Журнал «Вокруг Света» №01 за 1973 год

Путешествие в неволю

Если судить по законодательным актам, то рабство и работорговля были запрещены Англией в 1807 году, Францией — в 1819-м, США — в 1820-м, Бразилией — в 1888-м. В 1966 году Социальный комитет Экономического и социального совета ООН принял резолюцию, в которой призвал всех членов ООН подписать международную конвенцию о запрещении рабства. И все же рабство в XX веке не ушло в прошлое. Оно лишь изменило форму, но не содержание.

Улица Ваксхолл Бридж в Лондоне, проходящая неподалеку от станции Виктория, ничем особенно не примечательна. Дома на ней ни старые, ни новые, магазинов ни мало, ни много. И трудно сказать, попал бы когда-нибудь сюда такой «король горячего репортажа», как Брюс Уорден, если бы не вчерашний разговор с шефом. Уорден заскочил в редакцию «Дейли ньюс» буквально на секунду, но Найджел, скорее всего не покидавшая свой стол даже на ночь, все же сумела поймать его и препроводить к шефу. Не отрывая глаз от гранок воскресного номера, тот махнул своим карандашом-дубинкой в сторону красной корзинки со срочными сообщениями: «Куда ты запропастился, черт побери... Прочти «Рейтер».

Уорден взял широкую телексную ленту с голубоватыми строчками и направился было в угол к старому кожаному креслу, чтобы не мешать шефу.

— Садись ближе и читай вслух, — потребовал шеф, продолжая яростно черкать парламентский комментарий на третьей полосе.

«Опять из себя Цезаря изображает», — неприязненно подумал Брюс и начал нарочито громко читать сухой текст телеграфного сообщения.

«В день национального праздника 14 июля в жандармерию французского городка Эксле-Бен обратился некий Мишель Пито с просьбой помочь найти механика для починки его автофургона со швейными машинами. Узнав, что ремонт потребует не меньше суток, он потребовал вскрыть фургон со словами: «Иначе они все задохнутся!» Внутри оказалось 59 чернокожих из Сенегала, Мали, Мавритании, Берега Слоновой Кости. Все они были завербованы для работы во Франции. Из Туниса при посредничестве некоего Адаррамани они были пароходом переправлены в Палермо, а затем поездом в Рим. Оттуда их в опечатанных автофургонах должны были нелегально доставить во Францию. В Риме представителем синдиката «работорговцев», по сведениям полиции, является Карло Брюссель, он же член мафии Альдо Пушедду, в Париже — Амаду Сью. Следствие продолжается».

— Что ты можешь предложить по этому поводу? — на сей раз шеф соизволил поднять голову от окончательно исчерканной полосы.

— Сначала нужно лететь в Париж. Центр синдиката наверняка там.— Уорден не прочь был на неделю-две махнуть во Францию и Италию, хотя в душе и сомневался, что удастся собрать сенсационный материал. Слишком велика фора у тамошней оравы, которая сейчас уже мчится по горячим следам.

Шеф, словно прочитав его мысли, иронически фыркнул:

— Дохлое дело. Завтра будет во всех газетах. Нужна собственная изюминка.

Уорден в недоумении уставился на него.

— Сколько у нас в Англии иностранных рабочих? Миллион восемьсот тысяч. Ручаюсь, что добрая половина прибыла не через Гатвик (1 Гатвик — международный аэропорт близ Лондона.) или Дувр. И не с британскими паспортами. Тогда как, а?

В поисках ответа на этот вопрос и попал на Ваксхолл Бридж ведущий репортер газеты «Дейли ньюс» Брюс Уорден.

Перед домом № 49 под названием Дэнисон Хаус репортер остановился и принялся изучать таблички у подъезда. Одна из них извещала, что Британское общество по борьбе с рабством действительно находится здесь. Несмотря на громкое название, его контора на третьем этаже оказалась всего двумя маленькими, плохо проветренными комнатками, уставленными полками с досье и картотеками. В первой сидела безликая секретарша, во второй — сухой старик с аккуратной щеточкой усов, в котором за милю можно было угадать отставного полковника британской армии. На стене позади него висела оставляющая тягостное впечатление картина: молодая негритянка с железным крюком в предплечье — «Чтобы привязывать ее на ночь, — пояснил старик, заметив удивленный взгляд репортера. И тут же, встав и протянув руку, представился: — Патрик Монтгомери, секретарь Общества. Чем могу быть полезен?»

— Брюс Уорден, репортер «Дейли ньюс», — и, усевшись на предложенный полковником стул, он сразу же перешел к интересовавшему его вопросу. — Как вам, может быть, уже известно, недавно французская полиция накрыла...

— Вы имеете в виду этих простофиль с автофургонами? — презрительно хмыкнул Монтгомери. — Кустарщина. Эти трюки...

— Полностью с вами согласен, — подхватил Уорден. — Поэтому мы и решили обратиться к вам. Наша редакция хотела бы рассказать читателям о том, какую лепту в борьбу с этой современной работорговлей вносит ваше Общество в Англии...

Отставной полковник еще больше выпрямился, хотя это и казалось невозможным, и начал торжественно патетическим тоном:

— Наше Общество основано в 1823 году. С тех пор оно собирает документы, систематизирует и изучает их. Нам пишут изо всех уголков мира. Часто анонимно. Ведь тот, кто доносит на работорговца, рискует в случае огласки досрочно отправиться в лучший мир. И все же мы собрали горы документов и тысячи ужасающих фактов, в которые трудно поверить. Как по-вашему, сколько сейчас в мире рабов? По крайней мере, 10 миллионов! Конечно, эти десять миллионов мужчин, женщин и детей не все и не все время содержатся в цепях, — Монтгомери сделал жест в сторону картины. — В распоряжении современного общества есть другие средства для того, чтобы держать человека в рабстве. Например, нужда. Человека заставляют работать по 10—12 часов в день, а платят «бонами», которые принимаются только в лавке хозяина. Заработок такого человека всегда меньше того минимума, который нужен для поддержания своего существования. Вот и получается, что чем дольше он работает по контракту, тем глубже залезает в долги. И так до самой смерти. Скажите, разве это не рабство?

— Но зачем тогда человек нанимается на работу на заведомо невыгодных условиях? — поспешно вставил Уорден, чувствуя, что отставной полковник забирается в слишком высокие теоретические материи.

— Видите ли, когда он подписывает контракт за тысячи миль от предстоящего места работы, будущее представляется, со слов вербовщика, в радужных красках. А потом протестовать уже поздно.

Возьмите хотя бы недавний случай с индийцем Сатиндером Сандху. Парню едва исполнилось восемнадцать, когда у них в деревне появился вербовщик. Собрал молодежь и стал сулить золотые горы: «Вы получите работу. В Европе. Надежную, хорошо оплачиваемую. О формальностях и проезде можете не беспокоиться. Платите 13 тысяч рупий, и мы все сделаем». Сандху и еще один парень, Дхарам Бхатия, соблазнились. Родители продали последний клочок земли, чтобы оплатить проезд, хотя билет на самолет по классу «люкс» стоит три тысячи. Молодых людей под видом туристов доставили в Лондон. Поселили в трущобах на окраине Ханслоу, пристроили на работу за 17 фунтов в неделю. Парни пробовали протестовать — на эти деньги самим трудно прокормиться, не то что домой посылать. В ответ — угроза выдать полиции, если будут ерепениться. Сандху не выдержал и от отчаяния повесился. — Монтгомери сделал паузу, давая репортеру возможность записать услышанное. — Или история с сорока индийцами, которые буквально умирали от голода в подвале в Брэдфорде, ожидая обещанной работы. С каждого из них содрали по восемь тысяч рупий за переправку в Англию. Со своими фальшивыми документами бедняги боялись даже показаться на улице...

Уорден лихорадочно заполнял листок за листком в своем блокноте. Так, основные центры тайной переброски иностранных рабочих — Шербур, Гавр, Остенде, Гамбург. Штаб-квартира подпольного синдиката, видимо, находится в Мюнхене... Высаживают приезжих по всему южному побережью, но в основном в районе Дувра. На месте их встречает агент и провожает на ближайшую станцию... Подпольная «дорога» действует по строгому графику, хотя бывают и накладки. В Пуле, например, недавно попались 26 индийцев, так как перевозивший их агент по имени Джассал остановился около паба в неположенном месте и был задержан полицейским. В другом случае в том же районе возле шоссе А 30 прямо в поле обнаружили десять сикхов, прятавшихся там в ожидании агента-проводника. По иронии судьбы все они прибыли на яхте «Летучая мечта», принадлежащей некоему Джону Пендеру. Пендер получил полтора года тюрьмы, а его помощники братья Питер и Майкл Томпсоны — по шесть месяцев условно...

— Простите, мистер Монтгомери, но разве нельзя через задержанных выяснить, кто именно перебрасывает их сюда, и упрятать этих контрабандистов живым товаром за решетку?

Отставной полковник отрицательно покачал головой.

— Вы плохо себе представляете ситуацию, мистер Уорден, — снисходительно заметил он. — Во-первых, все эти индийцы, пакистанцы, негры никого и ничего не знают. Доверенное лицо синдиката доставляет их группами куда-нибудь на побережье во Франции или Бельгии. Разумеется, с фальшивыми документами. Там они сидят, не показывая носа, в подпольной «гостинице», пока не придет момент плыть в Англию. Ночью погрузят их на катер или яхту и высадят через пару-тройку часов в укромном уголке. Что они могут рассказать?

— Пусть так, но ведь Пендера и Томпсонов все-таки взяли...

— По чистой случайности. В проливе их сфотографировали с вертолета береговой охраны. Так что улики были налицо, когда пассажиры попались. А без этого ни один судья не признал бы их виновными, что бы там ни утверждали эти сикхи. Не забывайте, что мы живем в демократической стране. А главное, у контрабандистов живым товаром такие связи, какие вам и не снились. Ну возьмет полиция нескольких агентов и посредников, на следующий же день на их место синдикат найдет новых.

— Скажите, мистер Монтгомери, а ваше Общество разве не может помочь властям ликвидировать тайную сеть синдиката. Вы же сами говорили, что собрали массу фактов...

— Увы, большинство из них не имеет юридической силы, — перебил репортера седовласый джентльмен, горестно покачав головой. — Чтобы вы поняли, я вам расскажу о последнем деле, которое мы расследовали...

Норман Пайпер, черноволосый 40-летний крепыш, считался в Кале типичным прожигателем жизни. Во всяком случае, редкая неделя обходилась без того, чтобы он не устроил для своих многочисленных друзей грандиозную попойку в ресторане «Уэлком бар» или на борту своей 32-футовой моторной яхты «Раре». Никто толком не знал, да, впрочем, и не интересовался, на какие средства он живет, но деньги у него, несомненно, водились. Во всяком случае, Пайпер не раз говорил друзьям, что собирается купить виллу в Испании, которая всегда будет к их услугам. Пока же этот типичный «плейбой» жил на борту своей бело-голубой «крошки», время от времени на день-два выходя в море, когда было настроение. Правда, ходили слухи, что эти прогулки не столь уж безобидны, что в таких случаях на борту «Раре» наверняка найдется не одна сотня порнофильмов, соответствующих буклетов или швейцарских часов «Омега», но в тех кругах, где вращался Пайпер, не принято было совать нос в чужие дела. И кто знает, как долго продолжалась бы безоблачная жизнь Нормана Пайпера, если бы не случай.

Письмо, которое в этот день доставил на Ваксхолл Бридж почтальон, настолько заинтересовало секретаря Британского общества по борьбе с рабством, что мистер Монтгомери трижды перечитал его, прежде чем отдать для подшивки в досье. Один из его информаторов сообщал, что в бельгийский город Остенде прибыло на двух автобусах человек шестьдесят пакистанских туристов. У всех были транзитные визы в Англию, а то, что предварительно группа заехала в Остенде, еще не составляло криминала. Однако информатор обратил внимание на две любопытные вещи. Во-первых, все пакистанцы были из одного и того же места — из Лаялпура, а во-вторых, являлись членами «Общества Роберта Бернса» и направлялись в Англию с единственной целью посетить дом-музей поэта.

После того как мистер Монтгомери связался с «Обществом Роберта Бернса» и узнал, что там ничего не известно о «любителях поэзии» из Лаялпура, он тут же принял решение послать в Остенде одного из своих немногочисленных сотрудников. Через пару дней поступило его первое донесение. Пакистанцы остановились не в гостинице, а в частном доме в трущобах неподалеку от порта, причем группа, судя по результатам скрытого наблюдения, заметно поубавилась. В конце донесения агент писал, что ему удалось познакомиться с одним из «туристов» по имени Фази Ахмед, который в разговоре подтвердил, что они направляются на родину, «представьте себе — «Рэбита» (1 Рэбит — кролик — популярный герой английских сказок.) Бернса!».

— После этого у меня исчезли последние сомнения. Совершенно ясно, что синдикат переправлял очередную группу завербованных рабов. С фальшивыми английскими транзитными визами попасть в Бельгию еще можно, но об Англии нечего и думать, — мистер Монтгомери сделал паузу. — Следовательно, у них был один выход: переправить пакистанцев контрабандой. Действительно, мой человек сумел установить, что после появления «туристов» в Остенде минимум дважды заходила яхта «Раре», приписанная к Кале. Судя по ее описаниям, она могла взять на борт человек десять-двенадцать. Значит, оставалось ждать следующего захода. Я немедленно связался с таможенными властями у нас на побережье и в Остенде и предупредил их. На третий день к вечеру «Раре» пришвартовалась к причалу яхт-клуба в Остенде, а ее владелец отправился в ближайший бар промочить горло. Хотя раньше темноты Пайпер все равно не рискнул бы выйти в море со своей «живой контрабандой», таможенники держали наготове быстроходный катер.

Тут мистер Монтгомери многозначительно откашлялся. Уорден уже предвкушал эффектный конец рассказа, но то, что он услышал, оказалось совершенно неожиданным.

— Увы, Норман Пайпер ни в тот вечер, ни в последующие дни больше не появился на борту своей «крошки». Ничего не дало и наблюдение за его белой «волво» со шведским номером, оставшейся на стоянке в Кале. Кто предупредил синдикат, английские таможенники или бельгийские... — мистер Патрик Монтгомери пожал плечами.

«Разоблачать работорговлю в наши дни весьма трудно, — заявил мне на прощание секретарь Британского общества по борьбе с рабством. — Ибо сегодня, как и прежде, рабы — не больше, чем кость в большой игре, в которой сплетаются самые различные экономические интересы». И это на самом деле так, как я сумел убедиться».

Ведущий репортер «Дейли ньюс» Брюс Уорден удовлетворенно поставил точку и, вытащив страничку из машинки, понес материал к шефу.

С. Милин