Флетч

Глава 24

— Добрый день, сэр, — старший официант узнал его и в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот человек зарывал талант в землю. — Вы ищете Андервудов?

— Честно говоря, я ищу Джоан Стэнуик, — ответил Флетч.

— Миссис Стэнуик играет в теннис. На третьем корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?

— Благодарю.

Флетч прошел к круглому столику на двоих. Вдоль ограждения балкона стояли корзины цветов. Джоан Стэнуик играла с какой-то женщиной.

— Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?

— Пожалуйста.

Половина третьего корта находилась в тени. Это затрудняло подачу. Флетч подумал, что в Рэкетс-клаб Джоан Стэнуик могла бы играть и на лучшем корте.

В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время близилось к шести.

Джоан Коллинз Стэнуик играла профессионально, но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок. Ее нелегко обмануть, перехитрить, и в то же время она не вкладывала в игру душу. Не было в ней радости и удовольствия, испытываемых начинающими. Она все умела и откровенно скучала.

Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.

Флетч развернулся к входной двери.

Она здоровалась со многими, тем же рукопожатием и улыбкой, что и у сетки. Прошло какое-то время, прежде чем ее взгляд нашел Флетча.

Тот встал.

Она извинилась и тут же подошла к нему.

— О, Джон. Я думала, вы в Милуоки.

— В Монтане, — поправил ее Флетч.

— Да, конечно. В Монтане, — она села за столик.

— Я как раз собирался в аэропорт, когда позвонил мой шеф и попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.

— Почему вы не позвонили мне?

— Я был занят с клиентами, — Флетч отпил из бокала. — Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.

— Почему во вторник?

— Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой довольно рано.

Несмотря на загар, она заметно покраснела.

— Понятно.

— Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?

— Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?

— Пытаюсь.

Джоан Стэнуик, не отрывая от него глаз, рассмеялась:

— Ну…

— Извините, я не могу предложить вам «мартини».

— Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.

— А что я делаю?

— Продаете мебель, естественно. Вы сами говорили об этом.

— В действительности я специалист по кроватям.

— Не хотите ли оценить мою? — спросила Джоан.

Кровать стояла посреди просторной комнаты с окнами на бассейн. Джоан называла ее «раздевалкой», но это была настоящая спальня с большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.

Джоан объяснила, как пройти к ней.

Когда Флетч пришел, она успела принять душ и завернуться в огромное полотенце.

Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнуик несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионской страсти. И игривой радости новичка.

— Это удивительно, Джон.

— Правда?

— Я имею в виду другое.

— Что именно?

— Твою фигуру.

— По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.

— Но ты ничего не заметил?

— А что я должен был заметить?

— В душе в Техасе?

— Я уже давно не мылся в техасском душе.

— Фигура Алана.

— Фигура Алана? А при чем тут она?

— Она не отличается от твоей.

— То есть?

— Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.

— Твоего мужа?

— Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма черепа, все.

— Неужели?

— Вы абсолютно не похожи. Ты — блондин, он — брюнет. Но фигуры у вас, как две капли воды.

Она перекатилась на локти, пристально глядя на рот Флетча.

— У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.

— Тебе нравится?

— Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.

— Нет.

— И у него тоже.

— Как интересно.

— Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.

— Ничуть.

— Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.

— Мне представляется, это интересно.

— Ты говоришь себе: «Эта дама увлеклась мной только потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа». Я права?

— Да. Я оскорблен до глубины души.

— Я не хотела обижать тебя.

— Я сейчас расплачусь.

— Пожалуйста, не плачь.

— Я умираю от разбитого сердца.

— О, не умирай. Только не здесь.

— Почему?

— Потому что придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.

— Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию которого ты не можешь выговорить?

— Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия. Повтори ее мне, Джон.

— Заманауинкералески.

— О Боже, ну и фамилия. Заманауинк… повтори ее снова.

— Заманауинкералески.

— И с такой фамилией ты смог жениться?

— Да. Теперь по земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.

— А как ее девичья фамилия? Твоей жены?

— Флетчер.

— Какая милая фамилия. Ну почему она стала Заманабанги…

— Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.

— Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую фамилию. Она что, польская?

— Румынская.

— Не понимаю, в чем разница.

— Это знают только поляки и румыны.

— Так в чем же?

— Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному любят женщин.

— О?

— Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.

— Любовь по-польски мне понравилась.

— Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.

— А почему мы начали не с нее?

— Я думал, ты еще не готова.

— Теперь я готова.

Часы показывали половину девятого. Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.