Дверь в Зазеркалье

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

Остаток утра Кристи провела с детьми. Она играла в мяч с Пьером, помогала Элоизе строить ворота из кубиков, подговорив ее делать их все меньше и меньше, чтобы проверить мастерство юного футболиста и немного посмеяться над ним.

Во время перерыва, когда они с удовольствием пили лимонад, дети рассказали Кристи о себе. Grandmere Иветт они очень уважают и почитают. Tante Николь им нравится, она часто угощает их сладостями. Chicle Люсьен играет с ними. Няню Жанну они очень любят — она для них второй человек после Papa, которого они не просто любят, а боготворят.

Дети не упомянули Стефани. Кристи поняла, что она игнорировала детей и те платили ей тем же. Это и к лучшему, решила Кристи. Стефани обязательно стала бы их унижать и третировать.

Наконец Жанна позвала детей на ленч. Кристи хотела поесть вместе с ними, но, когда они вошли в дом, домоправительница Тереза сообщила, что мадам Дютурнье приглашает Кристи присоединиться к ней за ленчем. Если Mademoiselle согласна, Тереза проводит ее в оранжерею.

Приказ королевы, подумала Кристи, но решила принять приглашение. Если она намерена остаться здесь на какое-то время, то должна установить определенные отношения с матерью Армана. Но со Стефани за один стол она не сядет и ни на какие компромиссы не пойдет.

— Я — единственная приглашенная?

— Да, Mademoiselle.

— Хорошо, я принимаю приглашение, если Madame не будет настаивать, чтобы я переоделась.

— Как пожелаете, Mademoiselle.

Арман никак не прокомментировал ее возвращение к собственной одежде. Видимо, его мысли были заняты более важными делами. Кристи попыталась продумать линию своего поведения во время совместной трапезы с Иветт и решила ни под кого не подстраиваться.

— Я иду с вами, Тереза.

Женщина кивнула и благоразумно промолчала.

Они прошли почти через весь дом, и Кристи смогла увидеть то, чего не видела вчера. Дом имел подковообразную форму. Апартаменты Армана и Люсьена располагались в одном крыле, Иветт и Стефани — в другом, в центре находились общие комнаты. Удобно спланированные коридоры обеспечивали переход из одного крыла в другое.

Оранжерея находилась с обратной стороны центральной части дома. Стеклянные стены и потолок позволяли свету и солнечным лучам освещать и обогревать множество экзотических растений, растущих в горшках и подвесных кашпо. В разных местах было расставлено несколько столов и стульев, которые окружали живописные заросли тростника. Один из столиков был накрыт для ленча. На двоих.

Кристи удивилась, поскольку еще накануне отметила полное взаимопонимание между матерью и дочерью, хотя Стефани и игнорировала предупреждения и увещевание Иветт. Кристи не сомневалась, что мать и дочь заодно.

Иветт стояла у клетки с попугаями и о чем-то с ними разговаривала. Поведение, не очень вяжущееся с образом властной и жестокой женщины.

— Madame… — обратилась к ней Тереза.

— Она придет? — спросила Иветт, не оборачиваясь.

— Она уже пришла, — ответила Кристи, приказав себе не робеть в присутствии этой безукоризненной и по-королевски величественной женщины. Иветт была одета в темно-зеленый костюм, волосы гладко причесаны.

Пожилая женщина резко обернулась. Ее взгляд мгновенно оценил простую, повседневную одежду Кристи и поношенные кроссовки.

— Я услышала шаги только одной Терезы. — Иветт слегка улыбнулась краешком губ, в ее взгляде не было осуждения или пренебрежения. — Я не была уверена, что ты примешь мое приглашение.

Такая самоуничижительная откровенность удивила Кристи.

— Я бы хотела поговорить с вами о Колетт.

— Конечно. — Иветт вздохнула и жестом отпустила домоправительницу. — Спасибо, Тереза. Скажи Генри, чтобы подавал ленч.

Они остались вдвоем. Иветт сделала приглашающий жест и направилась к столу.

— Сочувствую твоей потере, Кристи. Быть разлученной с сестрой так долго, искать и… опоздать. — Она покачала головой. — На твоем месте я бы чувствовала то же, что и ты. То, о чем ты вчера сказала.

Чувство вины перед несправедливо обвиненными Люсьеном и Николь заставило Кристи произнести:

— Вчера я была несколько несдержанна, потому огульно обвинила и тех, кто ни в чем не виноват.

— У тебя были все основания поступить подобным образом, — последовал быстрый ответ. — Твои чувства были искренними и неразделенными. Ни Стефани, ни Арманом. Я тоже была слишком озабочена теми проблемами, которые воскресило твое появление. — Она бросила на Кристи печальный взгляд. — Есть старая поговорка — «не стоит будить спящую собаку»… И я долго ее не будила, но вчера поняла, что давно следовало это сделать. Собака может долго спать, но стоит ее толкнуть, как она вскочит и все равно укусит.

Кристи нахмурилась. Она пока не могла понять, к чему клонит Иветт. Кристи молчала, пока они усаживались за стол, а потом спросила:

— Вы хотите рассказать мне, почему Стефани столь враждебна по отношению в Арману?

Лицо Иветт разом постарело.

— Арман — старший ребенок, к тому же мужчина.

Стефани всегда негодовала, что из-за этого она — никто. Я же ничего не могла изменить. Мы те, кто мы есть.

— А Колетт? За что Стефани ненавидела мою сестру? — настойчиво спросила Кристи, решив все выяснить до конца.

Теперь нахмурилась Иветт.

— Я думаю, что дело не в самой Колетт. На ком бы Арман ни женился, его жена стала бы после меня хозяйкой этого дома. Колетт раздражала ее тем, что, по ее мнению, абсолютно не соответствовала этой роли.

— А это действительно так?

Иветт на минуту задумалась.

— Это не имело значения. Арман сделал свой выбор, и Колетт вполне устраивала его в качестве жены. Ему было этого достаточно.

Такой ответ удивил Кристи. С одной стороны, ей бы хотелось услышать, что ее сестра была любима своим мужем, но с другой…

— И все же вы считаете, она не соответствовала роли хозяйки? — настойчиво повторила Кристи свойвопрос.

Взгляды двух женщин встретились.

— Да. Поначалу я пыталась помочь ей освоиться, объяснить ее обязанности в качестве жены Армана.

Думала, что с моей помощью она… как бы это сказать… обтешется, но чем упорнее я настаивала, тем быстрее Колетт от меня отдалялась. Наконец я поняла, что ее характер абсолютно не похож на мой и, продолжай я настаивать, я сломаю ее. Не то чтобы я отказала ей в помощи. Но мое вмешательство заставляло Колетт чувствовать себя несостоятельной.

Я оставила ее в покое и до сих пор не знаю, правильно поступила или нет. — Иветт пожала плечами. — Себя я тоже не могла изменить, Кристи.

Кристи не знала, как отнестись к этому признанию. Она совсем не так представляла роль Иветт в жизни сестры. Быть свекровью всегда непросто, а при таком укладе жизни, как в этой семье, особенно. Видимо, Колетт никогда бы не удалось стать настоящей хозяйкой Креси.

— А как бы вы охарактеризовали Колетт как личность? — спросила Кристи.

Губы Иветт искривила усмешка.

— Она была совсем не такая, как ты. Немыслимо представить подобный разговор с твоей сестрой.

— Почему?

Иветт замялась.

— Твоя сестра казалась какой-то неземной… будто не от мира сего.

Армаы назвал это «надломленностью», вспомнила Кристи.

— Она жила в своем иллюзорном мире. Может, из-за того, что до замужества вела очень замкнутый образ жизни, не знаю. — Иветт сделала паузу. — Ты совсем другая, Кристи. Мне кажется, ты справишься с любой ситуацией, сможешь противостоять всему миру.

Кристи воздержалась от комментариев. Да, она справлялась с теми трудностями, с которыми ей приходилось сталкиваться, по не всегда это было легко… Как, например, посмотреть в глаза Арману этим утром…

Иветт восприняла молчание Кристи как согласие и добавила:

— Только не считай, что Колетт была здесь несчастлива с первого до последнего дня. До рождения Элоизы она была вполне счастлива с Арманом.

— Послеродовая депрессия — очень серьезное заболевание, — резко перебила Кристи, не в силах слушать о любви Армана к ее сестре. — А няня, которую вы наняли, была жестока и недоброжелательна. — Она решила говорить прямо, не будучи до конца уверена в искренности Иветт.

Лицо пожилой женщины сморщилось.

— Я надеялась, что она обеспечит дисциплину и стабильность. Но теперь признаю, что я была не права.

— И Стефани немедленно воспользовалась этим, — безжалостно добавила Кристи.

— Да. Я думаю, что именно так она и поступила, — усталым голосом признала Иветт.

Кристи оценила честность ответа, хотя по-прежнему не была готова полностью доверять этой женщине.

— Почему Стефани так хотела видеть Шармэн на месте Колетт? Ведь вы сказали, что она возненавидела бы любую женщину рядом с братом.

— Стефани уже давно и полностью подчинила себе Шармэн, — сухо ответила Иветт. — Через свою подругу она надеялась взять верх над Арманом и хозяйничать в Креси по своему усмотрению. Но этому не бывать. Теперь все кончено.

Что кончено? Стефани не такова, чтобы сдаться без борьбы. Наверняка она не оставила идею подсунуть Армапу Шармэн на вакантное место жены.

— Почему вы так уверены? — спросила Кристи.

— Ты действительно не понимаешь, каким сильным катализатором ты послужила? — Иветт смотрела на нее с грустным любопытством.

Кристи понимала. С каким-то жестоким удовлетворением она вспомнила вчерашний вечер.

— Я разбудила спящую собаку?

— Целую свору, — резко ответила Иветт. — И пути назад нет.

Кристи бросила на нее недоуменный взгляд.

— Утром Стефани навсегда уехала отсюда, — глухим голосом продолжила пожилая женщина. — Ей придется устраивать свою жизнь вдали от Креси. Арман больше не потерпит ее вмешательства в свои дела.

Вот это новость!

— Он выгнал ее из дома? — спросила Кристи.

Когда это случилось? До того, как он пришел в ее комнату, или после? Иветт кивнула.

— Может, так будет лучше для них обоих, но я потеряла дочь. — Постоянная маска беспристрастности на ее лице сменилась болезненной гримасой.

— Быть матерью очень трудно.

— Мне жаль, — импульсивно ответила Кристи, понимая, как невозможно трудно сделать выбор между двумя родными детьми. Ей не было жаль Стефани, но Иветт вызывала сочувствие. — Но ведь вы тоже видели в Шармэн приемлемую кандидатуру на роль жены вашего сына?

Мадам Дютурнье тяжело вздохнула.

— Людям часто приходится идти на компромиссы, когда они не могут получить желаемое. Но компромиссы не всегда приносят счастье — я же хочу видеть своих детей счастливыми. Всех.

— Люсьеп и Николь кажутся счастливыми, — попыталась утешить Кристи.

— Да. — Иветт улыбнулась с неподдельной теплотой. — Люсьен всегда был моей отрадой. Арман — гордостью. — На мгновение она замолчала. — Стефани — моим испытанием, моим крестом. Так было с самого детства. И все же я люблю их всех троих и хочу видеть счастливыми.

Что вполне естественно, про себя согласилась Кристи. Пусть у нее не было детей и, может так случиться, никогда не будет, но она не могла не заметить, какими разными были Пьер и Элоиза. В этот момент Кристи пообещала себе постараться сделать так, чтобы в их отношениях преобладала любовь.

Генри вкатил в оранжерею тележку с салатами. После того как Кристи и Иветт сделали выбор, они продолжили дружескую беседу на менее болезненные темы. Но за кофе Кристи снова вернулась к тому, что ее волновало больше всего.

— Я благодарна вам за откровенность, Иветт, — мягко произнесла Кристи. — Особенно в таких обстоятельствах, когда вы сами чувствуете боль потери.

— Но ведь случились не только потери, не так ли, Кристи? Я хочу, чтобы ты знала: я не против тебя.

А если быть полностью откровенной, не против вас обоих.

— Обоих?

— Арман настоял, чтобы я сказала тебе это…

— И этот ленч тоже его инициатива? — Кристи не скрыла своего удивления.

— Я не смогла наладить отношения с Колетт, — с сожалением произнесла Иветт. — Я слишком долго закрывала глаза на поступки Стефани. Я не должна была допускать присутствия того американца в моем доме. Он был не кем иным, как нахлебником, хотя красивым и обходительным, всегда старающимся угодить. — Женщина сделала паузу, как будто собираясь с силами, чтобы произнести главное. — Стефани заплатила ему, чтобы он исчез одновременно с Колетт.

— И вы молчали все это время? — Кристи была в шоке. Как Иветт могла допустить, чтобы Арман все это время считал…

— Нет, я узнала об этом только вчера, — быстро ответила Иветт. — Я никогда не верила, что он был любовником Колетт, но у меня не было причин сомневаться в словах Стефани в тот роковой день… Я оставила все как есть… вплоть до вчерашнего вечера.

— Вы вчера обо всем рассказали Арману?

Как он мог не сказать ей об этом?!

— Сегодня утром. Мы проговорили со Стефани почти всю ночь. Я пришла в ее комнату и высказала свои подозрения и догадки. — Иветт покачала головой, глаза ее затуманились. — Она обвинила меня в молчаливом пособничестве ее планам. Она не сомневалась, что я одобрю ее действия, и призналась в подкупе американца. Но эта ее ненависть к Арма ну… Как она могла подумать, что я буду ее союзником?

Да, долгожданный момент истины оказался мучительно болезненным для всех.

— Я только вчера осознала, насколько была слепа, — печально признала Иветт. — Единственным моим оправданием может служить то, что я всегда считала Армана исключительно сильным человеком. Но ведь он не железный, у него есть свои потребности, желания, чувства. — В серых глазах вспыхнула решительность. — Теперь я их знаю и готова помочь своему сыну.

Что ж, этим откровенным разговором Иветт уже доказала свою готовность. Но мог ли Арман требовать от матери так много — вывернуть душу, признать ошибки перед практически незнакомым человеком?

— Иветт, зачем вы говорите мне это? — не удержалась от вопроса Кристи. — Ведь я вам никто. Абсолютно посторонний человек.

— Ты не посторонняя для Армана, Кристи. И для его детей.

Ты очень важна для всех нас…

— Но он никого не должен ни к чему принуждать, — пробормотала Кристи.

Она была очень рада, что вопрос с американцем наконец выяснился, но Арман сам должен был сказать ей об этом, а не заставлять делать это свою мать.

Неожиданно Иветт улыбнулась.

— Не переживай. У Армана были свои причины настаивать на нашем разговоре. Поверь, этот ленч снял огромное бремя с моей души. Я рада, что ты пришла. Кристи искренне улыбнулась в ответ.

— Я тоже.

Но если такой поворот в отношениях с Иветт очень обрадовал Кристи, мысли о причинах, которыми руководствовался Арман, не давали ей покоя. Она снова и снова анализировала его слова и поступки с самого первого момента их встречи в отеле. Она должна понять его отношение к ней, а для этого следует дождаться возвращения Армана.