ДРАНГ НАХ ОСТЕН

Выходцы из Ада

Рассмотрим самоё имя татары.

Обыкновенно название народов происходит от места их жительства. Так, не Париж стал называться Парижем от поселившихся тут парижан, а наоборот; не Москва от москвичей, а москвичи от Москвы. вероятно, что и слово татары происходит от названия местности, в которой они жили, созвучного в русском произношении со словом Татары.

И в самом деле: в наших летописях слово Татары означает не народ, а страну, обитателей которой называют обыкновенно татарове, то есть, в современном произношении, татаровцы, жители страны Татар. В сказаниях, приводимых от имени арабских и других авторов времени Крестовых походов, говорится даже о двух Татариях, Великой и Малой, срединная часть которых называется вдобавок высокой Татарией.

Но нет на карте средневековья никакой Татарии к востоку от Руси. А на западе все, что мы можем найти — это огромный горный хребет Высокие (Великие) Татры, на границе Галиции, Моравии и Венгрии. А южнее них находятся Низкие (Малые) Татры, называемые также Литовскими Татрами или Зволенскими Альпами. Вот единственная реальная Татария на земном шаре! Интересно также, что наряду с легендой о Великой и Малой Татариях, будто бы находящихся в Азии, бытуют и легенды о Великой и Малой Венгриях, традиционно тоже размещённые в Азии. Да и Куманий в реальной Венгрии было две: Великая и Малая.

Ошибки в определении мест исторических событий в те времена, когда не существовало географических карт Восточной Европы и внутренней Азии, были неизбежны, тем более, что венгерская государственность и даже религия были переменчивы. В самой истории Венгрии говорится, что ее население было смешанным, господство переходило то к славянам, то к мадьярам, а религия и до сих пор лишь на 50 % католическая. Остальные там православные, лютеране, иудеи.

Следует помнить, что лишь незадолго до начала Крестовых походов римский Великий понтифик короновал на Венгерский престол Стефана Святого (997–1038), с которого, собственно говоря, и начинается заслуживающая доверия история этой страны. Стефан объявил общегосударственным языком своей многоязычной страны латынь, язык католического богослужения, и разделил ее на 72 самоуправляющихся графства — жупанства.

Вскоре, после разделения церквей на западную и восточную (1054), в разноплеменной Венгрии началась упорная борьба католицизма с православием, особенно разгоревшаяся при другом венгерском (тоже святом) короле Владиславе (1077–1095), когда Венгрия стала, как говорят, «славянским государством». И что же мы видим? Как раз в начале «татарского нашествия» западноевропейские сказания говорят о Крестовом походе венгерского (следовательно, и Татрского — татарского) короля Андрея II (1205–1235). Значит, он был крестоносец и одновременно «татаровец».

На 1222 год, когда произошла битва на Калке, в которой «погибли печенеги, гонимые гневом божием и пречистыя его матери», в венгерской истории описывается восстание против этого короля Андрея II. Король вынужден был издать «Золотую буллу», узаконившую в Венгрии феодализм по образцу только что укрепившейся орденской «Латинской империи» крестоносцев. Затем упоминается, что в период царствования Андрея Белого (1235–1240), в самый разгар насильственного окатоличивания западных славян папскими орденами, в Венгрию вторглись татары, принудившие короля бежать в Хорватию, а потом они были оттеснены обратно.

С нашей точки зрения, это был натиск на чисто мадьярское правительство тогдашней Венгрии тех же самых куманов из Татров, которые под именем татаровей (или Тартаров, Адских людей) сделали одновременное нападение и на живших тут русинов. Это логично, а мысль о приходе сюда с Каспийского моря коварных могучих захватчиков в кочевых кибитках с женами и детьми еще более нелепа географически и стратегически, чем даже их же приезд с Каспия на реку Сить, недалече от русского города Рыбинска.

То же самое можно сказать и о появлении татровцев в Польше при Болеславе V (1226–1279). Из Татрских гор напасть на Польшу легко, а попробуйте-ка из-за нижней Волги, да притом в действительности, а не пальцем по географической карте.

ИЗ-ЗА НАЗВАНИЯ ТАТРЫ, созвучного греческому слову ТАРТАР, АД и возникла вся дальнейшая путаница. Когда местные Татрские жители: венгры, кумане и другие, нападали на рыцарей-католиков, то жителей этих называли тартарами, адскими людьми, и записывали о их нападении в местную летопись. А когда те же католические рыцари с территории Татр сваливались на головы окружающих народов, их ТОЖЕ называли выходцами из ада, тартарами, и тоже записывали в летопись. Получился некий «черный ящик»: из него все время появлялись тартары, что было совершенно невыносимо для средневековых толкователей событий. Не могут же Адские люди появляться сами собой, откуда-то же они пришли! И был придуман извод тартаров с Востока (подробнее об этом в главе «Как придумали монголо-татар»).

Несколько слов о дальнейшей истории Венгрии. В 1308 году Карл Роберт из Анжуйской династии получил от папы Венгерскую корону, а его сын, Людовик Великий, подчинил себе Молдавию и Валахию и получил даже польскую корону. В результате до 1382 года Венгерское государство, оставаясь преимущественно католическим и славянским, простиралось от Балканского полуострова до Балтийского моря, и от Адриатического до Черного моря. Но скоро Польша, Хорватия и Далмация отделились от Великой Венгрии, и в XV веке началась борьба с турками, занявшими в 1453 году Царьград и весь Балканский полуостров. Затем образовалась Австро-Венгерская монархия, существовавшая вплоть до Первой мировой войны.

В городе Гране, важнейшем городе Венгрии, располагалась во время Крестовых походов резиденция католического примаса, представителя папы для Венгрии и славянских стран. Паломничества туда русских князей с Днепра, вследствие отсутствия проторенных дорог по суше, могли происходить легче всего по Припяти и Стыри через Львов и Татры. Из-за этого вся местность могла получить у русских название Татары по самому заметному для них, жителей равнин, признаку — ущельям Татрских гор, откуда и выражение: «провалиться в тар-тарары» по созвучию Татр с тартаром греков, а греческое влияние чувствуется в летописях. Таким образом, венгерская история не противоречит отождествлению татарского ига на Руси с игом крестоносцев.

Что до современных татар, живущих на Волге, то даже столетия спустя, при Иване Грозном, земли эти назывались не Татарией, а Казанским царством. Привыкши называть своих врагов татарами (хуже которых незваный гость), русские, при своем противостоянии с Казанским царством, перенесли на его жителей это прозвище… а вот почему сами казанцы приняли это прозвище и присвоили своему народу — задача для этнопсихологов.

Венгры-тевтонцы

Как уже сказано, только во время крестовых походов, в XI–XII веках, Венгрия примкнула к христианству, а император Священной Римской империи Оттон III вместе с папой Сильвестром II создали из нее католическое королевство. Владетельный венгерский князь Стефан женился на Гизеле, сестре баварского герцога Генриха III и получил корону с титулом «его апостолическое величество».

Далее истории Венгрии оказалась тесно связанной с деятельностью Тевтонского ордена.

В 1222 году король Андрей II Венгерский призвал к себе Тевтонский орден и предоставил ему по особому акту, утвержденному 20 декабря папой Гонорием II, земли в юго-восточной части Трансильвании с полной политической автономией. Еще раньше там поселились саксонцы-эмигранты, и вся Трансильвания с тех пор стала носить немецкое имя Leibenburgen (Семиградье). Тевтонскому ордену было поручено подчинить или хотя бы по возможности отодвинуть половцев и куманов от границы Венгрии; поэтому в акте заранее предоставлялась ордену часть территории куманов за трансильванскими горами.

Поручение Андрея II было выполнено уже в 1223 году. Поход Тевтонского ордена против куманов и половцев закончился успешно. Но в 1224 году король, обеспокоенный стратегическими замыслами гроссмейстера Тевтонского ордена Германа фон Зальца, отказался от услуг ордена. Он отобрал у фон Зальца всю область, а папа буллой от 22 августа принял ее обратно в ведение Римской церкви. Возможно, он просто хотел избавиться от прогермански настроенного ордена, чтобы поставить в своих землях свои же войска.

Фон Зальц был фигурой неординарной. В те времена (как и во многие другие) в Европе шло противостояние «ветвей власти», религиозной и светской. Руководитель крупнейшего Ордена фон Зальц как бы объединял в себе обе эти «ветви». Вот что писал о нем в своей «Хронике земли Прусской» Петр из Дусбурга:

«Он был красноречивый, приветливый, мудрый, осмотрительный, прозорливый и прославленный во всех делах своих… Так возвысился Орден благодаря ему, что неслыханно было испокон веков, чтобы какая-либо другая религия или орден так преуспели бы в этом мире благодаря одному человеку. И не удивительно. Ибо так милостив был к нему Бог, что был он любим всеми и воистину можно было сказать о нем, что был он любим Богом и людьми. Держал он в руке своей господина папу и императора, не говоря о прочих правителях и магнатах, и так расположил к себе их души, что получал все, чего бы ни попросил у них ради чести и пользы Ордена своего».

Мудрый и осмотрительный фон Зальц согласился с решением папы об оставлении его Орденом Трансильвании и о дальнейшем прохождении службы у императора.

Сопоставление перечисленных выше фактов с рассказами летописцев о событиях той поры дает возможность установить следующую историческую картину.

Куманы-половцы-кипчаки были генуэзскими колонистами, самостоятельной политической силой Крыма и всего черноморского побережья. Разгромив их, Тевтонский (он же Татрский, тартарский, татарский) орден проник в Крым, чтобы разрушить морскую базу генуэзцев Судак. Против тевтонцев был составлен союз русских и половцев.

Зная о готовящемся нападении союзников, или не зная о нем, Татрские войска ордена, получив приказ о передислокации спешно покинули Крым и через Днепр, Днестр и так далее направились обратно в Венгрию. А что было с ними дальше, можно узнать из рассказа Ибн-Эль-Асира «О возвращении Татар из земель Русских и Кипчаков к своему царю»:

«Опустошив земли Русских, татары вернулись оттуда и направились в Булгар. Когда жители Булгара узнали о приближении к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли на место засад, напали на них с тыла, так что они (татары) остались в середине; разил их меч со всех сторон, перебито было их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было 4000 человек. Отправились они (оттуда) в Саксию, возвращаясь к своему царю Чингисхану, и освободились от них земли Кипчаков. Кто из них спасся, тот вернулся в свою землю. Пресекся путь в сторону кипчаков с тех пор, как вторглись в нее татары, и не получилось от них (кипчаков) более ничего по части мехов, белок, бобров и (всего) другого, что привозилось (ими) из этой страны. Когда же татары покинули ее и вернулись в свою землю, тот путь восстановился, и товары опять стали привозиться, как было прежде».

Этот отрывок из летописи дополняет историю Венгрии. Страна Булгар — это Болгария Дунайская, а не Волжская. Загадочная страна «Саксин» осталась без всяких объяснений у комментаторов, которые искали ее далеко на востоке. Но ведь это область Саксов в Трансильвании, откуда исходил набег на куманов-половцев-кипчаков. Так эта область и помечена на картах, отображающих Европу XIII столетия, и ясно, что татары возвращались именно в эту область, а не в Азию.

Столь же просто и без всяких натяжек объясняется и странное, с иных точек зрения, прекращение набега татар на южно-русские области от их первого появления в 1223–1224 годах и до походов 1236–1240 годов. Как уже было сказано, Тевтонский орден потерял внезапно свою базу в Трансильвании и вынужден был искать новую точку опоры. Он нашел ее в Прибалтике, в уступленной в 1230 году Конрадом Мазовецким Кульмской области, где сначала действовал параллельно с орденом Меченосцев, а затем, после слияния обоих орденов (1237), предпринял Drang nach Osten, Крестовый поход на Восток. Южный же маршрут крестоносцев из Татрской области мог быть осуществлен только в конце 30-х годов, когда был утвержден папой Григорием орден Святого Креста, имевший свой плацдарм именно в этой области.

Где же была, в таком случае, так называемая «битва на Калке»? Ясно, что не на восток от Крыма, а на запад, возможно, на берегу одной из рек, идущих перпендикулярно маршруту татар при их возвращении в Венгрию. Если считать правильными указания русской летописи о союзе трех Мстиславов и преследовании татарами разбитых союзников до Днепра, то битва могла произойти в районе между Южным Бугом и Днепром, вероятно, ближе к последнему, так как черниговская дружина по географическим условиям могла присоединиться позже.

Отсутствие детальных описаний похода тевтонцев-татар против куманов и половцев в западных хрониках объясняется двумя обстоятельствами:

1. Это предприятие Тевтонского ордена закончилось фиаско, и о нем не очень охотно распространялись.

2. Позднейшие историки, творившие в эпоху, когда историю тевтонцев уже «перебросили» в Азию, описали этот поход под видом набега из-за Волги, как мы это видели у Ибн-Эль-Асира, но при этом сохранили ряд подробностей, загадочных с точки зрения азиатской гипотезы и вполне ясных, если принять венгерскую версию.

Отметим также, что в специальных работах по истории духовных орденов нигде и никогда не говорится о целенаправленной борьбе этих орденов с ордами, кроме неких неясных стычек неведомо с кем. А ведь это было неизбежным, хотя бы в защиту русских князей, которых папы, как мы увидим из их собственных булл (в главе «Ватиканские архивы о татарских временах»), считали католиками, по временам впадавшими в схизму.[63] Да и монголо-татарский поход в католическую Венгрию не мог не привести к стычке с орденами, которые здесь были, и о которых дальнейший рассказ.

Золотой Орден

Тевтонский орден был основан крестоносцами в 1128 году в Иерусалиме. Позже он стоял в Венгрии, затем перешел в Прибалтику. И практически сразу, — в соответствии с идеологией 4-го Крестового похода — против православия, за насаждение католической веры — тевтонцы ввели в практику нападения на русские города, строительство своих поселков на русских землях.

Русские были недовольны. Они стали отнимать города обратно, сжигая немецкие поселки. Вторгаясь на немецкую землю, они убивали жителей, а иных брали в плен и уводили с собой. Руководил этой национально-освободительной борьбой князь Александр Ярославович, известный ныне как «Невский». Католики, понятно, никакой освободительной борьбы в таком поведении «диких русских» не усматривали, а видели они только наглый русский терроризм. Как сообщают источники того времени, немцы поклялись победить Александра, утверждая: «пойдем и возьмем его руками».

И вот в 1242 году они пошли, и встретились с войсками князя на Чудском озере, о чем в «Летописи по списку Лаврентия» сказано так:

«В лето 6750 (1242). Великий князь Ярослав (послал) сына своего Андрея в Новгород Великий в помочь Олександрови на немцы и победил их в Плесковом на озере и в полон многих пленил и возвратился Андрей к отцу своему с честью».

О том же — по списку Московской духовной академии:

«В лето 6750 (1242). Ходил Александр Ярославич с новгородцы на немцы и бился с ними на Чудьском озере у Воронина Камени и победил Александр и гнал (немцев) по льду 7 верст, секучи (рубя) их».

Подробности изложены в «Житии» Александра Невского, составленном, разумеется, человеком, который сам там не был, но слышал все от верных людей и от самого Александра. Обратите, кстати, внимание, что в этом описании, вопреки расхожей легенде, никакие рыцари ни под какой лёд не проваливаются:

«Была же тогда суббота. Когда взошло солнце, сошлись оба войска. И была злая сеча, и раздавался такой треск от ломающихся копий и звон мечей, будто замерзшее озеро двинулось, и не было видно льда, ибо покрылся он кровью.

И слышал я это от очевидца, который мне рассказал, что видел воинство божье в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так победил их помощью божьей, и обратились враги в бегство, и гнали и секли их воины Александровы, словно неслись они по воздуху; и некуда было тем бежать. Здесь же прославил бог Александра перед всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихона. А того, кто говорил: „Поймаем Александра руками“, предал бог ему в руки. И не нашлось никого, кто мог бы воспротивиться ему в битве.

И возвратился князь Александр с победою славною. И шло многое множество пленных в войске его, везли босыми возле коней тех, кто называл себя „божии рыцари“».

В наших основных летописях упоминания о столкновении русских князей с рыцарскими орденами единичны, названия орденов не упоминаются вовсе, — как и в приведенных случаях. Разбитый Александром Тевтонский орден в это время уже принял немецкий национальный характер. Он вёл в XIII–XIV веках постоянные войны с Литвой, Польшей и Северо-западной Русью. Прекратилось это безобразие только после поражения, нанесенного ему совместной польско-литовско-русской армией под командованием польского короля Владислава II Ягелло в битве около деревень Грюнвальд и Танненберг в 1410 году, после чего Тевтонский орден влачил жалкое существование в Прирейнском крае аж до Наполеона I.

Но совсем нет в русских летописях самого интересного, с нашей точки зрения, ордена Святого Креста с красной звездой. Он, конечно, есть, но только подменен поздними толкователями «Татарской Золотой ордой». Этот орден в 1238 году стараниями чешской принцессы Анежки Пршемысловны, дочери короля Пршемысла Отакара I был утвержден папой Григорием IX как орден братьев-крестоносцев «для основания Славы святых и права Христа», то есть получил право на самостоятельную деятельность как надгосударственное вооруженное религиозное объединение. Причем важно, что Орден был в личном подчинении папы. В январе 2000 года исполняющий обязанности гроссмейстера объяснял нам, что он «и.о.» потому, что у папы не доходят руки до дел его организации, а никто другой решений принимать не может.

Эта Золотая Орда закончила свое укрепление на Балканских землях, придя с Запада, как раз в то время, когда, судя по русским летописям, вторглись в Юго-Западную Русь татары (1236–1240), осуществив так называемое «Батыево нашествие».

Историческая наука должна быть прежде всего согласована с физической и географической возможностью сообщаемых в ее первоисточниках событий. Например, карты «татарских» походов рисуют нам линию, идущую от Татров до Донца и теряющуюся тут, разделившись на две ветви. Перед нами, — говорят ученые, рисуя стрелку на западном конце этой линии, — путь татар под предводительством Бати-хана (Батыя) в 1240–1241 годах в направлении от Азии к Татрам.

Однако, руководствуясь одним только здравым смыслом, скажите, откуда мог идти этот военный поход? Из Татрских гор, из сильной и многолюдной Венгрии в безлюдные тогда степи реки Донца, чтоб окончиться тут по причине безлюдья? Или наоборот: возникнув в пустых степях из этого безлюдья и одновременно даже в двух пунктах около Донца, слиться потом в Переяславце близ Киева, и затем, взяв могущественные города Киев, Владимир Волынский и Галич, уйти на запад и пропасть в Татрах?

И здравый смысл, и география с демографией в придачу говорят нам, что такой поход, какой вычерчивают историки, мог идти только с многолюдного, богатого и культурного запада на почти безлюдный кочевой восток. На картах не вычерчен он восточнее реки Донца только потому, что для дальнейшего продолжения этой черты на восток, хотя бы до Волги, нет никакой возможности; нигде не говорится в истории этого похода о каких-либо событиях восточнее Донца.

А то обстоятельство, что Батый тут, на Донце, был летом 1240 года, а в Татрах летом 1241, разъясняется совсем легко. Лето 1240 года, считаемое по сентябрьскому началу года и будет летом 1241 года по западноевропейскому мартовскому началу года. Подмена могла быть сделана и нарочно, когда захотели заменить Татрский крестоносный духовный орден татарскою ордой.

Всё это еще более становится ясным, когда вы сопоставите поход Орды Батыя с предшествовавшими походами крестоносцев той же самой эпохи. Взгляните на западную часть той карты Европы, которая разрисована стрелами крестоносных путей, и вы сами скажете, что поход Батыя лишь продолжение того же Drang nach Osten, каким вызван и 4-й Крестовый поход. Ведь если в учебниках истории показана карта, на которой в Прибалтике отмечены «Владения Ливонского ордена крестоносцев» и «Владения Тевтонского ордена», то нет здесь Ордена Святого креста, самого влиятельного из всех. А он же был в Татрах и по всей Венгрии и по рекам Пруту и Днестру! А вот в Заволжье никаких «орд» еще не показано. Такие названия для кочующих ногайцев, а потом и монголов появились уже позднее и, можно думать, тоже не без связи с католическими миссионерами если не военных, то чисто духовных орденов: францисканцев, миноритов и подобных им.

На середине исторической карты Восточной Европы вы видите, как «орда Батыя» избродила нелепым образом всю среднюю Россию между 1236 и 1238 годами. Для мухи, ходящей по нашей карте, такая прогулка вполне возможна, но насколько она географически, климатически (три зимы!!!) и физически подходит для большого войска среди испуганного редкого населения,[64] разбегающегося во все стороны от чужеземцев-иноверцев, пришедших из неведомой Монголии через пустыни и степи?..

Другое дело, если это два отдельных крестовых похода папского Ливонского ордена. Начавшись около Русы в Новгородской области, один из них действительно мог идти на юг до Курска. А другой в Кострому, затем в Рязань и даже на Волгу. А для одного и того же похода, и притом от Каспийского моря (следов к которому тоже нет) всякая возможность такой прогулки совершенно исключается. Ещё один Южный поход явно идет из Татров, где водворился Золотой орден крестоносцев. Начавшись в Татрах в 1238 (мартовском) году, он в том же году дошел до Галича, Владимира Волынского и окончился за Киевом в Переяславле, а другое его ответвление, на Чернигов окончилось в Змиеве в 1240 году. Независимо от этого была еще битва с Ногайской Ордой (ногайским орденом генуэзцев) в 1224 году.

Вот и все «татарские нашествия». Совершенно ясно и географически и хронологически, что это были продолжения крестовых походов, организованных католической церковью. Первый из них шел в 1096 году из Метца в Палестину. Четвертый, направленный против православной Византии, начался в 1202 году из Венеции. А вот и «русские» крестовые походы: из Риги через Руссу в 1237 году, и из Татров через юго-западную Русь с 1238 года.

Мы не навязываем своей точки зрения никому. Желающие могут продолжать верить, что Россия платила дань степнякам-скотоводам. И все же предлагаем таким людям поразмышлять о гордости великороссов. Многие поколения русских гордятся тем, что Россия закрыла, как щитом, бедную Европу от жутких завоевателей с Востока. Но, рассматривая даже карты традиционной истории мы видим, что монголо-татарские уроды, пройдя через Киевские земли ЮЖНЕЕ Великороссии, спокойно вошли в ту Европу и пытались перейти Татры. Они, говорят, дошли до Адриатического моря! Их войска не были разбиты, а повернули обратно благодаря «чуду». Эта — пришедшая из Европы — армия захватила Русь, и обложила ее данью, и четверть тысячелетия владела ею. Кого и ОТ КОГО спасла Россия?

Монголы, наемники Римского папы

В 1238 году татаро-монгольские войска взяли Рязань, Суздаль, Ростов, Ярославль и многие другие города; разбили русских при реке Сити, взяли Москву, Тверь и пошли на Новгород, куда в то же время шли шведы и остзейские крестоносцы. Не доходя ста верст (!) до богатого Новгорода, у Игнача-креста монголы повернули к югу.

Историки (например, Соловьев и Иловайский), объясняют это тем, что на пути к Новгороду супостаты упёрлись в болота, и что приближалась весна (дело было в марте), а с нею распутица и разлив рек. Но историки эти упустили из вида, что к Новгороду в то время уже вели большие торговые дороги с Волги, и что март для севера России не такая уж и весна. А повернув к югу, войска уж наверняка повстречались и с распутицей, и с разливом рек.

Шла вся вооруженная колонна, конечно же, по дорогам или льду рек, ибо в Рассее нашей население жило столь рассеянно, что иначе никуда и не дойдешь. Это кинорежиссерам легко вывозить массовку на опушку леса, где конники в мохнатых шапках, размахивая локтями, с гиканьем гонят коней в снегу по колено, бразды пушистые взрывая. Красиво. А попробовал бы режиссер сам, да еще в марте, когда наст толщиной в палец, да по сто верст в день, да с полной выкладкой, а вокруг ни одного коммерческого киоска с пивом и гамбургерами. Если же к этому присовокупить еще «кибитки с женами и детьми» и бесчисленные стада скота, то получается совсем ужасная картина.

Так что причину поворота у Игнача-креста следует искать не в природных трудностях, а в политических расчетах. Новгородскую и псковскую земли, по плану войны, должны были занять шведы и меченосцы, которые и вторглись в них. Но в таком случае у монголов и крестоносцев должен был быть совместный план кампании!

Поворот у Новгорода можно было бы счесть случайностью, но и Смоленск монголы тоже обошли, так как к нему подходили папские союзники, литовцы. Батый пошел на Киев, разгромил его и взял все его богатства, а в 1241 году вернулся на свой плацдарм, в Татро-Карпатский регион. Затем про-Ватикански настроенные «татары» вторглись в пределы врага папы — германского императора Фридриха II и его союзников, дунайских славян.

Надо повторить, что, проводя общую политику в отношении некатолических народов, страны Запада были в то время разделены на два лагеря, папский и императорский. Воюя «на стороне», они к тому же воевали друг с другом! На протяжении всего Средневековья религиозные и светские владыки постоянно делили власть. Русский читатель знает это, например, из романов А. Дюма, где достаточно выпукло показаны противоречия между французскими королями и представителями папы, кардиналами. Король имел своих мушкетеров, а кардинал — своих гвардейцев, которые, оставаясь гражданами и солдатами Франции, дрались между собой. Таковы же были взаимоотношения папы и императора Священной Римской империи.

Эти их отношения позволяют нам выяснить причины, из-за которых «монголы» (тартары), покорив Русь, дрались потом и с немцами, и с их союзниками, но доходили только до границ папских владений, жителям которых не оказывали никакого беспокойства.

В 1241 году у Лигницы в бою с войсками Бати (папы) погиб союзник императора Фридриха II герцог Генрих. Другой союзник, венгерский король, был разбит при реке Соловой и убежал в Австрию. Затем «монголы» получили поражение у Ольмюца от славянских войск под предводительством чешского короля Вячеслава.

Казалось бы, откуда пришлым завоевателям, выходцам из далеких стран Азии, после такого поражения вновь набраться сил? Однако вот вам признанный историками (и никак не объясненный) факт: годами воюя вдали от родины, неся немалые потери, «монголы» не ослабевали, а продолжали воевать в Европе, становясь все сильнее. Кто-то их тут поддерживал!

Обойдя стороной Вену (там жил папский прелат), войска Батыя дошли до Удино, до границ союзников папы венецианцев, разоряя по пути славянские земли (венецианцы даже не шелохнулись.) Оттуда супостаты пошли громить придунайских православных славян, чтобы отвлечь их от войны с католиками, которые проходили их землями к захваченной крестоносцами Византии. Но тут, говорят, Батый получил известие о смерти хана Октая и спешно оставил Европу, уйдя вместе со своими потрясающими войсками обратно в Золотую Орду!

Зачем приходил? За что кровь своих бойцов проливал? Он в Европе не сделал НИЧЕГО во вред папе, а лишь пощипал императора. Такое возможно только в одном случае: это были войска, нанятые папой.

Замечательна во всей этой эпопее личность Фридриха II. Этот просвещенный католик не признавал папу наместником Христа и всячески старался вредить ему и подрывать его светскую власть. Папа много раз проклинал его за это, отлучал от церкви, но тот не унывал, и они продолжали совместно руководить Европой.

Е. П. Савельев пишет:

«Фридриху очень хорошо были известны все планы папы о походе на Русь, так как еще в 1230 г. он вместе с ним и гроссмейстером тевтонского ордена Германом фон-Зальцем в Сан-Джермино и Ананьи обсуждал этот вопрос. Согласно этому плану польский мазовецкий князь приютил в своих владениях папское войско, названное для отвода глаз „орденом тевтонских рыцарей черного креста“. В 1237 г. по повелению папы тевтонский и ливонскиий ордена соединились под общим начальством. Фридрих также вооружился как бы для похода на Русь, но на самом деле двинулся в Италию, будто бы для усмирения мятежников. 3а это папа проклял его, говоря: „Предаю сатане его тело на погибель, дабы спасти, если удастся, его душу“… На это, не новое для него проклятие, Фридрих ответил: „Все это басни лже-наместника Христова! Самого его (папу) ждут черти в аду!“

На соборе в Риме в 1241 г. папа объявил Фридриха низложенным и отрешенным от церкви и престола. Фридрих, разгромив войска папы и отразив монголов (которые, как мы только что видели, вели войну в интересах Ватикана), заставил нового папу Иннокентия IV бежать в Лион. Борьба эта продолжалась до самой смерти Фридриха, последовавшей в 1250 г.»

Также интересны выписки из книги Лависса и Рамбо «Всеобщая История с IV столетия до нашего времени». Здесь так описан поход «китайских татар» на запад и в Италию в 1241 году:

«Сутубай стремился к безусловному подчинению кипчаков, болгар и мадьяров, он полагал (а как узнали его мысли Лависс и Рамбо, авторы в XIX веке?..), что опозорит свою нацию, если не доведет дела до конца, если не покорит тех улусов, которые некогда выселились из Великой Венгрии и Великой Болгарии, вплоть до отдаленной Туны (…очевидно, авторам не удалось найти другого объяснения походу, кроме чисто психологического).

Монголы произвели нашествие на Венгрию, Польшу, Богемию, Силезию, Моравию и Иллирию до Адриатического моря. Они дошли до Удине. Но венецианцы, владения которых так близко граничат с Удине, не обнаружили ни малейшего беспокойства, они знали, чего ищут монголы (вот тебе и на! Кто же осведомил венецианских папистов о планах азиатов? Не сам ли папа?).

Но почему же не тронулись при виде врагов с места ни папа, ни германский император? Почему монголы не пошли на Вену, почему между ними и императорскими войсками произошло лишь несколько мелких схваток, как будто происшедших по сговору заранее, причем великий татарский полководец, попавший в плен, оказался АНГЛИЙСКИМ РЫЦАРЕМ-ХРАМОВНИКОМ — это загадка, которую мы предоставляем решить охотнику», —

так пишут Лависс и Рамбо. Вот мы и решаем эту загадку. Авторы пытались свести воедино разноречивые «показания» историков о тех временах; но уже накопились целые библиотеки выдумок, относящих Татрских крестоносцев под именем «монголов» или «татар» в далекие земли на востоке; неудивительно, что кроме недоумения ничего не получилось у Лависса и Рамбо.

Главная цель пап во всём этом предприятии отчасти была достигнута. Бóльшая часть дунайских славян под вооруженным давлением ватиканских «монголов» перешла в католичество. В 1252 году, через семь лет по окончанию завоевания Руси «татарскими», папскими войсками, литовский князь Миндовг окончательно подчинился папистам, сам перешел в католичество и сделался врагом православной России. Он постепенно получил, вместе с Польшею, подвластные «татарам» русские земли — Киев, Смоленск, всю Западную Русь от Балтийского моря до Черного. Эти земли ему дозволяли брать почти без боя, за что Литва оставалась союзницей Золотого Ордена до конца.

Страна Ордения

Обратимся к двум арабским книгам: «Книге Путей и Государств» Ибн-Хаукаля, которую историки относят к 967 году, и «Книге Климатов» Аль-Истахри, якобы написанной в то же время. В них дана общая этнографическая схема «трех русских племен»: это Киевляне, Славинцы и Орденцы. Вот что написано в «Книге Климатов»:

«Русь состоит из трех племен, из коих одно ближе к Булгару, царь его живет в городе, называемом Куяба (считается за Киев), который больше города Булгара. Другое племя называют Славия, а третье племя называется Артания, и царь его находится в Арте (таков традиционный перевод; на наш взгляд, правильнее — в Орде).

Купцы из Византии ездят в Куябу, что же касается до Арты, то никто туда не входит, ибо жители убивают всякого чужестранца, путешествующего по их земле. Из Арты вывозятся черные соболи (такие соболи обитают только в районе озера Байкал, на Руси в тогдашних границах они не водились) и свинец. Русы сжигают тела свои, когда умирают, а вместе с богатыми сжигаются их девушки для блаженства душ их. Одежда их — короткие куртки (ложь). Арта находится между Хазаром и Великим Булгаром, граничащим с Румом к северу. Они (артенцы или орденцы) многочисленны и так сильны, что наложили дань на пограничные места Рума. Внутренние же Булгары — христиане».

Как видим, «Книга Климатов» и «Книга Путей и Государств» могли быть написаны никак не в десятом, а не ранее XIII века, так как авторы знают уже, что третье племя русов было под властью крестоносных орденов, которые также наложили дань на «Рум», Ромейскую (Византийскую) империю. А нахождение Орды между Болгарией и Хазарией (Венгрией) показывает, что арабы имели уже точные представления о географическом положении славянских народностей.

Во всяком случае, название части русов орденцами является общепринятым у мусульманских писателей со времен крестовых походов, потому что кроме Аль-Истахри, Ибн-Хаукаля и Идриси, мы встречаем его у Ал-Балхи, Димешки, Ибн-Аяса, Ибн Аль-Варди и других.

Из сообщения же автора о черных соболях можно заключить, что автор никогда не видел их мехов; пассаж о привозе свинца (или олова) славянами-артанцами правилен только в том случае, если они жили в районе Татр-Карпатов.

Востоковед А. Я. Гаркави пытался согласовать сообщения из разных книг, упоминающих Артанию. Он высказал такое мнение, что это название возникло от мордовского племени Эрзя, считая за город Арта Арзамас. А что касается до того, что Истахри причисляет мордовскую Эрзю к Русам, то это сделано просто по незнанию, или же на основании того, что эрзяне были по имени русами. Если встать на такую точку зрения, то получится, что мусульманские писатели обнаружили в России три племени русских: киевлян, волжских булгар и мордву.

Лишь став на нашу точку зрения, мы всё тут приведем в порядок. Три племени Русов были: киевляне (теперь украинцы), славинцы (юго-западные славяне) и орденские славяне (великороссы), находившиеся тогда в унии с католиками под протекторатом одного из крестоносных орденов.

Исследователи творчества Аль-Истахри считают, что у него в географических представлениях большая путаница. Он, например, ничего не знал о Каспийском море; его Хазарское море при общем сопоставлении сказаний есть ни что иное, как Черное море, а река Итиль более похожа на Дунай, чем на Волгу. Но скажем прямо: часть этой «путаницы» возникла не у Аль-Истахри, а в головах его исследователей.

Вот что еще пишет он в своей «Книге Климатов»:

«Что касается Хазар, то это имя племени людей, а не название столицы, имя их столицы Итиль: она названа так по реке, которая протекает по ней в Хазарское, по нашему словопроизводству в Кайсерское море. Хазары находятся между Хазарским морем, Русом, Руззией (византийские узы?) и Сериром, иначе Сербаром (такова арабская транскрипция слова Сербия, — примечание Гаркави).

Что же касается до реки Итиль, то она вытекает вблизи Кархиза (нет никакого созвучия с Тверской областью, из которой вытекает Волга), течет между Каймакией (Кумакией?) и Гуззией (Узией? — ни то, ни другое не имеют созвучия с Ярославской и Костромской областями, через которые течет далее Волга, с которою отождествляют эту „Итиль“), так что образует границу между ними. А затем Итиль течет к западу (чего нигде не делает наша Волга) по верхнему Булгару и обращается опять к востоку, пока не проходит по Руси, потом по Булгару (как, снова?), затем по Буртасу, пока не впадает в Хазарское море».

Примените все эти три описания к Волге, хотя бы даже взявши Каму за ее начало, и у вас не окажется даже и тени подобия. А если считать за Итиль Дунай, признав за его верховья также его притоки Тиссу и Прут, то подобие с «Итилью» видно сразу.

Если считать, что эта книга описывает некую реальность, тогда выйдет следующее. Вся Татрская область и земли, находящиеся в унии с папской церковью через посредство светских и духовных католических орденов, естественно называлась мусульманами Орденией со столицей этой области Ордой. Там находилась резиденция папского наместника (примаса Русов), а потому и показания арабских писателей получают логический смысл и даже освещают нам общее положение дел на славяно-русском Востоке в том самом виде, как мы вам это положение дел только что обрисовывали.

Летопись другого арабского писателя, Ибн-Эль-Асира «Совершенство по части летописания», издана в XIX веке. Считают, что автор жил с 1160 года по 1233 год в городе Моссуле, и сам на черноморском побережье не бывал. Этим объясняется замечание редактора русского перевода В. Тизенгаузена: «Рассказы свои о татарах он почерпнул, по-видимому, частью из расспросов очевидцев, частью из дошедших до него слухов» (что, на наш взгляд, одно и то же). Однако при правильной точке зрения на татар оказывается, что он передал слухи вполне правдоподобно:

«Когда Татары овладели землею Кипчаков и Кипчаки разбрелись, как мы рассказали, то большая толпа из них ушла в землю русских; это страна обширная, длинная и широкая, соседняя с ними, и жители ее исповедывают веру христианскую. По прибытии к ним кипчаков (генуэзцев) все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они сойдут на них.

Татары пробыли некоторое время в земле Кипчакской, но потом в 620 году (эры Хиджры; в нашем летоисчислении это 4 февраля 1223 — 3 февраля 1224 года) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки, успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить от нее. (Совместное войско составило якобы 80 000 человек.)

Известие о движении их дошло до Татар, и они обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание (напасть) на них, полагая, что Татары повернули вспять со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их.

Татары же не переставали отступать, а русские и кипчаки гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда уже наткнулись на них. Для преследователей это было совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одержали победу».

Затем идут подробности о беглецах и о преследовании их татарами, и параграф кончается словами: «Рассказывал об этом деле участвовавший в нем».

Но если татары отступали на восток, откуда, по традиционной версии, пришли, то каковы же были интересы западных русских князей для участия в такой авантюре, как погоня за ними? Если армия в 80 000 человек двинулась в пустынные степи, то чем же она там питалась?

На самом деле население генуэзских северо-черноморских колоний (половцы и кипчаки) бежало после завоевания их земли немецким орденом; кипчакское купеческое государство превратилось в Дешт-Кипчакское, то есть немецко-купеческое (Дейч-Кипчак). Немецкие «татары» (пришедшие с Татр) разбили генуэзцев, а затем проникли в Крым, где разграбили их главный город Судак. Так рассказывал Ибн-эль-Асир, и это подтверждается целым рядом других источников, восточных и западных.

Битва на Калке

В 1223 году, в дни нашествия крестоносцев со стороны Австро-Венгрии на славянские земли, Лаврентьевская летопись действительно отмечает приход иноземцев. Но никто, говорится в тексте:

«…не ведает, кто они суть и отколе изыдоша и которых одни зовут татарами, другие тауменами, а иные печенегами».

Часть сообщений об этом событии слово в слово повторяется в различных летописях, причем таумены чаще называются таурменами. (Слово «таурмен», возможно, от немецкого taur-manner, человек-башня: что-то вроде рыцаря, закованного в сталь от своей макушки до копыт коня.) Никаких «монголов» в летописях нет. Однако интересные вариации описаниях показывают, что их авторы пользовались еще и какими-то другими источниками.

Вот как описывает знаменитую битву «при реке Калке» Суздальская летопись (по списку Московской духовной академии):

«Того же лета побили Татарове князей Русских. По грехам нашим, приидоша языци незнаеми, при Мьстиславе князе Романовиче, в десятое лето княжения его в Киеве. И прииде неслыханная (рать), безбожники Моавитяне, рекомые Татарове, их же добре никтоже не весть ясно, кто суть и отколе приидоша, и что язык их, и которого племени суть, и что вера их; и зовут их Татары а иные глаголют Таурмени, а друзии Печенези. Бог же один весть их; но мы здесь писахом о них памяти ради, Русских князей и беды, яже бысть им от них. Слышахом бо яко многи страны поплениша: Ясы (Яссы в Румынии?), Обезы (Аббазию в Австрии?), Косаги (Кошице в нынешней Словакии?) и приидоша на землю Половетьскую (в Крым)».

А что это за «безбожные Моавитяне» упомянуты летописцем? «В земле Моавитской», на побережье Мертвого моря, как известно из Ветхого Завета, похоронен великий патриарх Моисей, выведший народ свой из Египта. Ну никак тут нету никакой Монголии, а вот крестоносных орденов здесь было создано латинянами, во времена их господства над Иерусалимом, немало. Однако пойдем дальше:

''Князю (половецкому) Юрию Кончаковичу было хуже всех Половцев, не мог устоять против них. Он бежал. Половци же не могли противитися им (таурменам), побежали до реки Днепра, а иных (таурмены) загнали до Дону и в луку моря, (это возможно, только если нападавшие шли с запада на восток) и там измерли убиваемы гневом Божиим и пречистые его матери. Много бо те Половци зла сотворили Русской земле. Того ради всемилостивый Бог хотел погубить безбожных сынов Измаиловых, Куманов (восточной части Венгрии), чтоб отмстить кровь христианскую. Победили те Татары и иные народы. И прошли всю страну Куманскую и прошли близь Руси. А Котян (половецкий князь) с иными князьями и с остатком Половцев прибежал туда, где вал Половецкий. Данил Кобякович (половецкий князь) и Урий (Юрий Кончакович) убиены были, а иные и многие Половцы разбежались в Русскую землю. Котян же был тесть Мстиславу Мьстиславичу Галицскому, и пришел с поклоном (с князьями) Половецкими в Галичь к князю Мстиславу, к зятю, и ко всем князьям Русским, и дары принес многие, коней, верблюдов и буйволов и девок, и одарил князей Руських, говоря так: «Нашу землю отняли сегодня, а завтра возмут вашу. Обороните нас, а если не поможете нам, мы ныне иссечены будем, а вы завтра иссечены будете».

И помолился Котян зятю своему о помощи. Мьстислав же (из Галиции с Карпат) начал молиться князьям, братии своей говоря: «Ежели мы, братие, не поможем им, то они предадутся тем (таурменам) и у них большая будет сила».

И так, подумавши много, русские князья взялись пособить Котяну, слушая моления князей половеческих. По бывшему совету всех князей в граде Киеве, створили решение: «Лучше нам встретить (таурменов) на чюжой земле нежели на своей», — и начали войска строить каждый в свою власть. И совокупили они всю землю Русскую противу Татарове и пришли к реке Днепру на Заруб острову Варяжьскому. Татарове же уведавши, что идут противу них князья Русские, прислали послов к князьям Русским: «Мы слышим, что против нас идете, послушавши Половцев, а мы вашей земли не заняли, ни городов ваших, ни сёл, и не на вас идем, но пришли, богом попущены, на холопов наших и на конюхов своих, на поганых Половцев („наших“, „своих“, „поганых“ — сами эти определения показывают, что пришельцы относятся к половцам, как и должны относится истинные паписты к „своим“ схизматикам). Заключите с нами мир, у нас с вами борьбы нет. Если бежат к вам половци, вы бейте их, а товар их (что показывает, что половцы — купцы) берите себе, ибо мы слышали, что и вам они много зла творят, того же ради мы их и отселе бьем».

Князи же Русские того не послушали, избили послов татарских, а сами пошли против них, но не дошедши Олешья стали на Днепре. И прислали Татарове второе посольство, говоря: «Хотя вы послушали Половцев и послов наших избили, и идете против нас, но уходите. Мы вас не затрагиваем ничем, всем нам (один) Бог».

Но (князья) отпустили ни с чем их послов. И пришла тут вся земля Половецькая и все их князья: из Киева князь Мьстислав со всею силою, из Галича князь Мстислав со всею силою, Володимир Рюрикович с Чернеговцами, и все князья Русские и все князья Чернеговские, и из Смоленьска 400 мужей и из иных стран на Заруб (считающийся за село Зарубинцы на Днепре, километров сто южнее Киева).

Тогда же князь Мстислав Галицький перешел Днепр с 1000 мужей, напал на сторожевые отряды татарьские, и победил их, а остаток их побежал с воеводою их Гемя-бегом, и им не было помощи. Услышавши сие, Русские князья пошли все за Днепр во множестве людей: и Галичане, и Волыньцы, и Куряне, и Трубчане, и Путивльцы (Путивль Курской губернии), каждые с своими князьями. Одни пришли на конях, а выгонцы Галичьски поехали в ладьях по Днепру, и пошли в море тысяча ладей и стали у реки Хортици на роде на рукаве реки (на повороте Днепра от юго-восточного направления к юго-западному, где на острове была потом Запорожская сечь). Был тут с ними домамеричь Юрья Держикрай Владиславовичь. Пришли вестовые в стан, говоря, что видели рать. Юрий сказал, что это стрельцы, иные говорили, что простые люди. Юрьев домамеричь молвил:

«Это ратники и добры воины. Поидем противу них!»

Все люди, все князья и Мьстислав Черниговский перешли реку Днепр (не слишком ли много переходов через Днепр?), и пошли на конях в поле Половецьское. И встретили Татарове полки Русские, но стрельцы Руськие победили их и гнали в поле далече, секущи их и взяли скотов их. Оттуда они шли за ними 8 дней до реки Калкы (где же она находится?).

Тут встретили их сторожевые Татарове, и ударили на Русскых, и Половцев, бившихся с полками Русскыми, и убит был тут Иоан Дмитриевичь (и еще два с ним). Татарове же отъехали прочь. На реке Кальце встретили Татарове Половецкыя и Русскыи полки. Князь Мстислав Мьстиславич повелел Данилу перейти реку Калку со своим полком и еще с иным полком, а сам после них перешел и зашел за реку Калку, и послал в сторожа Яруна с Половцами, а сам стал станом, и князь Мстислав поехал вскоре после них. Увидевши Татарьские полки он повелел быстро вооружиться.

А князь Мьстислав и другой Мстислав, сидя у себя в стану, не ведали ничего. Мстислав не сказал им из зависти, так как распря между ними была великая. Данил выехал наперед и (с ним) Семьюн, Олюевич и Василко был ранен и Данило ранен в грудь, но из-за молодости и буести не чюял раны, бывшей на теле его, ибо был он возрастом 18 лет и силен. Данил же крепко избивал Татары.

Увидев это Мьстиславь Немый подумал, что Данил ранен, и побежал сам в бой. Татары убежали. Данило избивал их своим полком, и Олег Курьский бился крепко. А Ярун и другие полки Половецькии побежали и потоптали бегущи станы князей Русских, а князи не успели ополчитися противу их. Пришли в смятение все полки Русские и была сеча зла и люта. Из за грехов наших Русские полки побеждены были, и даже Данил увидев, что крепчает брань Татарьская, обратил назад своего коня и тоже бежал от устремления противных. Зажаждав воды он пил, почуяв рану на теле своем. И была тогда победа врагов над всеми князьями Русскими, какой не бывало никогда от начала Русской земли. А великий князь Мьстислав Киевский, видя сие зло, не двигался с места. Он стал на горе над рекою Калкою, где место каменисто, и тут учинил город (ограду) из кольев, и бился с врагами в ограде три дня. Остальные же татарове пошли вслед Русских князей до Днепра… И убийство бесчисленное створили… И тогда же князь Мстислав Мьстиславич перебежал Днепр, и придя к ладьям, повелел жечь их, а иные разрубить и отринуть от берега, боясь погони по себе от Татар. Он едва убежал в Галичь, а князь Владимир Рюрикович прибежал в Киев и сел на своем столе. (Все правильно, Киев на правом берегу Днепра и чтобы попасть туда, не надо переходить реку, если битва была к западу от Днепра.)

Сия злоба створилась от Татар в 16 день июня. Татары победивши Русских князей за прегрешения хрестьянские, дошли до Новагорода Святополчьского. Русские, НЕ ВЕДАЯ ЛЕСТИ ТАТАРЬСКОЙ, ВЫХОДИЛИ ПРОТИВУ НИХ С КРЕСТАМИ,[65] а они избивали их'.

После этого в Лаврентьевском списке сделана позднейшая пояснительная вставка, которой нет ни в одной из Новгородских копий той же летописи:

«Но ожидал Бог покаяния христианского, и обратил Татар вспять от реки Днепра на Землю восточную (Öster-reich — Австрия?) и завоевали они землю Таноготскую и иные страны и тогда же и Чагониз кан их убит был».

Что это за «земля Таноготская»?.. Это Данао, или Дунай-готская земля. Начало слова от Данаос-данаец, как называли греков в связи с рекой Дунаем, откуда и легенда о его дочерях данаидах, то есть многих устьях Дуная, наполняющих водою бездонную бочку, Черное море. А конец этого слова — гот, германец, откуда слово готический. Это просто давние колонии германцев, вера которых отличалась (за давностью лет) от «истинной» католической веры. Называть тангутами жителей китайской провинции Кан-Су, которых сами китайцы называли Си-фан, нет никаких оснований.

А после этой вставки Лаврентьевский список содержит опять общий для всех копий текст, совершенно противоречащий тексту вставки: «Сие было нам за грехи наши, Бог вложил недоумение в нас и погубил без числа много людей; и были вопль, и вздыхание и печаль по всем городам и по волостям. Сих же злых Татар Таурмен не сведаем, откуда пришли на нас и куда делись опять. Только бог знает…» — фантастика! Если вчитаться в летопись, то картина такая: ушли татары на землю Восточную, и завоевали там народы (перечисление), и убит был там их вождь, хотя откуда пришли и куда делись — только Бог знает, а мы и не сведаем.

Таково летописное сообщение о поражении русских князей от татар-таурменов в 1223 году. Поразмыслим теперь над ним немного.

Из последних слов «не ведаем куда (татарове) делись опять, только Бог один знает» становится ясно, что текст написан никак не по следам событий, когда так называемое «татарское иго» едва началось, а значительно позже. И даже более того: написано это спустя много лет после отказа великого князя московского Иоанна III (в 1480 году) платить дань этим самым неизвестно куда девшимся татарам. Не могли же они «неизвестно куда деться» за 257 лет до отказа платить им дань; ведь кому-то же Русь платила! Даже сам суздальский список Московской духовной академии доводит свое повествование лишь до 1419 года, когда татарам еще платили дань. А основной Новгородский список, где о «Таноготской земле» и ее владетеле Чингис-Кагане вообще нет упоминаний, оканчивается на 1333 году.

Становится понятным, что если русские летописи и написаны по каким-то заслуживающим доверия первоисточникам, то они подвергались пояснительным вставкам и искажениям даже и в XVII веке, когда татарского ига уже не помнили старожилы. К тому же летописи редактировали из каких-то идеологических, религиозных соображений, ставя целью своей специально внедрить в умы читателей идеи, нужные редакторам.

Внедрили успешно.

Первоначально же это иго называлось «Татерским» или прямо «Татрским».

Латинское слово «иго»

Европейские «хвосты» высовываются в нашем отечественном «монголоведении» в самых неожиданных местах. Так, Е. П. Савельев в книге об истории казаков вдруг сообщает:

«Жан Жуанвиль, один из правдивейших французских историков того времени (1224–1238 г.), принимавший участие в пятом крестовом походе Людовика IX, откровенно говорит, что сам Магну-хан в присутствии французского посланника говорил одному русскому князю: „если Русь взбунтуется то мы пошлем за французским королем, чтобы стереть вас с лица земли“. Эта угроза побудила многих русских князей отдаться во власть татарам».

К выводу о связи захватчиков с Европой приводит и анализ отдельных эпизодов русской истории, с самого начала ига и до его конца. Рассмотрим подробнее некоторые из них.

Вот новгородский князь Александр в 1240 году в большой битве на Неве разбивает шведского полководца Биргера (от чего и получает свое прозвище «Невский»), затем наносит сильное поражение соединенным силам рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов на льду Чудского озера (1242). А что же этот герой и победитель делает потом? Уж не сошел ли он с ума? В 1245 году он вместе с братом Андреем с великими трудами, по диагонали через всю восточную Европу скачет на нижнюю Волгу! Прибывает в кочевой город Сарай, в юрту к басурманскому Бате-хану, но тут дело становится еще хуже. Батя-хан велит ему продолжить путь, причем отправляет его за несколько тысяч километров, в Забайкалье, в какое-то урочище на реке Амуре к Великому Хану. Он едет и (счастье-то какое!) Великий Хан выдает ему неведомый документик, только при наличии которого князь и может княжить в Киеве и в том самом Новгороде, который он же сам спас от реального и близкого врага, от шведов и крестоносного ордена! Александр возвращается после долгого отсутствия с этим «ярлыком», а его брат Андрей с разрешением на княжение во Владимире. Потом за великую покорность и усердие Александр Невский получает из Забайкалья еще и ярлык на великое княжение во Владимире, и умирает через 11 лет (14 ноября 1263 года), после чего, несмотря на такую свою преданность поганым басурманам, причисляется православной церковью к лику святых.

Другое дело, если после своих блестящих побед над Ливонским и Тевтонским орденами он почувствовал, что они все-таки не оставят его в покое, и решил отдаться под покровительство более влиятельного гроссмейстера Ордена Святого Креста на Балканском полуострове. Возможно, он учитывал политический расклад: Ватикан с германскими императорами был «на ножах» и, конечно, защитил бы верного русского князя от немецких поползновений. И тогда, значит, поехал князь не в Сарай в степях за Волгой, а в Сараево в Боснии, где жил папский наместник. И послал его этот наместник не в дикое урочище на реке Амуре, а в Рим на реке Тибре, к римскому Великому Первосвященнику, и привез оттуда князь буллу на княжение (ярл). Поездка понятна и оправдана, ведь таким путешествием князь вполне обеспечивал свое княжество от нападений соседних с ним Ливонского и Тевтонского орденов. И он действительно этого добился, что и подтверждает наш вывод. За такое усердие он, естественно, был причислен к святым своею церковью, поскольку была она в то время униатскою и в Киеве, и в Новгороде, и во Владимире.

И вот вся историческая нелепица исчезает, а деяния русского князя получают вполне реальный смысл, отлично гармонирующий с феодальными отношениями в Европе того времени. Например, за семьдесят лет до этого император Священной Римской империи Фридрих I Рыжая Борода[66] (1152–1190) тоже воевал против воли папы с итальянскими папистами, но в 1177 году поехал в Венецию, принес папе земной поклон и покаяние и, прощенный, был утвержден папой в императорских правах.

Также явно с европейской политической ситуацией связаны события времён окончания ига. Нам говорят, что, опираясь на дружественные отношения с крымским ханом Менгли-Гиреем Великий князь Московский Иоанн III Васильевич (1462–1505) перестал с 1480 года платить дань Золотой Орде, и так «прекратилось 240-летнее иго». Но ведь это совпадает с крушением латинских завоеваний на Балканах: отвоевание Царьграда турками произошло лишь за 27 лет до этого, в 1453 году, а еще раньше, в 1441 году Иерусалимский собор отверг унию восточной церкви с западной. Приободрившийся такими неудачами крестоносных орденов Московский Великий князь, представитель молодого поколения Иоанн III, опираясь на крымского союзника турок Менгли-Гирея отказался платить дальнейшую дань «Золотому Ордену». А если б дело шло о единоверных Гирею заволжских кочевниках, то с какой стати он стал бы помогать против них Московскому гяуру Ивану?

Так, начавшись одновременно с крестовыми походами, одновременно с ними и окончилось jugum tartaricum (иго на латыни, ярмо по-русски, хомууд по-монгольски). Хотя и после этого существовали рыцарские ордена, но были они лишь тенью прежних, утеряли свое могущество и платить им из Москвы дань стало так же смешно, как и возить ее в прикаспийские степи.

Друзья-враги

Лаврентьевский список сообщает о татарах:

«Того же лета 6745 (1237), на зиму пришли от восточьные страны на Рязаньскую землю, лесом, безбожнии Татари (вместо Татарове), и почали воевати Рязаньскую землю и пленили ее до Проньска. Попленили всю Рязань и пожгли, и князя ее убили, много святых церквей огню предали, монастыри и села пожгли и ограбили, потом пошли в Коломну. Той же зимой пошел Всеволод, сын Юрьев, противу Татар, и встретились у Коломны. И была сеча велика и убили у Всеволода воеводу Еремея Глебовича, и иных мужей много убили. И прибежал Всеволод в город Володимер с малой дружиной, а Татарове пошли к Москве, и взяли Москву… Той же зимой придоша Татарове к (городу) Володимеру, месяца февраля в 3 (день), на память святого Семеона, во вторник преже мясопуста за неделю (3 февраля 1237 года был действительно вторник и память св. Симеона, но только не за неделю до мясопуста; мясопуст был в тот год 22 февраля). Володимерцы затворились в граде…

В субботу мясопустную начали (татарове) снаряжать леса и ставили (их) до вечера, а на ночь огородили тыном весь город Володимер. А в неделю[67] мясопустную по заутрени приступили к городу месяца февраля 7 на память святого мученика Феодора Стратилата».

Если мясопуст 7 февраля, то Пасха будет 28 марта, а так было в 1238 году. Значит, здесь описаны события не 1237, а 1238 года, так как год мартовский, и это один и тот же год летописи, что и часть 1237.

Итогом похода стала гибель великого князя Юрия (Георгия) после битвы на Сити. А Батя-Коган, натворивший всё это, через четыре года упоминается уже не как враг и убийца, а как владыка и покровитель:

«В лето 6751 (1242) поехал великий князь Ярослав (Всеволодович, князь Владимирский) в Татары в Батыеву ставку, а сына своего Констянтина послал к Канов(ик)у (католическому Канонику для проверки правильности вероисповедания. А нам говорят, что Кановичи и хановичи — преемники язычника Чингисхана). Батый же почтил Ярослава и мужей его великою честью и отпустил его, сказав ему: „Ярослав! Будь ты старейшим над всеми князьями в Руском народе!“ И Ярослав возвратился в свою землю с великою честью».

Обратим внимание, что князь поехал не «к» татарам, а «в» Татары, — так пишет летописец. В современном произношении «в Татры». Ведь в этой же записи такие предлоги: «к» канонику, «в» свою землю!

То же самое мы видим и дальше.

«В лето 6752 (1244) князь Володимер Констянтинович (Углицкий), Борис Василькович (Ростовский), Василий Всеволодовичь (Ярославский) со своими мужами, поехали в Татары к Батыеву просить себе отчину (княжество). Батый же почтив их достойною честью, отпустил, рассудив между ними, каждого в свою отчину, и приехали все с честью на свою землю».

Опять же обратим внимание: поехали они не к Батыю, а к Батыеву — к кому Батыеву? К представителю бати, то есть папы.

«В лето 6753 (1245). Князь Констянтин Ярославич (Владимирский) возвратился из Татар от каноничев (каноников) к отцу своему с честью. Того же лета великый князь Ярослав, и со своею братьею и с сыновцами поехал (снова) в Татары к Батыеву».

В Новгородских списках есть большой вариантный рассказ об отказе князя Черниговского Михаила поклониться статуям (что принято по сию пору у католиков), но не под 1245 годом, как в Лаврентевской летописи, и притом в связи с неким общим предложением «Батыева» ко всем князьям принять его веру. И как же нам после этого быть с россказнями о небывалой веротерпимости татаро-монголов?

Начинается так:

«Пришли послы от царя Батыя к Михаилу, держащему тогда Киев. Он же видя словеса их прельщения, повелел избить их, а сам убежал в Угры со своими домашними. А из киевлян одни бежали в дальную страну, другие скрылись в пещерах и лесах, а с немногих оставшихся начали брать дань».

Затем идет целый фантастический роман с разговорами и с приказанием пройти через огонь и поклониться кусту огненному, и что многие совратились, а Михаил, посоветовавшись с отцом духовным, пошел обличать Батю-хана и его веру. И умер, «восхваляя господа». Сказка от начала до конца.

«В лето 6765 (1257). Поехали в Татары князи Александр, Андрей, Борис и почтив Улавчия, возвратились в свою отчину. Той же зимой приехал Глеб Василкович из Кану земли от цесаря, и женися в Орде (Ордене, по католическому обряду и, наверное, на католичке). Той же зимой приехаша численицы, сосчитали всю землю Суздальскую, и Рязаньскую, и Мюромскую, и поставили десятников, и сотников, и тысячников, и темников (десятитысячников) и ушли в орду, не сосчитав только игуменов, чернецов, попов, крилошан, и кто служит святой богородице и владыке».

Вот, пожалуйста: совсем недавно безбожные и поганые требовали уплаты десятины, а получив отказ, перебили священников и монахов. Прошло двадцать лет, и тех же священников не учитывают при переписи населения… почему? Да потому, что их не облагали налогом. Потому что они припали к вере победителей.

«В лето 6770 (1262). Избавил бог Ростовскую землю от лютого томления бесерменьского (от немецкого слова Besteuermann — сборщик налогов). Вложил бог ярость в сердца крестьян, не терпя насилья поганых. Они сделали вече, и выгнали (бесерменов) из городов Ростова, и Суждаля, и Ярославля. Брали бо те оканьнии бесурмене дани, и от того велику пагубу людем творили… Видевший это человеколюбец Бог послушал моленья своей матери и избавил людей своих от великой беды».

А в Новгородских списках взамен этого сказано:

«В то же лето пошел князь Олександр (Невский) в Татары и удержал его там Берка, не пустил в Русь. Он зимовал и разболелся в Татарах и пришел (в следующее лето) из Татар очень нездоров, постригся 14 ноября и в ту же ночь преставился».

Очень показательно, что с этого места в Лаврентьевской летописи то там, то сям вырваны целые листы, иногда без всяких следов, а иногда со вставками другим почерком. Не исключено, что это сделано специально последующими редакторами, старавшимися устранить те места первоначального текста, из которых было видно, что татарские орды были католическими рыцарскими орденами. Между тем, чего стоит один тот факт, что результатом безбожного и поганого нашествия татар из далекой Монголии стало отпадение земли Киевской сначала под власть католической Литвы, а потом Польши! Вот это «спасла Русь Европу», нечего сказать!

Лаврентьевская летопись после нескольких вырванных листов, прерывающих повествование на 20 лет, рассказывает об уходе из Руси какого-то Баскака (что значит Главарь или Капитан) Ахмата:

«В лето 6792 (1284). Два бесурменина шли из одной свободы в другую свободу, а руси (русской охраны) с ними было более 30 человек. Услышав это, Липовичьский князь Святослав, задумал со своею дружиною, без Олегова согласия сотворить разбой над ними. Два братеника-бесерменина утекли, а русских избил он 25 человек и двух бесерменинов. Олег князь пришел из Орды и послал к Святославу, говоря: „зачем возложил ты имя разбойничье на меня и на себя? Знаешь норов татарский: поиди в Орду и отвечай“. А Святослав сказал: „Я сам ведаюсь в своем деле“. Тогда пришел Олег из Орды с Татары и убил Святослава по цесареву слову, а потом Святославов брат Олександр убил Олега и двух сыновей его малых. И створилась радость дьяволу, и его поспешнику Ахмату».

Затем опять вырван из летописи лист. Под 1300 годом сообщается:

«Того же лета митрополит Максим, не терпя Татарьского насилья, остави митрополью и убежал из Киева, и весь Киев разбежался. Митрополит пошел к Брянску, и оттеле в Суздальскую землю со всем своим житьем».

Очень возможно, что он и вывез с собою Лаврентьеву летопись, так как до ее конца остается только две страницы, наполненные мелкими заметками.

Вскоре после того, на 1337 году кончается основной текст и Новгородского варианта летописи. А в ее «Продолжении по списку Археографической комиссии», начинающимся 1333-м и кончающимся 1446-м годом, имеем еще такие указания о татровцах:

«В лето 6847 (1339) ходил великий князь Иван (Московско-Владимирский князь Иоанн Калита, „собиратель земли русской“) в Орду. По его доносам позвали туда татарове и всех князей, но когда они пришли, князь Иван уже вышел оттуда».

Это был последний визит русских князей на суд в орден. Затем начинается ссора.

«В лето 6890 (1382) пришел царь татарский Тектомыш в великой силе на землю русскую. Он взял себе город Москву и Переяславль (Залесский), и Коломну, и Серпухов, и Дмитров, и Владимир, и Юрьев (между Владимиром и Переяславлем-Залесским). Князь (Серпуховской) Владимир (по прозванию Храбрый) уехал на Волок (Вышний Волочек), княгиня в Торжок, а митрополит в Тверь (все бегут на север или северо-восток). А коломенский владыка Герасим бежал в Новгород. И кто из нас, братие, не устрашится, видя такое смущение Русской земли, по слову господа пророкам „если послушаете меня, будете есть земные блага и наложу страх на ваших врагов, а если не послушаете меня, то побежите никем не гонимые: пошлю на вас страх и ужас и побежите вы сто от пяти и тьма от сотни“».

Во-первых, мы видим, что и здесь нашествие «татаровей» было скорее с юго-запада, с Карпат, а не с востока, потому что от этих татар бежали из Москвы на северо-восток, в Кострому, чего не могло быть, если бы нашествие происходило из приволжских стран. Река — это дорога, особенно такая широкая, как Волга, особенно зимой. Что за смысл был бежать на Волгу, если нашествие идет как раз по ней?

Во-вторых, подтверждается вывод об остром политическом противостоянии между татарином Тохтамышем и, условно говоря, монголом Тимуром: обезопасив себе тылы перед схваткой с ним, Тохтамыш столь быстро ушел из Москвы, что после своего патетического рассуждения о послушании богу автор нашей летописи даже и не упоминает о том, как и куда ушли «татарове» и как возвратился в Москву Великий князь.

И здесь мы вплотную подходим к тому времени, когда на обширном пустыре между Боснией и Македонией, омываемом речками Ситницей и Неродимкой и называемом Косовым Полем, произошла 15 июля 1389 года знаменитая битва между турками и сербами, приведшая к падению Сербского царства и ослаблению латинских орденов.

Причем, если над Русью властвовали не эти надгосударственные силы, имеющие твердую идеологию и за которыми стояла вся мощь католической Европы, а степняки-скотоводы, не имеющие никакой идеологии и военно-технической базы, то ничем не объяснить, почему же поражения крестоносцев на Балканах привели к ликвидации ига в России?

Татары в русских летописях

Каковы пришельцы-татары в русском летописании? Рассмотрим этот вопрос подробнее, и простите за некоторые повторения.

Впервые появление татаровцев на Руси упомянуто под 1223 годом, через семь лет после того, как рыцари Ордена Золотого Креста укрепились в Богемии, и на другой год после призвания в Венгрию Тевтонского ордена. Вот что говорится в Суздальской летописи (по списку Лаврентия) и повторено почти во всех других:

«Того же лета (1223) явились языци (иностранцы), их же никто добре ясно не весть, кто суть и отколе изошли, и какой язык их и которого они племени и какова вера их. И зовут их татары, а иные глаголют таумены, а другие называют их печенезами, а иные глаголют, яко они суть, о которых Мефодий Патарский епископ свидетельствует, что изошли из пустыни Етриевской меж востоком и севером… Мы же их не вемы, кто суть, но здесь вписали о них ради памяти о беде русских князей, какая была от них.

И мы слышали, что они многие страны попленили: Ясы (Яссы, первоначальная столица Молдавии, по западным свидетельствам как раз в это время занятая рыцарями Святого креста), Обезы (Abbazia в Истрии на Адриатическом море), Касоги (Косово в Сербии? Кошице в Словакии?) и избили множество половец безбожных, а иных загнали, так что они измерли убиваемы гневом божиим и пречистой его матери, много бо зла сотворили ти окаяннии половцы Русской земле. Того ради всемилостивый бог, хотя погубити и наказати безбожных сынов Измаиловых Куманов, послал (послал татар, так что „татары“ выступают в русской летописи защитниками христиан от измаильтян-мусульман) отмстить кровь хрестьянскую, что и произошло над беззаконными. Прошли бо те Таурмены всю страну Куманскую и пошли близь Руси там, где вал Половечьский. Услышавши это Русские князи Мстислав Киевьский и Мстислав Торопечскый и Черниговьский, и прочие князи, задумали идти на них, думая, что те (татары-таурмены) идут к ним. И послали они в город Володимер к великому князю Юргю (Георгию), сыну Всеволожю, прося помочи у него. Он же послал к ним благочестивого князя Василька, сыновца своего, Константиновича, с ростовцами, но не успел Василько придти к ним в Русь. А князи Рускии пошли и бились с таурменами, и побеждены были от них, и мало их избегло смерти. Те, что остались живы убежали, а прочие избиены были. И Мстислав, старый добрый князь, тут убит был, и другой Мстислав, и другие семь князей избиено было, а бояр и прочих воинов многое множество; глаголют бо тако, яко Киевлян одинях изгибло на полку том 10 тысяч. (Вряд ли киевляне могли выставить и часть такого количества воинов). И был плач и туга в Руси и по всей земле, когда слышали эту беду».

Теперь-то половцев и куманов, а также тауменов или таурменов-татар считают за тюркские племена, пришедшие к нам из Азии. Но ведь это же ни из чего не следует! Это не более, как ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ученых XIX века, которые вообще стремились «переселить» в Азию летописные названия всех непонятных им народов. Чтобы выйти из затруднений при объяснении «темных мест», такой прием был самый легкий; в Азию можно было отправить кого угодно, ввиду отсутствия тамошней собственной истории.

В Начальной летописи, доводящей повествование до 1110 года, ни разу не встречается слово «Орда», что и должно быть, потому что она, эта летопись, закончила свое повествование ДО прихода крестоносных Орденов в Восточную Европу. А в продолжениях этой же летописи, и как раз только в период господства здесь орденов, много раз мы встречаем это название.

«В лето 6790 (1282). Ходи Игнатий епископ вторично в Орду по поводу причта церковного» —

а что за дело до христианского причта ордынцу, будь он безбожник или магометанин?

«В лето 6803 (1302). Оженился князь Констянтин (Ростовский) в Орде у Кутму-Кортки (какое-то искаженное иностранное имя), а Федор Михайлович (тоже Ростовский князь) у Велбласмыша», —

об этом сообщается только в Суздальской летописи. Как видим, в Орде были и священники для венчания князей.

«В лето 6813 (1305). Прииде из Орды князь Михайло Ярославович (утвержденный там) на великое княжение (в Твери)», —

об этом тоже только в Суздальской летописи. На этом кончается Суздальская летопись по списку Лаврентия. Далее берем из Суздальской летописи по списку Московской Духовной Академии:

«В лето 6821 (1313). В Орде сел на царство Озбяк».

Это имя считают за Узбека или Уз-бега, но каково бы ни было действительное произношение Озбяка, он сильно возвысил Москву. Особо он покровительствовал князю московскому Юрию Даниловичу, — женат был князь на сестре Озбяка, Кончаке (иначе Агафии); уже после его смерти в 1328 году Московское княжество было объявлено Великим княжеством.

«В лето 6822 (1314). Пришел из Орды князь Василий Ростовский, и с ним послы Сабанчи и Казанчи (явно итальянские фамилии, испорченные произношением)».

«В лето 6823 (1315). Пришел из Орды (утвержденный на княжение) князь Михайло Ярославович (великий князь Тверской) и с ним послы Тайтмер, Махража и Инды (опять перековерканные иностранные фамилии) и были они в Ростове и много зла сотворили».

«В лето 6825 (1317). Пришел из Орды князь Юрий Данилович (утвержденный на княжение в Москве), и с ним Ковгади. И бился Юрий с князем Михаилом (Тверским) и помог бог Михаилу князю (а Юрий был убит)».

«В лето 6830 (1322). Пришел из Орды князь Иоан Данилович, а с ним поганый Ахмул (надо думать, посол Ордена) и пленили (они) много людей и посекли, и город Ярославль сожгли мало не весь (вот потому он и поганый; коли бы подарков привез, не был бы „поганый“). Той же зимой пришел из Орды князь Дмитрий Михайлович (утвержденный там) на великое княжение (в Тверь)».

«В лето 6835 (1327). Пришла из Орды рать на Русь 5 темников, и с ними (то есть привел их) князь Иван Данилович (Иван Калита) и пленил град Тверь и всей земле много зла сотворилось. А князь (Тверской) Александр бежал из Твери в Псков. Тогда убили князя Иоанна Ярославича Рязанского».

«В лето 6836 (1328). Сел князь Иван Данилович (Калита) на великое княжение (в Москве) и была тишина на всей земле».

Мы видим, что если послы Орды и безобразили где-нибудь, то всегда по приглашению какого-либо русского князя, своего протеже, а если и убивали кого, то всегда по навету другого. Но пойдем дальше:

«В лето 6849 (1344). Преставился великий князь Иван Данилович. Той же весной (сын его) Семен Иванович с братьею пошел в Орду (для утверждения в должности) и тем же летом вышел из Орды на великое княжение».

«В лето 6865 (1357). Алексей Митрополит (всея Руси) ходил в Орду (на утверждение)».

Вот вам! Даже и митрополиты получали посвящение в Орде, как единоверцами с ордынскими рыцарями.

«В лето 6867 (1359). Преставился князь Иван Иванович (сын Калиты) ноября 12. Ходили все князи в Орду и той же зимой был убит царь (Орды) Кульпа».

«В лето 6868 (1360). Убили царя (гроссмейстера Ордена?) Павруза и по нем сел Ходирь и дал княжение великое Дмитрию Суздальскому и каждому князю отчину его».

«В лето 6869 (1362). Убили царя Ходиря. Тогда же ограбили (по наветам) князей Ростовских в Орде и пустили их нагих».

«В лето 6900 (1391). Месяца октября 24 пришел из Орды в Москву великий князь Василий Дмитриевич».

«В лето 6920 (1413)… пошел великий князь Василий Дмитриевич (из Москвы) в орду, а из орды (пришел обратно) той же осенью» (из этого, кстати, следует, что начало года было не сентябрьским, как в Византии, а мартовским, как было принято в Риме, ведь иначе не мог бы князь уйти летом и вернуться осенью того же года; а январское начало года ввел у нас Петр I в 1700 году).

Вслед за этим и кончается на 1419 году Суздальская летопись.

Татары Крыма

Последний раз слово «Орда» употреблено в Новгородских копиях в 1445 году.

Дело было так. Московский Великий князь Василий (Тёмный, 1425–1462):

«…послал двух татарских царевичей (очевидно, союзников) на Литовские города, на Вязьму и на Брянск чуть не до Смоленска, на это Литовский князь Казимир послал своих панов и войско на Можайск и взял пять городов (принадлежащих Москове), пленил и завоевал много земли, и была велика христианская погибель».

«Того же лета» (1445) великий князь Василий Московский пошел в Орду, где находился уже царь Магомет.

Затем под 1446 годом читаем:

«Отпустил царь Махмет князя великого Василия в Русскую Землю и взял с него выкупа две тысячи рублей, а что еще иное знает только Бог да они (двое)».

Что интересно, в это время действительно был уже царь Магомет!! Это Магомет II Великий (1430–1481), преемник Мурада II, основавшего взамен Византийской — Турецкую империю, победитель европейцев. Причем найти его Василий Темный мог опять-таки не в Казани и не в Сарае, и даже не на реке Амуре, а на Балканском полуострове. Туда, очевидно, он и ходил по привычке с поклоном, но был нелюбезно принят магометанином. И так приставал к Магомету со своими дарами, что уговорил-таки взять немножко.

И тут-то, одновременно с татарским игом исчезают со страниц русских летописей и могущественные до сих пор орды. Только с начала XVIII века опять появляется это название, но уже применительно к политически бессильным по своему образу жизни племенам киргиз-кайсаков (а не татар!) внутренней Азии. Большая «орда» этих смирных скотоводов кочевала в скромных кибитках разрозненными патриархальными группами в степях между рекою Сыр-Дарья и озером Балхаш, к северу от предгорий Тянь-Шаня. «Средняя орда» также мирно рассеялась к северо-востоку от нее вплоть до Семиреченска, Семипалатинска и Акмолинска, а «Букеевская орда» блуждала по песчанисто-глинистой низменной степи за прикаспийской Волгой, где рассеяны только соленые озера да сыпучие пески и где за неимением рек приходится рыть колодцы для воды.

Специалисты по толкованиям истории говорят, что Великою Татарией называлась когда-то современная Бухара. Но никто в Бухаре об этом и не слышал иначе, как от приезжих туда европейских историков, которые сами узнали о Великой Татарии из арабских сочинений, появившихся впервые в XVIII веке на французском языке. Ученые мужи утверждают, что ханство Казанское и Астраханское назывались Малой Татарией, но и об этом известно лишь со слов «арабских путешественников», а в самостоятельных историях Казани и Астрахани вы тоже ничего о Малой Татарии не найдете.

Татарами называют жителей мусульманского вероисповедания, обитающих и теперь в Крыму и кое-где на южной Волге, но не дóлжно забывать, что и Крым тоже никогда не назывался Татарией (хотя бы даже и Малой), а только Тавридой. Крым был колонизирован византийцами, главную часть которых составляли греки, болгары, румыны и македонцы. Название «татары» появились тут с 1170 года во времена Крестовых походов против мусульман и утвердилось лишь в XIII веке, как раз после взятия крестоносцами Царьграда и основания ими Латинской Империи на Востоке (с этим согласны сами ортодоксальные историки). В это время генуэзцы образовывали по берегам Крыма свои фактории, развалины которых можно видеть около Керчи, Феодосии, Севастополя, Бахчисарая и других городов. А после изгнания крестоносцев Крымский полуостров (в 1475 году) захватили турки, прибывшие из ставшего мусульманским Царьграда.

Отсюда видно, что название татар появилось в Крыму одновременно с колонизацией полуострова генуэзцами, очень деятельными участниками крестовых походов. Современные крымские татары должны быть смесью первоначального населения этой страны, называвшегося у греков скифами, с пришедшими к ним сначала греко-славянскими византийцами, а потом генуэзцами, турками и другими искателями приключений. И если название татарове стало у славян общим для всех крестоносцев, то название свое крымские жители «приобрели» как раз из-за отождествления их с Татрскими крестоносцами.

Через сто лет после окончания «ига», в 1550 году великому князю литовскому и королю польскому Сигизмунду II Августу был подан трактат «О нравах татар, литовцев и москвитян». Автором его был Михалон Литвин, литовский дипломат. Вот что пишет он о татарах Крыма:

«Хотя тартары (именно так, tartari, „выходцы из ада“) считаются у нас ВАРВАРАМИ и ДИКАРЯМИ, они, однако, хвалятся умеренностью жизни и древностью своего скифского племени (но ведь скифы, как говорят историки — предки русских?) утверждая, что оно происходит от семени Авраама и они никогда ни у кого не были в рабстве, хотя иногда бывали побеждены Александром, Дарием, Киром, Ксерксом и другими царями и более могущественными народами…»

Неслабая память у «тартар»! — не имея собственных письменных источников, помнят победивших их царей за последние две тысячи лет; причем Андрей Лызлов, как мы показали в главе «Тюрки России», наоборот, приводил данные, что это скифы побеждали Александра, Дария и Кира.

«И добираются до тех единственных врат Таврикии (мест обитания крымских татар) от дальних крепостей Литвы, Черкасс и Брацлава за шесть дней, идя всегда поросшими травой и повсюду очень ровными полями, на которых нигде не встречаются ни горы, ни леса, ни болота, ни трудные для переправы реки, кроме Борисфена (Днепра)».

Здесь интересно, что в XVI веке посол пишет своему королю, используя практически топонимы времён Древней Греции.

А вот, по Литвину, какова история Крыма:

«…Рассказывают, что некогда там было такое многочисленное население, что каждый греческий город имел по тысяче храмов, и притом с таким горделивым духовенством, что настоятели и архимандриты их въезжали в святилища лишь верхом. Да и поныне, хотя некоторые города там разрушены, все же размерами очертаний их и развалин они являют былое величие, а особенно… старый стольный град Корсунь, князь которого крестил народ рутенский и нарек его христианским, после же он стал добычей нашего народа и был разорен им…

И вот уже славится Таврика и людьми и властью пришельцев; однако ее города Манкуп, Каффа, Керчь, Козлев и другие приморские (города) сохраняли свободу от них, пока, вот уже около семидесяти лет, не были взяты турецким отрядом, с помощью военной силы Константинополя. И с тех пор потомки местных греков, попав под иго Турции, платят ей поголовную дань…

Ведь тому, как переменчива судьба, сама Таврика служит достаточным свидетельством, ибо положение людей ее совершенно изменилось: [потомки] патрициев лишены чести и свободы, унижены, отданы в рабство, отвержены, потеряли свои права и платят поголовную подать магометанам; а эти настоятели, некогда надменно презирающие церкви Божии, ныне презираемые сами и отверженные, пресмыкаются перед ДИКИМИ татарами и турками. Города же ее, о великих богатствах, гордыни, веселии и всяческой роскоши которых разносилась молва, ныне пришли в упадок и многие опустели, прочих же, сровнявшихся с землей, позабыты уже и названия; и властвуют ныне над ними не благородные христиане, прирожденные их властители, но языческий пришелец, не так давно освободившийся из рабства (из чьего рабства освободились пришельцы-турки? Христиан?), а также [получивший] и власть и свободу, даруемую здесь потомкам вассалов».

Из следующей цитаты вы увидите, что татар здесь было крайне мало по сравнению с ушедшими теперь «благородными христианами», хотя численность населения и растет:

«Ведь настолько выросла численность татар в Таврике, что они выставляют на войну почти тридцатитысячное войско, НО СОБРАННОЕ ПРИНУДИТЕЛЬНО, так как должны [идти] все как один, кто только способен сесть на коня, и [даже] пастухи и не владеющие оружием. Поскольку, когда я был там (раньше), и когда царь послал половину их и сына своего на помощь туркам, ходившим недавно на Венгрию, то их насчитывалось тогда (только) пятнадцать тысяч. ХОТЯ И ХОДИЛИ ИЗБРАННЫЕ, однако снаряженные по обычаю своему, а именно — МНОГИЕ БЕЗОРУЖНЫЕ, и едва ли у десятого или двадцатого из них был при себе колчан или дротик, а в панцирях было их еще меньше; но одни, по крайней мере, были вооружены костяными, другие — деревянными палками, третьи — с пустыми ножнами на поясе, щитов и копий и прочего подобного оружия они и вовсе не ведают».

И это — описание войска, еще недавно владевшего половиной мира?.. Даже сильно размножившись, даже отправляя в бой ВСЕХ, кого только можно — от подростков, надо думать, до стариков, едва набирали пятнадцать тысяч человек. А сколько было тут постоянных жителей за триста лет до описываемых событий?

«Вот так они никогда не [были] обременены ни оружием, ни запасами пищи и никаким другим грузом из того, что составляет военные обозы, кроме небольшого количества поджаренного проса или измельченного сыра. Однако никто из них не отправляется без множества свежих ремней, особенно когда им предстоит совершить набег на наши земли. Ибо тогда их более заботят путы, чтобы вязать конечности наши, чем доспехи для своей защиты».

Если поверить этому описанию, то перед нами не завоеватели, а банда, живущая грабежом. А как понимать сообщение, что князей для крымских татар дали из пленных литовских татар, которые, как мы знаем, являются караимами иудейской веры? Почему татары приняли их как своих князей? Может быть, они были вассалами литовцев и при принятии власти от них приобщились к европейской культуре и организации государства?

«А образ жизни татар, которым они кичатся, патриархальный, пастушеский, какой некогда, в золотой век, вели святые отцы, и из них также избирались народом вожди, короли и пророки, один из которых сказал: „Господь взял меня от овец“. Вот так до сей поры живут татары, СЛЕДУЯ ЗА СТАДАМИ И БРОДЯ С НИМИ ПО СТЕПЯМ ТУДА И СЮДА. Нет у них ни дворов, ни домов, одни лишь переносные шатры, сделанные из лозы и тростника, крытые козьим войлоком, защищенные плетеными рогожками и циновками, они везут их с собой на повозках вместе с женами и детьми. ЗЕМЛЮ ОНИ НЕ ВОЗДЕЛЫВАЮТ, даже самую плодородную, довольствуясь тем, что она сама приносит, [то есть] травой для пастьбы скота. Вот почему по совету Соломона они питаются одним молоком, не зная хлеба и сикеры (хмельной напиток), в трезвости и умеренности, ибо по закону им также запрещено пить вино и есть свинину. И хотя они едят мясо мелкого и крупного скота, а также конину, однако только тогда, когда [животные] уже пали или околевают, щадя, стало быть, здоровое стадо. Ибо в стадах состоит все их достояние. Ведь они не владеют никаким недвижимым имуществом, кроме колодцев, а ими — совместно со своими единоплеменниками. О движимом же они не пекутся; настолько оно не в чести, что имеют они повседневную, да и то небогатую домашнюю утварь и простейшее снаряжение, необходимое для верховой езды и военного дела. Только к этому они относятся бережно, и, не ведая других дел, они считают, что человека благородного бесчестит какая-либо усердная работа, кроме этого [военного дела]; тем старательнее должны они следовать предписанию закона своего, который им предназначено распространять силою оружия. Также в этой дикости они не обладают ничем, кроме умеренности и воздержания, и ВСЕ ОНИ ЖИВУТ БЕЗ ИЗЛИШЕСТВ И В КРАЙНЕЙ НУЖДЕ».

Вот вам осколок мирового государства! Быт более чем примитивен. Формы хозяйствования не позволяют создать государственные структуры. Здесь нет государства, аппарата подавления, так спрашивается, КТО подавлял оседлое население Руси четверть тысячелетия? Неужели вот эти мирные скотоводы, ходящие на драку с палками? Не очевидно ли, что не эти слабосильные племена — потомки тех, кто проводил мощную, спланированную политику подчинения восточноевропейских народов.

«А жизнь людей сих сурова и мрачна, за исключением предводителей их. Ибо предводители скифов (scytharum) при всеобщей умеренности народа их, сами между тем живут в роскоши. Как, [например] нынешний перекопский царь, ныне переложивший военные дела на сыновей, сам охотно предается удовольствиям в кущах жен своих… Когда он в раю своем принимает гостей, во время роскошных пиров, то хотя и ВКУШАЕТ ИЗ ДЕРЕВЯННОЙ И ГЛИНЯНОЙ ПОСУДЫ, как бы из отвращения и презрения к богатству, все же восседает на расшитых золотом подушках, опираясь локтями и ногами на серебряный стол, который украшают фиалы из золота и драгоценных камней и разные роскошные яства, и услаждается при этом звуками кифар, цимбал, кастаньет, песнопений и прочими пустяками, полагая, что это ему позволительно при общем воздержании в народе».

Ясно, что все эти роскошные вещи достались им случайно и непонятны им. Похоже на жизнь первобытных племен, как ее описывали все без исключения европейские путешественники, для нужды или без оной посещавшие не далее, как в XIX веке, Африку.

Татары в Армении

Рассмотрим теперь книгу К. П. Патканова «История Монголов по армянским источникам»: армянская литература о периоде владычества татар невелика, но очень интересна (с нашей точки зрения). Отметим прежде всего, что до середины XIX века армянские рукописи были неизвестны ни армянам, ни европейскому ученому миру, как и имена авторов (кроме Орбелиани, знакомого публике с конца XVIII века). Рассмотрим из книги Патканова только два фрагмента. Первый позаимствован им у патриарха (Киракоса) Тандеакского, умершего в 1272 году, рукопись коего была издана в 1858 году в Москве и в 1865 году в Венеции. Второй — у инока Магакия «Истории Монголов»; рукопись найдена в 1847 году в монастыре на острове св. Лазаря в Венеции.[68]

Наиболее важно для нашего предмета сочинение Тандеакского, а позже Елизаветпольского в Закавказье патриарха, который оканчивает свое повествование 1266-м годом. Вот как автор начинает ее IX главу:

«В 669 году армянского летоисчисления (по-нашему счету в 1220–1221 годах) им (татарам) предшествовала молва, что они маги, исповедуют христианскую веру и творят чудеса; что они пришли отомстить таджикам за угнетение христиан. Благодаря тому, что такая ложная молва распространилась повсеместно, жители тех местностей не принимали против них никаких мер предосторожностей. Один священник даже вышел к ним навстречу со своим приходом с крестами и хоругвями; но татары бросились на них с мечами и перерезали всех. Встречая, таким образом, повсюду верящее в них беззаботное население, они истребляли жителей, разоряли селения. Сами же скрыв свои имущества в болотистых неприступных местах, называемых Багамедж (Богемия?)».

Обратим внимание читателя на нелепость этого сообщения с точки зрения здравого смысла. Вот приходят в христианскую страну хорошо вооруженные отряды чужеземцев, впереди которых летит стоустая молва, что они несут с собою крест и хотят отомстить за угнетение христиан, но они — обманщики-татары. В это же самое время, около 1221 года крестоносцы идут из Западной Европы на Восток, ведь Латинская феодальная империя возникла еще в 1204 году; одновременно с ними венецианцы основывают (как раз на Черноморском побережье Армении) Трапезундскую империю. И тех, и других армянские летописцы вообще не заметили… зато «заметили» обманщиков-татар.

С точки зрения здравого смысла несметные конные пришельцы и были крестоносцами, а автор говорит, что они только притворялись ими. Но как можно «притвориться» христианином, избивая на своем пути христиан? Только если пришедшие были действительно христианами-папистами, недавно захватившими православную Византию, а избивали они армянских священников, которые мало того, что были православными, так еще именно в то время находились, как известно, в дружеском союзе с мусульманами. Если бы шли какие-то обманщики, лишь притворяющиеся христианами, то после первого же избиения недоразумение раскрылось бы, и жители стали бы от них бежать.

Правда здесь в том, что христиане били христиан, но это были РАЗНЫЕ христиане. И люди, знающие историю религий, ничему тут не удивятся. Немаловажно также, что в былое столетие, еще с 1-го Крестового похода армяне сотрудничали с крестоносцами против мусульман и хорошо знали их. Значит, уже ПОЗЖЕ местное население, возмущенное действиями пришельцев, «догадалось», что они самозванцы и никакие не христиане, и взбунтовалось. Так родилась легенда об «адских людях», тартарах или татарах; это тем более возможно, если для защиты плеч от ударов сабель они приделывали на свои шлемы рога.

Что интересно, такому толкованию летописей имеется подтверждение. В книге Одоакра Рейнольда «Продолжение летописи Барония» приведено письмо грузинской царицы Русоданы папе Григорию:

«Татары с крестом вошли в нашу землю и под видом христианской религии обманули нас и совратили наших до 6 тысяч. Но после мы догадались, что они не настоящие христиане, и милостью вашею и с помощью святого креста взбунтовались против них и перебили из них до 25 тысяч всадников, а других выгнали из наших пределов и потому (потому, что уже выгнали) не могли исполнить ваш мандат, переданный через легата».

Русодана со своими жалобами папе на «самозваных крестоносцев» очень напоминает крестьян-ходоков, приходивших из отдаленных провинций России к царю (а позже к Ленину) жаловаться на притеснения местных властей. Они считали, что царь (Ленин) очень добрый и очень любит крестьян, но он далеко и потому не знает об их делах. И крестьяне делали из этого свой вывод: надо, значит, осведомлять царя (Ленина), — точно так сделала царица Русодана, обращаясь к папе.

Для полноты картины отметим, что книга Тандеакского патриарха написана не армянином, и вот по таким причинам.

1. Во всех датах у него пишется, как и в приведенном выше отрывке, что событие было «в 669 (или в каком другом) году армянского летоисчисления». Но ведь если б автор был армянин и писал для армян, то зачем ему было каждый раз напоминать свое армянство?

2. Он не отмечает, что в то время были на всем прибрежье Армении Венецианские колонии, возникшие в связи с крестовыми походами и имевшие не только завоевательный и культурный, но и коммерческий характер.

Единственное место, допускающее у него математическую проверку — это сообщение даты, когда Багдад, который он отчего-то называет столицей Таджиков, был отнят у этих таджиков-мусульман. Оказывается, предводитель татар Великий Гулава совершил это действо в 707 армянском году, в первый день Великого поста, в понедельник 20 Навасарда. И это верное сообщение: 20 число Навасарда 707 армянского года, как подсчитал Н. А. Морозов, было 4 февраля 1258 года юлианского счета, и день недели был действительно понедельник, и Великий пост начинался в 1258 году действительно 4 февраля (Пасха была 24 марта).

У автора есть целый ряд указаний на христианское происхождение татар с тенденциозным перенесением их родины в Монголию, хотя и самое имя «монгол» он выводит не из названия нации, а от якобы монгольского слова «манглай» — лоб, передовое войско.

Чем питались захватчики, будь они крестоносцы или «татаро-монголы», на пути своем? Историки, сторонники воображаемых ими походов степных завоевателей, прибегают к жалкой уловке, говоря: питались они, де, собственными лошадьми, убивая одну за другой. Ну, а как же они пополняли их количество во время своих массовых набегов? Убивать своих лошадей было бы для них то же самое, что и убивать самих себя, ибо оставшийся без лошади уже не смог бы следовать за остальным конным войском, и был обречен на гибель.

Нет ни малейшего сомнения, что в старое время все идущие на завоевания войска питались исключительно за счет грабежа местного населения. Так, несомненно, поступали и крестоносцы, «защищавшие» в Армении христианство и от мусульманских притязаний, и от православных «заблуждений». Чтобы прокормится, рыцари стали грабить местное население и превратились из защитников во врагов.

Очевидно, армяне после некоторого знакомства с крестоносцами, питавшимися от их стола, пришли, наконец, к заключению, что их прислал не наместник Христа, добрый римский папа, а сам черт. Армянские сказания тем и важны для нас, что сохранили много следов христианского происхождения «адских людей».

Интересно, кстати, что краковский каноник Ян Длугош в своей хронике отождествляет с татарами… армян. При этом труд Длугоша считается наиболее основательным польским источником по «татарскому вопросу». Автор умер в 1480 году, до какого времени и довел свою запись. Рукописи этой «Хроники» нигде нет. Утверждают, что она была в Кракове, но пропала, а копии сняты в XVII веке. Во всяком случае, впервые книга напечатана только в 1616 году, причем следующее издание (1711–1712 годов) полнее первого. В нем, во втором томе, имеется неожиданная вставка, помеченная 1188 годом. Она ничем не связана ни с предшествующим текстом, ни с последующим, вплоть до 1211 года; вот она в переводе с польского:

«Начало татарского народа, и как выросло его могущество.

Народ Татаров ведет свое начало от армян (Armenezykow), сходство с которыми выражается у него как в лице, так и в языке. Он был в прежние столетия неизвестен миру, и впервые появился в это время (то есть в 1188 году). Он кочевал около города Корочоры (Koroczory) на севере, в степях, где не было ни городов, ни сел, и платил дань королю Бухаму (Buchamowi), которого называют Поп Иван (Joannes Presbiter). Когда они, татары, стали уже большим народом, они избрали себе короля из собственного племени по имени Тинхис (Tinchis), мужа большого ума, под начальством которого стали производить наезды на соседние страны и подчинять их своей власти. Отовсюду сбежались к нему и объединились татары, подчиненные разным странам, будучи привлечены славой нового короля. Могущество их так усилилось, что они отправили посольство к прежнему королю (Попу Ивану) и просили отдать его дочь в жены их королю, но тот отказал им презрительно. А когда он захотел заставить их платить себе привычную дань и объявил им войну, то, будучи, побежден, потерял жизнь. С этого времени Татарский народ стал увеличивать свой громадный рост и перевес».

Комментарии, как говорится, излишни. А теперь перейдем к «Истории Монголов» армянского инока Магакия, из которой мы узнаем, что татары, вопреки мнению польского хроникера, не армяне, а совсем наоборот: турки.

«Никаких биографических сведений о Магакии, — пишет Патканов в предисловии к этой книге, — мы не имеем. Знаем только из его рукописи, что он был иноком какого-то монастыря. Из некоторых мест текста можно заключить, что он получил свое образование под руководством Вана-хана, но если он и учился у Вана-хана, то, судя по слогу его книги, учился плохо. Известно, что у армян с самого начала их литературы и до XVIII века включительно письменным языком считался один только так называемый древний „грабар“, а у Магакия мы встречаем любопытный образчик речи, подходящей очень близко к народному говору настоящего времени».

Казалось бы, этих фактов достаточно, чтоб усомниться в древности такой книги. Но Патканов не усомняется, а ограничивается наивным замечанием: «как удивительно мало изменился народный язык в Армении за последние 700 лет!»

Посмотрим теперь и на ее содержание.

«От самих Татар мы слышали, что они из своей туркестанской родины перешли в какую-то восточную страну, где они жили долгое время в степях, предаваясь разбою, но были очень бедны. Когда они были изнурены этой жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно мысль и они призвали себе на помощь бога творца неба и земли и дали ему великий обет — пребывать вечно в исполнении его повелений (по сути, дали орденское обязательство крестоносцев). Тогда, по велению бога, явился им ангел в виде златокрылого орла и, говоря на их языке, призвал к себе их начальника, которого звали Чангыз. Этот последний пошел и остановился перед ангело-орлом на расстоянии брошенной стрелы. И орел сообщил ему на их языке все повеления божьи.

Вот эти божественные законы, которые он им предписал, и которые они на своем языке называют „ясак“: любить друг друга; не прелюбодействовать; не лжесвидетельствовать; не предавать; почитать старых и нищих. И если найдется между ними кто-либо, нарушающий эти заповеди, таковых предавать смерти.

Дав эти наставления, ангел назвал начальника „кааном“ и он с тех пор стал называться Чангыз-Каан. И повелел ему ангел господствовать над многими областями и странами и множиться до безмерного числа.

Когда этот безобразный и зверонравный народ узнал о том, что господь повелел ему властвовать на земле, то собрав войско пошел на персов и взял у них один город (можно сравнить с 1-м Крестовым походом). Но персы, собрав силы, взяли этот город назад и отняли у них еще и их собственный. Тогда Татары, сделав воззвание по всем местам, где жили их племена (сравнимо с воззваниями римских пап при организации крестовых походов), бросились на персов, победили их и овладели их городом и всем имуществом…

Эти первые татары, которые появились в Верхней стране, не походили на людей, вид их был ужаснее всего, что можно выразить. Головы их были громадны, как у буйволов; глаза узкие, как у цыплят; нос короткий, как у кошки; скулы выдающиеся, как у собаки; поясница тонкая, как у муравья; ноги короткие, как у свиньи. Бороды у них вовсе не было (как у католических патеров и рыцарей). При львиной силе они имели голос более пронзительный, чем у орла, и появлялись там, где их вовсе не ожидали. Женщины их носили остроконечные шапки, покрытые парчовою вуалью, намазывали лицо румянами и белилами (совсем как французские дамы того времени). Они рожали детей, как ехидны, и кормили их, как волчицы. Смертность у них была едва заметна, потому что они жили до 300 лет (!) и хлеба не употребляли в пищу. Таковы были те татары, которые впервые появились в верхней стране».

Нам кажется, читатель, что одного этого описания достаточно для того, чтоб отнести автора (инока Магакия) к такому времени, когда ясные воспоминания о татарах, впервые «напавших» на Грузию и Армению в разгар крестовых походов, уже исчезли и в памяти населения деформировались в чудовищные образы. Но тем более интересны для нас эти воспоминания, что содержат элементы прежней реальности, например такие, что завоеватели брились, и что дамы их носили высокие головные уборы. Описание же воинов с головами, как у буйволов, с глазами узкими, как у цыплят, с носами, как у кошки, ногами, как у свиньи, и талиями тонкими, как у муравья, есть только явно карикатурное изображение рыцаря крестовых походов в полном облачении — в доспехах.

Наш вывод, что монголо-татары — это крестоносцы, подтверждаются даже сообщениями самих западно-европейских историков. Вот хотя бы у Э. Лависса и А. Рамбо (т. III, стр. 882) читаем: «генерал, командовавший монгольской армией Найман Кит-бука, был христианин» — несмотря на это, тамплиеры и госпитальеры выступили против «монголов» и убили их посольство. Возможно, тут «монголами» названы тевтонские рыцари, враждовавшие, как сторонники германской империи, с тамплиерами как сторонниками папы, соответственно гибеллинам и гвельфам.

На захваченных землях внуки крестоносцев потеряли, как всегда бывает с внуками переселенцев, язык своей отдаленной родины и всякую связь с нею. Они ассимилировались по костюму и мировоззрению с населением своей новой родины, перешли под влиянием своих новых властелинов к мусульманству или к примирившемуся с мусульманами греческому и армянскому православию.

Вследствие этого утратилось в дальнейших поколениях и само воспоминание об их крестоносном происхождении, которое теперь приходится восстанавливать по лингвистическим следам и по обрывкам истины в мифических сказаниях, виднеющимся то здесь, то там, как островки в затопленной наводнением местности.

Ватиканские архивы о татарских временах

Еще в 1841 году вышла в Петербурге книга А. И. Тургенева «Акты исторические, относящиеся к истории России, извлеченные из архивов и библиотек иностранных»[69] с подборкой документов на латыни. Все ватиканские выписки засвидетельствованы подписью начальника «Тайного Архива» графом Марино Марини и архивной печатью. Первый том содержит выписки из Ватиканского закрытого архива и из других римских библиотек и архивов, с 1075 по 1584 год. Выписки эти были составлены в конце XVIII века аббатом Альбетранди для польского короля Станислава Понятовского. Ими пользовался историк Нарушевич, а затем отчасти и Карамзин. Экземпляр выписок был подарен польским королем русскому посланнику в Варшаве Я. И. Булгакову, а от него перешел к опубликовавшему их камергеру А. И. Тургеневу. В дальнейшем Тургенев собрал, кроме того, богатую коллекцию актов в Германии, Италии, Франции, Англии, Дании и Швеции.

Папских посланий к русским князьям, которые приведены Тургеневым, вполне достаточно для того, чтобы показать: в Ватикане (Доме Хана) считали русские княжества униатско-католическими, отпадавшими по временам, по наущению греческого духовенства, к православию, за что их и подвергали карательным экспедициям при помощи рыцарских орденов.

Первые два послания, в которых говорится о России, приписаны папе Григорию VII и помечены 1075 годом. (Мы говорим «приписаны», потому что нумерация одноименных пап была введена достаточно поздно; в имеющихся ватиканских документах имеются одни лишь имена пап, а их «номера» домысливали историки.)

Одно из них отправлено «к царю русков»[70] Димитрию и к царице, его супруге. И в заглавии послания, и в тексте дальше везде писано: «Ad Demetrium regem ruscorum et ad reginam uxorem ejus». Папа сообщает, что сын царя (regis) прибыл в Рим с просьбой утвердить его наследником русского престола, и что Григорий соглашается на это и посылает в Россию своих легатов для дальнейших переговоров.

Второе письмо адресовано Болеславу, герцогу Польскому (Boleslao Duci Polonorum) и в нем, между прочим, этот же папа советует возвратить деньги «царю русков» (Regi ruscorum).

Однако остается непонятным, почему Болеслав именуется dux — дуче, то есть герцог, что гораздо ближе к номенклатуре феодальных князей, а Дмитрий назван rex? Почему «король Русков» посылал сына в Рим, если уже с 1054 года восточная и западная Церкви разделились?

По совокупности всех «обстоятельств дела» можно сделать только один вывод: оба эти письма отправлял не Григорий VII Гильдебранд (1073–1086), а Григорий IX (1227–1241) либо Григорий Х (1271–1276). Они жили в разгар Татрского ига, которое началось в России с 1237 года, а письма кого-то из них были «удревнены» на 200 лет и приписаны Григорию VII одним из позднейших классификаторов Ватиканского архива по каким-то тенденциозным побуждениям, хотя бы из страстной любви к древности.

Дело в том, что при Григории VII ситуация с властью на Руси была такова, что царя Димитрия найти невозможно. В Новгороде вообще не было ни царей, ни князей, а была республика с вечевым правлением; Московского и Владимирского княжеств еще не существовало, а было одно только Киевское княжество, в котором княжил совсем не Димитрий, а Изяслав Ярославич. Поэтому Тургенев был вынужден сделать примечание: «Димитрий — это великий князь Изяслав». Исходил он в этом странном отожествлении только из того, что Изяслав княжил между 1054 и 1078 годами в Киеве, и будто бы в 1075 году ездил в Германию к императору Генриху IV. Значит, он вполне мог обращаться к папе за помощью против своих соперников Святослава и Всеволода, чтобы потом, с привлечением на свою сторону поляков-католиков, возвратить себе Киев в 1077 году. Всё это, конечно, показывает, что уже и сам Изяслав был униатом, но в письме папы ничего не говорится об обстоятельствах его жизни.

На этом примере ясно видно, как создается история. Есть акт папы Григория. Спустя несколько сотен лет некто неизвестный (возможно, граф Марини), приписывает, что этот Григорий — седьмой. Разумеется, он знать не знает, был ли во времена этого папы князь по имени Димитрий на Руси. Его запись основана не на знании, а на вере. А. И. Тургенев, в свою очередь, ВЕРИТ записи и вынужден сочинять, что Димитрий и есть Изяслав. Все последующие историки верят этим двоим. И вот наука История оказывается основанной на вере, а не знании.

Положение серьезного исследователя тут безвыходное, если из любви к документальности он будет настаивать, «рассудку вопреки, наперекор стихиям», что римский папа отвечал Изяславу как Димитрию, не узнав предварительно его имени от приехавшего сына, и что сын взялся доставить письмо, адресованное его отцу на чужое имя.

А при нашей хронологии и взгляде на «татарское иго» как на крестоносное ярмо всё легко объясняется. Становится ясно, что письмо «К Димитрию, царю русков и к царице его супруге» принадлежит не Григорию VII, а, скорее всего Григорию X (1271–1276), так как в это самое время жил Димитрий Александрович, сын Александра Невского, великий князь Владимирский (1246–1294). Великого князя действительно следовало титуловать rex. Если письмо папы к нему написано в 1276 году, то Димитрию в это время было лет тридцать, а сыну его лет десять — двенадцать, и он мог отправиться в Рим на благословение папы, вместе с каноником-гувернером. Только тогда все и приходит в порядок.

Точно то же можно сказать и о письме папы Григория к Польскому герцогу Болеславу. Это не польский король (rex) Болеслав II Смелый (1058–1080), как думают историки, а действительно герцог (dux) Болеслав II Стыдливый (1226–1279), который уже с девятилетнего возраста правил «Малой Польшей», одним из феодальных уделов распавшегося в 1150 году первого Польского королевства. Так объясняется употреблённый папою титул герцог, что было бы неуместно при обращении к королю Болеславу Смелому, жившему в XI веке, а вполне подходит по времени к Болеславу Стыдливому.

Посмотрим теперь и на другие папские письма. С 1216 года послания направлялись орденам Госпитальеров и Тевтонскому с требованием обращения в католицизм, а затем и закрепления за папой Ливонии, Эстонии и Пруссии. Папой устанавливается новая область Семигаллия (Полуфранция), считаемая за часть Курляндского герцогства, причем с 1231 года епископ Семигалльский назначается папским легатом в Семигаллии, Ливонии, Готландии, Винландии, Эстонии, Курляндии и в других провинциях новообращенных и язычников.

О русинах (Rutheni) говорится в ряде посланий с 1222 года или как о католиках, или как о греческих сектантах. Из посланий папы Гонория III (1216–1227) видно, что в России были тогда католические епископы, подчиненные легату Семигалльскому.

С 1226 года Ливонскому ордену (Магистру и братьям Христового воинства в Ливонии) дано разрешение принимать миссионеров, прибывающих для защиты веры и ее распространения, и оставлять их на службе. Затем опять странное, если стоять на точке зрения монгольского ига, послание от февраля 1227 года папы Гонория III «ко всем царям России» (Universis regihus Russiae). В нём говорится о посылке легата для утверждения их в католической вере, если они признают свои ошибки и готовы будут от них отречься, а также предлагается этим «русским царям» сохранять прочный мир с католиками Ливонии и Эстонии.

В письме также заявлено:

«Ваши послы, отправленные к нашему достопочтенному легату, епископу Моденскому, униженно просили его, чтобы он лично посетил ваши страны».

Через четыре года, в 1231 году папа Григорий IX (1227–1241) пишет Георгию, «преславному царю России» увещание, чтобы и он «отказался от греческих и русинских обычаев, спас свою душу и ввел у себя христианство по латинскому обряду». Что это значит? Это значит, что Георгий колебался тогда между греческим и латинским влияниями, за что в дальнейшем и пострадал.

Георгий, он же Юрий Всеволодович (1187–1238), с 1219 года великий князь Владимирский. Удачно воевал с болгарами, основал Нижний Новгород, посылал сына княжить в Великом Новгороде (1237), отказал рязанцам в помощи в их восстании против «батюшки» Батыя, а в 1238 сам погиб в битве против него при реке Сити, притоке Мологи. Не послушался увещеваний папы Римского, эх! — неужели же погиб от монголов? Как можно это согласовать с монгольским игом, если оно было действительно монгольским, а не католическим? «Иго», латинское ярмо признавали над собой большинство русских князей, но были и отдельные попытки от него избавиться, которые, конечно, пресекались силой.

В 1232 году папа в своих посланиях озаботился польско-русскими отношениями. Он требует запретить браки между католичками и русскими, так как мужья перекрещивают жен в православие. Он пишет о бегстве крестьян из Польши в Пруссию и Россию. Он запрещает польскому архиепископу и другим прелатам во время войны прибегать к помощи сарацинов, русинов «и других врагов католической веры». Он посылает запрос о том, полезно ли будет перенести Архиепископство Галицийское в другой город, так как Галицию со всех сторон окружают неверные тартары, и литуаны и схизматики из других стран. Здесь тартары — «адские люди», то ли некрещеные местные жители, то ли немцы, подчинявшиеся больше своему императору, нежели папе. А далее а письме папы говорится о разных льготах ордену доминиканцев в России (in Russia). И опять же, подумайте сами: какое же тут монгольское иго?

В России активно работает орден (а не дикая орда) проповедников-доминиканцев, а Русины (Rutheni) приравниваются еще и к царевцам (сарацинам; корень этого слова — sar, царь), врагам католицизма, а Галицию окружают неверные тартары и схизматики из других стран. Не следует ли из этого, что коренные обитатели Татров в 1232 году, даже через девять лет после битвы на Калке, были еще арианами, то есть, по нашим представлениям, держались Аронова закона? И если мы вспомним о большом количестве евреев, населявших эти места,[71] то не удивимся такой догадке.

Короче говоря, анализ документов как Ватиканского, так и других европейских архивов не противоречит версии, что «адское иго» пришло не из Азии от монголов, а из Рима. Русские князья утверждались в своих правах на княжение не монгольскими старейшинами аилов, прикочевавшими из пустыни Гоби, а самими римскими папами.

В 1234 году папа принимает под свое покровительство некоего Ульриха и его братьев, а также и других католиков в Киеве и предупреждает Сандомирское епископство в Польше, чтобы оно охраняло таких людей. В 1237 году папа объединяет два ордена, Тевтонский и Меченосцев. Особое послание Григория IX в 1238 году известило епископов Рижского, Дерптского и Эзельского о принятии этого объединенного Ордена под особое покровительство папы, чтобы Орден был сильнейшим против врагов. А кроме того, было отправлено отдельное послание о том же и папскому легату в Прибалтике, епископу Моденскому.

Тевтонский орден перебрался из Палестины в Европу в начале XIII века и сперва обосновался в юго-восточной части Трансильвании, но затем перебрался в Польшу, чтобы воевать с русинами. Еще раньше, в 1226 году император Фридрих II (1215–1250), знаменитый своей ссорой с папой Григорием IX, дал полномочия гроссмейстеру этого ордена Герману фон Зальцу завоевать По-Русскую землю, жалуя навсегда ему, его преемникам и ордену все земли, которые он получит от Польши и которые завоюет сам. После объединения двух орденов получилось могущественное прибалтийское католическое государство.

За сим в сборнике Тургенева нет упоминаний о каких-либо посланиях к крестоносцам в славянских землях вплоть до 1243 года, когда дается им ряд привилегий и наставлений.

И вот является опять вопрос: а где же знаменитое татаро-монгольское нашествие на Россию, Польшу, Венгрию, Чехию, наполнявшее, по современным нашим «учебникам истории», как раз весь этот промежуток времени? Папе римскому о нём неведомо!

Правда, что с 1241 года папское житьё было нелегким. Шла борьба Фридриха II с папством за Италию; папа Григорий IX едва не стал пленником сарацин (царёвцев), опустошавших Италию под знамёнами императора (цезаря, кайзера) Священной Римской империи германской нации; только смерть спасла папу от унижения. Правда, что и наследник Григория IX, Иннокентий IV должен был временно бежать во Францию.

Но дикое монголо-татарское нашествие — от которого, говорят, Русь спасла Европу! — не могли бы не отразиться на интересах Западной церкви!!! Однако папы ни разу не упоминают знаменитых у русских школьников татаро-монголов. Они пишут в письмах своих о каких-то совсем других делах. Так, в 1246 году папа дает право своему легату, архиепископу Пруссии, Ливонии и Эстонии поставлять епископов в Русские страны (княжества). Затем из Лиона в мае 1246 года папа пишет «Царю России» (Regi russiae; имя не указано) о принятии его под покровительство св. Петра и папы. Пишет о посылке постоянных духовников с полномочиями, двоих доминиканцев из Богемии, брата Алексия и его товарища (имя отсутствует), наплевав при этом на подчиненность «русского царя» безбожным поганым непобедимым ужасным татарам из Монголии.

И вот опять мы видим странное послание папы Иннокентия «Иоанну Преславному царю России» о присоединении его к католичеству, согласно просьбы самого Иоанна, для чего направляется папский легат, архиепископ Пруссии и Эстонии. Это послание относят к 1246 году и приписывают Иннокентию IV (1243–1254), но тут историческая неувязка: никакого «Иоанна преславного царя» в это время не было в России. Зато был такой сто лет спустя, при папе Иннокентии VI (1352–1362), это Великий князь Московский и Владимирский Иоанн II Кроткий (1326–1358), сын Иоанна Калиты, собирателя Земли русской, осуществлявшего это собирание будто бы при помощи не папских рыцарских орденов, а кочевых монголов. Да и сам Иоанн II, говорят нам, «получил ярлык на великое княжение от хана» и боролся до 1359 года с не признававшими этого ярлыка Рязанским, Суздальским и Новгородским князьями.

И вот оказывается, что ярлык он получил от хана из Бати-кана, от ватиканского владыки Иннокентия VI, и был не православным, а католиком, да и отец его Иван Калита, собиратель земли русской, тоже.

С точки зрения традиционной истории не лучше обстоят дела и с другими письмами римских пап.

В 1246 году ведется переписка Иннокентия IV с Даниилом Галицким, с его братом, а также с архиепископом России, Ливонии и Эстонии о приведении короля Даниила и всего народа к унии (a fidei unione). Но уже в 1257 году следующий папа, Александр IV, укоряет того же самого Даниила за уклонение от католичества. Дальнейшая их переписка неизвестна, так как после этого письма и вплоть до 1284 года в сборнике Тургенева материалов нет.

Упомянутый Даниил Романович (1201? — 1264), сын Романа Галицко-Волынского, сначала вел «скитальческую жизнь» (не иначе, в крестовых походах участвовал). Затем он женился на дочке Мстислава Удалого, и в 1223 году галичане призвали его к себе на княжение. После установления татарской власти он, — говорят историки, — «поехал в Орду, где хорошо был принят ханом». Но ехать из богатой Галиции в Заволжские степи, чтобы представиться старшине каких-то кочующих скотоводов было бы ему возможно только в припадке буйного помешательства. Поэтому, как подтверждается и только что цитированным письмом папы, он ездил не в орду, а в Орден, а затем, после смерти Иннокентия IV и вступления на Римский трон папы Александра IV (1254–1261), «отпал от Рима». Так легко объясняется и первое, и второе из приведенных Тургеневым писем к нему.

Интересно также и письмо Иннокентия IV от 1248 года к Александру Невскому со странным обращением: «Доблестному мужу Алендро герцогу Суздальскому[72] о соединении с католической церковью, и о связи с Тевтонским орденом против тартар». Из слов «доблестному мужу… герцогу» видно, что папа не считал Александра великим князем. И действительно, только через четыре года после этого письма, в 1252 году Батя-хан — с нашей точки зрения сам же римский папа, утвердил его великим князем (rex) Владимирским. А до тех пор он в глазах папы мог быть только герцогом, «доблестным мужем», воевавшим на правах феодального владетеля со шведами и ливонскими рыцарями, как и остальные католические владетели между собою при «молитвах папской церкви за ту и за другую сторону». Даже неудобно предполагать, что папа не смел звать князя rex'ом в ожидании, пока это ему позволит сделать хан монголов. А что до предложения о совместном выступлении «против тартар», то есть Адских людей, то тут могли подразумеваться просто магометане или язычники.

Вот почти все собранные Тургеневым выписки из европейских архивов о русских делах, за всё время Латинской империи на Балканском полуострове и натиска рыцарских и монашеских орденов на славянские и русские земли. Интересно было бы ознакомиться со всем объемом ватиканских и прочих архивов тех времен, упоминающих Россию.

Как придумали монголо-татар

История XIII–XV веков в двух словах сводится к тому, что Латинская церковь в ходе 4-го Крестового похода напала на Византийскую, побила ее, а затем сама была изгнана с Востока мусульманами-турками. При малограмотности людей того времени и отсутствии печатного слова неизбежно должно было создаться о 4-м Крестовом походе две разные истории.

Одна — западноевропейская, восхвалительная, — не видела в этой войне ничего, кроме доблести, справедливости и славы. Другая, греко-славянская, порицательная, не находила в нападении на себя ничего, кроме несправедливости, насилия и хищничества. При этом из-за разницы в языках и неумения произносить чуждые имена должны были создаться значительные вариации в обеих версиях одной и той же истории.

Однако через несколько поколений, когда католиков уже не осталось на Востоке, а территория бывшей православной Византии была почти целиком под властью мусульман, на этих последних и перенеслась вражда обеих прежде воевавших между собою сторон. Они получили склонность к унии друг с другом, к объединению против общего врага.

Уния была провозглашена на Флорентийском соборе в 1438 году, за 15 лет до взятия Царьграда турками, но уже после захвата ими Сербии. В каких принципиальных вопросах стороны смогли найти компромисс? Собор признал светскую власть и церковное главенство папы как общего заступника, и православные признали нисхождение святого духа не от одного только бога-отца, но также и от бога-сына. Греки и славяне согласились также на католический тезис, что существует где-то между раем и подземным адом еще и чистилище для душ не вполне святых, но и не вполне грешных. Католики в обмен на это признали за восточным духовенством право оставаться женатыми и оставили мирянам славянских стран право запивать причастный хлеб вином и сохранять национальные языки в богослужении.

Этот союз восточной и западной христианских церквей в 1448 году был проклят христианами Иерусалима, поскольку страна их проживания была под властью мусульман. К отказу от унии, конечно, вынуждено было вскоре присоединиться и всё византийское духовенство, потому что столица их Царьград была взята теми же мусульманами (в 1453).

Проиграв в этих землях, папская курия предприняла, как это признано историками и без нас, огромные усилия, чтобы удержать унию хотя бы в Польше и в юго-западной России. Здесь ее сторонниками сделалось почти всё духовенство, в том числе и киевский митрополит Михаил Рагоза, подписавший новую унию на Брестском соборе в 1596 году.

Но стремлению католиков к унии с православными сильно препятствовала державшаяся в славянском мире порицательная версия сказаний о 4-м Крестовом походе. Русские священнослужители, единственные тогда грамотеи, вполне могли говорить католикам: «Вы что, хотите возобновить свое тартарское, адское иго?»

Ватикану необходимо было так или иначе отделаться от подобных неудобных воспоминаний. Ему приходилось только отрицать, что сообщения славянских летописей о нашествии, бывшем за двести или даже триста лет до того, относятся к рыцарским орденам. Но кому приписать нашествие? И тут, КАК ПО ЗАКАЗУ, обнаружились «свидетельства очевидцев» — книги путешественников по Востоку.

Одна из них, «Путешествие Венецианского дворянина Марко Поло», была написана будто бы в 1298 году — на старофранцузском языке, которым автор не владел, то есть написал ее кто-то лишь по рассказам Марко Поло; а впервые ее обнародовали на немецком языке через два столетия, в 1477 году. Полагаем, на самом деле и написана она перед первым униатским Флорентийским собором 1438 года.

Неизвестный автор книги «распространил» тартаров по всей Азии, в доказательство заставив отрока Марка искать Великого Хана (Pontifex maximus по латыни) не в Римской области, а в Китае, по пути встречая все новых и новых тартаров; но само-то слово означает «Адские люди» по-гречески! Ведь понятно же, что эллинистически образованные азиатские летописцы называли этим словом отнюдь не собственное население, а крестоносцев, мучавших это население. Вот первая подмена; и только после XV века стали называть татарами самые разнообразные племена: крымские, волжские, сибирские и другие, между которыми даже нет этнической связи.

В своих писаниях Марко Поло не упоминает Великую Китайскую стену, которую никак не мог бы не заметить, если бы на самом деле посещал Китай; также не упоминает он важнейшие города Ирана, а именно Хоросан и Хузистан, которых не мог бы миновать на своем пути. В то же время в его книге немало сведений, почерпнутых из чужих рассказов о землях, в которых сам он явно не был. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать его сообщения о собакоголовых и хвостатых людях. Современный историк Френсис Вуд утверждает, что в «Путешествии» Марко Поло многие страницы напоминают отрывки из сочинений Рашид-ад-Дина, и что в Китае Марко Поло вовсе не был.

Следующий «свидетель» — черногорский архиепископ Иоанн де Плано Карпини. Книга его была опубликована в 1598 году, через два года после подписания унии на Брестском соборе. В ней он первым отождествил крестоносцев с монголами. Он, конечно же, вывел их название из греческого слова Моголы, Великие, заранее зная, что католические авторы уже до него расселили жутких завоевателей аж до Китая. При его географической необразованности нетрудно было посылать русских князей на поклон к Забайкальским ханам.

Ученому-монаху Рубруку, обладавшему уже лучшими географическими познаниями, такая нелепость, надо полагать, показалась неприемлемой, и он перенес «Золотую Орду» ближе к Руси. Но прозвать пришельцев монголами он теперь уже не мог и воспользовался тем, что русские летописи называли их татарове (жители страны Татар). Татарами объявил он безобидных скотоводов нижней Волги. Всё за то, что эти книги, да и многие другие — фальсификация римских клерикалов XV–XVI веков для устранения возражений тогдашних славянских грамотеев против унии церквей, боявшихся, что унией латиняне хотят восстановить «адское иго».

Географическая и этническая нестыковка китайской Монголии с нижневолжской Татарией требовали объяснений, но средневековые «путешественники» объяснениями себя не утруждали, а поздние историки… попросту «объединили» население мифической Монголии с населением не менее мифической Татарии, придумав немыслимый этнос, монголо-татар.

Создатели русской истории в XVIII–XIX веках оказались в трудном положении. Им приходилось увязывать концы с концами, ориентируясь на уже ставшие традиционными представления о восточном происхождении пришельцев. Вот что получилось у С. М. Соловьёва; перед вами ПЕРВЫЙ абзац главы о нашествии:

«В 1227 году умер Чингисхан; ему наследовал сын его Угедей (Октай); старший сын Чингиса — Джучи, назначенный владельцем страны, лежащей между Яиком и Днепром, Кипчака, прежних кочевьев половецких, умер при жизни отца, и Чингис отдал Кипчак сыну его Батыю (Бату). Еще под 1229 годом наши летописи упоминают, что саксины и половцы прибежали с низовьев Волги к болгарам, гонимые татарами…»

Кто таков Чингисхан? — ни слова. Где он правил? — тишина. В книге С. М. Соловьёва действуют только татары; никакие монголы у него не упоминается, даже слова такого нет. Вообще все российские исторические книги о том периоде наполнены эдакой таинственной атмосферой, недосказанностью.

Вернемся к епископу де Плано Карпини, который во времена Брестского униатского собора «догадался» отождествить крестоносцев с монголами. Он призвал даже самого Бога в свидетели, в подтверждение своего неожиданного для славян заявления, что татарове их летописных сообщений вовсе не европейские рыцари духовных и светских орденов, а далекие монголы. Дескать, это они нахлынули внезапно не только на Киев, Москву и Новгород, но и на Польшу, и на югославянские земли, и даже на саму Венгрию. Вот заключительные слова его предисловия, обращенного к читателям стран, непосредственно переживших нашествие:

«Если в нашей книге мы пишем нечто такое, что неизвестно в ваших странах, то вы не должны ради этого именовать нас лживыми».

Монах Вильям Рубрук, якобы путешествовавший в XIII веке в тех же странах, что и Плано Карпини, один стоил десятков очевидцев. Ведь, можете себе представить, он отправился в путь по приказу его величества Людовика Святого, короля французского! Тот самый король, который дважды ходил на сарацинов крестовым походом, лично поручил Рубруку разведать, что там происходит в дальних странах, и сообщить ему. С чего же начинает монах книгу, свое послание? Он сообщает королю о смысле его собственного королевского приказа:

«Превосходительнейшему и христианнейшему государю, Людовику, Божией милостью славному королю Франков, брат Вильгельм де Рубрук, наименьший в ордене братьев миноритов, (шлет) привет и (желает) всегда радоваться о Христе.

Писано в Екклесиасте о Мудреце: „Он отправился в землю чужих народов, испытает во всем хорошее и дурное“.

Это дело свершил я, господин Король мой, но, о, если бы как мудрец, но не мудро, а более глупо; боюсь, что я принадлежу к их числу. Все же, каким бы образом я ни свершил это, но, раз высказали мне, когда я удалялся от вас, чтобы я описал вам все, что увижу среди тартар, и даже внушили, чтобы я не боялся писать вам длинных посланий, я делаю то, что вы препоручили, правда, делаю со страхом и почтением, так как у меня не хватает соответствующих слов, которые я должен был бы написать вашему столь славному величеству».

Далее следует описание всего его путешествия без всяких дополнений. Наличие в книге этого предисловия и сам стиль изложения ясно показывают, что это попросту роман, а не последовательные записки путешествующего.

Можно подумать, что автор лично представил свою книгу Людовику. Напомнил в предисловии о смысле командировочного задания, представил текст в виде отчета, но — ничего подобного! В ПОСЛЕДНЕЙ ГЛАВЕ бесстрашно обошедший всю Ойкумену монах сообщает, что НЕ СМОГ вручить послание своему славному королю, потому что на Кипре его перехватил некий «Провинциал», местный католический священник, и ЗАПРЕТИЛ ехать к королю, определив ему местом жительства Акру:

«…прибыли мы в Триполи, где в день Успения Святой Девы имели собрание нашего ордена, и Провинциал ваш определил, чтобы я избрал (для жительства) монастырь в Акре, не позволил мне ехать к вам и приказал, чтобы я написал вам то, что хочу, через подателя сего послания. Я же, не смея противиться обету слушания, составил, как мог и умел эту книгу, прося прощения у вашей несравненной кротости как за лишнее, так и за нехватки, или за сказанное не совсем умно, а скорее глупо, так как я человек не достаточно умный и не привык составлять такие длинные повествования. Мир божий, который превосходит всякое понимание, да хранит ваше сердце и разумение ваше! Охотно я повидал бы вас и некоторых особенно близких мне друзей, которых имею я в королевстве вашем. Поэтому, если это не противно вашему величеству, я хотел бы молить вас, чтобы вы написали Провинциалу о позволении мне явиться к вам, под условием скорого возвращения в Святую Землю».

Но почему же Рубрук, которого насильно не пустил в Париж к королю какой-то «провинциал», не написал ему об этом тотчас же, если не отдельным письмом, то хотя бы в своем предисловии, а отложил до окончания чтения королем 53-х глав его большой книги? Ведь всю книгу король должен был читать, совершенно не понимая, почему его собственный посланец не возвратился лично к нему!

Ведь при медлительности чтения рукописной книги и невозможности читать с утра до вечера, отбросив всякие домашние и королевские дела, пришлось бы Его величеству потратить не один месяц, чтобы в самом конце книги обнаружить, что посланец задержан и желает повидать короля своего и близких друзей, о дозволении чего и молит короля.

И как это вообще можно себе представить: личного королевского посла задерживает представитель местной власти, и он — соглашается! Да ведь если так, то его могли задержать вообще где угодно. Или запретить писать свою книгу для короля. Если посол на это соглашается, то никакой он не посол.

Совершенно понятно, что перед нами не запись путешествовавшего по приказу короля монаха, а приключенческий роман, составленный значительно позже правления Людовика Святого. И начальное обращение Рубрука к королю, и заключительное обращение к нему же сделаны не для Людовика, а выдуманы для читателя, чтобы придать в его глазах достоверность и авторитетность книге. А сочинил её автор, не выходя из дома, а просто компилируя всё им прочитанное у разных путешественников, с добавкой для большей убедительности небывалых приключений и воображаемых личных впечатлений. Кстати, так снимается вопрос, почему же в архивах короля ни о чем подобном нет сведений. Это очень старый наивный литературный прием. Точно также писал и Жюль Верн, никогда не покидавший Парижа.

Кто такой Рубрук? — никто не знает. В различных рукописях даже и фамилия его пишется различно: Rubruk, Rubroc, Risbrouc, Ruysbroc, Ruisbroca, чаще всего Rubruquis. Единственное, что о нем можно сказать, так это то, что он житель Парижа, так как сравнивает ширину Дона при своей переправе через него с шириной Сены у Парижа и приравнивает свои ежедневные переходы к расстоянию от Парижа до Орлеана.

Вот некоторые сообщения Рубрука:

«Тибетцы — люди, пожирающие своих родителей, так как по чувству сыновней любви они не признают для них другой могилы, кроме своих внутренностей. Теперь, однако они это оставили, так как стали возбуждать отвращение у всех народов (??? — поразительное сообщение. Неужели в XIII веке так боялись дикие тибетцы международного общественного мнения? Странно и несовпадение времён: то ли тибетцы — люди, пожирающие своих родителей, то они „это оставили“.) Однако они все еще делают красивые чаши из голов своих родителей, чтобы при питье из этих чаш вспоминать о них во время своего наслаждения. Это рассказал мне очевидец».

«О Турции знайте, что там из десяти человек только один не сарацин, а все они армяне да греки. Дети властвуют над этим краем».

Ничего подобного не написал бы свидетель Крестовых походов. Автор описывает ситуацию, сложившуюся много позже битвы на Косовом поле (1389), не ранее XV века, когда действительно в Турции смешались и турки, и греки, и армяне, а демографическая ситуация была в пользу детей.

О «тартарах» в этой части его книги даются лишь сбивчивые этнографические сведения, в которых он путает их то с турками, то с киргизами, подобно которым они «пьют кумыс».

В 1-й главе, описывая путешествие свое по берегам Черного моря, автор дает довольно правильное в географическом смысле перечисление городов. Он правильно пишет имена царей XIII века, но вот время их царствований перепутано. Так, Андроник II Гид умер в 1235 году, а Феодор Ласкарис воцарился лишь через двадцать лет после этого, в 1255 году, но автор объявляет их царствующими одновременно. У турок только Осман (1288–1326) принял титул султана, через 33 года после смерти Феодора Ласкариса и через 53 года после смерти Андроника Гида, а Рубрук утверждает, что Синоп уже в их время принадлежал султану. Ясно, что автор не путешествовал в XIII веке по Черному морю, а сочинял свою историю, так как, заставши там одну из названных им царственных особ, не мог бы застать двух остальных.

Еще интереснее: в первом издании книги написано, что Скифия (Scythia) не повинуется тартарам. Но ведь Скифия по всем другим первоисточникам занимала всю южную Россию, то есть была на месте Украины, в том числе и Киевского княжества, и не быть под властью тартар не могла! И вот, чтобы затушевать это, неизвестный позднейший корректор переименовывает Скифию[73] в какую-то Цихию, причем в разных рукописях написано то Zikia, то Ziquia, Zichia, Zithia, Zittia, а первоначально все же — Sсythia.

«Затем к югу находится Трапезундия, которая имеет собственного государя по имени Гвидо (Андроник II Гид), принадлежащего к роду императоров константинопольских; он повинуется Тартарам».

Здесь полная нелепица; никаким татарам Гид не повиновался.

Каковы же «тартары» по Рубруку?

8-я глава:

«Мы направились к Батыю, держа путь прямо на восток, а на третий день добрались до Этиллии; увидев ее воды, я удивился, откуда с севера могло опуститься столько воды. Прежде, чем нам удалиться от Сарката (племянника Батыя, якобы княжившего между Доном и Волгой), несторианец Койяк (иначе Куюк, старейший при дворе Сарката) вместе со многими другими писцами двора сказал нам: „Не называйте нашего господина христианином. Он не христианин, а Моал (могол), так как христианство представляется здесь названием какого-то народа“.

Они превозносились до такой великой гордости, что хотя, может быть, сколько-нибудь веруют в Христа, однако не желают именоваться христианами, желая свое название, т. е. Моал превознести выше всякого имени. Не желают они также называться и Тартарами. Ибо Тартары были другим народом».

Обратите внимание на последние строки. В первоначальных сообщениях прямо говорилось, что племянник Бати-хана Саркат был христианином и даже носил сан диакона (такое мнение держалось очень долго). Так и должно быть, если он был славянин-крестоносец. Рубрук, по-видимому, первым тенденциозно усомнился в его христианстве, несмотря на то, что вслед за тем в 19-й главе сам же упоминает о христианском народе найманов, приписывая Китаю не иначе, как историю Сербии. Ведь это в ней и именно в то время царствовала династия Неманей, тогда как в Средней Азии и Китае никто не знает такого имени. Оно, не иначе, попало в «Историю первых ханов из дома Чингисова» из таких же романов, как книга Рубрука.

«Хвосты» крестовых походов продолжают высовываться из сообщений автора. Вот хоть о «тартарском» духовенстве в главе 47-й:

«Некоторые из них, и в особенности из первенствующих, знают нечто из астрономии и предсказывают затмения солнца и луны. И, перед тем как это должно случиться, весь народ приготовляет им пищу, потому что им не должно в это время выходить за двери своего дома. И, когда происходит затмение, они бьют в барабаны и другие инструменты, производя великий шум и крик. По окончании же затмения, они предаются попойкам и пиршествам, обнаруживая великую радость. Тартары никогда не собирают войска и не начинают войны без их решительного слова; они (Тартары) давно вернулись бы в ВЕНГРИЮ, но прорицатели не позволяют этого».

И вот опять родиной татар оказываются венгерские Татры.

Можно набрать из Рубрука десятки примеров в доказательство, что эта книга писана специально, с целью облегчить заключение унии со славянскими народами, еще помнившими отрицательную сторону 4-го Крестового похода, когда католическое духовенство обременяло их налогами. Но ограничимся лишь еще одной заметкой о монголах и москалях.

Мы уже цитировали рассказ о Кон-Хане, царе-первосвященнике, о короле Иоанне и Кингис-хане в разделе «Рыцари Китая и Монголии» этой книги. Напомним, что жил где-то в Китае король Иоанн, о котором Рубрук пишет:

«…и я проехал по его пастбищам (пасториям), но никто не знал там ничего о нем, кроме немногих несториан. На его пастбищах теперь живет Кен-хан, при дворе которого был брат Андрей, и я также проезжал той дорогой при возвращении. У этого Иоанна был брат, также могущественный пастор, по имени Унк (Уник — Единственный, аналогично с именем Секунд, Терций, Квинт). Он жил за горами Кара-катаев, на три недели пути от своего брата. За его пастбищами в расстоянии на 10 и 15 дневных переходов, были пастбища Моалов. Это были очень бедные люди, без главы и без закона, за исключением веры в колдовство и прорицания, чему преданы все в тех странах. И рядом с Моалами были другие бедняки, по имени Яркары, отожествляемые с тартарами. Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказал именовать себя ханом; крупные и мелкие его стада (паствы) ходили до пределов Моалов. В то время в народе Моалов был некий ремесленник Хингис (созвучно с английским прилагательным King's, „королевский“). Он воровал, что мог из животных Унк-хана, так что пасторы Унка пожаловались своему господину. Тот собрал войско и поехал в землю Моалов, ища самого Хингиса, а тот убежал к Тартарам и там спрятался. Унк, взяв добычу от Моалов и от Тартар, вернулся, а Хингис обратился к Тартарам и Моалам со следующими словами: „Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас“.

После этого Тартары и Моалы сделали его своим вождем и главою.

Собрав тайком (??) войско, он ринулся на самого Унка и победил его. Унк убежал в Катайю, где попала в плен Моалам его дочь, которую Хингис отдал в жены одному из своих сыновей. От него зачала она ныне царствующего Мангу. Хингис в своих войнах повсюду посылал сначала вперед Тартар, и отсюда распространилось их имя, так как при виде войска Хингиса везде кричали: „Вот идут Тартары!“ Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Упомянутые Моалы ныне хотят уничтожить и самое это название и возвысить свое. Та земля, в которой они были сперва, и где находится еще двор Хингис-хана, называется Онан-керуле».

Вот куда забросили католики-униаты крестоносцев, чтобы избавиться от неудобных воспоминаний! Ведь получается, что татары были все перебиты еще в XIII веке, в самом начале нападения их на Русь и никак не могли держать тут власть, поскольку моалы — монголы, уничтожали даже их имя, чтобы возвысить своё.

А С. М. Соловьёв пишет, ссылаясь на летописи, что разнообразные народы бежали, гонимые татарами, и не упоминает никаких монголов.

Ладно, согласимся. В конце концов, и Батый, и его то ли сын, то ли племянник Саркат и в самом деле монголы, раз уж они родичи монгола Чингисхана. Живут они за Волгой (Рубрук лично их видел). Какие же трудности преследуют великих завоевателей?

Вот ответ Рубрука (глава 20-я):

«На пути между ним (Саркатом) и его отцом (Бата-ханом, Батюшкой ханом, Батяем, Затием или Батыем) мы ощущали сильный страх: Русские, Венгры и Аланы, рабы их, число которых весьма велико, собираются зараз по 20 или 30 человек, выбегают ночью с колчанами и луками и убивают всякого, кого только застают ночью. Днем они скрываются, а когда лошади их утомляются, они подбираются ночью к табунам на своих пастбищах, и обменивают лошадей, да и еще одну или двух уводят с собою, чтобы в случае нужды пересесть. Наш проводник сильно боялся такой встречи».

Вот новость! Оказывается, между монголом Саркатом, жившим к югу от Саратова, и Батыем, жившим еще южнее и тоже за Волгой, рыскали венгры и русские! Читаем далее, а там еще хуже — о москалях:

«Взяв лошадей и быков, мы ехали от становища к становищу, пока 31 июля (а годов Рубрук нигде не указывает, хитрец!) не добрались до местопребывания Сартаха. Страна за Танаидом (историки считают, у Рубрука Танаид — это не Дунай, а Дон) очень красива и имеет реки и леса. К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксели (москали), не имеющие никакого закона, чистые язычники. Городов у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии (так и написано — Germania). Тартары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксели очень любят германцев, надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства Тартар. Если к ним прибудет купец, то тот, у кого он впервые пристанет, должен заботиться о нем все время, пока тот пожелает пробыть в их среде. Если кто спит с женой другого, муж не печалится об этом, если не увидит собственными глазами: они не ревнивы. В изобилии имеются у них свиньи, мёд и воск, драгоценные меха и соколы. Сзади них живут другие народы, именуемые Мердас (мордва), которых латины называют Мердинис, и они — сарацины. За ними находится Этилия (Волга). Эта река превосходит своею величиною все, какие я видел. Она течет с севера, направляясь из Великой Болгарии к югу, и впадает в некое озеро, имеющее в окружности четыре месяца пути».

Но когда же москали воевали вместе с татарами против Германии, и какой же их государь при этом был убит?! А сомневаться в том, что моксели — искаженное польское имя русских московитов, нельзя: их положение описано правильно, да и мордва поименована при них. Вот только события их истории «взяты» у других народов.

Безусловно, первоначальная, не дошедшая до нас рукопись Рубрука переделывалась при всех ее позднейших копировках, и это продолжалось даже после первого печатного издания одной из ее вариантных копий в 1598 году, уже накануне XVII века. И все переделки обнаруживают одну и ту же тенденцию: облегчить создание унии христианских государств под главенством папы, установив новое мнение, будто тартарское иго русских и славянских летописей было не папское иго, пришедшее из Рима, а монгольское.

А когда обнаружилось, что по дальности расстояний «производить» иго из Забайкалья в кочевых кибитках было бы слишком нелепо, то греческое название крестоносцев адскими людьми (тартарами) распространили на калмыков и на все магометанские народности в Крыму и по Нижней Волге. Им же приписали деяния крестоносцев на Востоке. И столько раз повторили эту выдумку, что она со временем была принята новыми поколениями, которые лично не пережили ига.

В исторической науке самой Европы так стал популярен этот взгляд на «пришельцев с Востока», настолько превратился в стереотип, что позднейшие комментаторы перестали замечать даже явные натяжки в истории. Недавно в России вышел в свет сборник, объединивший истории Плано Карпини, Рубрука и Марко Поло под одной обложкой. В интереснейшем предисловии к этой книге М. Б. Горнунг пишет, что:

«…к концу первой половины XIII в. вся Европа уже знала о захвате и разгроме Киева. Именно от него ордынцы направили свой путь в Польшу, Венгрию и дошли до Адриатического побережья Балкан, грабя и вырезая население. После трагедий Владимира, Рязани и других русских городов, разгромленных ордынцами, слухи об их зверствах и мощи все чаще доходили до европейских государей. Им действительно было от чего прийти в ужас, и они понимали, что один раз их спасло „чудо“: Батый в 1242 г. повернул назад от Адриатики. Не сделай он этого, вряд ли погрязшая в междоусобицах и ослабленная бездумными крестовыми походами Западная Европа смогла бы хоть как-то сдержать потомков воинов Чингисхана».

Это — стандартное мнение историков, придерживающихся традиционной версии. Но что же мы видим из приведенного сравнения «ордынцев» и крестоносцев? Вдумайтесь! Европа так была ослаблена «бездумными крестовыми походами», что на своей собственной территории не смогла бы противостоять потомкам воинов Чингисхана. Эти «потомки» шли, надо полагать, совсем не бездумно, и мало того, чем дальше удалялись от своей родины — на тысячи километров! — и чем дольше длился их отрыв от родины, тем сильнее и непобедимее становились.

Такой тенденциозный вывод непременно приходится делать, если кооптировать в реальную историю Европы романы перечисленных выше авторов: Марко Поло, Рубрука, Плано Карпини. Долго дрожали европейцы от ужаса, читая их произведения!.. В XX веке был похожий случай. Когда однажды по радио читали роман Герберта Уэллса о марсианах-пришельцах, в Англии началась паника. Поверили, что пришельцы и впрямь уже здесь!

Выводы

Первоначально среди правящей верхушки Руси утвердилось греческое православие. Затем, с появлением Латинской империи на Балканах и в Малой Азии, русские князья перешли к унии с католиками. Чтобы получить благословение (ярлык на княжение) от папского легата или прямо от папы они стали ездить в Татры и в Рим. Предположительно, первым начало широкому обращению от православия к католицизму положил Рюрик Ростиславович в 1205 году, когда захватил и разграбил Киевские православные церкви, что произошло почти одновременно с захватом крестоносцами Царьграда и с разграблением в нем греко-восточных церквей французом Балдуином, первым императором Латинской империи.

Этот период католической унии Киевских, Московских, Новгородских и других удельных князей продолжался даже и после обратного отнятия греками Царьграда, вплоть до 1329 года, когда Московско-Владимирский великий князь Иван Калита (1325–1340) получил от Ордена право лично собирать дань с русских княжеств и отвозить ее в Татры. Но уже начался из-за католических насильственных поборов поворот русского духовенства к одержавшей верх Византии, где в то время, после изгнания из Царьграда католиков-крестоносцев, царствовали из династии Палеологов Андроник III (1332–1341) и Иоанн V (1341–1391), а греко-восточным патриархом был Иоанн XIV (1333–1347).

Такой поворот, конечно, был вполне понятен: кумир поверженный — не бог, и русскому духовенству соблазнительно было перейти к победителю, особенно когда его сторонники сами усердно приглашали русских к себе. Но центральная власть оставалась верной папизму. Так становится понятным, отчего в 1327 году верному рыцарю «Золотого Ордена» Ивану Даниловичу Калите пришлось громить с помощью Татрских войск Тверь, в наказание за убийство орденского посла Щелкана (по другим сообщениям — Шеф-Кала).

В 1340 году тому же Калите пришлось наказывать и Смоленск за отступничество. Однако ничто уже не могло остановить начавшегося отлива русского духовенства от побежденного на востоке Европы католического Христа ко Христу православному.

Хотя позже турки отняли у греков Царьград и основали в Европе свою Оттоманскую (по-русски Турецкую) империю, они все же оставили восточное православие неприкосновенным в своей стране, как религию политически союзную с магометанством в его борьбе с католическими орденами. А потому вполне естественно и понятно, что и Московский великий князь Иоанн III Васильевич в 1480 году тоже перестал, наконец, платить дань Татрскому Золотому Ордену. В этом ему активно помогал никто иной, как магометанин, Крымский хан Менгли-Гирей, завязавший с Москвой против крестоносцев дружеские отношения с 1474 года, через двадцать лет после занятия османами Царьграда и прекращения наступательного движения воинственного католицизма в восточной Европе.

Загрузка...