Глава тринадцатая, в которой молодой ревнивец Роман прячется с ножом в кустах, а Амалия снова пьёт кровь

Вечером погода окончательно испортилась. Дождь перестал, но небо набухло такими тяжёлыми тучами, что предстоящий ливень обещал быть нешуточным. К половине десятого улицы совершенно опустели. Машины почти не проезжали. Под яростными порывами ветра качались фонари.

Амалия стояла в тёмном углу вестибюля ирининого подъезда. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец хлопнула входная дверь и вошли двое. Застучали по кафельному полу каблучки Ирины.

Молодые люди остановились там же, где и всегда — у окна на площадке между этажами.

До Амалии донеслись голоса:

— Юхан, ты такой славный!

— Люблю тебя, Ирочка…

— И я тебя…

— Мы будем счастливы, я уверен…

— А когда мы поедем в Швецию?

— Уже скоро.

— Ой, Юхан, я тебя так люблю, так люблю! Поскорей бы…

— Мы будем счастливы до конца наших дней, дорогая…

— Да, да, да… Целуй меня ещё, Юханчик, миленький…


За их силуэтами, кроме Амалии, следили и другие глаза.

В глубине двора, прячась в гуще кустов, стоял Роман, молодой человек восемнадцати лет. Год назад он до безумия влюбился в Ирину. Она ответила ему взаимностью. Она гуляла с ним, целовалась, даже обещала выйти замуж. И вдруг появился этот швед! Хрипящий магнитофон и заношенные джинсы Романа оказались не в состоянии соперничать со стереонаушниками иностранца, его куртками, майками и походами в ресторан.

Отставку Роман переживал очень болезненно. В нём всё кипело от ревности и злости. Одна только мысль, что Ирина с этим лысым скоро уедут в Москву, а его самого заберут в армию, доводила его до безумия. Выходит, он будет драить туалеты в казарме, а в это время Ирину, его Ирину, будет трахать этот старый хрен!

Он был абсолютно уверен, что иностранца она не любит. Какая там любовь! Фирменные тряпки да ресторан вскружили ей голову. А от одного лишь обещания взять её с собой за границу не только Ирина — любая здешняя девчонка ляжет под кого угодно, хоть под макаку… Если этот швед внезапно и необъяснимо исчезнет, рассуждал Роман, то Ирина вернётся ко мне. Ведь она меня ещё совсем недавно любила. По-настоящему любила…

Уже который вечер он приходил сюда, в этот двор, чтобы растравить себе душу видом целующейся парочки. Он смотрел на них и стонал от невыносимого отчаяния, но оторвать глаз от окна не мог. И вот, наконец, оттягивать задуманное стало невозможно. Через два дня они уезжают в Москву. Надо действовать.

Холодный ветер хлестал с неистовой силой, а по разгорячённому лицу влюблённого текли крупные капли пота вперемежку со слезами. Не спуская глаз с тускло желтеющего окна, он дрожащей рукой нащупывал в кармане нож…


Завершив последний, самый долгий поцелуй, молодые люди расстались. Юхан вышел во двор, Ирина стала подниматься по лестнице к своей квартире.

На лестничной площадке из-за трубы мусоропровода навстречу ей шагнула незнакомая девушка, очень бледная, с горящими решимостью глазами. Блеснуло лезвие ножа. Ирина в испуге отпрянула.

— Не вздумай закричать, а то полосну, — прошептала Амалия. — Я тебе ничего не сделаю, если будешь вести себя тихо. Дело к тебе есть. Иди со мной.

В её взгляде было нечто такое, что заставило Ирину подчиниться. В тёмном закуте у подвальной двери Амалия велела ей спустить брюки и трусы.


Перед Юханом, обходившим по тропе кустарник, внезапно выросла высокая фигура.

— Дай закурить, — хрипло потребовал незнакомец. Его правая рука была заведена за спину.

Юхан полез в карман за сигаретами, быстро соображая, чем он может откупиться. Швед не сомневался, что это грабитель.

Свет молнии разорвал полумрак, и швед заметил, как рука незнакомца выскользнула из-за спины. Увернуться Юхан не успел — лезвие с силой вонзилось ему в живот. Швед захрипел, схватился руками за рану. Роман, не давая ему опомниться, нанёс ещё несколько ударов — в грудь, в плечо, в шею. Перед ним уже лежал труп, а он всё бил и бил, находя какое-то странное, утробное наслаждение в терзании этих рук, груди, половых органов, посмевших притронуться к его любимой.

На раскрасневшееся лицо Романа упали первые капли дождя и задымились, испаряясь.

Холодный дождь застучал чаще, и Роман опомнился, огляделся. Двор был безлюден. Со стороны дома и улицы не доносилось ни звука. Тяжело дыша, он взял убитого под мышки и поволок в кусты.


Графиня нежно погладила голые бёдра Ирины, провела рукой по шёрстке на влагалище.

— Ну же, успокойся, дитя моё, никто не собирается тебя убивать, — проворковала она вкрадчиво. — Но если пикнешь — то вот он, нож… Убивать не стану, но щёчки твои мягкие распорю и глазки выколю, чтоб не опознала меня потом, и чтоб замуж тебя такую никто не взял. А если будешь умной девушкой и попридержишь язычок, то тебе ничего не будет, и твой кавалер не догадается… И женится он на тебе, котик мой драгоценный…

Дрожа, Ирина лежала на расстеленной юлиной куртке. Она страшно перетрусила и делала всё, что требовала от неё насильница. Палец Амалии погрузился во влажную щель между её бёдрами и нащупал клитор. Ирина вздрогнула, задышала часто.

«Эрогенная зона, — вспомнила Амалия выражение из журнала, который они читали вместе с Алексеем, и тихонько засмеялась. — Вот где твоё уязвимое место, котик… Ну, теперь держись!»

И она принялась быстро сновать пальцем по влагалищу, попутно захватывая клитор. Ирина стонала сквозь сжатые зубы, извивалась, лицо её болезненно морщилось, на нём выступила испарина. Амалия стиснула ладонью её грудь, прижалась к своей пленнице всем телом. Палец её работал беспрерывно, всё энергичнее давя на клитор.

Наконец из горла Ирины вырвался судорожный хрип, тело её, охваченное оргазмом, затрепетало и изогнулось дугой. И в тот же миг из глаз насильницы вырвались два жёлтых огня и впились ей в грудь.

… Амалия очнулась почти сразу. Нашарила нож, который она предусмотрительно положила на пол ещё будучи Юлей.

Юля же, освобождённая от её духа, лежала без сознания. Но вампирша знала, что сейчас она очнётся и вспомнит всё, что с ней творила вселившаяся в неё сущность. И из неудобного положения она ударила ножом по горлу девушки, которое ещё минуту назад было её собственным. Тело Юли вздрогнуло, отвалилось от Амалии и с глухим стуком растянулось на грязном полу. Вампирша приподнялась и с жадностью прильнула губами к ране.


А в тёмном дворе под хлещущим дождём Роман, яростно сопя, перепиливал ножом шею своему сопернику. Он полагал, что надёжно заметёт следы, если разденет труп догола и отрежет ему голову. Милиция вряд ли догадается, кому принадлежит голое безголовое тело. А шмотки иностранца и его череп он заберёт с собой, чтобы спрятать в надёжном месте.

Загрузка...