Жестокие цинковые мелодии

65

Я вернулся в дом. Там царила пустота. Только пара призраков бесцельно колыхалась в дальнем конце вестибюля. Я их не интересовал. И вообще они сделались слишком бледными, чтобы их бояться.

Я загасил большую часть ламп. Вот он какой рачительный, Гаррет — никогда не забудет сэкономить боссу пару монет.

Внутри стало прохладно. Я закрыл все двери, окна и люки, которых не видел из вестибюля. Плоскомордый с ребятами работали на совесть, но народ в городе разный, и я не хотел никого вводить в искушение.

Никакого особого плана у меня не имелось. Действовал я скорее по принципу «просто показалось удачной мыслью».

Я привалился к стене недалеко от главного входа и принялся размышлять о музыке… или о лязге, как назвал это Билл.

Я задремал.

— Гаррет? — окликнул кто-то. — Вы здесь? — Голос чуть понизился. — Вы уверены, что он не ушел домой, Тарп?

— Нет, сэр, мистер Гилби. Нет. Он бы ни за что не ушел, не заперев за собой дверь.

— Я здесь. — Я попытался сделать шаг. Это оказалось нелегко. Все тело затекло.

Придерживаясь рукой за стену, я огляделся по сторонам. Я разглядел трех призраков, ненамного заметнее летнего марева, не обращавших на вошедших никакого внимания. Воздух немного прогрелся.

Гилби с племянницей стояли у входа. Плоскомордый маячил в дверном проеме — заходить дальше ему явно не хотелось.

— Я зашел посмотреть, чего вы добились за сегодняшний день, — сообщил Гилби. — Похоже, какие-то работы сегодня все-таки велись.

— Завтра все выйдут. А не выйдут — потеряют работу, а на их место возьмут полукровок, строивших тот барак у входа.

— Ну?

— Я вижу, кое-что на стройке за день продвинулось. — Я постарался напустить на себя уверенный вид.

— А как с решением остальных проблем? — поинтересовался Гилби. — Я вижу нечто, что может быть призраками.

Я объяснил, что с жуками мы, похоже, разобрались.

— На ближайшее время. Я очень удивлюсь, если не вылупится больше ни одного. Вы ведь знаете, как трудно вывести тараканов.

— А призраки?

Я рассказал все, что знал.

— Интересно. Ответьте-ка мне вот на какой вопрос. Как нам напустить вниз такой холод, чтобы мы об этой штуке больше не слышали?

Хитер Соумз отошла от нас, преследуя одно из мерцаний. То, в свою очередь, пыталось от нее ускользнуть.

— Я думаю, нам достаточно просто сдерживать поголовье жуков. Если эту тварь не тревожить, она может продрыхнуть там еще черт знает как долго. Добавить туда холод — может, еще тысячу лет проспит.

— Вы так и не знаете, что это?

— Этими изысканиями занят мой партнер. Сюда сегодня приходили двое с Холма. Не могу сказать, чтобы их это слишком потрясло. В любом случае сомнительно, чтобы это была работа какого-то заклинателя у нас за спиной.

Хитер тем временем догнала-таки призрака и ткнула в него серебряной шляпной булавкой.

Честное слово, не вру: бледное коричневатое мерцание буквально вспотело. Капли его пота — ну, или не знаю, чем там потеют призраки, — упали на дощатый настил и мгновение искрились, прежде чем испариться. Призрак позорно бежал.

И тут заиграла музыка. Целый цинковый оркестр. Биллу неплохо удалось описать этот лязгающий звук. Чего ему передать не удалось — так это неописуемой громкости.

На сей раз она играла ГРОМКО! Здание содрогалось. Несмотря на то что «Мир» и достроить еще не успели, с перекрытий посыпались пыль и труха.

— В чем дело, Гаррет? — крикнул от дверей Плоскомордый.

— Думаю, ничего серьезного, — отозвался я. Мне пришлось кричать.

Гилби тем временем отловил Хитер.

— Мне кажется, тебе не стоило этого делать, — заметил он.

— Ты так считаешь? — Она как раз преследовала второго призрака.

Музыка изменилась. Веселая детская песенка перешла в разухабистый тропический танец. И сделалась еще громче.

Настроения ее я не понимал.

Я снова взмок. Воздух в помещении прогревался все сильнее.

Некоторое время я потратил на то, чтобы опять открыть окна-двери.

Температура на улице упала с заходом солнца. Обжигающе-холодный ветер тоже усилился.

Музыка не стихала.

Разобравшись с окнами, я вернулся к Гилби и его племяннице. Красивая она все-таки женщина, эта Хитер Соумз. Красивая и умная. Только слишком уж велика у нее тяга к самоуничтожению.

Плоскомордый так и торчал в дверях. Входить он не решался, но пытался следить за происходящим. Получалось это неважно, потому что он зажимал уши руками. Если это помогало, конечно.

Потом он отодвинулся в сторону. Это вернулись Барат Альгарда и Поток Яростного Света.