строго посмотрел на стража.

— Расен!

Страж вновь вышел на три шага.

— Почему раб, осквернитель солнца, во дворце Божича?!

— Прости, Пресветлый, не знал я, что он раб!

— Кто привёл пленников?, — нахмурился князь.

Страж Расен застыл в ступоре: не скажешь, себя подставишь, покажешь на Переяра, вроде как товарища подставил. Благо княжна опять отвлекла князя, что-то горячо говорила ему на ухо. Артём незаметно толкнул Проквуста локтём и коротко прошептал: "Спасай!". Георг поднял руку.

— Прости, владыка, за дерзость, разреши сказать?

— Что?!, — изумлённо переспросил князь. Видно было, что впервые его посмели перебить, он гневно схватился за древко стоящего перед ним посоха, но на его руку вдруг легла ладошка княжны.

Проквуст опустился на одно колено и приложил руку к сердцу.

— Князь, разреши исправить скверну?

— Встань!, — князь снял руку с посоха. — Делай, разрешаю.

Проквуст встал, подвинул Артёма на шаг назад и подошёл к бывшему жрецу.

— Рукагин!, — торжественно объявил он на древнеперсидском. — Я возвращаю твою жизнь тебе! Ты больше не раб! Встань!

Рукагин изумлённо посмотрел снизу на Георга, протягивающему ему руку. Он прекрасно понял, что Проквуст рискует ради него.

— Ну, же?!

Рукагин подал свою руку и поднялся с колен. Георг кивнул и повернулся к князю.

— Князь, бывший жрец золотой чаши больше не мой раб, он вновь свободный человек.

— Бывший жрец?!, — переспросил князь и удивлённо взглянул на дочку, та торжествующе кивнула. — Хм, ладно, пусть стоит рядом. Расен, вернись на место!

На весь зал было слышно, как страж облегчённо вздохнул. Князь задумчиво посмотрел на троицу, стоящую перед ним.

— Ты, — князь кивнул Георгу, — говори, кто вы такие?

— Меня зовут Гора, я не колдун, а маг. Это, — Проквуст указал на Артёма, — Артём, мой сын и одновременно ученик. А Рукагин — маг — огнепоклонник. Я спас его жизнь, и он служил мне.

Георг замолчал, в зале повисла тишина. Князь медленно поднялся, возложил левую ладонь на набалдашник посоха и произнёс:

— Три мага!

Словно громкое эхо прокатилось по стенам зала, повторяя эти два слова всё громче и громче, пока в ушах не зазвенело. Князь убрал руку с посоха, стало тихо. Внезапно со стуком открылась левая дверь и в неё влетел седой старик в белом плаще с посохом в руке, тот самый, которого путешественники видели на дороге. Он отвесил князю мимолётный поклон и впился горящим взглядом в пленников.

— Чурослав!, — позвал князь, ведун обернулся к князю. — Ты искал их, а они сами пришли.

— Да, я их не нашёл, — проскрипел в ответ ведун.

Внезапно встала со своего кресла княжна и произнесла нежным голоском, чуть нараспев:

— Трое нежданных магов встанут в круг Ярила!, — девица села.

— Свершилось!, — констатировал громко князь и тоже сел.

Ведун повернулся к пленникам.

— Вы трое, не первые в этом круге! Многие сюда заходили, но никто не вышел!

— Ты не пугай, ведун, — прервал его Проквуст, — лучше скажи, чего от нас ждёте?

— Пока только доказательств, что вы маги, а не колдуны. Вот ты, — ведун ткнул костлявым пальцем в Артёма, — что можешь?!

— Пока мало что, я же учусь.

— Ага!, — радостно заверещал ведун. — Ты не…

Внезапно он замолчал и рухнул на колени, посох упал на пол и дребезжа, откатился в сторону, ведун схватился руками за голову.

— О! Прочь из моей головы!, — с ужасом заголосил он, но тут же, словно поперхнулся своими словами.

— Да, я ещё не маг, — громко заговорил Артём, — но я стану им! Но и сейчас я могу справиться с тобой, злобный ведун! Хочешь, я заставлю тебя непристойно плясать? Хочешь, вытащу из твоей головы все твои знания? Хочешь, ты забудешь все слова, и будешь только мычать? Хочешь, я объявлю здесь и сейчас твои самые сокровенные желания?! Ну, же, говори!

— Не-ет!, — закричал истошно ведун. — Он маг, владыка…

— Хорошо, — спокойно отозвался князь, — ты сказал, я услышал. — Князь посмотрел на Рукагина. — Теперь ты.

Рукагин поклонился. В это время ведун, стоя на коленях, тянулся к своему посоху. Бывший жрец выкинул в сторону ведуна руки и напрягся, Чурослав вскрикнул и поднялся в воздух. Рукагин поднимал вверх ладони и ведун, выкатив от страха глаза, разевая беззвучно рот, поднимался синхронно с ними. Он повис метрах в трёх над полом, Рукагин правой рукой словно бы подобрал лежащий неподалеку посох и перенёс его прямо к ладони Чурослава. Тот схватил посох и медленно опустился на пол. Рукагин приложил руку к сердцу и вновь поклонился князю. Тот многозначительно качнул головой.

— Впечатляет! Скажи, Чурослав, колдун смог бы поднять тебя?

— Нет, владыка!, — тяжело дыша и сверкая глазами, отозвался ведун. — Только истинный маг способен на такое.

— Ты сказал, я услышал, — князь посмотрел на Проквуста. — Ну, а ты что покажешь?

— Ничего, владыка.

На него удивлённо посмотрели все присутствующие в зале, кроме не знающего языка Рукагина, в том числе и Артём.

— Но почему?! Разве ты не умеешь творить магию?

— Умею, владыка, но не смею её показывать. Я твёрдо убеждён, что дар, которым меня наделил Господь, не предназначен для увеселения публики.

Князь переглянулся с дочерью. Княжна встала.

— Скажи, Гора, для чего тогда Бог наградил тебя даром магии?

— Только для служения ему.

— А какому богу ты служишь?!, — вклинился в разговор ведун.

— Я христианин. Вы знаете, что это такое?

— Да, мы знаем о вере в сына бога в вашем мире, — кивнула княжна и села.

— Нам всё равно, как ты веруешь в единого Бога, — сказал князь, — но что нам делать с испытанием? Я не могу признать тебя магом, не убедившись в этом.

— Владыка, позволь сказать!, — злорадно встрепенулся ведун.

— Говори.

— Пусть Гора сходит в пустыню за горами, туда, где живёт зло!

— Зачем?, — удивился князь. — Это же верная смерть!

— Только не для истинного мага!

— Хорошо, — князь встал и вновь возложил ладонь на посох, — ведун сказал, я услышал. Ты, Гора, пойдёшь за горы, туда, не знаю куда, принесёшь то, не знаю что. Твои спутники останутся у меня гостями… — князь задумался, — на девять дней. — Он обхватил посох, приподнял и резко опустил вниз, раздался оглушительно громкий звон, словно в гонг ударили. — Сказано, сделано!

Князь встал, выдернул посох из своего гнезда и стремительно вышел из зала. Вслед за ним мелькнула злорадная усмешка ведуна, скрывшегося в двери, из которой до этого появился. Княжна спустилась с постамента, подошла к растерянно озирающимся бывшим пленникам.

— Меня зовут Ведана, идите за мной, я покажу гостевые комнаты.

Они вслед за княжной вышли в правые двери зала и после перехода по коридору попали в соседнее здание, поднялись на второй этаж. Там каждому она показала по комнате, где стояли стол с двумя стульями, кровать и шкаф.

— Здесь вы будете жить. Ты, Гора, только одну ночь. Через час за вами зайдут. Обедать вы будете вместе с князем, так как теперь вы его личные гости.

— А с тобой, Ведана?, — спросил вдруг Артём.

— Иногда и со мной, — улыбнулась та. — Какие у вас будут пожелания, гости?

— У вас есть библиотека?, — спросил Артём.

— Библиотека?!, — наклонив головку, изумлённо спросила княжна, потом вежливо улыбнулась. — Ты хочешь читать?

— Очень хочу.

— Хорошо, я распоряжусь. А ты, Рукагин?

— Все мои желания уже исполнились, пресветлая княжна, а новые ещё не родились.

Княжна улыбнулась и кивнула, повернулась к Проквусту.

— Ну, а у тебя, гордый маг, есть ли пожелания?

— А вдруг, прекрасная Ведана, я не маг?

— Нет, ты маг, я чувствую колдунов и магов. В тебе сила мага.

— А разве твоего чутья недостаточно для князя?

— Иногда достаточно, иногда нет. Так как, на счет пожеланий?

— Мне нужен знаток ваших мифов, я хочу понять, с чем я столкнусь в пустыне за горами.

Княжна кивнула.

— Следуй за мной, Гора, я отведу тебя к старцу, только захочет ли он говорить с тобой?

Проквуст шёл за тоненькой фигурой княжны и дивился превратностям своей судьбы. Он думал, что его приключения закончились, а тут с каждым днём всё "веселее и веселее". Ведана назвала его гордым магом, неужели он так со стороны и выглядит? А что, разве он не сам напросился на поход в пустыню? Взял бы, да показал пару фокусов, не убыло бы, так нет… Жена рожать скоро будет, у сына переходный возраст, тебе что, больше всех надо? Надо, ответил ему внутренний голос, раз дар в тебе всё ещё есть, значит, он ждёт применения, доверься року, он выведет.

В дальнем углу обширного княжеского двора к забору прильнула ничем неприметная избушка с покосившимся крыльцом. Княжна толкнула скрипучую неказистую дверь и прошла в тёмный проём, Проквуст нырнул следом. В нос ударил целый букет запахов: черёмуха, хвоя, эвкалипт… Георг настроил ночное зрение, всё понятно: под низким потолком на веревке сохли веники для бани самого разного сорта. Дверь из сеней привела в большую комнату с русской печкой. У стены шкафы, набитые склянками, и коробочками, на столе у окошка, словно в лаборатории пузырьки из цветного стекла, плошки, чашечки. Смесь запахов здесь была ещё гуще, чем в сенях. За столом сидел старик в чёрной хламиде и растирал что-то в ступице. Он поднял недовольный взгляд, но увидев Ведану, морщинисто заулыбался.

— О, желанная гостья! Кого ты привела ко мне, Веданушка?

— Дедушка, его Гора зовут, он…

Старик поднял руку, прервав внучку.

— Погоди, внучка, я сам. Ну-ка, гость, подойди.

Проквуст подошёл к столу, старик осмотрел его с ног до головы, встал, подошёл вплотную, повёл носом.

— Понятно, — кивнул он, — с внешнего мира гость явился, только, сдаётся мне, он и в нём гость.

— Как это, дедушка?, — удивилась внучка.

— А пришло в голову и сказал!, — отрезал старик. — Говори, зачем привела?

— Дедушка, он завтра в пустыню уходит.

— Так это тебя туда, не знаю куда? Знамо, знамо, — старик вернулся к столу, сел, взял в руки ступку. — Ну, а я тут причём?

— Дедушка, расскажи!

— Сколько раз тебе говорить, внученька, я зелейник, а не сказитель!

— Ну, пожалуйста!

— Пусть сам попросит.

— Добрый человек, — Проквуст отвесил деду низкий поклон, ткнув правой рукой в пол, — прошу, расскажи мне, что ведаешь о пустыне.

— Хорошо попросил, — улыбнулся старик, — ладно, приходи после обеда. Да, и на кухне захвати еды, скажи для Ведагора зелейника.

На обед их привели в широкую комнату с множеством узких окон. За длинным столом сидел князь, рядом княжна, по правую руку от них несколько мужчин в богатых одеяниях, по левую руку три воина в дорогих доспехах. Две румяные смешливые девушки принесли и поставили перед ними плошку с солью и тарелку с упоительно вкусно пахнущими кусками хлеба. Следом то же самое принесли бывшим пленникам на дальний край стола. За столом все сидели тихо, никто пока к еде не притрагивался. Пауза оказалась недолгой, девушки вынесли поднос с тарелками супа на курином бульоне с овощами. В каждой тарелке торчала деревянная ложка. Князь поднял голову, обвёл всех строгим взглядом.

— Благослови, единый боже, — громко начал он молитву, — сию пищу, чтоб пошла она нам на пользу. Прими благодарность нашу за хлеб-соль и за яства, да будут дела наши во славу твою! Буде так!

Придворные хором подхватили: "Буде так!" — после чего все приступили к еде. Бывшие пленники промолчали, лишь Проквуст прошептал что-то про себя и перекрестился.

Суп был сытным и вкусным. На второе хохотуньи-девицы, чей задорный смех доносился из-за приоткрытой двери на кухню, принесли картошку со шкварками и каждому взрослому по бокалу пива. Перед Артёмом и княжной поставили глиняные стаканы с морсом, Проквуст проверил: отхлебнул глоточек, очень вкусно. Впрочем, и пиво было замечательным, густым и терпким. Хотя, может быть, это было и не пиво, а брага? Уже съев половину картошки, Георг сообразил, что картофеля в этом мире не должно было быть. Его недоумение заметила Ведана.

— Гора, ты удивлён этим блюдом?

— Честно говоря, да, пресветлая княжна.

— Та вместо ответа вдруг засмеялась, а князь, утерев салфеткой губы, сказал:

— Мы не отказываемся от полезного, что находим в вашем мире.

— А как же технические достижения цивилизации?

— Ваши технические достижения не улучшили вашу цивилизацию!

По тону Проквуст понял, дальше лучше не спрашивать. Обед закончился в тишине. Князь насытившись, встал, за ним вскочили все присутствующие, он кивнул и вышел из комнаты, за ним выбежала и княжна. Оставшиеся расслабленно опустились на скамьи, послышались приглушённые голоса, из кухни прибежали девицы с новыми порциями пива и тарелкой сухариков. "Понятно!" — усмехнулся про себя Проквуст. Он подошёл к Артёму и Рукагину.

— Возможно, я вернусь поздно ночью, так что меня не ждите.

— Пап, я боюсь за тебя!

— Он уткнулся отцу в грудь, тот нежно погладил его по голове.

— Ну, что ты, сынок! Я обязательно вернусь, а вот ты будь здесь умницей, хорошо?

— Артём молча кивнул, вернее, боднул отца головой. Проквуст улыбнулся и посмотрел на бывшего жреца.

— Рукагин, прости, что поломал тебе жизнь, и спасибо тебе за преданность.

— Хозя…, — Рукагин смущенно замолчал, вспомнив о своём новом статусе. — Можно, я буду звать тебя Горой, как все?

— Конечно!

— Гора, не вини себя, повороты судьбы выше наших желаний. Я благодарен судьбе, что узнал вас. Позволь мне заботиться о твоём сыне?

— Рукагин, спасибо, но ты не обязан теперь этого делать.

— А если на правах друга?

Проквуст посмотрел в глаза бывшему жрецу. Он ведь прав, он сам давным давно относится к нему именно как к другу!

— Рукагин, я рад назвать тебя своим другом!, — он протянул Рукагину руку, они обменялись крепким рукопожатием. — Мне будет спокойнее в пути знать, что рядом с моим сыном находится надёжный и преданный человек! Артём, слышишь? Рукагин будет беречь тебя.

Сын отодвинулся на шаг от отца и внимательно посмотрел на Рукагина.

— Спасибо, Рукагин, — сказал Артём. — Если что, я тебе тоже помогу.

Все трое переглянулись и засмеялись.

— А теперь, дорогие мои, я убегаю.

— Пап, ты куда?

— У меня важная встреча! А ты иди к себе, не забыл, что от Веданы должны прийти?!

Проквуст, не оглядываясь, быстрым шагом кинулся к кухне. Он заглянул в приоткрытую дверь, увидел огромную печь, пышущую жаром, разделочные столы, кастрюли, ушаты с водой. Девиц видно не было.

— Эй!, — нерешительно позвал он. — Есть кто живой?

Из-за угла печки выглянула одна из девиц.

— А как же!

Следом показалась вторая.

— И кто тут у нас с таким нежным голосом? Тебе что, сердешный, добавки?

Девицы весело засмеялись. Судя по всему, они готовы были смеяться по любому поводу.

— Нет, — начал говорить Георг, дождавшись, когда смех чуть утихнет, — я не себе, мне надо еды для Ведагора зелейника.

Смех мгновенно иссяк, девицы засуетились, почему-то не смотря больше в лицо Проквусту. Через минуту в его руках была корзина с двумя глиняными чашами с крышками и бутыль, закрытая деревянной пробкой.

— Вот, отнеси!, — сказала одна кухарка.

— Доброй еды зелейнику!, — вторила вторая.

Проквуст сказал спасибо и поспешил на выход, уже за дверью он услышал, как вновь захохотали девицы.

Георг сидел на расшатанном табурете и смотрел, как старик зелейник с аппетитом обедал. Он молчал, потому что дед княжны сказал ему, когда получил обед: "Будешь портить мне аппетит вопросами, выгоню!". Поэтому Проквуст терпеливо ждал. Странно, но он не злился на этого вредного старика, хотя тот явно затягивал свою трапезу. Наконец зелейник налил в кружку напиток из бутылки, отхлебнул.

— Молодец, терпеливый. Это морс, хочешь?

— Спасибо, достопочтимый Ведагор, я сыт.

— Ну, тогда давай, спрашивай.

— Скажи, что такое зелейник?

— А то же самое, что и травник.

— Но есть различие?

— Есть, конечно, как не быть. Травник травами лечит, а я из трав лечение подбираю. Понимаешь разницу?

— Вполне. Наверное, это дар свыше, познавать скрытую силу растений?

— Во, в самую точку! Дар! Он ведь не разбирается, к кому прильнуть. Мне бы ратников в бой водить, как-никак сын князя и отец князя, а я всю жизнь с травами вожусь. Слава Богу, род свой не прервал. Ну, да ладно, давай ближе к делу. Итак, ты отправляешься в пустыню. На самом деле, никакая там не пустыня. Там за горами всё есть: и леса, и поля, и реки с озерами.

— Почему же тогда пустыня?

— Так люди там не живут, потому и пустыня, а живут одни злобные твари.

— Ну, хотя бы выжить человеку там можно?

— Можно, пока тварь не прикончит.

— Скажи Ведагор, почему же эти злобные твари только за горами бродят и сюда к вам не заходят?

— Хороший вопрос, Гора, — старик погрозил Проквусту корявым пальцем, — ой, хороший. Придётся издалека начать. — Зелейник сделал большой глоток морса, вытер рукавом губы. — Мы себя барейцами называем, потому что в ветхие времена жили во внешнем мире в стране Гипербарее. По преданию, замёрзла наша страна, вся льдами покрылась, и мы сюда перешли. Здесь было тепло, просторно и мы решили здесь жить. И жили. Тысячи лет по всему внутреннему миру, как мы его называем, жили. Города у нас были, по морям океанам плавали. Всем миром святого Барея поминали.

У Проквуста при этих словах ёкнуло сердце.

— Барея? А кто это?

— Предание говорит, что прародитель наш, создатель то есть. После его ухода на небо, мы свою страну в его честь назвали.

— И правил Барей вами несколько тысяч лет? И был он черноволос, кудряв и роста в три раза выше обычного?

— Откуда ты знаешь, пришелец нежданный?!, — разозлился вдруг Ведагор. — Это великая сокровенная тайна доступна только роду княжескому!

— А не скажу я тебе сейчас ничего, зелейник! Вот вернусь из-за гор, тогда расскажу то, что знаю.

— Ходили молодцы, да, никто из-за гор не воротился!, — после паузы глухо сказал старик. Тон его изменился. — Расскажи сейчас, а?

— Нет!, — отрезал Проквуст.

— Тогда я пойду к князю Вадимиру и он отменит испытание!

— Не отменит, он вашему ведьмаку Чурославу слово княжеское дал. Да я и сам теперь не откажусь, должен я выяснить, что за зло такое на Земле завелось. Так что, Ведагор, хочешь меня живым увидеть и рассказ мой послушать — напрягай память. Рассказывай всё, что знаешь: сказки, мифы, предания, мне всё сгодится.

— Да, хитро ты всё обставил! Ладно, будь по-твоему, слушай.

Тысячу лет барейцы процветали во внутреннем мире, совершенствуя магические навыки, плодясь и размножаясь. Наиболее сильные маги выходили во внешний мир, проверяя, не пора ли вернуться в свою страну, но там по-прежнему лежали льды. Барейцы знали, что во внешнем мире остались другие племена и народы, но не интересовались ими, им было всё равно. Золотое тысячелетие закончилось с появлением неведомого врага — нагов. Это были странные хвостатые двуногие существа, ростом чуть ниже человека, головы у них плоские и широкие, с огромными глазами, рот зубастый, с раздвоенным языком. Наги были голы, но кожа у них толстая и грубая, на спине не всяким ножом или стрелой пробьёшь, хотя перед мечом или копьём в умелых руках не устоит. Взгляд у них завораживающий, лишь немногие могли противостоять ему, не застыть столбенело, а сражаться или убегать. В качестве оружия они использовали свои трёхпалые лапы с большими острыми когтями и ядовитый укус. Сначала их было немного, они жили в тёмных лесах у болот и глухих прудов, проточную воду они не любят. "Я так понимаю, — размышлял вслух Ведагор, — они сначала человека изучали, присматривались. Только лет через сто, после их первого появления началась бойня. Тучи нагов вылезали из всех тёмных щелей и нападали на людей, убивая и поедая убитых. Умелых бойцов к тому времени среди барейцев было немного, в основном охотники, войн ведь сотни лет не было, так что погибло народа несчётно. Началось повсеместное бегство во внешний мир, но наги выискивали переходы, запечатывали их кровью и истребляли людей. Лишь наш город Радождь выстоял, потому что изначально и все эти тысячелетия здесь жили воины.

— А почему здесь поселились воины?, — спросил Проквуст.

— Не знаю, Гора, — покачал головой Ведагор, — уж очень давние времена были. Слышал лишь, что в самую первую пору сюда именно воины барейцы явились. Они и город построили, от них и завет пошёл.

Старик вдруг осёкся, засуетился, начал наливать остатки морса в кружку, разлил половину.

— Какой завет?, — спросил Георг, когда зелейник успокоился.

— Завет? Так воинский завет, чтоб, значит, воинскую науку не забывать, ратное искусство приумножать, мастерство оружейников беречь.

— А, понятно!

На самом деле Проквусту было понятно другое: слово завет несёт здесь ещё какой-то смысл, но он не стал допытываться, тем более, что старик опять разговорился.

Во времена нападения нагов городом Радождем правил далёкий предок зелейника — князь Будивой. Надо сказать, что в окрестностях города нет болот, ручьи мелкие, реки быстрые и холодные, с горных ледников текут, леса хвойные, пахучие, подлесок в них чистый, светлый, так что наги здесь долго не появлялись. Поэтому князь Будивой узнал о них заранее. Он разослал отряды в разные стороны, чтобы разведали о новом враге и людей сюда на спасение направляли. Многие тогда не вернулись, но зато удалось познать врага. Ведуны единого Бога нашли молитву от завораживающих взглядов нагов, а травники и зелейники сотворили противоядие от ядовитых укусов.

— Ведагор, текст молитвы сохранился?

— А как же!

— Можно, я запишу?

— Да чего там писать! Запомнишь: "Свет божий тебе в очи, гадина!" — вот и вся молитва.

— И помогает?!

— Ещё как! Только верить надо в Бога, а не делать вид. Разницу понимаешь, Гора?

— Понимаю, — кивнул Проквуст, — очень хорошо понимаю.

— Ну, и чудесно. Тогда вот тебе ещё на дорожку, — Ведагор, кряхтя, достал снизу берестяной туесок с ремешком, открыл плотно сидящую крышку. — Вот, видишь, порошочек лазоревый?

Георг заглянул внутрь на ярко-синий порошок.

— Это что, лекарство?, — с опаскою в голосе спросил Георг.

— Не лекарство, а противоядие. Укусит тебя наг, ты посыпь место порошком и потри, всё, считай, выздоровел. Внутрь его принимать не стоит, но на крайний случай, можно нюхнуть, всё равно поможет от яда.

— А не вредно?

— Вот наг укусит, тогда и спросишь!, — рассердился старик. — Жить будешь, это главное!

— А из чего он сделан, Ведагор, больно уж синий?

— Из золы и бычьей крови по специальному рецепту с прокаливанием и промыванием и с последующим добавлением травяных экстрактов. Понял?

— Ох, — Проквуст тряхнул головой, — конечно, понял!, — Он бережно взял туесок из рук зелейника и повесил на шею. — Рассказывай дальше, Ведагор.

— Расскажу, — кивнул тот, — слушай, коли уши есть. Слава Дажбогу, остановили наши предки нагов перед этой долиной. Стали жить, постоянно воевать с ними, ко всему ведь привыкаешь. А две тысячи лет назад в наш мир из внешнего мира пришёл пророк Заратуштра. Он мог проходить из мира в мир там, где пожелает. Он пришёл в Радождь и говорил с князем, предлагая веру в огонь. Князь поблагодарил и сказал, что чтит любую веру в единого Бога. Тогда Заратуштра попросил согласия привести сюда своих приверженцев, которых притесняли во внешнем мире. Князь сказал, что не против, только нам, мол, и самим здесь места мало, зато на юге как раз никто не живёт. Заратуштра обрадовался, а князь и говорит, прости, пророк, но есть в тех местах огромный провал в земле, из которого вылетают страшные демоны, потому и люди рядом не селятся. А Заратуштра и говорит, что силою, данной ему Богом, закроет провал огромными камнями. Князь подивился и заключили они договор, что если закроет Заратуштра нору демонов, то пусть приходят его сторонники и живут с нами в мире. Заратуштра пошёл и сделал, а через некоторое время пришли шумеры.

За окнами избы зелейника давно уже стемнело. Он зевнул.

— Вот я тебе, Гора, всё и рассказал.

— Может, не договорил чего, достопочтимый Ведагор?

— Может и не договорил, но с тебя и этого довольно. Так что ступай, сердешный, дорога у тебя ранняя, да трудная.

Проквуст встал, поклонился.

— Спасибо, старец, благослови на дорогу.

Зелейник удивлённо вскинул голову, сверкнул глазами, потом улыбнулся, встал.

— Благословляю, путник, на возвращение. И не забудь, ты рассказать обещал.

Георг зашёл к сыну, тот спал одетый на кровати. Проквуст опустился на колени и поцеловал сына в лоб, хотел подняться, но Артём обхватил его за шею.

— Пап, — сонным голосом сказал он, — ты что, так долго?

— Прости, сынок, так уж получилось. Раз уж ты проснулся, достань из рюкзака свою флягу.

— Так там воды нет.

— Вот и хорошо, что нет.

Проквуст вырвал из блокнота листок и с помощью него принялся аккуратно пересыпать из туеска противоядие. Закончив, что-то написал на этом же листочке и сунул его в туесок.

Артём, плеснувший себе в лицо холодной водой, уселся напротив.

— Это что?

— Противоядие от нагов.

— Наги? Что-то я о них читал в Интернете.

— Это ядовитые монстры, ростом с человека, с взглядом василиска, с когтями, умные и злобные. Они тут пару тысяч лет назад повылезали из пещер и захватили всю территорию вокруг Радождя.

— Радождя? Это название этого города? Немного необычное.

— Почему же? Ра — солнце, плюс дождь, вот и урожай.

— Точно! Наверное, от этого названия слово радость пошло, и достаток, и достоинство?

— Ну, сын, ты тут в библиотеку записался, вот и займись местной филологией.

— Не, пап, я по другому поводу.

— По какому же?

— Хочу поискать разгадку трёх незваных магов.

— О, это дело! Молодец!, — Проквуст подвинул туесок к сыну. — Не дай Бог тварь укусит, втирай в укус. Там же листочек лежит с молитвой, дед княжны сказал, помогает, если с думой о Боге произносить. Выучи.

— Хорошо. Пап, а можно я здесь бою на мечах поучусь?

— Зачем магу меч?

— Ну, пап?!

— Хорошо, коли тяга есть, занимайся, но меня больше местные мифы интересуют. Так что ты соразмерь желания с необходимостью, ладно?

— Ладно, — Артём встал, протянул отцу руку, тот сгрёб его, обнял. — Пап, береги себя.

— Непременно!, — Проквуст поднял руку и позвал на кончик пальца зелёный огонёк. — Артём, — буквально вдунул он в него имя сына, у Артёма тут же загорелся такой же огонёк.

— Работает!

— Ты без надобности им не пользуйся, это не телефон.

— Ладно, пап, я понял.

— До встречи, сын!

Проквуст проснулся от могучих толчков, первое, что он увидел, огромные ладони.

— Вставай, Гора, рассвет пришёл!

Проквуст сел и сонно посмотрел на хозяина ладоней, огромного молодого воина в полном вооружении с золотыми прядями, торчащими из-под шлема.

— Я тебя знаю?, — хрипло спросил Георг, поднимаясь.

— Я тебя знаю, этого достаточно. Иди, перекуси, вон хлеб на столе и вода в ковше.

Проквуст умылся холодной водой, в голове просветлело. Он выпил воды из ковша, а кусок хлеба завернул в чистое полотенце и положил в рюкзак. Воин одобрительно кивнул.

— Я готов, веди, — он вспомнил имя воина, — Ратша.

— Вспомнил?, — усмехнулся тот. — Ну, двинулись, что ли?

Проквуст предполагал, что ехать придётся верхом, но во дворе их ждала одноосная двухместная повозка, запряженная большим вороным конём. Ратша сел первым, взял в руки вожжи, Георг сел следом, конь всхрапнул и перебрал ногами.

— Но, Ворон, наддай!

Повозка оказалась на редкость комфортной, у неё даже рессоры были. "Из княжеского гаража, наверное?" — подумал Георг, засыпая. Проснулся он лёгкого толчка от дорожной выбоины, солнце стояло почти в зените, горы настолько приблизились, что казалось, нависли над дорогой. Желудок жалобно заныл, требуя к себе участия. Проквуст завозился, поднимая с пола рюкзак. Ратша глянул на него с высоты своего роста.

— Проснулся?

— Угу, — промычал Георг, жадно откусывая хлеб.

— Ничего, скоро приедем. Я останусь, а ты дальше пойдёшь.

— Хорошо, — невнятно ответил Георг, продолжая жевать хлеб.

По большому счету ему было всё равно, он даже обрадовался, что Ратша не идёт с ним, а то в голове уже роились мысли, как бы благовидно услать воина назад.

К началу вечера дорога нырнула в низину, поросшую густыми ёлками, и почти сразу выехала на поляну. На ней стояла маленькая крепость: с крепким частоколом, узкими бойницами и массивными воротами.

Из-за частокола высунулась голова в шлеме, с лицом, чуть ли не до глаз заросшим черной бородой.

— Кто такие?!, — зычно гаркнул чернобородый.

— Ратша приехал, открывай ворота!, — заорал страж.

Голова нырнула вниз, ворота со скрипом отворились. Ратша обернулся у Проквусту.

— Ты припасы с собой взял?

Георг кивнул.

— Тогда извини, Гора, тебе дальше идти надо.

Проквуст изумлённо уставился на стража. Он твёрдо предполагал, что заночует в этом кордоне, а его гонят прочь? Внутри закипала гнев, Георг с усилием подавил его. В воротах показался чернобородый.

— Ратша, рад видеть! Правь внутрь, мы ещё не ужинали.

— Погоди, Стоян, дай провожу чуток напарника.

Проквусту от этих слов стало приятно. Он легко спрыгнул с повозки, накинул на плечи рюкзак. Ратша мешкал, нагнувшись и пыхтя от усилия, он шарил под сидением рукой.

— О!, — крякнул он с облегчением и вытащил длинный свёрток, взял его в свою огромную лапищу и спрыгнул на землю. — Стоян!

— Здесь, я!, — с готовностью отозвался чернобородый и подбежал к стражу.

— Займись конём, я сейчас приду.

Они прошли мимо крохотной крепости, поляна закончилась, дорога, изрядно поросшая травой сквозь битый камень, уходила дальше в ельник. Ратша повернулся к Проквусту, отвёл от него виноватый взгляд.

— Прости, Гора, что дальше тебя гоню. Не по своей воле.

— Я понимаю, — кивнул Георг, — ничего, я не в обиде.

— Правда?!, — Ратша поднял глаза на Георга и облегчённо улыбнулся. — В двух часах пешего пути в горах есть сторожка.

— Спасибо, это кстати, — Проквуст дёрнулся, собираясь идти.

— Нет, ты дослушай. Дорога к сторожке только вечером открывается, вместе с заходом солнца.

— Ого! Магия?

— Да не знаю я, — развёл руками страж, — говорю что велено. На вот ещё, Ведагор передал.

Ратша развернул тряпку, под ней оказался тонкий длинный меч в ножнах, усыпанных самоцветами. Проквуст с замиранием сердца принял в руки оружие, он любил и разбирался в холодном оружии.

— Ведагор сказал, меч этот очень старинный, его их роду сам Заратуштра подарил. Ну, удачи тебе! Если жив будешь и назад к сторожке придёшь, запали на вершине костерок, я за тобой на Вороном приеду.

— Ты что ж, меня ждать будешь?

— Буду. Девять дней. Я с тобой просился, запретили строго настрого.

— И правильно сделали!, — Проквуст поклонился стражу, тот ответил тем же. — Спасибо, Ратша.

— Удачи тебе, Гора.

Он развернулся и, не оглядываясь, пошёл назад. Проквуст выдернул меч: тонкое обоюдоострое лезвие, без узоров и надписей… Он перевернул меч другой стороной и не поверил своим глазам: красивой вязью на ирийском языке там было написано: "Меч сей ковали для добра, помни это всегда!".

— Значит, Заратуштра, подарил? Ой, ли?!, — Георг вернул меч в ножны и пристегнул их к поясу, надо было торопиться.

Всё получилось вовремя: Проквуст дошёл до конца тропы, дальше дороги не было. Он растерянно огляделся, неужели заблудился? В это время солнце, давно скрывшееся за горными кряжами, неожиданно брызнуло ему в глаза багряным огнём, исторгнув из камней длинные тени. Словно по команде показался проход вплотную к скале. Вовсе это была не магия, особенно если знать, где искать. Короткая узкая тропка привела к небольшой площадке с покосившейся сторожкой. Отсюда открывался волшебный вид предгорья, вон ельник, в котором крепость прячется. Ясное дело, если костёр запалить, обязательно увидят. Вот и дрова уложены, вперемежку с сухими листьями. Проквуст быстро перекусил, попил воды из текущего с гор ручья и рухнул на деревянную лавку.

Рано утром Георг отворил скрипучую калитку на заднем дворе, за ней открывалась узкая давно нехоженая тропа. Слева отвесная скала, справа — пропасть, заполненная утренним туманом. "Опять горы и пропасти?" — думал он, шагая по тропе. Километра через три тропа расширилась и он, вздохнув с облегчением, двинулся дальше. Горный кряж оказался нешироким, уже через пару часов он вышел к его северным предгорьям, которую барейцы назвали пустыней. Словно назло им внизу буйно рос кустарник, переходящий в лиственный лес. Проквуст достал бинокль и осмотрел горизонт. Зелёные кроны сплошной лентой опоясывали предгорье, но затем исчезали. На пределе разрешения Проквуст разглядел голые холмы.

— Значит, всё-таки пустыня!, — сказал он и собирался уже завершить осмотр, как слева над лесом заметил странную, словно порхающую точку.

Она взлетела из леса и почти сразу окунулась обратно. "Неужели наги научились летать? Не может быть!" — размышлял Георг, спускаясь вниз. Он выбрал направление к этой порхающей точке, ведь куда-то надо было идти?

Поход через лес оказался неожиданно трудным. Это сверху он был такой приятно зелёный, а внизу оказался заваленным сухостоем и заросшим густым кустарником. Проквуст продирался, как мог, пока не упёрся в сплошную стену из ветвей и стволов. Тяжело дыша, посмотрел в стороны, конца этой стене видно не было. Он сел на поваленное дерево и принялся задумчиво жевать копчёную колбасу с хлебом. Можно, конечно полоснуть по этим зарослям, прорубить себе просеку, а если пожар начнётся? Слово прорубить натолкнуло его на идею воспользоваться подаренным мечом.

Проквуст встал, вытащил меч из ножен, рубанул им по кустам. Первые ветки легко опали вниз, но на третьем ударе меч вдруг совершенно перестал рубить, только кору мял. Георг недоумённо посмотрел на клинок, на вид острый, ни сколов, ни зазубрин. Он, было, опять замахнулся, но меч вдруг завибрировал, низко урча. "Так он же не хочет ветви рубить!, — сообразил Проквуст. — А если так?". Он позвал голубой сполох на правую ладонь, сжимающую рукоятку меча, и мысленно пустил его дальше, вдоль клинка. Лезвие голубовато засветилось и даже едва слышно загудело.

— Ну, с Богом!, — громко сказал Проквуст и сильно рубанул по кустам.

Он чуть не упал, клинок прошёл сквозь скрученные ветви без всякого сопротивления. Дальнейший поход стал делом техники: Георг приноровился валить срубленные ветви в сторону, так, чтобы спокойно двигаться вперёд. Через двести метров заросли закончились, лес поредел, Георг мысленно сказал мечу спасибо и двинулся дальше.

Он прошёл лес к вечеру. Впереди простиралась пустыня. Проквуст залез на огромный раскидистый дуб и достал бинокль. Ничего порхающего наверху не было, возможно он сместился от того места, куда направлялся, или летучее существо улетело. Впрочем, это уже было неважно, нужно было понять, что делать дальше. Он улёгся на широкую ветку, пристегнулся к ней ремнём, выставил вокруг себя защиту, и блаженно закрыл глаза. Вот теперь можно спокойно подумать, что делать дальше. Это была его последняя мысль, потому что он провалился в сон.

Проснулся он от утреннего холода. Достал свитер, натянул, доел остатки ужина и слез с дерева. Его поразила тишина, ни трелей, ни свиста, ни шорохов! Георг поправил рюкзак и двинулся по ровной иссохшей почве с редкой чахлой травой. Примерно в километре от леса он наткнулся на человеческие кости. Это не был скелет, оставшийся от истлевшего тела, это была горка переломанный костей и на их принадлежность к человеческому роду, указывал только череп. Проквуст присел на корточки, подобранной палочкой поворошил останки, на нескольких костях были ясно видны следы зубов. Он встал.

— Так это правда: наги пожирают людей!, — он снял кепку и поклонился. — Извини, что потревожил.

Скоро на его пути вновь встретилась кучка костей, потом ещё. Скоро он выбирал место, чтобы не наступить на человеческие останки. Потом среди костей появились остатки ратного снаряжения: истлевшие от дождей и солнца щиты, копья, луки, заржавленные мечи. Здесь впервые Проквуст увидел нагов, вернее то, что от них осталось. Среди павших воинов и перед ними десятками в разных позах лежали костные скелеты нагов. Черепа меньше человеческих, сплюснутые, с большими зубастыми челюстями. Глазницы большие круглые, расположены почти по бокам черепа. Далее изогнутый, и видимо, гибкий позвоночник, переходящий в двухметровый хвост с острым жалом на конце.

— Так, — проговорил Георг, — вы, значит, не только кусаетесь, но и жалитесь? Что ж, запомним.

Он достал смартфон, сделал несколько снимков и поспешил дальше. Через несколько метров жуткое кладбище закончилось. Проквуст оглянулся, опять снял кепку. Перед ним почти въяве привиделась толпа женщин и детей, со всех ног спешившая к спасительным горам и стоящие насмерть воины, яростно рубящие ненасытных тварей.

После получаса ходьбы от древнего побоища, трава на земле зазеленела, её становилось всё больше, кое-где появились низкорослые кустики. Скоро сверкнула голубая гладь, река метров двадцати шириной. Чем ближе Проквуст подходил к ней, тем медленнее шагал. С его стороны берег полого спускался к реке, а противоположный высился высоким оврагом и был весь в норах. Внизу, у самой воды сидел наг. Тёмно-коричневая, почти чёрная кожа, вся в мелких квадратиках на спине, переходящих потом в мелкую шагрень, переливалась на солнце. Наг наклонился своей мордой к самой воде и пристально в неё всматривался. Вот неуловимо быстро дёрнулся хвост, воткнулся в воду и тут же выскочил назад с нанизанной на шип рыбой. Наг подтянул хвост ко рту и принялся жадно жрать её. Внезапно он замер, видимо почувствовав, что за ним наблюдают. Он зарычал и, отбросив в сторону рыбий хвост, прыгнул в реку. "Хм, — подумал Проквуст, — а Ведагор говорил, что они проточную воду не любят!". Наг вынырнул у берега, вытянул вперёд передние лапы с огромными когтями и медленно двинулся вперёд. Из полуоткрытой пасти словно маятник выскакивал раздвоенный язык и слышалось глухое утробное рычание, огромные чёрные круглые глаза с ярко-желтыми вертикальными зрачками неотрывно смотрели на Георга. Он почувствовал, как цепенеет, проанализировал это ощущение и легко сбросил его. Проквуст понял, что для эффекта оцепенения наги используют не только глаза, но и помогают ему движениями языка, и особым утробным урчанием. На всё это требуется время, так что если их сразу рубить, то и молитва не понадобится. Наг вышел на берег и чуть присев, изготовился к прыжку.

— Ну, всё, хватит!, — сказал громко Георг и накинул на нага энергетическую сетку, когда-то он так изловил арианскую ведьму.

Наг застыл. Даже в его нечеловеческих глазах читалось изумление, он всем своим гибким телом подёргивался, но добился лишь гневного дрожания кончика хвоста. Проквуст достал фотоаппарат, неспешно сделал снимки с разных ракурсов. Поближе снял глаза, которые теперь наполнялись страхом, и шип на кончике хвоста.

— А ведь ты, дружок, на арианцев похож. — Георг проверил, нет, арианцами и близко не пахло, вместо красивого зелено-голубоватого свечения наг отсвечивал тусклым серым пятном. — Где ж твоя аура, наг?, — Проквуст остановился перед мордой твари и глянул ему в глаз. Наверное, можно было бы заглянуть в их информационное поле, если оно здесь есть, но уж больно омерзительно, подцепишь ещё заразу какую-нибудь, как Бенни Адамс у арианцев. — Эх, — вздохнул Георг, в мозги бы тебе залезть! Сюда бы Артёма… ещё чего, — перебил он себя , — мальчика в такую жуть…, а ведь он бы смог.

В голове Проквуста сложился план. Так как этот наг один, то он, скорее всего, охранник, а остальные в своих норах. Значит, его надо спеленать. Сказано, сделано. Георг подбавил энергии в ловчую сеть, у нага даже хвост перестал дрожать. Поднять это чудище не составляло труда, Проквуст и гору мог бы снести, но здесь другое. Нага, весом килограммов в семьдесят надо было донести до сторожки через все эти поля, леса и горные тропы! На лбу Георга выступила испарина, без левитации не обойтись! Кроме спонтанных случаев у него был опыт полёта на Арии над самой поверхностью, а тут и груз, и густой лес впереди!

Из норы на противоположном берегу выглянул наг и злобно заверещав, выпрыгнул наружу. "А они не очень умные, это хорошо", — подумал Проквуст, стремительно выхватывая меч из ножен, одновременно посылая в него изрядную порцию огня, короткий взмах и наг не успев приземлиться, развалился на две кровавые части. "Надо же, сработало!, — Георг кивнул своему мечу. — Спасибо за службу!". Впрочем, тянуть было больше нельзя, ему и так крупно повезло, надо срочно уходить отсюда с добычей.

Проквуст напрягся и сравнительно легко поднял нага, у того округлились зрачки. Так, повыше, ещё повыше. Георг мысленно двинул живой груз, отлично, как на салазках, а теперь представить себя легким, скользящим. Видимо, ощущение опасности подстегнуло его способности, поверхность земли отдалилась, он сосредоточено принялся толкать себя и свою ношу, набирая скорость и высоту. Сзади раздался шум, краем глаза Проквуст увидел несколько десятков нагов, несущихся за ним. Они широко прыгали на своих корявых ногах, пролетая по несколько метров за один шаг. "Ничего, себе, скорость у них!, — мелькнуло у него в голове, но он заставил себе не думать о преследователях, главное высота и скорость, высота и скорость. Внизу пронеслось побоище, вот уже и лес рядом, Георг оглянулся, наги подотстали, но упорно бежали следом. Стена леса росла, надо ещё выше, хотя бы немного! Чуть ли не задевая ветви самых высоких крон, он нёсся, победно размахивая руками и крича во всё горло что-то, похожее на победный клич. Что-то зашуршало сбоку, Проквуст слегка обернулся, боясь упустить режим левитации, и заметил нечто, похожее на огромную чёрную бабочку. Испугаться он не успел, потому что она скрылась позади, до него донеслись верещащие вопли нагов. Нет, только не думать, только не отвлекаться, впереди горы! Георг гнал и гнал себя и спеленатого пленника вверх, вот уже внизу дорога, следом тропа над пропастью, а вот и двор сторожки. Приземление прошло не слишком мягко, но кости целы, а вот наг после удара задёргался и заверещал. Это ещё что за новости?! Сеть ослабла? Проквуст добавил энергии, наг затих, но его зрачки с безумным ужасом смотрели мимо него. В чём дело? Георг обернулся и увидел, что к сторожке подлетает монстр, похлеще нага. Огромный, черный, метра два с половиной ростом, весь в узлах мышц, с человеческими руками с огромными когтями вместо пальцев, с птичьими ногами и когтями и с крылами из иссиня-черных перьев в форме бабочки. Он и летел, как бабочка, порхая. Голова была похожа на человеческую, если не считать, что под носом находилась пасть от уха до уха с частоколом зубов. И самое примечательное, между его ног висел огромный фаллос. Только в безумном бреду можно было изобрести такое чудище и оно направлялось явно к ним! Проквуст машинально одел себя и пленного нага защитой, тот был теперь важной добычей, и вытащил из ножен меч. Он уже собирался сбить незваного гостя налету, но вдруг вспомнил вопли нагов у себя за спиной, когда летел над лесом, и опустил меч. Монстр подлетел совсем близко и вдруг его фаллос встал торчком и принялся двигаться, словно турель в самолете, которая ищет цель, секунда и из него брызнули три яркие вспышки. Тут же на защите вокруг нага расплылись три ядовито-зеленых пятна. Монстр после выстрелов вспорхнул выше, явно собираясь улетать, но увидев тщётность своих попыток, принялся заливать нага своими выстрелами. Георг вытянул меч из ножен и, сосредоточившись, обвёл искрящийся голубой энергией круг вокруг порхающего монстра. Тот, наконец, обратил своё внимание на человека, уставившись на него круглыми немигающими глазами.

— Не мешай, человек!, — проскрипел монстр на древнеперсидском языке.

У Проквуста созрела идея.

— Не убивай этого нага, я взял его в плен!, — крикнул он монстру на межгалактическом языке. — Спускайся, давай поговорим.

Монстр, не отводя взгляда от Георга, спустился на площадку.

— Говори, — сказал монстр на межгалактическом языке.

— Наг моя добыча.

— Я должен убить нага.

— Потому что у тебя такая программа?

— Да, — монстр при ответе чуть замешкался.

— Я обещаю, что убью нага, после того, как загляну в его мозг.

Монстр молчал. Лицо у него было совершенно неинформационное, как маска, так что понять, размышляет он или спит, было невозможно.

— Я должен убить его сам, — проскрипел он.

— Хорошо, я отдам тебе его через пару дней, а ты слетай к реке, там много нагов, займись пока ими.

— Они прячутся в норы, а я остался один.

— Вас было много?

— Остальные пазузу находятся в провале, закрытом огромными камнями. Они не могут выйти.

— Пазузу? Ну, конечно!, — воскликнул Георг, он же видел фильм о шумерской цивилизации. — Пазузу, скажи, кто тебя создал?

— Мои создатели цириане.

Проквуст не удивился, ведь именно цириане тысячелетиями опекали Землю.

— Пазузу, меня зовут Гора. У тебя есть имя?

— Я просто пазузу, Гора.

— Пазузу, если я открою провал, придут сюда такие как ты?

— Придут.

— И вы убьёте всех нагов?

— Убьём.

— А потом?

— Потом наша программа закончится и мы будем ожидать команд создателей на своих базах.

— Давай заключим сделку?

— Договор? Говори.

— Я открою провал, а ты не будешь мешать мне, — Проквуст ткнул мечом в сторону нага.

— Хорошо, но верни мне его здесь через два солнца.

Монстр сильно оттолкнулся и взлетел, широко размахивая своими крылами.

— Ну, вот, даже не попрощался. — Проквуст почесал затылок, потом посмотрел на нага. — И почему я не сказал три дня или неделю?

Ядовито-зелёная жидкость уже стекла вся вниз. Георг спохватился, и быстро достав пробирку, аккуратно, боясь дотронуться, собрал в неё, что смог, остатки присыпал землёй. Потом бережно завернул пробирку в ворох сменной одежды и положил в рюкзак. Проверил нага: живой, спеленат надёжно. Проквуст поднял руку, над пальцем вспыхнул зеленоватый огонёк.

— Пап, это ты?, — раздался у него в голове родной голос.

— Да, сынок. У тебя всё в порядке?

— Да, копаюсь в местной библиотеке, есть кое-что интересное.

— Всё бросай, иди к князю. Скажи, я нашёл то, не знаю что, но донести это до Радождя не могу. Ты и он должны быть на кордоне завтра к полудню.

— На каком кордоне?

— Он знает на каком.

— А что, мы только вдвоём…

— Нет, берите, кого хотите, хоть весь город, но ты и князь должны быть завтра здесь!

— Сделаю!

— Да, лошадей пусть в стороне держат.

— Хорошо. Пап, я рад, что ты вернулся!

— Давай, сын, беги, время дорого!

Георг подошел к краю площадки, посмотрел на ельник внизу, на солнце, клонящееся к вечеру, и вдруг подумал, а с чего это он скучать будет? Чем Ратша плохая компания? Он повернулся и брызнул из ладони огненной каплей, заготовленный костёр тут же ярко вспыхнул и пустил в небо густую струю дыма.

Прошло два часа, на тропинке заскрипели долгожданные шаги, на площадку вышел Ратша, осмотрелся.

— Быстро ты обернулся.

— Да уж, постарался, а вот ты не торопился.

— Прости, Гора, в баньке я был. Никак не думал, что за день обернёшься, — Ратша повертел головой, критически осмотрел Георга. — А ты не выглядишь усталым. Может не ходил никуда? Я пойму, это ж страсть какая на смерть лютую идти.

— Сомневаешься?

— Извини, — развёл руками Ратша, — сомневаюсь.

— Пошли.

Проквуст вывел стража на крохотный задний двор сторожки, там посредине скрючился спеленатый наг, посверкивая жёлтыми звериными зрачками. Страж ойкнул и схватился за меч.

— Спокойно, Ратша, тварь связана.

— Зачем ты гадину в плен взял?, — прохрипел он осевшим голосом. — Давай убьём?

— Я тебе убью!, — Георг пригрозил стражу кулаком. — Тогда сам пойдёшь через лес и поле к реке и принесёшь мне такого же, понял?

— Понял, — воин убрал руку с меча.

— Ратша, надо эту тварь завтра к полудню на погост доставить.

— Зачем это?

— Князю показать.

Ратша замер в глубоком размышлении, он прикидывал, вправе ли допускать такое чудище близко к князю. Магу он верил, а вдруг всё же наг вырвется?!

— Гора, как же такую страсть и под светлы очи?!

— Ратша, рядом с князем мой сын стоять будет.

— Ладно, доверюсь тебе, ты только путы свои потужи держи.

— Не сомневайся, Ворон твой сдюжит, не испугается?

— Не испугается, только как нага через узкую тропку протаскивать? Прости, Гора, я не понесу!

— Не твоя забота, сюда доставил, значит, и до повозки перетащу. Нам надо его охранять. Раз ты в баньке помылся, первым дежурить будешь.

— Ага, — кивнул страж.

— Если только пошевельнется, сразу меня буди, я вот здесь буду спать, рядом с тобой. А ты костерок жги, вон, сколько дров припасено.

Проквуст ещё раз проверил нага, подбавил энергии в сеть и, бросив на землю дерюгу из сторожки, улёгся, заснув практически мгновенно. Последнее, что увидел, это Ратша, чиркающий над соломой кресалом.

Проквуст проснулся от утреннего солнышка, греющего щёку, испуганно вскочил. Слава Богу, наг на месте, и страж на месте… он пригляделся, ну конечно, уснул! Вот и доверяй… Георг толкнул стража в плечо. Странно, тот не шелохнулся. Вот же тварь, умудрилась-таки заворожить стража! Он подскочил к нагу, тот всю ночь трудился, расширяя невидимые путы, вон, опять кончик хвоста подрагивает. Проквуст впрыснул изрядную порцию в сеть и затянул так, что наг глаза прикрыл. После этого можно было и стражем заняться. Он провёл ладонью, укутанной голубым светом по лицу Ратши, тот вздрогнул и часто заморгал.

— Вот тварь, глаза режет!

— А ты чего на него смотрел?

— Следил, чтобы не вздрагивал.

— Об этом я не подумал. Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается, зато я выспался. Иди глаза водой промой, да в дорогу будем собираться.

Георг принялся осматривать проход, в котором могучий Ратша протискивался впритирку, выше человеческого роста скалы расходились в стороны.

— Гора!, — донёсся крик стража, Георг стремглав помчался в дворик.

— Что?!

Ратша стоял зажав нос руками и вместо ответа кивнул на пленного нага. Здесь действительно омерзительно воняло, но Проквуст так испугался за пленника, что не обращал на это внимания.

— Сдох?!

— Да нет!, — гнусаво ответил Ратша. — Обделался!

Георг счастливо улыбнулся и вытер пот со лба.

— Это же замечательно!

— Чего?!, — от удивления страж даже нос перестал зажимать.

— Ну, представь себе, доставили мы его к князю, а он…

— Точно! Так его ж помыть надо!

В сторожке нашлось старая бадья и пыльное потрескавшееся корыто. Проквуст с бадьёй, а Ратша с корытом бегали к ручью и, набрав воды, спешили к нагу. Через полчаса он блестел как новенький. Георг заметил, что наг пытается ловить затянутым ртом капли воды. Поэтому в конце ослабил путы на пасти. Наг открыл её и жалобно захрипел.

— Жалобы не принимаются!, — холодно произнёс Проквуст и вылил в пасть воду. Было видно, как наг жадно пил. — Всё, ресторан закрыт!, — Он поставил пустую бадью и вновь затянул сеть.

— Ох, и зубищи у него!

— Ты готов, страж?, — спросил Георг, не оборачиваясь.

— Готов, Гора. Чё делать-то?

— Иди к Ворону.

— Так был уже, на месте он.

— Иди, держи коня, а то ещё испугается этой твари.

— Бегу!

Страж затопал прочь, а Проквуст перекрестился и протянул в сторону нага руки. Тот подскочил вверх легко, словно надувной мячик, видимо вчера экстремальная ситуация что-то сдвинула внутри Георга. Он попробовал сам подняться воздух и тут же взмыл рядом с парящим нагом. "Нет, — громко сказал он вслух и опустился обратно, — отставить фокусы!". Проквуст с вытянутыми вверх руками, над которыми метрах в полутора висел наг, двинулся через тропу между скалами. Прошёл он её вполне благополучно и осторожно опустил ценный груз в повозку. Конь всхрапнул, настороженно дёрнул боками, но поглаживаемый огромными ладонями Ратши, тут же успокоился.

— Гора, он не свалится?

— Я закрепил.

— Гора, я к нему не сяду, пешком пойду.

— Так и я не сяду. Прикрой его дерюгой и пошли, с Богом.

До кордона добирались часа три, когда выехали на поляну к крепости, до полудня ещё час оставался, но вся поляна была заполнена народом. Впереди стояли: князь и княжна в сверкающих золотом и самоцветами ризах, Артём и Рукагин. Сбоку от них хмурился Чурослав, теребя в руках свой посох. За их спинами стояла шеренга вооруженных ратников, а за ними толпа княжеских придворных и простого люда. "Ничего себе!, — подумал Георг, — они и впрямь полгорода привели". Он сделал несколько шагов вперёд и поклонился князю.

— Здравствуй, пресветлый князь, я сходил за горы и вернулся.

— Здравствуй, Гора. Что принёс оттуда?

— Смотри, князь!

Проквуст повернулся и выдернул из повозки спеленатого нага, дерюга свалилась, тут же раздался приглушённый вопль народа и металлический лязг. Георг, поддерживая нага в воздухе обернулся. Перед ним, блестя на солнце латами и шлемами, стояла шеренга ратников, выставив вперёд копья. Вплотную за спинами ратников виднелось бледное лицо князя. Он положил обе руки на плечи двух стоящих перед ним воинов, те слаженно опустились на одно колено. Получилось, что князь в живой амбразуре стоит. За князем виднелись лица княгини и Чурослава. Проквуст медленно пронёс над собой нага и опустил на траву.

— Тварь окоченела уже!, — раздался скрипучий голос ведуна.

Проквуст подошёл к нагу и ослабил ему пасть, тот тут же её распахнул, показав частокол зубов и раздвоенный язык, из недр его глотки раздался булькающий глухой рык. Георг быстро вновь захлопну ему пасть.

— Чурослав, как видишь, он жив и не покалечен.

Ведун испуганно кивнул.

— Князь, твоё решение: готов ли ты признать нага незнамо чем?

— Готов, Гора! Редко кому удавалось пленить нага, это великий подвиг, — князь оглянулся на ведуна. — Чурослав!

— Я здесь, пресветлый!

— Готов ты признать Гору магом?

— Готов, пресветлый.

— Ты сказал, я услышал, сказал князь и взглянул на Проквуста. — Гора!, — торжественно заговорил он. — Ты прошёл испытание, я признаю тебя магом.

Георг отвесил поклон князю.

— Гора, теперь давай убьём эту тварь.

— Нет, князь, прости, но я связан словом.

— С кем?

— Пока не могу сказать, но он не враг людей.

— Он помогал тебе изловить нага?!, — встрепенулся ведун.

— Нет, Чурослав, скорее пытался помешать. Мы заключили с ним договор, что завтра я верну ему нага и он его убьёт.

— Куда вернуть, Гора?, — спросил князь.

— К сторожке.

— Я бы хотел увидеть того, с кем у тебя договор!, — потребовал князь.

— И я!, — подхватил Чурослав.

— И я!, — слился с ними голосок княжны.

— Хорошо, ты князь и несколько человек, которых ты изберёшь, могут завтра придти через два часа после полудня.

— Хорошо, — кивнул князь, — договорились. А что с ним?, — он кивнул на нага.

— Князь, позволь мне отвезти пленника к сторожке немедля. Так будет спокойнее для твоих людей.

— Позволяю. Тебя будет охранять в пути половина моих ратников.

— Нет, князь, оставь мне только Ратшу, мы справимся, и отпусти со мной моего сына и Рукагина.

— Как пожелаешь, Гора.

— Спасибо, пресветлый. Позволь дать совет?

— Слушаю.

— К сторожке завтра возьми пару человек, не больше, и из тех, что поспокойнее.

— Хорошо, так и сделаю. До завтра, Гора.

Из-за спин ратников выскочил Артём и бросился в объятья отца. Подошёл с улыбкой Рукагин, с чувством пожал руку.

— Ну, други мои, — хлопнул их по плечам Георг, — времени до захода мало, так что все разговоры после дороги.

Проквуст подхватил спеленатого нага и перенёс его в повозку. Ворон, на голову которого заботливый Ратша уже повесил торбу с овсом, дёрнул боками, но жевать не перестал. В это время до локтя Проквуста кто-то дотронулся, тот обернулся, перед ним стоял Ведагор собственной персоной, в просторной черной накидке, широкополой соломенной шляпе и клюкой в руке.

— Зелейник?!

— Здравствуй, Гора!

— Здравствуй, Ведагор! Не ожидал, что и ты в такую даль поедешь.

— Охота пуще неволи, Гора. Вот и сейчас с тобой хочу идти.

Проквуст смерил его взглядом.

— Уважаемый Ведагор, к сторожке почти три часа хода, повозка, как видишь, занята.

— А я с краю прислонюсь.

— Не побоишься зверя?

— Так ты ж его повязал накрепко.

— А князь что скажет?

— Не знаю. Я одно знаю: я себе сам князь!

— Что ж, милости прошу.

Георг ещё раз проверил надёжность пут и помог зелейнику сесть на повозку. Его колени чуть ли не упирались в бок зверя, но он был спокоен, деловито упёр клюку в пол и обхватил её руками.

— Вот уж не думал, что так близко увижу…

Караван двинулся в путь.

В дороге Георг пару раз проверял, жив ли наг, он был ещё нужен. Артём пытался поговорить с отцом, но тот сразу отрезал: "Сын, вот эту тварь ты должен просканировать до самых глубин его поганого мозга! Иди, и думай только об этом!". Сын всё сразу понял, посерьёзнел и шёл дальше задумчиво-самоуглублённым. Словоохотливый зелейник почти сразу задремал, так что шли в тишине.

На место прибыли вполне благополучно. Проквуст оставил Ратшу присматривать за повозкой, а сам проводил гостей к сторожке. Артём тут же восторженно застыл на краю площадки, пожирая глазами открывшиеся дали, Рукагин мельком глянув на красоты, тут же осведомился у Георга, есть ли в сторожке чайник. Ведагор с интересом принялся всё здесь осматривать, иногда низко нагибаясь, словно обнюхивая что-то. Особенно долго он крутился вокруг места, где до этого пазузу обстрелял нага, в конце концов, он опустился на коленки и принялся осторожно сдувать с него песчинки, пока они не открылось высохшее пятно светло-зеленого цвета. Зелейник достал из торбы туесок с плотной крышкой, посмотрел на него, опять принюхался, и спрятал обратно, достал из торбы металлическую коробку, и крохотной деревянной лопаточкой принялся соскребать вещество внутрь. Проквуст покачал головой, удивляясь чутью старика, и вернулся к повозке. Там Ратша уже нервно лохматил гриву коня. Увидев Проквуста, он облегченно вздохнул.

— Наконец-то!

— Соскучился?, — усмехнулся Георг.

— Страшновато мне с этой зверюгой одному, вон как опять на меня зрачками своим косит.

— Ничего, скоро откосит!

Проквуст подхватил нага, поднял в воздух, прошёл с ним узкую тропу и водрузил посреди площадки перед сторожкой. Он невидимыми энергетическими нитями словно приклеил спеленатого нага к земле. После этого многозначительно посмотрел на сына. Тот в ответ кивнул и направился к нагу. Он подошёл к нему со стороны морды и ни секунды не медля, положил на его широкую голову обе ладони и закрыл глаза. Зверь вздрогнул и зажмурился. Все замерли: Рукагин у двери сторожки с ведром, Ведагор на коленях у пятна.

— Ой, — охнул за его спиной Ратша.

Артём поднял руку вверх, потом многозначительно приложил палец к губам, все тихо стали доделывать дела, Георг поманил рукой жреца и стража.

— Рукагин, мне нужна твоя помощь, — зашептал он, когда они подошли, — пусть чаем Ратша займётся.

— Это можно, — пробухтел тот и приняв из рук жреца ведро, направился к сторожке.

— Рукагин, приготовь, пожалуйста, место для Артёма и чем укрыть, возможно, его будет знобить.

— Не волнуйся, Гора, сделаю.

Шло время, солнце закатилось за горизонт, стемнело, теперь лишь костер освещал застывшую пару: жуткого монстра и подростка, словно слившихся в единое целое. Возле мальчика дежурил Рукагин. Неподалеку на лавке сидели Ведагор и Проквуст, а Ратша рядом на толстом полене.

— Гора, — шепотом позвал зелейник Проквуста, — сколько часов уже стоит, всё ли в порядке?

— Я надеюсь на лучшее, Ведагор. Если Бог наделил сына дарами, значит, он его не оставит, когда тот ему служит.

— Ты так в этом уверен, маг? Может, всё же прекратить?

— Нельзя! Кроме того, я не уверен, я верю.

В это время Артём дернулся и открыл глаза, у него подкосились ноги, руки соскользнули с морды зверя. Проквуст бросился к сыну, но его уже подхватили сильные руки Рукагина. Он вопросительно взглянул на подлетевшего Георга. Тот быстро потрогал лоб сына, он был в испарине. Проквуст приложил к солнечному сплетению сына ладони и щедро влил в него энергии, ладони ярко засветились голубым светом. Артём приоткрыл глаза.

— Пап, — еле слышно прошептали его губы, — я в порядке, спать очень хочется.

— Спи сынок, — облегченно шепнул Георг.

Артём закрыл глаза и ровно задышал, Проквуст кивнул Рукагину, тот осторожно понёс мальчика в сторожку. Проквуст вернулся к лавке и устало вытер платком пот со лба.

— Слава Богу!, — сказал он и перекрестился. — Ратша!

— Тут я!

— Друг, подбрось в костёр дровишек, и чаю очень хочется.

— Всё давно готово, Гора, сейчас организую.

Ратша исчез в темноте. Ведагор тронул Георга за руку.

— Это было опасно?

— Очень!

— Чем?

— У моего сына редкий дар, он может заглянуть в чужой мозг, но я думаю, если этот мозг будет более сильным, чем его дар, он может не вернуться или вернется иным.

— Ты рисковал своим сыном?!

Зелейник задал болезненный вопрос, который уже несколько часов обдумывал Проквуст. Он уже тысячу раз пожалел, что втянул сына в это путешествие. Зачем он торопил события? Можно было спокойно подождать, когда ребенок окончательно повзрослеет и тогда, если дар настоящий, он проявится… А если уже не проявится?! Простит ли Бог? Простит ли сын, когда всё поймёт?

— А что же, я буду его от жизни прятать?!, — раздражённо отозвался Георг. — Думаешь, мне не проще было оставить его в своём мире? Я там богат, живу в сытости и комфорте…

— Прости, Гора, — Ведагор успокоительно похлопал его по ладони, — теперь я понял, почему ты и во внешнем мире чужой.

— Почему?, — Проквуст как-то сразу успокоился.

— Ты про всю вселенную думаешь?

— Её же Господь создал. Как же не думать?

— Тогда я, не ошибся, подарив тебе меч.

— А не жалко?

— Очень жалко, он же тысячи лет в роду княжеском из рук в руки передавался.

— Да как же ты такой меч чужаку подарил?!

— А, — махнул зелейник рукой, — сам не пойму. Ты как ушёл, во мне аж загорелось всё, разбередил ты меня. Хожу, мечусь по своей избёнке, да на твоё счастье княжна заглянула, и давай причитать: у отца Артёма, то есть у тебя, даже оружия нет, что ж вы его на смертное заклание отправляете? Я ей и говорю, мол, я что, оружейный склад?! У меня всего один меч есть, наследный. Хватанул я его из ножен, а он как зазвенит! Прям из рук вырывается! Княжна ручку свою на мою возложила и спрашивает: "Меч, ты пойдёшь в руки Горы из внешнего мира?". Тот сразу и успокоился. Я княжну в сторону, нечего глупости тут разводить, в ножны вставляю, а меч опять как зазвенит, да пуще прежнего. Так и пришлось отдать.

Проквуст поклонился.

— Прости, Ведагор, не знал, что так дорог он тебе, не взял бы.

— Чего говорить, дело сделано, назад не воротишь. Твой он, владей.

— Спасибо!, — Георг опять поклонился. — И прости, что сразу не поблагодарил.

— Ничего, на доброе дело ведь сгодился?

— Да, меч замечательный и выручил меня, спасибо. Только…

— Что, только? Говори, Гора, я не обидчивый.

— Этот меч твоему роду не от Заратуштры достался, думаю, он гораздо более древний, он из Гипербареи.

— Каюсь, — покачал головой зелейник, — слукавил.

В это время из темноты вынырнул Ратша с широкой доской, на которой стояли две кружки с чаем, хлеб и куски отварного мяса. Он поставил доску на лавку между Георгом и Ведагором.

— Вот, прошу!

— Как там Артём?

— Мальчишка спит, огнепоклонник над ним милее родной мамы. Пойду я к нему, поспим в пересменку.

— Спасибо, Ратша.

— Не за что.

Проквуст вдруг понял, что зверски голоден. Зелейник рядом с удовольствием прихлёбывал чай, отщипывая кусочки хлеба, а он схватил кусок мяса побольше и с наслаждением впился в него зубами. Ведагор всё время посматривал в сторону Георга, терпеливо ожидая, когда тот насытится.

— Ох, хорошо!, — Проквуст поставил опустевшую кружку.

— Гора, — позвал его Ведагор, — за тобой должок.

— Я помню, — задумчиво сказал Проквуст, мысленно взвешивая, что можно рассказывать пытливому зелейнику. — Ведагор, если я скажу, что ваш Барей был человеком с другой планеты, ты примешь это?

— Приму, я и сам так думал, — кивнул задумчиво Ведагор. — А как называлась его планета?

— Ирия.

— А звезда его планеты?

— Солнце, так же как и ва… наше. Ведагор, так ты, знаешь, что он из другой солнечной системы?!

— Знаю, Гора. Только не я тебе рассказ обещал, а ты.

— Ну, допустим, про завет я бы тоже хотел услышать, — съязвил Проквуст.

Они оба пристально посмотрели друг на друга. Каждый взвешивал, что можно рассказать другому.

— Гора, — покачал головой Ведагор, — я стар, а потому должен быть мудрее молодости.

— Да, это, несомненно, — со скрытой иронией отозвался Георг, но иронии Ведагор в его словах не заметил.

— После того, что я сегодня увидел, я буду с тобой откровенен, я расскажу тебе кое-что о Барее, а ты подтвердишь или опровергнешь.

— Проверить хочешь, не блефую ли я?

— Просто порядок соблюдаю.

— Ладно, Ведагор, рассказывай свои легенды.

Зелейник невозмутимо кивнул и заговорил.

— У нас сохранилось несколько старинных рукописных книг на неизвестном языке, в них много рисунков. Подписи под некоторыми рисунками имеют перевод. На одном нарисован камень среди звёзд и подписано: "Святой Барей летит среди звёзд на летающей скале". Что ты скажешь, верно это или я придумал?, — глаза Ведагора хитро блеснули.

— Верно.

— Ерунда, ты гадаешь!, — рассердился зелейник. — Это же иносказание, миф! Как можно лететь в космосе на скале?!

— Внутри скалы.

Зелейник недоумённо уставился на Проквуста.

— А что так смотришь на меня, Ведагор, не веришь? Зря. Сам посуди, стены толстые, крепкие, никакие космические излучения и метеориты не страшны. Кстати, летающая скала и сейчас вокруг Марса кружит. Люди её Фобосом называют.

— Страшные ты вещи говоришь, Гора, на грани кощунства.

— Почему?, — искренне удивился Георг.

— Мы знаем, что Барей не бог, но чтим его как главного предка и нашего создателя.

— Но разве создатель — не Бог?

— Для нас: Бог — творец, а Барей создатель.

Проквуст задумчиво покачал головой, ему удалось услышать отголосок собственного далёкого прошлого в заповедных преданиях!

— Гора, а почему ты решил, что я с мечом слукавил?

— Смотри!, — Проквуст вытащил меч из ножен, повернул лезвие с надписью к зелейнику. — Видишь надпись.

— Вижу, конечно. И раньше видел, не слепой же я. И что?

— А что здесь написано?

— Это мертвый язык, он молчит многие тысячелетия.

— Нет, Ведогор, не мёртвый! Это язык, на котором мыслил ваш создатель.

— Возможно, но проверить это невозможно.

— Почему же?, — удивился Георг.

— Так ведь прочитать надо!

— Ну, давай прочту.

— Ты можешь прочитать?!

— Могу. Здесь написано: "Меч сей ковали для добра, помни это всегда!".

— Ох, Гора, с огнём играешь!, — сверкнул старик глазами. — Докажи, что не придумал! Как звучит язык создателя в голосе?!

Георг прочитал предложение на ирийском языке. Даже в свете костра было видно, как побледнел зелейник, он сполз с лавки и, встав на колени, упёрся лбом в пыль. Проквуст испуганно вскочил.

— Ведагор, не смей! Встань немедля!

— Не смею!

— Встань, приказываю!

Старик с трудом поднялся, шарахнувшись от протянутой ему для помощи руки. Он стоял и широко разевал рот.

— Это невозможно!, — прохрипел он.

— Ведагор, да объясни толком, что стряслось?!

— Скажи, Гора, как звали нашего создателя на его планете?

— Сначала встань с колен!

Зелейник, не сводя горящего взгляда с Проквуста, поднялся и уселся на кончик скамьи.

— Барри Глетчер его звали, — ровным голосом сказал Георг.

— Пресветлый посланник!, — прохрипел старик и принялся судорожно расстегивать ворот.

— Ведагор, тебе плохо?!, — Проквуст бросился к нему на помощь.

— Нет, нет!, — отпрянул от него зелейник. — Я просто ворот распахиваю!

Георг опустился на лавку рядом, он ничего не мог понять. Между тем старик достал круглый медальон на золотой цепочке, опять встал на колени и дрожащей рукой протянул его Проквусту.

— Возьми, пресветлый, прочти надписи.

— Ведагор!, — рассердился Проквуст, не глядя на протянутый медальон. — С каких пор ты меня княжеским титулом величаешь?!

— Прошу, возьми и не гневайся, — смиренно склонил голову зелейник, — там всё написано!

Георг взял из его руки теплый медальон. На нём не было рисунков, только текст. В свете костра витиеватая надпись на праславянском гласила: "Княжи, пока не явится от меня посланник. Он прочтёт оборотную сторону и решит". Проквуст задумчиво посмотрел на старика.

— Прочёл?

— Прочёл, — кивнул Георг.

— Переверни, читай!

На обороте надпись была на ирийском. Проквуст медленно прочитал: "Если ты со звезд, то это дети мои. Помогай им. Это я, Барри Глетчер, записал". Он перевёл взгляд на Ведагора и медленно повторил фразу на древнеславянском.

— Ты назвал заветное имя раньше, чем прочёл!, — восторженно прошептал зелейник и медленно опустился на колени.

— Встань, немедленно, вдруг Ратша появится!, — Проквуст подхватил старика под локоть, поставил на ноги и проворчал: — На свой медальон, я всё равно ничего не понял!

Ведагор поцеловал медальон и бережно спрятал его на груди.

— Пресветлый Гора, скоро ты пройдёшь церемонию принятия верности. Там тебе всё станет ясно.

— Это что ж, я кому-то должен клятву верности давать?!, — нахмурился Георг.

— Нет, что ты, пресветлый! Это весь наш род княжеский будет присягать тебе на верность.

— С чего это вдруг?

— Ты со звёзд!

— Ну, допустим, но мало ли, сколько космитов на Землю спускалось?

— Ничего не знаю, — упрямо замотал головой старик, — ты язык создателя знаешь, в тебе кровь ирийская, ты наш предок!

— Ведагор, — остановил радостного зелейника Георг, — должен тебя огорчить, во мне обычная земная кровь.

Он думал, что ошарашит Ведагора, но тот радостно объявил:

— А вот и нет! Ведана тебя видела… — сказал и осёкся, виновато закрыв рот, но глаза смеялись.

— Ведана видит ауру?!

— Мы зовём это духовной кровью, она не течёт, а светит. Внучка мне шепнула, что у тебя и у сына твоего духовная кровь отличается от человеческой. Теперь я знаю чем — в ней есть ирийская!

— Если бы только ирийская, — неслышно прошептал Проквуст.

Только сейчас до него дошло, в какую историю он вляпался! Вновь он явился, вмешался и тронулись тайные пружины невозвратных изменений. Что ж за удел такой?! Или дар? Как там говорил Чар: вы не источники изменений, вы их вестники. Выходит, он появляется там, где они назрели? Проквуст встал, властным жестом остановив готового вскочить следом старика.

— Хорошо, Ведагор, я согласен. Но сначала поклянись мне, что завтра до моего разрешения, ни словом, ни знаком не выдашь сути нашего разговора!

— Но пресветлый, я не могу скрыть перед родом такую тайну!, — в голосе зелейника слышалось отчаянье.

— Ведагор!, — Георг наклонился к нему. — Услышь меня! Я сказал, завтра!

— То есть, не далее захода солнца?!

— Пусть так.

— Клянусь!

— Отлично!

— Ведагор, что ты там про завет говорил?

— Прости, пресветлый Гора, завтра тебе всё откроется.

— Ладно, потерплю, — Проквуст зевнул, — Ведагор, неужели во всём внутреннем мире ни одного города не осталось?

— Мы уверены, что наги всё уничтожили.

— А на островах? Есть у вас острова в морях?

— Я не знаю, пресветлый, — в глазах зелейника мелькнула растерянность, — в нашей библиотеке ни одной карты не сохранилось.

— Вы здесь жили тысячи лет, строили города, дороги, плавали на кораблях, а карт не осталось?!

— Да, пресветлый, так уж сложилось, — развёл руками Ведагор. — Но я читал в одной книге, что где-то во внутреннем мире есть великий город Рапаит — Пьющий Солнце. В нём хранятся великие знания.

— Или хранились, — мрачно поправил Проквуст. — Ведагор, как же так: столько тысяч лет здесь живёте, а карт нет?!

— Были, пресветлый Гора, были, — зелейник грустно вздохнул, — только когда наги объявились, утерялись во времени. Теперь остались только легенды о дальних краях.

— Например?

— Например?, — замешкался зелейник. — Остров Буян есть.

— А там что?

— Там хранится память.

— О Гипербарее?

— Не ведомо. В книге сказано: память и с заглавной буквы прописано!

— Вот бы взглянуть!

— Не дано это человеку, древняя магия остров сторожит.

— Круто!, — Проквуст встал и потянулся. — Прости, Ведагор, я иду спать и тебе советую.

— Не смогу я заснуть, пресветлый.

— Дело твоё, но запомни, завтра до захода солнца — никаких титулов! Понял?

— Понял, пресв…, Гора.

Проквуст проснулся в сторожке один. В щели врывались яркие лучики, за окошком мелькали тени и слышались голоса. Артём! Он вскочил. В это время в сторожку заглянул сын, весёлый и здоровый на вид.

— Папа, привет!

— Артём, ты как?

— Всё отлично, чувствую себя нормально, обрабатываю. Пап, я сейчас!

Подросток исчез за дверью.

— Ну, слава Богу!, — Георг перекрестил дверной проём, из которого что выглядывал сын, потом перекрестился сам. Потянулся.

В сторожку вновь влетел Артём с большим мясным бутербродом на глиняной плошке и кружкой, источающей оглушительный запах кофе.

— Кофе?!

— А чего? Разве ты не хочешь?

— Ещё как хочу!, — Проквуст откусил бутерброд, принял в руки кружку и невнятно спросил: — Что там народ делает?

— Все как всегда, только Ведагор странный какой-то. Всё вокруг меня вертится, словно принюхивается, но ничего не говорит, не похоже на него.

— Да? И чем же?

— Больно смирный стал, в глаза мне то и дело заглядывает. Хотел я ему в голову залезть, поинтересоваться, но решил, что нехорошо это.

— Правильно решил, сын, а ответ ты сегодня узнаешь, я обещаю.

— Загадки?! Здорово!

— И ещё будут. Наг живой?

— Живой. Они живучие, чуть что, в летаргический сон впадают, могут высохнуть как мумия, а водой капни, оживают. Те ещё твари!

— Подожди, сынок, не вороши, рано ещё.

— Да, пап, я уже освоил…

— Артём!, — строго, почти зло оборвал его Проквуст. — Сколько раз тебе говорить, это не игра?! Делай, что говорю!

— Пап, я же уже взрослый, ты что, до конца моей жизни будешь мной командовать?

— До конца своей, — Георг улыбнулся и подмигнул.

— Да ну тебя, — хихикнул Артём, — давай, вылезай из берлоги.

Сын вышел и сразу в дверь сторожки заглянул зелейник.

— Доброе утро, пр…

— Старик, я тебя испепелю!

— Прости, Гора, забылся.

— Ладно, заходи, коли пришёл. Тебе тоже доброго утра.

Ведагор вошёл и нерешительно присел на пенёк у двери. Он с таким обожанием смотрел на Проквуста, что у него кусок в горле застрял.

— Слушай, Ведагор, дай поесть спокойно! Ты ж меня насквозь глазами проел. Вон, даже мальчишка мой и тот заметил, что ты изменился.

— Прости, Гора, я по поводу твоего сына и зашёл.

Георг прекратил жевать и настороженно уставился на старика.

— Говори, что за повод?!

— Он ведь твоей крови?

— А чьей же ещё?, — искренне удивился Проквуст.

— И языком ирийским владеет?

— Ох, Ведагор, даже не знаю, стоит ли отвечать тебе на этот вопрос?

— Гора, моя жизнь отныне принадлежит тебе и на всё воля твоя.

— Да уж, такое от тебя, ехидного упрямца, услышать, дорогого стоит. Хорошо, отвечу: Артём знает ирийский язык и ещё кучу разных языков. И что с того?

Лицо Ведагора осветилось радостным восторгом.

— Слава Дажбогу! Я так и думал!

— Ведагор, не томи!, — Проквуст поставил рядом с собой плошку с остатками бутерброда и кружку с недопитым кофе. — Даже аппетит испортил, а помнишь, как ты сказал: испортишь аппетит, выгоню?!

Бедный старик побледнел и принялся валиться вперёд, видимо намериваясь рухнуть на колени, но Георг не дал ему этого сделать. Он выбросил вперёд руку и мягкой упругой волной энергии силой вернул зелейника на место. У того округлились глаза.

— Ведагор, ты что, шуток больше не понимаешь?

— Прости, Гора, — закачал тот головой, — внутри всё дрожит, я готов пыль твоих следов целовать, какие уж тут шутки.

— Вот пережиток прошлого, какого я собеседника потерял! Ладно, дрожи сколько душе угодно, но помни о клятве!

— Помню!

— Так что ты хотел сказать?

Ведагор кое-как взял себя в руки.

— Гора, ты столь велик, что я уже сомневаюсь в своём праве говорить с тобой.

— Да, говори же ты!

— Сын у тебя такой же великой крови, как и ты. Предлагаю от своего княжеского рода сотворить сговор с рукобитием.

— Расшифруй.

— Что?

— Разъясни.

— Поженить я сына твоего и нашу княжну предлагаю. Они без тебя, считай и не отходили друг от друга.

— А не рано?! Моему всего пятнадцать!

— Надолго?

— Что надолго?

— Шестнадцать когда?

— Через месяц.

— О, Гора, по нашим обычаям, это уже воин. К тому же рукобитие, это не свадьба, а обещание.

— А княжне сколько лет?

— Четырнадцать.

Проквуст задумался. Сначала он хотел послать безумного старика куда подальше, затем вдруг подумал, а имеет ли он на это право? Ведагор терпеливо ждал, но глаза его горели, а тело била мелкая дрожь. Разволновался старик.

— Ты спал?

— Нет, Гора, я молился.

— Так я и думал. Скажи, Ведагор, имеешь ли ты право на такое предложение?

— Это право только мне и принадлежит. Сын мой правит, а я глава княжеского рода.

— Тогда вот какой тебе ответ: я не говорю ни да, ни нет. По моим обычаям вопрос свадьбы, прежде всего, решают любящие сердца. Ты понимаешь, о чём я?

— Да, Гора.

— Тогда откладываем этот разговор, а ты немедленно ложишься спать. И не смей возражать!, — он повелительно указал на свободную лавку. — Немедленно иди, и ложись!

Старик безропотно лёг на лавку. Проквуст подошёл и положил ему на лоб ладонь, Ведагор блаженно улыбнулся и уснул.

— Слава тебе господи, угомонился.

Георг сунул в рот остатки бутерброда, допил кофе и вышел из сторожки. В свете яркого дня чёрным пятном блестела шагреневая кожа нага, под ним темнело огромное влажное пятно. В сторонке на трёх пеньках восседали Артём, Ратша, Рукагин и чистили картофелины.

— Вы все трое дежурные по кухне?

— Доброе утро, Гора!, — хором поприветствовали его воин и бывший жрец, Артём просто улыбнулся.

— И вам, друзья мои, доброе утро. Или день?, — Проквуст взглянул на солнце.

— Пап, а на часы не проще посмотреть? Полдвенадцатого сейчас.

— Скоро полдень?, — Проквуст озадаченно потёр лоб. — Даю вам на обед только два часа. Успеете?

— Успеем, — успокоено пробасил Ратша. — Ещё и князя угостим.

— Боюсь, ему будет не до еды.

Артём бросил в ушат последнюю картофелину.

— Всё!, — довольно подытожил он.

— Артём!, — Георг кивнул сыну. — Ты мне нужен.

— Сейчас, только руки помою.

Проквуст подошёл к нагу, проверил надёжность пут. Тот лежал на боку с зажмуренными глазами, едва шевеля боками. Внутри Георга шевельнулась жалость, но тут же в памяти всплыли кучки раздробленных человеческих костей и жалость ушла. "Ты получишь то, что заслуживаешь, тварь!, — мысленно сказал он нагу и у того вдруг открылся глаз, наполненный страхом. Наг зажмурился, Проквуст сплюнул и подумал: — Вот напасть земная!".

— Пап, чего сказать хотел?

— Артём, ты должен быть там же, где и все, на расстоянии.

— Почему?!, — в голосе Артёма послышалась обида.

— Не почему, а зачем! За нашей тварью прилетит монстр, рядом с которым наг выглядит куклой барби.

— Да-а?!

— Да! Про пазузу слышал?

— А как же! Шумерский фольклор.

— Молодец!, — приятно удивился Проквуст. — Вот этот фольклор и прилетит.

Артём присвистнул.

— Монстр не злой, он создан для уничтожения нагов.

— Кем?

— Потом сын, всё потом! Сейчас главное, чтобы мероприятие прошло без проблем. Ты должен обеспечить три дела: первое, засечь раньше всех монстра и уронить камешек.

— Это запросто!

— Посмотрим. Второе: вместе с Рукагином не дать никому сделать глупости, типа стрел, копий и мечей. Я ему уже всё объяснил.

— Артём кивнул.

— И третье, проверь свой фотоаппарат, наделай побольше снимков.

— Понял пап, сделаю.

— Сынок!

— Что?

— Только не отвлекайся на княжну, а то завалишь задание!

— Да, ну тебя, пап!, — лицо Артёма залилось краской и смущением. — Я за фотиком!, — Крикнул он и поспешил скрыться в сторожке.

— А сын-то, влюбился!, — осенило вдруг Проквуста.

Из сторожки вышел Ведагор, прищурился, потянулся, потом подошёл к краю площадки и, вытянув руки к солнцу, принялся беззвучно молиться.

Они все успели плотно пообедать вареной толченой картошкой с двумя банками тушенки, припасенными Артёмом, когда к ним на площадку забежал долговязый паренёк. Он сходу отвесил поклон и заявил, что князь со свитой уже на подходе.

— Как же ты нас нашёл?, — удивился Проквуст.

— Я почтарь!, — гордо объявил посыльный. — Я обязан знать все адресаты!

Парень поклонился и скрылся между скалами. Все засуетились, готовясь к прибытию важных персон. По плану Проквуста, Ратша с Рукагином уже сняли часть забора, примыкающего к сторожке и отделяющего задний двор от площадки. Теперь там срочно расставлялись лавки, табуреты и пеньки. На площадку вышли два ратника в полном боевом вооружении, встали по обе стороны от тропы, следом вошёл князь, княжна, тут же нашедшая глазами Артёма и улыбнувшаяся ему, важный Чурослав с посохом и маленький юркий старичок в черной сутане со свёрнутым пергаментом подмышкой и гусиным пером за ухом. Все присутствующие поклонились князю. Чурослав и худосочный писарь тут же уселись в импровизированном зрительном зале. Ведун вёл себя несколько отстранённо, а Проквуст вдруг подумал, что он ведь внутри не злой, просто ревнивый… В этот момент он заметил, как Артём уже болтает в сторонке с княжной, он поймал его взгляд и погрозил пальцем. Сын кивнул, мол, не волнуйся, помню. За ним мелькнуло сосредоточенное лицо Рукагина. Ратша тем временем что-то втолковывал ратникам у тропинки, показывая вверх руками, это он инструктировал своих коллег, чтобы те не дёргались, когда монстр прилетит. Было заметно по их лицам, что рассказ производит на них впечатления. Пока всё шло по плану. Князь оглядевшись, направился к лежащему нагу, Георг поспешил следом.

— Жив?, — спросил князь, обойдя зверя кругом.

— Живой, я проверял, — Проквуст взглянул на солнце, оно стояло примерно в том же месте, как и два дня назад. — Пресветлый князь, пора.

— Что делать-то?

— Ждать гостя, но только в сторонке.

Когда всех усадили, кроме двух ратников, которые горой встали за спиной князя и княжны и настороженно озирали небо, Проквуст вышел вперед и заговорил:

— Уважаемые господа, вы должны проявить выдержку и самообладание. Сейчас за нагом прилетит пазузу.

Георг специально сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию и она превзошла все ожидания: все зашевелились, принялись переглядываться и шептаться, один лишь старичок-писарь что-то невозмутимо строчил на пергаменте. Чурослав встал.

— Прошу слова, Гора.

— Пожалуйста, Чурослав.

— Пазузу в преданиях шумеров свирепый подземный демон. Если это он, то стоит ли подвергать нас опасности?

Георг поднял руку.

— Прошу тишины!, — шум стих, все взоры обратились на него. — Времени остаётся немного, я должен успеть, всё объяснить. Пазузу на вид очень страшен и похож на демона, это правда, но он убивает только нагов и призван защищать людей.

— Почему же он не убил ещё всех нагов?!, — вклинился с места Чурослав.

— Потому что один этого сделать не в состоянии. Он живёт на краю густого леса за горами и не пускает сюда нагов. Это благодаря ему вы спокойно живёте в этом краю! Ему нужен только наг!

Все опять зашумели, но князь встал и всё сразу стихло.

— Гора, это очень важное заявление, чем ты за него отвечаешь?

— Своей жизнью и жизнью своего сына!

— Хорошо, я верю!, — князь строго оглядел притихшую челядь. — Всем сидеть тихо!, — Он обернулся к двум ратникам за спиной. — Ну-ка, вы двое, сядьте на чурбаки, оружие наружу не высовывать, но держать под руками! Поняли?!

— Поняли, пресветлый, дразнить зверя не собираемся, нас уж и Ратша научил.

Князь удовлетворённо кивнул и сел.

— Если все всё поняли, тогда прошу вести себя тихо и ждать.

Проквуст зашёл в сторожку и пристегнул к поясу меч, передвинув его вперёд, чтобы не бросался сразу в глаза. Из сторожки он направился к нагу и, как и все остальные, уставился в небо. Небо было совершенно пустым, но внезапно сзади стукнулся камешек. "Молодец, Артём, — подумал Георг, — не подкачал!". Он положил руку на рукоятку меча.

Скоро в небе появилась черная точка, она быстро приближалась, превращаясь в порхающего Пазузу. Позади кто-то гулко ахнул, но Проквуст нервно дёрнул плечом и всё стихло. Огромный монстр сделал несколько кругов, оценивая обстановку, убедившись, что люди видят его, но ведут себя смирно, поднял крылья за спину. Его огромная, жутко-гротескная фигура резко провалилась вниз (кто-то опять тихо ахнул) и уже у самой поверхности четыре крыла распластались в стороны, превратив падение в приземление. Проквуст оглянулся, вроде всё в норме, только княжна закрыла лицо ладошками, а Рукагин уткнулся лбом в пыль. Ноги Пазузу глухо ударились в камень скалы, дрожь от удара докатилась до всех, демонстрируя его жуткую материальность. Пазузу выпрямился и с тихим шорохом стянул иссиня-черные крылья за спину, посмотрел своими ничего не выражающими глазами на притихших зрителей, повернулся к Проквусту.

— Ты получил, что хотел, Гора?, — спросил он на межгалактическом языке.

— Да, Пазузу, получил, ты можешь забрать нага.

— Он мне не нужен, я убью его здесь.

Его огромный фаллос встал наизготовку и плюнул в нага один раз, у того на коже расплылось ядовито-зеленое пятно. Зверь, не подающий до этого признаков жизни, резко дёрнулся, его глаза раскрылись так широко, что казалось, выскочат из орбит, он приоткрыл пасть и испустил оглушительный трескучий вопль и тут же затих. Проквуст посмотрел на Пазузу, тот не улетал, смотрел на него.

— Пазузу, я помню о договоре, мне нужно время.

— Сколько солнц?

— Двадцать!

Пазузу кивнул и резко подпрыгнув, раскинул в стороны крылья. Люди встали, молча провожая порхающего монстра, пока он не превратился в точку. Проквуст посмотрел на нага, вернее на то, что от него осталось: булькающий желеобразный пузырь черно-зеленной органики. Около останков нага уже суетились двое: Ведагор и Артём, каждый в свои коробочки отбирал пробы.

— Артём!

— Сейчас, пап, закончу…

Кто-то тронул Проквуста за плечо, он обернулся.

— Ратша?

— Гора, князь просит подойти.

— Хорошо, передай: через секунду буду.

Страж кивнул и двинулся обратно, к Георгу подбежал сын, пряча пробирку в небьющийся футляр.

— Пап, это нечто невероятное! Такое чудище, прямо из сказки! Ты видел, даже кости растворились!

— Подожди, Артём, меня князь к себе просит. Ты мне скажи, всё сделал?

— А то! Портреты будут, закачаешься! А от пробирки с образцами дядя Стас заверещит от радости!

— Это точно, — улыбнулся Проквуст, — я Пилевичу тоже пробирку приготовил.

— С чем?

— С пулями Пазузу. Молчи, всё потом.

Проквуст поспешил к князю, тот терпеливо ждал его.

— Простите, князь, я…

— Ничего страшного, Гора, мы под таким впечатлением, что… — князь запнулся. — Нам предстоит завершить начатое… Гора, через три дня жду тебя и твоих магов во дворце, в круге Яриловом… Будешь?

— Буду, пресветлый, — поклонился Георг.

— У тебя знатный меч, Гора, странно, что он пришёл к тебе.

— Для меня это тоже странно, но так случилось.

— Да, верно, — задумчиво кивнул князь, — только хозяин меча решает его судьбу. Не желаешь ли ты попировать, Гора? Внизу уже к пиру готовятся, я гонца отослал.

— Не гневайся, князь, но дозволь нам троим здесь переночевать. Мы очень устали, не до пиров…

— Ну, что ж, причина уважительная. Ратша!

— Здесь я, пресветлый!, — гаркнул страж из-за спины.

— Оставь Ворона с повозкой магам, а сам с нами поедешь, — князь посмотрел на Проквуста. — Или и от повозки откажетесь?

— Ну, уж нет!, — Георг опять поклонился. — Тройное тебе спасибо, пресветлый князь!

— Не за что, — заулыбался тот, — до встречи во дворце.

— До встречи.

Князь двинулся к тропе в скалах, прихватив по пути княжну, которая весело болтала с Артёмом. Она помахала ему рукой, а тот просто поднял вверх руку, да так и стоял, провожая взглядом. Следом потянулась остальная челядь, последними к тропе двинулись Ратша и Рукагин — на приём сдачу конного имущества. Проквуст огляделся, что-то он зелейника не увидел. Отец князя вышел из тёмного дверного проёма сторожки, подошёл, низко поклонился.

— Ты велик, пресветлый Гора! Позволь отдать тебе поклон чести и уважения.

— Разогнись, Ведагор, нечего главе княжеского рода спину гнуть! Я благодарю тебя, ты выполнил обещание.

— Солнце ещё не село, Гора, но дело сделано. Могу я раньше захода начать говорить со своим сыном?

— Конечно!

— Благодарю, — Ведагор снова поклонился. — Думаю, князю сегодня будет не до пира.

Старик улыбнулся и засеменил к тропе.

— Пап, а смешной этот зелейник!

— Он дед Веданы и глава княжеского рода, сын.

— Да ладно?! А что ж он пробирками пробы собирает?

— Дар у него такой, дар ведь не выбирает.

— Ух, ты, а я думал он вроде шута при дворе.

— Видишь, как обманчив мир?

— Угу. Кстати, пап, тебе от мамы привет.

— Как от мамы?!

— Папа, это не я, она меня вызвала!

— Волнуется?

— Ещё как!

— Надеюсь, ты её успокоил?

— А как же! Рассказал, что по лесу гуляли, потом город древнеславянский нашли, где нас встретили с миром и почётом.

— Молодец.

— Я ж понимаю, — засиял Артём, — беременных женщин надо беречь от волнений.

— Сын, а по уху хочешь?!

— За что?

— За непочтительность к родителям!

— А что я такого сказал?

— Подумай на досуге.

Артём насупился и демонстративно повернул голову в сторону.

— Так, ученик, лирику в сторону, дела, прежде всего. Как там твоё путешествие по мозгам нага, созрело?

— Созрело, — с обидой в голосе ответил Артём, — готов докладывать, сэр!

— Ох, получишь ты от меня…

В это время показался Рукагин, он забежал в сторожку и почти сразу выбежал, прихватив еды, бутыль с водой и одеяло.

— Рукагин!, — удивился Проквуст, ты куда?

— Гора, я с Вороном переночую, так надёжней! Очень уж он по своему хозяину тоскует, уйдёт ещё.

Бывший жрец юркнул в тропу между скалами. Они остались вдвоём.

— Вот видишь, сын, как рок распоряжается?

— Будто специально всех по своим местам расставил.

— Ну, так как, будем обижаться?

— Нет, пап, ты прав, переборщил я.

— Вот и славно!, — заулыбался Георг.

— Пап, я есть хочу.

— Обязательно закатим свой персональный пир, только давай сначала смоем эту гадость со скалы. А потом костёр запалим, чайку согреем. Годится?

— Годится!

— Пошли за водой!

Вечер выдался необыкновенным. Россыпь звезд на безоблачном небе, яркие отсветы пира в далеком ельнике и собственный костёр в сочетании с плотным ужином и горячим чаем. Отец с сыном сидели на срезанном языке скалы почти в центре вселенной и разговаривали. Чем не космическое событие?

— Да уж, вот это приключение! Пап, а ты теперь сможешь летать, как твой друг, Бенни Адамс?

— Как он, вряд ли, но быстро передвигаться, да. Я наконец-то нащупал то тонкое состояние души и тела, когда возникает левитация. Экстремальная ситуация помогла. Наверное, у реки я смог бы отбиться от целой своры нагов и спокойно уйти, но принести то, не знаю что, уже не удалось бы. Вот и пришлось напрягаться, особо не рассуждая, а просто делая. Ты запомни, сынок, обладателю дара иногда вредно слишком долго рассуждать, надо внимательно слушать то, что у тебя внутри.

— Я запомню, — кивнул Артём. — Пап, а почему Ведагор сказал, что князю не до пира сегодня будет?

— Это, сынок, отдельный разговор.

— Ну, давай, расскажи!

— Да я и сам толком не понимаю. Короче, так как мы с тобой знаем ирийский язык, то считаемся посланниками святого Барея и, следовательно, главными в их княжеском роде. Через три дня, как сказал Ведагор, они нам с тобой клятву верности давать будут.

— Чего?, — у сына от изумления челюсть отвисла.

— Что слышал, сынок. Я и сам чуть челюсть не потерял, — он протянул руку к подбородку Артёма и тронул его снизу. Тот закрыл рот и заулыбался.

— А что, клёво! Князь Артём, пожалуйте, не хотите ли, пресветлый… Красота!

— Артём! Ты что, серьёзно?!

— Да, нет, пап, не волнуйся, это я так, прикалываюсь.

— Ну, и сленг у тебя, — поморщился Проквуст, — явно не княжеский.

— У нас все так в школе разговаривают, — Артём развёл руками, — поневоле привыкнешь. Но, — он улыбнулся, — если я стану князем, то буду говорить только умно и правильно.

— Ага, как же, так я тебе и поверил.

Они посмеялись, потом помолчали, глядя на костёр. Артём взглянул на отца, тот ему кивнул и ободряюще кивнул.

— Не бойся, сын, я рядом!

— Хорошо, тогда слушай, — Артём закрыл глаза и начал говорить. — Знаешь, я не сразу пробился внутрь. Сначала под моими руками словно бы толстая мутная плёнка оказалась, надавишь, промнётся, потом на место встанет. Тогда я её стал мысленно поглаживать, словно бы протирая, муть скоро исчезла и я увидел под ней калейдоскоп в чёрно-белых тонах. Думаю, наги дальтоники. Для сравнения, когда я заглядываю в человека, то как бы подслушиваю его мысли, они идут потоком, иногда ровно, иногда скачками, беспорядочно. Мои глаза видят строчки из слов, а мои уши слышат беспрерывный голос этих мыслей, я даже могу вклиниваться в этот поток, подправляя в нём что-то или добавляя. Если делать это аккуратно, человек не заметит вмешательства и мои желания станут его желаниями.

— Сынок, ты страшный человек!

— Для тебя нет отец, — Артём открыл глаза, — пару лет назад, когда я вовсю проводил мелкие эксперименты над своими школьными товарищами и учителями, я попытался влезть в твою голову. Так вот, она словно стекло, в котором отражаюсь только я сам и полная тишина вокруг.

— Очень образно. А в мамину голову залезал?!

— Никогда! Я знал, что это нетрудно, поэтому даже думать себе об этом запретил.

— Молодец, я тобой горжусь!

— Спасибо, — Артём виновато улыбнулся. — Может быть, я зря тебе всё это говорю?

— Ну, уже сказал, поэтому гони сомнения. Ты что думаешь, я тебя любить меньше стану?

— Нет, просто…

— Артём! Мы с тобой не просто человеки, а носители даров! Ты поступил правильно, ясно?!

— Ясно! Я дальше, хорошо?, — Проквуст кивнул и Артём продолжил рассказ. — В отличие от человека, у нага под плёнкой бежали потоки картинок. Издали они выглядели как осколочки калейдоскопа, а вблизи — картинки. Мне пришлось мысленно приложить лицо на эту плёнку, чтобы мои глаза смогли войти внутрь. И когда я это сделал, то она раздалась в стороны и я провалился вниз. Вокруг меня беззвучно скользили туманные образы, некоторые из которых я узнавал, например рыба проплыла, убегающий человек, потом кровь, вытекающая из поверженного человеческого тела. Всё в сероватых тонах и как-то отстранённо, я не ощущал отвращения или сопереживания, просто принимал, как есть. Это я так рассказываю долго, а на самом деле все эти впечатления пролетели одним мигом. Мне стало даже страшно, я ничего не понимал! И тогда и раскинул в стороны руки и все эти картинки посыпались в разные стороны, а потом остановились и я понял, что мне нечего бояться, так как в любой момент я могу всё здесь уничтожить. Это позволило мне успокоиться и подумать. То, что наги телепаты, это было ясно, то, что они мыслят не по-человечески — это было очевидно, оставалось найти способ всё это понять. Мне пришло в голову найти их центр общения между собой. Я подумал именно об этом, и вокруг всё закружилось, словно в урагане, одни картинки уносились вверх, уступая место другим. Довольно быстро всё остановилось, и я оказался в том же месте, ничего не поменялось, вокруг всё те же смутные образы! Я начал нервничать, неужели наги, по твоему рассказу не очень умные создания, настолько чужды человеческому разуму?! В этой мысли я вдруг ощутил зацепку. Я принялся повторять эту фразу раз за разом. Пока до меня не дошло: ключ в соприкосновении нагов и мира людей, они же тысячи лет уже рядом друг с другом! Слова! Наги должны были изучить некоторые слова, сопоставить их со своими картинками! Я ярко представил себе образ говорящего человека, вокруг опять всё закружилось и я попал в большое пространство, в котором, наконец-то, услышал звуки! Это были человеческие слова на праславянском языке, чаще всего искажённые, но я постепенно научился их определять, тем более что параллельно со звуками возникали соответствующие ему картинки. Запас слов был невелик, но я так обрадовался! Я принялся снова и снова прогонять их через себя, заставляя оседать или оставлять след, не знаю, как сказать. Самое сложное было усвоить, почему на одно слово иногда появляются разные картинки. Как оказалось, всё завязано на эмоциональной окраске не только человека, но и самого нага. Так как наги испытывали весьма ограниченный набор эмоций по отношению к человеку, типа: злость, бой, преследование, радость убийства и поедания, изредка страх, то мне удалось найти во всём этом закономерность. Поняв, что здесь изучать мне нечего, я вновь переместился в их центр общения и начал понимать! Помогла природная тупость нагов, они, так сказать, беседуют между собой на очень простые темы, поэтому, когда я запустил процесс перемещения картинок, то я стал понимать отдельные фрагменты! Это была победа. Я принялся вкладывать в понятные мне смыслы новые картинки и смотреть, как смыслы меняются и при этом не думать как человек, словами, а просто смотреть. Постепенно я стал понимать, как и о чём мыслит наг.

— Артём, наверное, это вполне примитивные мысли?

— Более чем, я даже подумал, что зря тратил столько сил, чтобы овладеть их мышлением. Вся их жизнь — это звериные инстинкты, я вообще сначала не понял, зачем им разум и как он мог у них возникнуть.

— Подожди, сынок, ты хочешь сказать, что нагам разум ни к чему?

— Судя по их образу жизни — он им не нужен.

— Поподробнее.

— Когда нагам голодно, они впадают в длительный анабиоз, предварительно схоронившись в тёмных и влажных пещерах. Смысл их существования — это нажраться.

— Прости, не понял?!, — Проквуст изумлённо уставился на сына. — Наги живут ради еды?!

— Ну, пап, это слишком примитивно, но в целом правильно. Суть в том, что наги существа однополые и размножаются странным образом: две любые особи откладывают икру где-то в норе, главное, чтобы было влажно и темно, и перемешивают её языками.

— Господи, — не удержался Георг, — во сне такого не придумаешь!

— Пап, у них нет ни любви, ни соперничества, лишь гонка за наслаждением. А наслаждение они получают только в двух случаях, когда нажираются до отвала и автоматически включается образование икры, и когда одновременно с партнёром перемешивают икру языками. Предполагаю, что при этом в икру попадают какие-то ферменты слюны, запуская процесс зарождения новой особи. Икра после перемешивания сверху покрывается плотной коркой, в которой развивается только один эмбрион.

— Долго?

— Девяносто дней. Потом детёныш вылупляется и ищет себе пищу. У них есть жабры, поэтому они любят стоячие пруды и болота, там много разной и доступной органики.

— А жабры остаются?

— Да, пап, остаются, только недоразвитые, они не позволяют жить в воде длительно.

— Долго зверёныши их растут?

— Растут очень быстро, через три месяца достигают размеров взрослой особи.

— Ничего себе! И сразу готовы откладывать икру?!

— Нет, икру — примерно через пять лет.

— Артём, а как часто они откладывают икру?

— Никаких сезонных ограничений нет. Главное — нажраться, потом около десяти дней икра созревает и наг почти ничего не ест, только пьёт. Кстати, если на следующий день после кладки нага опять накормить до отвала, он опять зачнёт процесс производства икры.

— Вот это репродуктивная скорость!, — покачал горестно головой Проквуст. — Артём, а чем наги питаются?

— Любой первичной органикой.

— Поясни, я не Пилевич, в биологии не силён.

— Пап, ну я не гарантирую точность формулировок, поэтому если по-простому, то они едят всё, кроме чужих экскрементов.

— Теперь понятно. Получается, что эти твари могут есть не только мясо, но и растения?

— И рыбу, и насекомых, и плесень, и грибы. Думаю, при отсутствии пищи, они способны есть и друг друга, тем более что образы поедания друг друга я видел, но они очень древние, и теперь стоит запрет.

— Запрет?! Артём, как долго живут наги?

— Не больше пятнадцати лет.

— А что значит, древний запрет?

— Именно это и значит. Понимаешь, у них странным образом по наследству передаются не только инстинкты, но и навыки, и знания, в том числе и запрет на поедание особей своего рода.

— А ещё запреты есть?

— Нет, действует только этот — самый древний. Раньше были и другие запреты, но от них только размытые тени остались. Один я смог рассмотреть, это запрет на причинение вреда человеку.

— Вот как?!

— Да, папа, в их головках изрядно покопались, более того, думаю, что и разум им дали.

— Кто?

— Пап, подожди, у меня есть соображения, но сначала дослушай. Понимаешь, когда я обнаружил их наследственную память, я полез в неё к самым истокам и обнаружил невероятную вещь: наги ни с этой планеты!

— Ну, к этой версии я и сам пришёл, — кивнул Проквуст, — всё слишком очевидно, хотя на космонавтов они не похожи. Ладно, гадать не буду, рассказывай.

— Наги жили как звери на планете чёрного солнца.

— Как это, чёрного солнца?!

— Не знаю, просто я вижу: тёмная поверхность, серое небо и огромное чёрное солнце, вокруг которого яркий огненный протуберанец, и ощущение страха. Образ страха один — это наг без мозга.

— Как это, без мозга?

— Картинка только одна, морда нага, сплюснутая сверху, у наших магов настоящий лоб, а на картинке лба нет.

— Дикие наги пожирали разумных, а те из-за запрета не могли, оттого и страх. Даже не страх, кошмар!

— Наверное, поэтому этот страх так въелся в родовую память?

— Наверное. Артём, а как же пазузу?!

— О, это тоже их страх, они боятся его панически, но этот страх не древний.

— Понятно. А как на счет намёков на то, кто их разумом снабдил и на Землю доставил?

— Пап, так это тебе надо знать!

— Мне?!

— Кому же ещё! Разве не ты инспектор совета цивилизаций?

Проквуст внимательно посмотрел на сына, парень умнеет на глазах.

— Слушай, сын, ты там не отравился в чужих мозгах?

— Чем?, — удивился Артём.

— Чужим разумом, больно умным стал.

— А чего я такого сказал?!

— В том то и дело, что сказал правильно, а я вот без твоей подсказки не додумался. Старею, наверное?

— О чём додумался, пап?

— О цирианах, сынок. Это ведь они пазузу сделали для уничтожения нагов, видимо, свою ошибку и исправляли. Да, и из тех космитов, что возятся вокруг Земли, только эти по всем параметрам подходят. Никто не знает, когда они в солнечную систему прибыли, такое ощущение, что они всегда здесь были. Они ведь даже хоравам заявляли, что являются создателями людей.

— Ого!

— Но хоравы молодцы, умыли самозванцев.

— А потом?

— Потом цириане свалили из солнечной системы и до сих пор не вернулись. Так что и спросить не с кого, — Проквуст поднял из-под лавки полено и бросил в огонь, потом ещё одно, и ещё. Костёр заискрился, затрещал, от него потянуло теплом. — Так-то лучше, а то зябко уже.

— Может, спать пойдём, пап?

— Подожди, посиди со мной, сын. Посмотри, какая красота вокруг, какое небо здесь незамутнённое.

— Пап, — улыбнулся Артём, — ты, прям, романтик.

— Не знаю, как это называется, но сижу здесь и вселенная кажется ближе.

— Ты скучаешь по ней?

— Наверное, — Георг пожал плечами. — Здесь с вами я по-настоящему счастлив. Я привык, что Земля мой дом, привык к комфорту, богатству. Я даже стал бояться, что моя тоска по прежним приключениям от скуки и пресыщенности, а тут вдруг всё опять завертелось… Послушай, а не может быть у нагов некоего видового сознания, они же телепаты?

— Нет, пап, это исключено. Я достаточно овладел их мышлением, я бы это обязательно заметил. К тому же у них телепатия маломощная, несколько десятков метров и плюс ещё метров двести, если есть прямой визуальный контакт. Всё, это максимум.

— Значит, телепатия у нагов, это всего лишь коммуникационное средство?

— Получается, что так. Смотри, пап, внизу огни гаснут. Я думал, они всю ночь гулять будут?

— Всё-таки испортил зелейник князю пир, — усмехнулся Проквуст и встал. — Ну что, сынок, пора и нам на боковую.

— Ой, пора, — Артём зевнул.

— Ты ложись, а я Рукагина проведаю.

Проквуст пошёл по тропе, ночь была такая звёздная и лунная, что даже ночное зрение не понадобилось. Повозка мирно стояла у кустов со спящим в ней Рукагином. Дремлющий Ворон приоткрыл глаз, глянул на Георга и, приветливо фыркнув, опять прикрыл. Всё было тихо. "И чего я сюда пошёл?" — подумал Проквуст, поглядывая вокруг. Вверху неожиданно характерно захлопали крылья пазузу, ошибиться было невозможно. Он вскинул голову, кажется, на скале, на самой вершине … включилось ночное видение, точно, вон его крылья торчат. Георг оттолкнулся и стремительно взлетел вверх. Он думал, что Пазузу улетит, но он спокойно сидел на камне в позе обычного усталого человека и наблюдал за Проквустом.

— Ты Гора?, — спросил он.

— Да. Ты плохо различаешь лица людей?

— Они вне моей программы распознавания, но общие особенности вашего внешнего вида я замечаю.

— Что ж ты оставил нагов без присмотра?

— Они боятся приближаться к лесу, там много моего запаха.

— Ясно, значит, у тебя иногда бывает передышка.

— Передышка?

— Перерыв, отдых.

— Нет, не отдых. Я хотел тебя предупредить, Гора.

— О чём?

— Я летал к провалу, там проснулись два пазузу, я с ними разговаривал.

— Так, а разве это плохо?

— Плохо. У них изменилась программа. Они сказали мне, что будут убивать всех: и нагов, и людей.

— Как, людей?!

— Не открывай провал сразу, сначала убей плохих пазузу.

Всю обратную дорогу Проквуст задумчиво перебирал в голове ворох информации, скопившийся за последние три дня. Особенно его беспокоило известие от пазузу, ведь если такое чудище примется убивать людей, это будет похлеще нагов! Почему же программа сбилась?! Он этот вопрос задавал себе снова и снова, и ответ всегда выходил один — виноваты эти чёртовы обломки арианского крейсера. С них его новый путь начался, к ним его и привёл. Георг несколько раз порывался тут же унестись к провалу, но не мог оставить здесь сына, к тому же и Ведагора не хотелось подвести, он ведь такого меча не пожалел. Сын пару раз пытался расшевелить отца, но видя, что тот в глубоком раздумье, отстал и оживлённо о чём-то болтал с Рукагином.

К вечеру, уже перед самым Радождем, они догнали хвост княжеского каравана. В город въехали затемно, около ворот их встречал Ратша. Ворон, увидев хозяина, радостно заржал и потянулся к нему губами. Страж дал ему припасенный кусок хлеба, потрепал гриву.

— Ратша, добрый вечер!, — радостно поприветствовал его Артём.

— Здравствуй, могучий страж, — поклонился Рукагин.

— Гора!, — громыхнул страж, видя застывшего в трансе Проквуста.

— Что? О, Ратша, здравствуй!

— О чём думу думаешь, великий маг?, — спросил страж, садясь рядом. — Рукагин, правь к княжеским хоромам.

Бывший жрец кивнул, и Ворон бодро потянул тяжёлую повозку по улицам засыпающего города.

— Ратша, — спросил Георг стража, — как ты думаешь, мог бы богатырь сразиться с пазузу?

— А что ж, смог бы, — кивнул тот уверенно, — зверь, он и есть зверь.

— Так ведь летающий.

— Ничего, его стрелой сшибить можно. Сам-то он страшный, а крылья вроде не из перьев, нежные на вид, подпалить их, враз сгорят.

— Надо же, я бы не додумался.

— Гора, ты же маг, а не воин.

На княжеском дворе Ратша помог снять с повозки рюкзаки, подвесил их им на спины.

— Идите, сердешные, — усмехнулся он, — вон, ноги-то еле держат. — Страж взял Ворона под уздцы. — Там каждому в комнатах покушать оставили, идите, ешьте, почивайте.

— Ратша, — остановил стража Артём, — а ты?

— Я выспался, пойду Ворона покормлю, почищу.

Утром Проквуст проснулся с тревожным ощущением. Ему приснилось, что огромное чёрное чудовище с матово блестящим стеклянным телом гонится за ним на паучьих ногах и щёлкает сзади челюстями, а он смотрит на руки и никак не может позвать свой дар… Георг вытер со лба пот. Что-то угнетало его, а он никак не мог понять что, очевидно, поэтому и ночные кошмары снились. Он понимал, что надо начинать действовать, но по рукам и ногам был связан необходимостью завершения спектакля, в котором принял участие. "Хм, — подумал он укоризненно, — нехорошо думаешь: для тебя спектакль, а для древних славян жизнь. Не заносись!". Стало легче. Надо просто прожить ещё один день, как часть необходимой работы, а пазузу потерпят.

За ними зашёл молчаливый челядин. Он пригласил их на завтрак, усадил за стол, а сам остался стоять у двери. Весёлых кухарок словно подменили, они с постными отрешенными лицами раздали кашу, хлеб с маслом, чай и удалились. Как Проквуст не прислушивался, смешков из кухни не донеслось.

— Прости, служивый, как тебя зовут?, — обратился он к сопровождающему.

Тот отвесил глубокий поклон.

— Моё имя Велеба, пресветлый Гора.

Артём и Рукагин удивлённо переглянулись. "Так, — подумал Георг, — началось!". У него даже аппетит испортился.

— Почему ты меня таким высоким титулом величаешь, Велеба?

— Так князь наказал, пресветлый.

— Скажи, Велеба, а князь уже позавтракал?

— У семьи князя сегодня постный день, пресветлый, — челядин опять поклонился.

Проквуст посмотрел на свою свиту: те уже насытились, и теперь о чём-то энергично перешёптывались. Он встал.

— Ну, вот что, господа маги, приём пищи окончен!

Артём и Рукагин безропотно встали.

— Велеба, веди нас, куда надобно!, — скомандовал властно Проквуст.

Челядин поклонился.

— Прошу следовать за мной, пресветлый.

Велеба вёл их по пустынном княжеским дворам, вокруг всё словно вымерло. Когда они вывернули на двор перед теремом, Проквуст чуть не споткнулся: сотня ратников в ослепительно сияющих доспехах стояли ровными рядами по обе стороны от красной ковровой дорожки с вышитыми жёлтыми солнцами и узорами. Георг нерешительно остановился перед дорожкой, оглянулся на челядина, тот показал рукой на дорожку.

— Пресветлый, иди со своей челядью по красной дорожке, — и встал на колени.

Проквуст оглянулся на своих спутников, ободряюще кивнул и шагнул на дорожку. Они прошли по дорожке мимо безмолвного караула к парадным дверям терема, толкнули их и вошли.

Внутри было светло и тесно. Вдоль стен круглого зала стояли вельможи и военные начальники, от них исходил лёгкий шум приглушённых разговоров и шелест богатых одежд. На постаменте восседал князь с княжной, позади него виднелся ряд ведунов в низко надвинутых капюшонах во главе с Чурославом. В средине круга Ярилы стоял стол с чистым пергаментом, плошкой с кисточкой и красным пузырьком. Рядом на стуле обитом малиновым бархатом, сидел старый князь в золотой ризе с княжеским посохом в руке. Завидев Проквуста, он встрепенулся, вскочил, и куда делась его сутулость и чудаковатость? Лицо, осанка выражали величие и привычку к власти. Он стукнул посохом об пол, по залу прокатился гул, все притихли.

— Входите, маги, встаньте здесь, на этой черте, — Ведагор показал на внешнюю окружность зелёного круга, подождал, пока они займут указанные места, потом продолжил: — Как старший в роду нашего древнего княжеского рода, я произнесу древний завет. — Ведагор сделал паузу, в зале стало тихо, он заговорил: — "Пройдёт время и придёт время. Найдут дорогу три мага. Никто не зовёт их, но они придут. Два себя покажут, а один докажет. Тот кто докажет — тот заветные слова прочтёт. Кто прочтёт — тому дадите отчёт".

Ведагор замолчал и многозначительно оглядел зал. У Проквуста в голове было гулко от изумления: никак не укладывалось, что их приключение, полное случайностей, точно легло на древнее предание. Ведагор снова заговорил.

— Многие сотни лет живём мы здесь. Приходили к нам за то время незваные маги, но никто не прочёл. Кто не прочёл — тот не ушёл!

Ведагор резко повернулся к Проквусту и указал на него посохом.

— Ты, маг Гора, готов завершить испытание?

— В чём оно заключается, Ведагор?

— Здесь, — старый князь поднял вверх посох, — вырезаны письмена древние. Тысячелетия они молчали, заставь их заговорить!

— А если не справлюсь?

— Примешь смерть лёгкую.

— А если солгу?

— Примешь смерть лютую.

— А если не захочу читать?

— Тогда прямо сейчас можешь уйти с вечным запретом возвращения к нам тебя и твоего пятикратного потомства.

— Я остаюсь, и буду читать древние письмена, — громко сказал Проквуст и посмотрел на сына, тот одобрительно кивнул.

По залу прокатилось возбуждение, Ведагор поманил Проквуста за собой.

— Иди, маг, вместе будем делать.

Ведагор опустил пустую плошку со стола на пол и поставил в неё посох.

— Теперь держи, — сказал он и качнул посох в сторону Проквуста.

Георг взялся за посох, рассматривая перед своим носом огромные самоцветы на набалдашнике посоха.

— Держи ровней!, — скомандовал Ведагор и, наклонившись, налил из пузырька в плошку красную краску.

Взяв кисточку, он встал на колени и принялся красить среднюю часть посоха, время от времени макая её в плошку. Проквуст с интересом наблюдал, как проступают искусно вырезанные буквы, он уже узнавал некоторые, это были ирийские буквы. Ведагор окончил малярные работы и посмотрел снизу вверх на Проквуста.

— Приподними.

Проквуст приподнял посох, Ведагор достал из рукава белый лоскут, вытер от краски нижнюю часть посоха, кинул его в плошку, и еле слышно покряхтев, встал на ноги.

— Пойдём, маг, откроем свету сокровенный текст.

Ведагор осторожно забрал посох, обошёл стол, так что оказался на противоположной стороне и направил нижний конец в живот Проквусту. "Берись за край посоха, — скомандовал Ведагор, и прижимай!". Георг сразу всё понял. Они синхронно опустили посох на пергамент и сильно прижимая, принялись его катить, на пергаменте четко отпечатывались красные строчки.

— Всё!

Они выпрямились, перед Проквустом лежал текст на ирийском языке. Любопытные у стен вытягивали шеи, шептались, наполняя зал голосами и шорохами. Ведагор сделал несколько шагов в сторону трона и в зеленом круге воткнул посох в малоприметное углубление.

— Тихо, братия!, — властно приказал Ведагор и всё стихло. — Гора, маг нежданный доказательный, встань в красный круг Ярила и прочти текст!

Проквуст и так стоял в красном круге, поэтому просто принялся громко читать родные строчки. Звуки ирийского языка воспаряли в вышину зала, отдаваясь странным неземным эхом. Георг дочитал до конца и произнёс последние два слова, неожиданно набалдашник посоха вспыхнул яркой красной вспышкой, пару секунд светил ровно и мощно, но вот мигнул, потом ещё раз и, наконец, медленно угас. В зале воцарилась гробовая тишина. Ведагор оглянулся, посмотрев на князя и внучку, те кивнули ему.

— Маг Гора, мы просим перевести древний текст.

— Хорошо, — кивнул Проквуст, — слушайте.

Он зачитал размеренно и громко: "Я, Велемир, последний правитель Гипербареи, приведший свой народ во внутренний мир, повелел изготовить этот посох, как вестник завета, построить хранилище — для покоя завета и выковать ключ от хранилища завета. Тот, кто придёт в своё время, прочтёт моё завещание, отыщет хранилище завета и найдёт ключ к нему, будет владеть потомками моими царственно, а народ будет служить ему преданно. Да будет свят Барей — создатель наш и велик единый боже — творец наш. Сказал это я, Велемир — царь барейцев!".

Ведагор опустился на колени. Проквуст растерянно огляделся: все вокруг опустились на колени. Князь с княжной сошёл с трона и опустился рядом с отцом.

— Прими нашу верность, пресветлый Гора!, — торжественно сказал Ведагор.

— Прими, верность!, — хором отозвались все присутствующие.

Десятки глаз впились в Проквуста. По странному наитию он прошёл к посоху и вытащил его из углубления в полу.

— Я принимаю верность вашу!, — громко провозгласил Георг, подняв посох высоко вверх. — Встаньте, братия и оставайтесь свободными и гордыми.

Все встали. Проквуст протянул посох Ведагору.

— Возьми посох завета, Ведагор, правь сам или поручи кому хочешь в роду своём.

Ведагор взял посох и довольно заулыбался.

— Спасибо за доверие, пресветлый Гора, принимаю твой посох во хранение и поручаю его своему сыну Вадимиру, — он передал сыну посох, они оба поклонились Георгу. — Пусть мой сын для тебя правит, а я уж со своими травами, да склянками останусь.

— Будь, по-твоему, Ведагор! Иди, князь Вадимир, служи дальше барейцам!

Князь кивнул и, вернувшись к трону, воткнул посох в гнездо и громогласно объявил:

— А теперь, братия, да будет великий пир!

— Ура!, — закричали все.

Растворились двери терема, присутствующие радостной толпой повалили наружу, ратники снаружи грянули дружное оглушающее "Ура". Проквуст растерянно огляделся, надо же, все так быстро убежали. Последними мелькнула вереница ведунов во главе с Чурославом, они вышли и за ними тихо прикрылась дверь. В зале остались лишь Проквуст с сыном и Рукагином, да княжеская семья. Ведагор подошёл к Георгу.

— Пресветлый Гора, позволь, княжна покажет твоим спутникам более достойные тебя и их палаты?

— Да, пожалуйста, — пожал он плечами.

Ведана уже стояла возле Артёма и щебетала своим нежным голосочком. Рукагин вопросительно взглянул на Проквуста, тот махнул рукой и бывший жрец поспешил вслед за Артёмом и княжной. Проквуст понял, есть некий важный разговор без лишних свидетелей. Ведагор терпеливо наблюдал, как его сын, князь Вадимир, самолично обходил в зале каждый закуток и поплотнее прикрывал двери. Наконец, он подошёл к ним и кивнул.

— Пресветлый Гора, — начал Ведагор, — помнишь, я читал в начале текст завета?

— Помню.

— Позволь, я зачту его вновь, но теперь с последней строчкой, предназначенной только ушам княжеского рода.

— Ведагор, но я же не принадлежу к вашему роду?

— Теперь принадлежишь, пресветлый Гора. Твоё родство идёт от самого святого Бария!

— Хорошо, пусть так, только давай договоримся!

— О чём, пресветлый Гора?

— Об этом самом "пресветлом". Раз уж я теперь член вашей семьи, давайте хотя бы наедине друг друга просто именами величать?

— Я с радостью согласен!, — Ведагор посмотрел на Вадимира, тот кивнул. — Мы все согласны.

— Отлично, теперь читай.

— Слушай же: "Пройдёт время и придёт время. Найдут дорогу три мага. Никто не зовёт их, но они придут. Два себя покажут, а один докажет. Тот кто докажет — тот заветные слова прочтёт. Кто прочтёт — тому дадите отчёт. Кому дадите отчёт, тот завет наш найдёт!".

— Понятно, — кивнул Проквуст, — я должен найти, где спрятан завет Велемира?

— Нет, Гора, — подал голос князь Вадимир, — завет Велемира упоминает три артефакта: послание, хранилище и ключ от него. Один нам известен — это посох, остальные надо найти.

— Это я уже понял, будем искать. Видимо, это что-то со времён Гипербареи?

— Мы не знаем, пресветлый Гора, знаем лишь, что завет Гипербареи, это то, что лежит в хранилище.

— А вы уверены, что пришло время открыть хранилище?

Князья переглянулись.

— Но ведь ты пришёл?, — воскликнул Вадимир.

— Подожди, Вадимир, — неожиданно осадил сына старый князь. — Пусть Гора скажет!

— Друзья мои, наги ведь от порога вашей долины никуда не ушли, так?

— Так, — качнул удрученно головой Вадимир.

— Сначала от них надо избавиться.

— Разве это возможно?, — спросил Ведагор.

— Это станет ясно в ближайшее время.

— Ты уходишь?

— Да, Ведагор, завтра же, и все трое. Но обещаю, что вернусь не позднее чем через две недели.

Видя, что отец и сын пригорюнились, Проквуст неожиданно положил руки им на плечи.

— Послушайте, родственники, а не пора ли нам попировать?!

Проквуст проснулся с тяжёлой головой. Вчера на пире гулял весь Радождь. Прямо на улицах выставили столы и лавки, уставили их закусками, ближе к вечеру стали разносить мясо с огня. Всё было замечательно, но брага, которую они пили с князем Вадимиром, была явно крепковата. Медовуху он тоже попробовал, но не понравилась: слишком сладко. Георг глянул на часы, начало седьмого, может, ещё поспать? Он вздохнул и сел на кровати, нет, в больную голову уже полезли мысли о важном, не уснуть. Взгляд упал на влажную от прохлады глиняную кружку на столе. Это ещё что такое? Проквуст подошёл, понюхал. Квас? То, что надо! Он жадно отпил сразу половину кружки, в голове просветлело, захотелось есть. Входная дверь тихо приоткрылась, в неё заглянул бывший жрец.

— Рукагигн, заходи!, — жрец вошёл, держа в руке тарелку с мясом, хлебом и солёными огурцами. Георг кивнул на кружку. — Твоя забота?

— Моя, пресветлый.

— Рукагин, ставь тарелку, садись и запомни раз и навсегда: я для тебя не пресветлый! Понял?

Рукагин улыбнулся и сел за стол.

— Понял, Гора, спасибо.

— За что же, — Проквуст повёл рукой в сторону стола, — это ведь ты меня угощаешь?

— За те необыкновенные события, свидетелем которых я стал.

— Да, это верно, события те ещё…, а ведь они не закончены, Рукагин. Я с твоего позволения, перекушу, а ты расскажи мне об энси.

— Энси моложе меня, крепок телом, умён и хитёр. В Шумерии много интриг, он всегда знал, как ими пользоваться.

— Власть дело серьёзное, Рукагин, — сказал Проквуст, делая очередной глоток кваса. — Зовут его как?

— До того, как он стал энси, звали Уранан.

— Он сильный маг?

— Да, способен на многое, но главное — это чтение мыслей и принуждение к действию.

— Понятно, — кивнул жующий Георг, — людьми управляет?

— Да.

— Рукагин, что тебя ждёт, если ты вернёшься в Шумерию?

— Скорее всего, забвение.

— Тебя не казнят?

— А за что? Я стал пленником, а, следовательно, рабом. По нашим обычаям раб обязан служить своему господину, и он не несёт ответственность за свои поступки.

— Занятно. Выходит, я буду отвечать за твои поступки?

— Точно так, Гора.

— Ну, а меня что ждёт?

— Смерть.

— За лучников?

— Я бы сказал, что этого уже достаточно для казни.

— Понятно. Вообще-то обидно, ведь на меня и сына напали. А я всего лишь защищался.

— Я знаю, Гора, но такова Шумерия.

— Как же заставить его говорить со мной?

— Покажи, что ты сильнее него.

— Я не хочу войны, — Проквуст задумался. — Рукагин, ты видел пазузу?

— Видел, Гора, мельком.

— Почему же мельком?

— Я не смел смотреть на него, для шумеров пазузу свирепый подземный демон.

— Да, ты говорил. Как думаешь, энси боится пазузу?

— Безусловно.

Дверь в комнату Проквуста тихо отворилась, в неё заглянуло лицо Артёма.

— О, сын! Доброе утро!

— Пап, что это вы так рано?, — спросил Артём, демонстрируя босые ноги, торчащие из-под одеяла, в которое он завернулся.

— Сын!, — сердито заговорил Проквуст. — Ты что, простыть хочешь?! Немедленно прыгай в мою постель.

Артём так и сделал, усевшись в позе лотоса.

— Пап, а я тоже пива хочу!

— Ага, как же! Ты и так вчера хлебанул полкружки по моему недосмотру.

— А что такого, пир ведь.

— Я тебе дам, пир!, — усмехнулся Проквуст. — Ремня захотел?

— Ремня? А что это такое, папенька?

Отец с сыном дружно захохотали, Рукагин, недоумённо улыбался, посматривая то на одного, то на другого. Георгу вдруг стало легче, само собой пришло решение.

— И так, господа маги, шутки в сторону. Хотел я тебя, Артём, домой отправить.

— Как это, домой?!

— А так! Не смей перечить, сын! Тут не семейное дело, а… — Проквуст замешкался, подыскивая адекватное слово. — Короче, от наших действий возможно судьба человечества зависит!

— Пап, но…

— Помолчи, Артём, я не шучу. Мы не имеем права рисковать двумя магами сразу.

— Рисковать?!

— Да. Для того чтобы спасти внутренний мир от нагов, мне нужно открыть провал. Прилетит пазузу, разбудит своих собратьев и они уничтожат эту инопланетную напасть, для того и созданы были.

— Прости, Гора, так подземных демонов много?

— Рукагин, не демоны они, а биомашины. Специально созданы, чтобы нагов уничтожать, а людей оберегать. Разве есть у тебя истории, что пазузу нападали на людей?

— Нет, я таких мифов не знаю, — бывший жрец задумался. — Сказано, что когда-то они обитали в этом мире, а потом пришёл Заратуштра и прогнал их, чтобы освободить место для нас. Так гласят легенды.

— Всё правильно, а потом началось нашествие нагов, так?

— Так.

— Зря Заратуштра провал закрыл.

— Как же так, зря?! Заратуштра не может ошибаться!

— Все могут ошибаться, Рукагин. Ты же сам говорил, что Заратуштра не бог, а посланник Бога, так?

— Так, но…

— Значит, человек?

— Человек, но, я не верю, что Заратуштра способен ошибаться!

— Ну, знаешь, я… — Проквуст вдруг замолчал. Он представил себе, что было бы, если здесь продолжали обитать пазузу. Они не пустили бы сюда нагов и уничтожили бы их навсегда, а сами сидели бы внизу, а потом туда бы попали обломки арианского крейсера… Георг потряс головой. Нудное это дело, всякие "если" перебирать. Он посмотрел на встревоженного Рукагина. — Ты знаешь, Рукагин, а пожалуй ты прав, Заратуштра сделал то, что должен был сделать.

В глазах бывшего жреца просветлело.

— А вот ты, жрец, ответь, есть в Шумерии предсказания об этом провале и навсегда ли он закрыт?

— Есть, Гора. В той же легенде говориться, что придёт время, и провал откроется, чтобы настало время перемен.

— Каких перемен?!, — вклинился с вопросом Артём.

— Да, каких?, — вторил ему Георг.

Бывший жрец растерянно смотрел на них, и молчал.

— Ну, же, Рукагин!

— Гора, я только теперь осознал, что являюсь участником легенды!

— Поясни.

— По древнему предсказанию, когда откроется провал, внутренний и внешний миры объединятся!

Проквуст и Артём переглянулись.

— Ничего себе!, — выдохнул Артём.

Георг озабоченно покачал головой.

— Только этого не хватало.

— Но, почему, Гора?!

— Потому что внешний мир сожрёт ваш, внутренний, и не подавится! Придут дельцы, наставят тут вышки связи, отели на берегу построят, и настанет конец Барее и Шумерии.

— О, святой Заратуштра! Как же тогда быть?!

— Думать, дорогой Рукагин, думать!

— А что, тут думать?!, — заявил вдруг Артём. — Надо открыть провал на время, чтобы пазузу нагов изничтожили, потом загнать их обратно, а затем опять закрыть!

— Но у нас нет этого в легенде!

— Рукагин, погоди, — остановил его Проквуст, — а в словах мальчишки есть зерно! Ты знаешь, что утащили вы с Баальбека и бросили в провал?

— Проклятое железо!

— Вот именно, проклятое! И вы бросили его в гнездо спящих пазузу. Двое проснулись, а может быть, они и не спали, это неважно, главное, что они дотронулись до него и от этого у них изменилась программа.

— Что, изменилось?

— Программа, их внутренняя суть, в общем, добрые пазузу превратились в демонов.

— Как, в демонов?!, — бывший жрец побледнел.

— Если бы не эти обломки, всё шло бы своим чередом, а так…

— Но, Гора, тогда ты бы не пришёл во внутренний мир!

— Хм, и это верно! Ну, вот что, коллеги, собираемся, садимся в нашу шумерскую повозку… как там твои лошадки, Рукагин?

— Отъелись, — улыбнулся бывший жрец.

— Пап, я тоже есть хочу!

— Ешь! Рукагин, чаем сына напоишь?

— С удовольствием.

— А я к князю, надо попрощаться.

— Пап, я с тобой!

— Это ещё зачем?!

— Мне тоже надо попрощаться.

— А-а, ясненько! Молодой человек, не рано ли?

— Что не рано, быть вежливым?

— Ох, хитрец! Ладно, дуй одеваться, я подожду.

Проквуст впервые был во внутренних покоях княжеского жилища. Ничего особенного он здесь не заметил, маленькие оконца, те же половики на полу, посуда всякая в шкафчиках, сундуки под узорными тряпицами, столы, да лавки. Они с Артёмом сидели на лавке в одной из комнат напротив полукруглой дощатой двери. Дверь скрипнула и отворилась, оттуда выскочила Ведана, увидела Артёма и застыла, закраснев. Нагнувшись под низкую притолоку, вошёл князь, слегка подтолкнув дочку в спину.

— Ведана, что ход застишь? Здравствуй Гора и сын твой!

— Здравствуй князь!, — ответил Проквуст. — Вот, зашли попрощаться. Спасибо за хлеб, соль и меды сладкие, пора к делам возвращаться.

В комнату вошёл Ведагор, обошёл князя и княжну, подошёл к Георгу и обнял его.

— Не забывай нас, Гора! Знай, здесь дом теперь твой, — Ведагор посмотрел на Артёма, потрепал его волосы. — И для тебя, сын Горы, здесь дом.

— Спасибо!, — заулыбался Артём и посмотрел на Ведану.

Княжна улыбнулась было, да вдруг из глаз слёзы брызнули, она махнула рукой и выбежала из комнаты.

— Ведана!, — отчаянно крикнул Артём.

— А ты иди, — сказал ему мягко Ведагор, — догони её!

Артём словно вихрь сорвался с места, все заулыбались.

— Гора, полюбился твой сын Ведане, видишь, расставаться не хочет!, — кивнул вслед князь.

— В каком смысле, полюбились?, — растерянно переспросил Проквуст.

— В смысле сдружились, — поправил своего сына Ведагор. — У нас так часто говорят, когда люди друг к другу располагаются.

Повисло неловкое молчание, Георг кашлянул в кулак.

— Вот, князья, пора нам.

— Гора, — заговорил Вадимир, — я тут отряд стражи собрал, проводит тебя до кордона.

— Нет, — покачал головой Проквуст, — спасибо князь, но охраны не надо. Никто нас в Барее не тронет, а в Шумерии твоя стража нам не помощник.

— Всё так, а для почёта?

— Нет, Вадимир, — улыбнулся Георг, — мы к вам незваными приехали, а уезжаем жданными. Это лучший почёт и спасибо за него.

Проквуст поклонился.

— Хорошо, Гора, — поклонился ему в ответ Вадимир, а следом и Ведагор, — мы ждать тебя будем.

— Спасибо, я обязательно вернусь, мне бы только дело важное свершить!

В комнату тихо вошёл Артём, задумчиво прошел к отцу.

— Попрощался?

— Да, отец, Ведана меня ждать обещала.

Мужчины переглянулись, Вадимир растерянно крякнул. Проквуст поклонился, и, не оглядываясь, направился к выходу, Артём тоже поклонился и поспешил за отцом.

На городских воротах стоял Ратша с незнакомым рыжим стражем. Увидев их повозку, он широко заулыбался и подошёл к повозке.

— Здравствуй, Ратша!, — радушно поприветствовал его Проквуст.

— И вы здравы будете!, — громогласно объявил страж. — Пресветлый Гора, дозволь проводить до лесочка?

— Садись, конечно!

Ратша примостился на переднюю скамейку и дружески похлопал бывшего жреца по плечу.

— Трогай, Рукагин, помаленьку.

Повозка мягко покатилась к мосту через реку.

— Полюбил я вас, маги, жалко расставаться.

— Почему, жалко?, — спросил Артём.

— Потому, светлый княжич, что весело с вами. Эх, махнуть бы с вами в Шумерию!

— Ратша, а поехали!, — загорелся идеей Артём.

— Не могу, служба, — грустно вздохнул воин.

Они принялись весело вспоминать прошедшие приключения. За разговорами не заметили, как до леса доехали. Повозка остановилась, Ратша вышел, поклонился.

— Удачи вам, маги!

Рукагин вдруг соскочил на землю и обнял стража, тот благодушно похлопал его по спине.

— Ну, приятель, я тоже в грусти!

— Ратжа, я скучать!, — коряво, но с чувством сказал Рукагин.

— И я!, — страж махнул им рукой. — До встречи!

Он повернулся и пошёл назад в Радождь. Повозка въехала в лес и сразу потемнело, высокие кроны деревьев словно отделили от них яркое солнышко на небе. Разговаривать расхотелось, ехали молча. Артём грустно смотрел назад, а Проквуст погрузился в размышления. Он обдумывал возможные варианты развития событий и по всему выходило: энси не миновать. Ну не воевать же, в самом деле, ему с целым государством?! Пусть даже если он сможет победить, это не путь. Вот если бы посоветоваться с кем-нибудь, мудрым и знающим…

— Рукагин!

— Да, Гора.

— Есть в Шумерии тот, чьё мнение важно для энси?

— Нет!, — не задумываясь ответил бывший жрец. — Энси правит всем единолично, он и высший жрец, и высший правитель, и высший судья.

— Жаль, — огорчился Проквуст.

В повозке опять настала тишина. Артём вскоре уснул, немного погодя и Георг тоже задремал. Он проснулся, почувствовав на щеке теплоту солнечных лучей. Открыл глаза, у его ног сладко спал Артём, заботливо укрытый покрывалом. Проквуст огляделся, лиственный лес закончился, дорога шла среди перелеска, мимо поля с пшеницей, за которым виднелось большой луг с пасущимися коровами. Он взглянул на солнце: оно перевалило далеко за полдень. Из-за деревьев показалась деревушка.

— Рукагин, может тебя подменить?

— Нет, Гора, спасибо. Мои лошадки хоть и малы, да норовисты.

— Спасибо, что укрыл Артёма.

— Он мне как сын, Гора, у меня ведь нет своих детей.

— Может, ещё заведёшь?

— А не поздно?

В тоне Рукагина одновременно слышались и сомнение и надежда. Георг вздохнул, ещё один человек после встречи с ним стоит у развилки судьбы. Деревушка осталась позади, дорога заметно взяла вверх.

— Рукагин, кажется, это последняя деревня барейцев?

— Последняя, скоро въедем в хвойный лес, а там и до кордона недалеко.

— Давай у той рощицы короткий привал устроим.

Рукагин кивнул и повозка свернула с дороги, её слегка тряхнуло. Артём открыл глаза и сел.

— Пап, мы где?

— В каком смысле, сынок?

— До шумеров далеко?

— Кордон скоро. Вот, решили привал устроить.

Остановились под раскидистым дубом. Рукагин, повесил лошадкам торбы с овсом и скрылся в кустарнике. Артём, обычно всегда весёлый и жизнерадостный, задумчиво хмурился.

— Сын, о чём грустишь?

— Да, так, ни о чём.

— Княжну вспоминаешь?

— Пап!

— Что, пап? Признавайся, влюбился в девчонку?

— Она милая, — Артём улыбнулся, — и умная. С ней дружить хорошо.

— Подрастай, сынок, сватов зашлю, поженим вас, будешь княжить тут.

— Пап, отстань! Рано мне ещё женится, школу надо закончить.

— Молодец, сын! Очень мудро рассуждаешь, горжусь!

— Да, ладно, пап, — засмущался юноша, — давай-ка припасы достанем.

Скоро вернулся Рукагин. Они с аппетитом поели и дружно принялись собираться.

— Гора, — спросил Рукагин, проверяя сбрую лошадок, — через кордон скрытно поедем, как утром?

— Правда, пап, что мы, не маги что ли?!

Проквуст уже собирался согласиться, но тут бывший жрец решил добавить аргументов:

— Проедем и заночуем около того огромного камня. Там удобно.

А вот это Георгу совсем не понравилось, ему вовсе не хотелось задерживаться возле хранилища. Он уже давно уверовал, что этот камень и есть древнее хранилище барейцев, а меч Ведагора, является ключом к нему. Неизвестно, как они поведут себя, оказавшись друг с другом рядом. Лучше не рисковать.

— Нет, Рукагин, ночевать будем до кордона.

Артём внимательно посмотрел на отца, он догадался, что тот не захотел ночевать рядом с большим камнем и решал его поддержать.

— Вот и хорошо, значит спешить не надо!, — он соскочил с повозки. — Папа, пойду я ноги разомну.

— Не заблудись.

— Ещё чего!

Спина Артёма мелькнула среди деревьев, затем скрылась за кустами.

— Твой сын на глазах становится мужчиной, — сказал Рукагин.

— Да, действительно, — Проквуст сорвал травинку, задумчиво помял её в руках, никак не выходил у него из головы энси. — Рукагин!

— Да, Гора!

— Неужели энси никого в Шумерии не слушает: ни мудрецов, ни родителей?

— Никого, — покачал головой жрец. — Хотя, — он задумался, — есть один человек, которого он не может не выслушать!

— Кого же?

— Бывшего энси.

— Как это, бывший энси, разве это не посмертное звание?!

— Иногда случается, что энси устаёт от власти и обязанностей. В наше время именно так и случилось.

— И что, старый энси живёт в Зиккурате?

— Ни в коем случае! Он уходит в горы и живёт в уединении в пещере.

— Совсем один!?

— За ним приглядывают монахи. Они раз в неделю приносят ему еду. Если еда три раза не тронута, значит, старый энси умер.

— И его торжественно хоронят?

— Нет. У нас хоронят птицы небесные, они поедают плоть в специальных башнях молчания.

— Птицы — это стервятники?

— Совершенно верно.

— Ужас!

— Почему ужас? Птицы обнажают кости почившего зороастрийца за час, а тело христианина несколько месяцев объедают черви. Разве это лучше?

— Да, действительно, о таком сравнении я не подумал, — растерялся Проквуст. — Рукагин, расскажи мне про бывшего энси.

— Его зовут Маништусу, он тридцать лет правил, а десять лет назад уступил трон Уранану.

— Он жив?

— Никто не знает, кроме энси. Только ему монахи докладывают о предшественнике.

— Рукагин, ты укажешь место, где живёт старый энси? Хочу попытать счастья.

— Конечно, Гора, с большой радостью и попрошу монахов…

— Посмотрим, Рукагин, возможно мы и без них обойдёмся. Главное, чтобы он нам помог.

— Гора, шумеры верят, что старый энси живёт между двумя мирами: живых и неживых. Народ почитает его, как святого, тем более что Маништусу был великим энси. Так что, правящий энси обязательно выслушает своего предшественника.

— Если только он жив.

— Я помолюсь Заратуштре, Гора.

К повозке скорым шагом возвращался Артём.

— Я не опоздал?

— В самый раз, сынок.

К первым сумеркам они доехали до каменистой площадки, на которой прятались от Чурослава. Проквуст решил заночевать здесь: до кордона близко. а территория русичей, очень удобно. Рукагин занялся устройством ночлега, а Артём принялся обследовать окрестности. Через пять минут он вернулся, обрадовав, что буквально в десяти шагах с гор течет чистейший ручей. Все вместе принялись собирать топливо для костра, потом готовить незамысловатый ужин. Собственно еды им в дорогу надавали огромное количество, можно было и без чая обойтись, но уж больно густ был вокруг лес, у костра было спокойней. После всех приготовлений и плотного ужина, все уселись вокруг огня.

— Гора!, — позвал бывший жрец.

— Что, Рукагин?

— Гора, я тут подумал…, ты уверен, что стоит терять время на поиски старого энси?

— Какого старого энси?!, — подозрительно посмотрел Артём на своих спутников. — Я что-то пропустил?

— Сын, не шуми. Рукагин тебе расскажет, а я лично иду спать.

— Пап!

— Что пап?!, — Проквуст встал. — Ты полдня спал, вот с тебя дежурство и начнём. Ты долго Рукагина не держи, ему тоже отдыхать надо.

Георг не пошел спать за повозку, он вышел на дорогу. Уже стемнело, но он прекрасно всё видел. Найдя подходящий камень, он сел и задумался. Внутри него бродили сомнения по поводу сына. С одной стороны, он бы пригодился при разговоре с Урананом, но с другой стороны, рисковать жизнью сына было полным безрассудством. Рукагин сказал, что через полдня пути после кордона надо сворачивать влево и двигаться два-три дня вдоль горной гряды, отделяющей Барею от Шумерии. Там в горах возле идеально круглого озера в горах высечен монастырь Заратуштры. Найти несложно, но путь будет очень опасный, Артёма надо возвращать во внешний мир. Что ж делать, идти к Баальбеку? Так там энси наверняка своей гвардией всё перекрыл! Воевать? Нет, шумеры ему не враги, и даже сам энси не враг. Он должен убедить его в этом! Три дня! Потом три дня обратно! Елена с ума сойдёт!

Проквуст встал, собираясь идти назад, но некое новое ощущение остановило его. Он вновь опустился на камень, что-то он ещё не додумал. Так, гвардия, войска, Баальбек… так вот же оно: кордон! Их здесь ждут, непременно ждут! Энси пришлёт или уже прислал сюда своих магов, мимо них незамеченными не проскользнуть! Надо проверить!

Георг расслабился и прикрыл глаза. Для начала вспомнил золотистый цвет доспехов шумерских лучников и собрал его в золотистый шарик. Потом наполним энергией, ещё, и ещё, а теперь резко кидаем в сторону кордона, пусть истончается до бесконечности, но оплетает каждое дерево, каждый кустик, разыскивая своё подобие. Так, есть, это кордон, в доме два золотистых пятна. Проквуст плеснул энергией, и рядом проявились четыре серых пятна — стражи кордона. А где остальные? Ага, двое в будке, и ещё двое рядом, патрулируют шлагбаум. Так, теперь шире, ещё шире… Метрах в двухстах золотистые пятна слились в яркое свечение. Их тут не меньше двухсот! А в середине, что за чёрные пятна? Золотистая сеточка его поиска словно истаивала вокруг пяти тёмных клякс, к тому же пятна зашевелились, стали расти… это маги! Всё, хватит! Он открыл глаза. Всё очень серьёзно, сквозь такой заслон идти просто безумие. Значит, все планы надо менять!

— Он шумно вышел из-за повозки, на лице Рукагина мелькнула тревога, а Артём обрадовался.

— Пап, ты чего не спишь?

— Мы срочно отсюда съезжаем!

— Как съезжаем?!, — изумился Артём.

— Куда?!, — удивился Рукагин.

— Объясню по дороге, а пока, давайте, по-быстрому!

Они покидали вещи в повозку и сонные лошадки и потянули её в ночную тьму. Рукагин повернулся к Проквусту.

— Гора, может быть, объяснишь?

— Да уж, пожалуйста!, — присоединился к нему Артём.

— Всё просто, я решил проветриться, а заодно просканировать кордон…

— Пап!, — перебил отца Артём. — Это же моя обязанность!

— Твоя обязанность, сын, отца чтить, а учителя слушать! Так что сиди и слушай!

— Извини, — обиженно отозвался Артём.

— Бог простит! На кордоне засада. Человек двести латников, из тех, что в нас стреляли.

— Это гвардейцы энси, — хмуро сказал Рукагин.

— И плюс пять магов.

— Это плохо!, — удручённо покачал головой бывший жрец.

— И кажется, маги меня заметили! Поэтому мы срочно меняем место дислокации.

— Пап, они посмеют зайти на территорию барейцев?!

— А кто их остановит? Границу русичи не охраняют, до каменистой площадки три — четыре километра, зашли, сделали дело, и вышли. Так ведь, Рукагин, зайдут?

— Зайдут, Гора, ты всё правильно решил. Небо звёздное и лунное, мы сейчас до нашего последнего привала доберёмся, там и переночуем, так далеко энси магов не пустит.

— Что ж, решено. Артём!

— Да, папа.

— Я думаю, что тебя маги не видят, просканируй, что там делается?

— Хорошо.

Артём закрыл глаза и сосредоточился. Через пару минут встряхнулся и тревожно посмотрел на отца.

— Ну, что скажешь?

— Они построились в колонну и идут по дороге.

— Быстро, я думал, рассвета дождутся.

— Пап, — Артём наклонился к отцу, — ты в следующий раз не сканируй, ладно? Лучше я.

— А что?

— Ты там так наследил, что до сих пор эфир светится.

— Описать можешь?

Артём прикрыл глаза.

— Затухающие золотистые проблески на холодно-голубом фоне.

— Верно, это моё, — Георг задумался. — Так, сынок, каждые полчаса сканируешь, если что, буди меня.

— Хорошо, не волнуйся, ложись спать.

Проквуст закрыл глаза, но спать он не собирался. Он всеми силами стал вспоминать одинокую сосну на холме. Он сканировал пространство вокруг повозки, сворачивая его в некий кокон, вытаскивая из него ниточки, скрепляющие границы миров. Вот получилась небольшая прореха, видна сосна, их машина под нею, никого рядом, тишина и звёзды на небе. Проквуст вдохнул в себя воздух и вместе с ним потянул в себя стенки прорехи, туда, Рукагин, только туда, лошадки, милые, везите нас во внешний мир. Полыхнуло ярким светом, заржали лошадки, Артём вскрикнул, Рукагин пригнул голову, словно от молнии. Георг открыл глаза и с трудом поднял с груди голову, на него испуганно смотрел Артём. За ним виднелась скрюченная фигура Рукагина, уткнувшегося лбом в пол повозки.

— Пап, ты что натворил?!

— Сын!, — еле слышно прошептал Проквуст. — Успокой нашего жреца, позвони маме и вызови сюда Пилевича с грузовиком, надо лошадок вывезти.

— Хорошо, хорошо, ты как?

— Нормально, дай только поспать.

Проквуст чихнул и проснулся, одеяло ворсинками залезло в нос. Было уже светло, раннее солнышко разгоняло утренний туман. Георг сел, оглянулся. На фоне светлеющего неба на вершине холма стояли две фигуры: Артём и бывший жрец. Проквуст потянулся, вышел из повозки и первым делом подошёл к сосне, погладил её ствол. "Спасибо, опять не подвела!". Сзади послышались торопливые шаги.

— Пап, ты как?!

— Отлично!, — Георг зевнул, кивнул Рукагину, похлопал сына по плечу. — Рассказывай.

— С мамой поговорил, Пилевича известил, он уже нас запеленговал и выслал бригаду, а вот Рукагина до сих пор успокаиваю.

— Рукагин!

При обращении Проквуста колени бывшего жреца подломились и он рухнул на них, упёршись лбом в мелкий песок.

— Рукагин, друг мой!, — Георг наклонился, принялся поднимать жреца за плечи. — Ты что? Вставай!

— Не встану! Только Заратуштре подвластно хождение из мира в мир! Ты его воплощение, я не смею смотреть в твоё лицо!

— Ну-ка!, — рассердился Проквуст. — Быстро встать!

Рукагин подчинился, встал на ноги, но так, как будто с колен и не поднялся: всё его поникшее тело дрожало, а голова так уткнулась в грудь, что лица не разглядеть.

— Рукагин, я не воплощение Заратуштры! Я человек, которого Господь одарил не по заслугам. Я не праведник и даже не проповедник. Смотри мне в лицо смело.

Рукагин, делая над собой усилие, поднял голову.

— Вот так, хорошо! Рукагин. Мне нужна твоя помощь.

— Помощь тебе? От меня?!

— Да. Ты должен присмотреть за моим сыном.

— Пап, что значит, присмотреть?!, — вмешался возмущённый Артём.

— А то и значит, что сказано! Ты молод и поспешен, а Рукагин мудр и осторожен. Обещайте мне оба, что дождётесь приезда бригады Пилевича и ничего, слышите, ничего, не будете предпринимать!

— Гора, — дрожащим голосом спросил бывший жрец, — ты уходишь?

— Да, я должен вернуться, а ты, друг мой, береги моего сына.

— Хорошо, Гора, — Рукагин окончательно пришёл в себя и с достоинством поклонился, — жизнью клянусь!

— Дяди!, — топнул ногой Артём. — А меня никто не хочет послушать?!

— Не будь избалованным дитём, Артём, — мягко сказал Рукагин. — Отец говорил тебе: чти отца и учителя.

— Артём бессильно махнул рукой.

— Да, знаю я. Ладно, пап, не волнуйся, я вернусь к маме. Она мне тут по телефону такое устроила…

— Ну, вот видишь, сынок, как это важно! Ты должен её успокоить, обещаешь?

— Обещаю.

— Рукагин, жди, я тебя позову.

— Пап, дядя Стас меня пытать будет…

— Скажи, пусть меня дожидается.

— А образцы?

Проквуст задумался.

— Отдай и объясни без особых подробностей. Их надо срочно синтезировать! Так прямо и скажи.

— Хорошо.

Проквуст улыбнулся и шагнул в возникшее перед ним светящееся марево, в воздухе запахло озоном.

Георг вышел на вершину камня — хранилища. Он так впал в его память, что оказался самым весомым якорем при переходе во внутренний мир. Снизу донёсся шум и голоса. Проквуст лег на пыльный камень и подполз к краю. Внизу расположился ещё один большой отряд солдат Шумерии. Всё было по-военному: сцепленные между собой повозки вокруг лагеря, часовые по углам, ровные ряды шатров. В центре лагеря чаша со священным огнём, возле неё молился служитель в белых одеждах, в дальнем углу жаровня походной кухни, возле палаток бродили сонные солдаты, для них день только начинался. Из шатра рядом с чашей вышел старик с длинной пегой от седины бородой. Он зябко потёр плечи руками и вдруг замер.

— Не уж то почуял?!, — подумал Георг и слегка дунул старому магу в спину, тот сразу расслабился и растерянно завертел головой, вновь поёжился и вернулся в шатёр. — Похоже энси на нас всеобщую охоту устроил, всех своих магов мобилизовал… хотя кто знает, сколько у него их? Однако пора срочно убираться отсюда.

Он отполз назад, взгляд скользнул по присыпанной пылью и листьями надписи, мелькнула безумная мысль: проверить, является ли подаренный ему меч ключом к хранилищу. От этого Проквусту стало не по себе: его ли это желание?! Искушение не проходило, ему даже показалось, что меч в ножнах задрожал, надо было срочно бежать отсюда. Георг поднялся на ноги, стараясь, чтобы его не заметили снизу, закрыл глаза и уже привычно позвал ощущение лёгкости и несущегося навстречу ветра.

Он стремительно летел вверх, к самым облакам, надеясь, что в утреннем тумане его никто не заметил. Внизу гигантской объемной картой разворачивался внутренний мир. Слева, ближе к горизонту бескрайний океан, ослепительно сверкающий под утренними лучами, потом скалы и резкий провал к их дороге, тонкая ниточка которой ныряла под густой покров леса. Через несколько километров лес тёмно-зеленой волной упирался в каменистый горб, за которым вдаль убегали горные вершины. Итак, ему вправо к горам и далее вдоль них к круглому озеру. Всё просто. По его расчетам до озера было около двухсот километров, пустяк, пара часов лёта! Проквуст рванул ввысь, сердце зашлось от восторга, какое же это наслаждение, мерить километры секундами! Редкие облака остались внизу, лучи солнца щедро вливались в спину, наполняя энергией и теплом. Теперь он понимал восторг Бенни, который как мальчишка выписывал в небе пируэты. Внизу мелькнула деревушка у подножья гор, клочки обработанных полей, голубая ниточка горной реки. Наверное, там очень красиво жить, подумалось Георгу. Горы слева от него двигались так лениво, будто посмеивались над его скоростью, Проквуст невольно стал подстёгивать себя, воздух от скорости стал обретать упругость волны. "Нет!, — осадил себя он. — Нечего рекорды ставить!". Он снизил скорость, внимательно всматриваясь вниз, главное было, не пропустить монастырь у озера. Он не забирался вглубь горных вершин. Во-первых, гряда была невысокая; во-вторых, на южных склонах много утреннего солнца, а, следовательно, огороды монахов должны быть именно с этой стороны. Он немного ошибся: монастырь был во втором ряду гор.

Через два часа полёта Проквуст буквально висел в воздухе, облетая каждую вершину. Места были дикие, ни обработанных полей, ни селений. Ему помог колодец. На краю леса, подступающего к горам, Георг увидел выложенный камнями колодец, он поднялся повыше и тут же увидел тропу, Проквуст медленно полетел над нею. Тропа шла вверх по крутому склону, извилистой змейкой огибала гору и упиралась в чашу круглого озера диаметром метров шестьсот. Оно находилось в тени, поэтому водяная гладь казалась черным пятном, провалом, среди каменистых берегов, поросших редкими кустарниками. На участке берега, расчищенном от камней, на кольях сушились рыбацкие сети, у деревянных мостков стояли лодки. Георг ожидал увидеть строения, но их не было, зато в ближней к озеру скале были вырублены десятки пещер, лестниц, узких переходов и несколько маленьких площадок, это и был монастырь. Проквуст облетел гору с другой стороны. На пологом склоне несколько человек, согнувшись, пропалывали грядки своих огородов. Он медленно полетел дальше и увидел вырубленную на боку горы площадку, на которой прямо из земли в небо било голубое пламя. Вокруг стояли монахи, воздев в небо руки. Проквуст машинально рванулся в сторону, в его расчёты не входило чудесное явление с неба, и на соседней каменной горе обнаружил небольшую площадку, с большими валунами по краю. За ними можно было укрыться, отдохнуть и заодно поразмыслить.

Всматриваясь в далекое ярко-голубое пятнышко огня, Проквуст достал бутерброды, флягу. Природа этого необычного явления была очевидна: через щели к поверхности пробивался метан, часто называемый шахтерами рудничным газом. Необязательно его подожгли люди, возможно, он когда-то вспыхнул сам, например, от молнии, или кто-то из людей случайно поджёг. Это уже не столь важно, главное, что образовался вечный факел и немудрено, что именно здесь возник монастырь огнепоклонников. Поев, Георг улёгся на камень, щедро согретый солнечными лучами. Как бы то ни было, но он должен поспать. Спал он недолго, скоро солнышко сдвинулось и на уступе сразу сделалось ветрено и неуютно. Проквуст открыл глаза, странно, в этом закутке должно быть тихо, а ему всё время дует в правый бок, который упирается в скалу! Он сел и присмотрелся, а ведь это не монолитная стена, а самостоятельный камень! Более того, рядом с ним на скале видны глубокие борозды, значит, его сдвигают! Неужели рок привёл его прямо туда, куда нужно? Георг напрягся, камень с лёгким шорохом приподнялся, так, чуть в сторонку, и ещё… За ним открылся проход, из которого тянуло свежим холодным воздухом. "Забавно, — подумал Проквуст, — опять таинственные ходы". Он оглянулся на монастырь, возле огня оставался только один монах. К монахам он всегда успеет, а пока вперёд.

На потолке, стенах, под ногами виднелись следы инструментов каменотесов, причём все они были направлены вглубь скалы. Как же они сюда забрались? Георг вернулся к выходу и глянул вниз, метров двести, не меньше, а вот до вершины метров тридцать. Выходит, снизу заметили этот уступ, потом забрались на вершину скалы, спустили веревки и стали долбить тоннель? А потом ещё и несколько тяжеленных валунов сюда притащили! И зачем же прилагать столько усилий?! Кстати, надо будет на досуге и вершину осмотреть. Проквуст внезапно остановился, у него в голове словно карточный пасьянс сложился. Рукагин говорил, что они из внешнего мира принесли Авесту и спрятали. Место хранения известно лишь энси и вот, старый энси доживает свой век в этих задворках Шумерии. Разве не захотел бы он быть рядом со святыней? Георг сел на пол и положил на него ладони. Закрыв глаза, он принялся изучать камень своей кожей, мысленно ощупывая каждую пылинку, выщерблинку, а что у нас глубже? Он выплеснул через ладони энергию, направив её вдоль тоннеля и в стороны. Ему нужно было просветить насквозь целую гору, внутренней энергии не хватало, перед глазами по-прежнему было пусто, лишь плавали тёмные пятна на сером фоне. Проквуст сжал зубы и вспомнил, где солнце, оно ведь прямо над ним, над этой горой! Вот её лучик, сверкнул сквозь темноту под веками. Ухватится за него, бережно, нежно, потянуть на себя, вложить в кладовую под солнечным сплетением и тянуть свет, тянуть! Словно шлюзы открылись, волна энергии хлынула в него, метнулась в ладони и полилась в камень, делая его призрачным. Тоннель, который лежал перед ним, вёл к глубокой природной расщелине, внизу которой шумела подземная река, и ещё от него отходили три хода, Георг постарался мысленно пометить их примыкание капельками света. Ближний тоннель уходил вправо, через несколько метров от его начала рядом с ним тенью обозначились магические и механические ловушки, именно так их воспринял Проквуст. Далее тоннель соединялся с огромным залом, заполненным золотыми пластинами. Ряды золотых пластин тускло поблескивали сквозь ветхие кожаные чехлы. Два следующих хода уходили влево. Первый тоннель круто изгибался вверх, теряя ступени лестницы в вышине. Следующий ход шёл прямо к границам горы, приводя в большую комнату. В комнате чуть выше пола лежал человек, видимо, на лавке. Георгу стало любопытно, невольно дополнительная порция энергии скатилась в ладони и лизнула спящего, тот беспокойно зашевелился и резко сел. Проквуст отключился и глубоко вздохнул. Всё тело болело, от ладоней шёл пар, он поднёс их к глазам — слава Богу, не сжёг. Он и не знал, что может такое: перенаправить энергию извне на свои нужды, не имея визуального контакта с её источником! Георг потряс головой, не сейчас, потом обдумает, а пока надо поскорее идти к старому энси, без сомнения это был он.

Проквуст вскочил и поспешил по тоннелю. Вот первая метка, он снял её. Надо же, на стене никаких признаков прохода. Он постучал по стене, нет, звук не отличается, видимо, ход основательно заделали. Он приложил ладонь и слегка плеснул светом, так и сесть, не меньше метра. Вот и ладно, пусть себе золотая Авеста лежит себе с миром, не он прятал, не ему вскрывать. Георг заторопился дальше. Как он и предполагал, следующие два тоннеля не были перекрыты, он решил сразу идти в гости к энси, но тот уже и сам вышел в тоннель, держа в руке светильник. Проквуст зажмурился, он забыл, что находился в режиме ночного видения.

— Кто здесь?, — дрожащим стариковским голосом спросил энси.

— Я пришел к энси Маништусу.

— Ты не демон?

— Нет, я человек.

— Выйди на свет.

Проквуст сделал два шага вперёд. Старик в поношенном и грязноватом халате пронзительным взглядом окинул незнакомца. Георг почувствовал, как легкая рябь энергии тронула его, пытаясь пробиться сквозь светящийся панцирь его ауры, понять его суть.

— Ты маг?

— Да, я маг.

— Одет не по-нашему.

— Я из внешнего мира, энси Маништусу.

— А этот драгоценный меч тебе русичи подарили?

— Да.

— И за что же?

— Я обещал уничтожить нагов.

— Вот как?! Ну, тогда пошли, раз пришёл, — старик повернулся и юркнул в тоннель.

Комната оказалась просторной и уютной. В ней даже окно было. Неправильной формы отверстие пробивало полутораметровую внешнюю стену и впускало в помещение дневной свет. Мебели минимум, по всему было видно, что здешний жилец презирает комфорт. Старик дунул на светильник, поставил его на стол, и кивнул на грубо сколоченный табурет. Сам сел на топчан, с тонким ветхим покрывалом. Проквуст опустился на табурет.

— Как зовут тебя, гость?, — спокойно спросил старик, рассматривая незваного посетителя.

— Моё имя, Гора, я христианин.

— Хорошо, — сказал Маништусу, из его голоса невозможно было понять, одобряет он слова Проквуста или просто принимает их к сведению.

— Мне нужно поговорить с тобой, энси Маништусу.

— Гора, я уже не энси, так что зови меня просто Маниш. Итак, как ты нашёл меня?

— Круглое озеро, монастырь.

— Хм, этого мало. К тому же ты не похож на человека, несколько дней шагавшего по нехоженым тропам.

— Я умею левитировать.

— Ого! Давно о таком не слышал.

— Но ведь ваши маги могут поднимать огромные глыбы и даже других людей!

— Да, но редко кому удавалось поднимать самого себя. Поздравляю, это редкий дар.

— Это дар Господа и я служу ему.

— Вот как? А как же ты определяешь, что твоему Богу нужно?

— С большим трудом, Маниш, часто ошибаясь.

— Да, — кивнул старик головой, — хорошо говоришь, я тебе верю и готов выслушать.

Георг рассказал, что Рукагин утащил куски космического металла, поражённого тьмой, и скинул в провал. От этого проснулись два пазузу и превратились в свирепых демонов. Теперь их надо убить, но энси устроил охоту на него, за то, что он, защищаясь, убил отряд лучников.

— Ты один убил их?

— Да, Маниш, один. И я очень сожалею, что вынужден был сделать это, но я не мог рисковать сыном.

— Ясно, в смысле не вполне ясно. Убийство в бою шумеры не считают преступлением. Так за что же тебя преследует энси?

Проквуст замешкался, можно ли говорить старику всё или лучше соврать? Нет, придётся говорить.

— Маниш, он узнал, что я владею языком ваших древних богов.

— Старик вздрогнул.

— Этого не может быть! Скажи мне что-нибудь.

— Я не знаю, о чём говорить, Маниш, — сказал Георг на межгалактическом языке.

— Старик встал, потом вновь сел. Он явно был в смятении.

— Маниш, почему вы так странно реагируете на это?

— Потому, Гора, что у нас есть легенда, что боги вернуться вслед за их посланцем, который будет говорить на их языке.

— И что?

— Посланец богов выше энси.

— А, теперь понятно. Маниш, я не говорю на языке богов, я всего лишь его знаю. Как и множество других.

— Это твой ещё один божественный дар?

— Божественный? Нет, это дар могучих друзей, но они не боги.

— Спасаясь, ты ушёл к русичам?

— Они хорошо меня приняли.

— Понятно, их не касаются наши легенды.

— Но, Маниш, у русичей есть свои легенды.

— В этом нет ничего удивительного, Гора.

— Их легенды пересекаются с вашими.

— Вот как, никогда бы не подумал.

— Вы, живя бок о бок ни одну тысячу лет, не сравнивали свои легенды?!

— Такое никому не приходило в голову, каждый народ живёт своими обычаями. К тому же мы с русичами слишком разные.

— В чём, например?

— Они оскверняют огонь, сжигая умерших.

— Да? А мне они говорили, что очищают душу умершего от бренного тела.

— Хм, — старик задумался.

— Они считают огонь столь совершенным, что не верят, что его можно осквернить, — начал сочинять Проквуст, пытаясь примерить русичей с огнепоклонниками. — К огню не может пристать скверна, он сжигает её.

— А что, неплохо говорят. Гора, ты точно слышал такие речи?!

— Не сомневайся, Маниш, — соврал Георг, а что ему оставалось делать?

— Ну, хорошо, Гора, оставим это, что ты от меня ждёшь?

— Я прошу тебя пойти со мной к энси и уговорить его выслушать меня.

— Это невозможно, я не могу покидать эту гору.

— Но я не хочу больше никого убивать в Шумерии! А без разговора с энси меня не допустят к Баальбеку!

— Зачем тебе Баальбек?

— Я должен убить больных демонов и разбудить остальных пазузу.

— Зачем выпускать демонов?! Сам Заратуштра закрыл их нору!

— Пазузу не демоны, они биомашины для уничтожения нагов. Если я их выпущу, то они их всех убьют, все земли внутреннего мира снова будут принадлежать человеку.

— Ты знаешь, какие это бестии, эти наги?!

— Знаю. Я ходил к реке и пленил одного из них.

— Ты пленил нага?!

— Да, князь Вадимир и весь Радождь тому свидетель.

— Невероятно! И ты ещё говоришь, что ты не посланник богов?!

— Маниш, время перемен не пришло! Внутренний мир и внешний не могут сейчас объединиться! Рано!

— Но если ты откроешь провал, должно сбыться пророчество! Иного не дано.

— Я открою, а потом вновь закрою.

— И ты сможешь загнать всех демонов обратно в провал?!

— Они сами уйдут, когда уничтожат нагов.

— Нет, Гора, ничего не выйдет, ты вестник перемен и значит, время настало.

— Проквуст встал. Настала его очередь изумлённо смотреть на своего собеседника.

— Ты что, Гора?

— Маниш, ты произносишь вещи, которые я не ожидал услышать на Земле.

— Ты пришёл со звёзд?

— Это неважно, Маниш. Я живу на Земле, здесь моя семья, потомство. Наги угроза и внешнему миру. Если зараза в провале заразит других пазузу, наги хлынут в оба мира и вместе с пазузу примутся уничтожать людей. Человечеству придёт конец, погибнут оба мира, и внутренний и внешний.

В комнате повисла тишина. За окном смеркалось, старик встал, зажег светильник.

— Прости, Гора, я должен помолиться.

Проквуст встал и поклонился.

— Я поднимусь на вершину, и буду ждать твоего решения.

— Жди.

Проквуст поднялся по стесанным временем и ногами отшельников ступеням. Как он и ожидал, вход был закрыт большим камнем. Понятное дело, только магу под силу его сдвинуть, так что случайный человек внутрь горы не проникнет. Георг сдвинул камень в сторону и вышел на небольшую площадку. Он уселся на небольшой выступ и принялся смотреть на раскрывшийся необыкновенный вид. Вечный огонь горел ярким голубым светом, накладывая на скалу-монастырь волшебный оттенок. Вся эта красота отражалась в глади круглого озера. На чернеющем ночью небе звёзды светили особенно ярко и тёмные силуэты вершин на их фоне смотрелись величественно и загадочно, словно застывшие исполины в ожидании команды. Неожиданно поднялся ветер, резко похолодало. Проквуст поднялся и зябко передёрнул плечами. Перспектива ночёвки на этом пяточке его совсем не радовала. После минутного размышления он решил вернуться к старику.

Дверь в комнату Маниш была затворена, сквозь щелки пробивался скудный свет. Георг постучал.

— Входи, Гора, — донеслось из-за двери.

Проквуст вошёл. Старик сидел за столом и что-то писал на куске пергамента.

— Извини, Маниш, наверху холодно.

— Камень на место поставил?

— Конечно.

— Тогда садись рядом, чай пить будем.

Проквуст сел на свободный табурет у стола и с интересом смотрел за тем, что делал хозяин комнаты. Старик отложил в сторону перо, дунул на пергамент, свернул его и завязал кусочком тесьмы, с обрывками золотистых нитей. Потом взял кусочек глины, размял её пальцами и налепил её на тесьму. Прижав свиток к столу, он нагнулся и, вынув из-за пазухи перстень на тесьме, приложил его к глине, получился чёткий оттиск огненной чаши.

— Пусть посохнет, — сказал он и отложил в другой конец стола.

Закончив со свитком, старик направился в дальний угол комнаты, где на маленькой жаровне кипел чайник. Маниш накинул на его ручку тряпку и разлил воду в кружки, стоящие рядом на небольшой тумбочке.

— Вот и чай, — сказал он, ставя кружки на стол. — Хорошо, что ты сам спустился, не очень хочется старые кости теребить.

— Зато чай очень кстати.

— Пей, вот, у меня хлеб остался.

— О, — спохватился Георг, — у меня же есть еда!, — Он достал из небольшой поясной сумки сверток с бутербродами. — Маниш, прошу, это хлеб с мясом и луком.

— Мясо?!, — возбуждённо воскликнул отставной энси.

— Если конечно можно?, — засомневался Проквуст, глядя в горящие глаза старика.

— Можно, Гора, ещё как можно! Монахи всегда приносят рыбу и овощи, изредка хлеб. Давно мяса не едал, с удовольствием отведаю.

— Хлеб изредка?

— Когда мука бывает, тогда и пекут, — Маниш с удовольствием откусил бутерброд, зажмурился от удовольствия, — а мука не всегда бывает. Далёко мы живём, Гора.

— Рукагин сказал, что старый энси даже от монахов прячется, а они ему еду приносят только раз в неделю, неужели это правда?

— Жрецы у нас в Шумерии те ещё сплетники, — усмехнулся бывший энси, — рассказывают всякие слухи, толком ничего не зная. Монахи каждые два дня приносят мне на вершину еду, если я сам не прихожу в монастырь. Мы проводим совместные молитвы, работаем вместе. Я в огороде люблю работать. Чаю подлить?

— Да, с удовольствием.

Некоторое время они ужинали, думая каждый о своём. Молчание нарушил Маниш.

— Гора, спасибо за угощение, давно так вкусно не ел.

— Мясо делали русичи.

— Ну, и им спасибо.

— Маниш, так каким будет твоё решение?

— Решения два. Первое, ты ложишься спать, вон там под окном я тебе постелил.

— Спасибо за ночлег…

— А второе, — старик кивнул на пергамент, — раз ты летаешь, как птица, то успеешь завтра утром отдать это письмо с моей личной печатью в руки энси.

— А что там написано?

— Это моя грамота на твоё участие в состязании магов.

— Состязание магов?, — Георгу сразу же пришла на ум туманная площадка. — На призрачных плитах Баальбека? Когда?

— Послезавтра, — старик удивлённо покачал головой. — Сам Заратуштра покровительствует тебе, Гора, ведь состязание бывает раз в год.

— Может быть, это случайное совпадение?, — улыбнулся Проквуст.

— Ты сам-то в это веришь?

— Я верю в рок, Маниш.

— Я понимаю.

— Состязание в чём будет состоять?

— В перемещении тяжестей. Кто ловчее и сильнее, тот и победитель, тому и почёт. По традиции энси обязан выполнить одно желание победителя, не выходящее, конечно, за пределы разумности.

— То есть, если я одержу победу, энси поговорит со мной?

— Если будет таковым твоё желание, то он не откажет в таком пустяке.

— Маниш, подскажи краткий путь к энси.

— А как же я ему вручу грамоту?

— Через верхний ярус Зиккурата можно спуститься прямо в покои энси.

— Охрана есть?

— Наверху нет, а уж если наткнёшься, покажи мою личную печать на свитке и скажи: "Только в руки сиятельного энси". Сразу хотя бы не зарубят.

— Спасибо, Маниш, я всё понял.

— И учти, маги у нас на состязаниях иногда хитрят.

— В смысле?

— Ну, ты камушек хватаешь, а они все разом на него наваливаются. Ты ж ведь чужак.

— Спасибо, запомню.

— И тебе спасибо, накормил, развлёк, разговорами потешил. Давай спать, Гора, завтра у тебя нелёгкий день, наш энси могучий маг.

Едва забрезжил рассвет, Георг тепло попрощался с радушным стариком, поставил на место камушек на боковом выступе и рванул в небо, распугивая утренний туман. Лететь предстояло строго на юг, в город Эридус, столицу Шумерии. Проквуст забрался выше облаков, туда, где было очень холодно, но он закрыл себя коконом, впитывающим в себя утренние лучи и оберегающего от встречного ветра. На этой высоте даже птицы не летали, а ему внутри было тепло и легко дышалось. Чем дальше удалялся он от гор, тем чище становилось небо, Шумерия разворачивалась под ним словно объёмная карта. Удивительно, насколько различался климат двух миров. Здесь не было пустынь, внизу обильно росли кедровые леса, ручьи и реки с гор щедро несли воду в долины. Примерно через час полёта внизу показались клочки обработанных полей и небольшие селения. По расчетам Проквуста скоро должна показаться река Ифират, огибающая Эридус с востока.

Он увидел реку и город одновременно. Как только внизу мелькнула голубая лента, в глаза блеснула яркая искра — золотой ярус Зиккурата. Скоро внизу появились поля и усадьбы, огороженные глинобитными заборами с несколькими одноэтажными постройками. Георг поднялся повыше и прибавил скорости, теперь многочисленные лодки на каналах и повозки на дорогах превратились в мелкие пунктиры и точки. На такой высоте его невозможно увидеть, зато сам он с восторгом рассматривал огромный дворцовый комплекс, раскинувшийся рядом с мегалитами, на которых стояла башня. Ниже по склону горы спускались линии улиц, с нанизанными на них бело-желтыми постройками, город почти опоясывал гору, упираясь с двух сторон в реку, на которой были видны причалы с кораблями и лодками. Георг стремительно рванулся вниз, и, резко затормозив, медленно опустился на парапет. Здесь никого не было.

Седьмой ярус, как и весь храм, был сложен из светло-жёлтого обожженного кирпича. Чуть выше человеческого роста стены были облицованы тонкими пластинами золота. Проквуст почтительно потрогал их: такое количество золота завораживало. С восточной стороны Георг нашёл высокие двери, также обитые золотыми пластинками. Он толкнул, заперто. Вот это да! Ломать их что ли? Он постучал, впрочем, не очень надеясь на результат. Тишина. И что дальше? Проквуст перегнулся через парапет. Зиккурат состоял из семи уровней, начиная с четвёртого, с западной стороны каждого яруса шли две лестницы навстречу друг другу. У начала лестниц в углах яруса стояли караульные в сверкающих доспехах. Если левитировать вниз, заметят и поднимут тревогу, не годится. Проквуст задумался, машинально рассматривая золотые пластины, на многих из которых присутствовал рисунок чаши с огнём. Как только Георг это заметил, его осенило: раз огонь, значит должен быть дымоход! Он поднялся на крышу храма. Так и есть, крыша была двойная: над основной крышей на резных столбиках находилась вторая, между ними полметра пространства, можно пролезть. Проквуст заглянул, а вот и отверстие, вполне достаточное, чтобы пролезть человеку, из отверстия пахло чем-то похожим на ладан и тянуло дымком. Ничего, насквозь не прокоптится! Он пополз между перекрытиями, негромко позвякивая мечом.

Георг опустился в помещение храма, отряхнулся. На западной стене, напротив входных дверей на незваного гостя строго смотрел барельеф бога, от пояса которого в стороны отходили огромные крылья. Под скульптурой надпись на древнеперсидском: "Ахура-Мазда — владыка мудрости". Почти посредине храма стояла высокая гранитная чаша, в центре неё выходила металлическая трубка, из которой вырывалось синее пламя. Проквуст удивлённо осмотрел чашу: ни дров, ни углей. Опять газ, но откуда они его здесь берут? У северной стены начиналась лестница вниз, это то, что нужно! Георг начал осторожно спускаться. На стенах вдоль лестницы было множество выпуклых картин со сценами, в которых участвовал Ахура-Мазда. То он сражался с чудовищем, то стоял на льве, то что-то вручал человеку в царских одеждах. Нижний ярус был также тих и пуст, Проквусту сегодня явно везло. Картины и фрески украшали все стены этого яруса, от ярких красок рябило в глазах. Георг обратил внимание, что в центре зала из пола до потолка проходит колонна, очевидно, в неё и запрятали трубу подачи газа. Он начал спускаться к следующему ярусу. В восточной стене находились двери, украшенные золотыми пластинами, напротив них у западной стены стоял большой резной трон из чёрно-зеленого камня. Его подлокотники лежали на фигурах двух обороняющихся львов, стоящих на задних лапах спиной друг к другу. Зал был богато украшен золотыми и цветными фресками, вазами, вдоль стен стояли мягкие лавки на витых ножках. Несомненно, это был тронный зал. Проквуст на цыпочках подошёл к лестнице у северной стены. Опять внизу никого. Он тихо спустился и попал в коридор. Почти у самой лестницы была дверь во внутренние покои, Георг её миновал и осмотрелся. Здесь царил полумрак, свет скудно проникал через узкое окошко в пару кирпичей в конце коридора, под окошком — широкие двухстворчатые двери. Вот к ним-то ему и надо. Он быстро двинулся к выходным дверям и вдруг они раскрылись, впуская поток дневного света, и в проёме показался силуэт стройного человека с чёрной бородой и полотенцем через плечо. Он изумлённо уставился на незнакомца, Георг почувствовал, как мощно пытается ворваться в него чужая воля, чтобы всё вызнать, подчинить. Он мягко блокировал атаку. Человек в дверях озадаченно хмыкнул, сделал полшага назад и вынул из ножен кинжал.

— Кто ты такой, и как попал в мои покои?!

— Я пришёл передать тебе послание, сиятельный энси, — Проквуст поклонился и протянул перед собой свиток с печатью.

— От кого послание?

— От Маништусу.

— От кого?!

— От Маништусу, — повторил Георг.

— Иди за мной!

Энси Уранан сделал шаг назад и тут же на лестнице раздался топот и за его спиной выросли два огромных воина в полном вооружении. Проквуст спокойно подошёл и протянул свиток. Энси пальцами повернул болтающуюся на тесьме печать, осмотрел её, потом взглянул на Георга.

— Похоже, ты снаружи явился?

— Так и есть, я из внешнего мира, сиятельный энси.

— Вот как?! И при этом старик присылает тебя ко мне?! Кстати, как ты сюда попал?

— Сверху.

— Сверху?

— Ты что, летаешь как птица?

— Левитирую, сиятельный энси, выше и быстрее птиц.

— Велик Заратуштра, неисчислимы чудеса в мире его, — энси сломал печать на пергаменте и принялся читать. — Понятно, — кивнул он, — ты тот самый маг, который погубил целый отряд моих воинов?

— Я защищал себя и своего сына, сиятельный энси.

— Неважно, ты объявлен вне закона, — при этих словах воины неожиданно развернулись и молчаливо удалились, — но старый хитрец воспользовался своей привилегией, назначил тебя своим участником в состязании магов. Я, конечно, могу оспорить это право, ведь ты чужак и объявлен врагом Шумерии, но не сделаю этого. Что ты попросишь, если победишь?

— Для этого надо победить, сиятельный энси.

— Верно.

— Внезапно дверь у лестницы открылась, и из неё выглянуло прелестное женское личико.

— Уранан, ты скоро?! Я соскучилась!

— Сейчас, моя прелесть, уже бегу.

— Энси пронзительно взглянул на Проквуста.

— Спускайся вниз, маг, там тебя встретят и объяснят, что делать дальше.

Его поместили вполне комфортно, в небольшой отдельной комнатке, в большом длинном доме на территории дворцового комплекса. Из-за тонких перегородок слышались голоса, маги громко говорили о предстоящем конкурсе. В комнату его привёл немногословный вельможа в богатом халате с коротким узким мечом в ножнах, усеянных самоцветными камнями, у него и руки были в перстнях. Он терпеливо поджидал Проквуста около лестницы последнего яруса, и когда тот наконец-то преодолел эти бесконечные ступени, сдержанно поклонился и жестом пригласил следовать за ним. Они миновали бесстрастных караульных на входе, и зашли в комнатку.

— Отдохни, маг, начало завтра рано утром.

— Спасибо, я…

— Вот здесь вода, — вельможа указал на кувшин, — и хлеб, — кивнул на стол, где стояла тарелка с куском хлеба. — На твоём ложе лежит ритуальная одежда, переоденься.

Георг развернул верхнюю вещь, это была длинная рубаха с яркими красными узорами внизу.

— Это верхняя рубаха, — прокомментировал вельможа.

Проквуст отложил её в сторону, расправил следующую, это была белая рубаха, короче и тоньше прежней.

— Это нижняя рубаха.

— Георг кивнул и взял в руки свёрнутую тесёмку с необычным плетением, вопросительно взглянул на вельможу.

— Этот пояс олицетворяют чистоту души и связь с Богом, защищает от внешнего и внутреннего зла. Мы почти никогда не расстаёмся с ним.

— А куда его подвязывать?

— На нижнюю рубаху.

Последней вещью была белая шапочка, Проквуст поднял её и, взглянув на шумера, улыбнулся. Тот это заметил и укоризненно покачал головой.

— Ты не должен отличаться от остальных.

Проквуст согнал с лица улыбку, надел на голову белую шапочку и многозначительно потёр голый подбородок. Вельможа развёл руками.

— Ну, почти, не отличаться. Туалет в конце коридора.

Он сдержанно поклонился и вышел.

— Туалет?, — подумал Проквуст, стягивая с себя потную одежду, — не помешает посетить. Может быть, там и вода есть?

Туалет его поразил до глубины души. Сначала он увидел чистую комнату, выложенную обожженной плиткой с цветным орнаментом. К стене напротив входа на уровне пояса были приделаны три получаши, в которые из отверстий в стене текла вода. Следующая комната была туалетом, но и там было чисто и почти не пахло! В шести аккуратных отверстиях вдоль стены журчала вода. Канализация, здесь?! Георг с наслаждением помылся и надел на себя чистую тонкую белую рубаху, повязал на неё тесёмку, потом накинул сверху рубаху с орнаментом. Шапочку надел на голову.

— Жалко, — улыбнулся он пришедшей мысли, — зеркала не хватает, хотелось бы взглянуть на нового огнепоклонника.

В его карманах и поясной сумке не было ничего особо ценного и примечательного, кроме арианской пластины в маленьком мешочке с длинной завязкой. Этот мешочек княжна подарила Артёму при расставании, ну, он и одолжил на время. Проквуст сложил одежду на лавке, сверху положил сумку, пусть проверяют, вред ли их заинтересует мобильный телефон и бумажные деньги внешнего мира. Мешочек с пластиной надел на шею. Поразмыслив, вынул из брюк широкий ремень и, опоясав им верхнюю рубаху, прицепил к нему меч. "Так целее будет!" — подумал он.

Наскоро перекусив и попив воды, Георг вдруг понял, насколько устал. Он бы уснул мгновенно, едва его голова коснулась покрывала на лавке, но всплыла мерцающая и зудящая мысль: "А если тебя отравили?". Из последних сил он пропустил через себя голубое облако огня и убедился, яда нет. После этого провалился в сон.

Проквуст проснулся от резкого толчка, на него смотрел высокий человек с черной бородой, кое-где завитой в кудряшки.

— Как тебя зовут, чужестранец?

— Гора.

— А меня Урук.

— Уже утро?!

— Да, рассвет близок. Вставай, скоро уходим.

Человек вышел, не дожидаясь ответа. Проквуст потянулся, удивляясь, что проспал весь вчерашний день, потом с улыбкой констатировал, что его одежду и сумку уже проверили, они лежали не так, как он их сложил. "Ну, и хорошо, значит теперь можно смело их здесь оставить", — он потрогал мешочек на груди, пластина на месте. Георг быстро привел себя в порядок, съел вчерашний чёрствый хлеб и почти сразу услышал зычную команду, призывающую достопочтимых магов выходить во двор. Там стояли три большие повозки, в каждой, кроме возницы был и вооруженный воин.

— Гора, иди за мной, — позвал его Урук.

Он провёл его к последней повозке, сел сам и указал место рядом с собой. На двух первых повозках разместились шесть шумеров в том же одеянии, что выдали Проквусту. Вместе с Уруком и с ним получалось восемь. Насколько он помнил, семёрка в Месопотамии весьма почитаема, выходит, он шумерам традицию нарушил, а энси исправлять не стал? Случайно, по недосмотру или намеренно? Георг внутренне усмехнулся: вряд ли случайно: хитроумный Уранан шанса сломить или унизить чужака не упустит. Проквуст украдкой рассмотрел своих соперников: молодые и зрелые мужчины от двадцати до сорока. Сидят, серьёзные такие, молитвы шепчут, завитые чёрные бороды поглаживают. Наверное, они готовились к состязанию ни один год, может, всю жизнь, а тут он явился! Они и без энси дружненько давить на него будут, а уж уронить случайно глыбу на голову чужаку … с кого спрос, несчастный случай. Впрочем, энси любопытен, так что убийства, пожалуй, не допустит. В любом случае, надо быть бдительным.

Повозки прокатились мимо пустыря, на котором полегли коварные лучники Уранана. Теперь на месте развалин был пустырь, покрытый ровным слоем битого кирпича, и ничто не напоминало о былом сражении. Георг скользнул взглядом по лицу Урука, интересно, он знает? Нет, вряд ли, вон, даже мускул на лице не дрогнул, сидит себе молитвы читает. Его несколько удивляло, что никто из магов не проявлял к нему даже скрытого любопытства, ну, и дисциплина у них здесь!

Повозки выехали на мощеную площадь перед монолитами Баальбека. Перед широкой лестницей, ведущей к чаше с огнём, стояла вереница престарелых магов в богато украшенных халатах и с посохами. Проквуст посчитал: семеро.

— Урук, — тихо спросил Георг, пока повозки выстраивались перед жрецами, — а энси на состязание не приедет?

— Он никогда не приезжает.

"А выезжает ли он вообще из столицы?" — спросил себя Проквуст. Повозки остановились.

— Делай, как я, — шепнул Урук.

Все участники вышли из повозок и выстроились на линии, обозначенной темно-коричневыми плитами, остальная площадь была вымощена светло-серыми. Георг оказался последним слева. Вперёд вышел жрец с высохшим лицом и едким взглядом, строго оглядел участников, чуть больше задержавшись на Георге, и поднял вверх посох. Его коллеги как по команде распались на две линии по три человека и выставили перед собой посохи, получился своеобразный проход. Главный жрец развернулся и ткнул посохом перед собой, появилось тёмное облако, оно клубилось тяжёлыми лоскутами, медленно стягиваясь к краям. Главный жрец кивнул и шагнул вперёд, за ним вереницей, начиная справа, двинулись участники. Медленно и чинно они входили в облако, исчезая за его пределами, шагнул туда и Проквуст, когда настала очередь. Он оказался на знакомой площадке, окружённой туманом. Главный жрец стоял между колоннами, участники вновь выстроились в линию, вслед за ними из облака появились остальные шесть жрецов, после чего переход с тихим шорохом схлопнулся. Они выстроились за спиной главного жреца и замерли. Главный жрец вновь поднял вверх посох.

— От имени сиятельного энси открываю ежегодные состязания магов. Прошу по одному подходить ко мне.

Первый справа молодой маг двинулся вперёд. Он поклонился, выслушал вопрос, ответил, получил одобрительный кивок и прошёл за колонны, за спины остальных жрецов. Как только первый пересёк линию колонн, к главному жрецу направился следующий претендент. Когда до него дошла очередь, Проквуст повторил то, что делали остальные: он степенно подошёл к жрецу и поклонился.

— Чужеземец, чтишь ли ты Ахура-Мазду?, — строго спросил жрец.

Георг мгновенно вспомнил надпись, выбитую на крайней левой колонне строчки, так вот в чём дело!

— Я свято чту Ахура-Мазду, как бесконечное воплощение единственного и всемогущего Бога, я готов словом и делом поражать его врагов и приспешников Ангра-Маиньи.

— Вид у главного жреца был таков, будто одна из колонн только что стукнула его по голове. Он явно не ожидал такого ответа. Жрец растерянно оглянулся на своих коллег, те явно всё слышали, но стояли с невозмутимыми лицами. Жрец кашлянул.

— Что ж, проходи, чужеземец, да будет состязание честным с твоей стороны.

На последнюю фразу Проквуст намеренно не среагировал, зачем отягощать себя односторонними клятвами? Он поклонился и занял своё место в строю участников.

— Состязание, — начал жрец торжественно, — состоит из трёх конкурсов. Первый — поднятие тяжести на высоту; второе — поднятие тяжести на расстояние; третье — кто поднимет большую тяжесть.

Проквусту облегчённо вздохнул: неизвестность отступила, условия состязаний более-менее просты и понятны, к тому же, то, что его поставили последним, давало преимущество: можно было увидеть, на что способны его соперники. Главный жрец обернулся и холодно кивнул, один из жрецов торопливо зашагал вглубь площадки, туда, где в беспорядке валялись куски колонн и осколки громадных камней. Подойдя почти вплотную, жрец направил посох на увесисты кусок колонны, тот колыхнулся и медленно всплыл над площадью. Жрец развернулся и маленькими шашками пошёл обратно, словно неся впереди себя колонну на невидимых руках. Даже отсюда было видно, что ему тяжело. Он добрался со своим грузом к самым колоннам и с громким стуком опустил её почти впритык к крайней колонне (той, что без надписи). Он тяжело вздохнул и встал в строй, незаметно смахнув рукавом пот со лба. Главный жрец опять кивнул куда-то назад. Из строя вышли два жреца. Один сделал несколько шагов в сторонку, у него в левой руке появилась глиняная табличка, а в правой — тонкая медная палочка. Второй жрец отошёл подальше от колонны, видимо, чтобы лучше видеть результаты. Главный жрец посмотрел на них, убедился, что к фиксации результатов всё готово, указал посохом на первого участника.

Молодой маг подошёл к куску колонны и напрягся, так, что на шее вздулись жилы. Кусок колонны дрогнул, приподнялся, ещё немного, потом ещё. Громкий стук и громкий крик наблюдающего жреца: "Полтора локтя!". Тяжело дыша, маг отошёл за спины других участников. Главный жрец обвёл взглядом магов и ткнул посохом куда-то в середину строя. Маг вышел, напрягся и поднял кусок всего на локоть. Проквуст мучительно размышлял, а что, если это спектакль? Что если они намеренно скрывают свои способности, чтобы он сделал ошибку и наиболее способный, например, Урук, побил его результат?! Что же ему делать, если жрец выдернет его слишком рано? Не на Луну же ему кусок колонны забрасывать?! Впрочем, Луны не видно, может быть, её здесь и вовсе нет?

Между тем главный жрец вновь шарил по участникам взглядом, вот его лицо поворачивается в его сторону. "Ну, уж нет!, — разозлился вдруг Проквуст и мысленно застопорил голову жреца. — Только попробуй, урюк сушёный!". Неизвестно, что донеслось до главного жреца, но он вздрогнул и ткнул посохом в соседа Георга. Урук подошёл к колонне и довольно резво приподнял его сразу метра на два. Еще два раза Проквуст отводил от себя назойливого жреца. Маги, выходившие при этом, рекорда Урука не побили. На третий раз жрец схитрил, он вдруг громко заявил, не глядя на Георга: "А теперь чужеземец!". Тут уж ничего поделать было нельзя. Проквуст медленно шёл к куску колонны, одновременно всматриваясь в крайнюю колонну. Должны же быть на ней метки для примерного определения высоты! И он их увидел, это были круглые аккуратные ямки диаметром с кулак, выбитые в граните. Верхняя находилась на высоте примерно пяти метров, дальше колонна шла чистая. Что ж, он своё решение принял, а там будь, что будет. Георг подхватил кусок колонны и резко поднял его почти до верхнего портика, посмотрел на разинутые рты жрецов и медленно опустил снаряд на место. Похоже, он переборщил.

Во втором конкурсе снаряд поменяли, принесли гранитный блок, раза в два меньше куска колонны. Маги перетаскивали его вдоль шести колонн. Когда подошла очередь Проквуста, он вдруг впервые почувствовал, как на его руки навалилась тяжесть и слабость одновременно. Вот вы как, а говорили о честности?! Он легко стряхнул помеху. Георг не сомневался, что мог бы отправить источникам этой помехи хорошую порцию взбучки, но ссорится не входило в его планы. Он поднял блок и перенёс его прямо над головой наблюдающего жреца на другой край площадки, жрец аж присел от испуга. Жрецы за спиной главного о чём-то злобно зашипели.

Третий конкурс был перенесен к груде развалин вдали от колонн. Все жрецы, и молодые и старые неожиданно встали в две шеренги. Вперёд вышел главный жрец и указал им на Проквуста.

— Чужеземец, ты будешь первым.

Георг кивнул и вдруг почувствовал, как огромная тяжесть навалилась на него, даже дышать стало трудно, какие уж тут тяжести. С трудом он повернул голову, все маги стояли с закрытыми глазами и шептали молитвы. Старый энси, об этом предупреждал. Проквуст закрыл глаза и прошептал: "Господь, не оставь меня в своей милости!" и с усилием перекрестился. Стало легче. Он глубоко вздохнул и выпрямился, его ладони зажглись ярко-синим свечением. Георг отвернулся от назойливых магов и, раскинув свои незримые руки, обхватил ими две трети камней и обломков, валяющихся на площадке, небольшой усилие и они все повисли в воздухе. Проквуст спиной чувствовал, как бессильно бьётся магия жрецов о его несокрушимые гигантские плечи, он легко повернулся к главному жрецу, неся перед собой этот каменный ворох. Главный жрец с ужасом смотрел на плавающую в двух метров от него гору тяжеленных обломков.

— Этого хватит для победы, жрец?

— Да, — прохрипел тот.

Георг повернулся и с величайшим грохотом обрушил всё вниз. Поднялась туча пыли, но так как здесь не было ни малейшего сквозняка, она медленно оседала вдали. Проквуст подошёл к главному жрецу.

— Что вы вручаете победителю?

— Грамоту с печатью энси.

— Она при тебе?

— Да, но ты её не получишь!

— Почему же? Разве я был менее честным, чем вы все?!

— Это неважно, потому что ты демон!

— Нет, я человек!

— Докажи!

— Как?

— Положи полено в золотую чашу!

— Пойдём!

Проквуст взял опешившего главного жреца за руку и, махнув перед собой рукой, открыл переход.

— Можете следовать за нами, коллеги, — сказал он, оглянувшись.

Георг шагнул вперёд и очутился почти возле самой чаши. Он подождал, когда из перехода явятся все судьи и участники, потом громко сказал: "Смотри!" — и, подхватив из поленницы полено, побежал к чаше. Проквуст с ходу проскочил растерянного дежурного жреца и поднялся по ступеням гранитного постамента. Он встал почти вплотную, явственно ощущая необыкновенную очищающую силу этого пламени, приобретённую за тысячелетия беспрерывного горения и молитв. С величайшим и искренним почтением он поклонился, положил полено на край чаши и сказал громко вслух: "Великий Бог, у тебя тысячи имён, прими эту новую пищу для огня Ахура-Мазды!". Он толкнул полено вперёд, и оно ровно и не чадя, занялось яркими сполохами. Проквуст вновь поклонился и вернулся к главному жрецу, за ним уже выстроились остальные жрецы и маги.

— Жрец, теперь ты веришь, что я человек?

— Да, Гора.

— Вот как, ты знаешь моё имя?

— Я обязан вписать его в грамоту, — он обернулся. — Грамоту!

Кто-то из жрецов сунул ему в руки пергамент с золотой печатью, другой жрец подбежал с металлической пластиной, на которой с краю была прикреплена чернильница. Главный жрец раскатал пергамент, вытащил из кармана перо на металлической палочке, окунул его в чернильницу и аккуратно написал: "Гора". Затем скатал пергамент и с легким поклоном протянул его Георгу. Тот тоже поклонился и бережно взял пергамент в руки. Он победил! У него нисколько не было обиды на этих людей, сами они мешали ему или по приказу, неважно, главное, что он выстоял и теперь энси не отвертится от разговора!

— Скажи, Гора, что ты чувствовал, когда подошёл к чаше?, — спросил вдруг миролюбиво главный жрец.

— Благодать и чистоту, жрец.

— И тебе не было жарко?

— Жарко?, — Проквуст задумался. — Я как-то не заметил.

Жрецы переглянулись.

— Ты великий маг, Гора, — кивнул главный жрец, — ты победил по праву. Таишь ли обиды на кого-то из нас?

— Нет, друзья мои, спасибо вам, вы помогли мне осознать правильность пути, по которому я иду.

— Что ж, и я готов назвать тебя другом и рад объявить, что сегодня во дворце будет пир в твою честь.

— А когда я увижу сиятельного энси?

— Завтра, Гора. Важные дела начинают утром.

Пир получился знатный. Шумеры обожали финиковое пиво. Проквуст нашёл непривычным его сладкий вкус, но после пары кружек это было уже не столь важно. В отличие от русичей, которые обожали мясо во всевозможных видах, шумеры пировали рыбными блюдами, финиками, сырами и лепешками. Не очень разнообразное меню восполнялось количеством: стоило блюду закончиться, на его место тут же ставилось новое. Георг со всеми перезнакомился, каждый жрец или маг норовили пробиться к нему с кружкой пенного хмеля. Уже на грани разумного восприятия действительности он решил остановить это бесконечное возлияние. Проквуст, пошатываясь, встал, все притихли.

— Друзья!, — Георг приложил руку к сердцу. — Прошу вас отпустить меня на отдых, а сами пируйте на удовольствие и во здравие.

Он поклонился на три стороны, чтобы всем собутыльникам досталось от него уважение. Раздались приветственные крики, призывы не отпускать, но Проквуст так энергично замотал головой, что всем стало ясно, лучше победителя состязания отпустить, дабы он не испортил праздник. Откуда ни возьмись, появился Урук, бережно подхватил его под руку и увёл из пиршественного зала. Как они шли через двор, Георг уже помнил смутно, а как он оказался в своей комнатке на лавке, вообще выпало из памяти.

Он проснулся рано утром, или даже поздней ночью, первым делом ощупал мешочек на груди и меч на боку, слава Богу, всё на месте. Проквуст сел на лавке, голова была тяжёлой, тошнота булькала где-то чуть ниже ватерлинии, в смысле раскачивать не рекомендуется. На табурете у кровати стоял кувшин, Георг схватил его, нюхнул, пахнуло какой-то закваской. "Эх, лучше бы воды", — подумал он и жадно припал к краю сосуда. Оказалось, что это был капустный рассол с какими-то добавками. Ему чуть полегчало.

— Так, срочно прийти в себя!, — приказал он себе вслух.

Проквуст встал, упёрся руками в стол и закрыл глаза. Он представил, как над его головой сгущается ярко светящееся голубое облачко, он добавлял в него энергии, пока оно не разрослось величиной с бочку. После этого он принялся опускать её на себя, мысленно твердя как заклинание: "Это фильтр, очистка, гадости прочь из крови!". Закончив эту тягостно-изнурительную процедуру, он с удивлением почувствовал, что мозги просветлели и ему немедленно требуется в туалет.

Он ещё успел поспать пару часов, поэтому, когда вельможа разбудил его, он спокойно открыл глаза и легко сел на лавке. Вельможа удивлённо приподнял бровь.

— Утро доброе, Гора победитель.

— Доброе, доброе. Что, пора?

— Да, энси ожидает.

— Хорошо, я только оденусь, ты за дверью подожди.

Вельможа безропотно поклонился и вышел. Георг быстро скинул с себя шумерскую одежду и одел свою, приятно удивившись, что она выстирана и высушена. Он глянул в поясную сумку, всё на месте, можно идти. Стоп, а грамота? Вот она, на столе. Проквуст бережно развернул свиток. Под эмблемой бородатого бога с распростертыми крыльями было несколько строк клинописи разной длинны. Он тихо зачитал вслух: "Свидетельствую почет Горе — победителю магического состязания. Пусть придет и я одарю его. Энси Уранан".

— Коротко и ясно!

Под именем энси красовался оттиск личной печати энси и такой же оттиск был на круглой золотой бляшке на тесьме, прикреплённой внизу к листу пергамента. Проквуст потрогал бляшку, взвесил её на ладони.

— Ха, крашеная глина!, — он свернул пергамент. — Что ж, сиятельный энси, я иду за наградой.

Печать на тесьме грамоты волшебным ключом открывала Георгу дорогу мимо многочисленных караулов. Вельможу они пропускали, а перед ним наклоняли копьё, далее следовал ритуал демонстрации печати энси на свитке и путь открывался. Это было столь торжественно, что если бы не бесконечные ступени, могло бы и понравиться, но Проквуст неумолимо отставал от вельможи, который не оглядываясь, размеренно шагал по длинным лестничным пролётам. К четвёртому пролёту Георг совсем запыхался. Он подошёл к вельможе, снисходительно равнодушно ожидающего его у конца внешней лестницы, и перевёл дух.

— Как вы тут ходите?! Я уже ноги еле переставляю!

— Дело привычки, Гора, — безучастно ответил вельможа. — Прошу.

Он развернулся и пошёл вдоль парапета, Георг плёлся за ним и не мог выгнать из себя ощущение, что над ним тонко издеваются. "А ведь это сам энси надо мной куражится!, — вдруг сообразил он. — Ах, так?!". Вельможа взялся за ручку входной двери, а Проквуст накинул на его голову невидимый энергетический колпак, по его замыслу отражающий любое вмешательство извне. Вельможа вздрогнул и растерянно уставился на свою руку, отдёрнул её, потом со страхом оглянулся на подходившего Георга.

— Кто ты?!, — хрипло вырвалось из него.

— Я Гора, а ты ведёшь меня к энси.

— Тебя, к энси?!, — глаза вельможи налились таким беспомощным отчаяньем, что Проквусту стало его жалко и он сдёрнул колпак. Тот сразу приосанился и как ни в чём ни бывало, отворил дверь.

— Прошу следовать за мной.

Они поднялись в тронный зал. На троне царственно восседал Уранан. На его голове находился высокий головной убор треугольной формы с несколькими складками, отдалённо напоминающий зиккурат. Вместо традиционной рубахи на энси блистало золотыми нитями одеяние, пошитое воланами, на плечах красовалась золотая сеть с мифическими сюжетами. В правой руке энси держал кольцо, короткий прямой шест и моток плетеной тесьмы, левой рукой прижимал к груди странной формы жезл с загнутым концом. Все эти символы власти сияли золотом, перемежая это сияние с блеском самоцветов. Тщательно завитая борода энси красивыми чёрными волнами спускались вниз, подчёркивая его строгое отрешённое лицо. Вельможа остался у порога, пропустив Проквуста вперёд. Весь зал был заполнен придворными и угрюмыми седобородыми жрецами, они молчаливо разглядывали его, а он не знал, что делать. Пауза затягивалась, Георг взял себя в руки и мысленно махнул на всё рукой, тут же в голову пришла идея дальнейших действий. Он решительно вышел на середину зала и поклонился энси. Выпрямившись, он протянул в его сторону руку со свитком грамоты.

— Сиятельный энси Уранан!, — твёрдо и громко заговорил Георг. — Я пришёл за наградой.

По залу прошёлся лёгкий возмущенный шум, видимо, Проквуст нарушил кучу всяких правил и традиций, но ему стало плевать на это. Он победил и должен получить своё! После его слов энси впервые сфокусировал на нём свой взгляд и едва заметно приподнял бровь.

— Тебя зовут Гора?

— Да, сиятельный энси.

— Ты победил в состязании магов?

— Да, сиятельный энси.

— Что ты хочешь: богатства, славы, чести?

— Спасибо, сиятельный энси, — Георг опять поклонился, — я хочу особого подарка.

Все придворные вновь зашумели. Энси недовольно дёрнул головой, шум затих.

— Я не могу обещать, пока не узнаю, что ты попросишь. Подумай, ты можешь остаться без подарка.

— Я уже давно подумал, сиятельный энси, именно ради этого я принял участие в состязании. Дозволь сказать.

— Говори.

— Сиятельный энси, я прошу одарить меня беседой с вами наедине.

В тронном зале повисла мёртвая тишина, даже невозмутимый энси от изумления чуть откинулся назад. Было видно, что он крепко задумался. Проквуст очень надеялся, что этого зрелого, полного энергии мужчину любопытство не отпустит. Внезапно со скамьи вскочил сморщенный от времени жрец с короткими ручками и смешным животиком на долговязом теле. Он рухнул на одно колено, опёршись на свой посох.

— Дозволь сказать, сиятельный энси, владыка Шумерии!

— Говори, — кивнул Уранан.

Жрец вскочил на ноги и ткнул в сторону Проквуста посохом.

— Этот чужак с лысой бородой не имеет права на твои подарки, повелитель! Он пришёл ниоткуда и не чтит наши традиции!

Проквуст вопросительно взглянул на энси, интересно, как он ответит?

— Чужака прислал Маништусу, а за нарушение наших традиций я его прощаю. Нельзя требовать того, чему не научили. Кто ещё хочет сказать?

Ответом служила напряжённая тишина. Посрамлённый жрец с брюшком попятился назад к стене. Энси посмотрел на Проквуста.

— Гора, ты должен знать, что на период состязаний магов я объявляю временную амнистию. Мой указ о твоей поимке и казни на месте не отменён. Я разрешаю тебе попросить отменить его.

По рядам придворных пробежал одобрительный гул.

— Прости, сиятельный энси, я должен поговорить с тобой, даже если палач будет стоять за этими дверьми.

— Хорошо, так и будет. Все вон! Палача к двери!

Придворные и жрецы торопливо поплелись мимо Проквуста к выходу. Как только последний скрылся на лестнице, из-за двери вышел здоровенный детина в чёрной хламиде с кинжалом и мечом на поясе, с веревкой и топором в руках. Он поклонился энси и медленно закрыл двери. Неожиданно энси вскочил с трона и, положив на него атрибуты власти, снял шапку. Его взгляд наткнулся на удивлённые глаза Проквуста.

— Тяжело и жарко. Пошли вон туда, там есть холодные напитки.

Теперь, когда народ схлынул из помещения, стало видно, что в каждом углу стоит круглый столик с кувшином, бокалами и вазой с фруктами. Энси направился в северный угол, сел на край скамьи, кивнул Георгу на скамью за столиком. Проквуст остался стоять.

— Сиятельный энси, ваш палач так быстро откликнулся на ваш зов, что я поражён!

— Но не испуган, как я вижу?

— Нет.

— Палач всегда у меня под рукой, когда проходят большие тронные собрания. Так что, Гора, присядешь?

— Да, спасибо, — Проквуст сел на скамью.

— Поешь, попей, — Уранан повёл рукой перед столиком, — соберись с мыслями.

— Спасибо, — искренне кивнул Проквуст, пить он действительно хотел.

Он налил в бокал красный напиток, отпил. Замечательное сухое вино, холодное!

— Великолепное вино, сиятельный энси.

— Можно короче, пока мы наедине, называй меня просто энси.

— Энси, я не видел в Шумерии виноградников.

— Они далеко на юге. Но ты ведь не о вине хотел поговорить?

— Нет, не о вине.

Георг задумался. А собственно о чём? О том, что надо порушить плиты здешнего Баальбека, священного для них места? Нет, к этому подводить надо!

— Энси, конечно же, знает, что я и жрец Рукагин встречались на туманной площадке Баальбека?

— Да?, — удивился Уранан. — Нет, мне ничего об этом неизвестно. — Он налил себе вина. — Туманная площадка, это место где мы проводим состязания магов?

— Да, энси. Так вот, там пятнадцать лет назад появился металл, заражённый тьмой.

— Пятнадцать?! А мы его только недавно нашли. Случайно. Обычно мы не отходим далеко от шести колонн.

— Не правда ли, странная случайность, если именно в это время я во внешнем мире занялся поисками этих проклятых осколков, хотя знал о них много лет?

— Да, — кивнул энси, — действительно в этом есть интересное совпадение

— Примерно двадцать дней назад поиски привели меня на туманную площадку, я видел, как Рукагин с молодыми помощниками безуспешно пытался поднять этот металл. Они ушли и я запомнил код перехода в ваш мир.

— Код?

— Ну, скажем, секрет открывания пространственного перехода.

— И что было дальше?

— Я принялся освобождать металл, необъяснимым образом проткнувший несколько миров.

— Миров?, — заинтересовался Уранан. — И каких же?

— Мой внешний, ваш внутренний и мир динозариев.

— Что за динозарии?

— Лучше Шумерии этого не знать, энси.

— Они демоны?

— Вовсе нет.

— Они опаснее нагов?

— Пожалуй, нет, хотя очень сильны и свирепы. Они звери с большими зубами и с разумом, полным инстинктов. Они заперли свой мир, и, слава Богу.

— Слава Ахуре-Мазде!, — Уранан поднял руки вверх. — Продолжай рассказ, Гора.

— Я освободил проклятый металл и намеривался его забрать, но перед этим увидел рядом с ним Рукагина. Я сказал ему, чтобы он ничего не трогал и что я сейчас же вернусь. Но когда я вернулся, ни Рукагина, ни металла не было, поэтому я пришёл в ваш мир.

— Гора, а зачем тебе этот металл? Ты хочешь использовать его для магии? Для изготовления сокрушительного оружия?

— Энси, тьма в этом металле не сокрушает, а разрушает. Она рвёт нити мироздания. Планете Земля очень повезло, что звёздный металл создан могучей цивилизацией, он так крепок, что держит её в себе. Но это не будет вечно.

— И что же будет?

— Тьма начнет выходить наружу и разрушать всё вокруг. И этот процесс уже начался.

— Да?, — энси скептически хмыкнул. — А на мой взгляд, нет более надёжного хранилища для зла, чем провал, закрытый самим Заратуштрой!

— Разве Заратуштра Бог?

— Что?!, — Уранан сердито посмотрел на Проквуста.

— Прости, сиятельный энси, я задал запрещённый в Шумерии вопрос?

— Нет, почему же, — задумчиво отозвался энси, — Заратуштра пророк и волшебник, но не Бог.

— А тьма, которую ты спрятал в провале, это не просто зло, это метка дьявола!

— Ахримана?!, — с искренним ужасом в глазах прошептал Уранан.

— У него много имён, но главное — он враг единого Бога и его творений. Энси, Заратуштра закрыл мегалитами провал, чтобы пазузу не мешали вам жить здесь?

— Да, Гора, именно так всё и было.

— У тебя есть рисунок пазузу или его фигурка?

— Конечно! Смотри, — Уранан указал рукой под столик, — видишь, что поддерживает вино и фрукты?

Георг наклонился, на него смотрела искусно выточенная фигурка пазузу, поднявшего вверх крылья и руки.

— Прямо, как живой, — усмехнулся Проквуст, выпрямившись. Он взял кувшин и налил себе вина. — Вряд ли кто-либо из Шумерии видел настоящего пазузу?

— Конечно никто, эти демоны остались у нас в памяти и в глине.

— Энси, а если я скажу, что есть такой человек, ты поверишь?

— Никогда!

— Хм, никогда, не говори никогда.

— Что?

— Это так, поговорка. Энси, тебе придётся поверить, я видел живого пазузу и говорил с ним.

— Где?!

— Он живёт в лесу за горной грядой барейцев. Тебе никогда не приходило в голову, почему наги вдруг остановились там?

— Я не думал об этом. Тысячи лет сохраняется это положение вещей. Почему я должен подвергать его сомнению?!

— Во-первых, в нашей вселенной нет ничего неизменного.

— Это верно, — кивнул Уранан, — ничего, кроме богов.

— Согласен. Но и ты, энси, согласись, что рано или поздно равновесие бывает нарушено.

— Да, я допускаю такую возможность, но не сейчас.

— Да? И что же мешает переменам начаться? Наша человеческая убеждённость, что уж его-то участь перемен непременно минует? Я был, энси, на поле бойни, оно всё усеяно костями людей, в основном женщин и детей. Нет, это не скелеты, это кучки раздробленных костей! Наги убили их и обглодали. Я видел, как они ловят рыбу, но уверен, что мечтают они только об одном — о человеческой плоти!

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Затем, что один живой пазузу сдерживает эту свору уже несколько тысяч лет!

— Демон пазузу защищает нас от нагов?!

— Именно так, сиятельный энси! Только пазузу не демон, а древняя машина, созданная цирианами, чтобы уничтожить нагов, которых они и завезли на вашу планету!

— Вашу планету?! Гора, ты сам-то откуда?

— Неважно. Сейчас Земля моя планета, я человек и болею за будущее своей семьи.

— Ах, да, с тобой был юноша.

— Это мой сын.

— И где он?

— Я вернул его во внешний мир.

— Вместе с Рукагином?

— Да, он обещал приглядеть за мальчиком.

— Рукагин твой раб?

— Был, но я его освободил и теперь он мой друг. Энси, ты хотел убить меня за то, что я знаю язык богов, из-за чего меня могли принять за их посланца?

— Кажется, у моих жрецов слишком длинные языки!, — проворчал Уранан. — Гора, в указе записано, что ты незаконно проник в Шумерию, похитил жреца, напал на воинов энси и уничтожил их с помощью чёрной магии. Разве этого недостаточно для смертного приговора?

— Но ты не зовёшь палача, сиятельный?

— Пока не зову, мне интересно. Итак, ты утверждаешь, что со звёзд прилетели, как ты их назвал?

— Цириане. Знай, что ваш мифологический учитель Оаннес, человек-рыба, память о котором вы так чтите, такая же биомашина, как и пазузу.

— То есть, ты утверждаешь, эти самые цириане привезли на Землю нагов, а также сделали машины: человека-рыбу и пазузу? Оаннес нас научил математике, обучил выращивать хлеб и пасти скот, показал, как плавить металл и строить корабли. Так?

— Так, энси.

— Но зачем они притащили нагов?!

— Энси, я долго размышлял на эту тему и вот пришёл к каким выводам. Цириане привезли нагов на Землю ещё до времён человека! Возможно, это было миллионы лет назад!

— Допустим и что?

— Они видимо хотели, чтобы наги построили здесь свою цивилизацию, но у них что-то пошло не так. Потом появился человек, они увлеклись им, стали участвовать в формировании и развитии человечества, для чего создали учителей в абсурдной форме человека-рыбы, а свирепые ненасытные наги стали им мешать. И тогда они создали пазузу, чтобы те под видом демонов уничтожали нагов. Те спрятались под землю, а затем как-то разыскали переходы между мирами.

— Складно всё у тебя получается, Гора, но как поверить тебе?

— Не знаю, энси. Могу предложить встретиться с пазузу, но для этого нужно ехать в земли русичей.

— Нет, это исключено! Хорошо, отложим пока этот вопрос. У тебя есть, что ещё сказать?

— Да и самое важное.

— Говори.

— Живой пазузу сказал мне, что когда проклятый металл скинули в провал, два спящих пазузу проснулись и заразились тьмой.

— Превратились в демонов?

— Можно сказать и так.

— А откуда он это знает?

— Он совсем недавно подлетал к провалу и мысленно разговаривал с ними. Они сказали ему, что хотят выйти из провала, чтобы убивать людей, наги их больше не интересуют.

При этих словах Уранан нахмурился. Проквуст замолчал, всматриваясь в энси.

— Когда это было?

— Дней семь-восемь назад, — Георг пожал плечами, — могу посчитать точнее, если нужно.

— Не нужно. Семь дней назад один возница мельком видел летающего демона. Всё произошло слишком быстро, он подумал, что показалось.

— Значит, энси может мне поверить?

— Нет, не может! Мне нужны доказательства, — Уранан задумался. — Гора, приведи ко мне Рукагина, я должен посмотреть, что он помнит.

— Сиятельный энси, будет ли Рукагину грозить наказание?

— Наказание, за что? Он уже наказан тем, что бороду свою отстриг. Ничего ему не будет.

— Энси, я приведу Рукагина немедленно!

— Гора, ты же сказал, что он во внешнем мире?!

— Так и есть, — Георг вскочил. — Подожди пять минут, энси, и бывший жрец будет перед тобой!

— Хорошо, Гора, я согласен ждать пять минут. Приступай.

Проквуст отвернулся и вызвал хоравский подарок, зелёный огонёк вспыхнул на кончике пальца.

— Елена, любовь моя, — зашептал он, — где ты?!

— Георг!, — раздался у него в голове родной голосок. — Ты где?! Когда будешь?

— Леночка, молчи, и слушай!, — Георгу некогда было сосредотачиваться и формулировать мысленные ответы жене, поэтому он заговорил вслух. — Дело срочное, скажи, где Рукагин?, — у Проквуста замерло сердце: если Лена ничего не знает о бывшем жреце, значит, дело весьма осложнится, с Пилевичем у него ментальной связи нет. Придётся вызывать сына, а он этого не хотел.

— Этот вежливый дикарь? Кого ты прислал, Георг? Он же говорит с нашим сыном на жутком наречии…

— Леночка, ради Бога, помолчи! Скажи, где он? В доме?

— Нет, они оба во дворе, лошадок своих из шланга моют…

— Отлично! Леночка, не отключайся, я сейчас приду!

— Что?!

Проквуст выплеснул из себя столько энергии, что пространство не устояло, перед ним мгновенно заклубился переход. Он быстро оглянулся, не обращая внимания на разинутый от изумления рот энси, рванулся к трону и, схватив с него кольцо, мгновенно вернулся к Уранану, тот даже возмутиться такой бесцеремонностью не успел. Проквуст протянул ему кольцо, тот взял и строго посмотрел на Георга.

— Прости, сиятельный, некогда. Прошу, подержи кольцо, я его запомнил, на него и выйду.

— Хорошо, — кивнул Уранан, — я понял, зачем ты тронул священный атрибут власти, я тебя прощаю. Иди, я буду держать.

— Спасибо!, — крикнул Проквуст и шагнул в переход.

Проквуст выскочил из клубящегося пятна прямо перед креслом Елены. Она вскрикнула, потом взвизгнула и бросилась ему на шею. Она впилась в него таким поцелуем, что он почти готов был всё послать к чёрту и сразу же следовать в спальню. Но тут он представил себе, как сидящий с кольцом энси будет меняться в лице, пока не искривиться в злорадной ухмылке. Ну, уж нет! Он оторвался от губ жены.

— Леночка, радость моя, я жутко спешу! Прости!

Георг бросился к окну и с огромным облегчением увидел лица сына и жреца, тревожно смотрящие на окно. Когда в нём показалось лицо Проквуста, у обоих вытянулись лица.

— Рукагин!, — крикнул Георг на древнеперсидском языке, — немедленно бросай шланг и беги сюда!

Надо отдать должное шумерам, подчиняться командам они умели. Рукагин мгновенно выпустил шланг из рук и побежал к дому.

— Папа, — крикнул Артём, — что это значит?!

— Извини, сынок, некогда!

Проквуст повернулся к жене, та нахмурив брови и уперев ручки в бока, строго смотрела на него.

— И ты на этой тарабарщине разговариваешь?!

— Леночка, всё тебе расскажу, только позже!

В коридоре раздался топот ног, потом стук в дверь.

— Заходи, Рукагин.

Бывший жрец шагнул через порог, тут же увидел матовые клубы пространственного перехода и вопросительно взглянул на Проквуста.

— Рукагин, энси требует срочно поговорить с тобой. Ты согласен?

— Даже если он потом отдаст меня палачу. Гора, для меня это великая честь!

— Тогда держи меня за руку!, — Георг оглянулся на жену. — Леночка, не сердись, я скоро!

Проквуст и Рукагин скрылись в переходе, он с тихим шипением схлопнулся. В этот момент в комнату вбежал Артём.

— Мама, где папа?

— Взял твоего нового друга за руку и увёл в другое пространство!, — она раздражённо села в кресло и схватила со столика книгу.

— Мам, — заулыбался сын, — тебе вредно волноваться. Ты что, не знаешь, чем твой муж занимается?

— В том-то и дело, что знаю! Миры спасает!

— Вот видишь.

— Ух, я ему задам!

Артём заулыбался ещё шире и, опустившись на колени, бережно обнял мать, та замерла, заулыбалась, поцеловала его в макушку.

— Ладно, сынок, останется твой папочка невредимым. Иди, во двор, пока твои лошадки не разбежались!

Проквуст выскочил из перехода, за ним Рукагин, туманное пятно за их спинами угасло. Бывший жрец немедленно встал перед энси на колени, упёршись лбом в пол.

— Рукагин, жрец мой, где твоя борода, где посох и мантия?

— Я не достоин их, энси, можешь наказать меня повелитель.

— Не могу, обещал твоему другу беречь тебя, — Уранан положил кольцо на колени. Двигайся ко мне ближе, Рукагин, я посмотрюсь в тебя.

Рукагин переместился вплотную к своему повелителю и склонил перед ним голову, Уранан положил на неё обе руки и закрыл глаза. Проквуст облегчённо вздохнул и сев на скамейку налил в свой бокал вина. Конечно, кое-что лишнее в голове Рукагина есть, но чем-то придётся и пожертвовать. Для закрепления дружбы, так сказать. Теперь его призрачная надежда на возможное содействие энси приобретала вполне реальные очертания. Он вдруг почувствовал, что страшно устал и смертельно хочет спать. Георг откинулся на скамейку и прикрыл глаза.

Энси взглянул на спящего Проквуста, снял ладони с головы бывшего жреца, потёр их друг об друга.

— Встань Рукагин.

Рукагин посмотрел в лицо своему повелителю.

— Не смею, сиятельный энси!

— Хорошо, стой на коленях, — Уранан долил себе в бокал вина. — Я видел пазузу в твоей голове, но только мельком. Почему?

— Я не смел смотреть на демона, повелитель.

— Зря, ну, да ладно, — энси сделал глоток. — Ты считаешь, что Гора не обманывает?

— Гора хороший человек, повелитель.

— Это я и без тебя понял, — Уранан поставил бокал на столик. — И что мне с тобой дальше делать, безбородый?

— Я в твоей власти, повелитель.

— Рукагин, а хочешь вернуть посох жреца?

Лицо Рукагина вытянулось.

— Какой ценой, сиятельный энси?

— Убей чужака, прямо сейчас, — энси вынул из ножен кинжал. — Вот тебе нож.

Уранан протянул кинжал Рукагину, но тот отпрянул назад, лицо его побелело, и он едва заметно закачал головой из стороны в сторону.

— Что головой мотаешь?! Сделай сам и будешь вознаграждён.

— Не могу, повелитель!, — с отчаяньем в голосе ответил Рукагин.

— Ты же знаешь, я могу заставить, но тогда объявлю тебя преступником.

— По своей воле не буду, повелитель!, — тихо, но твёрдо сказал бывший жрец.

— Но почему?! Потому что он хороший человек? Да мало ли хороших людей знакомились с палачами? Мир же не рухнул?

— Без этого человека мир рухнет, повелитель.

— Да? Скажи ещё, что пришла пора единения внешнего и внутреннего миров?

— Нет, Гора говорил, что это время ещё не пришло. Он сказал, что внешний мир поглотит внутренний, сделает из него курорт и парк развлечений.

— Парк развлечений?, — энси усмехнулся и вложил кинжал в ножны. — И что же это такое?

— Артём, сын Горы, говорил, что на нас будут смотреть, как на забаву. Люди внешнего мира не интересуются внутренним миром, их интересуют только деньги и увеселения.

— Что ж, в этом я с его сыном согласен. Рукагин, встань!

Рукагин вскочил на ноги.

— Иди, разбуди своего друга, хватит ему спать!

Рукагин радостно заулыбался и бросился к Проквусту, но тот не дожидаясь его, сел и посмотрел на Уранана, укоризненно покачав головой.

— Энси, и когда ты только успел подсыпать снотворное?

— Гора, какие обиды, не яд же!

— А если бы Рукагин взял нож в руки?

— Ну, я так далеко не заглядывал, Гора.

— Энси, ты испытывал меня?!, — ужаснулся бывший жрец.

— Испытывал. А что, я не имею на это право?!

Рукагин в отчаянье закрыл лицо ладонями.

— Рукагин!, — позвал его Проквуст. — Иди, сядь рядом со мной.

— Иди, иди, Рукагин. Гора, налей ему вина.

— С удовольствием.

Георг налил в свободный бокал вина и протянул Рукагину.

— На, выпей за то, что прошёл испытание!, — Проквуст повернулся к Уранану. — Сиятельный энси, Рукагин прошёл испытание?

— Прошёл. Гора, так ты не спал с самого начала?

— С того самого момента, когда обнаружил в вине снотворное и обезвредил его.

— А если бы там был быстродействующий яд?

— Яд блокировал бы, а потом обезвредил. Меня тяжело убить, энси.

— Это я уже понял. Так чего же ты от меня хочешь, Гора?

— Решения.

— Какого?

— Будешь доверять или не будешь, будешь помогать или мешать.

— Вот не хочу, а придётся.

— Что придётся?

— Помогать тебе буду. Я в голове твоего друга много чего интересного посмотрел. Ты теперь свой среди князей русичей?

— Ближе родственника, энси.

— Это как же так, ближе?

— Я считаюсь теперь главой княжеского рода.

— Ого! Выходит, Гора, ты равен мне по статусу?

— Это уж, как тебе будет угодно.

— Зови меня Уранан.

— Хорошо, Уранан.

— Итак, с чего начнём?

— Я и Рукагин немедленно перемещаемся в Баальбек, а ты дашь приказ не мешать мне.

— Нет, так не пойдёт! Сначала мы пообедаем вдвоём… — Уранан посмотрел на Рукагина, — нет, втроём, веселее будет. На четвёртом уровне уже накрывают стол. Согласен?

— Не смею тебе отказать, Уранан.

— Замечательно! После этого вы можете отправляться на Баальбек, я прикажу, чтобы вас не видели.

— Как это, не видели?

— В прямом смысле, для моих людей вы станете невидимками. Рукагин там всё знает, он тебя проведёт.

— Но когда я вернусь, мне придётся открывать провал!

— А вот это уже будет в моём присутствии! После обеда я отправлюсь со своими жрецами и гвардией к Баальбеку. Всё будет зависеть от твоего успеха, Гора.

— И как я должен доказать тебе свой успех?

— Вынеси наверх две головы обезумевших пазузу. Я покажу их жрецам и войску. После этого я разрешу приоткрыть провал.

— Я согласен, Уранан!

— Тогда пойдёмте, откушаем.

Проквуст вновь оказался на огромной мегалитической площадке. Он оглянулся, Рукагин стоял, словно столб и, скрестив руки на сердце, что-то шептал. Перед ним стеною стояли спины жрецов в парадных одеяниях, в воздухе висел гул молитвы, огромная золотая чаша пылала высоким пламенем, сразу три жреца двигали в неё с трёх сторон поленья. Георг тронул Рукагина за плечо.

— У нас мало времени.

Они миновали шеренгу жрецов, взяли влево, удаляясь от золотой чаши. Солнце клонилось к верхушкам кедров, надо было спешить. Проквусту было жаль времени, затраченного на обильный обед с энси, заполненный кучей скучных церемоний и танцами полуголых девиц. Последнее обстоятельство было хотя бы красивым.

Рукагин остановился.

— Мы пришли.

Георг недоуменно огляделся: вокруг были те же плиты.

— Смотри, — Рукагин кивнул себе под ноги.

На каменной поверхности просматривался рисунок, он был полустёрт и бледен, Георг ни за что бы его сам не нашёл. Он опустился на колени, поймав на себе удивлённый взгляд Рукагина, и принялся сдувать с рисунка песок. Рисунок был странным, сохранившиеся линии явно не были вырезаны, скорее они выглядели вдавленными в камень. Но как такое можно было сделать? Проквуст снял с пояса флягу и плеснул на рисунок, тот сразу же словно ожил: в полуметровом круге пазузу из темного квадрата рвался вверх.

— Рукагин, кто сделал этот рисунок?

— Заратуштра, да будет благословенно его имя.

— Он что, рисовал?

— Нет, в наших легендах этот рисунок называется печатью Заратуштры.

— Печатью?, — Проквуст наклонился и плеснул воды в нижнюю часть изображения, проявились ломаные линии. — Рукагин, что это за обломки внизу?

— Обломки плиты.

— Какой плиты?

— Этой. Пожалуйста, встань на соседний камень, Гора.

— Ты сбираешься поднять эту плиту?

— Да.

— Тебе помочь?

— Нет, это моя работа.

Рукагин раскинул в стороны руки, напрягся, и огромная плита с рисунком пазузу взмыла в воздух. Под ней открылась лестница.

— Спускайся.

Проквуст, нагнув голову, с опаской нырнул под плиту и быстро сбежал вниз. Оглянувшись, он увидел, как Рукагин медленно идёт за ним, опуская за собой плиту, с каждым его шагом становилось всё темнее. На уровне лица Проквуст заметил углубление с множеством заготовленных факелов. Он взял один и поджёг зажигалкой. Глухо вздрогнула лестница, плита легла на место. Рукагин тяжело дыша сел на ступеньку.

— Рукагин, я мог бы помочь.

— Нет, я должен сам, — он встал. — Обычно мы не ходим сюда поодиночке.

— Я правильно сделал?, — Проквуст приподнял горящий факел.

— Правильно, извини, я забыл предупредить.

— Рукагин, — спохватился Георг, — а почему ты не остался снаружи?!

— Энси приказал сопровождать тебя.

Георг кивнул, в принципе, он мог и не спрашивать, ответ был очевиден. Рукагин запасся факелами, набив ими плетеную сумку, повесил её на плечо и посмотрел на Проквуста.

— Гора, ты возьмешь факелы?

— Нет, я вижу в темноте.

От лестницы начинался широкий тоннель с высокими полукруглыми сводами, ясно, что пазузу могли здесь свободно летать. Жрец шёл впереди, высоко подняв факел, и негромко молился, а Георг размышлял о Земле, которую тонкими нитями опутали вселенские проблемы и загадки, свиваясь в узлы и незримые сети и о том чудесном неведении человечества, в котором оно наивно не замечало ни Бога, ни чёрта, ни обитаемой вселенной.

Через триста шагов путь им преградила кирпичная стена с небольшой дверью посредине. Проквуст пригляделся: деревянная поверхность была изрезана иероглифами молитв. Рукагин толкнул, узкая дверь скрипнула и распахнулись. Он собирался идти дальше, но Георг цепко ухватил его за плечо и оттащил на несколько шагов назад.

— Смотри!, — сказал он, поймав недоумённый взгляд жреца.

Проквуст ещё ступив на пологую лестницу, принялся сканировать пространство вокруг себя, выискивая следы заражённого тьмой арианского металла. До этого всё было чисто, и вот теперь на уровне полуметра от пола угол одной из стенок дверного проёма густо чернел тремя царапинами.

— Куда смотреть, Гора?

Жрец ничего не видел.

— Погаси факел.

Рукагин накрыл факел металлическим стаканчиком, огонь погас, на мгновение стало темно, но тут же полыхнули голубым светом ладони Проквуста. Они наливались сполохами огня, отодвигая границу темноты. Вот и дверной проём, сочной бездонной тьмой чернели три царапины на углу каменного проёма.

— Видишь?

— Вижу, Гора!, — прошептал Рукагин. — Невероятно!

Проквуст всё своё усилие сосредоточил на этих царапинах, из его рук лился поток светло-голубого света. В нём стали появляться золотые сполохи, их становилось всё больше, постепенно они вытеснили другие цвета. Чернота в царапинах вспучилась, поползла из пор камня, словно стремилась сбежать прочь от безжалостных лучей, но, не успев, истаивала и исчезала. Стало темно.

— Всё, — облегчённо выдохнул Георг.

Он взглянул на Рукагина, тот растерянно оглядывался, для него темнота вокруг была непроницаемой. Проквуст приподнял погашенный факел и поднёс к нему зажигалку, вспыхнул огонь.

— Гора, я вновь готов пасть пред тобой!

— Не надо, Рукагин, лучше скажи, что ты видел?

— Всё! Следы тьмы и золотой свет из твоих рук, который спалил их.

— Сколько было следов?

— Три!

— Правильно.

За дверью начинался узкий сводчатый двухметровый проход, ведущий за стену, через такой пазузу ни за что не пролезет. Через несколько шагов по нему под ногами заскрипели обломки кирпичей. Проквуст и Рукагин с тревогой увидели, что почти половина прохода разрушена.

— О, божественный Заратуштра, демоны рвутся наружу!, — воскликнул жрец.

— Видишь, Рукагин, мы пришли вовремя.

Недалеко от стены начинался большой круглый провал, дышащий медлительными потоками воздуха. Жрец поднял вверх факел, но неровное пятно света высветило пустоту.

— Что там, Гора?

— Только серый туман, — Проквуст повернулся к жрецу. — Рукагин, ты со мной не пойдёшь.

— Почему?!

— После того, что мы увидели, ты не имеешь права погибнуть. Ты обязан вернуться и показать всё энси. Кроме того, друг мой, возможно, мне понадобятся все мои силы для сражения, а если ты попадёшь в беду…

— Я, понял, Гора, я не посмею стать обузой,

— На всякий случай, прощай, Рукагин, ты был надёжным другом.

Диаметр идеально круглого провала был около ста метров, по его круглым стенам спиралью вниз уходила двухметровая ровная тропа. Проквуст спустился на два круга и остановился. Внизу было тихо, зеленовато-сумеречно и оттого жутко. Иногда поток воздуха доносил до Георга остатки волны, он сразу же представлял, как огромный пазузу размахивает своими крылами, выискивая жертву безумными глазами.

Проквуст прошёл семь кругов, провал напоминал собой зиккурат обращенный не в небо, а в подземный мир. Спуск закончился, перед ним открылась круглая площадка, из которой лучами расходились шесть тоннелей, в начале каждого тоннеля у стены стояла каменная статуя пазузу. Левый от Проквуста тоннель был полностью завален обломками арианского корабля. Их здесь было много и почти все жутко фонили тьмой. Проквуст поёжился, заглянул под обломки и вздрогнул: на него смотрели светящиеся в темноте жёлтые круглые глаза с чёрными зрачками.

— Человек!, — прорычало чудище и дёрнулось, но куча металла сверху не пошевелилась.

Георг пригляделся и увидел, что тело пазузу пронизывал острый обломок.

— Человек, освободи меня!

— Зачем?

— Я должен убить тебя!

— Пазузу, ты сошёл с ума.

Пазузу мигнул, щёлкнул зубами, опять дёрнулся, обломки наверху скрипнули. Проквуст не стал рисковать, он выпустил тонкий луч из ладони и направил его между глаз пазузу. Мгновение, и они потухли. Проквуст встал, оглянулся. "Одного пазузу я успокоил, — размышлял Георг, — получается, остался только один? Не слишком ли легко?" Он вытащил из ножен меч, представил его продолжением своей внутренней энергии, клинок голубовато засветился и едва слышно загудел. Оружие в руках придавало уверенности, Проквуст вышел на середину площадки и закрыл глаза, обратившись в единый чувствительный камертон. Он сразу же ощутил из соседнего тоннеля лёгкое прерывистое дуновение, оно заметно усиливалось, пазузу летел к нему. Скоро послышалось хлопанье гигантских крыльев. Георг огляделся и отошёл к арианским обломкам.

Из тоннеля стремительно вылетел пазузу. Он сразу заметил человека и сходу бросился в атаку, выставив вперёд мощные узловатые руки с огромными когтями. Проквуст взмахнул мечом тогда, когда пазузу был как раз над обломками, тонкий голубой луч обрезал крыло и пазузу с грохотом рухнул вниз, яростно зарычав в бессильной злобе. Его светящиеся глаза буравили мозг Проквуста, пытаясь ворваться внутрь, смять, уничтожить разум, оставив только страх и панику.

— Пазузу!, — негромко позвал Георг.

Напор ослаб, в глазах чудища мелькнуло удивление.

— Ты не сможешь проникнуть в меня.

— Кто ты?, — прорычал пазузу, поднимаясь на ноги, но Проквуст повёл мечом и разрезал его пополам, тот рухнул вниз.

— Ты можешь не дёргаться, пазузу?!

— Да, — глухо ответило изуродованное чудище.

— Я инспектор галактического Совета цивилизаций.

— Ты выглядишь человеком!

— Я могу выглядеть кем угодно, чтобы исполнять инспекцию. Это тебе понятно?

— Да, инспектор.

— Говорить со мной будешь?

— Нет.

— Ты машина, пазузу, ты не смеешь отказывать!

— Хорошо, спрашивай.

— Сколько пазузу получили новую программу?

— Я не считал.

— Врёшь! Машина не может не считать!

— Я уже не машина!

— И кто же ты?

— Я бич наказующий!

Пазузу вдруг зарычал и кинулся на Проквуста, оттолкнувшись руками, но Георг был готов, несколько взмахов мечом, и вниз пали куски плоти, истекая сине-чёрной жидкостью. Проквуст отошёл в сторону и задумчиво остановился. Что ему делать? Идти в тоннели? А на сколько сотен километров они тянуться? И в каком из шести искать заражённых биороботов, больше не считающих себя машинами? То, что их уже не два, было очевидным, но, сколько всего? И главный вопрос: хватит ли у него сил, чтобы справиться со всеми?!

Вопросы множились, роились, а ответов не было. Проквуст вложил меч в ножны, этот великолепный клинок всегда защитит его, но решит ли он проблему в целом? Опять вопрос! Вот если бы залезть в голову пазузу? Проквуст оглянулся на останки чудищ, его аж передёрнуло от ощущения мерзости, исходящей от них. Возможно, он так подсознательно реагирует на многочисленные следы тьмы?! Ох, наделали дел цириане, болтались тут сотни тысяч лет, если не миллионы и вдруг взяли и скрылись! Вот бы их найти и заставить исправить… Георг замер. Что-то было в его гневных упреках к цирианам, что-то важное… Так, найти их, чтобы исправили…, а как? Цириане телепатические существа, но не могли же они охватить сразу всех своих подопечных! Значит, у них должен быть усилитель, ретранслятор или другое устройство, предназначенное для связи и управления! И они должны быть всегда под рукой. Проквуст вспомнил, как цириане явились к хоравам: одинаковые, несколько заторможенные, флегматичные. Они должны быть очень предусмотрительными и педантичными! Если они на Земле приняли облик человека, тогда и ретранслятор должен быть соответствующим! Он бы на месте цириан поставил их в провале, чтобы всегда под рукой были, в смысле для головы…

Проквуст огляделся: где? Где можно поставить ретранслятор? Пустая площадка, шесть тоннелей. Он внимательно осмотрел стены между тоннелями, ничего, кроме ровно срезанного камня. Неужели он сам себя обманул? Георг повернулся к куче арианских осколков, за ними остался последний необследованный участок стены. В любом случае, этот хлам нужно каким-то образом захоронить. Запрятать в одном из тоннелей? Нельзя. Остаётся только закопать. Проквуст скептически посмотрел на пустой центр площадки, экскаватором он ещё не работал. Он уперся спиной в ближайшую стену и закрыл глаза. Он выплеснул из себя столько энергии, что едва не задохнулся от усилия. Вот она повисла перед ним ярким слепящим коконом, Проквуст протянул руки, свет полился в него или наоборот, он сам стал вливаться в него, слился с ним, стал им? Георг глянул вниз, его большие полупрозрачные ступни занимали треть площадки. Он нагнулся и свои твёрдые пылающие ладони воткнул в грунт площадки. Они вошли удивительно легко, ощущая слабое сопротивление, так, ещё поглубже, и ещё. Теперь размеренно и бережно тянуть на себя. Пласт грунта послушно последовал за его ладонями и лёг рядом. Проквуст ощутил ногами лёгкое содрогание пола. Получается? Отлично! Делаем глубже! А теперь теми же ладонями сгребаем весь этот изъеденный тьмой хлам в яму! Огромные ладони с грохотом вошли между стеной и арианскими осколками, кое-где Проквуст почувствовал неприятное покалывание, видимо, дотронулся до заражённых мест, он щедро плеснул в ладони золотистого света, неприятные ощущения исчезли. Георг дёрнул на себя ладони и осколки двинулись, противно скрежеща, вот они уже с грохотом ссыпаются в яму, перемешиваясь с остатками поверженных пазузу. Проквуст чувствовал, что напряжение достигло максимума, но он упрямо сметал в яму остатки грунта своими тускнеющими ладонями. Нет, расслабляться нельзя, ещё немного! Он напрягся и уперся в кучу вынутого грунта, она сдвинулась, хороня отравленные осколки и останки. Пару ударов сверху, всё!

Георг открыл глаза и вытер со лба пот, всё тело болезненно дрожало от чудовищного перенапряжения, он медленно съехал по стене на пол. Открыл флягу, сделал пару глотков. Стало легче. Перед ним посредине площадки вырос пологий невысокий холмик. Неужели получилось?! Он кое-как встал на ноги. "Обалдеть!" — тихо произнёс он.

Сил не было, но надо было идти, сразу из нескольких коридоров доходили упругие толчки воздуха, к нему летели пазузу. Друзья или демоны? Сейчас ему даже меч не поможет, он просто его выронит. Проквуст прошел к участку стены, прежде закрытому арианскими осколками, на нём виднелся вдавленный пятипалый силуэт человеческой ладони. Проквуст приложил руку, Внутри что-то дрогнуло, ладонь закололо мелкими иголочками, в его голову вежливо попросился голос.

— У вас нет допуска.

— Я инспектор галактического Совета цивилизаций, — послал в ответ Георг заготовленный ответ.

— Прошу предъявить полномочия.

Под ладонью Проквуста полыхнуло золотистым огнём.

— Полномочия приняты. Что желает инспектор?

— Всех пазузу на этой станции немедленно обездвижить!

— Приказ принят. Исполнено.

— А теперь, предъявить отчет и управление!

Стена из-под руки Проквуста немедленно опрокинулась внутрь скалы, открылся проход в небольшое круглое помещение с креслом посредине. Георг прошёл и с наслаждением сел. На широком правом подлокотнике засветился силуэт ладони. Он положил на него руку, сверху на голову опустился шлем. Проквуст мгновенно ощутил шесть тоннелей, как собственное продолжение, тянущееся сквозь земную твердь на многие километры. В боковых стенах тоннелей находились тысячи камер со спящими пазузу. Часть камер были вскрыты. В мозгу Георга всплыли цифры: в каждом тоннеле оборудовано шесть тысяч камер, сто сорок три были пусты, сто тридцать девять пазузу замерли в коридорах, двое не функционировали, пять отсутствовали.

— Проверить программное обеспечение всех пазузу!, — приказал Проквуст.

— Выполняю, — ответил голос и надолго замолчал.

Наверное, он заснул, потому что не сразу услышал зов.

— Инспектор, инспектор!

— Да, слышу.

— Программы двадцати двух пазузу неисправны. Приступить к лечению?

— Нет! Требую поместить неисправных пазузу в ближайшие свободные камеры.

— Приказ понятен, выполняю.

Проквуст опять задремал, но при первом же обращении очнулся.

— Инспектор, двадцать два пазузу помещены в камеры.

— Как прошло исполнение приказа?

— Были зафиксированы двадцать две попытки блокирования приказа, но он имеет высший приоритет.

— Понятно. Какие есть возможности по ликвидации неисправных пазузу?

— Обнуление и перепрограммирование или полное лишение функциональности.

— Приказываю: лишить функциональности двадцать два неисправных пазузу.

— Исполнено! Разрешите приступить к утилизации?

— Отставить утилизацию! Приказываю: эти камеры не вскрывать вплоть до особых распоряжений инспектора СЦ!

— Приказ принят!

— Прошу выдать номера и расположение камер с ликвидированными пазузу.

Проквуст почувствовал, как в его мозг закинули пакет информации. Он машинально вскрыл и, просмотрев, понял, что повреждённые тьмой пазузу все были из пятого тоннеля! Это был добрый знак.

— Управление!, — позвал он.

— Здесь, инспектор.

— Вы использовали только пятый тоннель?

— Да, только пятый.

— Приказываю: всех пазузу пятого тоннеля вернуть в камеры и поставить на паузу.

— Исполняю!

Георг опять невольно задремал.

— Инспектор!

— Да, — хрипло отозвался Проквуст.

— Ваш приказ исполнен.

— Хорошо. Пазузу из других тоннелей готовы к работе?

— Готовы, инспектор.

— Активируйте их по мере необходимости.

— Приказ принят.

— Управление, у вас есть запасные части для пазузу?

— Конечно.

— Мне нужно две головы.

— Приступаю к программированию.

— Стоп! Мне нужны головы без программ, можно старые или бракованные.

— Таких нет, инспектор, они сразу утилизируются.

— Ладно, давайте новые.

— Доставка осуществляется.

— В таком случае, инспекция окончена.

— Инспектор, отчет о вашем визите передать цирианам?

— Нет, — после паузы решил Проквуст. — Дайте его мне, я отвезу его цирианам лично. И уточните координаты их нахождения.

— Исполняю!

В его памяти вновь осела чужая информация.

— Исполнено, инспектор!

— Я ухожу.

— Всего хорошего.

Георг, пошатываясь, вышел, сзади с тихим шорохом встала на место дверь. Из ближайшего коридора вынырнула летающая платформа с гибкими манипуляторами и двумя новенькими головами пазузу. Платформа подрулила к Проквусту, деловито сгрузила свой груз ему под ноги и унеслась обратно. Он поднёс к глазам правую ладонь и долго смотрел на неё, пока она не подёрнулась тусклой синеватой прозрачностью. Георг огорчённо покачал головой, но большего из себя выдавить не мог. Он вытащил меч, голубоватые сполохи нехотя поползли на клинок. Георг немного подождал, потом принялся торопливо и неуклюже стучать мечом по головам, оставляя на них вмятины и зазубрины. Он так устал, что едва вернув меч в ножны, вынужден был усесться на одну из голов. Рукой пошевелил вторую голову, тяжелая. Проквуст вздохнул и с тоской посмотрел вверх: предстояло не просто отнести эти головы наверх, надо было ещё и подняться по крутой спиральной тропе. Внезапно его боковое зрение уловило движение, он перевёл взгляд и замер. Перед ним стояла шеренга пазузу и с интересом наблюдала за его манипуляциями. Один из пазузу шагнул вперед, тряхнув сложенными за спиной крыльями.

— Ты инспектор?, — спросил он.

— Да, — бессильно кивнул Проквуст.

— Центр управления приказал слушаться тебя.

— Это хорошо.

Георг задумался, голова соображала туго и медленно. Пазузу терпеливо ожидали его распоряжений.

— Пазузу, в чём состоит ваша программа?

— В уничтожении нагов и защите людей.

— Правильно, — Проквуст с трудом встал и ткнул пальцем в говорящего от всех пазузу, — я открою вам проход и вы сможете начать свою службу. Но прежде помогите мне подняться вместе с этими двумя головами наверх.

Один пазузу подхватил его когтистыми руками и запорхал своими странными крыльями, второй прихватил головы. В считанные секунды они оказались наверху. Георг отошёл на пару шагов от края провала. Второй пазузу сбросил головы ему под ноги и скрылся внизу, второй внимательно посмотрел на него и спросил:

— Когда ты откроешь проход, инспектор?

— Сегодня или завтра.

— Хорошо, мы будем ждать.

Пазузу собрался нырнуть вниз, но Проквуст его остановил.

— Постой!

— Да, инспектор.

— Постарайтесь не пугать людей.

— Но это входит в нашу программу, чтобы они нам не мешали.

— Хорошо, — махнул рукой Георг, — делайте, как знаете.

Проквуст шагнул к проёму в стене, но его ноги заплелись и он упал бы, если бы его не подхватили сильные руки.

— Рукагин!

— Да, это я, Гора.

— Ты показал энси?

— Показал, он ожидает тебя снаружи.

— Хорошо.

— Чем я могу помочь тебе?

— Наверху ещё есть солнце?

— Да, но день уже заканчивается.

— Рукагин, мне нужно успеть получить хотя бы несколько лучей!

Рукагин подхватил Георга на руки и побежал к далекому свету в конце тоннеля.

Рукагин успел. Он поставил Проквуста на ноги ещё на лестнице, чтобы тот не предстал перед энси в унизительном положении. Солнце уже ныряло за мохнатую стену леса, но Георг успел хрипло вдохнуть в себя багряный солнечный свет, он влился в него живительной силой, стремительно наполняя все его опустевшие энергетические кладовые. Он не просто вдыхал закатный свет, он пил его, впитывал каждой клеточкой кожи и с каждым шагом приходил в себя. Он взглянул на Рукагина и улыбнулся.

— Друг мой, спасибо, я уже в порядке. Пожалуйста, принеси энси головы пазузу.

Рукагин кивнул и побежал обратно.

Перед энси Проквуст предстал прежним: сильным и спокойным. Уранан сидел на переносном троне, за ним выстроилась шеренга жрецов, а ещё далее ровные ряды личной охраны в блестящих латах. Георг сдержанно поклонился.

— Сиятельный энси!

Энси, утомлённый ожиданием, живо подался вперёд.

— Где поверженные головы, Гора?, — Проквуст оглянулся в сторону провала. — Сейчас принесут.

Из подземелья выскочил запыхавшийся Рукагин, в его руках болтались посечённые мечом головы пазузу. Он подбежал к трону, опустился на колени и положил головы к ногам энси. Уранан с интересом рассмотрел их, потом передёрнул плечом.

— Жуть какая!

— Сиятельный Уранан, их специально такими сделали, чтобы люди не мешали, не лезли в их дела.

— Да, ты говорил.

Из-за трона выскочили два служки с сундуком, ловко переложили в него головы пазузу и юркнули обратно. Энси поманил к себе бывшего жреца, тот подполз на коленях и покорно подставил голову под руки своего правителя. Уранан некоторое время сидел с закрытыми глазами, иногда удивлённо подёргивая головой. Наконец досмотр закончился.

— Встань, Рукагин.

Бывший жрец поднялся, поклонился и сделал несколько шагов назад, не поднимая от древних плит взгляда.

Энси с интересом посмотрел на Проквуста и поманил его к себе. Георг подошёл вплотную к трону.

— Гора, ты вышел из провала обессиленный.

— Пришлось исчерпать все свои запасы энергии, Уранан.

— А теперь ты бодр и свеж, что дало тебе силы?

— Солнце, Уранан.

— То есть, если тебя посадить в темницу, твоя сила иссякнет?

— Нет, — усмехнулся Георг, — скорее всего, падёт темница.

— Ты так много носишь в себе силы?

— Сколько Бог ссудил.

Энси задумался. Проквуст терпеливо ждал. Солнце между тем окончательно спряталось и утягивало за собой последние лучики, быстро темнело, и яркий огонь золотой чаши вдали не мог спасти от наступающей ночи. В рядах шумерских воинов произошло слаженное движение, воины выставили вперёд факелы. Командир поджёг первый факел, тот соседний, цепочка вспыхивающих факелов красиво и стремительно неслась вдоль строя, Проквуст засмотрелся, до того это было красиво. А энси всё размышлял.

— Гора!, — позвал он Георга.

— Да, Уранан.

— Ты уверен, что пазузу не тронут людей?

— Уверен.

— Иди, выпускай, я решился.

— Может быть завтра, энси?

— Нет, пусть демоны разлетаются ночью, а людей я сейчас подальше отведу.

Проквуст повернулся к лестнице.

— Рукагин, иди с Горой!, — скомандовал Уранан.

Они вновь спускались по лестнице, только теперь дневной свет не провожал их, темно было и сверху, и снизу, оттого круг света от факела Рукагина казался маленьким и одиноким. Они спустились вниз, Проквуст остановился.

— Рукагин, дальше мы не пойдём, гаси факел.

Рукагин послушно накрыл факел стаканчиком. Навалившаяся было, темнота треснула голубыми сполохами между ладонями Георга. Свет плыл в стороны, достиг стен, отразился от них, загустел, послышалось низкое гудение. Между ладонями Проквуста был уже не свет, а маленькое солнце, горячее, переполненное едва сдерживаемой энергией. Георг подвинул ладони к груди, а потом резко выбросил их вперёд, светящийся шар сорвался с рук и устремился по тоннелю, стремительно набирая скорость. Он ударился в стену, на мгновение растёкся по ней, а затем ослепительно вспыхнул, разметав стену и запоздало оповестив о себе грохотом и шумом. Проквуст подтолкнул изумлённо застывшего жреца к лестнице.

— Рукагин, срочно уходим!

Они побежали по лестнице, подгоняемые нарастающим шорохом множества крыльев. Едва они выскочили наверх и отбежали в сторону, следом в небо понеслись огромные чёрные силуэты пазузу. Они жутковатой вереницей рвались из-под плит в ночное небо, растворяясь в его просторах. Поодаль за этой феерией наблюдали шумеры во главе с энси. Как-то внезапно представление закончилось, всё стихло.

Неожиданно возле Проквуста и Рукагина приземлился пазузу, он появился с неба, а не из подземелья. Пазузу выпрямился, посмотрел на притихшие шеренги людей, с тихим шорохом стянул иссиня-черные крылья за спину, и повернулся к Георгу.

— Пазузу, я выполнил договор?

— Выполнил, но почему ты не сказал, что являешься инспектором СЦ?

— А как бы я это доказал?

— Верно, — пазузу нетерпеливо шевельнул крыльями. — Я должен лететь на великую охоту.

— Лети.

Пазузу подпрыгнул и, расправив крылья, исчез в вышине ночного неба.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.