Фаворит смерти

Глава 5

Новость прозвучала как гром среди ясного неба. Умер? Что за дурацкая шутка?!

Мы стояли с Ольгой, огорошенные этой новостью, онемевшие. Хаотичными хищными птицами в голове кружили мысли, не в силах сформироваться в слова. Умер. Как это — умер? Ведь еще вчера за ужином видели его. Вполне здоров был. А теперь — умер.

— Что значит умер? — наконец выдавила из себя Ольга.

— Врач сказал, что сердце не выдержало, — всхлипывая, ответила Анфиса.

Где-то вдали пробежал Нианзу. Потом, обнаружив цель своих поисков, подошел к Вяземскому, протянул тому таблетки и стакан воды. Глава семейства вытащил две желтые пилюли из блистера, закинул их в рот и разжевал.

— Запейте, — прошептал китаец, печально глядя на сморщившегося от горечи таблеток Вяземского.

С лестницы спустился полицейский. Был он задумчив. Рыжие тонкие усы подрагивали как лапки таракана.

Следом за полицейским спустилась Стаханова. Холодным взглядом зыркнула на меня, потом вместе с полицейским подошла к Вяземскому.

— Нужно поговорить, — сообщил представитель власти. И тоже глянув как-то не добро на меня, уточнил: — Наедине.

Глава семейства растеряно кивнул.

— Хорошо. Пройдёмте в мой кабинет.

Они удалились.

— Нианзу, — позвал я китайца. — Что тут случилось?

— Господин Олег Петрович… такое горе! Сердце! Ох!

Такой ответ меня не удовлетворил. Предчувствие подсказывало — не так тут все просто. А еще не понравился взгляд Стахановой.

Я потянул Нианзу в сторону, чтобы наш разговор не услышала Ольга, и начал пристальный расспрос:

— Выкладывай все на чистоту! Как это у тридцатилетнего парня и сердце вдруг остановилось. Тут что-то нечисто!

— Ох, господин Максим Петрович! — китаец заметно занервничал. — Такие дела творятся, я и сам до конца еще не понимаю. Тело обнаружила служанка, она и подняла всех на уши, полицию вызвала. Господин Вяземский тут же госпоже Стахановой позвонил. Думал, что еще как-то можно спасти, помочь… — кончики губ китайца задрожали, но он сдержался. — Та осмотрела тело, говорит, что причиной послужило какое-то внешнее воздействие. Но больше никаких подробностей не говорит.

— Убийство? — выдохнул я.

— Я не знаю!

— Максим! — вдруг раздался со стороны бас отца. — Подойди к нам.

Я обернулся. Вяземский был хмур, взгляд туманный.

Даже не знаю почему, но мне вдруг стало не по себе. Нехорошее предчувствие овладело разумом. Я медленно побрел к отцу.

— Зайди пожалуйста в комнату.

Я зашел.

— Добрый день, — кивнул полицейский, даже не поняв, как глупо это, учитывая обстановку, прозвучало. — Меня зовут Аркадий Андреевич, я работаю в окружном полицейском участке.

Аркадий Андреевич пошевелил усами, еще больше создавая сходство с тараканом.

— Максим, — представился я.

— Что ж, Максим, вы уже, наверное, знаете о том печальном событии, которое заставило явиться меня сюда. Я бы хотел задать вам несколько вопросов по этому поводу.

— Задавайте, — пожал я плечами.

— Что ж, подскажите, когда в последний раз вы видели Олега?

— Прошлым вечером, за семейным ужином.

Аркадий Андреевич кивнул, словно я был на экзамене и мой ответ оказался верным.

— А насчет вашей ссоры что можете сказать?

— Какой ссоры? — насторожился я.

— Ну вы же подрались…

— Это была не драка! — вдруг вступил в разговор Вяземский. — Я же сказал, они просто занимались. Тренировка.

— Хорошо, — вздохнул полицейский. — А вы били Олега?

— Не бил! — тут же за меня ответил отец.

— Послушайте… — начал Аркадий Андреевич, но Вяземский его перебил.

— Это что, допрос? Тогда мы отказываемся говорить. Вы же сами сказали, что просто поговорите, а сейчас задаёте какие-то вопросы.

— Я понимаю, что вам сейчас трудно, но…

— Ничего вы не понимаете! — вдруг зарычал Вяземский. — Делайте свое дело, ищите улики и следы, а не задавайте глупых вопросов.

— Глупых вопросов, как вы выразились, я тут не задаю, — с нажимом ответил полицейский. — Давайте будем держать себя в руках. Да, тяжелая ситуация, я вас прекрасно понимаю. Но и вы меня поймите, — Аркадий Андреевич пошевелил усами. — Знаю, что совсем недавно на вас покушение было.

— Верно, — подчеркнуло сдержано ответил Вяземский. — Кинули бомбу в окно. Мой младший сын спас меня.

— Эти два события могут как-то быть связаны между собой?

— Нет, — твердо ответил отец. — Абсолютно никак.

— Хорошо. Тогда еще один вопрос вашему сыну.

— Нет, — вдруг сказал отец. — Достаточно. Он слишком устал. Прошу вас, идите!

— Но… — Аркадий Андреевич был явно сбит такой наглостью.

— Идите я сказал! — в приказном тоне произнес Вяземский, указывая на дверь. — Или забыли, где выход?

— Послушайте. Я понимаю, что вы думский дворянин Нижней палаты, но не стоит разговаривать со мной в таком тоне. Все-таки я представитель власти.

— Вы тратите драгоценное время не на то.

Аркадий Андреевич злобно зыркнул на меня — видимо на Вяземского поглядеть так не хватило духу, — и вышел.

— Отец, что происходит? — спросил я, непонимающе глядя на него.

Вяземский ответил не сразу. Понуро, совсем по-стариковски, он подошел к рабочему дубовому столу, взял стакан. Потом двинул к бару, налил себе виски почти под самый край и одним залпом выпил. Едва слышно произнес:

— Олега убили.

— Это еще не доказано, — тут же добавила Стаханова. — Но адвокатов конечно лучше нанять.

— Адвокатов? Зачем? — я окончательно ничего уже не понимал.

— Максим, понимаешь… обнаружены следы магического воздействия. Наверняка был использован атрибут. Госпожа Стаханова нашла у него на груди четкий след — сомнений нет.

— Это сложная магическая структура, — деликатно добавила Стаханова. — Отложенный эффект. Конечно еще предстоит разобраться во всем более детально, но насчет атрибута — это да, воздействие было.

Стаханова выразительно глянула на Вяземского, произнесла:

— Также не стоит списывать со счетов и образ жизни Олега.

— Нормальный у него образ жизни! — с нажимом ответил отец. — Как у всех. Ну, может быть, немного заносило, но кто таким не был в подростковом возрасте?

— Это тоже могло сказать на здоровье. Но основной версией все же является удар атрибутом. О преднамеренности или случайности я не говорю — это уже работа других людей.

И я вдруг вспомнил нашу потасовку в комнате, когда Олег ворвался, что-то восклицая и едва не порезав меня ножом. Я тогда в порыве драки ударил его кулаком в грудь, оставив четкий след. След покраснел, а потом вроде стал чернеть. Что же это получается, это я его убил?..

— Максим, ты главное не переживай, — произнес отец, немного захмелев. — Мы возьмем адвокатов, они все как надо сделают. Сейчас главное не дать просочиться информации.

— Какой информации? — спросил я.

— Не нужной, — уклончиво ответил Вяземский и вновь налил.

— Я пожалуй пойду, — деликатно произнесла Стаханова. — Максим, если что-то понадобиться, можешь позвонить мне.

Она протянула мне визитку.

— Если будут какие-то вопросы или появятся новые симптомы, оперативно звони, постараюсь чем смогу помочь.

— Спасибо, — кивнул я, пряча номер в карман.

Стаханова вышла из кабинета, оставляя нас одних.

— Отец, ты правда думаешь что это я сделал?

— Атрибутов, кроме как у тебя, здесь больше ни у кого нет. Наш род вымирает. В былые дни почти у каждого имелась магическая сила — поэтому мы и занимаем такое положение. Но с каждым годом, с каждым поколением дар уходит. И вот наступило то время, когда в роде Вяземских ни одного мага не осталось. Только ты. Наша последняя надежда. И я сделаю все, чтобы обезопасить твою жизнь.

Вот ведь действительно опытный политик, прямо не ответил, завернул целую речь. Но даже из этого понятно, что сомнения насчет меня имеются у Вяземского. Признаться, я и сам сомневался в себе. Ведь ударил Олега. И след оставил. А еще помнил, как от моей руки исходило блеклое сияние при ударе. Или это уже воображение разыгралось?

— Приглашения на Званый ужин уже разосланы, — сообщил отец, поглядывая на пустой стакан и размышляя — а не выпить ли еще?

— Какой еще Званый ужин?

— Где я сообщу об открытии в тебе дара. После этого ты сразу же пойдешь в школу. Скоро будут перевыборы. Мне надо поспешить. Иначе мы все окажемся в глубокой… — Вяземский сдержался, чтобы не произнести бранное слово вслух. — Не там, где сейчас находимся, мы окажемся. И совсем в другом статусе.

Было видно, что это сейчас очень сильно беспокоит Вяземского. Даже больше, чем смерть собственного сына.

— Признаться, я думал что дар буде у старшего, у Александра. Поэтому и отправил его в финансовый институт постигать азы непростой науки. А оказался ты. Ничего, и из тебя воспитаем аристократа.

Вяземский поставил стакан обратно на стол, начал устало массировать лоб и шею.

Я тоже вымотался.

— Пойду к себе, — сказал я. Потом, глянув на отца, спросил: — Я могу быть свободен?

Вяземский что-то неопределённо ответил.

Я вышел из кабинета, понуро побрел к себе в комнату. Но на полпути остановился.

Настроение было хуже некуда. Не так я представлял себе богатую жизнь. Еще не успев вдоволь насладиться ею, я уже вяз в какой-то трясине событий, которые мне совсем не нравились. То Герцен этот, то вдруг подозрение в убийстве Олега. Что дальше? Ах, ну да, светит школа, если не посадят в тюрьму.

Хотелось убежать от всего этого. И потому в голову совсем неожиданно пришла мысль — отвлечься от всего этого навалившегося, уйти, скажем, в «Вельзевул». От этой мысли стало веселей. Конечно, сам ночной клуб меня интересовал в последнюю очередь, а вот Агнета, которая была сейчас там, будоражила мысли.

Не долго думая, я схватил со столика кошелек, проверил его на наличие платежной карточки, и рванул на улицу.

Маршрут был уже знаком. Все тот же охранник Николай Васильевич долго строжился, хмурил брови, прежде чем пустить меня — пришлось дать немного денег ему за молчание.

Машину удалось поймать не сразу — в элитном районе они просто так не ездили, только по вызову. Я прошел несколько кварталов и уже выходя на основную трассу, смог остановить старенькую «вольво» пыльного цвета.

Весь тот путь, что мы ехали до ночного клуба, я напряженно думал. В голове плохо укладывалось все. Атрибут. «Фаворит смерти». Магия. Смерть Олега. Я подозреваемый.

Что за бред? Как я мог его убить — пусть и чисто случайно, не по собственной воле, — если я не обладаю магическими способностями? Дай аборигену атомную бомбу — он не сможет ее взорвать. Так и я.

Или нет?

С атомной бомбой он не управиться. А вот, скажем, с автоматом вполне. Может использовать его как дубину.

Меня начала грызть злость. Угораздило же попасть в такой переплет!

— Приехали, — произнес таксист, выводя меня из задумчивости. И с каким-то южным акцентом произнес: — Расчет давай.

Я глянул в окно. Темнота хоть глаз выколи.

Рассчитавшись с водителем, я вышел наружу.

До меня не сразу дошло, что меня привезли абсолютно не туда, куда я просил, но едва я обернулся, чтобы высказать свое возмущение таксисту, как тот дал по «газам» и умчался в ночь, оставляя меня одного в чужом городе.

Вот ведь черт! Обманул! Наверняка не довез пару кварталов, решив сэкономить на времени и бензине. Да что за день сегодня такой?

Ругая себя — ведь мог же не вылезать, не расплачиваться, до того, пока не убедился бы в правильности конечной точки, — я двинул вперед.

Шел наугад. Ориентировался на те смутные воспоминания, когда ехал до «Вельзевула» вместе с Ольгой.

Завернул за угол. Вышел на широкую улицу, слабо освещенную фонарями. Кажется, сюда.

Прошел один квартал. Другой. Едва не набрел на стаю бездомных собак, разграбляющих помойные контейнеры и отчаянно грызущиеся друг с другом за каждую кость.

«Вельзевула» все не было.

В какой-то момент я свернул в один из проулков и наткнулся на несколько стоящих ко мне спинами парней. Первой мыслью было спросить у них дорогу.

Но рта раскрыть я не успел. Те заговорили первыми.

— Сколько принес?

Вопрос, кажется, относился не ко мне, а к кому-то, кого окружили незнакомцы. Я промолчал, со смешанными чувствами наблюдая за происходящим.

— Двадцатку, — ответил тихий голосок.

— Чего так мало?

— Турнир первенцев идет вовсю, все следят, никого нет.

— Ты тут отговорки не придумывай. Гони двадцатку или без второй руки останешься.

Я осторожно подошел чуть ближе к стоящим. И вздрогнул. Увидь я кого-то другого, реакция была гораздо спокойней. Но трое незнакомцев окружили человека на инвалидной коляске, и трясли перед ним ножом. Перед глазами словно накинули красное покрывало. Меня захлестнула ярость.

— Усек? Двадцатка с тебя!

— Ну нет у меня больше! — почти плача ответит бедолага, в страхе закрываясь от бандитов единственной рукой.

— Ты че, урод, совсем страх потерял?!

Подонки начали толкать инвалида руками, отвешивать оплеухи и пощечины.

— Не смог заработать за день нужную сумму — будешь еще и ночью подаяние просить.

— Эй! — крикнул я, весь кипя от злости. — А ну отошли от него!

— А ты кто такой? — обернулся один из незнакомцев.

На вид лет тридцать. Рябое лицо, козлиная бородка, в уголке рта зубочистка.

— Иди отсюда подобру-поздорову.

А потом, повернувшись к инвалиду, спросил у того:

— Твой дружок что ли?

— Я… я его не знаю! — поспешно покачал головой инвалид.

— Иди отсюда, — цыкнул Рябой. — Пока физиономию тебе не расписали!

Подонок пригрозил мне ножом.

Меня словно переклинило. Я кинулся на него, даже не думая о том, что тот может меня порезать.

В тот момент я вообще ни о чем не думал.

Удар пришёлся подонку точно в нос. Противник вскрикнул, но выстоял на ногах.

— Порежу! — он рванул на меня, выставив оружие вперед.

Двое других тоже начали окружать меня.

«Отвечай. Бей холодом своего разума», — внезапно раздался чужой голос в моей голове, ледяной, жуткий.

И я ударил.

Искристый след от замаха — словно мой рукав был в огне, — осветил округу. Кулак врезался в лицо противника, глубоко погрузился в теплую мягкую плоть. Я отчетливо почувствовал как лицевые кости подонка хрустнули, смялись в одно кровавое месиво.

Подоспел второй подонок. И тут же получил удар прямо в грудь — точь-в-точь как я тогда ударил Олега. Правда на этот раз сила была гораздо больше.

Противник даже не пикнул. Он был уже мертв, когда его тело грузно плюхнулось на асфальт.

— Эй, ты чего? — испуганно начал отступать третий. — Ты чего? Не дури!

И бросился наутек.

«Молодец», — по отчески произнес чужак в голове.

Я обернулся, думая, что кто-то стоит за моей спиной и говорит сейчас это мне. Но там никого не было.

А вот в дальнем конце проулка стояла тень — некто в монашеском балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Но даже сквозь черноту этого капюшона отчетливо виделись два красных глаза, сияющие первозданным чистым злом.

«Молодец, — повторил некто и я понял — голос принадлежит той тени. — А теперь выпей их души».

Я хотел догнать стоящего в проулке, узнать кто он такой и как смог передать свои мысли мне сразу в голову, но тень растворилась в воздухе.

Меня начало трясти. Я вдруг отчетливо понял — просто понял, без всяких разумных объяснений, — что это была сама смерть.

«Верно, Максим, — сказал сам себе я. — Ведь теперь ты ее фаворит».

Так вот как работает этот самый атрибут. Нианзу был прав — он и в самом деле притягивает Смерть.

— Ты как? — дрожащим голосом спросил я у инвалида.

— Не убивай — завопил тот. — Не убивай! Прошу! Только не убивай! Я отдам все, что у меня есть, все деньги! Только не убивай!

— Что? Я не собираюсь тебя убивать!

Инвалид кивнул на лежащие тела подонков и я понял, почему он так меня боится. Казалось, что жулики дрались не с человеком, а с медведем. У одного смята в кровавый винегрет голова, у второго в груди дыра, черная, обожжённая по краям.

— Не убивай! — выдохнул инвалид и заплакал от страха.

Я еще раз глянул на проулок — нет ли там тени? — и пошел прочь, оставляя незнакомца одного с двумя трупами.

Мне нужно было срочно выпить. Всего трясло. В голове крутилось — я убил человека. И не одного. Защищал бедолагу от подонков. Но от этого объяснения не становилось легче.

Выпить. Забыться. Смыть с себя это.

Я шел по темным улицам города и мне все казалось, что страшная тень идет за мной по пятам. Оглянулся — никого. Ускорил шаг. И вновь это гадко чувство преследования.

Я остановился возле фонтана, тщательно отмыл от крови руки, плеснул ледяной воды на лицо. Стало немного легче.

Улицы стали светлее, появились первые неоновые вывески магазинов, ночных заведений. Я прислушался и вдруг услышал низкие ритмичные звуки — где-то недалеко играла музыка.

Неужели нашел?

Я ускорился, перебежал через дорогу, завернул за угол.

И вышел вдруг к самому «Вельзевулу».

Стало даже легче. Ощущение того, что здесь есть люди и я не один успокоило меня.

И только теперь начал сомневаться в своем поступке. Может быть, не стоило ехать сюда вновь? Опять встречаться с Герценым, который на этот раз навряд ли станет идти у меня на поводу и драться просто на кулаках.

В этих раздумьях я некоторое время стоял возле входа, не решаясь войти. Очередь заметно убавилась, сказывалось время, уже было глубоко за полночь и вся тусовка видимо уже переместилась внутрь.

Когда я все же решил войти внутрь — будь что будет! — и направился к строению, входная дверь вдруг распахнулась и на улицу вывалилась знакомая компашка. Герцен во главе, мертвецки пьяный, размахивал руками, что-то кричал. Остальные тоже были «под мухой», и лишь Агнета стояла чуть в стороне, с ужасом взирая на эту вакханалию.

— Я его… н-н-на! — мычал Герцен, едва держась на ногах, размахивая руками. — К ногтю, как поганую вошь! Ответит… и-к!.. у меня! Агнета! Где ты, шмара бестолковая?

Ладони мои невольно сжались в кулаки. Я сделал шаг вперед, готовый вновь надовать по щам этому засранцу, как Агнета вдруг увидела меня и покачала головой.

«Нет, не надо», — одними губами произнесла мне.

Я остановился.

Девушка вызвала по сотовому телефону такси.

— Где ты там? — едва шевеля языком, произнес Герцен. Видок у него был еще тот, разбитые опухшие губы, покрытый кровяной коростой нос, который он даже не потрудился вытереть. — Агнета!

— Да здесь я! — раздраженно произнесла та. — Совсем пьян! Домой надо тебе ехать!

— Поехали со мной! — зычно икая, произнес тот. — Ко мне! Будем заниматься чем надо. В рот будешь… ик!

Толпа загоготала.

— Нет. Я к себе. — Твердо ответила та.

— Что?! Я сказал… ик!.. ко мне!

Подъехали две машины такси. Агнета подошла к водителю, быстро что-то объяснила.

— Парни, помогите загрузить его! — попросила она друзей из компании.

Герцена затащили в машину. Хотя он явно этого не хотел.

— Поехали… ик!.. ко мне! — произнёс вновь тот, высунувшись из окна.

— Я к тебе не поеду!

— Поехали… ик!.. бу-э-э-э-к-х! — Герцена начало тошнить прямо дверцу такси и на асфальт.

— Езжайте уже! — махнула таксистам Агнета и машины тронулись, оставляя девушку одну на дороге.

— Я едва сдержался чтобы вновь ему не намять морду, — произнес я, выходя из тьмы.

— Я тоже! — улыбнулась Агнета. И вдруг посмотрев на меня как-то с укором, спросила: — Зачем ты вернулся?

— Затем же, зачем и ты осталась.

Это смутило девушку.

— Тебя хотел вновь повидать, — ответил я, подойдя к ней ближе.

Девушка смутилась еще сильнее.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложил я ей.

— Хочу, но если меня увидят в клубе с незнакомцем, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Понимаю, — кивнул я. — Есть другая идея. Пошли.

— Куда? — удивилась девушка, но я уже взял ее за руку и увлек за собой.

Мы направились вдоль дороги, по ночному городу, который в это позднее время стал чуть менее громким, превратившись в спящего зверя.

В этот момент я был самым счастливым человеком на земле.

Куда мы шли, я и сам, признаться, не знал. Но догадывался, что тут имеются магазинчики, где можно что-нибудь приобрести.

Не прогадал.

В паре кварталов стоял небольшой ларек, где мы и купили бутылку самого дешевого виски.

— Почему именно его? — спросил я, глядя на этикетку.

Выбор был сделан Агнетой.

— Дешевый — не значит плохой. Открывай.

Я открыл. Девушка выхватила бутылку и отхлебнула прямо из горлышка. Потом, увидев мое удивление, рассмеялась, поперхнулась, закашляла.

Мне тоже стало весело. И спокойно.

Я взял бутылку, отхлебнул. Обжигающая жидкость прокатилась по нутру, приятно согревая, выгоняя из головы все дурные мысли.

— Неплохо, — кивнул я.

— Привык небось только самое дорогое пить? — спросила Агнета, забирая у меня бутылку и отпивая.

— Я вообще не особо по алкоголю, — ответил я.

Агнета вновь рассмеялась.

— Чего? — не понял я.

И вдруг, поддавшись эмоциям, притянул к себе Агнету и поцеловал в губы. От неожиданности она даже не стала сопротивляться. Или не хотела?

— Что ты… — только и смогла произнести она, когда наши уста разлепились.

И я вновь притянул ее к себе и поцеловал.

Ее тело в моих руках начало словно бы таять, размягчаться. Девушка обвила меня руками и подалась вперед. Искра, возникшая между нами, тут же воспылало в огромное пламя.

— Пошли ко мне! — в самое ухо выдохнула мне Агнета, вся дрожа от нетерпения. — Я тут недалеко живу.

И схватив меня за запястье, потянула к дому.

Дальше было все как в тумане. Мы целовались на лестнице, пока поднимались, целовались у входа в дверь, пока девушка пыталась нащупать ключи от квартиры, а я жадно щупал ее грудь.

Потом мы повалились прямо в коридоре и лихорадочно разделись. В слабом мерцании звезд и уличного неонового освещения нагое тело Агнеты было словно из мрамора, ровное, бело. Грудь вздымалась и опускалась.

Потом начали перемещаться к кровати, все так же не в силах оторваться друг от друга.

Уснули мы только под утро.

Проснулся я от непонятного шороха. Сначала даже не понял — сон это или реальность? Словно где-то там, за стенкой, скребётся кот или собака.

Звуки повторились.

Я открыл глаза. Темнота. Рядом, свернувшись клубочком, сопит Агнета…

А за ней две черные тени.

Я даже не успел пикнуть, чтобы предупредить девушку об опасности, как крепкая рука в перчатке зажала мне рот. И тут же рванула на себя.

Меня грубо стащили с кровати на пол, в голову уперся ствол автомата. Одна из теней показала жестом — тихо!

В лицо полетела одежда. А потом меня живо подняли и поволокли из комнаты — так же бесшумно, унося в темноту, в неизвестность.