Майкл Коннелли Эхо-парк

Пролог «Хай-Тауэр», 1993

То была та самая машина, которую они искали. Номерной знак снят, но Гарри Босх не сомневался, что это она. «Хонда-аккорд» 1987 года, красно-коричневого оттенка, краска на солнце давно выгорела. Машину подновили зеленой наклейкой на бампере с рекламой избирательной кампании Клинтона 1992 года, но теперь уже и эта бумажка выцвела. Стикер выполнен дешевой типографской краской, не рассчитанной на длительное время, да и наклеен давным-давно, еще до выборов. Машина стояла в индивидуальном гараже, таком узком, что Босх удивился, как водителю удалось потом выбраться обратно. Ясно, что придется специально просить судебных экспертов очень внимательно и аккуратно проверить отпечатки на внешней стороне машины и внутренней стене гаража. Понятно, криминалисты возмутятся в ответ на такое указание, но если Гарри за этим не проследит, будет чувствовать себя неспокойно.

Гараж снабжен отодвигающейся вверх дверью с алюминиевой ручкой. Тоже нехорошо для отпечатков, Босху придется и на это обратить внимание экспертов.

– Кто ее обнаружил? – спросил он патрульных.

Они только что закончили натягивать желтую ограждающую ленту между двумя рядами гаражей по бокам подъездной дорожки. Она вела в многоквартирный высотный комплекс «Хай-Тауэр».

– Сам хозяин, а может, управляющий, – ответил старший патрульный. – Гараж прилагается к квартире, которая сейчас пустует, так что, по идее, и гараж должен пустовать. Пару дней назад он его открывает, собираясь сложить туда какую-то мебель и другое барахло, и видит машину. Сначала думает, что ее поставил кто-нибудь из гостей других квартиросъемщиков, и решает оставить все как есть, подождать несколько дней. Но вскоре видит, что машина продолжает стоять, тогда он начинает расспрашивать о ней своих жильцов. Никто ее не знает. Он вызывает нас, подозревая, что машина краденая – номерных знаков-то нет. А мы с напарником как раз получили оперативную сводку насчет Жесто. Как только сюда приехали, сразу смекнули, что к чему.

Босх кивнул и шагнул к гаражу. Энергично потянул носом воздух. Девушка, Мари Жесто, пропала уже десять дней назад. Если она сейчас находится в багажнике, он ее учует. К детективу подошел напарник Джерри Эдгар.

– Есть что-нибудь?

– Вряд ли.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Не люблю дел с трупами в багажниках.

– По крайней мере у нас была бы жертва, с которой можно работать, – усмехнулся Босх, но во взгляде сквозило лишь беззлобное подтрунивание.

Он обводил глазами автомобиль в поисках какой-нибудь подсказки. Ничего не обнаружив, вынул из кармана пиджака пару латексных перчаток, надул их на манер воздушных шариков, чтобы расправить резину, и натянул на руки. Подняв руки, помахал ими в воздухе, как хирург, входящий в операционную, развернулся боком, чтобы протиснуться в гараж и добраться до двери водителя, по возможности ничего не коснувшись и не сдвинув с места.

Нырнул в темноту гаража и смахнул с лица паутину. Через несколько секунд Босх выскользнул обратно и спросил патрульного, нельзя ли задействовать висящий у того на поясе полицейский фонарик «Маглайт». Вернувшись снова в гараж, включил фонарь и направил луч сквозь стекло «хонды».

В первую очередь он увидел заднее сиденье. Там лежали сапоги и шлем для верховой езды. Здесь же рядом стоял маленький пластиковый пакет с продуктами, украшенный эмблемой супермаркета «Мейфэр». Босх не мог определить, что внутри, но понимал: пакет открывает какой-то новый аспект в расследовании, о котором они раньше не догадывались.

Он двинулся дальше. На переднем пассажирском сиденье Гарри разглядел аккуратно стоящие кроссовки, а поверх них – стопку вещей, так же аккуратно сложенных. Он узнал джинсы и футболку с длинными рукавами – одежду, которая была на Мари Жесто в день исчезновения; в последний раз ее видели, когда она направлялась в Бичвуд-Каньон покататься верхом. Поверх футболки лежали носки, трусики и бюстгальтер. Босх почувствовал в груди тупой удар чего-то страшного. Нет, он не воспринял одежду как подтверждение того, что Мари Жесто нет в живых. Он давно уже предполагал это. Все знали – даже родители, которые выступали по телевидению, моля о благополучном возвращении дочери. Потому-то дело и изъяли из отдела розыска пропавших и передали в отдел убийств голливудского полицейского участка.

Нет, именно вещи проняли Босха. То, как они были аккуратно сложены. Сделала ли это сама погибшая? Или тот, кто отнял у нее жизнь? Мелкие детали всегда мучили Гарри Босха, наполняя вдруг возникающую пустоту в груди ощущением кошмара.

После обследования через стекло остальной части салона Босх двинулся в обратный путь из гаража.

– Есть что-нибудь? – спросил Эдгар. Особой активностью он не отличался, разве что бродил вокруг, вновь и вновь задавая один и тот же вопрос.

– Ее одежда. Форма для верховой езды. Кажется, какие-то продукты. Здесь, у подножия каньона, есть «Мейфэр». Она могла заехать туда по дороге наверх, в конюшни.

Джерри кивнул. Новая ниточка, ее надо проверить, новое место поиска свидетелей.

Босх вылез из-под нависающей сверху двери и посмотрел на многоквартирный высотный комплекс «Хай-Тауэр». Это была одна из достопримечательностей Голливуда. Конгломерация квартир, встроенных в гранит горы за ареной «Голливудской чаши»[1], в архитектурном стиле стрим-лайн-модерн[2], и все соединялись в центре высокой узкой конструкцией, в которой помещался лифт. Эта высотная башня и дала название жилому комплексу и всей улице. Мальчишкой Босх жил в этих краях. Отсюда до его дома на близлежащей Кэмроуз-драйв доносились звуки оркестров, играющих на стадионе в летние дни. А стоя на крыше, можно было видеть фейерверки на Четвертой улице при закрытии спортивного сезона.

Ночью он смотрел на сияющие огнями окна «Хай-Тауэр» и видел, как мимо них ползет вверх лифт, доставляя домой очередного жильца. В детстве Гарри считал, что жить в таком жилище, где домой тебя везет лифт, – вершина роскоши.

– Где управляющий? – спросил он патрульного офицера с двумя нашивками на рукаве.

– Вернулся к себе. Сказал: «Садитесь в лифт и поезжайте на самый верх», – его квартира первая по другую сторону дорожки.

– Ладно, тогда мы поднимаемся. А вы дождитесь криминалистов и опергруппу. Не позволяйте буксировщикам трогать машину, пока эксперты на нее не взглянут.

– Да.

Лифт в башне представлял собой маленький куб, который дернулся под их весом, когда Эдгар отодвинул внешнюю раздвижную дверь и они шагнули внутрь. Дверь автоматически закрылась, после чего потребовалось задвинуть внутреннюю. В лифте было всего две кнопки: «1» и «2». Босх нажал кнопку «2», и кабина, пошатываясь, тронулась. Пространство маленькое, места самое большее для четверых, после чего едущим пришлось бы уже ощущать дыхание друг друга.

– Одно мне ясно, – произнес Эдгар, – ни у кого из жильцов нет пианино, это уж точно.

– Блестящая дедукция, Ватсон.

На самом верхнем уровне они отодвинули двери и шагнули из лифта на бетонную дорожку, соединявшую башню и раскиданные по склону горы апартаменты. Босх повернулся и посмотрел на открывающийся за башней вид, который охватывал почти весь Голливуд и особенно впечатлял в сочетании с утренним бризом. Потом поднял голову и заметил краснохвостого канюка[3], парящего над ними, словно наблюдая.

– Нам вон туда, – сказал Эдгар.

Обернувшись, Босх увидел, что его напарник указывает на короткую лестницу, ведущую к двери одной из квартир. Под кнопкой звонка имелась табличка «Управляющий». Они еще не успели дойти до двери, как она отворилась и на пороге появился худой человек с белой бородой. Он представился как Милано Кей, управляющий многоквартирным комплексом. Предъявив свои значки, Босх и Эдгар поинтересовались, нельзя ли им взглянуть на пустующую квартиру, к которой относился гараж с обнаруженной в нем «хондой». Кей повел их за собой.

Они двинулись в обратную сторону, опять прошли мимо башни, теперь уже к дорожке, тянущейся к двери другой квартиры. Кей принялся возиться с ключом, отпирая дверь.

– Я знаю это место, – сказал Эдгар. – Весь этот комплекс и лифт. Его снимали в фильмах, точно?

– Совершенно верно, – ответил Кей. – И много лет.

Само собой, подумал Босх. Дом столь уникальный, как этот, не мог избежать внимания местной киноиндустрии.

Кей открыл дверь и жестом предложил детективам войти первыми. Квартира оказалась маленькой и пустой. Гостиная, кухня с крохотной обеденной зоной и спальня с примыкающей к ней ванной комнатой. Не более сорока квадратных метров, и Босх понимал, что с мебелью она будет выглядеть еще меньше. Но именно открывавшийся отсюда вид был тем, ради чего люди снимали жилье в столь экзотическом сооружении. Одна стена изогнутая и целиком состояла из окон, глядевших на ту же самую панораму Голливуда, что открывалась с бетонной дорожки от башни. Стеклянная дверь выходила на крыльцо-террасу, которая очертаниями повторяла изогнутую линию стеклянной стены. Гарри вышел на крыльцо и увидел, что отсюда обзор даже лучше. Сквозь смог проглядывали башни деловой части города. Но он знал, что живописнее всего картина будет ночью.

– Как долго эта квартира пустует? – спросил он.

– Пять недель, – ответил Кей.

– Я не заметил внизу вывески «Сдается».

Он посмотрел вниз, на подъездной тупик, и заметил двух патрульных в ожидании судебных экспертов и грузовую платформу из полицейского гаража. Патрульные стояли по обеим сторонам автомобиля, привалившись к капоту, спиной друг к другу. Не очень-то похоже на процветающее сотрудничество.

– Мне никогда не требуется вывешивать таблички, – продолжил Кей. – Слух, что у нас освободилась квартира, обычно и сам разносится. Множество людей хотят жить в этом месте. Уникальный архитектурный проект – визитная карточка Голливуда. Кроме того, я сейчас занимаюсь подготовкой квартиры: покраской, мелкими починками. Так что абсолютно не спешу с рекламой.

– А какова арендная плата? – поинтересовался Эдгар.

– Тысяча в месяц.

Эдгар присвистнул. Босху сумма тоже показалась высокой. Но здешняя панорама убеждала, что всегда найдется желающий платить за нее.

– Кто мог быть в курсе, что гараж пустует? – спросил он.

– Много людей. Жильцы, конечно. Кроме того, за последние пять недель я не раз показывал квартиру разным интересующимся лицам. И я всегда обращаю их внимание на гараж. Когда я был в отпуске, меня замещал один из квартиросъемщиков, приглядывал за делами. Он тоже показывал квартиру.

– Гараж стоит незапертым?

– Да. Там нечего красть. Когда въезжают новые жильцы, они могут, по желанию, навесить замок. Я оставляю это на их усмотрение, но всегда рекомендую.

– А вы записываете, кому показываете квартиру?

– Вообще-то нет. Я могу иногда записать несколько телефонных номеров, чтобы было куда перезвонить, но нет смысла хранить чьи-то фамилии, если только эти люди не сняли квартиру.

Да, подумал Босх, с этой стороны проследить будет трудновато. Множество людей знали, что гараж стоит пустой, незапертый и доступный.

– А прежний квартиросъемщик? Что о нем скажете?

– Это была женщина. Прожила тут пять лет, пыталась выбиться в актрисы. В конце концов отказалась от своей затеи и уехала обратно домой.

– Неуступчивый город. А где ее дом?

– Я отослал ей задаток в Остин, штат Техас.

Босх кивнул.

– Жила здесь одна?

– У нее был приятель, он навещал ее и часто оставался, но, по-моему, роман закончился еще до того, как она выехала.

– Нам потребуется взять у вас ее адрес в Техасе.

Кей не возражал.

– Полицейские… они сказали, что машина принадлежала пропавшей девушке.

– Молодой женщине, – уточнил Босх.

Он вынул из внутреннего кармана пиджака фотографию Мари Жесто. Показал ее собеседнику и спросил, не из тех ли она, что приходили смотреть квартиру. Управляющий ответил, что нет, лицо ему не знакомо.

– Даже после телевизионных сообщений? – спросил Эдгар. – Она пропала десять дней назад, и это все время было в новостях.

– У меня нет телевизора, детектив, – произнес Кей.

Нет телевизора… В этом городе, подумал Босх, подобное признание характеризует его как вольнодумца.

– Фотографии были и в газетах, – не сдавался Эдгар.

– Да, я иногда читаю газеты. Беру их из мусорной корзины внизу. Они попадают ко мне обычно уже старыми. Но этого материала я не видел.

– Десять дней назад она вышла из дому и не вернулась, – продолжил Босх. – Это было во вторник, девятого. Вы не помните что-нибудь о том дне? Что-нибудь необычное здесь, вокруг?

Кей покачал головой:

– Меня тогда тут не было. Я отдыхал в Италии.

– Люблю Италию, – улыбнулся детектив. – Куда вы ездили?

Лицо Кея просияло.

– Я отдыхал на озере Комо, а затем – в маленьком горном городке Азоло. Там когда-то жил Роберт Браунинг[4].

Босх кивнул, словно бы знал эти места и кто такой Роберт Браунинг.

– О, нашего полку прибыло, – отметил Эдгар.

Босх проследил за взглядом напарника, который смотрел вниз, на обтянутый лентой подъезд к башне. Телевизионный микроавтобус со спутниковой тарелкой на крыше и большой цифрой «9», изображенной на боку, подкатил к желтой ограждающей ленте. Один из патрульных двинулся навстречу прибывшим.

Гарри опять перевел взгляд на управляющего.

– Мистер Кей, нам придется еще поговорить с вами. Постарайтесь разыскать у себя телефонные номера или фамилии людей, приходивших или звонивших по поводу квартиры. Нам также понадобится побеседовать с человеком, который присматривал за делами во время вашего отсутствия, и взять фамилию и адрес женщины из Техаса.

– Нет проблем.

– Нам обязательно потребуется пообщаться с остальными жильцами и выяснить, не видел ли кто, как эту машину ставили в гараж. Мы постараемся быть не слишком назойливыми.

– Пожалуйста, никаких препятствий. Я посмотрю, что смогу найти по части номеров.

Они покинули квартиру, оставив Кея стоять в пустой гостиной, и вернулись к лифту. Стальной куб опять зашатался прежде чем плавно заскользить вниз.

– Гарри, а я не знал, что ты любишь Италию, – усмехнулся Эдгар.

– Никогда там не бывал.

Эдгар кивнул, сообразив, что это тактический маневр с целью разговорить Кея и выудить из него побольше информации на предмет алиби.

– Ты думаешь на него? – спросил он.

– Просто хотел подстраховаться. Кроме того, если бы это был он, зачем ставить автомобиль в пустующий гараж в своем же доме? Для чего навлекать на себя подозрение?

– Да. Но может, он как раз достаточно умен, чтобы так и поступить. Понимаешь, о чем я, Гарри? Вдруг он хочет нас перехитрить? Например, девушка пришла посмотреть квартиру, и что-то там не заладилось. Он прячет тело, но понимает, что от машины ему не избавиться – могут прихватить копы. Поэтому выжидает десять дней и звонит в полицию, как бы предполагая, что автомобиль краденый.

– Тогда, пожалуй, тебе надо проверить его итальянское алиби, Ватсон.

– Почему я Ватсон? Почему не могу быть Холмсом?

– Ватсон – тот, кто очень много говорит. Но если желаешь, я стану называть тебя Холмсом. Наверное, так будет лучше.

– Что тебя терзает, Гарри?

Босх вспомнил об одежде, аккуратно сложенной на переднем сиденье «хонды», и вновь испытал гнетущее теснение в груди. Будто кто-то обмотал его тело проволокой и затягивал сзади.

– Меня терзает скверное предчувствие насчет данного дела.

– Какое?

– Такое, что мы никогда ее не отыщем. А если не найдем ее, то не найдем и его.

– Убийцу?

Лифт резко дернулся, подпрыгнул разок и окончательно остановился. Босх отодвинул двери. В конце короткого подъезда с гаражами он увидел женщину с микрофоном и мужчину с телекамерой, которые их поджидали.

– Да, – сказал он. – Убийцу.

Загрузка...