Элли и Звери

Глава 9

Я сижу на паре по сопромату, рядом с Татой, и периодически смотрю на свои пальцы. Они подрагивают.

Надо успокоиться, надо прийти в себя.

Неожиданный привет из прошлого жаркого лета, что уж говорить…

Прошло уже много времени, я вполне могла бы и подзабыть подробности своего сумасшествия…

Могла бы.

Но не забыла.

Пожалуй, эта ночь – единственное, что хотелось помнить из всей прошлой жизни. Но только помнить. Не повторять.

Потому что я безбашенная, конечно, но все же не до такой степени, чтоб повторять это на регулярной основе.

Тогда, прошлым летом, проснувшись в разворошенной измочаленной постели между двумя совершенно одинаковыми парнями, я, унимая бешено бьющееся сердце, сползла на пол, чувствуя себя такой же измочаленной и истерзанной, но до безобразия довольной.

Пока собирала вещи, проснулись мои ночные мучители и попытались продолжить веселье.

Но я была сильно против, о чем им и сообщила.

А потом вообще нахамила, ляпнув что-то про то, что бывало и лучше, и вообще, молодые они для меня, умений не хватает.

Короче говоря, поступила, как стервь последняя, но куда было деваться?

Иначе бы опять в кровать затащили и не выпустили.

Намерения у них, по крайней мере, были вполне однозначные.

Не знаю, насколько они поверили в тот высокомерный (я надеюсь) бред, что я несла, но догонять меня не стали.

А я, выбежав прочь, потом примерно дня четыре пряталась от них по городу. Некстати познакомившись с Леной и выяснив, что ее ухажер, Даня, как раз из компании моих любовников, я все же не смогла не помочь ей. Очень она была прикольная, такая беспомощная, растерянная, что я почувствовала себя взрослой и умудренной бабой и даже какие-то советы давала…

Да, смешно вспомнить.

И странно, до сих пор странно, что мы вот так с ней сошлись.

Прощались уже подругами.

И переписывались потом.

Я задумываюсь, может именно такой Лены мне не хватало? Вокруг-то в основном либо мои ровесницы, либо чуть старше. Либо парни бессмысленные.

Женщины Лениного возраста выглядели тетками, разговаривали с высоты своих лет и с таким видом, как будто только они все на свете знают и правы всегда и во всем.

Смешно и глупо. И бесит.

В целом, прошлое лето у меня было офигенным.

Незабываемый опыт в сексе.

Подруга.

И, если второе я хочу забрать в свою новую жизнь, то первое… Нет уж.

Я же теперь скромная и невинная девушка. Как там сказала Тата? «Таких парней и не видела?»

Вот пусть так оно и будет.

В Анапе меня каждая собака знала, как Эльку-оторву.

Здесь такая слава не нужна. По ее шлейфу очень легко найти будет мои следы.

– Ты чего дрожишь-то? – шепчет Тата, заметив мою нервозность, – не бойся, все нормально будет. Бургер – зверь, конечно, но все же сдают. И ты сдашь. Ну, может, не с первого раза…

– Почему «бургер»? – не то, чтоб мне это было интересно, но просто отвлечься, забыть взгляды зверят в рекреации.

А чего я, в самом деле? Может, они меня и не узнали? Надеюсь…

– А он один раз у себя в столе бургер забыл, и тот вонял потом три дня, пока не нашли, – хихикает Тата.

– В этом году? – удивляюсь я. С начала года прошло буквально две недели, он уже успел так прославиться.

– Нет, года три назад, но все помнят…

– Последняя парта! – грохочет Бургер, – я смотрю, вам не особенно интересно? Вообще понять не могу, зачем девушки идут в эту специальность…

– О, все, сел на любимого конька, – опять хихикает нисколько не испугавшаяся Тата, – это до конца пары теперь. Видишь, как все расслабились? Сейчас спасибо говорить нам будут, а то напряг уже до охерения.

Я оглядываюсь, и в самом деле вокруг заметно расслабившиеся лица, парочка ребят, заметив мои взгляды на себе, улыбаются и подмигивают.

Отворачиваюсь стыдливо. Покраснеть, может?

Но, как назло, на заказ не выходит.

Ладно, сойдет и так.

Бургер, и в самом деле оседлавший любимую тему гендерного равенства, которое, по его мнению, ни к чему хорошему не приведет, обеспечивает нам таким образом спокойные пятнадцать минут до конца пары.

Я собираюсь, потом мы с Татой задерживаемся, пропуская остальных студентов к выходу, потом я вспоминаю, что забыла сумку, и возвращаюсь, короче говоря, мы немного припаздываем с выходом, и выбегаем уже когда заходит другая группа.

В коридоре толпа. Была бы я одна, точно растерялась бы. Но Тата – мой верный проводник, она точно знает, куда идти, тащит меня за руку.

Я послушно иду, а потом словно спотыкаюсь.

Потому что вижу их.

Они стоят на противоположной стороне коридора и смотрят на меня. Нас разделяет студенческое море, шум и беготня. Но все это отходит даже не второй – на десятый план. Складывается ощущение, что в целом шевелящемся пестром мире сейчас только мы.

Я, замершая столбом и вынужденная крепче уцепиться за руку Таты, как назло, остановившейся поболтать с кем-то.

И они. Двое одинаковых парней. Высоких. Красивых. С одинаковыми хищными взглядами. Они смотрят на меня. И нет никакого сомнения, что меня узнали.

Никакой надежды, что это не так.

Меня узнали.

Они стоят, смотрят, тяжесть их взглядов материальна настолько, что у меня становятся влажными ладони, пот выступает над верхней губой от внезапно накатившей духоты. Мне жарко. Так жарко, как было тогда, горячей анапской ночью, когда я позволила этим парням делать с собой все, что им хотелось.

Меня неожиданно совершенно оглушает такой дозой желания, словно… Словно они каким-то образом сумели передать мне свои эмоции через коридор.

Я теряюсь, краснею, уже не думая о том, насколько это правильно, насколько уместно.

Я не знаю, что делать дальше.

Бежать? Куда?

Стоять на месте? А если подойдут?

Если… Если при всех…

В первый раз в своей жизни я теряюсь настолько, что даже думать не могу. Никогда такого не было.

Когда бежала от папаши гребанного Рустика, пожалуй, только, да и то подсознание в совершенно правильном направлении вынесло.

А тут…

Черт…

А они смотрят. Глаз не сводят с меня!

И это одновременно пугает и будоражит.

Ощущение, что меня трогают. На расстоянии. Настолько все материально. Я даже руку непроизвольно подношу к груди, чтоб закрыться.

– Эй, ты чего застыла?

Голос Таты вырывает меня из безумного наваждения, приводит в чувство. Обрушиваются все звуки учебного заведения – шум, гам, хохот, разговоры, стук каблуков, телефонные звонки…

– Да так…

– Опять зверята? – она отслеживает мой взгляд, качает головой, – валим. Они нахер не нужны. Много проблем.

– Да… Да…

Близнецы, даже не переглядываясь и не переговариваясь именно в этот момент начинают двигаться к нам.

Мама моя! Они же подойдут сейчас!

Я крепче хватаюсь за руку Таты.

– Да ты чего? – удивляется она, – знаешь их, что ли?

– Нет!

– Ну тогда валим! Мне с ними некогда базарить, да и не особо хочется.

Она тащит меня прочь, а я вздрагиваю от свиста вслед и крика:

– Татка! А ну стой!

– Некогда нам! Пока!

Тата машет рукой и быстро утаскивает меня прочь к лестнице, потом поворачивает в неприметный коридор, который выводит к другому корпусу, и там я, наконец, понимаю, что все это время, если и дышала, то через раз, и делаю глубокий длинный вдох.

– Ну ты чего? – удивляется опять Тата, останавливаясь и внимательно смотря на меня, – они напугали тебя, что ли? Так ты не бойся, они нормальные вообще-то, просто для девчонок – не подарок. Или понравились?

– Нееее…

Я выдыхаю, и сердце вроде бы приходит в норму. В отличие от мыслей. Потому что те скачут, как суматошные белки.

Что делать? Уезжать? Куда? Только все налаживаться стало…

Просто уйти из института? Совершенно не хочется…

Поговорить, может, с ними?

Чего я, в самом деле, так испугалась?

Нервная реакция какая-то, блин…

Глупая.

Как у девицы-недавалки малахольной.

– Ну и отлично! Все равно ты не в их вкусе, уж прости, – смеется Тата и тащит меня на следующую пару.

А вот тут я бы с ней поспорила, конечно.

Но не буду.

Надо решить, что делать дальше.

И для этого у меня есть целая пара впереди.

Или даже целый учебный день и больше, если они не будут меня искать.

Может, не будут?