Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

Стален в Мексике

Переплыв Атлантический океан на построенном на верфях Англии «Титанике»[1], Ёсиф Стален разместился в гостинице с названием, несвойственным для жарких стран, «Ледоруб». Ничего особенного для местных жителей эта гостиница не представляла, разве что при входе стояло двадцатиметровое изваяние в виде спиралевидного бура, вгрызавшегося своим концом в невыразительную массу не то льда, не то кучу дерьма. А на самом верху сией исполинской штуковины была водружена шляпа, кои в то время носило немало народу. Ёсиф подошел к окну и взглянул на улицу, взор его упал прямиком на шляпу: окно номера отеля, в котором остановился Стален, смотрело строго на изваяние. «М-да, – подумал он, – что-то мне это напоминает, что-то такое близкое и родное, что-то из Страны Советов». Он почесал затылок и в свойственной ему величавой манере стал расхаживать по роскошному номеру, вымеряя шагами метры двухкомнатного сьюта. Ровно в половине третьего пополудни зазвонил телефон.

– Здравствуй Ёсиф! – прозвучал нежный женский голос на том конце трубки. Ёсиф обладал абсолютным музыкальным слухом и без труда узнал свою собеседницу, это была Пупская.

– Здравствуй, мАя Надежда! – со свойственным ему южным акцентом ответил Стален.

– Как обстоят дела с моим поручением, все ли ты запомнил, что будешь говорить Льву? – спросила Надя.

– КанечнА, я скажу ему, что мы, ты и я, решили пАжениться и хАтим растить детей на благо революции и Мира во всем Мире, – ответил Ёсиф.

– Балда, при чем здесь пАжениться, как ты говоришь, и растить детей, еще и на благо революции. Для этого у нас есть Джежинский со своей пятерней. А твоя задача сейчас служить делу революции. И только ты можешь призвать Льва вернуться в Страну. Я знаю, что ты обладаешь гипнотическим действием и можешь производить неизгладимое впечатление на собеседника. Ёся, я тебя только об одном прошу, когда ты используешь свои чары, не отвлекайся на посторонние действия, а то получится, как в девятьсот пятом.

– А что в девяТсот пятом? – парировал Ёсиф.

– А в девятьсот пятом ты, дорогой мой Стален, засмотрелся на горного орла в горах Тифлиса в тот момент, когда царские казначеи практически добровольно пожертвовали большую часть сопровождаемой ими казны на нужды революции. И что из этого вышло, мне пересказывать тебе не надо.

– Да, но Арел птица свАбодная и красивая, а я тоже Арел. Вот я и загляделся на брата. Да и деньги мы же все равно получили, хАтя и пришлось немного погАрячиться. Так сказать, распушить усы, – пробурчал в трубку Ёсиф.

– Усы он распушил. Ишь ты, важный какой, тараканище прям. Слава Ленину, что все тогда обошлось мирно, вовремя тебя в чувство привели соратники наши, выстрелив тебе в ногу, иначе не сидел бы ты сейчас в теплой Мексике, а хлебал бы баланду в царских «палатах» с видом на тайгу и окошком в клеточку.

– Ой, Надюха, не напоминай, я как вспомню, до сих пор нога ноет. Я как пулю-то получил в ногу, сразу сААбразил что-то со мной не так. Помню: больно было, но видя перед собой стройные ножки Фаннички, я бежал быстрее пули, забыв о боли, – выдохнул в трубку Ёсиф.

– Однако ты, Ёся, и кобель, у тебя пуля была в ноге, а ты за ножками Каплан устремился. Я, конечно, не ханжа, но смотри там, в Мексике, чтоб никакие ножки тебя не отвлекали от поставленной мною задачи. Троцкин должен быть наш и баста. Все, хватит попросту шелестеть, я все же по межгороду звоню, и на коммутаторе, уже, наверное, давно уши греют империалистические шпионы. Там в правом кармане гавайки[2] лежит пошаговая инструкция ведения переговоров со Львом. Будь осторожен, Ёся, если хочешь жениться. Все. Чао! – по-учительски отчеканила Пупская и повесила трубку.

Ёсиф в недоумении покрутил пипикающую трубку перед глазами и резким движением водрузил ее на место. «Сцука, – подумал он, – я к ней со всей душой, а она, сухарь, все только о деле и своей революции. Училка, так и есть училка».