Формы и содержание мышления

Примечания

1

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 13, стр. 497.

2

Гегель. Соч., т. V, стр. 3.

3

Р. Декарт. Трактат о свете, гл. I. Цит. по переводу В. И. Любимова в кн.: В. И. Любимов. История физики. СПб, 1910, стр. 230.

4

Правда, есть еще одна непосредственная связь — вещественные действия индивида, предметно-практическая его деятельность. Но она не обнаруживает своего значения для познания до тех пор, пока осознается исключительно в индивидуальных ее проявлениях.

5

Но это лишь при решении общего гносеологического вопроса. В других отношениях, например в учениях о методе, связь отношений знания с объектом практически учитывалась. Декарт, в частности, оперирует категориями простого и сложного, т. е. определенными характеристиками объекта, для уяснения определенных вопросов хода познания.

6

Специально как конечная познавательная задача они выделяются лишь в философии.

7

Научное познание — высокоспециализированная форма человеческой деятельности, и она выделяет, «вычерчивает» свой предмет из общего материала человеческого опыта кругом специфических для нее объективации, идеализации, опредмеченных конструкций, онтологических утверждений и допущений, которые закрепляются в мысленных навыках людей, занимающихся наукой или вступающих в нее. И если верно, что никакая сфера человеческой деятельности (в том числе и материальной) не может осуществляться без идеализации человеком ее реального содержания, без превращения ее предметов и отношений в идеальные предметы и отношения (т. е. без переведения их в так называемый идеальный план человеческой деятельности), то верно и то, что каждой из этих сфер свойствен свой тип идеализации реального содержания и объективных отношений, затрагиваемых ими. Это прежде всего относится к. науке как специфической и специализированной форме человеческой деятельности. Термин «идеализация» мы здесь употребляем в расширительном смысле, не сводящемся к тому, что известно в логике под названием «идеализирующей абстракции», — последняя является частным случаем первой.

8

Мысленная предметность может быть или экстраполирована и живым трудом воспроизведена из прошлого опыта науки, или заново образована, создана в соответствие с опытными данными.

9

Напомним слова Энгельса: «Есть ли это мышление отдельного единичного человека? Нет» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. М., 1966, стр.83).

10

Изменение может быть чисто мысленным (мысленный эксперимент), а может быть воплощено и в материальную организацию вещественного эксперимента, где исследователь получает возможность фиксировать последствия этого изменения на наблюдаемом поведении предметов, что маскирует логическую природу этого акта изменения.

11

Гегель, например, уже проводит различие между чувственностью и мышлением не по наличию формы всеобщности, понимая, что в языке можно выражать только общее, а по содержанию: даже при наличии формы всеобщности содержание может оставаться чувственным в смысле единичности, отсутствия связи (см.: Гегель. Соч., т. I, стр. 43–47). Этим Гегель, между прочим, избавляется от проблем языка, т. е. проделывает абстракцию, необходимую для исследования научного мышления.

12

К весьма быстрому прогрессу в этом направлении толкало также и то, что обнаружились возможности технических приложений логики и машинного моделирования некоторых сторон умственной деятельности людей.

13

Этот ряд познавательных средств, разумеется, всегда переплетен с первым; они вклиниваются друг в друга, образуют условие друг друга и т. д., и дискретным реальный процесс мысли является только при изучении его различными методами в различных логических теориях; различение указанных двух рядов и особое рассмотрение каждого возможно лишь в абстракции, огрубляющей действительный процесс познания.

14

Иными словами, оно означает создание определенной новой предметности. Это элемент работы мысли в образовании знаний, не учитываемый формальной логикой.

15

Их «непосредственность» не исключает, а предполагает предшествующую длительную и противоречивую историю выработки соответствующего этим отношениям описания, фиксирования их впервые в категориях, наименованиях и т. д. Моменты этой истории мы можем видеть, например, в истории борьбы античного материализма и идеализма платоновского толка по проблеме «идей», «общего и единичного», «идеальных сущностей» и т. д. или в средневековой дискуссии вокруг проблемы «номиналий» и «реалий»..

16

Если спросить Декарта, откуда и как получается логическое знание, то в качестве ответа на этот вопрос он изложил бы не свое учение о методе, а метафизическое учение о душе и о боге.

17

Действия мыслящего субъекта здесь в общем-то не отрицаются, но понимаются психологически, как акт душевного сосредоточения, умозрения, внимательности (Гельвеций), т. е. фактически не учитываются с логической точки зрения. Деятельность представляется как наблюдение того, что происходит в сознании под воздействием объекта. Это — «ассоциация идей». В этом понятии, на очень долгое время определившем развитие психологии и психологизированной теории познания, учитывалось не реальное, предметное поведение субъекта, а лишь манипуляторская его деятельность внутри сознания.

18

Поскольку предметом логики является мышление, рассматриваемое со стороны производства знаний, то и предметы, объекты действительности рассматриваются логикой лишь в той мере, в какой о них вырабатывается знание, лишь в плане тех их характеристик, которые выступают в знании, определяют его тип, строение, связи в ходе получения и т. д. Тот факт, что взятый в таком виде объект есть определяющая сторона мышления, мы рассмотрим более подробно в главе II данной работы.

19

На этой основе теория категорий, форм объективных связей уже может стать элементом, разделом теории познания и логики.

20

Это «умение» не субъективная сноровка, а исторический процесс выработки наукой логики понятий о мышлении как о деятельности, одним из этапов которого явилась, как мы увидим, диалектика Гегеля.

21

Как мы покажем в следующей главе, — эта абстракция, неосознанно произведенная и правомерная для решения определенных логических проблем, надолго осталась в формальной логике и определила довольно крупный этап в истории науки о мышлении.

22

Кант. Критика чистого разума. Пер. Н. Лосского. СПб, 1907, стр. 181.

23

Гегель. Соч., т. VI, стр. 21.

24

Hegel. Gesamt. W., hrsg. von Glockner, Bd. 1, S. 34.

25

Ibidem, S. 35.

26

Гегель пишет: «…объективностью предмет, стало быть, обладает в понятии, и последнее есть то единство самосознания, в которое он был вобран; его объективность или понятие само есть по- этому не что иное, как природа самосознания, и не обладает никакими другими моментами или определениями, кроме тех, какими обладает само «Я» (Соч., т. VI, стр. 15).

27

Уже Кант и Фихте в определенной мере уходят от последствий «гносеологической робинзонады», пытаясь понятием «чистого самосознания», «тождественного я» зафиксировать отношение индивида к объекту, как он дается во всеобщих формах наукой, и в зависимости от этого определить некий «общий способ мыслительных действий», или, как еще выражается Фихте, «способ действий разумного существа вообще». У Фихте эта «общность» характеризует особое общество «ученых» или представителей «интеллигенции», раскрытием образа мыслей которых и является «Наукоучение»; для Канта трансцендентальная логика должна иметь основание в практических отношениях людей — в мире «этики», т. е. оба они ищут определенную общественную реальность для обоснования свойств научного постижения действительности. Но поскольку и у Канта, и у Фихте речь идет лишь о самосознании субъекта, то в субъективном идеализме всеобщие объекты сознания оказываются априорными формами индивидуального сознания, следующими из каких-то внутренних условий синтеза в самосознании. Объективный идеализм казался определенного рода выходом из этого положения: Гегель заменяет самосознание человеческого субъекта самосознанием абсолютного субъекта» и на место «субъективного тождества объекта и субъекта ставит «объективное тождество объекта и субъекта» (см.: Hegel. Gesamt. W., hrsgb. v. Glockner. Bd. 1).

28

Гегель. Соч., т. X, стр. 200.

29

По отношению к этой системе культуры человеческий субъект является у Гегеля не субъектом реального познания и его истории, а субъектом образования, владеющим всей этой системой или развивающим себя (всесторонне, органично и т. д.) в качестве владеющего ею. Все движение разыгрывается фактически внутри этого «владения».

30

К. Марк си Ф.Энгельс. Соч., т. 3, стр. 37.

31

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 69.

32

Даже в современных ему формально-логических теориях мышления он выявляет определенную исходную концепцию предметной области, определенную объективацию, очертившую поле для последующего построения теории формальной логики. Уже Маркс отмечал, что до Гегеля логики по профессии упускали из вида формальное содержание различных типов суждений и умозаключений. В качестве такого содержания Гегель анализировал отношение всеобщего, особенного и единичного.

33

Ф. Энгельс говорил о поставленной Гегелем задаче «развить… науку в ее собственной, присущей ей внутренней связи» (К. Маркс. К критике политической экономии». М., Госполитиздат, 1951, стр. 232).

34

См.: Гегель. Соч., т. V, стр. зЗ—36; т. VI, стр. 298–299, 306–310.

35

Гегель. Соч., т. VII, стр. 55.

36

Таинственная сопричастность, прислушивание к развертыванию жизни объекта — пафос гегелевской философии.

37

В истории философии под «антиномией» (или «антиномичностью») понимался обнаруженный в познании факт возникновения в определенных условиях противоречащих друг другу суждений, каждое из которых тем не менее верно в формальном смысле и является необходимым заключением. Кант, например, обсуждал этот вопрос при решении проблемы конечности или бесконечности мира, простоты или сложности души и т. п. Установив противоречие понятий, он делал отсюда вывод о неприменимости этих понятий к «вещам в себе».

38

Более подробную и специальную характеристику этих логических форм диалектики см. в работах: Μ. Κ. Μамардашвили. Процессы анализа и синтеза («Вопросы философии», 1958, № 2); Б. Α. Γρушин. Очерк логики исторического исследования. М., 1961; А. А. Зиновьев. Проблемы строения науки в логике и диалектике (в сб.: «Диалектика и логика. Формы мышления». М.,1962).

39

Подробнее мы рассмотрим это в следующей главе.

40

Гегель. Соч., т. VI, стр. 13.

41

Hegel. Phaenomenologie des Geistes. Hrsgb. von Bolland, Leiden, 1907, S. 95.

42

В адрес сенсуализма Гегель иронически замечает: «…локкианизм, который считает, что понятия и формы даются объектом, и полагает в субъекте восприятие вообще, некий общий рассудок» («Glauben und Wissen». In: Gesamt. Werke, hrsgb. von Glockner, Bd. 1, S. 107).

43

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 66.

44

Акты мысли здесь выступают в качестве своего собственного содержания. Познание, таким образом, должно интересоваться не логикой дела, а делом логики. Особенно ярко эта концепция проступает в конкретных применениях гегелевской логики, например, в исследовании Гегелем правовых отношений. Маркс писал о гегелевской «Философии права»: «Философское значение имеет здесь не логика самого дела, а дело самой логики. Не логика служит для обоснования государства, а государство — для обоснования логики» (К. Maρкс и Ф. Энгельс. Соч. т. 1, стр. 236).

45

Гегель. Соч., т. I, стр. 17.

46

Напомним, например, что если в термодинамике мы изучаем энергетический обмен в идеальной тепловой машине Карно, то такая машина — положение вещей, созданное исследователем.

47

Движение тела и приложение сил рассматриваются, следовательно, дифференциально — от точки к точке (см. очень хороший очерк основных онтологических идеализации и допущений новой механики Галилея в книге: Б. Г. Кузнецов. Галилей. М., 1965). Включение, при необходимости в анализе, того или иного взаимодействия движущегося тела со средой (с воздухом, водой и т. п.) осуществляется уже на основе теоретического аппарата законов и формул, установленного ранее и теперь лишь модифицируемого на том же понятийном уровне. Оно, следовательно, отличается от первоначального эмпирического описания движения, реально всегда происходящего в какой-нибудь среде.

48

Гегель. Соч., т. I, стр. 69.

49

Там же, стр. 66.

50

Таким сравнением нельзя увидеть никакого общего строения мысли, ибо необходимо сохранять именно предметность мысленного действия, а она как раз остается в рамках этого сравнения разнородной и неповторимо конкретной.

51

При этом не важно, экстраполировано ли это содержание из прошлого опыта науки или только образовано наукой (в последнем случае оно все равно также будет обобществлено в культурном фонде условий интеллектуального труда), — во всех случаях решающим и ведущим звеном остается соответствие его эмпирически данному характеру связей и отношении предмета.

52

Гегель. Соч., т. V, стр. 15.

53

См.: Кант. Критика чистого разума. СПб, 1907, стр. 63. Это обстоятельство отмечено в работе В. Ф. Асмуса «Диалектика Канта» (М., 1929, стр. 56).

54

Кант. Цит. соч., стр. 105.

55

Но «мыслить» предмет (т. е. расчленять его в категориях, образовать идеально «созерцаемую» всеобщую предметность и т. д.) и есть «познавать» его конкретное содержание, т. е. одно происходит одновременно с другим. Диалектика исключает какой бы то ни было априоризм.

56

Гегель. Соч., т. I, стр. 84.

57

Там же, стр. 71.

58

Изображение тех или иных объективных связей в качестве всеобщего содержания мысленных форм освоения действительности и, следовательно, наметка их общелогических характеристик, признаков есть обобщение связей, выявленных развитием конкретных наук. Общетеоретическая разработка Гегелем категорий «развитие», «тотальность», «органическое целое» соответствует в этом смысле зачаткам анализа процессов развития и сложных, системно расчлененных объектов в науках XVIII в. Гегель сумел обнаружить иные, чем известные предшествующей философии, универсальные формы бытия, а именно: диалектические формы.

59

Отсюда простейшей и всеобщей «клеточкой» всего целого, воспроизводящейся на всех его уровнях и ответвлениях, оказывается «самосознание», где объект и направленные на него познавательные акты совпадают.

60

Гегель. Соч., т. VI, стр. 44.

61

Гегель. Введение в философию. М., 1927, стр. 28.

62

Гегель. Соч., т. I, стр. 88.

63

См.: Hegel. Gesamt. W.f hrsg. von Glockner, Bd. 1, S. 302.

64

Ibid., S. 133.

65

Гегель. Соч., т. VII, стр. 17.

66

Гегель. Соч., т. III, стр. 43.

67

См.: К. Маркс. К критике политической экономии. М., 1951, стр. 213–214.

68

Гегель. Соч., т. V, стр. 4.

69

Там же, стр. 55.

70

Гегель. Соч>, т. VI, стр. 299.

71

Гегель. Соч., т. V, стр. 34 (разрядка моя.—М. М.).

72

Там же, стр. 4.

73

См.: В. И. Ленин. Философские тетради. М., 1947, стр. 329: «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма».

74

Появление и наблюдение того или иного эмпирического материала не является само по себе творческим принципом в познании. Еще должна быть произведена предметная абстракция, соответствующая этому материалу, должна быть образована мысленная предметность, чтобы началось его познание.

75

К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II. М., 1948, стр. 345.

76

Где-то, в самых глубоких своих основаниях, эта характерная фигура субъекта культуры как фактическая реалия идеи «абсолютного духа». может быть еще и дальше прослежена к выражению вполне объективного экономического отношения, развиваемого буржуазным обществом, капиталом, — всеобщего отношения полезности, или, как говорил Маркс, «системы всеобщей полезности», объединяющей и формализующей предметные воплощения, продукты всех и всяческих видов реального производства в качестве даровых полезностей, которые лишь фактом частной собственности опосредуются и собственное самостоятельное содержание которых выступает как нечто несущественное, побочное, случайное, условное (как «хитрость разума», сказал бы Гегель).

77

К. Маркс. Капитал, т. I. M., 1952, стр. 371.

78

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 64.

79

В этом смысле Гегель, проводивший в целом содержательную точку зрения в анализе истории мысли, — предтеча указанных идеалистических «морфологии» и «типологий» культуры, элиминировавших полностью содержание из исторических отношений познания. Гегелевские ошибки, постулировавшие определенное разобщение содержания истины и человеческой познавательной деятельности, на долю которой оставалось лишь то или иное отношение к готовому независимо от нее строю вневременной «идеи», отпочковываются в конце XIX — начале XX в. в иррациональные системы, в вульгарные схематизации истории мысли (к перечисленным выше можно добавить исследования «форм мысли» у Г.· Лейзеганга, Э. Сурио и др., «стилистических структур» у В. Гольдшмидта, «сравнительной философии» у М. Масон-Урселя, А. Демпфа и др., психологических и даже патапсихологических «философских типов» у Г. Герцберга и т. п.). Здесь вообще интерес сосредоточивается на отношениях, внешних фактическому содержанию знания: это особенности его изложения, внешний, систематический его костяк, социально-психологические мотивы мировоззрения, умственные склонности и черты темперамента философов и проявляющиеся в них стереотипы сознания, стихийно проникающие из непосредственного процесса жизни и принимающие устойчивый вид «объективных мыслительных форм» (по выражению Маркса) данного общественного уклада, Выделение различного рода «мыслительных форм», «типов мировоззрений» и т. п. оказывается на деле уходом от рассмотрения содержания истории мысли и подменой его структурами стихийного общественного сознания, пронизывающего те или иные исторические формы культуры. Содержание самого специального знания считается неотносящимся к деятельности людей или лишь экспрессивно с нею связанным, и в нем не усматривают никаких опор для объективных оценок и обобщенной реконструкции индивидуально, во времени развиваемых отношений мысли, индивидуальных убеждений, поисков, открытий и т. п., для определения в них моментов заблуждения или истины. Все они оказываются равноправными и равнопорядковыми. Связи исторического развития выпадают, и упорядочивание этих индивидуальных проявлений человеческой мысли идет по пути установления чисто формальной общей структуры, которая замещает содержание познания различными социально-историческими формами его ассимиляции стихийным сознанием той или иной эпохи, субъектом господствующей в ней культуры, образования (на этом сведении, в частности, выросла вся «морфологическая» концепция Шпенглера). Идея замкнутых и повторяющихся типов философского исследования и знания оборачивается в итоге абсолютным релятивизмом. Н. Гартман в одной из своих работ тонко заметил, что тот, кто углубится в эти «мыслительные формы» у Ясперса и Лейзеганга, с удивлением обнаружит, что это, по существу, формы философского заблуждения (см.: N. Hartmann. Kleinere Schriften, Bd. II, Berlin, 1957, S. 17).

80

Гегель. Соч., т. IX, стр. 95.

81

Гегель. Соч., т. II, стр. 518.

82

Гегель. Соч., т. IX, стр. 13.

83

Гегель. Соч., т. VII, стр. 56.

84

См.: Гегель. Соч., т. VII, стр. 26–28.

85

Гегель подчеркивает, что в последнем речь идет о связях именно высшей ступени предмета, вычленяемых иначе, чем связи проявления его во времени. «В более спекулятивном смысле, — пишет Гегель в «Философии права», — способ наличного бытия понятия и его определенность суть одно и то же. Но нужно заметить, что моменты, результат которых есть определенная дальше форма, предшествуют ей как определенные понятия в научном развитии идеи, но не предшествуют ей как образования во временном развитии. Так, например, идея, определенная как семья, имеет своей предпосылкой определения понятия, как результат которых она будет представлена в дальнейшем изложении. Однако данность этих внутренних предпосылок также и самих по себе в качестве права, собственности, договора, морали и т. д. представляет собой ту сторону, которая лишь в высшей, более завершенной стадии приходит к этому своеобразно оформленному наличному бытию своих моментов… Но то, что мы получаем таким образом, есть ряд мыслей и затем еще другой ряд существующих форм, причем, может случиться, что временная последовательность в действительном явлении окажется отчасти иной, чем последовательность понятия. Так, например, нельзя сказать, что собственность существовала раньше семьи, и, несмотря на это, она рассматривается раньше семьи» (Гегель. Соч., т. VII, стр. 56–57). Это гениальное изложение. В иной форме оно повторено и Марксом во «Введении» к «Критике политической экономии».

86

Гегель. Соч., т. IX, стр. 34.

87

Конечно, поскольку ответвлениями абсолютного духа Гегель считает массу сторон общественной деятельности, то при рассмотрении философии фактически учитывается вся историческая эпоха, зачастую дается яркая картина социальной, культурной, научной и т. п. жизни эпохи (того, что Гегель называет «духом народа», «определенностью народного духа»). Но этот эмпирический материал не воссоздается согласно его собственным внутренним связям, и философия эпохи раскрывается как этап познания лишь со стороны своего абстрактного выражения, включаемого логическим анализом в схему «саморазличения понятия». К такому анализу этапов истории познания применимо то, что Энгельс говорил о гегелевском способе трактовки эпох истории общества: «…вместо того чтобы объяснять историю древней Греции из ее собственной внутренней связи, Гегель просто-напросто объявляет, что эта история есть не что иное, как выработка «форм прекрасной индивидуальности» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв., т. II, М., 1948, стр. 372). См. по этому вопросу работу К- С. Бакрадзе «Система и метод философии Гегеля» (Тбилиси, 1958).

88

Гегель. Соч., т. IX, стр. 518.

89

См.: Гегель. Соч., т. IX, стр. 26–28.

90

Гегель. Соч., т. IX, стр. 34.

91

Критика «сериальной» диалектики Прудона, которую Маркс дал в «Нищете философии», адресовалась им и Гегелю — «учителю» Прудона.

92

К. Маркс. К критике политической экономии. М., 1951, стр. 46.

93

К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 2, стр. 86.

94

См.: К- Маркс. Нищета философии. М., 1956, стр. 84.