Глава 21

И снова покрылись зеленью леса, и снова наступило лето. Совиный ручей, усталый от долгого пути через леса и голубоватые луга, медленно нес свои воды в Бобровую реку. От палящего солнца он становился совсем маленьким ручейком Только в излучинах под ивняком и орешником поблескивали глубокие омуты. У детей поселка это были излюбленные уголки для игр в прятки и купания.

С удовольствием погружаясь по самые плечи в прозрачную зеленоватую воду, Синяя Птица смотрел сквозь лиственный покров на танцующие над его головой солнечные блики. Он чувствовал, как его ноги щекотали гольяны, а когда поворачивал голову, то видел выносимых на поверхность течением золотистых, похожих на маленькие луны, рыбешек.

Сквозь заросли орешника был виден берег. В дуплах старых деревьев жили совы; но их стоны и крики слышались только весенними ночами. А сейчас был ясный летний день, совы спали Ветер проносил волны теплого воздуха под прохладной сенью листвы. Глубоко вдыхал Синяя Птица запахи мяты и клевера, доносившиеся с зеленых лугов.

Вдруг из поселка раздался протяжный крик.

— Синяя Птица-а! Синяя Птица-а! — звал отец.

Юноша быстро выскочил из своей засады, отряхнулся и стремглав побежал через луг к своему дому.

Под большим буком у южной двери дома стояли пять вьючных лошадей. Между корнями дерева лежали седла и поклажа. Там же стоял отец. Он держал в руках синюю накидку и рассматривал ее красную подкладку.

Синюю Птицу охватил радостный трепет. Он получает такую же накидку, какую носил посланник Понтиака! Может быть, эти вьючные лошади принадлежат торговцам? Может быть, теперь сами торговцы развозят новые накидки, и, возможно… Синяя Птица побежал еще быстрее.

Все было так, как он предполагал. В поселке остановилось двое торговцев-англичан, и Малый Медведь выменял темно-синюю накидку для сына за двенадцать бобровых шкурок. Англичане лежали в каморке, предназначенной для гостей.

Мальчик накинул обновку на плечи и поспешил домой — показать матери и Малии свое новое сокровище.

К вечеру торговцы продрали глаза. Их грозный храп смолк, послышалась громкая зевота и кашель. Шумные посетители показались у очага.

Впервые после нападения на Преск Иль Синяя Птица вновь увидел бледнолицых. Англичане выглядели немногим лучше, чем опаленные защитники крепости. Нечесаные волосы и грязные кожаные куртки мужчин поразили юношу.

Торговцы молча навалились на еду. Матери пришлось основательно потрудиться. Она разрезала бобровое и оленье мясо, намазала жиром теплый маисовый хлеб и подала свежий сахарный пудинг. Еда «гостям», видимо, нравилась; каждое блюдо они сначала пожирали глазами, а потом, громко чавкая, съедали. Да, у Загодаквуса были бы все основания выбрать их себе в жертву. Ни разу не сказав «спасибо», англичане тут же набили свои трубки.

Юноша всматривался в лица сидящих. Мать, как обычно, была приветлива. Не изменилось и спокойное выражение лица Малого Медведя. Но Синей Птице показалось, что на его губах играла чуть приметная презрительная улыбка. Но разве узнаешь, что на душе у Маленького Медведя!

Торговцы рыгали и чесали свои головы. Но тут очи заметили Синюю Птицу и начали оживленно разговаривать между собой. Мальчик улавливал лишь отрывки фраз. Ему стало неприятно, и он незаметно ушел к лошадям, вокруг которых собрались все любопытные мальчишки, с видом знатоков обменивающиеся замечаниями.

Солнце уже клонилось к лесу, когда один из торговцев вышел к лошадям. Он заметил Синюю Птицу и подозвал к себе. Мальчик робко приблизился, за ним — команда его сверстников.

— Ты не индеец! Откуда ты?

— Из Рейстоуна.

— Хочешь уехать с нами от этих краснокожих собак?

— Нет! — решительно ответил юноша и, повернувшись, пошел прочь. Ему вдогонку были брошены слова:

— Все равно тебя в один прекрасный день вернет полковник Букэ.

Всю ночь Синяя Птица проворочался в постели. Услышанное ругательство мучило его. Он представлял себе обоих наглецов, сожравших угощение и не поблагодаривших за гостеприимство. Откуда у них эта наглость? И что значат слова о полковнике Букэ? Этого имени он не знал. Он слышал только немного о генерале Брэддоке и еще о капитане Христи, защищавшем в прошлом году форт Преск Иль. Кто этот Букэ, который должен его забрать? Но полковник может сколько угодно искать! В непроходимых болотах Совиного ручья и густых зарослях орешника Синюю Птицу не найдет ни один человек. Укромные уголки знает только он да, может быть, совы.

На другой день англичане отправились дальше, но Синей Птице казалось, что они оставили за собой грязное облако, которое, как угроза, нависло над ним.

Стояло знойное лето. Темные грозовые тучи, вылив потоки дождя, сразу же исчезли и уступили место чистому темно-синему глубокому небу.

Синяя Птица не решался расспрашивать родителей о полковнике Букэ. Но однажды вопрос все же сорвался с его губ.

Это было во время уборки маиса. Жницы, образовав длинный ряд, постепенно наступали на склоненные стебли. Початки обрывали и бросали через плечо в подвешенные за спину большие корзины, а юноши относили их на межу, где возвышались золотые горы маиса.

Синяя Птица взял корзину матери: он постоянно следил, чтобы она не перегружала себя работой. Когда появлялись. свободные минуты, он срывал с маисовых стеблей бобы, а Малия с девушками выносила с поля тыквы. Легкий синеватый дымок стелился над полями: мальчики поджаривали свежие початки.

Мать выпрямилась и внимательно посмотрела на сына. На лбу мальчика поблескивали капли пота. Она чувствовала, что удрученное состояние Синей Птицы объяснялось не только жарой.

— Моему сыну приснился плохой сон?

Синяя Птица посмотрел на мать. Лучистое Полуденное Солнце все примечала! Он схватил ее руку, точно ребенок, ищущий защиты, и, не раздумывая больше, спросил о том, что его мучило.

— Моя мать слышала что-нибудь о полковнике Букэ?

— Нет, мой сын, мне это имя незнакомо. Кто это?

— Торговцы сказали недавно, что полковник Букэ заберет меня отсюда. Я подумал, что, наверное, это один из Красных мундиров. Они ведь перешли горы и заняли форт на Огайо. Неужели они придут к нам и я должен буду уйти отсюда?

Мать увидела обращенные к ней, полные сомнения, вопрошающие глаза Синей Птицы.

— Ты наш сын и через обряд усыновления плоть от нашей плоти. Тебя никто не отнимет. Посмотри сюда, — и она протянула свою смуглую руку к высокому холму с удивительно пологой вершиной, расположенному позади кладбища. — Из-за этого холма в незапамятные времена пришли наши предки, и с тех пор жители Длинных Домов живут здесь на Бобровой реке и совсем по-другому, чем ленапы. Ленапы много раз меняли места своих поселений: от земли Черепах к земле Красных Елей, от Красных Елей к Змеиной Земле и дальше к берегам Великих озер. Но и оттуда их изгнали белые. Мы, ирокезы, жили только здесь и нигде в другом месте жить не можем. — Ее мягкий голос при этом стал глуше, точно она собиралась сообщить большую тайну. — Мы умрем, если покинем эти леса вокруг Больших Холмов. Отныне и ты принадлежишь к людям Больших Холмов. И тебя никто не сможет вырвать отсюда.

Юноша посмотрел в темные глаза матери, обращенные к нему с такой теплотой. У него на душе стало спокойнее. Он не осознал всего, что сказала мать, но почувствовал, как между ним и этим неизвестным полковником Букэ встала спасительная стена гор и лесов.

Успокоенный, он снова побежал с полной корзиной к меже. Кругом раздавались смех и радостные крики. Вот рассмеялась одна из девушек, подняв над головой початок, выросший кривобоким. Вокруг понеслись крики: «Маисовый вор! Маисовый вор!»

Синяя Птица вытер пот. Про «Маисового вора» ему рассказывала сестра: изогнутые початки означали, что какой-то старик обворовывал поле. Все запели.

— «Маисовый вор, Маисовый вор — таскает он ночью початки!» Но вот кто-то один запел вторую строфу. И Синяя Птица сразу узнал голос матери. Как чайка, понеслась песнь над волнами еще неубранного поля.

Он дергает листья,

Он выдал себя.

Ползет по земле

Как червяк он, как гад.

И сумку он тащит,

Тяжелую сумку.

Початков добыл он

Немало, и рад!

И хор голосов подхватил припев, и Синяя Птица пел со всеми: «Маисовый вор, Маисовый вор — таскает он ночью початки!»

И вновь пел звонкий голос:

Молчат барабаны,

Не слышно трещоток,

Но страшны вдруг стали

Волшебника чары.

Смотри, ведь примолк он,

Оставил початки,

От страха дрожит весь,

Презренный, — ждет кары!

И в третий раз хор пропел припев, и в третий раз, как звенящий аккорд, прозвучал голос матери:

Что медлишь так долго,

Что смотришь вокруг ты?

Лишь небо и звезды

Кругом тебя. Мрак.

Беги же быстрее,

Презренный, негодный…

… Олень так не бегал,

Охотника чуя,

Спасаясь от своры

Презлющих собак.

Медленно угасал день. Жницы поспешили к реке и, сбросив платье, вошли в воду смыть пыль и пот.

Синяя Птица колебался. Он видел веселую сутолоку в реке, слышал восторженный визг малышей, до него долетали брызги. Пальцами ног он ковырял песок. Но вот до его ушей донесся веселый звонкий голос. Мальчик увидел волну черных волос и зовущую его смуглую руку. Это была Малия. Не раздумывая больше, он сбросил накидку и кинулся в воду. Нет, он принадлежит им, он здесь дома, он не чужой!

Когда была окончена уборка урожая и пришла дождливая осень, в дом еще раз заглянуло лето и развесило в нем свои богатые золотые гобелены. Под крышей, на стенах, на каждой перекладине висели кисти маисовых головок-початков, по двадцать или по тридцать золотистых плотных гроздей, опушенных листьями. Гирлянды золотистых связок совсем закрыли темные стены и закопченный потолок. Дом наполнился запахом соломы и свежего хлеба.

Но еще прекраснее, чем маисовые гобелены, были вечера-муравейники. До полуночи сидели все вместе на дворе и лущили маис. На средний палец надевали железный прямой коготь на кожаном кольце — лущильник. Воткнув лущильник в верхний край початка, с силой проводили вдоль золотисто-желтых борозд, и зерно градом сыпалось в стоящую на коленях корзину.

Посередине круга прилежно работающих людей полыхал яркий костер. Он освещал сидящих, расцвечивая дрожащими отблесками нижние ветки бука. Из леса с ночным холодком доносился крепкий осенний запах хвои.

— Кто хорошо работает, получит что-то особенное, — пообещала мать, и в ответ раздалось довольное гудение.

Все знали, что Лучистое Полуденное Солнце отлично умела готовить пищу, а в доме над очагом уже висел большой котел.

Смех, болтовня и пение заражали даже старых людей. И хотя старики не очень-то помогали, но и им доставалась миска с медвежьей запеканкой. Сначала старики сидели серьезно и гордо, как вожди на Большом Собрании Совета, но потом поддавались общему веселью и начинали рассказывать все, что приходило на ум: приключения, случаи на охоте и даже сказки.

Кое-кто брал с собой трещотку или барабан и уже откашливался, приготовляясь петь. И когда от долгого сидения затекали ноги, все вскакивали и танцевали вокруг костра нехитрый танец. Руки упирались в бедра, и танцующие шли медленным плавным шагом по кругу, в такт ударам барабанов и трещоток выставляли правую ногу и притопывали пяткой, потом левую, снова правую, снова левую.

А если возникала песнь, то это запевала мать. Без матери вообще ничего не получалось: только она могла упросить вождя Маленького Медведя рассказать что-нибудь интересное.

— Еще никто не слышал историю про двух братьев медвежат? — весело говорила она и сама смеялась своей шутке.

Эту историю все охотно слушали каждую осень, потому что Маленький Медведь был действительно отличным рассказчиком.

— Однажды пошли два брата в лес на охоту. Разошлись в разные стороны. Приближалась гроза. Оба поспешили к домику, где варили сахар, — к соковарне. Домик стоял на опушке кленовой рощи, и в нем можно было укрыться. Бегом бросились они к домику, но с разных сторон. Старший оказался первым и удобно устроился в темной хижине. Но вскоре он услышал снаружи чьи-то тяжелые неуклюжие шаги и увидел, как что-то темное, непонятное пролезло через дверь. «Наверное, медведь», — подумал он с ужасом и от страха забрался в угол. Младший услышал в ломике сопение и возню и увидел какое-то странное чудовище, забравшееся в угол. «Наверное медведь», — пронеслось у него в голове; колени задрожали, и от страха он бросился в противоположный угол. Теперь старший услышал сопение и возню и чуть не умер от ужаса. «О, это настоящий медведь, и, наверное, гризли», — пугал он самого себя. Воображение разыгрывалось, и он считал себя уже на том свете. Младший брат между тем ожидал нападения ужасного чудовища, но так как оно продолжало сидеть в своем углу, он подумал: «А может быть, я ошибся? — и хотел уже спросить: „Ты кто, человек или медведь?“ — Но от страха перехватило дыхание и раздалось только какое-то хрипение и рычание.

Старший услышал рычание, испугался, и его легины стали мокрыми. У него не попадал зуб на зуб. И хотя снаружи лились потоки дождя, он полез к двери, рассчитывая спастись бегством. А младший подумал, что чудовище приближается, чтобы его съесть, и у него легины тоже стали мокрыми. Но когда старший брат добрался до двери, сверкнула молния, и младший брат увидел старшего. «Э, да это ты!» — закричал он. Старший не поверил своим ушам. «Что? Так ты не медведь?» — воскликнул он. Оба обрадовались, что не съели друг друга, но вот легины пришлось сушить целых три дня. А звать их стали с тех пор: «Два брата медведя».

Вождь закончил свой рассказ под общий хохот. У мужчин даже трубки чуть не вывалились изо рта; не могли удержаться от хохота и женщины, а Синяя Птица смеялся до тех пор, пока не свалилась с колен корзинка и не рассыпались во все стороны зерна. Это вызвало новый взрыв смеха. И смех, поднявшись от стен дома, понесся над буком и пропал в темноте, сливаясь с криками улетающих на юг гусей.

Радость этих вечеров-муравейников можно было сравнить только с радостями охоты, которую затевал отец каждый раз, когда индейское лето начинало прясть пряжу осени.

Последние годы на охоту брали и юношей, сначала Дикого Козленка, а потом и Синюю Птицу. Этой осенью они должны были пойти вместе. Вождь хотел отправиться на юго-запад до Бизоньего угла и заодно навестить на Луговом берегу родственников — Хмурый День и Круглое Облако.

Когда о предстоящей охоте прослышал Косой Лис, то он пристал к вождю с просьбой взять его с собой, чтобы еще раз посетить родные места. Малый Медведь согласился и не пожалел об этом, потому что Косой Лис был удобным спутником в далеких походах, — он вел вьючных лошадей, заботился о костре и прилежно помогал очищать шкурки.

Загрузка...