Еще один глоток

I

Беллами полулежал в парикмахерском кресле, ему делали массаж лица. Он любил эту процедуру. Можно было подумать – пока лицо покрыто полотенцами, массажист не может не разговаривать с вами, ни ожидать ответа от вас. Не то, чтобы Беллами возражал против того, чтобы парикмахеры разговаривали с клиентами. Вовсе нет. От парикмахеров можно многое узнать, особенно от этого. Мендел был очень хорош.

Сняв холодное полотенце с лица Беллами, парикмахер продолжил с того места, на котором остановился:

– Я сказал ей, что не стану этого больше терпеть, мистер Беллами. Я сказал ей: "Убирайся отсюда, сука, пока я не дал тебе раз". Это ее жутко поразило, честное слово. Она попыталась что-то изобразить из себя и голосом Греты Гарбо сказала: "Что?… Неужели вы ударите женщину?!" "Почему бы и нет? – ответил я. – Ведь вы же ударили бы меня, если бы случай подвернулся, что, нет?"

Она немножко подумала, а потом говорит: "Да, ударила бы. Если бы не была леди. Но я – леди – и потому игнорирую вас и ваши грязные оскорбления. А если вы хотите знать, кто вы есть, я вам скажу". Ну, я говорю: "Ну, давайте, скажите". А она: "Скажу". И сказала: "Вы – ублюдок, вот кто вы такой". Я ей: "О'кей, леди. Значит я – ублюдок, да? Отлично. Теперь все стало на свои места. И я тоже кое-что вам скажу. Если вы родились в законном браке, то я рад, что я – ублюдок. Ну, что, съели?"

Она говорит: "Мосье Мондел, вы считаете себя джентльменом? Вы заманили меня сюда под предлогом, что бесплатно сделаете "морскую волну". Вы стали приставать ко мне, а когда я сказала, что не сегодня, вы пригрозили вылить всю краску на мой перманент. И у вас хватает чертова нахальства золотом писать на своей вывеске "Придворный парикмахер?!"

Затем она вскидывает голову и заявляет: "Ну, погодите, пока мой друг мистер Жюль Деларуш вернется с отдыха. Подождите, подождите! Я приведу его сюда и заставлю вас повторить некоторые ваши оскорбления. И если он не оторвет ваши грязные уши, я очень удивлюсь".

А я ей отвечаю: "Вы действительно удивитесь, потому что, если под своим другом мистером Жюлем Деларушем вы подразумеваете Джимми Мака – а именно таково его настоящее имя, то вчера вечером люди из отряда по борьбе с проституцией и игорными домами Скотленд-Ярда замели его в его собственном притоне на Мэддокс-стрит. Не думаю, чтобы отдых его скоро закончился. Эти ребята подержут его, по крайней мере, годика два, а к тому времени душ из хны станет для вас так же привычен, как сальные пятна на завивочных щипцах Вам остается только обесцветить тогда свои волосы до голубизны и всем говорить, что ваша мать была французской маркизой".

Ну, она встала, гордо выпрямилась и говорит: "О'кей, Мондел, я пыталась обращаться с вами как леди, но вы этого не понимаете". А потом так надменно продолжает: "А что касается того, что Джимми замели, мне что до этого? У меня других друзей полно, влиятельных друзей".

Она идет к двери и с тоской так произносит: "Я делала ошибки и я за них расплачивалась. Но я должна поблагодарить вас, мосье Мондел. Вы кое-чему меня научили. Преподали мне урок. Никогда в жизни я больше не буду поддерживать отношений с такой низкой личностью, как вы, ради каких-то шести сеансов косметического массажа и окраски волос хной". И выкатилась. – Парикмахер вздохнул: – Она была славная девчонка, мистер Беллами, клянусь!

Беллами согласился:

– Должно быть, именно так.

Откуда-то с верхних этажей отеля до него донесся неясный шум.

Парикмахер начал спрыскивать волосы Беллами одеколоном, Беллами спросил у него:

– Мондел… а что сталось с тем игорным залом, который Лайли Пурселла с мужем держали на Джермин-стрит? Они еще в деле?

– В деле ли они, мистер Беллами? – переспросил парикмахер. – Еще как! У них теперь заведение в Найтрсбридже. Фаро, железка – все, что хотите. К двум часам утра там яблоку негде упасть и становится жарковато. Вы ведь не ищете приключений, мистер Беллами? – улыбнулся он.

– Как знать, – с улыбкой ответил Беллами. – У меня есть приятель, который хочет проиграть немного денег… Ему нравится железка.

– Ну, если так, сэр, – сказал парикмахер, – вам нужно лишь позвонить по телефону Найтсбридж 78654, добавочный 2, и спросить Лайли. Я буду с ней говорить и предупрежу, что вы можете позвонить. Она позаботиться о вас, сэр… и о вашем друге.

– Спасибо, – поблагодарил Беллами.

Он встал с кресла, дал парикмахеру фунт, надел пальто, черную мягкую шляпу чуть-чуть набекрень и вышел. В лифте поднялся в верхний вестибюль, прошел к телефонной будке и позвонил в "Малайский клуб". Спросил, нет ли там мистера Марча. Блондинка сказала, что он там. Беллами поинтересовался, в каком он состоянии.

– Мне кажется, немного подавлен, – ответила барменша. – Похоже, ему не повезло в чем-то. Позвать его?

Беллами ответил утвердительно и стал ждать. Спустя какое-то время Марч взял трубку.

– Привет, Харкот, – сказал Беллами, – это Ники. Страшно холодно, вы не находите?

– Дерьмо. Вы что, позвонили, чтобы сообщить мне об этом? Беллами рассмеялся.

– Не совсем. Я еду сейчас за дамой, веду ее ужинать, а потом, может, встретимся? Я хотел бы вас повидать, Харкот. Нам нужно кое-что обсудить вместе.

На другом конце провода возникла пауза. Потом Марч проворчал:

– Да? Ну что ж… я буду здесь в одиннадцать.

– Хорошо, – весело откликнулся Беллами. – Я за вами заеду. – И повесил трубку.

Закуривая, он задержался немного у телефонной будки. Он улыбался.

Две нарядно одетые женщины, идущие в ресторан, бросили на него оценивающий взгляд. Одна сказала другой:

– Это Ники Беллами. Ужасно симпатичный, правда, дорогая? Но очень опасный.

– В самом деле? – промурлыкала другая. – А ты откуда это знаешь?

II

Беллами и Айрис Берингтон сидели за столом у стены в дальнем от танцплощадки конце ресторана "Савой".

– Люблю "Савой", – сказала Айрис. – Люблю оркестр и здешнюю публику. Я счастлива. Я люблю тебя, Ники.

Он улыбнулся.

– В самом деле, Айрис?

Он подозвал официанта и заказал еще бутылку шампанского.

Когда ее принесли, он налил и сказал:

– Если бы ты ходила в кино и видела хоть один гангстерский фильм, ты бы знала, что значит "расплата". Знаешь, что это?

– Думаю, что да, Ники, – улыбнулась она. – Это когда кого-нибудь пристреливают или прирезают, заливают цементом, сбрасывают на рельсы или крадут у него любимую девушку… за то, что он совершил нечто, требующее возмездия. Вот это и есть расплата. Так?

– Правильно, – подтвердил Беллами. – Тогда мы сейчас выпьем эту бутылку… которая пока и будет для тебя расплатой.

Он посмотрел на нее поверх бокала. Рот его улыбался, но взгляд был тяжелым, она это видела.

– Что за идея, Ники? – удивилась она. – Ты ведешь себя несколько театрально. – Она была заинтригована.

– Айрис, ты влипла, – произнес он, – сильно влипла в очень плохую историю. Может быть, я тебя из нее вытащу, а может быть, и нет. Это будет зависеть от того, как ты себя поведешь.

Она смотрела на него с недоумением.

– Какого черта, Ники, ты имеешь в виду?

– Я имею в виду вот что, – ответил Ники. – Не думай, что ты поймала меня в сети вот так, в один момент. Я очень хорошо знаю таких, как ты, дорогая. Ты тверда как скала, своего не упустишь и никогда ни для кого не сделала бы ничего бескорыстного.

Он осушил свой бокал шампанского. Она ничего не говорила.

– Ты думала, что я клюнул на чушь о том, что ты в меня влюбилась? – продолжал он. – Милая моя, ты никогда в жизни ни в кого не влюблялась. Ты слишком жестока и, разумеется, слишком эгоистична, чтобы рисковать ради такой странной перелетной птички, как я.

Взгляд у нее сделался тяжелым.

– Что ты хочешь этим сказать? – тихо спросила она. – И я хотела бы знать, почему это я влипла в очень плохую историю, как ты выразился?

– Я тебе скажу, – ответил Беллами. – Все из-за того алиби, которое ты любезно подтвердила, когда тебя навестил Мейнел. Бьюсь, я проявил некоторую неосторожность. Когда я просил тебя сказать, что был у тебя, в твоей квартире в то время как кто-то старательно душил Фреду Фэнинг, я совершенно забыл, что оставил в квартире Вэнингов кучу отпечатков своих пальцев.

Он сделал небольшую паузу.

– Видишь ли, я был там. Я пошел туда от Кэролы Эверард.

Она посмотрела куда-то через танцплощадку. Вид у нее был испуганный.

– О, Боже, – сказала она. – Какая же ты свинья, Ники… Что теперь они со мной сделают?

Он пожал плечами.

– Могут даже посадить как соучастницу преступления. Конечно, они подумают, если ты знала меня достаточно хорошо, чтобы помочь мне получить фальшивое алиби, то ты прекрасно знала и то, что я был где-то там поблизости, когда произошло убийство.

Он закурил.

– Они умеют быть очень жесткими, когда захотят.

Он протянул ей свой портсигар и дал прикурить.

– Ради Бога… – пролепетала она, – что я должна делать?

– Это я скажу тебе через минуту, – небрежно ответил Беллами. – А пока хочу рассказать тебе, почему ты на самом деле была готова подтвердить мое алиби, почему на самом деле тебе так хотелось сообщить полиции, что в то самое время ты была со мной. Рассказать?!

– Ну, давай, – согласилась она, неподвижно впердив в него взгляд.

– Дело в том, что ты действительно не предполагала, что я был в квартире Вэнингов. Но ты предполагала, что там был кто-то другой. И этот кто-то потом явился к тебе. Ты была так уверена, что этот кто-то побывал у Фреды и убил ее, что сразу же ухватилась за возможность обеспечить мне алиби, которое доказывало бы, что и ты была со мной. Понимаешь, Айрис?

– Понимаю, – ответила она.

– А теперь послушай меня, дорогая, – небрежно продолжал Беллами. – Предлагаю тебе сделку. Я, конечно, понимаю, что и сам в довольно трудном положении, но я, кажется, знаю, как из него выбраться. Если ты готова вести себя подобающим образом, думаю, я смогу вытащить и тебя.

Она цинично улыбнулась.

– За плату?

– За плату, – кивнул он.

Она раздавила окурок и нетерпеливо спросила:

– Ну, и какова же она?

– А плата вот какова. Ты должна будешь сказать мне правду – почему ты была готова обеспечить мне алиби и почему ты продолжала стоять на своем, даже когда к тебе явился Мейнел и ты поняла, что он интересуется моими передвижениями во время убийства Фреды.

– Допустим, я тебе это скажу. Откуда я знаю, что ты сделаешь все, чтобы уладить мои дела с полицией?

– Если ты скажешь мне правду, – ответил Беллами, – если на заданный мной вопрос ты ответишь исчерпывающе – правду, всю правду, ничего, кроме правды, то я прямо отсюда отправлюсь в Скотленд-Ярд и скажу им, что был в квартире Вэнингов, что уговорил тебя подтвердить мое фальшивое алиби и что, когда ты говорила с Мейнелом, ты еще не знала, что все это может иметь отношение к убийству.

Она допила шампанское. Официант, болтавшийся поблизости, снова наполнил стаканы.

Она долго смотрела прямо на Беллами, потом попросила:

– Можешь дать мне сигарету.

Беллами дал.

– Попробую использовать этот шанс, – проговорила она. – Я нахожусь между дьяволом и морской пучиной. Ставлю на дьявола. Я скажу тебе то, что ты хочешь. Но если ты не уладишь мои дела в полиции…

Беллами поднял руку.

– Никаких угроз, Айрис. Я обещал позаботиться о тебе… если ты будешь хорошо себя вести.

Она глубоко затянулась и сказала:

– Это был Марч. Вчера он явился ко мне приблизительно в половине двенадцатого.

Беллами перебил ее:

– Почему ты начинаешь со вчерашнего вечера, Айрис? Почему бы не начать с самого начала? – он насмешливо улыбнулся ей. – Однажды ты обмолвилась, что Харкот Марч не был твоим фаворитом, что он тебе не очень-то и нравился. Ты сказала, что у тебя были особые причины копать на его территории. Так что это были за причины?

– А как ты думаешь? – рассмеялась она. – У Харкота были деньги – много денег, а я деньги люблю.

Беллами кивнул.

– А потом деньги кончились? Да?

– Именно. Харкота с деньгами еще можно терпеть, – рассмеялась она немного хрипло. – Но Харкот без денег – это хуже зубной боли.

Беллами усмехнулся.

– Хорошенькая же вы были парочка. Вы, должно быть, иногда ссорились?

Она кивнула.

– Я хотела порвать с ним, а он не хотел. По-своему он любил меня. Два дня тому назад – накануне того дня, когда мы с ним были у мисс Эверард, – мы поговорили начистоту. Я заявила ему, что не могу больше терять времени, встречаясь с ним, если он не достанет где-нибудь денег. Он пообещал что деньги у него будут. Я сказала, что не верю ему, что он твердит это уже две или три недели.

– Ага! – воскликнул Беллами. – И что он ответил?

– Сказал, что на этот раз точно будут, что уже завтра он кое-что получит.

Беллами улыбнулся и покивал головой.

– А ты случайно не спросила его, от кого?

Она немного помолчала, потом, взглянув на него, сказала:

– Спросила. И он сказал.

Беллами поднял бровь.

– Это становится интересным. И от кого же Марч рассчитывал получить эти деньги?

Она повертела бокал, держа его за ножку, и через минуту произнесла:

– Он сказал, что собирается увидеться с Фредой Вэнинг, что он будет у нее на коктейле около девяти, а потом привезет ее к мисс Эверард. Он сказал, что получит деньги от нее, что она обязательно их ему даст.

Беллами поднял обе брови.

– Очень интересно. И она дала?

– Нет, – ответила Айрис. – Поэтому-то он и позвонил мне и взял на вечеринку меня.

– Так вот о чем вы так серьезно беседовали там, – протянул Беллами. – Я сразу понял, что между вами что-то происходит.

– Ну, естественно, с меня было довольно. Я ведь думала, что он действительно собирается достать деньги у Фреды Вэнинг. Он был в ярости – на себя, на меня, а больше всего на нее.

– Естественно, – согласился Беллами. – Харкот и в лучшие времена не очень-то сдержан. Расскажи, что случилось потом?

– Мне все надоело, – рассказывала Айрис, – и я уехала. Как я поняла, он собирался с женой домой.

– Чудная перемена, не правда ли? Кстати, Айрис, что ты думаешь о миссис Марч?

– Ничего, – улыбнулась она. – Я вообще не думаю о женах своих мужчин. С какой стати?

– Разумеется, – согласился Беллами, – это был глупый вопрос. Итак, сначала Харкот собирался домой с женой?

– Собирался, – продолжала она. – Но не поехал. Когда он пришел ко мне в полдвенадцатого, он был насквозь мокрый. Он сказал, что шел пешком. Выйдя от мисс Эверард, они поссорились с женой, она взяла такси и поехала домой. Он сказал, что ходил по улицам, обдумывая все. Должна сказать, выглядел он ужасно.

– Понимаю. И ты ему не поверила.

Она сердито раздавила окурок.

– Честно сказать, нет. Когда он стоял в холле, я посмотрела на него и вдруг мне пришло в голову, что он был у миссис Вэнинг снова и что случилась беда. Было на то похоже. Я тут же прогнала эту глупую мысль. Он спросил, что я собираюсь делать, не поеду ли я куда-нибудь. Я ответила, что еду в клуб Мотта. Он сказал, если я хочу, он поедет переоденется и вернется за мной и отвезет меня туда.

Она пожала плечами.

– Я не стала возражать. Он поехал, сменил пальто, вернулся и мы отправились к Мотту.

– Ему вчера там повезло, – сказал Беллами. – Я видел, как он выиграл две сотни. Может быть, потому, что ему не повезло в любви?

Она цинично усмехнулась.

– Я с ним порвала и выбросила его из головы. Потом в клубе ты сказал, что тебе нужно срочно поговорить со мной. Мне стало любопытно. Кроме того, я всегда чувствовала к тебе какую-то симпатию, это ничего не значило, но так оно было. Когда ты сказал, что тебе нужно алиби, я подумала, что это что-то заурядное, что ты влип в историю с какой-нибудь женщиной или что-нибудь в этом роде. Я бы сделала это для любого, кто мне симпатичен. Увидев утром газету, я испугалась, подумала, что догадка, пришедшая мне в голову вечером, была верна, что Харкот действительно снова ездил к миссис Вэнинг, что они поругались и он ее убил. Я бы не поручилась, что это невозможно, и была рада, когда ты попросил меня сказать, что я была с тобой. Мне не хотелось иметь никаких контактов с полицией.

Только я прочла газету, явился инспектор. Вот тут я струсила по-настоящему. Думала, он будет спрашивать меня о Харкоте. Как только он представился, я решила твердо держаться версии о твоем визите ко мне около полдвенадцатого, что бы ни случилось. И держалась.

Естественно, меня удивило, – продолжала она, – что он расспрашивал о тебе и сказал, что был у тебя, но я стояла на своем. У меня в голове засела мысль, что Харкот был на месте преступления. Я думала, может быть, Мейнел пытается меня подловить, но была тверда. Господи, какая же я была дура! Похоже, Харкота там не было. Это ты, кажется, там был!

– Откуда ты знаешь, что Харкот не был там? – спросил Беллами. – Харкот ушел от Кэролы раньше меня. Я до одиннадцати был там. А у миссис Вэнинг я провел всего две или три минуты, и, когда я уходил, она была жива. У Харкота было время, чтобы… – Он сделал паузу: – заглянуть туда и поспеть к тебе сразу после половины двенадцатого.

Она злобно проговорила:

– Меня тошнит от Харкота и меня тошнит от тебя. Меня тошнит от всего этого дела.

– Не сомневаюсь, – подхватил Беллами. – И не столько тошнит, сколько пугает. – Он перегнулся к ней через стол: – Ну, ладно, Айрис. Думаю, ты сказала правду, и думаю, когда я расскажу свою историю полиции, они оставят тебя в покое. Но я дам тебе совет. Держись подальше от Харкота Марча. Уверен, он опасен, очень опасен.

– И это говоришь мне ты! – воскликнула она. – Значит, Харкот опасен. Отлично, но, черт меня подери, если он опасен хоть наполовину так же, как ты.

– Кажется, ты утверждала, что тебе нравится то, что я опасен? Ты передумала?

– Передумала! – отрезала она. – Решительно передумала. И что касается тебя, то, надеюсь, я уже сослужила свою службу?

– Согласен, – сказал Беллами. – Но как бы то ни было, ты получила свою бутылку шампанского и я сейчас посажу тебя в такси, ты отправишься домой и будешь размышлять о грехах мужчин, особенно одного из них.

– Не надо сажать меня в такси. Я сама могу взять машину. Прощайте, мистер Беллами. Благодарить вас не за что и будьте вы прокляты!

Она встала, запахнула свой палантин и вышла из ресторана.

Беллами проводил ее взглядом, а потом закурил еще одну сигарету.

III

Беллами появился в "Малайском клубе" сразу после одиннадцати. Харкот Марч сидел за столом в дальнем конце зала, у камина. Беллами заметил, что он под мухой. С ним был худой мужчина, которого можно было принять за кого угодно, и хорошо одетая дама.

Дама была стройной и миловидной. Она сидела в элегантной позе, демонстрируя красивые ноги. По внешнему виду ее можно было принять за леди. На ее лице было выражение сильной усталости и некоторого раздражения.

Беллами подмигнул блондинке-барменше и прошел к столу Марча.

– Салют, Харкот, – весело приветствовал он его. – Я, как видишь, пунктуален.

Марч хрюкнул. На нем был вечерний пиджак, но на лацканах пальто виднелись следы пролитого коньяка. Беллами подумал, что выглядит он довольно старым, страшно усталым и обуреваемым противоречиями. Посмотрев на Беллами мутным взглядом и с трудом удерживая голову в вертикальном положении, Марч проворчал:

– Ну… и на кой ляд вы так пунктуальны? Кому это нужно? Объясните, мне это, Беллами.

Беллами улыбнулся.

– Я даже и не знаю… Пунктуальность – единственная моя добродетель, поэтому я дорожу ею. – Он перевел взгляд на женщину: – Наш друг Харкот иногда забывает о правилах вежливости, например, может не представить своих приятелей друг другу. Моя фамилия Беллами. Здравствуйте.

Она ответила ему улыбкой.

– Рада с вами познакомиться. Я – Фенелла Рок, а это, – она указала на сидевшего напротив нее мужчину, – мистер Ланселот.

Мистер Ланселот очень грубо отрезал:

– Ну, и что дальше?

Беллами пропустил грубость мимо ушей и сел.

– Добрый вечер, мистер Ланселот. Может выпьем? – и посмотрел в направлении бара.

– У нас разговор, – сказал Ланселот. – Личный разговор.

Беллами вскочил.

– О, простите, я вам помешал, – начал он.

Но женщина перебила:

– Не валяйте дурака, Ланс… никакого личного разговора у нас не было. Почему тебе всегда хочется выглядеть грубияном?

Беллами улыбнулся ей. Она отметила, что у него отличные зубы и красивый рот.

– Я вовсе не хотел нарушить вашу компанию, – сказал он ровным голосом, – но мне нужно поговорить с Харкотом, и я хочу, чтобы он осознал то, что я собираюсь ему сказать, – он послал Марчу дружелюбную улыбку. Марч ответил ему угрюмым взглядом.

– Не собираетесь ли вы учить меня, сколько мне пить, Ники? Если да, можете убираться вон. Еще не родился такой человек, которому я позволил бы указывать мне, когда кончать пить.

Ланселот подхватил:

– Так его, Харкот! – и посмотрел на Беллами злобными, налитыми кровью глазами.

Беллами беззаботно улыбнулся.

– Вы ведь не хотите действительно сказать, чтобы я уходил, Харкот? Нет?

Он прикурил и сквозь пламя зажигалки посмотрел на Марча.

Ланселон саркастически заметил:

– Мне кажется, никаких сомнений на этот счет быть не может. Когда я учился в школе, "убираться" означало не что иное, как "убираться".

– О, значит, вы учились в школе? – удивился Беллами. И прежде чем Ланселот успел что-нибудь ответить, повернулся к даме.

– Эти ребята, кажется, действительно хотят побеседовать с глазу на глаз. А что если мы с вами тем временем пойдем и выпьем что-нибудь в баре?

– С удовольствием, – ответила она.

Они встали. Направляясь к стойке, Беллами обернулся и взглянув на Ланселота через плечо, усмехнулся.

Они уселись за стойкой на высоких табуретах, и он заказал напитки. Когда их принесли, он сказал:

– За вас, миссис Рок. Несколько лет назад, когда я жил в Штатах, я знавал женщину, очень похожую на вас. Она тоже была чрезвычайно мила и привлекательна…

Она рассмеялась.

– А вы – первоклассный нахал, мистер Беллами. Это у вас привычка такая – ворваться в компанию и тут же увести из нее единственную даму?

Улыбнувшись, он развернулся на стуле и стал смотреть в дальний конце зала на Ланселота, который беседовал с Марчем.

– Вы хотите сказать, что мистеру Ланселоту это не понравилось? – спросил он.

Губы у нее слегка дернулись.

– Меня Ланс не очень волнует, – ответила она. – Он мне поднадоел.

– Забавно, – произнес Беллами. – Женщине, о которой я вам рассказывал – это было во Флориде, тоже надоел тогда некий мужчина. Ее сильно раздражало, когда он напивался. Он, бывало, слишком часто говорил: "Еще чего скажешь!" Думаю, именно это ее и раздражало.

Однажды вечером, – продолжал Беллами, – когда он выпил больше, чем обычно, и слишком уж надоел ей своим "Еще чего скажешь!", она предложила ему искупаться, сказав, что знает одно чудесное местечко. Было страшно душно и, думаю, идея искупаться в прохладной воде ему понравилась. Словом, они надели купальные костюмы и поехали к речушке, о которой она говорила.

Он с ходу нырнул. А она не потрудилась предупредить его, что речка кишит мокасиновыми змеями – самыми страшными из всех. Если они нападают, человек и глазом моргнуть не успевает…

Фенелла слегка поежилась.

– Тут-то ему и пришел конец, – догадалась она. – Нельзя сказать, чтобы эта дама была слишком добра.

– Нет… Этого сказать нельзя, – согласился Беллами. – Не добра, конечно, но мила, с ней было приятно поговорить.

Ланселот подошел и встал позади них.

– Вам никогда не случалось быть лишним? – спросил он, с некоторым трудом выговаривая слова.

Беллами оглянулся, улыбаясь, а затем обратился к миссис Рок.

– Как вы думаете? Я действительно лишний?

– Нет, – ответила она. – Вы мне нравитесь. Привет, Ланс.

– Леди не считает, что я здесь лишний, – сказал Беллами. – Выпьете что-нибудь?

Ланселот в ответ заявил Беллами:

– Мне нужно сказать вам пару слов.

Беллами осушил свой стакан и предупредил даму:

– Я вернусь через минуту.

Он встал, вышел из зала, спустился по лестнице до ближайшей площадки и повернул к туалету. Там было пусто. Ланселот шел за ним. Закрыв дверь, он прорычал:

– Слушай, я не знаю, кто ты, черт тебя подери, такой, но я тебе кое-что скажу…

Беллами усмехнулся и предупреждающе вытянул вперед руку.

– О, нет, – сказал он. – Ты мне ничего не скажешь. – И он врезал Ланселоту прямо по зубам.

У того перехватило дыхание. Затем он отступил и нанес резкий сокрушительный удар в сторону Беллами, но тот легко перехватил его руку и молниеносно сам ударил Ланселота сбоку в челюсть. Раздался сухой треск.

Ланселот осел на пол.

– Иди-ка ты домой, – посоветовал Беллами. – О миссис Рок можешь не беспокоиться. Я о ней позабочусь. Мне кажется, она очень мила. И не спорь, Ланселот. А то я тебя покалечу… и мне это доставит большое удовольствие.

Ланселот поднялся на ноги. Его слегка качало, когда он пытался отряхнуть пыль с костюма слабыми пальцами.

Беллами направился к двери.

– Здесь на улице есть стоянка такси, – указал он. – Садись в одно из них и поезжай домой. Тебе нужно хорошенько выспаться. Уходи сейчас же. Если покажешься в баре, я тебя прибью. Понял?

Ланселот что-то промямлил. Беллами проследил, как он, заплетаясь, побрел к выходу, потом вниз по лестнице и на улицу. Тогда он закурил и вернулся в бар.

Фенелла Рок взглянула на него лукаво. Беллами отметил, что у нее хорошая фигура и что она умеет одеваться.

– Значит, Ланс не вернется? – спросила она.

Беллами заказал два сухих мартини, улыбнулся и поправил галстук.

– Он неважно почувствовал себя, сказал, что, наверное, приболел, и поехал домой. Просил передать вам свои извинения.

Она криво усмехнулась.

– Очень жаль, что он прихворнул, мистер Беллами. А вы, видимо, содрали кожу на костяшках пальцев, когда открывали дверь? – она посмотрела на его правую руку.

– Ах, это… – махнул он. – Да, это я так неудачно постучал в дверь. Очень неосторожно с моей стороны.

Блондинка поставила на стойку два мартини и стрельнула глазами в Беллами. Миссис Рок заметила:

– Кажется, вы ей нравитесь.

– Я часто здесь бываю, – ответил он. – А вам я нравлюсь? Она рассмеялась.

– Вы производите освежающее впечатление, мистер Беллами. Я в восторге от вашей техники.

– Благодарю вас. Давно ли вы знаете Марча?

– Мы встречаемся иногда то тут, то там. Харкот – забавный парень, как, впрочем, по-своему, и Ланселот, – она пожала плечами. – Большинство мужчин, с которыми я знакома, немного странные, – добавила она с неопределенной улыбкой.

Беллами допил свой мартини.

– Вот, что я вам скажу. Давайте-ка мы с вами и с Харкотом отправимся поиграть в карты в Найтсбридж, к некой мисс Лайли Пурсел-ле. Мне нужно поговорить с Харкотом, а у него – плохое настроение. Надеюсь, с помощью вашего благотворного влияния, а также небольшой карточной партии мне удастся его исправить. Согласны?

Она поставила свой стакан на мраморную крышку бара, повернулась на высоком стуле и долгим внимательным взглядом окинула Беллами, потом посмотрела на свое отражение в зеркальной стене и поправила выбившуюся прядь волос.

– Хорошо, – согласилась она. – Я всегда была рисковой девчонкой.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Беллами. – Я люблю рисковых девчонок. Иногда, если они хорошо себя ведут, они получают пятьдесят фунтов.

Она вздохнула.

– Я поняла, что полюблю вас, как только увидела… Ники, – промурлыкала она.

Беллами заказал еще два мартини.