Двойня в подарок-2. Семья

11. Опрос свидетеля

– Ничего! – роняю я впопыхах. Вылетаю из баньки, будто за мной черти гонятся. И вбежав в кухню, застываю на месте.

Что теперь делать? Что?

Выбор невелик.

Терпеть мужнины гульки и жить в достатке? Или собрать немногочисленные пожитки и свалить?

В груди закипает злость. Пальцы сами сжимаются в кулаки. Как ты мог, Тима?

– Лер, – раздается сзади настороженный голос Столетова. – Ты чего такая?

– Ничего. Я же сказала… – огрызаюсь я на ходу. Тоже мне, надсмотрщик выискался!

Как фурия взлетаю в детскую. Только метлы не хватает!

И увидев дочек на развивающих ковриках, выдыхаю. Тренькает незамысловатая детская песенка, звенят погремушки. И на душе сразу становится легче. Только где-то на сердце давит камень. Больно. Очень.

– Можно, я сегодня раньше уйду? – просит Надя и поясняет поспешно: – Витя меня в ресторан пригласил.

– Свидание? – улыбаюсь я через силу.

– Ой, от Торганова дождешься! – весело отмахивается Надежда. По лицу лишь на секунду пробегает обиженая гримаска.

Видимо, наш Виктор Петрович не спешит жениться. Завидный жених Шанска номер два. Тот еще красавчик!

– Да у него коллеги с женами приезжают. Вот и просит составить компанию.

– А ты?

– Ну хоть вместе время провести. Он же вечно занят. Как твой Морозов!

«У этого на все время найдется!» – Сердце затопляет неведомая доселе ярость. Тяну губы в улыбке, стараясь не выдать себя. Боюсь разреветься. Выдать свою боль, затопляющую душу и убивающую кровяные тельца.

– Ага! – усмехаюсь я недобро. – Один Столетов – вольный художник.

– Ну не скажи, – встает с коврика Надя. – Дан у нас герой. Когда участковым работал, многим помог. А потом с начальством поругался и даже из города уехал.

– Бывает, – передергиваю я плечами.

Ложусь на ковре рядом с дочками. Будто слепая, на ощупь веду ладонью по вышитым на коврике зверушкам.

Пальцы натыкаются на выпуклую фигуру на толстых ногах и с хоботом. Слон. А дальше пушистое облако на тонких ножках. Овечка.

Дочки весело сучат ножками, словно бегут куда-то. Потом переворачиваются, как по команде. И подняв головки, взирают на нас с Надеждой с любопытством.

Смешные! Любимые!

– Я с вами, мои хорошие, – шепчу я, укладывая руку под голову.

– Со дня на день поползут, – радостно сообщает Надежда. – Вот тогда точно начнется веселье.

– Мы с Тимой решили загородку перед лестницей поставить. Есть такие модели с калиткой…

Осекаюсь на полуслове. Ну какие «мы с Тимой»?

Морозов, сволочь, что же ты наделал?

– Все. Убежала, – машет от двери Надежда.

– Пока-пока, – роняю я на автомате.

Аленка снова переворачивается на спинку. Крепенькой ручкой дотягивается до самой ближней игрушки. Дергает ее. Маленькая обезьянка подпрыгивает, приводя в движение остальные игрушки. Дергает хилыми ножками котик. Трепыхаются птички. Старшая дочка смеется радостно. А ее младшая сестричка смотрит с интересом.

– А теперь ты, доченька, – перевешиваю я чуть ниже по дуге собачку. Анечка смотрит на меня внимательно. Затем повторяет за сестрой каждое движение.

«Какие же они разные! – размышляю я, наблюдая за дочками. – Нужно Тиме вечером рассказать…»

Обрываю себя. Как же! Тиме!

Больно ему интересно!

И неожиданно ловлю себя на простой до безобразия мысли.

Пока мы живем под одной крышей, все наши отношения сведутся к быту и детям.

Пусть так. Пока.

Простить Морозова все равно не смогу. И развод уже дело решенное.

Пульс бьется как сумасшедший. Руки дрожат. И честно говоря, хочется позвонить мужу и заорать: «Я все знаю!». Потребовать объяснений.

Жена я или не жена?

«Погоди, – останавливает меня здравый смысл. – Ты цепляешься за косвенные признаки. Остановись. Понаблюдай. Правда все равно выплывет. Да и куда ты сейчас подашься с двумя детьми? Кто подставит плечо? Наде платить придется. А мать и сестра не в счет…Подумай!»

Можно переехать в квартиру на Моторной. Район мне знакомый. Да и с соседями там хорошие отношения. Даша съехала. А маме с Ниной квартира не подошла. Далеко от центра, видите ли!

«Точно! Даша!» – словно железной гирей бьет по голове.

Подскакиваю с пола под удивленные взгляды дочек.

– Я с вами, маленькие, никуда не уйду.

Схватив телефон, судорожно ищу нужный контакт.

– Даш, привет! – лениво тяну я в трубку.

– Ой, Лера! – звонко отзывается Дарья. – Как хорошо, что ты позвонила! Я хочу вам с Тимофеем передать гостинцы. Мне мама сушеных белых грибов прислала и брусничное варенье. Вы такое едите?

– Спасибо, Даша! Ну конечно! – восклицаю я поспешно. – Кто ж не ест такую вкуснятину!

– Тогда я завтра с Аней пришлю. Она ко мне приедет документы подписать. А на обратном пути вам завезет.

– Погоди, – пытаюсь я сообразить. Даже лоб тру от усердия. – Какая Аня?

– Да наша, – смеется Дарья. – Аркелиди! Она же в Шанске теперь живет.

– Странный выбор, – с трудом перевариваю я новости. – Аня из Москвы. У нее там контора своя. И муж вроде…

– А в Шанске любовник, – весело сообщает Дарья. – Вот они там спелись. Та-а-ка-ая любовь!

– А кто? – охаю я порывисто. Голова идет кругом. Тут все, оказывается, давно налажено. Наверняка весь город знает. Одна я в неведении.

– Точно не знаю, Лер, – смеется Дарья. – Кто-то из окружения твоего мужа… Очень крутой мэн.

– Ничего не знаю, – стараюсь я казаться веселой. Но голос предательски дрожит.

– Морозова спроси, – заговорщицки предлагает Даша. – Потом мне расскажешь. Интересно же. Я за нее рада очень. Девчонка хорошая. А в личной жизни невезуха. Сейчас хоть глаза загорелись. А то ходила унылой амебой.

– Хорошо, – мямлю я сквозь слезы. – Ждем от тебя посылку…

– А ты чего звонила? – спохватывается Даша.

– Просто поболтать, – отзываюсь я на автомате. И откинув в сторону сотовый, кулем опускаюсь на пол.

Вот еще одно подтверждение! Это не просто случайный перепихон. А связь…

Рядом слышится кряхтение и возня. Смаргивая слезы, обалдело смотрю на подползающих близнецов. Снова всхлипываю. Теперь уже от вселенского счастья.

И подхватив дочек на руки, утыкаюсь носом в маленькие макушки.

– Мамины умнички, – шепчу я, не таясь слез. В порыве бьющего через край восторга хватаю трубку и сразу отправляю сообщения. Мужу. Надежде.

«Они поползли!»

«Вау!» – тут же приходит ответ от нашей нянечки. А Морозов молчит, хотя и в сети.

«Он занят. Еще ответит», – пытается образумить меня здравый смысл.

«Нет, – усмехаюсь я горько. – Если человек в он-лайне, это еще ничего не значит. Просто он не желает с тобой говорить».