Глава 6

— Он совсем не то, что я ожидал, — сказал Поль, передавая Джессике двойную порцию быстрорастворимого кофе, чтобы она смешала его с молоком.

Все остальные сидели за десертом Илейн на заднем патио[5], а они пошли на кухню второй раз готовить кофе.

— Кто? — спросила она, прекрасно понимая, кого он имел в виду.

Джессика не могла поверить, что Купер позволил ее брату пригласить себя на обед с вопросами. Она точно знала, что у него было достаточно высокомерия, чтобы отказаться и не входить в дом. При этом он бы не чувствовал никаких угрызений совести. К ее удивлению, Купер оказался таким очаровательным, что она и представить себе не могла.

Все, что хотелось Джессике, — это слегка перекусить, побыть с детьми и лечь спать.

Но Тони отменил все ограничения. Вместе с Кристиной и Эриком, любящими и возбужденными, она вдыхала свежий вечерний воздух. Вероятно, ей не удастся уснуть раньше четырех часов утра.

— Парень работает над вторым куском сырного пирога, — ответил брат, искоса поглядывая на нее. — Парень, который посылает тебя за океан, встретившись всего лишь один раз. Человек, заставивший пропустить тебя выступление Кристины. Она играла на пианино. Тот, кто не произвел на меня такого уж сильного впечатления.

— А… Ты имеешь в виду того, кто разозлил меня через пять минут знакомства, а теперь практически умоляет остаться? — Она усмехнулась.

Поль тоже усмехнулся ей в спину.

— Этого.

— В действительности он не так уж плох.

— Я знаю, — сказал Поль. — Вот почему он не то, что я ожидал. Он был довольно своенравен с тобой. Я представлял его настоящим ничтожеством.

— Ему туго пришлось.

Зевая, Джессика разлила оставшееся молоко в чашки с растворимым кофе. Она надеялась, что второй раунд, наконец, закончится. Из-за парня, сидящего за вторым куском сырного пирога, ей тоже пришлось тяжело.

У Джессики не было ни минутки, чтобы поговорить с братом о том, что она узнала в Лондоне о финансовом положении ее босса и истории его семьи. А теперь решила, что новости могут подождать до утра. Она не может позволить, чтобы Купер вновь случайно услышал, как она рассказывает об убийстве его брата. Джессика до сих пор с содроганием вспоминала ту ситуацию.

— Хороший парень или не очень, — сказал Поль, — тебе не нужно заботиться о раненом голубе.

— Он — не голубь, он — дракон, — сказала она совершенно невозмутимо.

Брат скептически посмотрел на нее, и она пояснила:

— Верь мне, Поль. Купер Дэниэлс сам может о себе позаботиться.

«И обо мне», — добавила Джессика про себя. Джордж был прав, когда советовал ей уходить, пока все не так плохо. Но он ошибался в оценках Купера. Дэниэлс может о ней позаботиться. Для этого у него были возможности!

— Может быть, — все еще сомневаясь, сказал Поль. — Но он, наверное, тратит много времени, разглядывая тебя, словно хочет, чтобы ты о нем позаботилась. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Это ужасная ошибка, — возразила она, отворачиваясь в сторону, чтобы поставить чашки на поднос и скрыть внезапное смущение. — Он был только груб и требователен. Вряд ли это может произвести впечатление на женщину.

Поль пожал плечами.

— Я знаю, что парень влип, моя маленькая сестричка, когда вижу, как твой босс весь обед не может отвести от тебя глаз.

— Ты уж очень заботишься обо мне.

— Я — реалист.

— Тебе еще до тридцати, ой сколько! А мне уже перевалило. Поэтому я — не маленькая сестричка, — напомнила Джессика о своем превосходстве в четыре года.

Поль только усмехнулся с высоты своего превосходства в семь дюймов и спросил:

— Правда?

Куперу пора было уезжать. Он должен был сделать это еще час назад, но не мог заставить себя покинуть Лангстонов, Сигнорелли и Илейн Феачайлд. С наступлением темноты Поль зажег лампы на деревьях и вдоль тропинки, ведущей через двор. Это создало какой-то экзотический эффект, напоминая Куперу прекраснейшие места на Юго-Востоке Азии. Там даже воздух порождает волшебство и обостряет чувства.

Его взгляд снова остановился на Джессике. Нет, она не была той, которую он ждал.

И это несоответствие погубит его. Она успела переодеться к ужину, поменяв свой деловой костюм на длинную блузу и джинсы с бело-голубыми разводами. Ее волосы снова были зачесаны кверху, а эта прическа начинала ему нравиться больше других. Она открывала ее исключительную шею, место, к которому Куперу больше всего хотелось прикоснуться губами и попробовать языком. Он почувствовал, как твердеет в паху, и тотчас отвернулся, изменив позу. Она станет его погибелью. За четыре дня работы на него мисс Лангстон не совершила ни одного неверного поступка, за исключением того, что расхолодила его, заставив волноваться о себе и желать себя.

Купер переключил свое внимание на стакан с вином, собираясь выпить его содержимое.

— Еще вина, мистер Дэниэлс? — спросил Тони.

Купер посмотрел на молодого человека и покачал головой.

— Нет, спасибо.

Брат Джессики был милым мальчиком, совсем не похожим на Джексона, если не считать улыбки, энергии и пристрастия к нежному полу. Илейн Феачайлд поглощала все его внимание. Солидный торс и темные волосы были такие же, как и у Джексона, но без улыбки сходства почти не было. Слава Богу!

После того, как подали десерт, Поль выключил яркие огни на патио, и Купер ощутил себя в дождливом лесу, ночью под небом, полным звезд. Буйные заросли тянулись по обе стороны дома, захватывая и задний, и передний двор. Аромат был чудесный. Пахло землей и какими-то цветами.

Его собственный дом пах морем и… пустотой. Купер знал, что существовала и другая причина, по которой он позволил себе засидеться. Он не был дома почти два месяца и все еще не был готов встретить пустоту. У Купера были друзья, но все они скорбели по поводу смерти Джексона, и его вина перед братом не позволяла ему роскошь встречи с ними.

С посторонними было безопаснее, и еще ему хотелось побыть с Джессикой.

Когда Тони пошел провожать Илейн до машины, Поль дал понять Куперу, что пора уезжать.

— Я думаю, мы можем, наконец, назвать это вечером, — сказал молодой человек, поднимаясь. — Было приятно познакомиться, мистер Дэниэлс. Кристина, Эрик, все. Пора спать. Пошли.

Дети встали вместе с дядей, поднялась и Джессика.

— Я вас сейчас провожу, — сказала она Куперу, потом повернулась к детям и крепко обняла их. — Я вернусь через минуту, милые. Мы вместе почитаем сказку.

Вместо того, чтобы провести его через дом, она пошла по дорожке сада. Купер мог бы сказать, что в провожании не было необходимости, он и сам бы дошел. Она устала, он и так отнял у нее очень много времени. Но Купер не был готов отпустить Джессику. Его быстрое исчезновение было сорвано набегом ее семьи, и он позволил себе нарушить непреложные правила.

— Утром я уеду в Гонолулу и останусь там на уик-энд, — сказал Купер, пропуская вперед Джессику. — Я был бы очень признателен, если бы вы зашли в офис завтра в обед. Я жду некоторую информацию о Фанг Баольян, которая должна прийти по факсу. Мне не хотелось бы, чтобы она лежала на видном месте. Вы можете спрятать ее, записать или застенографировать. Я просто хочу быть уверенным, что она не потеряна или не украдена.

— Хорошо. Я проверю дважды: в субботу и в воскресенье, — сказала она.

Это была преданность, за которую он платил, и Купер бы удивился, если бы мисс Лангстон отказалась выполнить просьбу. Однако он все равно был благодарен.

— Спасибо. Я вернусь в воскресенье ночью. Свой адрес оставлю на вашем столе на случай, если нам нужно будет связаться.

Они прошли еще немного, прежде чем Джессика задала вопрос, которого он ждал.

— Нужно ли мне беспокоиться о Чоу Шенге?

— Нет, — ответил Купер без колебаний.

— Вы очень самоуверенны, — с сомнением сказала она.

— Да.

Чоу Шенг слишком ценил свою жизнь, чтобы нарушать границу, проведенную Купером. А она «проходила» в миле от Джессики Лангстон. Джессика смотрела на Купера, ожидая большего объяснения, но он молчал, так как не видел особых причин для повторения ей того, что было сказано Чоу. Жажда мести сжигала Купера, и старик знает об этом. Только дурак может перебежать дорогу, когда он в таком состоянии. Дурак или человек, безразлично относящийся к смерти.

— Я и не знала, что вы говорите по-китайски, — сказала Джессика, с приятной для него легкостью отказываясь от ответа.

— Я несколько лет жил в Гонконге с матерью, где-то с семи до десяти. Мы с Джексоном вернулись, когда она умерла. Ее семья до сих пор занимается торговлей и судоходством: «Бернеш и К».

— Однажды я была в Гонконге с деловым визитом, — Джессика подняла руку, чтобы убрать нависшую ветку. — Город просто изумляет. Когда вы были ребенком, он, видимо, был для вас очень впечатляющим.

— Ну, не таким уж впечатляющим, особенно, когда старик вернулся, чтобы забрать нас в Штаты, — сказал Купер с грустным смехом. — Моя мама увлеклась другим мужчиной, китайцем. И хотя в семье ее очень любили и ненавидели моего отца, они не могли позволить взрослой дочери нарушить расовые барьеры. Они позвали старика и попросили вернуть сбежавшую жену, — он поймал удивленный взгляд Джессики и понял, что испугал ее рассказами о своих родственниках.

— Как… о, ужасно для вас, — сказала она. — Я знаю, неверность очень тяжела для семьи и для детей.

Джессика путалась в словах, и он догадался, почему.

— Я полагаю, что такие поступки были тяжелы и для таких милых детей, как ваши. Но в то время у моей матери был только я, и милым меня назвать было довольно трудно. Одно время мне даже нравился этот мужчина.

— Я не говорила о своих детях, — возразила Джессика дрожащим голосом, что не позволяло поверить ей.

— Здесь нечего стыдиться или смущаться, если вы, конечно, не тот, кто загулял, — Купер и не ожидал, что она ответит на его скрытый вопрос. Ему и не нужен был ответ. Он достаточно разузнал о Яне Лангстоне, чтобы понять, что заставило Джессику развестись.

Купер продолжил свой рассказ, частично, чтобы извиниться за то, что смутил ее, а также по причинам, которые до конца не понимал сам.

Он хотел, чтобы Джессика знала, что же тогда случилось.

— Страсти уже поутихли, когда хороший старый папа приехал и увез ее из Гонконга. Никто не думал, что она заслужила те оскорбления, которым он ее подверг. Но раз он забрал ее в Сан-Франциско, то некому было его остановить. Мама умерла незадолго до моего шестнадцатилетия. Отец не убивал ее физически, но превратил жизнь в сплошной ад. Мне всегда казалось, что она вот-вот покончит с собой, не сможет больше терпеть. Долгое время я был зол на нее за то, что она бросила нас с Джексоном таким образом. Я был так зол, что увез Джексона в Гонконг. Ее сестра взяла нас к себе.

— Мне очень жаль, Купер. Жаль, что вам пришлось столько пережить.

Голос женщины был полон сочувствия, как если бы она действительно понимала его детскую боль и хотела помочь избавиться от нее.

Она опоздала на много лет. Внезапно он испытал дикое желание обнять и поцеловать ее, овладеть ею.

— Тех, кто совершал набеги на «Чертову линию», интересовали только деньги. Это были Бернеты или любовник-китаец моей мамы, — продолжил Купер, надеясь, что несколько жестких, холодных фактов помогут ему избавиться от странного чувства симпатии к ней.

Он признался себе, что страстно хочет ее. Желание дать и получить успокоение породило чувство, которого он не испытывал долгое время.

Купер посмотрел на Джессику, залитую лунным светом, и сжал пальцы в кулак, чтобы не коснуться ее. Мягко, нежно, ласково. Вокруг нее все было таким зовущим, нежным. Ему страстно хотелось обнять женщину, почувствовать ее тело в своих руках. Ее изгибы были нежными, как и кожа, и голос, и рот, и сердце.

— Вы заставляете меня много говорить, — сказал Купер, продвигаясь вперед через заросли, уводя Джессику все дальше от дома. Запах кедра смешивался с ароматом созревающего винограда, переходя в богатое благоухание, добавляя интимности, так необходимой им обоим.

— Гавайи — это бизнес или… м-м… удовольствие? — спросила она, пытаясь изменить тему. И тут же пожалела, что задала этот вопрос, который был, скорее, личным, чем профессиональным. Но ему это понравилось. Купер оценил любую помощь с ее стороны, даже совсем незаметную.

— Бизнес. Я хочу заехать к Пабло Лопесу.

— Вы знаете, где он?

— Это все знают, — ответил он, убирая в сторону висящую над головой ветку.

Джессика остановилась по другую сторону куста. Ее лицо выражало смущение.

— Тогда зачем мы ездили в Лондон? Если все знают, где он, почему не поймают сами, вместо того, чтобы тратить мое время и платить вам за минимум удачливости.

Купер посмотрел на нее сверху вниз, озадаченный ее наивностью. Он был охотником за пиратами. Она лишь встретилась с Джорджем Купером и побывала в «Чертовом вепре». Что она воображает? Что понимает в подобных делах больше, чем он?

— Они не хотят понести убытки, — попытался объяснить Купер как можно проще и жестом предложил продолжить путь.

Джессика колебалась, но все же пошла за ним. Скоро они остановились в конце тропинки.

— А вы хотите причинить ущерб? — с беспокойством спросила она.

— Мне не за это платят, — сказал он. — Но ведь всегда есть возможность. Я бы хотел приступить к работе в понедельник рано утром. Если вы сможете быть в офисе к…

— И поэтому что-то случилось с вашей ногой, — прервала она, демонстрируя все ту же настойчивость, которую он раньше считал добродетелью. — Вас ранили, когда вы пытались кого-то поймать?

— Нет, я был с Джексоном.

Купер сказал это помимо своей воли, сам не понимая, почему. Все кругом избегали этой темы с тех пор, как умер Джексон. Черт бы побрал эту ассистентку с ее распределением, черт бы побрал эту женщину за то, что он так хочет ее.

Джессика почувствовала в нем резкое изменение настроения. Казалось, он был близок к срыву. Купер был неуправляем, непредсказуем, опасен. Это было бы ясно даже дураку.

Сквозь деревья пробивался лунный свет, серебря его волосы и освещая строгие черты лица. В глазах Купера застыло бесконечное страдание.

Он повернулся к женщине, и их взгляды встретились.

— Вы, действительно, вынуждаете меня много говорить, — сказал Купер и провел большим пальцем по ее подбородку.

«Не стоит волноваться, — подумала Джессика. — Этот человек похож на дьявола». Но не могла успокоиться.

— Извините, — ее слова были еле слышны.

Он придвинулся ближе, закрывая собой свет.

— Я не хочу вашей жалости. Мне нужен ваш поцелуй.

Его руки обняли ее за голову, а губы приникли к губам. Джессика знала, что Купер собирается поцеловать ее, но ничего не сделала, чтобы остановить его. Хуже того: она ответила молчаливым согласием. Между тем он просунул свой язык в ее рот, глубоко и уверенно, и Джессика почувствовала, как ослабли ее колени. Купер обнял женщину, прижимая все ближе и интимнее к своему телу.

В ее сердце не происходило никакой борьбы, никакие мысли об отступлении не возникали в голове. Будь у нее время, она бы смогла оценить неудобство окружающей обстановки. Но времени не было. Купер пах вином и нес удовольствие, насыщая ее немыслимым блаженством. Все мысли исчезли, осталось только пламя уже забытого желания в сердце.

Его рот захватил губы Джессики, и она прильнула к нему, чувствуя только силу и нежность его усилий. Купер провел рукой по ее спине, ощупывая все тело. Джессика, чувствуя его возбуждение, прижималась к нему все сильнее и сильнее. Сладость ее аромата охватила его, как пламя. Оно касалось груди, рук, паха…, где ее бедра так нежно, ласково прижимались к нему. Мягкая… Он знал, что она будет именно такой: мягкой и податливой. Купер чувствовал покорность ее тела и страстно желал эту женщину.

Из его груди вырвался сладкий стон. Он не думал, что поцелуй окажется таким возбуждающим и воспламенит ее для любовного акта. Купер ласкал языком язык женщины, так что не оставалось никаких сомнений в том, что он собирается сделать со всем ее телом. Но Купер не собирался заходить так далеко и так быстро.

Джессика прижалась к нему с первым прикосновением губ. Она отозвалась, открылась и полностью овладела им, заставив забыть о невинной попытке. Минуту назад все, чего он хотел, был невинный поцелуй. А сейчас Купер желал раствориться в ее нежности и ласке, обрести в них покой.

«Он солгал, — подумала Джессика сквозь туман в голове. — Это не просто поцелуй». Это было разрушением всех ее ожиданий. Когда он целовал, то имел в виду секс, а не «привет» или «пока», или «рад тебя видеть». Его поцелуй говорил: «Я хочу лечь с тобой в постель. Сейчас же».

Он страстно желал ее, и Джессика позволила себе насладиться этой мыслью. А потом пришлось вернуться к реальности, а, может быть, она просто сказала себе это. На самом деле Джессика ничего не слышала, кроме тяжелого дыхания мужчины и соблазняющих звуков трения их одежды и тел. Она лишилась этих интимных мелочей задолго до развода, и теперь самый неподходящий мужчина возвращал их, заставляя трепетать все ее существо.

— Я, мать… — начала она, как молитву, хватаясь за нее, как за соломинку.

«Не позволять!» Как будто поняв ее намерение, Купер снова впился в губы Джессики страстным поцелуем. Ее мысли о материнстве исчезли под натиском чувственной атаки. Купер поддразнивал женщину языком и телом, прикасаясь к самым чувственным местам.

Джессика застонала и попыталась найти хоть что-то, что подавило бы желание. Она знала, что не должна испытывать все великолепные чувства с Купером Дэниэлсом, прекрасным драконом с зелеными глазами и… крепким телом.

Собственный муж не хотел обладать ею, а она была матерью его детей. Для такого мужчины, как Купер Дэниэлс, мисс Лангстон была очень подходящим случаем. Он знал, что она очень давно развелась с мужем и теперь живет у братьев, и решил быстро развлечься с бедной матерью-одиночкой, зная, что для этого не нужно прилагать много усилий. А потом ему уже не захочется и обнимать ее.

Несколько отрезвленная своими заключениями, Джессика отстранилась, прервав поцелуй. Купер не торопился вновь завладеть ею, но и не отпустил ее руку, когда она попыталась вырваться.

— Что случилось? — спросил он голосом, пересохшим от разочарования и желания.

— Отпустите руку, — проговорила она, слабо сопротивляясь и задыхаясь от волнения.

— Нет, если я это сделаю, вы убежите, а мне хочется обратного.

— Я должна сказать, что обвиняю вас в попытке сексуального возбуждения, — жестко сказала Джессика, понимая, что ее слова лишены смысла, хотя и звучат угрожающе.

— Хорошо, — бросил он. — Я могу сделать то же самое.

Она вспыхнула и была рада, что в сумраке этого не видно.

— Прекрасно. Я каюсь, что целовала вас!

Джессика была воплощением кротости.

Она винила себя, только бы покончить со всем этим и уйти, не успев заплакать.

— Это не очень хорошо, Джесси. Я знаю, ты целовала меня. Все, что я хочу знать, почему ты остановилась?

Купер назвал ее Джесси. Это делали только друзья и семья, кроме бывшего мужа, который и в радости, и в печали звал ее Джессикой. Купер не был ни тем, ни другим.

— Мне бы не хотелось говорить, — ответила она почти официальным тоном, устанавливая между ними дистанцию. Это была жалкая, не подходящая случаю попытка.

— Я был бы признателен за большую откровенность, — он еще крепче сжал ее руку. — Я готов заниматься с тобой любовью, тридцать секунд назад ты чувствовала то же самое. А теперь нет. Я хочу знать, почему. Знаю, ты не дразнишь меня и тебя трудно испугать.

Купер снова был благородным. Но ее ответы на его поцелуи, желание находиться в объятиях этого мужчины шокировали Джессику. Она боялась сама себя. Неважно, что он там думает, разрыв дался ей нелегко.

— У женщин бывает масса причин, чтобы сказать «нет». Ты слишком стар для их выяснения.

Джессика надеялась, что ответ будет принят и он отпустит ее. И тогда она убежит, как и предсказывал Купер. Она была готова умереть от стыда, а эти чертовы слезы все ждали случая, чтобы прорваться от унижения.

— Меня не интересуют причины других женщин, — он, наконец, выпустил руку, голос звучал нежно. — Меня интересуешь только ты, выбирай сама любой путь: рассказать, промолчать, сделать неподобающее предложение.

Она не смотрела на него, не могла, но и не убегала. Купер вздохнул. Это был тяжелый вздох отказа от всего.

— Джесси, — он приподнял ее подбородок. Их глаза встретились, его взгляд был упрямым и до неудобства понимающим. — Я, как и ты, удивлен тем, что случилось. Но я стою и умоляю тебя, мы можем сделать так, чтобы это вновь повторилось. В следующий раз мы будем еще ближе, запомни это. Когда мы будем целоваться, знай, что я хочу большего, я хочу всего.

Джессика решила, что вряд ли ей удастся забыть об этом.

Загрузка...