Дорогами судьбы

Глава двадцать первая

— Это был кошмар! — всхлипывала Молли, крепко обнимая отца. У лагерного костра Смитерсов собрались друзья Лавинии и Джека. — Шарлотта заставила меня дать десять или пятнадцать обещаний, одно безумнее и ужаснее другого.

— Ты хочешь сказать, что она бы не бросила тебе веревки, если бы ты ответила отказом? — спросила молоденькая девушка по имени Джульетта.

— Разве я могла рисковать, чтобы проверить? — воскликнула Молли. — Разве не так, папа? Я не могла сказать «нет» этой сумасшедшей!

— Конечно, нет, моя лапушка. Ты все сделала правильно. Шарлотта ушла прочь, она не могла больше это слушать. Ее представляли здесь воплощением зла, и, если она все правильно поняла, о единственном своем обещании Молли не обмолвилась и словом.

Она подошла к Люку, который вынимал из фургона пожитки Блиссов.

— Я могла бы это сделать сама, — сказала она.

— Я знаю, что ты могла бы, — ответил он, — но я тебя об этом не просил, не так ли?

У Шарлотты было такое чувство, будто он ее ударил.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она тихо.

С недавних пор Люк избегал смотреть на нее.

— Тебе нужна моя помощь? — спросил он безразличным тоном. — Ты мне скажешь, чего ты хочешь, или предполагается, что я должен догадаться сам?

Шарлотта вздохнула. Что ж, так оно должно быть! Она понимала, что не должна была винить в этом Люка. Он попросил ее выйти за него замуж, а она дала ему понять, что никогда не сможет ответить «да».

— Ты видел маленькое театральное представление Молли? — спросила она.

— Я предпочитаю проводить свое время с пользой, — ответил Люк.

— Молли рассказывает всем, какая я подлая вымогательница, но молчит о том, что обещала подарить Бидди Ли свободу.

Люк поставил на землю резной деревянный сундук с бельем Альмы и Зика, выпрямился и посмотрел Шарлотте в глаза.

— Скажи мне кое-что, Шарлотта, — сказал он. — Ты бы оставила Молли в беде, если бы она сказала, что не освободит Бидди Ли?

Шарлотта пожала плечами, размышляя над вопросом, который она уже много раз задавала себе за последние несколько часов.

— Я не знаю, честное слово, — ответила она. — Все произошло так быстро, и я не успела даже понять, что делаю и что говорю. Что до моей выходки… По-моему, для людей, которые зверски убили человека, даже освобождение рабыни не может быть искуплением их греха. — Она покачала головой. — Но я боюсь, что, если я снова заговорю с ними об этом, Бидди Ли придется плохо.

— Кто-то должен в это вмешаться, — тихо сказал Люк. Не говоря больше ни слова, он прошел мимо нее. Шарлотта сделала глубокий вдох и закрыла глаза, запрещая себе любить его. Другой мужчина никогда бы не пошел на поводу у женщины, которая так легко его отвергла. Он бы просто сказал: «Ты так дорожишь своей независимостью, вот и решай свои проблемы сама».

Любой другой мужчина, но только не Люк. Она смотрела, как он быстро и решительно идет к семье Смитерсов, и… думала о том, как сильно она его любит. И с каждым его шагом она любила его все больше.

Когда Люк подходил к Смитерсам, он увидел, что отец семейства, Джок, встретил его сначала улыбкой, а потом и смехом. Люк был не прочь разбить его физиономию в кровь. Неужели этот негодяй надеялся, что зверское убийство Бена Люциуса не повлечет за собой никаких последствий, и они, как всегда, останутся безнаказанными?

Джок Смитерс разговаривал со своим приятелем, который Люку не нравился. Хэнк Кэллоуэй был торговцем и понятия не имел, как нужно обращаться с быками в дороге.

— Смитерс! — позвал Люк.

Джок Смитерс сощурил глаза, внимательно глядя на Люка, но ничего не ответил.

Люк почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом, как у старого охотничьего пса.

— Мы можем поговорить здесь или наедине. Выбирай! Смитерс глянул на Хэнка Кэллоуэя, затем снова на Люка.

— Я скоро вернусь, — сказал он. Он пошел вслед за Люком к реке, но, сделав несколько шагов, остановился. — Хэнк, если через десять минут меня не будет, — произнес он, — отправляйся меня поискать.

— У тебя есть причины сомневаться, что ты вернешься? — спросил Люк с улыбкой.

Смитерс ничего не сказал в ответ, и остаток пути они шли молча. Люк знал, что в мелкой душонке Смитерса растет чувство страха, и наслаждался этим. Земля у них под ногами, испещренная отпечатками тысяч копыт, свидетельствовала о том, как нелегко пришлось их предшественникам-переселенцам на переправе через реку. Люк думал о том, что несправедливо, чтобы человек с такими низкими моральными устоями, как Смитерс, оказался одним из пионеров, пришедших осваивать новые западные земли.

— Я удивляюсь, что ты не заставил Бидди Ли плыть через Платт вместе с быками, — сказал он, останавливаясь на берегу реки.

— Вы мало смыслите в вопросах рабства, мистер Эшкрофт.

— Что ж, я думаю, что есть одна вещь, относительно которой мы с тобой сможем прийти к согласию, — сказал Люк. — Ты думаешь, что имеешь право распоряжаться жизнью этой девушки, а я считаю это неправильным. У нее есть собственные родители, как и у твоих детей.

— Они тоже рабы, — отрезал Смитерс. — Так устроен мир.

— Твой мир, но не мой, — сказал Люк, — Твоя дочь дала обещание, и я думаю, ты уже знаешь об этом.

— Этой маленькой… — тут Смитерс запнулся. — Каким нужно быть человеком, чтобы предлагать тонущей девушке сделку, ценой которой могла стать ее жизнь?

— А много ли найдется желающих повторить то, что вы сделали с Беном Люциусом? — отрезал Люк. — Наступило время отпустить Бидди Ли на свободу, Смитерс.

В глазах Смитерса вспыхнула ярость.

— Черта с два! — проревел он.

Люк сгреб его за грудки, швырнул на землю и взгромоздился на него сверху, придавив его весом своего тела.

— Теперь слушай меня, мерзавец! — выдохнул он. — Ты продашь мне Бидди Ли. Моей платой за нее — и скажи спасибо, что я готов дать это тебе, — будет то, что я оставлю тебе жизнь.

— Ты ненормальный, — прохрипел Смитерс, ловя воздух ртом.

— Еще одна отговорка? Так мы договорились или нет? И не думаю, что ты сможешь вернуться и сделать вид, будто ничего не случилось, как это сделала твоя дочь, Смитерс, потому что ты рассчитаешься со мной перед своей семьей и друзьями. Понятно?

— Зачем тебе все это? Эта девушка — рабыня. Она — ничто. Или, может, ты сам хочешь попробовать этой коричневой сладости?

Люк ударил точно в челюсть, и его кулак врезался в мерзкую массу мяса и костей. Смитерс мучительно застонал, лицо его перекосилось от боли.

— Мы договорились?

Смитерс пытался потрогать свою опухшую челюсть, но Люк перехватил его руку.

— Ладно, — наконец произнес он. — Мы договорились.

— Не воображай, что я стану повторять еще раз, — продолжал Люк, слезая со Смитерса, — ты оставишь в покое Бидди Ли, и ты оставишь в покое Шарлотту. Это касается также и всей твоей семьи. Понятно?

Смитерс ничего не ответил. Люк с угрожающим видом снова шагнул вперед.

— Хорошо, хорошо, — уступил Смитерс, поднимая вверх, руки в знак полного повиновения.

Шарлотта видела, как Люк и Джок Смитерс возвращаются от реки. Перед фургонами Смитерсов продолжала расти толпа из родственников и друзей.

— Пойди приведи Бидди Ли, — прорычал Смитерс, глядя на своего сына.

Скит Смитерс в недоумении продолжал стоять.

— Чего ты ждешь? — рявкнул Джок. Казалось, вены на его шее были готовы лопнуть. — Ты слышал меня? Приведи ее!

— Но, папа…

— Никаких «но»! Мистер Эшкрофт купил ее и хочет ее получить. Сейчас же!

— Купил ее! — закричал Скит. — Ты же говорил, что когда мы достигнем Орегона, она будет моя и ничья больше…

— Отныне каждый, кто обидит эту девушку, будет иметь дело со мной, — сказал Люк. — Тебя это тоже касается, Скит.

Челюсть Скита отвисла и осталась висеть. Что до Шарлотты, то она упивалась этим моментом, сожалея, что поблизости днем с огнем не найти фотографа, который мог бы запечатлеть это выражение ошеломляющей тупости на лице жестокого, невежественного урода, каким был младший Смитерс.

Затем он прыжками, как раненное животное, ринулся к фургону.

— Постой! — позвал его Люк. Он догнал его в несколько длинных, быстрых шагов. — Бидди теперь принадлежит мне, поэтому я сам ее приведу.

Было странно слышать, как Люк говорит такие слова, и трудно представить, что теперь он являлся законным владельцем Бидди Ли. Но Шарлотта хорошо успела узнать характер Люка: он, как и она сама, считал, что рабство — постыдное явление для молодой развивающейся нации.

А еще через мгновение к ней уже шла Бидди Ли, глаза которой вопросительно смотрели на подругу и ни на кого больше. Шарлотте хотелось побежать навстречу девушке, обнять ее и танцевать вокруг нее, как она, бывало, танцевала вокруг своей сестры, когда они были детьми. Но по выражению лица Бидди Ли было невозможно прочесть ее мысли.

— Мистер Эшкрофт сказал, что мы с тобой будем делить палатку, — тихо сказала она.

Шарлотта не могла больше сдерживать себя. Она схватила Бидди Ли за руки.

— Ты свободна, Бидди Ли.

Бидди Ли покачала головой.

— Это не может быть так просто.

— Не знаю, о чем думаешь ты, но я думаю, что женщины Смитерсов теперь сами будут выполнять «работу рабов», Бидди Ли. Они будут стирать, готовить, скрести посуду и обжигать свои руки, обдирать в кровь пальцы. Почему ты на меня так смотришь?

Бидди Ли выглядела удивленной и озадаченной.

— Это правда, — сказала Шарлотта.

После длинной паузы Бидди Ли вдруг заговорила, и тень улыбки изогнула ее губы.

— Они будут копать ямы, чтобы разводить свои костры, — мягко сказала она. — И запрягать упряжки, и стирать, и чистить посуду, — продолжала она, и глаза ее засверкали.

— Все это не так уж и плохо, правда? — тихо спросила Шарлотта. — Ты ведь знаешь, что бывают вещи и похуже, разве не так? Я, например, это точно знаю.

Бидди Ли нахмурила брови, и во взгляде ее отразилось сомнение.

— Они не могли отпустить меня на свободу вот так… Ты же знаешь Скита, — тихо сказала она, и веселье исчезло с ее лица.

Шарлотта перевела взгляд с Бидди Ли на Скита Смитерса. На покрытом пылью лице яростно сверкали его бесцветные глазки, губы сжались в тонкую черточку. Что ж, значит, им с Бидди Ли нельзя ни на минуту забывать об осторожности, если они хотят добраться до заветных земель живыми и невредимыми, решила она.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал для Бидди Ли, — сказала Шарлотта, становясь на колени рядом с Люком. Тот устроился у горящего в ночной тьме костра, чтобы починить порванные поводья. — Бидди говорит, что не может поверить в то, что ее мечта сбылась. «Теперь, когда меня никто не заставляет, мыть посуду и наполовину не так противно», — говорит она, — продолжала Шарлотта, стараясь подражать голосу Бидди Ли. Она чувствовала себя не в своей тарелке: еще бы, она редко говорила так много, так быстро и сбивчиво, но остановиться уже не могла. — Поэтому я просто хотела сказать…

— Спасибо, — отрезал он и, наконец, взглянул на нее. Потом коротко кивнул головой. — Бидди Ли меня уже достаточно благодарила, Шарлотта, и, в любом случае, своей свободой она обязана именно тебе.

— Люк, — сказала Шарлотта, чувствуя, как ее сердце охватывают паника и смущение, — за целый день у нас не было возможности поговорить… — Голос ее замер.

Люк сжал челюсти, и она поняла, что сказала что-то не то. Но что же ей нужно было сказать?

Он встал, поднял голову и откинул волосы назад.

— С этого дня все будет по-другому, — сказал он. — Я думаю, мне не нужно говорить тебе, что больше мы не будем проводить много времени вместе. — Он покачал головой, заглядывая в ее глаза. — Вы с Бидди Ли можете пользоваться моими вещами, жить в палатке, есть мою пищу. Не стесняйтесь, я предлагаю вам это от всего сердца. Но встречаться наедине мы с тобой не будем, Шарлотта, так что не ищи предлога, это бесполезно.

И он ушел. Шарлотта следила за ним глазами, пока его силуэт не растворился в темноте, ожидая, что он вернется и скажет, что он неправильно ее понял, что это какая-то ошибка, что он совсем не это имел в виду… Но он не возвращался.

— Ты выглядишь так, словно потеряла душу, подружка. Что случилось? — спросила Бидди Ли, выходя из палатки.

Шарлотта начала складывать посуду, потертые оловянные тарелки и ложки весело зазвенели.

— Люк больше не хочет иметь со мной дела.

Бидди Ли рассмеялась ей в лицо.

— Разве этот мужчина не просил тебя выйти за него замуж? — спросила она. — Разве не ты ответила ему отказом?

— Он предложил мне стать его женой только потому, что думает, будто я от него беременна, — тихо сказала Шарлотта. — Я же тебе говорила об этом, Бидди.

— А моя мама говорила мне, что я самая красивая девушка в штате Миссури, но это же не стало правдой только оттого, что она так думала? Она так считала, но это не было правдой. Так и с вами. Люк Эшкрофт влюблен в тебя, Шарлотта.

Шарлотта покачала головой. Она вдруг резко ощутила свое одиночество. Как ей не хватает сестры и мамы! Печальные мысли отдались болью в сердце.

— Тебе просто хочется, чтобы так было, Бидди.

— А что, если Люк прав, и ты действительно носишь его ребенка?

— Когда мы доберемся до Орегонских земель, я предъявлю свои права на участок, рожу ребенка. Не забывай, что я вдова, а не незамужняя женщина. Никто ничего не узнает.

Бидди Ли сощурила глаза.

— И разлучишь малыша с его отцом?

— Дело уже сделано, — уныло сказала Шарлотта. — А теперь скажи мне, Бидди Ли, что ты сейчас чувствуешь? Думаешь ли ты о своей свободе каждую минуту, или ты уже привыкла к ней?

Бидди Ли засмеялась.

— Лучше ты скажи мне, Шарлотта, ты всегда говоришь глупости, когда стараешься сменить тему разговора?

Шарлотта улыбнулась.

— Всегда, — мягко сказала она, вспоминая, как ее мама поддразнивала ее, говоря те же самые слова.

Но она не могла больше говорить о Люке — по крайней мере, если Бидди Ли настойчиво отказывается видеть правду. Шарлотта знала, в чем заключается эта правда. Она обещала себе никогда не влюбляться, но влюбилась. И очень серьезно. А Люк — Люк всегда будет вести себя как благородный герой, для которого честь — превыше всего. Но даже Люк, лучший мужчина на свете, дал ей понять, что готов взять ее в жены не потому, что любит и хочет разделить с ней жизнь, а только потому, что ее угораздило от него забеременеть.

Значит, ей суждено любить без взаимности. Она сама выбрала свою судьбу, сама совершила ошибку, влюбившись, тогда как полжизни клялась этого не делать. Теперь она должна заплатить свою цену за это чувство, и ценой этой станет разлука.

Бедный маленький Джейкоб! Ради него она выносила удары судьбы, открыла ему свое сердце и потеряла его! Потеряла свою сестру и нарушила самое главное обещание, которое дала себе в жизни!