Глава тринадцатая Господина Грундайса сопровождает почётный эскорт

Окна номера 61 выходили на Ноллендорфскую площадь. И когда на следующее утро господин Грундайс, причесываясь перед зеркалом, случайно бросил взгляд в окно, он обратил внимание на то, что там играет очень много детей. Не меньше двух дюжин мальчишек гоняли мяч в сквере. На углу соседней улицы тоже столпились ребята, и большая группа детей шаталась без видимого дела у входа в метро.

— Наверное, у них каникулы, — с досадой пробурчал он и завязал галстук.

А тем временем Профессор проводил во дворе кинотеатра собрание руководителей; он разносил их в пух и прах.

— Мы день и ночь ломаем себе голову, как изловить этого гада! Как его не спугнуть! А вы, ослы, собираете здесь ребят со всего Берлина! Нам что, зрители нужны? Может, у нас съемки? Если наш вор уйдет от нас, то вы будете в этом виноваты, болтуны несчастные!

Ребята стояли кружком и терпеливо выслушивали эту ругань, однако, судя по их виду, никак нельзя было сказать, что они страдают от угрызений совести.

— Не волнуйся, Профессор, — сказал наконец Герольд, которому, видно, все лее было неловко, — вора мы так и так поймаем, это точно. — Мотайте отсюда, болваны! Распорядитесь хотя бы, чтобы ваши войска глаза не мозолили, а главное, не смотрели бы в сторону гостиницы. Ясно? Валяйте, действуйте!

Ребята разошлись. Сыщики остались одни во дворе.

— Портье одолжил мне десять марок, — докладывал Эмиль. — Если наш тип снова вздумает кататься на такси, у нас хватит теперь денег ехать за ним следом.

— Вели всем ребятам просто разойтись до домам, — предложил Крумбигель.

— Ты что, всерьез думаешь, что они меня послушаются? Даже землетрясение не заставило бы их сдвинуться с места, — сказал Профессор.

— Тогда остается только один выход, — решил Эмиль. — Нам придется изменить наш план. Сыщикам теперь уже нет никакого смысла тайно выслеживать Грундайса. Придется пойти на него в открытую. Чтобы он заметил, что окружен со всех сторон, что везде ребята.

— Я об этом тоже уже думал, — сказал Профессор. — Мы изменим тактику, загоним его в самую гущу, чтобы он сам в конце концов сдался.

— Вот здорово! — закричал Герольд.

— Он, наверно, предпочтет выложить деньги, чем часами ходить с эскортом из сотни орущих ребят, пока не сбежится весь город и его не задержит полиция, — объяснил Эмиль.

Ребята согласно кивали. Тут в воротах зазвенел велосипедный звоночек, и Пони-Шапочка вкатила во двор.

— Привет, мальчишки! — крикнула она еще на ходу, потом соскочила с седла, поздоровалась с кузеном Эмилем, с Профессором и с остальными и отцепила от багажника маленькую корзиночку. — Я привезла вам кофе и булочки! Даже чашку раздобыла. Ой, у нее отбилась ручка! Как не повезло!

Правда, все ребята уже завтракали. Даже Эмиль — в гостинице «Крейд». Но никому не хотелось портить девочке настроение. И все по очереди пили из чашки с отбитой ручкой кофе и уплетали булочки с таким аппетитом, словно у них месяц во рту маковой росинки не было.

— До чего вкусно! — воскликнул Крумбигель.

— Какая свежая булочка! — невнятно пробурчал Профессор, потому что у него был полон рот.

— Так-то! Все же без женщины в доме плохо! — радостно сказала Пони.

— Во дворе, — поправил Герольд.

— Что дома? — поинтересовался Эмиль.

— Спасибо, все в порядке. Бабушка передает тебе особый привет. И велит поскорее прийти, а то в наказание тебя каждый день будут кормить рыбой.

— Фу, гадость! — закричал Эмиль и скорчил гримасу.

— Почему гадость? — спросил Миттенцвай-младший. — Рыба — это очень вкусно.

Все с удивлением на него поглядели, потому что он всегда молчал. А он, красный как рак, спрятался за спину старшего брата.

— Эмиль не ест рыбы. А если проглотит хоть кусочек, ему тут же делается плохо, — объяснила Пони.

Они болтали о чем попало, и настроение у всех было превосходное. Профессор держал велосипед Пони. Крумбигель пошел к колонке сполоснуть термос и чашку. Миттенцвай-старший аккуратно складывал бумагу из-под булочек. Эмиль снова прикрутил корзинку к багажнику. Герольд ощупывал шины не надо ли их подкачать. А Пони-Шапочка скакала по двору, то напевая про себя песенку, то болтая всякую всячину.

— Стоп! — крикнула она вдруг и застыла на месте. — Я совсем забыла спросить: почему собралось такое дикое количество детей на Ноллендорфской площади? Это похоже на школьную экскурсию.

— Все это любопытные, которые прослышали, что мы ловим вора. Они тоже хотят в этом участвовать, — объяснил Профессор.

В это мгновение в ворота влетел Густав, загудел и заорал не своим голосом:

— Бегом, он вышел!

Все было кинулись за Густавом, но Профессор крикнул:

— Стоите! Слушайте внимательно! Мы его, как решили, окружим со всех сторон. Спереди — дети, сзади — дети, справа- дети, слева — дети! Ясно? Дальнейшие приказы в пути. Теперь помчались!

Спотыкаясь и толкая друг друга, они выбежали за ворота. Пони-Шапочка, несколько обиженная, осталась одна во дворе. Она вскочила на свой маленький никелированный велосипед и пробормотала, как бабушка:

— Мне это что-то не по душе, мне это что-то не по душе.

А потом поехала за мальчишками.

Господин в котелке выходил как раз из дверей гостиницы, он медленно спустился по ступенькам и повернул направо, к Клейстштрассе. Профессор, Эмиль и Густав разослали посланцев во все концы площади, и три минуты спустя господин Грундайс оказался окружен со всех сторон.

Он оглянулся, ничего не понимая. Ребята разговаривали друг с другом, смеялись, пихали и тузили друг друга, но при этом все шли с ним в ногу. Некоторые рассматривали его с таким явным любопытством, что он терялся и отводил взгляд.

— Эй!

Мимо его головы пролетел мяч. Он вздрогнул и ускорил шаг. Но ребята не отставали — они тоже прибавили ходу. Он хотел было быстренько свернуть в боковую улочку, но и оттуда ему навстречу выбежала ватага детей.

— Гляди, у него такой вид, будто он сейчас чихнет! — крикнул Густав.

— Прикрывай меня, — сказал ему Эмиль, — он еще не должен меня видеть. Этот сюрприз его ждет впереди.

Густав расправил плечи и пошел впереди Эмиля, как боксер-тяжеловес. Пони-Шапочка ехала рядом с ними вдоль тротуара и от радости все время трезвонила.

Господин в котелке стал заметно нервничать. Он, видимо, смутно догадывался, что его ожидает, и все убыстрял и убыстрял шаг. Но тщетно. Уйти от врагов ему не удавалось.

Вдруг он остановился как вкопанный, а потом резко повернул и побежал назад, вниз по улице, по которой только что подымался. Дети тоже разом повернули, и все шествие двинулось в обратном направлении.

Один мальчишка — это был Крумбигель — так неожиданно перебежал ему дорогу, что господин споткнулся и чуть не упал.

— Как ты смеешь, негодяй, — заорал вор, — я сейчас позову полицейского!

— Прошу вас, позовите, да поскорей: мы только этого и ждем. Ну, чего же вы не зовете?

Но господин Грундайс и не думал звать полицейского. Наоборот, ему явно становилось все больше не по себе. Он не на шутку испугался и не знал, куда ему податься. Изо всех окон уже высовывались любопытные. Продавщицы и покупатели выбегали из магазинов, чтобы узнать, что происходит. Появись теперь полицейский, все было бы в порядке.

И тут вор нашел блестящий выход. Он увидел отделение Коммерческого банка, прорвался сквозь цепь детей, распахнул дверь и исчез.

Профессор рванулся следом, но у двери остановился и крикнул:

— Мы с Густавом пойдем за ним, а Эмиль пусть пока остается здесь: ему еще рано объявляться. Когда Густав подаст знак клаксоном, Эмиль с десятью мальчишками прибегут к нам на помощь. Отбери пока свою команду, Эмиль. Операция будет не из легких.

И Профессор с Густавом захлопнули за собой тяжелую банковскую дверь.

У Эмиля так колотилось сердце, что даже в ушах гудело. Сейчас все решится! Он вызвал из толпы Крумбигеля, Герольда, братьев Миттенцвай и еще нескольких мальчишек, а остальным приказал разойтись.

Ребята отошли от банка на несколько шагов, но не дальше. Ни при каких обстоятельствах они не могли пропустить финала этой истории.

Пони-Шапочка дала какому-то мальчику подержать свой велосипед и подошла к Эмилю.

— Я здесь, — сказала она. — Смотри, держись. Сейчас начнется главное. Ой, я, кажется, лопну от нетерпения! Лопну, как воздушный шарик.

— А я, думаешь, нет? — спросил Эмиль.

Загрузка...