Фанатик

Глава 7

Капитан Террел прибыл в полицейское управление чуть позже девяти утра. За истекшие сутки он спал всего три часа и чувствовал себя скверно — возраст.

Вместо обычного дружелюбного приветствия он лишь кивнул Чарли Таннеру и прошел прямо в кабинет. Сержант быстро сообразил, что к чему, и послал дежурного полицейского за кофе.

Не успел Террел приступить к изучению донесений, поступивших за ночь, как запыхавшийся полицейский принес дымящийся напиток.

— Спасибо, Джек, — благодарно сказал Террел, наливая кофе.

Вошли Бейглер и Лепски. Террел пододвинул к ним чашки.

— Наливайте, — он с наслаждением сделал первый глоток. — Что слышно?

— Я снял охрану с бунгало миссис Форрестер, — доложил Бейглер. — У Тома информация поважнее.

— Что там у тебя, Том?

— Вот подробный рапорт, шеф, — Лепски положил бумагу на стол. — Линдсей и Силк удрали. Линдсей нанял быстроходный катер и направился в Гавану. Силк тоже мотанул на катере, но куда, никто не знает. Катер принадлежит Алеку Кугану. Когда Алек вернется, если вообще вернется, я его допрошу. По моим предположениям, и Силк, и Линдсей сейчас в Мексике. Я предупредил мексиканскую полицию, но вы же их знаете… Я переговорил с мисс Джакси. Она рассказала, что в пещере за Форрестером наблюдал доктор, и описала его внешность. Все это отражено в моем рапорте. Киган мертв. Девица, которая застрелила его, наркоманка, и с головой у нее не все в порядке. Если мы сумеем ее подлечить, она даст нам соответствующий компромат на Силка и Линдсея. Линдсей хорошо известен в отеле «Бельведер». Он жил в самом лучшем номере, который снимает Герман Радниц.

Террел слушал, понимая, что эти сведения уже ни к чему. Дело полностью перешло под контроль ЦРУ, так что ему остается лишь передать им полученную информацию.

— Хорошо, Том, можешь быть свободен.

Когда Лепски ушел, Террел устало сказал:

— Что-то здесь не так, Джо, но я никак не пойму, что именно. Не нравится мне все это. С чего бы сумасшедший доктор засел в квартире? Почему они не задержат его? Почему сняли охрану с бунгало его жены?

— Хорошие вопросы, шеф, — сказал Бейглер. — Но это уже не наша забота. Давайте займемся нашими насущными проблемами. — Он допил кофе и поднялся. Глядя на огорченное лицо шефа, Бейглер улыбнулся. — Удачи, шеф!

— Да уж, — Террел взял рапорт Лепски и начал читать его.

В это время Уоррен попросил телефонистку соединить его с городом. Получив свободную линию, он позвонил Форрестеру. Какое-то время пришлись ждать — каждый звонок на квартиру Форрестера проверялся и фиксировался ЦРУ. Гамильтон сделал все возможное, чтобы никто, за исключением Уоррена, не мог связаться с этой важной персоной. Наконец Уоррен услышал Форрестера.

— В чем дело? — раздраженным голосом спросил тот.

— Это Уоррен. Я должен увидеться с вами еще раз. Пол. Могу я навестить вас в ближайшее время?

— Чего вы хотите?

— Этого я не могу сказать по телефону.

— Хорошо, но не думайте, что я изменю свои условия.

— Разумеется… все в порядке. Пол, я буду у вас меньше, чем через час.

На том конце положили трубку. Уоррен скривил лицо в гримасе. Гамильтон устало поднялся.

— Ну и?..

— Какой-то он неприветливый. Но все же согласился на встречу. — Уоррен склонился над столом, где лежали утренние газеты, и пробежал глазами кричащие заголовки. — Ох уж эти газетчики… Житья от них нет. — Повернулся к Гамильтону. — Где сейчас Нона Джакси?

— Летит со своим женихом на Ямайку, — ответил Гамильтон. — Я посадил их на самолет утром и велел держать язык за зубами до прояснения всех обстоятельств. Они клятвенно заверили меня, что будут немы, как рыбы. На всякий случай я послал с ними своего агента, хотя они и не догадываются об этом. Когда шумиха вокруг Форрестера уляжется, они смогут вернуться, но не раньше.

— А миссис Форрестер?

— Один из моих людей наблюдает за ней. Она бездельничает.

И здесь Гамильтон ошибся. Теа, напротив, была очень занята. Она упаковывала свои вещи. Из сообщений по радио и из газет она узнала, что ее сумасшедший муж отсиживается на какой-то квартире, и решила покинуть Парадиз-Сити. К тому же у нее хватило ума сообразить, что в этом городе у нее нет будущего. Когда эти недотепы из полиции наконец-то схватят мужа и вновь упрячут в клинику, ее имя газетчики потреплют всласть, так что все любовники отшатнутся. После некоторых колебаний Теа решила перебраться в Нью-Йорк. Там у нее был знакомый мужчина. Ей, конечно, будет не хватать залитого солнцем пляжа, но пляж и солнце денег не приносят, а деньги — смысл жизни.

Теа уже говорила с детективом Якоби, который сообщил ей, что охрана с бунгало снята, и она вольна вести себя, как заблагорассудится. Теа долго ломала голову, из кого бы вытянуть деньги на поездку в Нью-Йорк. В конце концов она решила, что Уоллес Маршалл, президент Национального банка, является идеальной кандидатурой. Жирный старый развратник, а жена его похожа на алебарду. Тысяч десять, скорее всего, вытянуть можно — больше не получится, старик скуповат. А десяти тысяч на первое время в Нью-Йорке вполне хватит.

Она закончила одеваться и критически осмотрела себя в зеркало. Сказала себе: «Привлекательная и… опасная для мужчин». Улыбнулась.

Теа вышла из бунгало. За ней наблюдал агент ЦРУ Марк Додж, коротышка с портативным передатчиком. Он увидел, что Теа направилась к гаражу, и довольно заржал. Додж специально испортил зажигание в ее машине и заранее предвкушал, что она скажет, когда обнаружит, что машина неисправна. Додж отметил эти ноги, эту грудь… Конечно, красотка не останется без опеки, стоит ей только выйти на магистраль.

Теа выбежала из гаража с горящими от ярости глазами и вернулась в бунгало.

Телефон Теа прослушивался круглосуточно, и когда она позвонила на ближайшую станцию сервисного обслуживания, чтобы вызвать автомеханика, агент ЦРУ моментально заклинил линию, и Теа услышала короткие гудки. После двадцати минут безуспешных попыток дозвониться до гаража, Теа решила вызвать такси, но там тоже было занято и по той же причине. Когда она набрала номер инженера на телефонной станции, телефон вообще отключился.

Женщина швырнула телефонную трубку, закурила сигарету и, щуря зеленые глаза, задумалась.

Автомобиль не заводится… телефон испорчен… полицейские охрану сняли… Она вдруг почувствовала себя одинокой и испугалась. Но испуг длился лишь несколько минут. До ближайшего бунгало — четверть мили; придется идти по песку. Надо позвонить оттуда. Сбросив туфли на высоком каблуке, Теа надела пляжные босоножки, открыла дверь бунгало и осмотрелась.

Широкая полоса песчаного пляжа была безлюдна. Теа зашагала было по тропинке, но вдруг остановилась. Агент Додж, прячась за кустами, наблюдал за ней. У Теа сдали нервы. Вдруг здесь появится муж? Она вздрогнула и принялась убеждать себя, что это невероятно. Ведь по радио сообщили, что доктор Форрестер блокирован полицейскими на Леннокс-авеню. Именно поэтому в полицейском управлении решили, что она в безопасности, и сняли охрану. И все же, представив, сколько ей придется в одиночестве идти по пляжу, она запаниковала. Нахлынули жуткие воспоминания, когда она сидела в ванной, а дверь содрогалась под мощными ударами разъяренного рогоносца… Она повернулась и побежала в бунгало. Закрыв за собой дверь, заперла ее и, подойдя к бару, налила приличную порцию виски.

Улыбаясь, Додж связался с отделением ЦРУ.

Пока он рассказывал о поведении Теа, Уоррен прибыл на квартиру 146 по Леннокс-авеню. У дома 146 толпились праздные зеваки. В первых рядах стояли репортеры и фотокорреспонденты, сдерживаемые кордонами полицейских. Закрываясь руками от фотовспышек, Уоррен вошел в дом.

На сей раз дверь в квартиру Форрестера была заперта. Пришлось звонить. Переминаясь с ноги на ногу, Уоррен вспомнил предостережение Хертца: Форрестер способен убить себя, повинуясь внезапному капризу. Никто не открывал, и он, встревоженный, позвонил еще раз. Наконец щелкнул замок.

Уоррен подождал, затем толкнул дверь.

— Пол? Все в порядке, я один.

— Входите, — пригласил Форрестер.

Уоррен осторожно вошел в гостиную. Форрестер отступил назад, остановившись в проеме двери, ведущей в спальню. Бледный и мрачный, он с подозрением смотрел на гостя.

Уоррен закрыл дверь, затем спокойно сказал:

— Я надеюсь. Пол, мы будем сотрудничать. У нас небольшие проблемы, но мы в любом случае выполним ваши условия. Но, как вы понимаете, в настоящий момент нет никакой возможности привести сюда вашу жену. Она знает, где вы находитесь. Мы никак не сможем ее сюда доставить. Кругом репортеры. Почему бы вам самому не навестить ее? Она снимает уединенное бунгало… одна. Лучше выехать, когда стемнеет, около девяти. Я довезу вас до бунгало и покину там. Вас это устраивает?

Форрестер недоверчиво смотрел на него.

— Не старайтесь перехитрить меня, — предостерег он. — Я знаю, вы человек умный. Вы, конечно, можете попытаться отнять у меня капсулу, но это бессмысленно. Даже если вам удастся отобрать яд, формулы вы не получите, так как не выполнили моих условий. Это вам ясно? Вы понимаете, что русские вот-вот смогут создать такой же сплав? Я в это не верю, но всякое случается. Лет через пять-шесть они создадут его наверняка. А это громадное преимущество… Я понимаю ваши трудности и согласен ждать до вечера. Но помните: время теряете вы, а не я.

— Я буду здесь в 8.45. вечера, — сказал Уоррен. — И сразу же отвезу вас к ней. Может быть, вы чего-нибудь хотите… еды… книг…

— Мне ничего не требуется, — Форрестер замолчал, затем сказал: — Впрочем… кое-что нужно. Мне нужен нож для рубки мяса. И не любой, а вполне определенный. Ширина лезвия четыре дюйма, а рукоять скреплена латунными гвоздями. В общем, такой же нож, какой я получил в подарок от жены. Вы можете найти подобный у «Дрю и Стантон» на Мейн-стрит.

Уоррен кивнул.

— Все в порядке. Пол, — сказал он, пытаясь унять дрожь в голосе. — Я достану его для вас.

Форрестер отступил в спальню и прикрыл за собой дверь.

Хотя и несколько старомодный, но отель «Пенинсула» считался самым лучшим отелем в Гонконге. Поскольку Герман Радниц всегда останавливался только в самых лучших отелях, то вполне естественно, он остановился именно в отеле «Пенинсула».

Радниц только что плотно позавтракал и, сидя на террасе, пил китайский чай, попутно изучая толстую пачку финансовых документов. Строительство дамбы осуществлялось по намеченному плану. Через три дня можно будет лететь в Пекин. Однако на душе Радница было неспокойно. От Линдсея вот уже три дня не поступало никаких известий, хотя к этому времени расшифрованная формула уже должна быть в его руках.

Отложив документы, Радниц отхлебнул чай и, полуприкрыв глаза, задумался. Что случилось? Неужели что-то не так? Почему молчит Линдсей? Словно отвечая на его вопрос, мальчик-слуга внес на серебряном подносе свернутую в трубочку бумагу.

— Телеграмма, сэр.

Радниц, нахмурясь, взял бумагу. Морщины стали глубже, когда он прочел сообщение: «Сверхсрочно. Лично!» Такую телеграмму мог послать лишь Фриц Курт, личный секретарь. Толстяк поднялся на ноги и с мрачным лицом заторопился к лифту, стремясь как можно быстрее подняться к себе в номер.

Усевшись за письменный стол, он внимательно изучил послание. Слово «лично» означало, что расшифровкой придется заниматься самому. Из жилетного кармана Радниц достал тонкую записную книжку в кожаном переплете, карандаш в золоте и погрузился в работу.

На расшифровку ушло добрых полчаса. Тщательно продуманная и спланированная операция полностью провалилась. Форрестер попал в руки ЦРУ. Линдсей исчез, по слухам, он скрывается где-то в Мексике. Киган мертв, Силку пришлось скрыться в Гаване.

Некоторое время Радниц сидел неподвижно. Его мечты получить четыре миллиона долларов разлетелись вдребезги, словно драгоценная китайская ваза эпохи Мин, упавшая на пол из рук невежды.

«Подонок! Мразь! Безмозглая тварь!» Весь его безудержный гнев обрушился на Линдсея. Он давно подозревал, что Линдсей тайком переводит деньги в Мехико. Неужели этот идиот вообразил, что сможет жить там, припеваючи, на ворованные деньги?! Укрыться от всевидящего ока Радница? Этого никогда не будет! Карающая рука настигнет этого болвана, где бы он ни скрылся.

Полуприкрыв глаза, Радниц набросал короткую телеграмму, зашифровал ее и вызвал посыльного.

Детектив третьего класса Фрэнк Брок просыпался медленно. Вместе с ним в комнате общежития полицейского управления жили еще три молодых детектива. Брок глянул на часы. Было одиннадцать часов утра. Он посмотрел на соседние койки. Молодых детективов не было. Сегодня у Брока выходной. Он потянулся, зевнул, почесал пальцами макушку и, сев на постели, закурил сигарету.

Побаливала челюсть. Скривившись, он дотронулся до нее пальцами. Шилдс — большая сволочь, и нагнал-таки на него страху. Ведь он подумал, что Шилдс вновь полезет в драку на пляже, и здорово струхнул. Но если в будущем представится случай сквитаться с ним, уж он, Брок, своего не упустит. Шилдс сполна оплатит свой счет.

Брок глубоко затянулся, закашлялся, вновь улегся, глядя в потолок. Перед глазами стояла одна и та же картина: обнаженное женское тело, лежащее на песке, бурно вздымающаяся грудь. Что за женщина! При мысли о ней кровь Брока забурлила. Если бы не этот мерзавец Шилдс, который неслышно подкрался к нему в тот момент, когда она предлагала ему пиво… Кто знает… Ведь она намекала. Его лицо и руки даже вспотели, когда он вспомнил, как эта дочь Евы смотрела на него. Он вспомнил ее слова: «Вы всегда на дежурстве, Фрэнки?» И в ее зеленых глазах стояло немое обещание!

К черту! Сейчас он свободен! Брок отбросил простыню и вскочил. Все на руку! Охрану с бунгало сняли. И сегодня у него выходной. Он достал из шкафчика деньги, отложенные на всякий пожарный случай, и пересчитал их — чуть больше сотни. Когда имеешь дело с такими женщинами, деньги всегда пригодятся. А что, если поехать к ней, пригласить в ресторан, а потом проводить в бунгало? Эти волосы, глаза… Прекрасное обнаженное тело… Да-а! Брок выбросил недокуренную сигарету и побежал в душевую. Принял душ, тщательно побрился и протер лицо лосьоном. Вернувшись, надел самый лучший — голубой — костюм, до зеркального блеска начищенные туфли и красно-белый галстук. Одеваясь, он отметил, что руки дрожат, а дыхание неровное.

Когда он торопливо шел к автомобильной стоянке, то нос к носу столкнулся с Энди Шилдсом.

— Как твое лицо, Фрэнки? — участливо поинтересовался тот, а глаза с подозрением осмотрели красавца с ног до головы.

— Заживает, — обойдя Шилдса, Брок подошел к своему двухместному автомобилю.

К бунгало Теа Форрестер он подъехал в 12.35. Машину поставил подальше, в тени пальмовых деревьев. Его друзья-полицейские хорошо знали эту машину, и он решил, что ни к чему лишний раз светиться.

Охраны возле бунгало не было, но, скорее по привычке, Брок крался к дому Теа очень осторожно.

И надо же было случиться, что в этот самый момент агент Додж решил перекусить и развернул пакет с сандвичами. Додж был не дурак поесть. Отпив ледяного пива из термоса, он с хрустом вгрызся в сандвич с говядиной. Полностью поглощенный скромным пиршеством. Додж пропустил неожиданного гостя.

Рукой, дрожащей от волнения, Брок нажал на кнопку звонка. Дверь отворилась, и Теа вышла на порог.

— Привет, — сказал Брок. — Помните меня?.. Я Фрэнки.

Теа была рада видеть его. Этот полицейский офицер сможет помочь ей! Например, починит машину. Она одарила его самой лучшей своей улыбкой.

— Да, конечно, я помню вас. В чем дело?

Брок глянул на Теа многозначительным пристальным взглядом — тоже самым лучшим из своей коллекции.

— Может быть, мы пройдем внутрь? Сегодня я не на дежурстве. Помнится, вы обещали угостить меня пивом.

— Заходите, — Теа шагнула в неприбранную гостиную.

Додж как раз откусывал большой кусок говядины, когда Брок притворил за собой дверь. Когда же он расправился с сандвичем и глянул в сторону бунгало, то не заметил ничего необычного. Привалившись спиной к пальме, Додж продолжил трапезу.

— Садитесь, — пригласила Теа. — Сейчас я принесу пиво.

Брок наблюдал за ней, и сердце его учащенно билось. «Зачем куда-то ехать? — думал он. — Ленч в ресторане обойдется долларов в тридцать. Выпью пива и перейду к делу. Да она на седьмом небе будет от счастья — четыре дня здесь просидела в одиночестве!»

Теа вернулась с высоким бокалом и поставила его на стол. Она отметила, что лоб детектива блестит от пота, а пальцы, когда он взял бокал, дрожат. Этот молокосос возбужден до предела. Надо вести себя осторожно. Неужели он вообразил, что миссис Форрестер готова на все услуги?

— Вы разбираетесь в машинах, Фрэнки? — спросила Теа. — Моя что-то забарахлила. Не могли бы вы ее посмотреть?

— Вы обратились точно по адресу, — Брок улыбнулся. Он единым махом осушил бокал, вытер рот тыльной стороной ладони и поставил бокал на стол. — Я могу починить любую машину.

— Я буду очень рада, — сказала Теа. — Через полчаса у меня встреча. Машина в гараже… Прекрасно, если вы поможете мне.

— Без вопросов. — Глаза Брока пожирали изящное тело и длинные стройные ноги. — Я буду хорошим мальчиком… Но и вы будете добры ко мне… так?

Лицо Теа одеревенело.

— Послушай, сынок, — сказала она, — отбрось эти мысли. Мне нравятся мужчины, а не дети, вроде тебя. Твой шеф знает, что ты здесь?

— Ты обнаружишь, что я мужчина, — сказал Брок. — Я никогда не разочаровывал девушек. Поверь. Иди ко мне, детка… Мы займемся любовью! — Он поднялся, дурацки улыбаясь.

— Вон! — крикнула Теа, глядя на него в упор.

Она метнулась к двери, пытаясь открыть ее. Брок поймал женщину и притянул к себе. Но он зря решил, что с Теа можно вести себя, как со своими подружками: не считай «нет» отказом, целуй покрепче — и она твоя! С Теа такой номер не проходил.

Отклонившись, Теа со всей силы ударила его коленкой в пах и впилась ногтями в глаза.

Брок отшатнулся, пытаясь удержать равновесие. Кровь заливала ему лицо.

— Вон! — кричала Теа.

Брок осатанел. Красная пелена застлала глаза. Почти вслепую он ударил женщину тяжелым кулаком в челюсть. Словно пушинка, она отлетела к стене, опрокинув на пути стол. Ее длинные изящные ноги нелепо задрались кверху, и Теа застыла без движения.

Через некоторое время боль в паху немного утихла. Брок вытащил платок и вытер кровь с лица. Затем глянул на Теа. Перевернутый стол скрывал верхнюю часть тела, он видел лишь длинные ноги и изгиб бедра. Он заколебался, шагнул было к ней, но остановился. «Я сошел с ума, раз так ее ударил! — подумал он. — Вдруг я сломал ей челюсть? Нельзя ее так оставлять, нужно отвезти в госпиталь». Он подумал о капитане Терреле и вздрогнул. Его наверняка арестуют за попытку изнасилования и нанесение телесных повреждений.

Брок медленно подошел к лежащей Теа и отодвинул стол. Наклонился. Ее голова была неестественно отклонена. Он смотрел, чувствуя, как пересыхает во рту. Он сломал ей не челюсть… Он сломал ей шею!

«Дрю и Стантон» был лучшим магазином для охотников и туристов в Парадиз-Сити. Состоятельные жители всего района постоянно делали здесь покупки.

Уоррен толкнул тяжелую стеклянную дверь и подошел к молоденькой продавщице с живым смышленым лицом.

— Доброе утро, сэр, — поздоровалась девушка, про себя отметив представительную внешность потенциального покупателя. — Чем могу помочь вам?

Уоррен нервничал. Он не стал просить Гамильтона сделать необходимую покупку, хотя понимал, что тот принес бы нож, не поморщившись.

— Мне нужен нож для разделки мяса, — сказал Уоррен и, откашлявшись, добавил: — Такой специальный нож… ширина лезвия — четыре дюйма, рукоять крепится латунными гвоздиками. Есть у вас?

Девушка ослепительно улыбнулась.

— Разумеется, сэр. Это наше фирменное изделие. Изготавливается по спецзаказу. Смотрите.

Девушка положила перед Уорреном длинный сверкающий нож в черном бархатном чехле. На лице Уоррена выступили капельки пота.

— Прекрасная сталь, сэр. Нож острый, как бритва. Осторожно, не порежьтесь.

Уоррен промокнул пот на висках носовым платком.

— Я возьму его.

Он украдкой осмотрел торговый зал: опасался, что какой-нибудь досужий журналист может увидеть его за покупкой смертоносного оружия.

Через пять минут он вышел, держа под мышкой аккуратно перевязанный сверток. Водитель поджидал Уоррена, сидя в «кадиллаке». Было двадцать минут второго, время обеда. Но даже сама мысль о еде вызвала у Уоррена легкий приступ тошноты. Он велел водителю возвращаться в отель.

Оказавшись в своем номере, налил большую порцию виски и позвонил, чтобы принесли сандвич с цыпленком. Он не хотел есть, но подкрепить силы было необходимо.

Стоя на балконе, Уоррен рассеянно наблюдал за яхтами и катерами, снующими по акватории порта, и маленькими кусочками откусывал сандвич. Раздался телефонный звонок.

Это был Джесс Гамильтон, и странные нотки в его голосе встревожили Уоррена. Гамильтон попросил разрешения подняться к нему в номер.

— Разумеется, поднимайтесь.

Уоррен бросил наполовину съеденный сандвич в корзину, допил виски и, усевшись за стол, стал дожидаться Гамильтона.

Открылась дверь. По бледному искаженному лицу Гамильтона Уоррен понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— В чем дело, Джесс?

— Миссис Форрестер мертва. Убита.

Уоррен вздрогнул. Почти бессознательно он ощутил огромное облегчение и только потом понял, что, собственно, сказал Гамильтон.

— Как это случилось?

— Она убита детективом Броком, — сказал Гамильтон. — Он охранял ее вчера. Брок говорит, что сегодня миссис Форрестер пригласила его к себе, строила глазки, а когда он возбудился, ударила коленом в пах и оцарапала лицо. Потеряв самообладание, парень слишком сильно ударил ее и сломал шейные позвонки.

Глядя в раскрытое окно, Уоррен лихорадочно размышлял.

— Пресса уже пронюхала?

Гамильтон отрицательно покачал головой.

— Мой агент наблюдал за бунгало. Он уведомил меня, а уж потом Террела. В доме сейчас хозяйничают парни из отдела по расследованию убийств. Но, вне всякого сомнения, журналисты все узнают, и тогда шумихи не миновать.

— Плохи дела! — воскликнул Уоррен. — Что же нам делать? И как поступит Форрестер, узнав эту новость?

— Он ведь желал ее смерти… и вот смерть… Похоже, это и есть выход.

— Это было бы выходом, будь он в своем уме. Но Форрестер ненормален. Я должен с ним повидаться. Где тело?

— Пока в бунгало.

Уоррен поднялся на ноги и начал мерить шагами гостиную.

— Скажите Террелу, пусть перевезет тело в морг. Наверняка Форрестер захочет ее увидеть. Оцепите морг. Журналисты ничего не должны знать. Может быть, он удовлетворится ее смертью и расшифрует формулу… а больше нам от него ничего не нужно.

— Я все устрою. Подождите меня здесь, сэр.

— Буду ждать.

Когда Гамильтон ушел, Уоррен закурил сигару и вышел на террасу. Он накурился до изнеможения, пока, наконец, через полтора часа не позвонил Гамильтон:

— Все улажено, сэр. Тело в морге. Журналистов удалось обвести вокруг пальца. Высылаю за вами машину.

— Спасибо… и пошлите еще одну машину к черному ходу дома Форрестера. Я поеду к нему. Если мне удастся его убедить, то я сам отвезу Форрестера в морг. Прикажите Террелу проследить, чтобы за нами никто не увязался. Как он это сделает — его трудности. Это приказ. Пусть поднимет по тревоге всех своих людей. Никто не должен знать, что я везу Форрестера.

— Понял. Подождите полчаса.

Уоррен подождал десять минут, затем позвонил на квартиру Форрестера. Трубку долго не брали. Наконец Форрестер ответил.

— Да?

— Это Уоррен. Я должен немедленно увидеться с вами. Дело обернулось так, что ждать до вечера не нужно.

И Уоррен повесил трубку.

Он, словно маятник, ходил взад-вперед по гостиной, по террасе, курил, думал. Наконец спустился в вестибюль.

— Машина ждет вас, сэр, — почтительно сообщил ему портье.

Уоррен кивнул. Солнце ослепительно сияло. Один из агентов Гамильтона распахнул перед ним заднюю дверцу. Под мышкой Уоррен держал аккуратно перевязанный пакет с ножом. Усевшись в машину, он положил пакет рядом. Агент сел на место водителя, и машина тронулась.

— Мистер Гамильтон считает, что вам лучше спрятаться, когда мы будем проезжать полицейское оцепление, — сказал агент. — Рядом с вами коврик. Если вам не трудно, сядьте на пол и закройтесь им. Журналисты вас не заметят. Я скажу, когда это надо будет сделать.

— Хорошо.

За четверть мили до оцепления агент снизил скорость.

— Пожалуйста, сэр.

Тяжело дыша, Уоррен согнулся в три погибели, замаскировался шерстяной тряпкой. Агент подъехал к полицейским, стоящим в оцеплении. Заграждение тут же убрали с дороги.

— Все в порядке, сэр, — сказал агент, останавливаясь возле дома 146 по Леннокс-авеню.

Уоррен отбросил коврик и вышел из машины, прихватив с собой пакет. К нему тут же подошел Гамильтон.

— Машина ждет вас у черного хода. Я поднимусь с вами и подожду на лестничной клетке. Потом лично отвезу в морг. Вам с доктором Форрестером придется лечь на пол машины.

— Да, знаю, уже опробовал, — Уоррен нервничал, сердце билось неровно.

Двое мужчин вошли в подъезд и поднялись в лифте на верхний этаж.

— Вы расскажете ему о жене? — спросил Гамильтон, когда они вышли из лифта.

— У меня нет иной альтернативы.

— На площадке дежурит четверо моих людей на тот случай, если возникнут непредвиденные затруднения. Я буду рядом с дверью. И доктор Хертц здесь.

Уоррен нажал кнопку звонка, в то время как Гамильтон притаился возле стены.

После непродолжительного ожидания он услышал голос Форрестера:

— Кто?

— Это Уоррен… Я один, Пол.

Повернулся ключ в замке. Форрестер подождал и осторожно открыл дверь, вернулся в спальню, оставив дверь открытой. Яркие солнечные лучи, проникавшие сквозь большие окна гостиной, освещали его бледное и мрачное лицо. Уоррен встревожился, видя, как нервный тик дергает щеку ученого.

— У меня новости для вас, Пол, — сказал Уоррен, останавливаясь возле двери гостиной. — Новости не очень хорошие.

— Вы принесли нож? — спросил Форрестер резким враждебным голосом.

— Да, я принес его, — Уоррен протянул пакет. — Но он не понадобится вам. Извините, Пол… То, что я хочу сказать, будет неожиданным, — он сделал паузу, затем медленно и отчетливо произнес. — Ваша жена мертва.

— Положите нож на стол, — сказал Форрестер.

Уоррен не двинулся с места.

— Ваша жена мертва. Пол.

Форрестер вздрогнул и уставился на Уоррена невидящими глазами. Щека задергалась сильнее.

— Я вас предупреждал, чтобы вы не смели хитрить со мной. Дайте мне нож.

Уоррен подошел к столу, положил пакет и отступил назад.

— Я не хитрю, Пол, — сказал он тихо. — Это то, чего я никак не мог предвидеть. Ваша жена была убита час тому назад. Я отвезу вас в морг, чтобы вы смогли увидеть ее тело.

Форрестер, казалось, не слышал Уоррена. Развернув пакет, он взял нож в руки и принялся смотреть на сверкающую сталь.

— Пол! Вы слышали, что я сказал? — требовательно спросил Уоррен, повысив голос.

Форрестер с неохотой оторвал взгляд от сверкающей стали и мельком глянул на Уоррена.

— Да… Я слушаю.

— Ваша жена убита полицейским офицером, который вообразил, что она поощряет его ухаживания. Но это было не так. Когда он попытался овладеть ею, Теа начала сопротивляться. В ярости он ударил ее и сломал шею.

Форрестер повертел нож в руке. Сталь заиграла в солнечных лучах.

— Я не верю вам. Вы согласились на мои условия… А сейчас явились сюда и рассказываете заведомую ложь.

— Это не ложь. Я отвезу вас, чтобы вы смогли взглянуть на ее тело. Этого я не мог предвидеть. Вы поедете со мной? Теа в морге.

Неожиданно Форрестер съежился и задрожал. Смысл сказанного проник в его сознание.

— Так вы говорите, Теа мертва? Полицейский офицер убил ее? Это в самом деле так?

— Простите, Пол… да.

Форрестер отбросил нож, и он с лязгом ударился в стену. Щека задергалась сильнее.

— Я понимаю… да, вы говорите правду, — сказал он после долгой паузы. — Ваши люди прикончили ее. Я знаю все о ваших профессиональных мясниках… Государство всегда выступает против личности. Вы тоже не заботитесь о человеке. Вы и ваши люди пойдете на все, только бы завладеть моим открытием. — Голос Форрестера поднялся до крика, ученый стал похож на разъяренное животное, глаза потеряли осмысленное выражение. — Как я сразу не догадался, что вы убили ее, чтобы избежать скандала. Идиоты! Неужели вы не поняли, что я любил ее! Я и пальцем не тронул бы Теа! Я только хотел напугать ее. Я так хотел, чтобы она вернулась ко мне. Я бы убедил Теа сделать это! А вы убили ее!

— Пол! Что вы говорите? Вы…

— Не закрывайте мне рот! — кричал Форрестер. — Моя формула умрет вместе со мной! Я оставался живым лишь потому, что надеялся — Теа вернется ко мне. Теперь все кончено! Вам не нужна моя формула, вы не созрели… вы губите людей, немало ни заботясь о стыде и совести… Что вам жизнь человека!.. Может быть, через десять лет, через двадцать лет политики и ученые научатся понимать свою ответственность перед людьми. Вот тогда, но никак не раньше, моя формула станет орудием созидания, а не разрушения. Да, именно так…

Форрестер сделал быстрый шаг в спальню, захлопнул дверь и запер ее на ключ.

Уоррен выбежал на лестничную площадку.

— Скорее! Остановите его! — крикнул он Гамильтону.

Четыре агента Гамильтона метнулись в квартиру и навалились на дверь спальни. Дверь выдержала первый натиск, но посте второго удара слетела с петель.

Они опоздали на несколько секунд.

Силку принесли закодированную телеграмму в тот момент, когда он загорал на террасе отеля «Националь де Куба», самого шикарного отеля в Гаване. В кроваво-красных шортах он полулежал в шезлонге, сдвинув соломенную шляпу на нос. Глаза прикрывали черные очки. На столике возле его руки стоял бокал с ромом, в тарелочке лежали тонко нарезанные ломтики апельсина, в высоком кувшине — кубики льда.

Телеграмма пришла скорее, чем рассчитывал Силк. Он предполагал провести в отеле еще, по крайней мере, неделю, загорая под горячими лучами солнца.

Силк открыл конверт и, нахмурившись, пробежал глазами колонку букв и цифр. Выругавшись сквозь зубы, он поднялся и пошел в свой номер.

В спальне с кондиционером Силк расшифровал телеграмму:

Когда Радниц пишет «немедленно», это значит немедленно. Силк снова выругался. Он позвонил администратору отеля и спросил, есть ли ближайший самолет до Мехико.

— В 15.00.

— Зарезервируйте мне одно место. У меня срочная деловая поездка, — сказал Силк. — Номер я оставляю за собой. Вернусь дня через два.

Он торопливо оделся. У него было полтора часа, чтобы добраться до аэропорта. Убийца положил в кейс лишь предметы первой необходимости. Из ящика стола взял автоматический пистолет 38-го калибра. Проверив оружие, сунул его в кобуру.

В номер позвонил администратор и сообщил, что билет заказан и такси ждет у входа.

— Уже спускаюсь.

Нахмурившись, Силк осмотрел номер. Десять тысяч… Когда работа будет выполнена, он вернется сюда и тогда, может быть, сумеет отдохнуть, как следует. Подхватив кейс, он придирчиво глянул на себя в зеркало, поправил узел галстука, чуть сдвинул шляпу на затылок и вышел.

Спускаясь в лифте, Лу Силк вдруг вспомнил о Чете Кигане. Ему не хватало его. Но уже спустя мгновение лицо со шрамом вновь застыло маской равнодушия.

Он не нуждается в напарнике для такого рода работы… Она слишком проста.